1. Место Осириса на посмертном Суде

2. Категория Маат

3. Осирис – Владыка Правды и правогласность умершего

4. Тайна Девятерицы

5. Девятерица как вселенское явление Бога (нисхождение вниз) и путь умершего в божественный мир (путь вверх)

6. Человек как член божественной Девятерицы

1. Место Осириса на посмертном Суде

Живого человека, то есть человека, живущего нашей земной жизнью, египтяне никогда не называли Осирисом. Человек становится Осирисом только после смерти и посмертного Суда. Никак не раньше. Многие ученые считают, что сама по себе идея посмертного Суда – это открытие египтян, распространившееся из Египта по всему миру. И, действительно, идея посмертного Суда присутствует в Египте с глубокой древности. Мы о ней будем говорить подробнее, когда будем говорить об эсхатологических представлениях Египта, о представлениях о судьбе человека. Но здесь, заканчивая разговор об Осирисе, нам важно понять место Осириса на посмертном Суде. Суд – это взвешивание слов. Так именуют очень часто эту категорию в Египте. А уже в гробнице VI династии (мастаба Каа) Осириса именуют великим богом, владыкой Суда. В пирамиде царя VI династии Пепи в 577-м речении Осириса именуют Владыкой Правды - Неб-Маат: «Восходит Осирис, его скипетр чист. Возносится владыка Правды, в начале года, владыка года (т.е. времени)» (PT 577, Pyr. 1520a-b).

2. Категория Маат

Правда - Маат, о которой мы уже не раз говорили, – это важнейшая категория Осириса. Без Маат Осирисом стать нельзя. Слово «Маат» восходит этимологически, как считают египтологи, к слову «прямой». В этом смысле оно очень напоминает греческое слово «канон» – отвес, мерило. Канон – это грузик, который строитель опускает на нитке, чтобы проверить прямоту стены. Здесь, примерно, то же самое. Прямой – это Маат. Любая кривизна – это отход от Маат. И египтяне знают не одну, а две Маат – это Правда дольнего мира и Правда горнего мира, небесного мира.

Категория Маат имеет огромное значение. Земной суд, здание суда именуют «пер Маат» – «палата Маат», или «дом Маат». Знаком Маат является страусиное перо. Самое легкое из того, что знали египтяне. Пуховое перо. И одновременно это то, что должно соответствовать человеческому сердцу, потому что Суд, как мы видим на изображениях Суда в Новом царстве, – это всегда взвешивание сердца. Взвешивание сердца умершего, то есть его помыслов, склонения его воли. А на другой чаше при взвешивании сердца лежит перо Маат. Правда Божья – самая простая. Прямой путь – самый простой. Но мы, к сожалению, слишком часто от него отклоняемся. В том же 577-м речении Текстов пирамид Анубис, который приводит умершего в зал Суда, именуется Испытателем сердец. Таким образом, хотя изображения Суда нам известны только начиная с XVIII-й династии, взвешивание сердца было известно уже древнему царству.

Итак, что же такое Маат, что такое прямой путь? Давайте просто послушаем тексты самих египтян. Вот один из самых старых известных нам текстов – надпись из заупокойного храма Хотепхерахета (V-ая династия). Кстати говоря, он именуется «старшим судьей». То есть мы видим, что земной суд уже существует. Он старший судья, очень видный судебный сановник в Египте. И вот что он пишет на двух столпах своего заупокойного храма. Сейчас эти столпы находятся в Лейденском музее.

«Глаголет Старший Судья Палаты Хотепхерахет: Построил я гробницу эту на Западе в месте чистом, где до того не было ничьей гробницы, дабы не потревожить владений того, кто ушел к своему ка (т .е. умершего). Любой же человек, который войдет нечистым в гробницу сию и причинит ей какое-либо зло, будет он судим за это Богом Великим...
... Весьма хвалимы пред Богом те, кто приносят приношения в гробницу сию. Ничего не брал я силой никогда ни у одного человека, никогда не совершал я насилий над людьми — любо Богу правое дело».

3. Осирис – Владыка Правды и правогласность умершего

Хет-маат – правое дело - очень важная категория. «Любо Богу правое дело»! Вот, оказывается, все очень просто. Оказывается, что Владыка Правды – Осирис, и перед ним всякий будет судиться. Оправданный – это тот, кто любит правое дело. Не просто правду абстрактную, а правое дело. И этот текст судьи эпохи V династии, безусловно, напоминает нам знаменитые слова Христа из притчи о Страшном Суде: «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей […] и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25:31-36).

