1. Этические нормы в заупокойных автобиографиях.

2. Отношения полов.

3. Жадность.

4. Отношение к старости.

5. Отношения родителей и детей.

6. Отношения с Богом.

7. Личное благочестие.

8. Метанойя.

1. Ancient Near Eastern Texts Relating to the Old Testament / Ed. by Pritchard J.B. – Third Edition with Supplement. – Princeton: Princeton University Press, 1969. P. 412-425.

2. J. Assmann. Ma'at: Gerechtigkeit und Unsterblichkeit im alten Ägypten. Munich: C. H. Beck, 1990.

3. J. Baines. Practical religion and piety // Journal of Egyptian Archaeology. 1987. Vol. 73. Pp. 79 - 98.

4. J. Baines. Society, morality, and religious practice // Religion in ancient Egypt: Gods, myths, and personal practice / ed. Byron Shafer, Ithaca: Cornell University Press, 1991. Pp. 123 – 200.

5. F.W. von Bissing. Altägyptische Lebensweisheit. Zurich, 1955.

6. H. Brunner. Altägyptische Weisheit: Lehren für das Leben. Die Bibliothek der alten Welt. Zurich and Munich: Artemis, 1988.

7. A. Gnirs. Die ägyptische Autobiographie // Ancient Egyptian literature: History and forms. Probleme der Ägyptologie 10 / ed. Antonio Loprieno. Leiden and New York: Brill, 1996. Pp. 191 – 241.

8. F. Junge. Die Lehre Ptahhoteps und die Tugenden der ägyptischen Welt. Orbis Biblicus et Orientalis 193. Fribourg: Academic Press; Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 2003.

9. N. Lazaridis. Ethics // UCLA Encyclopedia of Egyptology, 2008 (URL : https://escholarship.org/uc/item/4q20j8mw).

10. G. Lefebvre. Le tombeau de Petosiris. 3 vols. Cairo: Institut français d'archéologie orientale, 1924.

11. F. Lexa. Papyrus Insinger: Les enseignements moraux d'un scribe égyptien du premier siècle après J.C. Paris: Geuthner, 1926.

12. M. Lichtheim. Ancient Egyptian Literature: 3 Vols. – Berkeley: University of California Press, 1973-1980.

13. M. Lichtheim. Maat in Egyptian autobiographies and related studies. Orbis Biblicus et Orientalis 120. Fribourg: Academic Press; Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1992.

14. M. Lichtheim. Didactic literature // Ancient Egyptian literature: History and forms, Probleme der Ägyptologie 10, ed. Antonio Loprieno. Leiden and New York: Brill, 1996. Pp. 243-261.

15. M. Lichtheim. Moral values in ancient Egypt. Orbis Biblicus et Orientalis 155. Fribourg: Academic Press; Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1997.

16. L. Meskell. Archaeologies of social life: Age, sex, class et cetera in ancient Egypt. Oxford, UK, and Malden, MA: Blackwell, 1999.

17. L. Meskell. Private life in New Kingdom Egypt. Princeton: Princeton University Press, 2002.

18. S. Morenz. Egyptian Religion. – Ithaca, New York: Cornell University Press, 1996.

19. R. Parkinson. Teachings, discourses and tales from the Middle Kingdom // Middle Kingdom studies, ed. Stephen Quirke, and Janine Bourriau et al. New Malden and Surrey: SIA, 1991. Pp. 91-122.

20. N. Strudwick. Texts from the Pyramid Age. – Leiden: Brill, 2005. – (Writings from the ancient world / Society of Biblical Literature; 16).

21. S. Quirke. Narrative literature // Ancient Egyptian literature: History and forms. Probleme der Ägyptologie 10, ed. Antonio Loprieno. Leiden and New York: Brill, 1996. Pp. 263 - 276.

1. Этические нормы в заупокойных автобиографиях

Египетская этика, как уже не раз говорилось, построена на принципе Маат, на принципе Правды, и сейчас мы рассмотрим отдельные аспекты этой Правды для отдельных людей, а не для религиозной системы в целом.

Египет в этом отношении уникален. Он оставил очень большое количество текстов частных лиц, рассказывающих об их жизни. Это, главным образом, так называемые заупокойные автобиографии, то есть тексты, которые богатые люди повелевали писать в своих гробницах и в которых рассказывается, как правило, об их благочестивой жизни, хотя иногда в них присутствует и момент настоящего покаяния.

