1. Проблема древнеегипетской категории Ка

2. Анализ изображения «двух» Хатшепсут из храма в Дейр-эль-Бахри

3. Ка как божественная категория

4. Категория Ка как сотериологическая цель

5. Категория Ка как предвечный замысел о человеке

6. Портретные статуи Ка

7. Переводы и интерпретации слова Ка, принятые в египтологии

8. Ка царей и Ка простолюдинов

9. Ка как божественная энергия

10. Жертвоприношения и молитвословия Ка

1. Проблема древнеегипетской категории Ка

Дорогие друзья, сегодня мы говорим о тех категориях, аспектах, сущностях личности, которые составляли человека в египетском представлении.

Не случайно в своей замечательной книге «Kingship and the Gods» Генри Фрэнкфорт писал о понимании человека в Египте: «Когда мы пытаемся описать воззрения египтян на человека, различия между их и нашим мышлением становятся особенно значительными. Мы сталкиваемся с рядом египетских понятий, которые в нашей культуре являются качествами, в их же – выступают независимыми духовными сущностями»¹. Это очень важное указание, о котором мы не должны забывать.

И сегодня речь пойдет о первой и, наверное, важнейшей из этих сущностей – это та сущность, которая именуется коротким египетским словом Ка. Другой египтолог, о котором мы не раз уже говорили, Зигфрид Моренц, сказал, что каждый, кто размышляет над проблемой Ка, выявляет новые аспекты этого понятия. И это именно так.

Ка – это конкретная божественная «идея-воление», переход из «ничто» в «нечто». Все в мире имеет свое Ка, но Ка камня и Ка человека различны по сути. Потому что Ка любой не духовной вещи таково же, каков и предмет, это Ка образующий. То есть Ка – это повеление, а предмет – то, что этим повелением создается. Ка – это замысел, а предмет – осуществление. Говоря в категориях Аристотеля, Ка – это формальная причина, а земная сущность, этим Ка созданная, - причина материальная.

Но духовные сущности – боги, люди, духи – имеют личностные, свободные характеры, и поэтому они, также создаваемые по определенному замыслу, могут ему соответствовать, а могут и не соответствовать. Они могут по своей воле быть адекватными своему Ка, быть, как говорили в древности, едиными со своими Ка, то есть быть тем же, что их Ка, а могут и не быть. Если угодно, это можно назвать тождественностью оригиналу, Ка, или же расхождением с ним все в большей степени. Опять же, в Аристотеливых категориях, материальная причина тут становится причиной деятельной, которая более или менее может исказить причину формальную.

Духовное бытие в таком случае становится стремлением к соответствию своему Ка, к соответствию своему первообразу, если говорить в христианских понятиях, или же наоборот, пренебрежением к этому соответствию и все большим и большим расхождением с первообразом. А поскольку первообраз божественен, то, соответственно, расхождение с первообразом – это потеря божественности. А тождественность первообразу – это пребывание, или же все большее пребывание в божественном.

Надо вам сказать, что хотя категория Ка, естественно, египетская, но прозрение того, что что-то подобное присутствует в мире как некая константа уже внеположенная египетской религии – довольно частая вещь. Николай Кузанский в XV веке в «Апологии ученого незнания» говорил, что всякое творение есть в Боге то, что оно есть. Ведь там всякое творение, будучи образом Божьим, находится в своей истине.

Вот о чем тут идет речь: в Боге оно находится в своей истине, там оно есть то, что оно есть. А вне Бога оно является тем, чем оно становится или в зависимости от воли человека, или в зависимости от того, чем становится сам человек. То есть, грубо говоря, когда мы загрязняем природу, когда мы превращаем какое-нибудь великолепное озеро в сточную канаву, мы меняем его природу не в соответствии с замыслом Божьим и даже не в соответствии со своим замыслом, а в соответствии со своим неправильным поведением. И точно так же когда мы сами себя искажаем неправильными мыслями, словами и поступками, мы делаем себя чем-то далеко отходящим от этого идеального образа Божьего о нас. То есть, одно мы портим как внешнее (озеро), а другое портим как внутреннее (нас самих).

Я думаю, что это понятие в какой-то степени можно определить словами Евангелия от Матфея:

«Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям» [Мф. 5:13].

К кому относятся эти слова? Если мы скажем, что к христианам – там еще нет христиан, Христос обращается к людям, которые еще не стали христианами. Речь идет о человеке как таковом. Человек – это соль мира, потому что он божественен.

Как все в этом мире совершенно в силу того, что в нем есть отблеск божественного, да и вообще все существует, потому что оно божественно, так божественен и человек. Но в человеке эта божественность актуальна, поскольку она связана с актом его воли. Это божественность не пассивная, как в прекрасном озере или в закате, а активная, которая может быть – и может не быть. И если мы потеряем эту божественность, то на что мы вообще нужны тогда, что от нас останется? Ничего не останется - нас можно выкинуть как соль, «потерявшую силу».

2. Анализ изображения «двух» Хатшепсут из храма в Дейр-эль-Бахри

Примером понимания Ка в Египте является замечательное изображение из храма в Дейр-эль-Бахри, заупокойного храма Хатшепсут, дочери Тутмоса III, единственной женщины-фараона Египта. На этом изображении присутствует некий стол (обычно ученые его именуют гончарным кругом, но я думаю, что это не так, и мы об этом еще поговорим). И на этом столе находятся две статуэтки, совершенно тождественные, только одна из них изображает ребенка Хатшепсут - изображена девочка с пальцем во рту, это типичное изображение ребенка – ребенок сосет пальчик, это понятно. А вторая, точно такая же, изображает ребенка, но не с пальцем во рту, а с вытянутыми вдоль корпуса руками, в иератической священной позе, в той позе, в которой обычно изображают заупокойные статуи.