Вот о чем будет Он спрашивать! Он не будет спрашивать о каких-то формулах богословских. Но – о правом деле. Правое дело – это делать добро другому человеку и не делать ему зла. Как мы видим, уже в Древнем царстве Египта это сказано напрямую.

И о том, что есть самая важная, основополагающая Правда здесь не говорится подробно. Не говорится, что «я дал хлеб голодному, дал одежду нагому». Но одно здесь сказано очень четко: «Никак, ничего не брал я силой никогда ни у одного человека. Никогда я не совершал насилия над людьми». Для власть имущего это особенно важно! То есть мы видим, что бережное отношение к имуществу другого, к собственности другого – это основополагающее правое дело. И его нарушение, соответственно – это основополагающее левое дело, то есть дело Сатаны, дело Апопа. Вот запомним пока это.

В продолжение и уже в развитие того, что сказано в гробнице верховного судьи Хотепхерахета, слова из скальной гробницы Хархуфа, наместника Верхнего Египта, хранителя государственной печати при царях VI династии Меренра и Неферкара. Хархуф – один из крупнейших вельмож государства. Верхний и Нижний Египет – это были две части страны, символизировавшие Небо и Землю, – управлялись двумя министрами. Подобная дуальная система управления была широко распространена в Древнем мире, а кое-где на Востоке сохранилась буквально до Нового времени.

Послушаем, что этот вельможа говорит:

«Я пришел из моего города,
Я сошел из моей области,
Я построил дом мой, навесил двери его,
Я ископал пруд, насадил сикоморы.
Я был хвалим царем,
Отец мой сделал завещание на меня.
Был я человеком достойным [...]
Любим я был отцом моим,
Хвалим — матерью моей,
Любим — всеми братьями моими.
Давал я хлеб голодному,
Одежды — нагому,
Не имеющего своей лодки переправлял [через реку, при разливах Нила - это очень важно].
О живые, сущие на земле,
Проходящие мимо гробницы сей,
Плывущие на север или на юг,
Скажите: "тысяча хлебов и кувшинов пива для обладателя гробницы сей!"
Взираю я на вас из обиталища под Богом (херет нечер).
Я — воскресший, имеющий все потребное;
Я — чтец-священник, знающий слово свое.
Если войдет человек нечистый в гробницу сию,
Схвачу я за горло его, как хватают птицу,
Будет судим он за святотатство это Богом Великим!
Тот я, кто говорил благое, кто повторял любезное.
Никогда не говорил я злого начальнику о людях его,
Ибо желал я, дабы было хорошо мне пред Богом Великим.
Никогда не судил я двух соперников так,
Чтобы лишился сын наследства отца своего».

[Urk. I, 121—123].

Мы видим здесь развернутый этический кодекс. Этот величайший вельможа трепещет перед Богом великим. Он мечтает, чтобы ему было хорошо пред Богом. И достигает он этого не какими-то жертвоприношениями, не крупными вкладами в храмы, без сомнения он это делал, но пишет он о другом – что он не творил злого, не говорил злого, никогда никого не оклеветал, всегда нуждающимся помогал... Вот именно так: «вы были наги, и я одел вас. Вы были голодны, и я накормил вас». Просто прямая калька. Евангельский принцип «каким судом судите, таким будете судимы и какой мерой мерите, такой и вам будут мерить» (Мф. 7:2) был знаком Хархуфу за две слишним тысячи лет до написания Евангелия Матфеем, и поэтому он никогда не судил превратно. Судья Хархуф считал очень для себя важным, что никогда он не причинял ущерб честному человеку. Современным судьям очень важно помнить это. Это древнейшая истина: быть Владыкой Правды – это означает эту правду исполнять. Если ты исполняешь Правду, ты владеешь ею. Если ты не исполняешь Правду, ты теряешь ее. А если ты не исполняешь Правду, то никак не можешь соединиться с Владыкой правды, то есть с Осирисом.

Поэтому титул Владыки Правды (Неб Маат), титул творца Правды (ир Маат) – это часть царского титула.

В египетском языке имя Имер-эф-Маат-Херу-эф мы переводим как «оправданный», но буквально оно означает – «он желает говорить правду». То есть он на Суде будет говорить правду, это не будет ложь, это не будет губительно для него. Правда, которую он будет говорить, – это будет Правда живительная. А это можно сделать только, если ты говорил правду при жизни. И вот мы приходим к формуле «Маа-Херу» то есть правогласный, говорящий правду.