«Те, кто обвиняют египтян в беспримерной духовной гордыне (отрицательная исповедь) должны держать в уме, что хотя и в соответствии с обычаем формулы, содержащие эти самопревозношения вкладывались в уста усопших, они как правило составлялись по указаниям благочестивого сына или иных живых сродников» [А.M.Blackman. Sin (Egypt) ERE. XI, p.545.] . А детям и иным близким пристало не каяться за усопших, а восхвалять их деяния, тем более публично.

Для Переднего Востока такое обилие биографических текстов частных лиц уникально. В Месопотамии, в Персии, в странах Ханаана есть масса царских текстов, царских восхвалений, но текстов частных лиц почти нет. А в Египте, скорее, наоборот – именно царских биографических текстов очень мало. Есть, конечно, официальные тексты, рассказы о битвах, о победах, но царских биографий всего две, и обе они связаны, так или иначе, с Первым переходным периодом.

Первая – это хорошо нам уже известное «Поучение царя Ахтоя своему сыну царевичу Мерикара», а вторая – «Поучение царя Аменемхета своему сыну Сенусерту», - очень интересный текст, относящийся к началу Среднего царства. Поучение царя Аменемхета I, первого царя XII династии (1937-1908) дается от имени убитого царя. Мы знаем, что в конце 30-летнего правления этого царя на него было совершено покушение, и, скорее всего, он был убит. И он является с того света своему сыну и рассказывает ему подробности своего убийства и о том, как надо управлять, чтобы с тобой такого не случилось. То есть это очень своеобразное царское поучение.

Что же было на самом деле? Одни ученые считают, что на самом деле Аменемхет не погиб, он был ранен, и покушение было неудачным. Другие говорят, что это литературная мистификация, и текст написан по поручению самого сына Аменемхета - Сенусерта одним из придворных писцов, и даже называют его имя в Новом царстве в списке наиболее популярных авторов и произведений (Папирус Честер-Битти IV verso 6:12-7:2) - Хети. Таинственна даже история этого текста в Новое Время, потому что главный папирус, на котором он сохранялся – папирус Миллинген, не дошел до нас. Он затерялся. К счастью он был скопирован в 1843 году египтологом А.Пейроном. Но упоминание этого текста в списке папируса Честер Битти IV, три деревянных таблички XVIII династии, многочисленные папирусные фрагменты и остраконы Нового Царства с фрагментами этого текста, говорят о его популярности и о том, что он использовался как учебный текст. Поучение написано живым языком от первого лица и очень драматично. Момент убийства царя в его спальне дан с душераздирающей откровенностью.

«Это было после вечерней трапезы, спустилась ночь. Я позволил себе час отдохновения на ложе моем, ибо был я утомлен. Когда сердце мое стало отдаваться сну, оружие, предназначенное для моей защиты, обратилось на меня. Стал я во прахе побобным змее в пустыне. Я пробудился от звуков битвы и увидел, что воины, охраняющие меня, вступили в бой. Если бы я успел быстро взять оружие в руки мои, заставил бы я трусов этих бежать с поспешностью. Но никто не силен в ночи, никто не может сражаться в одиночку, нет успеха не имеющему помощника. Кровопролите свершилось, когда тебя не было со мной…» [1:10 – 2:5].

В Поучении Аменемхета мы видим как чисто царские добродетели, так и поступки, восхвалявшиеся в гробничных автобиографиях частных лиц. – «Я был любим Непри и потому родилось зерно, Хапи (Нил) прославлял меня на поле каждом. Никто не голодал в годы царствования моего, никто не жаждал во времена эти. Другие сидели в покое, потому что я действовал, и говорили обо мне. Всё помещал я на должное место. Я усмирил львов, я выловил крокодилов, я подчинил тех, кто в Вавате, я покорил маджаев (области и народы к югу от Египта), заставил я азиатов склониться по-собачьи (т.е. пасть на колени и локти в поклоне)» - это царские добродетели. А вот просто человеческие – «Я подавал просящему, я укреплял сироту, поддерживал я бедного также как богатого, но тот, кто ел еду мою, восстал на меня…»

В отличие от царских биографических текстов, частных биографий в Египте много. И мы узнаем этику и нравственный мир частных лиц, что они считали хорошим, а что – плохим. Этому и будет посвящена сегодняшняя лекция. Я начну с одного из интереснейших памятников, памятника позднего, как бы подводящего итог египетской религиозной культуре – это гробница Петосириса в Большом Гермополе, обнаруженная в 1919 году.