На заупокойных египетских статуях человек обычно идет, если он один, опустив руки вдоль корпуса. А если это пара, мужчина и женщина, то мужчина обычно идет в этой позе, а женщина одной рукой обнимает мужа за плечо, а вторую, также как и он опускает вниз, и идет на полшага за ним, но как бы сливаясь с ним в одно целое. Египтяне даже пытаются при этом ваять обе скульптуры из одного камня или из одного куска дерева, чтобы показать полное единство мужа и жены.

Но не будем отвлекаться, в любом смысле как раз здесь изображены две разные фигурки, стоящие по разные, противоположные стороны этого стола. И под ними есть подписи: «Дитя Хатшепсут» и «Ка Хатшепсут». И перед этими двумя скульптурами – бог Хнум, горшечник. И обычно говорят: «Вот Хнум, горшечник, ваяет Ка Хатшепсут и саму Хатшепсут, дитя Хатшепсут». Тем более что в той части заупокойного храма, где находится это изображение, как раз рассказывается о зачатии будущей женщины-царя, «фараонессы» Египта.

Почему все это так подробно там изображено? Для египтян совершенно необычным было то, что женщина может стать фараоном, по всем правилам фараоном должен быть мужчина, а женщина может быть только женой фараона. А тут она стала правящим царем. И вот чтобы это оправдать, там дается довольно подробное обоснование, что в этом воцарении была воля богов.

Но если мы присмотримся и подумаем, то поймем, что в этом изображении изображено совсем не то, что кажется обычно ученым – будто Хнум лепит и Ка Хатшепсут, и дитя Хатшепсут. Во-первых, Хнум – это горшечник, он создает, он лепит этот мир, а Ка – это духовная сущность.

Египтяне прекрасно понимали, что Ка – сущность не этого мира, она создается не с этим миром. Ка создается до пищи и всего потребного, соответственно, и до ребенка Хатшепсут. Вот когда ребенок Хатшепсут зачинается во чреве ее матери, царицы Яхмес, тогда этот ребенок лепится Хнумом. Но лепится по образу Ка, по идее, которая содержится в Ка. То есть здесь мы, скорее всего, видим не работу на гончарном круге над двумя статуэтками, но, грубо говоря, работу над одной статуэткой по модели. И эта модель – Ка, а статуэтка – девочка Хатшепсут, которая зачинается во чреве своей матери.

Надо вам сказать, что я удивляюсь, как могли такие серьезные египтологи, как, например, Зигфрид Моренц, говорить о том, что это две статуэтки на гончарном круге; это, видимо, происходит просто от непонимания процесса гончарной работы. Попробуйте одновременно вылепить две статуэтки на крутящемся гончарном круге - вы никогда этого не сделаете. Это невозможно физически. Гончарный круг – для того и круг, чтобы на нем делать круглые предметы, горшки и так далее, но, естественно, это один предмет, который находится в центре круга, и который обделывает руками мастер. Никогда скульптор не лепит две скульптуры на гончарном круге.

Да и круг этот на анализируемом нами изображении, никакой не круг. Если мы присмотримся, то увидим, что это на самом деле не что иное, как обычный жертвенный стол, за которым восседает умерший, или восседает его Ка в ином мире. И именно на этом жертвенном столе совершается создание по модели Ка, то есть, если угодно, в некотором смысле жертвоприношение, создание человека, младенца Хатшепсут.

Из текста, который сопровождает изображение, это совершенно ясно видно: «Амон-Ра, пребывающий в царе Тутмосе, в то время как царь соединяется со своей супругой», – и изображается, как он входит в спальный покой своей супруги, то есть в виде царя входит Амон-Ра. Естественно, это тоже только наивные ученые думают, что к царице приходит Амон-Ра, а царь в это время, видимо, выпив лишнего, спит в соседней комнате. Разумеется, речь идет о том, что в самом царе в этот момент пребывает божественный творец мира, Амон-Ра. То есть в это время царь находится в обоженном состоянии. И он входит к царице Яхмес, и подпись следующая: «Се Хенемет-Амон Хатшепсут, имя этой дщери моей (то есть Амона), которую вложил я в утробу твою». То есть, происходит зачатие. Именно это изображено на сцене из заупокойного храма в Дейр-эль-Бахри.

И это очень похоже на христианское понимание начала сотворения мира. Современный очень сильный греческий богослов Христос Яннарас в книге «Вера церкви. Введение в православное богословие» пишет: «В христианском богословии не сущность предшествует и предопределяет собою экзистенцию. То, что создает саму возможность существования, изначальную предпосылку бытия, есть личность. Личность предшествует всему, как сознание своей абсолютной инаковости, или абсолютной свободы от какого бы то ни было предопределения, какого бы то ни было принуждения – будь то принуждение ума, способа существования или природы».

Это - очень глубокое умозаключение. Свободная личность предшествует существованию сущности, экзистенции. И Ка – именно вот эта свободная личность, которая еще не воплотилась, а, воплотившись, она будет продолжать существовать. Помните, мы с вами начали с Генри Фрэнкфорта, когда говорили, что то, что для нас является качествами, то у египтян будет духовной сущностью. Вот Ка – это и есть та духовная сущность, которая продолжает существовать независимо от того, воплотилась она или же не воплотилась. Она есть. А вот ее воплощение, оно начинает жить своей самостоятельной жизнью.

3. Ка как божественная категория

И буквально с первой же династии, с того момента, как появляются египетские имена (об именах мы будем говорить чуть позже, но это имя совершенно не случайно), мы видим, что большой круг имен I династии – это имена, в которых присутствует Ка. Причем вместо Ка в имени может присутствовать имя какого-либо бога. Или же слово бог как таковое – Нечер.