Мы видим эту формулу уже в пирамиде Унаса – царя, который вовсе не автоматически спасается, а только благодаря своей правогласности. Он желает быть оправданным, то есть буквально правогласным. Ибо «Тефен и Тефнут судят Унаса, ибо две Маат внемлют Унасу» (Pyr. 316d—317a). Тефен и Тефнут – это Шу и Тефнут, мужское и женское. Тефен – это мужское, Тефнут – женское. Они изображаются в виде двух львов. Шу и Тефнут – Свет и Правда, первые творения Атума, первые его дети, и они судят Унаса – соответствует ли он Правде, соответствует ли он Свету.

Так что мы видим, что владычество над Правдой и творение Правды – это простая вещь. Это соответствие своих деяний Правде. Оправдание добрыми делами, как мы видим, – это древнейший принцип. И Самуэль Мерсер сказал, что это речение – первый пример веры в оправдание делами. И великий Бог Осирис – это тот, кто судит постольку, поскольку Он сам ожил. Он творил добро, и поэтому Гор мог его оживить. И, соответственно, Он судит, насколько подобен ему человек. А если он Ему подобен, он становится Осирисом-имярек, становится Осирисом-Пепи, Осирисом-Тети.

Судья и спаситель оказываются одним и тем же лицом. Некоторые ученые считают, что первоначально Осирис был только спаситель, а не судья. Это неправильно. Осирис одновременно и судья, и спаситель – так же, как и Христос. Мы ведь знаем, что Судия живых и мертвых – Христос. Это прямо говорится в книге Деяний (Деян. 10:42). Христос-Спаситель – это тоже универсальное определение. И вот Осирис как раз – милостивый судья и спаситель. В этом смысле надо прислушаться к словам египтолога Уоллиса Баджа. Он написал двухтомник об Осирисе. Он определяет Осириса так:

«Образ Осириса как Бога Истины и как праведного и правосудного судии был уже вполне установившимся в эпоху начертания Текстов Пирамид при V и VI династиях. Древнейшие памятники Египта хранят свидетельства величайшей древности почитания Осириса, но нет свидетельств тому, когда это почитание началось. Однако можно наверняка утверждать, что вера в Осириса как в беспристрастного судию человеческих дел и слов, награждающего правого и наказывающего виноватого и владычествующего над небесами, где пребывают лишь безгрешные существа, и убежденность в том, что Он имеет власть делать так, ибо Он сам жил на земле, испытал смерть и восстал из мертвых, — вера эта столь же древняя, как и сама династическая цивилизация Египта».

Это очень важное и, на мой взгляд, совершенно верное определение. Я приведу еще одно мнение Уоллиса Баджа, тоже очень справедливое:

«Осирис был не только праведным судией, но и судией милостивым. Его верные последователи возлагали свои высшие упования на Его милость, ибо Он жил среди людей на земле, обладал, подобно им, человеческой природой и поэтому мог быть снисходительным к людским грехам и порокам, и, наконец, Он страдал и умер, как страдают и умирают люди. Но хотя Он жил и в человеческом теле, Он жил безгрешно, и когда Он был судим на совете богов, Он был провозглашен безгрешным. Те, кто желали пребывать с Ним на небесах, с необходимостью должны были быть безгрешны, и полная праведность, обретаемая благодаря милости Осириса, была единственным пропуском в Его царство».

Вот здесь, видимо, надо сказать одну вещь, что Осирис не судья в нашем смысле слова. Он не разбирает аргументы. Если угодно, он и есть вот та Маат, тот «канон», который и предлагается каждому человеку. Он победил, потому что он праведен. И вы сможете стать Осирисами, только если вы праведны. А вот милость Осириса к тем, кто стремится, но не достигает до него – это и есть упование людей, которые стараются быть, как он. Может быть, они в чем-то и не такие – об этом будем говорить позже, когда речь пойдет об этике. Но вот именно категория милостивого судьи характерна для Осириса, он предстает не просто как слепое формальное мерило, но как личность, которая жалеет, помогает, восполняет и наставляет. Важно, что Осирисами становились не потому, что знали какой-то приемчик, какое-то магическое средство, а потому, по убеждению египтян, становились Осирисами, что совершали то, что совершал Он, и не совершали то, что Он не совершал. И тогда у человека был путь из благой земной жизни в блаженную жизнь вечную. Если жизнь земная не была блаженной, то и блаженной вечной жизни он достичь не мог.