Гермополь (Шмун) – это город, где почитался Тхот. Известная гермопольская Восьмерица – это Восьмерица первоначальных богов, богов стихий, аспектов Нуна, которые были до творения мира. Петосирис был верховным священником, его официальный титул был «Великий один из пяти». Среди египтологов существуют разные мнения относительно смысла этого титула.

Петосирис эту гробницу воздвиг для себя и членов своей семьи. Он, как это часто было принято в Египте - потомственный первосвященник. Его дед Джед-тхот-еф-анх и его отец Сишу (другое произношение имени - Несшу) – были первосвященниками Тхота еще при ХХХ династии (378-337 гг. до Р.Х.) – последней египетской династии, правившей после конца первого и перед вторым Персидским завоеванием.

Старший брат Петосириса Джед-тхот-еф-анх II и сам Петосирис были верховными жрецами при втором коротком Персидском владычестве, которое продолжалось с 341 по 332 годы до Рождества Христова, и, возможно, при Александре Македонском, который был египетским царем с 332 года до своей смерти в 323 году. Сын и внук Петосириса были первосвященниками Тхота при Птолемее I Сотере. Птолемей I Сотер фактически стал царем сразу же после смерти Александра Великого в 323 году, но формально он стал царем в 305 году и царствовал до 283 года. Это хронологические рамки гробницы Петосириса, а сама она представляет собой небольшой храм с колонным портиком, с залом-притвором и квадратной в плане четырехколонной заупокойной часовней. В центре часовни на полу располагается квадратное отверстие, ведущее в подземелье, где и были расположены захоронения.

Эта гробница была разграблена в римское время и после этого уже не восстанавливалась, но ее надписи и изображения сохранились. В барельефах гробницы Петосириса ощутимо уже греческое влияние, есть изображения совершенно эллинского стиля. Так, сцена поминовения умершего около памятника изображена в объемной греческой манере, а не в классической египетской. Но, тем не менее, тексты из гробницы Петосириса – эталон египетского канона. Это собрание включает как Тексты пирамид и гимны эпохи Среднего царства, так и специально составленные тексты.

Нам сейчас интересны специально составленные тексты, которые отражают этику этой жреческой семьи и этого периода Египта. Гробница Петосириса – наиболее богата из всех памятников позднего периода дидактическими текстами, рассказывающими о правильном «пути жизни». Путь Божий – путь жизни – это честность, благочестие, успех и счастье. Полное собрание текстов из гробницы Петосириса было издано Густавом Лефевром (G.Lefebvre. Le Tombeau de Petosiris, 3 vols. Cairo, 1923-24)

Вот надпись № 81 на восточной стене заупокойной часовни: «О, ты, пророк, священник или ученик, входящий в это место под Богом и видящий эту усыпальницу! Восхваляй Бога за того, кто действует тут, за тех, кто действует тут для меня (то есть за тех, кто приносит жертву). Ибо был я почитаем отцом моим и благословляем матерью моей, и любезен всем братьям моим. Я воздвиг гробницу эту под Богом, близ тех великих воскресших (аху), что пребывают тут, для того, чтобы произносилось имя отца моего и имя старшего брата моего. Ибо возвращается к жизни человек, когда произносится имя его! Запад – пребывалище тех, кто безгрешен. Благословен Бог для человека, достигшего места того. Ни один человек не достигнет его, если не будет сердце его праведно [акаа] творением Маат (то есть, чье сердце не праведно, тот не достигнет этого места). Бедняк не отличим там от богатого. Только тот, кто найден безгрешным во всем пред Владыкой Вечности, войдет в область Запада (значит, деньги, богатство или, наоборот, бедность как некое социальное достоинство или недостаток – всё это ничего не значит. Имеет значение только праведность). Никто не может избежать там беспристрастного суда. Тхот как бабуин, пребывающий на страже весов, оценит каждого человека за дела его на земле» (ст. 10-25).