Например, Инеджу-Ка – спасаемый Ка своим, Ири-Эн-Ка – созданный Ка своим, Ихет-Ка – удел Ка, собственность Ка, Анх-Ка – да живет Ка, Мери-Ка – любимый Ка своим, Хотеп-Ка – милостив Ка, Шепес-Ка – прекрасен Ка, Шемес-Ка – следую я за Ка моим, Шеди-Ка – вскормленный Ка, Каи-Ка-Нэчер – превознесен Ка божественный.

Вот это личные имена I династии, известные нам, понятно, из гробниц. Есть точно такие же имена, где вместо Ка может стоять Хнум, Гор, Хатхор или просто Нечер. И обратите внимание на то, что всюду Ка находится в деятельной позиции. Он спасает обладателей имени, он создает обладателей имени, он любит обладателей имени, он милостив к обладателю имени, и так далее. И он вскармливает обладателя имени. То есть Ка первичен, а человек вторичен.

Для египтян изображение Ка – это воздетые вверх руки, об этом мы будем сейчас еще говорить. Но в любом случае изображение иероглифа «Ка» очень часто ставилось на особый помост, куда помещали и изображение того или иного иероглифа того или иного бога, как раз обозначая божественность, превознесенность. То есть божественный Ка и божественный, скажем, Гор одинаково изображались находящимися на этом божественном помосте. То есть Ка – это божественная категория. Божественная, но при этом конкретно личная.

Опять же мы с вами должны выявить отличие идеи Ка от эйдоса Платона. Платон гордился тем, что он получил знания в Египте, но, видимо, ему рассказали не все. В системе Платона категория идей присутствует, но идея – это некий обобщающий круг предметов, а отдельные земные предметы – это проявления, более или менее совершенные, более или менее близкие к идее предмета как такового, скажем, есть идея человека, и есть человек – Платон, Аристотель, Тимей и так далее. А для египтянина это неприемлемо. Есть идея только конкретного человека, нет идеи абстрактной, каждая идея абсолютно конкретна, но при этом она абсолютно божественна.

Это, кстати говоря, отличает египетское понимание Ка и от аристотелевского понимания. Аристотель, как вы помните, считает, что конкретное первично, а обобщение вторично, но конкретное он видит как земное. Вот земные конкретные проявления – Аристотель, Платон, Тимей, и обобщенное, абстрактное – это человек. То есть система Платона наоборот. А для египтянина конкретная личность, конкретное личностное Ка и его конкретное проявление на земле – как Ка Хатшепсут и младенец-Хатшепсут.

Об этом очень хорошо говорит, пожалуй, я даже и не придумаю лучшей иллюстрации категории Ка, не знающий всех этих деталей египетского богословия (видимо, и вообще не знающий египетского богословия), но при этом, думаю, лучший русский богослов и большой ученый русского зарубежья – отец Георгий Флоровский. В своей статье «Тварь и тварность», опубликованной в сборнике «Догмат и история», он пишет:

«Божественная идея твари не есть тварь, но есть субстанция твари (субстанция – это то же самое, что и ипостась), не есть носитель мирового процесса, и переход от «замысла» к «деянию», не есть процесс в Божественной идее, но – возникновение, созидание и новополагание множественности тварных субъектов. Божественная идея остается неизменяемой и неизменной. Она остается всегда вне тварного мира, трансцендентна ему. Мир творится по идее, согласно прообразу, – есть его осуществление. Но не этот прообраз есть субъект становления. Прообраз есть норма и задание, положенное в Боге. А задание обращено к другому, вне Бога. Это различие и расстояние не снимается никогда. И потому вечность прообраза, непреложного и никогда не вовлекаемого во временную смену, совмещается с временнóй начальностью и становлением носителей предвечных определений. «Вещи, пока они не стали, как бы и не были», – говорит блаженный Августин, – «были в ведении Божьем, и не были в их собственной природе»».

Вот как пишет отец Георгий Флоровский. Пожалуй, если сравнить его суждение с древнеегипетским, древний египтянин согласился бы здесь со всем, кроме одного: «Это различие и расстояние не снимаются никогда». Вот вся цель и задача египтянина, да, думаю, и христианина, здесь я немножко поспорю с отцом Георгием, в том, чтобы снять это различие и расстояние. И снять не путем нисхождения идеи, а путем восхождения образа к своему первообразу.

4. Категория Ка как сотериологическая цель

И теперь мы обратимся к некоторым египетским текстам. «Некто уходит к сути своей», и вы помните, что слово «Ка» мы переводим словом «суть», об этом я говорил уже в предшествующих лекциях и напоминаю это снова. Это та суть, тот первообраз, к которому им надо уйти. «Некто уходит к сути своей», вот отличие от отца Георгия Флоровского.

«Осирис уходит к сути своей, Сет уходит к сути своей, Имеющий око впереди (Хенти ен Ирти, то есть Гор) уходит к сути своей. И ты уходишь к сути своей».

А что означает уйти к сути своей – дальше это объясняется:

«Чистота твоя – чистота богов, уходящих к сутям своим. Чистота твоя – чистота богов, отшедших, дабы не испытывать страданий» PТ§ 826, 829.

Мы видим, что главная задача как раз – это уйти к своему Ка, уйти к своей сути. Я уже упоминал – для того, чтобы сказать, что человек умер, но при этом сказать нечто хорошее, а не печально-безысходное, египтяне говорили: «Он ушел к своему Ка». Потому что тогда это не смерть как гибель и уничтожение, а смерть как осуществление. Но мы видим, что здесь уход к своему Ка соединен с категорией чистоты, да и бог, Нечер – это чистый. То есть уйти к Ка может только тот, кто чист, как Бог. И даже более того, он чист, ибо он бог. Тогда умершие уходят к сутям своим. «Чистота твоя – чистота богов, отшедших, дабы не испытывать страданий».