Удивительным образом мы здесь видим соединение христианского представления с древним египетским. «Как в Адаме все умирают, — пишет ап. Павел коринфянам, — так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы в пришествие Его» (1 Кор. 15:22—23). Так что здесь и Адам, и Христос – это Осирис. В нем все умирают, как и он умер. И в нем все оживут, все, кто Его удела, ибо «мы, многие, составляем одно тело во Христе» (Рим. 12:5), – говорит тот же апостол. – «Все мы одним Духом крестились в одно тело» (1 Кор. 12:13). Но ведь когда египтяне говорят «Осирис-Пепи», «Осирис-Тети», они говорят, что все находятся в теле Осириса: Осирис-Пепи – это и Осирис, и Пепи одновременно. То есть это член тела Осириса, но сохраняющий свою личность.

Григорий Богослов объяснял: «То, что не воспринято Христом, не может быть обожено». Вот то, что не воспринято Осирисом, не может войти в Осириса. Поэтому очень важно: Осирис имярек – это тот, кто обожен, тот, кто вместе с Осирисом и кто в Нем пребывает. В высшей степени важны слова Владимира Николаевича Лосского из «Догматического богословия»: «Жизнь бьет ключом из гроба, она явлена смертью Христа и в самой Его смерти. Человеческая природа торжествует над состоянием противо-природным, ибо природа эта вся целиком сосредоточена во Христе, Им возглавлена: Христос глава Церкви, то есть того нового человечества, в лоне которого никакой грех, никакая враждебная сила не могут больше окончательно отлучить человека от благодати. Каждая человеческая жизнь всегда может возобновиться во Христе, как бы ни была она отягчена грехами. Человек всегда может отдать свою жизнь Христу, чтобы Он вернул ее ему свободной и чистой. И это дело Христа простирается на всё человечество – за видимые пределы Церкви. Всякая вера в торжество жизни над смертью, всякое предчувствие воскресения косвенно являются верой во Христа, ибо одна только сила Христова воскрешает и воскресит мертвых… бескрайний океан света изливается от воскресшего тела Спасителя».

В сущности, я думаю, что эти слова абсолютно соответствуют представлениям египтян. Если мы подставим вместо имени Христа имя Осириса и имя умершего, который, как и Осирис, познал смерть, все встанет на свои места. Поэтому-то египтяне и узнали во Христе осуществление своей веры и первыми пришли к христианству из всех народов. Отсюда и очень важный принцип превращения в Осириса.

К IV династии относится древнейшее поучение Хорджедефа. Оно дошло до нас во фрагментах, на девяти остраконах – керамических черепках. Хорджедеф – это сын Хеопса. Итак, в поучении царевича Хорджедефа для своего сына Уибра мы видим очень простой принцип, который позволяет стать Осирисом: «Очищай себя сам, наблюдая за собой, дабы другие не очищали тебя». То есть «другие» – это наказания и люди, тебя наказывающие, «другие» – это какие-то прельщения, которые будут за твои неправильные поступки. Но если ты будешь сам очищать себя, наблюдая за собой, то это путь, который позволит тебе и этот мир пройти правильно, и достичь состояния Осириса за гробом.

В близком к этому времени поучении Птаххотепа (2450 год до Р.Х.) этот старец (Птаххотеп), вельможа царя Изези, объясняет:

«Если станешь ты мужем начальствующим,
Управляющим делами многих,
То изыскивай любую возможность свершить доброе деяние,
Дабы поведение твое было безукоризненным.
Велика правда (Маат), долговременна и действенна.
Нерушима она со времен Осириса.
Наказывается нарушитель законов,
Хотя алчный сердцем и пренебрегает этим.
Скупостью можно обрести богатство,
Но беззаконием не достичь пристани.
В конце концов, всегда торжествует правда,
И говорит человек: «Это - достояние отца моего».

(P. Prisse 84—93; 97-98)

Вот это очень важно – «достижение гавани», «достижение пристани», то есть вечности, происходит только через правду. Это и есть путь Осириса. Конечно, Птаххотеп отлично знает, что мир лежит во зле, что есть алчные люди, которые накапливают богатства ради богатства, которые обманывают ближних для того, чтобы сделать лучше себе, но он прекрасно знает также, что этим путем ты никогда не дойти до вечности.