Вот принципы, которые объявляет верховный жрец. Никакой магии. А ведь Тхот - это и есть Гермес Трисмегист («Трижды величайший»), и в античном мире никого не связывали с магией больше, чем Тхота. И вот верховный жрец Гермеса Трисмегиста (Тхота) в его главном городе Шмуну говорит о том, что ничто, кроме праведности, не может спасти человека. Ничто, кроме праведности, не может позволить ему оказаться в блаженной обители Запада. Вот какова для египтян роль праведности – Маат!

В другом месте (1.90) этой же гробницы говорится: «Господин твой Тхот сделал так, чтобы дано было тебе все это (то есть благо, заупокойное счастье), ибо был ты дружественен к каждому человеку» (Lefebvre II,31, iscr.58d,40). В связи с этим можно вспомнить евангельский принцип: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6:31). Вот этот принцип дружественности ко всем - «да любите друг друга» (Ин. 15:17) - был известен и Древнему Египту.

В другом месте этой же гробницы находится надпись, в которой содержится обращение к Тхоту: «О, Господи, единственный из всех богов! Полны житницы твои (то есть Петосириса), ибо ты давал людям, подчиненным твоим, жить в довольствии» (1.88) (Lefebvre II,30, iscr.58c,24). Это тоже этическая норма. Петосирис – верховный жрец, глава 15 нома -Шмуна, давал другим людям жить в довольствии, поэтому он сам богат. Если бы он был жаден и обкрадывал других, он не был бы богат, по египетским представлениям.

Карл Блеекер в своей статье «Человек и его спасение в древнеегипетской религии» (C.J.Bleeker. Man and his salvation in the Ancient Egyptian Religion» // Man and His Salvation / in memory of S.G.F.Brandon. – Manchester, 1970. – P65-74, - Р. 68) подсчитал, что в египетском языке есть десять слов, обозначающих понятие греха. Это: иу, иуит, исефет, аут, уха, бут, бета, хуу, хабет, аб. И еще есть шесть слов, которые означают вину: ун, хебенет, сехеф, гебау, аджа, бета. Даже египтологи не всегда могут уловить нюансы между этими словами. Наверное, сами египтяне видели их. Такое обилие понятий, в любом случае, свидетельствует, что идеи греха и вины, были очень развиты в Египте. Но, в любом случае, грех – это нарушение Маат, это несоответствие Маат.

2. Отношения полов

Рассмотрим теперь некоторые моменты, связанные с частными принципами этики. Разумеется, как и в любой культуре, в Древнем Египте очень важное место имеет половая жизнь. Это то, что всюду является объектом очень серьезного регулирования, потому что с областью пола, с областью отношений полов связано продолжение рода. Половое влечение - сильнейший человеческий инстинкт, который может созидать новую жизнь, а может разрушать все дотла, если он неправильно осуществляется. Это совершенно не нейтральная вещь, и Египет считал также.

Сами по себе отношения полов – это божественный дар. Египтяне говорили об этом совершенно откровенно. В европейском Средневековье находились псевдоподвижники, которые утверждали, что вся половая жизнь – это результат падшести. Хотя в Библии сказано прямо: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» (Быт. 1:28), – это сказано в Раю для райских существ еще до грехопадения, и грехопадение никак не связано с областью пола, хотя в апокрифах и говорится, что чуть ли не Змей соблазнил Еву, но это, конечно, чепуха.

В Египте безусловно и однозначно говорили, что половая сфера жизни богоданная и благая. В папирусе Лейден 1.350, в знаменитом гимне Амону, говорится, что Бог сотворил и женские половые органы, и мужские половые органы, и первым изверг семя в корову (P.Leiden 1.350, v,1). Корова – это, я думаю, образ богини Нут, Неба. Речь, конечно, идет не о земной корове. Вы помните, что Атум извергает семя, вот этот образ здесь и обыгрывается. То есть смысл этой фразы - «всё с Тебя началось».

Творцом семени в человеке считался Хнум, об этом говорит 524-й параграф Текстов пирамид. Ахмед Бадави опубликовал в 1937 году книгу о Хнуме (A.M.Badawi. Der Gott Chnum. Glückstadt, 1937), где он описывает все, в том числе и эти аспекты деятельности Хнума. В храме Хнума в Эсне (Иунит), в третьем номе Верхнего Египта, о Хнуме говорится: «Он делает так, чтобы быки оплодотворяли коров». В одном из гимнов Атону объявляется: «Твои лучи производят влагу в женском лоне и, создавая семя у мужей, подают жизнь младенцу в утробе матери его» (S. Morenz. Egyptian Religion. – Ithaca, New York: Cornell University Press, 1996. P. 181-185). То есть в Египте существовала безусловная традиция прославления всего, что связано с зачатием и деторождением.