Страдания мы испытываем от нечистоты, от того, что мы не соответствуем своему Ка. Это «Тексты Пирамид». Вот другое высказывание из «Текстов Пирамид»:

«Буду пребывать я на восточном небосклоне, буду я шествовать, сопровождая божественное Солнце (Ра) в обитель богов, удалившихся к сутям своим, обитающих на холмах Гора, обитающих на холмах Сета. Се я шествую, гряду, ибо я достиг высоты небосклона» РТ § 947-949.

Обратите внимание, что и Сет уходит к сути своей. Сет вышел из своей сути, совершив убийство Осириса, но он судом богов возвращается к своей сути. И помните, этот образ восстановления его увечья, который потом уже в Египте был непонятен – это образ восстановления его в тожественности своей сути. И убитый Осирис тоже вышел из своей сути, потому что его суть – это суть жизни, суть бессмертного бога. И, восстановленный Гором, он восходит к своей сути. И сам Гор, который в поединке с Сетом потерпел увечье, потерял свое око, он также восстанавливается и, таким образом, обретает тождество с сутью. То есть, говоря египетским языком, «уходит к сути своей».

Мы понимаем, что для египтянина важнейшее в категории Ка – это именно возвращение к своей сути. Не то, что есть где-то идея, и где-то – ее осуществление, все происходит совсем наоборот. В некотором роде мы осуществляемся, соединяясь со своей сутью. Само понятие «осуществляться», «становиться сущностным» значит - соединяться со своей сутью.

Наш российский ученый, Андрей Олегович Большаков, посвятивший многие годы изучению категории Ка и написавший даже специальную книгу «Человек и его Двойник в египетских представлениях Древнего царства» выделяет пять групп слов, включающих корень «Ка». И мы видим, что все эти пять категорий – они связаны с жизнью, с рождением, с творением жизни.

Это размножение, зачатие и беременность – понятно, это – категории творения человека.

Это работа – творение некоторых сущностей. Вот не было стула, а плотник работает, столяр работает – и получается стул. Не было урожая, крестьянин работает – и вырастает пшеница, и собирается хлеб в житницу.

Сельскохозяйственная деятельность – плодородие скота, почва и зерно – это пища, тоже очень важная вещь. Крестьянин работает, и поэтому получается пшеница.

Пища – это то, что дает нам жизнь, поэтому это тоже Ка. Если мы не будем вкушать пищу, мы перестанем быть.

Ну и, наконец, пятое – это самое таинственное, это знание тех сильных слов, тех могущественных слов, которые позволяют нам отсекать от себя происки духов и становиться на уровень богов, божественный уровень, то, что называется Хека, «колдовство», как мы это переводим. На самом деле это «всемощное знание», я предпочитаю такой перевод.

Ка защищает человека, охраняет человека от всего того, что происходит в мире. Между Ка и человеком, если он, конечно, человек разумный, существуют отношения, которые в христианской традиции известны как отношения между человеком и его ангелом-хранителем. И в этом смысле простирание рук к Ка, этот жест поднятия рук, изображение иероглифа Ка – это и знак защиты. Этот образ очень часто употребляют.

Например, в тех же «Текстах Пирамид»: «О Атум! Ты выплюнул Шу, Ты изверг Тефнут, и Ты простер свои руки, объемля их, подобно тому, как простирает руки знак сути. Воистину, суть Твоя пребывает в них. О Полнота! Простри руки твои объемля Неферкара сего, объемля храм сей, объемля пирамиду сию (понятно, текст написан в пирамиде, в заупокойном комплексе), подобно тому, как простирает руки знак сути, дабы пребывала суть Неферкара сего в них (то есть в объятиях Ка, между руками Ка) навеки» РТ§ 1653.

Это речение РТ600, §1653 - очень важно. Оно нам говорит о том, что поскольку Атум родил, выплюнул из себя, создал Шу и Тефнут, то поэтому он может защитить их. И он защищает их как часть своей сути, и поэтому его суть, его Ка, пребывает в них. Смотрите, Ка Атума пребывает в его, грубо говоря, детях, в Шу и Тефнут. И поэтому, опять же, это классическая ритуальная формула, поскольку так было с Шу и Тефнут, которых родил творец Атум, постольку и с Неферкара будет то же самое. Его так же будет защищать Атум, и пирамиду его, и храм его, и его самого. И поэтому в нем будет пребывать суть Атума. Он и суть Атума будут одно. Дабы пребывала суть вот этого Неферкара вовеки в этом храме, в этой пирамиде, а сам Неферкара был бы так же рожден Атумом.

Кстати говоря, само слово «Неферкара» – в нем тоже присутствует иероглиф Ка: Энсеби Нефер-Ка-Ра – Царь Прекрасна суть Ра . То есть Ра-Атум, он пребывает в Неферкара, и поэтому прекрасен обладатель этого имени.

5. Категория Ка как предвечный замысел о человеке

Интересно, что слово «замысливать», «замысливость» произносится очень похоже на звук «Ка», понимаете, хотя когда какие-то древние гении придумывали слова, то они не дали слову «замысливание» корневого слова «Ка», изображения иероглифа воздетых рук, они по-другому изобразили слово «замысливать» . Но в своей древнейшей форме Древнего царства «замысел сердца» (обычное выражение – «замысел сердца», помните, «замыслив в сердце, произнес языком»), оно писалось иногда с иероглифом Ка . То есть, можно сказать, что в некотором смысле Ка – это было замысливание некоей сущности в боге.

И чтобы понять это, мы должны посмотреть на то, насколько символом Ка является самое обычное, банальное зачатие человека. Вот посмотрим папирус Присс, «Премудрость Птаххотепа». Помните – Птаххотеп мудрец и везир царя Исеси, предшественника царя Унаса, это V династия.