И, наконец, в Первый переходный период уже известный нам царь наставляет своего сына Мерикара. Первый переходный период – это XXII столетие до Р.Х. Наставляет в словах, по-моему, совершенно исчерпывающих. Как и во всех наставлениях, здесь нет имен Божьих. Здесь Бог (Нечер) существует как нарицательное имя. Нечер – и все (рис. 20). Потому что имя Божие называется, когда мы Бога призываем. А здесь нет призывания, а только объяснение, дидактика. Давайте послушаем часть этого поучения. Другие его части мы уже слушали.

Итак, отец-царь объясняет нечто своему сыну. Подумайте, ведь не какой-нибудь бедный философ объясняет своему бедному сыну, а объясняет гераклеопольский царь наследнику престола, царевичу:

«Проходит жизнь на земле. Не длится она долго.

Счастлив тот, в ком нет греха (иу)
Не принесет множество подданных пользу Владыке Обеих Стран —
Разве вечно живет человек на земле?
Уходит и тот, кто свершает путь свой, держа за руку Осириса,
И тот, кто тешит себя наслаждениями.
Предстает человек перед Богом, шествующим в стране потаенной (т.е. в подземном мире).
Приходит душа (Ба) в место, знаемое ею (рис. 21).
И не утрачивает она прошлого пути своего.
Никакими чарами (хекау) не обратить ее вспять (то есть не сделать ее опять живой, живым человеком).
Грядет она к тем, кто дает ей воду жизни.
Ведомо тебе, что Судьи, свершающие суд над грешниками,
Немилостивы они к несчастному в день вынесения приговора,
В тот час, когда свершают они дело своё.
Страшен обвинитель, имеющий знание,
Не полагайся на давность годов, —
Ибо обозревают они всю жизнь, как единый час.
Когда переходит [человек по ту сторону смерти],
Помещают с ним все дела, свершенные им на земле, как имущество его,
А пребывание там вечно.
Глуп тот, кто совершает порицаемое ими (т.е. судьями Инобытия).
Тот же, кто достигнет этого (т.е. посмертного состояния), не свершив греха,
Будет пребывать он там подобным Богу,
Шествуя свободно, как владыки вечности» (Поучение Мерикара, 41-56).

Опять мы видим принцип, о котором говорит и апостол Павел: «Человекам положено однажды умереть, а потом суд» (Евр. 9:27). И оказывается, что это абсолютно соответствует египетским представлениям Первого переходного периода. Только Правдой и только делами Правды человек достигает того состояния, когда он будет подобным Богу, и будет шествовать свободно, как владыка Вечности.

И в «Текстах пирамид», в пирамиде Унаса, мы видим то же самое: «Унас выйдет в день сей (т.е. в вечный день инобытия), неся правду с собой. И не будет ввержен Унас в ваш пламень, о боги!» (Pyr. 323c-d). Не забудем, что потом «Книга мертвых» так и будет называться: «Книга выхода в День».

Итак, мы видим здесь великую правду, которую необходимо исполнить, Владыка которой – Осирис, и без которой человек никогда не станет Осирисом.

4. Тайна Девятерицы

И наконец, самое последнее. Это путь от Осириса к Атуму, возвратный путь. Мы знаем, что этот путь связан в древнем Египте с категорией Девятерицы (Песеджет). Мы помним, что Великая Девятерица, от Атума до Исиды и Нефтиды – это главная божественная «сумма» в Египте. Она присутствует в текстах многократно. В Текстах пирамид Девятерица упоминается 124 раза. Девятерица - это очень важное знание. Первый раз категория Девятерицы (правда, само слово Песеджет здесь не упоминается) – это заупокойный храм Джосера, то есть примерно 2600 год до Рождества Христова. Это плита из гелиопольского храма, где изображены Бау Иуну (Души Иуну) (Иуну – египетское название Гелиополя) – девять этих «Душ», включая Шу, Геба и Сета (подписаны эти фигуры). Эта плита сейчас хранится в Турине.

До того, как стали употреблять категорию «Девять», употребляли слово «Хет» (собрание). Уже при I династии оно присутствует в географических названиях и царских титулах. Например, Семерхет — «друг собрания», Нечерихет – «божественнейший из собрания», Кахет – «Суть собрания». В общем, это постоянные термины первых династий Египта. Собрание – это та же Девятерица. «Девятерица» и «Собрание» - синонимы.

Но поразительно, что слово «Девятерица» (вы, наверное, удивитесь) никак не связано с цифрой «девять». Да, в Девятерице Иуну действительно девять богов, но не совсем понятно, что первично – девять богов, которых посчитали, или девять богов, которых «подогнали» под Девятку. Потом, в Позднем Египте, когда Сета из Девятерицы убрали, потому что он злодей (мы скоро увидим, что это они неправильно сделали), тогда на его место добавили Гора, чтобы Девятка сохранялась. Но множество Девятериц, которые известны в Древнем Египте, состоят не из девяти богов, а из семи или даже из пятнадцати, то есть количество богов в Девятерице разнится. Есть в египетских текстах две Девятерицы, есть семь Девятериц, есть большая и малая Девятерицы.

Наконец, само слово «Девятерица» (Песеджет) – это форма единственного числа женского рода с детерминативом абстрактного понятия. То есть это некое единое слово. Это не девять богов, которых просто посчитали, а это единая категориальная вещь, которая почему-то должна быть связана с девяткой. Хотя в нее далеко не обязательно входят девять богов. Герман Кеес (а до него об этом же говорил Курт Зете) вообще сказал, что, в принципе, священным числом в Египте является семь, как и у нас, а не девять. И семеричные формулы – это обычная игра с числом в Египте. И даже в Девятерице бывает семь богов или бывает семь Девятериц. А вот что касается Девятки, то Герман Кеес предположил, что это знак неограниченного множества – три, умноженное на три. И он даже осмелился перевести Песеджет-Нечеру как «все боги», но это, на мой взгляд, уже немного слишком.

Другой ученый, Ганс Гедике, заметил, что Песеджет омофонично (созвучно) слову «сиять». И вот это очень важно. Девятерицу изображали в виде трех рядов «пунктирчиков», идущих сверху вниз. Соответственно, три ряда по три. Это, если угодно, нисходящее сияние. Это вселенское явление Бога. Напомню, что в Мемфисском памятнике Девятерица именуется «зубами и губами» Птаха (рис. 28). И мы помним, что этими «зубами и губами» творятся слова. Ведь зубы и губы – это органы произнесения слов, которыми, согласно Мемфисскому памятнику, творится мир. И теперь мы понимаем, что Девятерица – это то, чем творится мир, это средство творения мира.

5. Девятерица как вселенское явление Бога (нисхождение вниз) и путь умершего в божественный мир (путь вверх)

Сейчас мы поймем, для чего нам это так важно. В Текстах пирамид говорится: «Губы мои — две Эннеады. Аз есмь Великое изреченное Слово. Дана мне свобода, ибо должна была мне быть дана свобода. Дана мне свобода от всяческого зла ... О люди и боги! Руки ваши подо мной, когда вы поднимаете меня и возносите меня в небо, как руки Шу под Нут, когда воздвигает он ее в вышину. В горняя! В горняя! На великий престол среди богов!» (Pyr. 1100—1101).

Такой вот удивительный текст воскресения, написанный от имени царя Мерира (Пепи I). И, как мы видим, здесь происходит обратное движение. Не сверху вниз, как при творении мира (лучи падают с неба на землю), а движение снизу вверх. И Мерира вспоминает вознесение Нут над Гебом с помощью Шу. Имеется в виду обычное изображение, где Шу поднимает Нут над Гебом . И вот так восходят в горняя, в Небо. Так умерший Мерира восходит в мир божественный.

Интересно, что это речение составлено от первого лица, от имени умершего, но в более поздних пирамидах речение уже произносится от третьего лица, и я уже вам объяснял, что это обычная вещь. В первых текстах происходит это колебание между первым и третьим лицом.

С Девятерицей богов соединена категория «Девять Луков» (Песеджет-Педжут). В 1655 параграфе Текстов пирамид говорится: «О Ты, Великая Девятерица, пребывающая в Гелиополе, — Атум, Шу, Тефнут, Геб, Нут, Осирис, Исида, Сет и Нефтида! О вы, чада Атума, расширьте сердце Его (Атума) к этому чаду Его, ибо имя ваше — Девять Луков». (Pyr. 1655).