«Премудрость Птаххотепа» написана среднеегипетским языком, то есть уже вроде бы не в Древнем царстве. Но скорее всего, это просто, если угодно, перевод с древнеегипетского на среднеегипетский язык. То есть текст этот не мистификация, а действительно текст Древнего царства.

И вот посмотрим, 12-я максима Птаххотепа. Частично мы об этом уже говорили, приводили ее, но тут я ее приведу целиком.

«Если ты – муж достойный и родил ты сына по милости Божией, если прям он, подобно тебе, если имеет попечение об имуществах твоих, являй ему во всем милость твою. Ведь он – сын твой, твой Ка (или твоя суть) зачала его. Не удаляй сердца твоего от него.

Но семя творит и вражду. Если сошел он (сын) с правого пути, небрежет советом твоим, не повинуется повелениям твоим и творит срамное в имении твоем, и восстает против всего, что ты говоришь ему, и уста его произносят хульное, забудь о происхождении его. Не должен он быть наследником твоим, должен ты забыть о нем. Он – вовсе не сын тебе, воистину, не рождался он тебе».

Вот такие страшные слова, их смысл намного шире, чем просто семейные отношения. Их смысл в том, что хотя семя отца и творит сына, и в этом смысле семя и Ка – это одно и то же, но сын может быть соответствующим семени, а может быть и не соответствующим семени. И если он не соответствует семени, а ведет себя так, как только что мы слышали, то он перестает быть сыном.

Да, как это сейчас модно говорить: «физиологически, или генетически он –мой отец». Но на самом деле как раз египтянин сказал бы, что генетически он уже не твой отец, раз ты изменил ему, потому что он вложил в тебя не только ген физический, но ген духовный, а ты не следуешь ему. И поэтому ты лишаешься всего – не только того, что ты сын соответствующего отца, ты лишаешься также и таких важнейших категорий, как имущество отца, имя отца, слава отца, титулы отца, которые наследуют обычно в традиционных обществах.

Ты становишься тем, что называют в русском языке «выродок», то есть ты выходишь из рода, ты перестаешь быть частью рода, ты изгой. Гоить – это жить, каузатив от глагола «жить». Изгой значит – ты вышел из жизни, в данном случае из родовой жизни. Ты потерял связь с родовой жизнью.

Опять же, мы здесь совершенно по-иному можем теперь понять 15-ю главу Евангелия от Луки, где рассказывается притча о блудном сыне. Мы понимаем, что с одной стороны, эта притча очень проста и совершенно естественна: конечно, отец простит сына. С другой стороны, она совершенно невиданна, потому что противоположна тому, на что указывает Птаххотеп. Птаххотеп говорит: все, забудь о нем. Он уже не сын тебе. Его нет у тебя. Он есть, но его нет. Поступи с ним, грубо говоря, так, как поступил с Андрием Тарас Бульба: «Я тебя породил – я тебя и убью».

А в евангельской притче отец прощает сына, хотя прежде сын просит прощения. Если бы сын не просил прощения, если он бы не вернулся, если бы он не успел сказать: «Отче! Я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим» [Лк, 15:18-19], – если бы он не сказал бы этих слов… А помните, он думал даже сказать потом, что «прими меня в число наемников твоих», и так далее – но этого он уже сказать не успел. Важно то, что он признался в том, что недостоин. И он опять получил всё – и сыновство, и имущество.

Это глубокий принцип – что нет кого-либо достойного. Когда священник начинает совершать литургию, он в алтаре тихо произносит: «Никто же достоин, ниже доволен» предстоять перед Твоим жертвенником – нет достойных. Вот Ты даешь это достоинство, Ты нас, грешных, возводишь к Себе. Это уже новое понимание – понимание того, что каждый отец должен видеть в своем сыне подобного себе не в достоинстве, а в недостоинстве. И поэтому прощать. Конечно, если сын сам хочет прощения.

И если мы опять вернемся к Египту, то услышим вот эти слова из «Текстов Пирамид»: смерть – это не просто соединение с Ка, это немного сложнее. Смерть – это когда Ка принимает умершего в свои объятья. Что значит – принимает умершего в свои объятья? Ка признает земного умершего человека тождественным ему. Ты осуществил это тождество на земле, ты его не растлил, ты его осуществил. Поэтому одно из важных речений из пирамиды Унаса следующее: «О Унас, посланцы твоей сути (твоего Ка), грядут к тебе. Посланцы твоего отца грядут к тебе. Посланцы Ра грядут к тебе» РТ§ 136.

Соответственно, мы видим, что Ка (отец, это нам уже понятно) и Ра – это одно и то же. И как цель – восстановление полного тождества. «О непогибающий, ты не погибнешь, и суть твоя не погибнет, ибо ты еси суть твоя» РТ§149. То есть, ты и твоя суть – это одно и то же.

Соответственно, мы видим, что Ка (отец, это нам уже понятно) и Ра – это одно и то же. И как цель – восстановление полного тождества. «О непогибающий, ты не погибнешь, и суть твоя не погибнет, ибо ты еси суть твоя» РТ§149. То есть, ты и твоя суть – это одно и то же.

Гробница человека именуется у египтян Хут-Ка – дом Ка. Дело в том, что Ка актуализируется, материализуется с момента зачатия. Возможно, после зачатия, когда человек уже родится, будут какие-то инициации, в том числе и присвоение имени, о чем я буду позже говорить. Но как бы там ни было, Ка человека почиталось самим человеком буквально с самого начала – думаю, что даже до того, как стали делать изображения умершего, Ка почиталось самым простым образом - оно почиталось, когда почитали предков. Почитание предков – это почитание твоего Ка, тех, кто родил тебя. Когда почитали их останки, их кости и приходили на их могилы – это было почитание того, что дало тебе жизнь и того, что, в конечном счете, восходит к Богу.