Почему девять луков? В политической фразеологии Египта «девятью луками» называли племена, которые окружали Египет. Но здесь, безусловно, не о племенах идет речь. Почему же Саму Эннеаду именуют Девятью Луками? Для того чтобы это понять, мы должны представлять себе, что такое был лук. Для древних лук был уникальным орудием передачи силы на расстояние без прямого контакта. И у египтян были луки, как у англичан в средневековье, выше человеческого роста. Из мощного лука пускалась стрела, и на огромном расстоянии она поражала цель. Соответственно, человек сам не убивал, как мечом или копьем, а он на расстоянии поражал. То есть лук – это средство передачи силы, передачи энергии на расстояние. И таким образом, называя Луками, Девятью Луками, Девятерицу Иуну, египтяне передавали ту идею, что энергия Атума передается и творит мир. Это образ творения мира. И это подобно стрельбе из лука. И характерно, что вся Девятерица участвует в творении мира.

В древнейшем египетском царском списке Туринского канона (эпоха Рамсеса II, 1290—1224 гг.) и в царском списке Манефона (323 – 245-й годы до Рождества Христова) боги Эннеады названы первыми царями мира. И говорится, что все эти боги участвовали в творении мира. А Манефон, как вы помните, был тем жрецом, который для греков Александрии составил описание религиозных представлений египтян.

Манефон перечисляет первых владык мира в такой последовательности: первый - Гефест-Птах, второй - Гелиос-Ра-Атум, третий - Агафодэмон (добрый дух) - Шу, четвертый - Крон-Геб, и, наконец, Дионис-Осирис, а потом Тифон-Сет и Гор. Этапы творения мира уподобляются царствованиям, и царями оказываются лица Эннеады. Они участвует в правлении миром и, соответственно, в его организации.

И чтобы понять, для чего эти, казалось бы, абстрактные категории нужны египтянам, вспомним 248-е речение «Текстов пирамид»:

«Речение слов:
Велик Унас.
Исшел Унас из чресл Девятерицы.
Зачат был Унас Силой
И Рождающая (Шесметет) дала рождение Унасу,
Сияющей звезде далеко странствующей,
Приносящему жертвенные дары Ра каждодневно.
Восшел Унас на престол свой, что над Двумя Госпожами.
Воссиял Унас звездою!» (Pyr. 262—263).

Итак, мы видим, что Унас рожден Девятерицей и вошел через Девятерицу, воссиял над Двумя Госпожами, то есть над Исидой и Нефтидой, и вошел в полноту Ра.

6. Человек как член божественной Девятерицы

В заупокойном тексте ковчега Нового Царства жрец, живший в эпоху XXII-й династии, произносит формулу, которая дошла до нас:

«Я — один, ставший двумя;
Я — два, ставшие четырьмя;
Я — четыре, ставшие восемью;
И всё же я — единственный».

Понятно, что речь идет о Девятерице. И в эту Девятерицу должен вновь подняться умерший. Здесь снова вспоминаются слова 42-го Псалма: «Пошли свет Твой и истину Твою; да введут они меня и приведут на святую гору Твою и в обители Твои». В связи с упоминаемой в Псалме Святой горой можно вспомнить образ бен-бен, с которого началось творение мира, и которое есть семя Творца Атума.

Но здесь есть один момент. И, пожалуй, это последнее, о чем надо сказать. Речь идет о Сете. Вот теперь все становится на свои места. Чтобы подняться по ступеням Девятерицы, чтобы из восьми стать четырьмя, из четырех стать двумя, из двух стать одним, умершему и воскресшему необходимо пройти через все эти Девять божественных лиц. А Сет совершил преступление и наказан. Если Девятерица испорчена, по ней нельзя подняться. Значит, необходимо восстановить целостность Девятерицы. Значит, надо ее сделать опять «непорочной», чтобы в ней не было изъяна, порока в виде вышедшего из повиновения Сета, и целостной, чтобы там Сет был. Какой выход? Это восстановить Сета в его первоначальной полноте. И, собственно, как вы уже знаете, это и делается. Именно поэтому царица взирает на царя как на Гора и Сета. То есть правильное состояние – это когда Гор и Сет находятся в единстве, когда вновь восстановлена гармония. И без этого невозможно спасение.

Вы помните, что Песеджет – это сияние. И, одновременно, это Девять Луков (=стрелять на большое расстояние). Сияние как энергия распространяется, творит мир. И по этой же энергии, по этим же лучам человек восходит в небесный мир, если человек этот совершенен. Если он в себе устранил изъян Сета. Если он не уничтожил и не выбросил Сета, а восстановил его, и если в нем есть это внутренне сияние. «Если же тело твое все светло и не имеет ни одной темной части, то будет светло все так, как бы светильник освещал тебя сиянием» (Лк. 11:36), – говорит Иисус несколько непонятные слова. Вот это внутреннее сияние – это сияние тем светом Песеджет, светом Девятерицы, которым сотворен мир и из которого человек взойдет опять в вечность, где уже нет ночи, где вечный День. Для этого и нужна категория Девятерицы, потому что, в конечном счете, каждый человек – это «элемент» Девятерицы. И каждый человек, как элемент Девятерицы, входящий в Полноту Девятерицы, достигает спасения.

Интересно, что в этих же категориях мыслит и удивительный Дионисий Ареопагит (рис. 38). Тот самый Дионисий Ареопагит, которого часто именуют Псевдо-Дионисием, предполагая, что он писал после неоплатоников. Но на самом деле это - древнеегипетское знание, которое по-новому, по-христиански, было осмыслено Дионисием, и потом, уже не по-христиански, передано Плотином и его последователями. Неслучайно один из последователей Плотина, Ямвлих, написал книгу о египетских мистериях.

Итак, Дионисий Ареопагит пишет:

«Единое для всякого сущего; неделимое множество; ненаполняемое переполнение, всякое единое, множество приводящее, совершенствующее и содержащее. ... От того, что — благодаря происходящему из Него обожению и восприятию, по мере сил каждого, Божия образа — появляется множество богов, представляется и говорят, что имеет место разделение и многократное умножение единого Бога, но Он от этого ничуть не менее Начало-Бог и Сверх-Бог, сверхсущественно единый Бог, неделимый среди делимого, единый Сам с Собой, со множеством не смешивающийся и неумножаемый» (О божественных именах. 2,11).

Итак, мы видим, что Бог творит множество богов, то есть людей, но при этом пребывает Единым. В этом и тайна Девятерицы, поэтому она может быть и множеством Девятериц, и одной Девятерицей, но это то, что творит мир и поднимает человека до Божественного бытия.

Ну и, наконец, самое-самое последнее – это то, что Сет, когда убил Осириса, проявил своеволие, иначе – он проявил личностное качество. Ибо свобода – это качество человека, качество любой личности. Вне свободы нет личности, и вне Бога нет свободы. Сет проявил свободу негативно – убил Осириса. Соответственно, восемь остальных лиц Девятерицы проявили позитивную свободу – не совершили отхода от Единого и, в конечном счете, на Суде Девятерицы Сет так же был поставлен на свое прежнее, правильное место. Значит, каждое из лиц Девятерицы – это не только символический этап, не только символическая ступень, но это еще и личность.

И поскольку каждый человек несет в себе эту Девятерицу, то он тоже личность. И в вечности он тоже будет личностью. Поэтому он Осирис – Пепи, Осирис – Неферкара. Личность человека не растворяется, не исчезает в Осирисе. Он остается всегда и воскресшим Осирисом, и воскресшим Пепи. Пепи и Осирис существуют в нем нераздельно и неслиянно. Его личность релевантна, соответствует личности Осириса, но уникальна своей особенностью, своей личностью, как уникальны личности всех членов великой Девятерицы Иуну.

И мы теперь понимаем совершенно по-иному слова евангелиста Иоанна: «Раб не пребывает в доме вечно; сын пребывает вечно» (Ин. 8:35). Это слова самого Иисуса Христа, переданные евангелистом Иоанном. Раб не имеет своей свободы, он исполняет волю господина. Он не свободен. И раб не может пребывать в доме вечно, а сын, свободный сын, пусть даже блудный, но вернувшийся, он пребывает в доме вечно. Владимир Николаевич Лосский говорил, что «конечная цель духовной жизни и вечное блаженство в Царствии Небесном — ... прежде всего соучастие в Божественной жизни Пресвятой Троицы, обóженное состояние „сонаследников божественного естества", как богов, созданных после несозданного Бога и обладающих по благодати всем, чем Пресвятая Троица обладает по природе» (В.Н.Лосский. Очерки мистического богословия Восточной Церкви. М., 1991. — С.52).

И так же мы можем сказать, что для древнего египтянина задача каждого человека состоит в том, чтобы в Осирисе стать обладателем всей силы, всей благодати святой Девятерицы и вместе с Девятерицей войти в полноту Атума и достичь Вод (Нуна) или Неба, достичь Вечности, восстановив единство, нарушенное в Девятерице Сетом, которое каждый человек, ставя Сета, то есть свою силу разрушения, на должное ему место, восстанавливает в себе – и, таким образом, и в Боге, и в мире.