6. Портретные статуи Ка

С III династии Египта появляются портретные статуи, которые поразительно напоминают живого человека. Эти образы – идеальные образы, это образы сути. Пока человек был жив, если это был достаточно богатый человек, он создавал себе гробницу – простые люди, видимо, почитали Ка как-то иначе. То есть ему создавали гробницу, когда он только рождался, или, по крайней мере, когда он проходил какую-то инициацию в первые годы жизни, ему уже создавалась гробница. Это довольно мрачно с нашей точки зрения, но совсем не мрачно с египетской. Он сам и его близкие, его родители ходили молиться в эту гробницу, потому что это был дом Ка. Это был на самом деле храм, часовня. Это было место, где возносили молитвы.

Более того, богатые люди нанимали специального священника и называли его Хему-Ка – служитель сути, служитель Ка, который должен был возносить молитвы и творить соответствующие обряды для Ка человека, когда человек еще был жив. Потому что был человек, и был его Ка. И этому Ка молились не просто как защитнику человека во всех его жизненных ситуациях, а, я полагаю, как тому, кто помогает человеку осуществлять свой Ка, осуществлять свою суть.

Когда же человек умирал, то происходило завершение этого земного, храмового комплекса Ка. В эту молельню, могилу, гробницу вносилось мумифицированное тело, оно в нее помещалось, как главный объект и поклонения, и личности человека. Поэтому, видите, там нет никакой идеи, что тело, как говорил Гераклит, хуже дерьма – нет, но огромное почитание останков. Тело – это икона Ка. Вот оно вносится, мумифицируется. После этого вход в гробницу замуровывается, и после этого поклонение Ка и, как надеются, отождествившемуся с ним человеку, происходит во внешней части гробницы, в так называемой гробничной молельне, или даже в специально стоящем храме, как заупокойный храм Хатшепсут, или же отдельно стоящей часовне рядом с гробницей.

Интересно, что в письмах, которые из Месопотамии пишут в Египет, скажем, царям или каким-то знатным вельможам, занимающимся внешней политикой, в этих письмах Ка переводится как Илу – личный бог, бог-хранитель, видимо, в Месопотамии они корреспондировали эти категории одну с другой. То есть Ка и личный бог-хранитель – это одно и то же. Но мы понимаем, что этот личный бог-хранитель, это не что-то отличное от человека, это и есть сам человек, которому должен уподобиться земной человек. То есть перспектива обратная: земное – образ, а небесное – первообраз. Как мы уже выяснили, в Египте – небо отражалось в земле.

7. Переводы и интерпретации слова Ка, принятые в египтологии

Должен сказать, что большей частью египтологи, достаточно сходно понимали Ка, хотя постоянно мучились, не могли до конца нащупать, что это такое. Например, в одном из первых исследований о Ка в 1858 году Бирш предложил переводить Ка как «индивидуальность», «личность», и этот подход приняли многие ученые XIX столетия, в том числе и автор знаменитого египетского словаря Бругш, который дал перевод Ка как «личность, характер». Гастон Масперо, крупнейший французский египтолог, предложил считать Ка двойником человека, «материальным, но состоящим из более тонкой субстанции».

Что касается того, что такое материальное и что такое духовное – об этом вообще сейчас как-то неуместно говорить, потому что мы знаем, как материя теряет себя, как она исчезает в энергии, чего еще не знал Масперо. Но то, что Ка – двойник человека, это почти точно. Почти точно, только наоборот, не Ка – двойник человека, а человек – двойник своего Ка.

Штайндорф предложил переводить это слово как «гений», «Schutzgeist», «Дух Защитник». Также и Петри предложил переводить Ка как «родовой дух». Но какой родовой дух?

И здесь опять вспоминается Евангелие. Что такое родовой дух? Вспомните 3-ю главу Евангелия от Луки, где дается родословие Иисуса Христа, и через огромное количество поколений предков, и через царя Давида, и Авраама в конечном счете говорится, что Иисус был сын Божий. И нам это привычно, потому что мы за 2000 лет привыкли говорить «сын Божий» по отношению к Иисусу.

Только мы забываем иногда, что у Луки не просто Иисус – сын Божий, а эти десятки мужей, которые стоят между Иисусом и Богом, начиная от Адама, все они сыновья Божьи. И именно потому Иисус – сын Божий, что Он рожден в этой веренице родословий, восходящей к Богу. Так же как и Иисус одновременно сын Божий, потому что Он рожден Богом и потому что его первый земной предок, Адам, рожден Богом – так же и каждый человек, он и потомок божественных предков, и сам божественен.

Эрман и Моренц говорили, что Ка – это «жизненный принцип». Можно только сказать, что это принцип, который дает жизнь. Конечно, Бог творит, Он дает жизнь. Генри Фрэнкфорт говорил, что это «жизненная сила». Он прямо пишет: «Возможно отождествить Ка с духом жизни, который в Ветхом Завете именуется руах или нефеш, после смерти возвращающийся к Богу».

Да, возможно. Но только с одной оговоркой: это не капля духовного, которая на время – в человеке, и человек живет, а потом она развоплощается и вновь входит в океан божественности. Нет – она навсегда остается личностной. Поэтому создатель словаря среднеегипетского языка Фолкнер перевел Ка целым набором слов: «душа», «дух», «сущность», «существо», «личность» (personality), «судьба», «воля». Слишком много, но это попытка нащупать, что же такое Ка.

Но мы с вами, по-моему, это уже в какой-то степени нащупали. Пожалуй, надо только очень четко и ясно себя отделить от двух мнений. Они тоже встречаются среди египтологов. Это, во-первых, гипотеза, что Ка – какая-то абстрактная, безличная духовная сила, (об этом говорил Морэ, например) – ее надо отбросить. Ка предельно личностен. И, во-вторых, это предположение, что Ка обычного человека и Ка царя имеют разную природу. Потому что в «Текстах Пирамид» говорится о Ка царя, что он приходит к богам, что он становится Атумом, Осирисом.

8. Ка царей и Ка простолюдинов

Исходя из этого некоторые очень серьезные ученые, например, Кеес или Фрэнкфорт, говорят о том, что Ка царя – это особое Ка, и собственно говоря, книга «Kingship and the Gods» целиком на этом построена. Но я думаю, что это ошибка. Ка простого человека и Ка царя – это сущностно одно и то же Ка. И понятие Ка существовало задолго до возникновения царской власти. Божественным был каждый человек, и поэтому мы видим, что заупокойные обряды в Египте в принципе по содержанию текстов неотличимы в царских «Текстах Пирамид», в «Книге Ковчегов» и в «Книге мертвых», и в других книгах, уже посвященных не царям, а обычным смертным.

То есть Ка – это категория каждого человека, вот это нам надо ясно понимать. Суть этой идеи заключается в том, что любой человек личностно тождественен Богу. Не просто как-то абстрактно божественен – он есть абсолютно уникальное личностное явление Бога. Вот наша особенность, каждого из нас – это божественная особенность, если только она не от греха.

В этом смысле мы видим разницу между южноазиатским и египетским представлениями. В южноазиатском представлении, в классической Веданте, все личностное – это то, что мешает Атману соединиться с Брахманом. Надо отбросить все личностное, и тогда Атман и Брахман соединятся. А египтяне говорят: «Нет-нет-нет, этого нельзя делать! Да это и невозможно». Личностное в Боге будет абсолютно осуществлено, именно личностное, уникальное, твое. Не только Бог – личность.

Мы все любим говорить: Бог – личность. Но потому, что Бог личность, и ты – личность. Личность, отличная от личности твоего соседа по парте, от твоего мужа или жены, от твоих сыновей и дочерей. Ты – особая личность. Да, твой отец зачал тебя, но и ты в отношении его – особая личность, потому что его Ка зачал тебя, но ты своей волей определяешь свой жизненный путь, и ты можешь соответствовать, а можешь и не соответствовать своему отцу.

Не будем ни на минуту забывать, что египтяне это земное родство считали только иконой Ка, но не самим Ка как таковым. Египтяне не хуже нас с вами понимали, что отцы тоже в основном далеко не совершенны, и полная адекватность своему отцу земному – это еще не есть совершенство с Ка, очень часто это – просто очень большое несовершенство. Поэтому это только удобный символ, это не сущность.

А сущностно ты должен быть подобен не своему земному отцу, а своему Отцу Небесному, Который дал тебе не земное семя, а семя духовное, то самое logos spermatikos, о котором говорили и христиане. И если ты будешь ему соответствовать, то ты будешь соответствовать Богу, ты будешь тожественен Богу. Это-то и есть задача.

Я думаю, что это удивительное понимание божественной личности каждого человека и создало на самом деле египетскую цивилизацию. Без этого не было бы такого утверждения личности. Вот посмотрите, в Египте, особенно в Древнем царстве, статуи потрясающе портретны. В них есть канон, конечно, канон совершенства, но есть и удивительно личностная портретность. Это ведь не случайно. Эта личностная портретность – это высвечивание личного Ка через гранит, дерево, или базальт, в котором сделана статуя. Ничего подобного нет в Индии, и, в общем-то, в Китае, где канон как условное изображение превалирует над индивидуальным портретным изображением.

С Нового царства в Египте мы видим традицию молитвы человека своему Ка. Например, в знаменитом Абу-Симбеле, в храме у первых порогов Нила, в самом-самом Верхнем Египте, храме, построенном Рамзесом II, есть изображение, которое меня когда-то совершенно поразило. Там изображен Рамзес – царь в царском одеянии, который молится сокологоловому божеству, то есть Гору, подписанному: «Рамзес, великий Бог, Царь неба». То есть Рамзес молится самому себе, но не как человеку, а как своей божественной сути. И близкие изображения имеются в Бейт-эль-Вали, в Акши, в Северной Нубии. Культ подобных царских статуй, как статуй Ка, это - норма.

В Позднем Египте бытовало такое выражение: «твоя суть есть Бог твой, и да не отойдет он от тебя. И так да будет вечно жить дух твой». То есть – твой Ка есть твой Бог. Это надпись на саркофаге Панахемеса, жившего в Позднее время Египта.

9. Ка как божественная энергия

Пожалуй, можно сказать еще об одном интересном моменте. Если у каждого человека есть один Ка, то у богов – множество Ка. Например, в древности перечислялись четырнадцать Ка Ра. Это его качества – энергия, сила, власть, могущество, милость, покровительство, жизнедательность, великолепие, сила слова (то самое Хекау), Ху – всемощное речение, замысел – Сиа, видение – Маа, слышание – Седем, и так далее. То есть огромное количество категорий – это все Ка Ра.

В чем тут дело? Дело в том, что каждая божественная энергия, она оплодотворяет, она создает, она творит некие сущности. И поэтому все они - Ка. По аналогии, и только по аналогии, в человеке много семени, но каждый его ребенок творится лишь одним семенем. Следовательно, в каждом ребенке только одно семя отца, а в самом отце семени много. Поскольку отец всяческих – Бог, то в нем много вот этого творящего семени, вот этих семенных Логосов, а каждый из нас имеет только один, его собственный, его личный Логос. И тогда в некотором смысле все люди – это Ка (множественное число – Кау), все люди – это образы Ра. Все люди – это Кау Ра.

Примечательно, что даже когда изображали гробничную статую – а в ней изображалось именно Ка, – то там, где мы можем проверить, если мы находим мумию и можем сравнить, там присутствует не только портретное сходство, но есть даже и сходство размера. Высота этих статуй, их рост, равен росту человека. Так, например, при росте Ахетхотепа, обладателя гробницы, в 175 сантиметров, его статуя была 175 сантиметров. При росте его жены 156,4 сантиметра высота ее очень портретно выполненной статуи – 156 сантиметров. То есть мы видим, что даже внешне по размерам пытались точно воспроизвести умершего человека, это для египтян было важно. Ка и человек во всем подобны друг другу. Мы скажем: «Но Ка же идея, у него нет размера!» Да, но есть идея размера, и она в виде размера воспроизводится.

10. Жертвоприношения и молитвословия Ка

Ну и наконец, пожалуй, самое последнее, если будем говорить о Ка – это знаменитая формула «Эн Ка Эн имярек» – «для сути такого-то». Эта формула присутствует в гробницах. Все мы со школьной скамьи знаем, в любом музее видим огромное количество замечательных изображений из гробниц, каких угодно – сельскохозяйственных работ, охоты, просто каких-нибудь мирно пасущихся животных, короче говоря, чего угодно – отдыха на ложе, вкушения пищи, слушания; есть изображения, где играют на арфе, на флейте, воскуряют фимиам.

И всегда там присутствует надпись, скажем: «Дойка коровы для сути Изи». «Доставка лучшего мяса и птицы для сути Нефера-Сешем-Птаха». Или, например, целая вереница даров с лаконичной, но многозначительной надписью: «Это все – для сути Тии».

«Лучшее кедровое масло для Мери, для его сути каждый день». «Игра на арфе для Ка Иби». «Праздничное умащение для Ка Хенти-Ка». «Смотрение (Маа), смотрение животных степи, уход добрый за скотом для Ка Иби». «Смотрение ловли птиц, доставка плодов, полевые работы, весьма обширные, для Ка Иби». И так далее. Это мы видим в массе гробниц – везде одно и то же. Весь мир представлен во всех его проявлениях, приятных, прекрасных, которые вызывают радость и у нас, живых – это все для сути обладателя гробницы, для сути умершего.

Иногда даже очень хорошие ученые наивно считают, тот же А.О.Большаков, что это так называемое создание «параллельного мира». Что вот есть мир живых, в котором охотятся, возделывают землю, пасут животных, наслаждаются музыкой, а есть «параллельный мир» двойника, в котором происходит то же самое. Но в действительности никакого параллельного мира нет, а есть иное. Ведь мы уже видели, что человек при жизни молится своему Ка. Молится для того, чтобы соответствовать ему. И Ка приходит к нему. Не только человек устремлен к Ка, но и Ка устремлен к человеку, чтобы мир человека был совершенным. И после смерти человека этот совершенный мир, этот земной мир, он весь входит в Ка и вместе с Ка входит в Бога. Вот это играние на арфе, и это вкушение мяса, и эта охота, и это смотрение животных степи, то есть просто любование природой, как мы бы сказали – это все уходит в вечность, это все для вечности, для Ка, для этой личности.

Эти два мира, земной и божественный, оказываются абсолютно сомкнутыми. И земной мир преображается так же, как преображается посмертная статуя обладателя гробницы. Когда мы всматриваемся в эти статуи, мы видим в них, безусловно, полное портретное сходство, но в то же время мы видим и некоторую, я бы сказал, идеализацию. Что такое идеализация? У нас в бытовом языке это просто «сделать получше». Нет, идеализация – это приблизить к идее этого человека, приблизить к тому образу, который в Боге, этого конкретного человека. В Боге нет ненужных морщинок, в Боге нет какого-нибудь прыщика от плохой пищи, в Боге человек прекрасен в своем совершенстве и при этом личностен. Это и есть идеализация.

И точно так же идеализируется мир – этот конкретный мир, этот земной мир. Но его Ка так же осуществляется в Ка, и в наслаждении, и в лицезрении, и во вкушении, и в слушании, которое осуществляет, которым живет вот этот владелец гробницы, этот умерший, это Тия или этот Хенти-Ка. Таким образом, весь мир, разрушенный Сетом и человеческой злобой, восстанавливается в той степени, в какой он восстанавливается в совершенном устремлении к Богу. И когда мы смотрим, к примеру, на совершенные египетские храмы, на великолепные, абсолютно совершенные египетские фрески, изображения, рельефы, мы вспоминаем, что это мир идеализированный в смысле Ка. Ка через дар для сути, через жертву для сути, преображает весь мир.

Мы можем это увидеть и в известной египетской тысячу раз повторенной формуле: «Полезнее жертва для живого, нежели для ушедшего». С одной стороны, жертвы умершим – это суть египетской религии, а с другой стороны, они полезней для живого. Почему? Потому что когда мы жертвуем или своему Ка, или Ка другого человека, мы тем самым сами становимся лучше, и сами в большей степени становимся проявлениями своего Ка. То, что человек отождествляет со своим Ка, то, что он восходит к своему Ка – это норма.

Но в «Текстах Пирамид» есть и редкие формулы, которые, кажется, противопоставляют человека, уже дошедшего до вечности, своему Ка. Например, в параграфе 1357 мы читаем: «Воздвигни себя, о воскресший Пепи, садись и вкушай. Да будет Ка твой восседать, вкушая хлеб и пия пиво, вместе с тобой всегда, присно, во веки веков».

Комментатор этого речения Г.Фрэнкфорт, говорит, что умершему желают всегда за столом пить пиво и есть хлеб в компании своего Ка.

Конечно же нет. Речь тут идет о том, что сущности соединяются через совместное вкушение пищи, через совместное питие. И воскресший Пепи в этом вкушении заупокойной пищи и заупокойного питья становится одним целым со своим Ка. Как раз это речение утверждает единство умершего и его Ка.

Мы видим, что образ Ка, вочеловечившегося на земле, и потом человека, восшедшего на небо и отождествившегося со своим Ка – это главный нерв египетской традиции, египетского религиозного сознания.