С другой стороны, целый ряд принципов отрицательной исповеди 125-го речения Книги Мертвых ясно говорят, что есть масса ограничений в области пола. Я остановлюсь лишь на трех принципах, зафиксированных в 125-м речении.

«О Длинноносый, пришедший из Хмуна, я не домогался (чужих жен)». «О ты, вышедший из пещеры неправды с лицом, обращенным назад, никогда не вел я себя неправильно и не совукуплялся с мальчиками». «О Змей Вумкемту, который пришел из места наказания, я никогда не был в прелюбодеянии». По некоторым другим вариантам этого речения Книги Мертвых Р.О. Фолкнер переводит: «Я никогда не был в гомосексуальных отношениях». Но М. Лихтхайм по другому тексту переводит именно так. То есть гомосексуализм и прелюбодеяние однозначно осуждались. И умерший говорит богам, вышедшим из Пещеры неправды, пришедшим из места наказания, что он этим наказаниям не может подвергаться, потому что он не совершал подобных неправедных действий.

3. Жадность

В Новом Завете, как и вообще в библейской традиции, очень тяжким грехом считается жадность. В Новом Завете говорится, что сребролюбие – корень всех пороков (1 Тим. 6:10). Но для египтян серебро и золото не имели столь однозначного смысла - еще не было денежной системы. Для них жадность – это любая жажда обладания за счет других, когда ты копишь себе за счет других. Жадность считалась грехом неисправимым, как врожденная болезнь (S.Morenz, Egyptian Religion. - p.67)

У Птаххотепа говорится: «Если желаешь ты быть мужем совершенным, быть свободным от всякого зла, будь внимателен к греху жадности. Болезнь жадности неисцелима. Нет снадобья от нее. Ссорит жадность отцов, матерей, свояков. Разделяет она жену и мужа. Жадность – вместилище всех пороков, веревка, связывающая вместе всё злое. Тот муж терпелив, который избрал праведность основанием своим, кто идет прямым путем, этим определит он и волю свою. Жадный же не имеет погребения» (Птаххотеп, максима 19).

Не иметь погребения - самое страшное для египтян. Человек, который всю жизнь лишал других имущества ради себя, в итоге лишится сам погребения – благой вечности. Вот таков результат жадности.

Альтернатива жадности – щедрость. И щедрость всячески воспевается. В самых ранних автобиографиях говорится: «Давал я хлеб голодному, одежду нагому». «Делал я так, – говорит один чиновник, - чтоб земледелец уносил домой зерно с помощью жены своей, а вдова вместе с сыном ее» (F.L.Griffith. The Inscriptions of Siut and Der Rifeh. (Babylonain and Oriental Records). Vol.3. - L., 1889. – Pl.5, 9-10).

Мы, современные люди, это не сразу понимаем. А смысл в том, что когда не было денег, платили, естественно, натуральным продуктом. И этот человек хочет сказать, что он давал земледельцу столько, что он, мужчина, не мог сам унести, и ему надо было звать жену на подмогу, или давал вдове столько, что ей надо было звать сына. То есть он щедро платил всем.

В папирусе Берлин 10627 осуждается старый бездетный богач за то, что он никого не усыновил. Если у тебя есть средства, ты должен кого-то сделать владельцем этих средств, чтобы он дальше продолжал их правильно использовать после тебя.

В поучениях папируса Ани говорятся совсем замечательные слова: «Не сиди за трапезой своей, когда другой стоит – простри руку твою к нему и пригласи его отведать пищи». Помните знаменитую картину Василия Перова «Чаепитие в Мытищах»? Ани считал, что такого не должно быть. Если ты сидишь и ешь, а подошел кто-то голодный, ты его пригласи сесть за твой стол. Таков был египетский принцип.

«Один богат, другой беден. ..Тот, кто был богат в прошлом году – ныне нищий бродяга» (Ани.7 3-6). Жизнь переменчива, и никогда не считай, что ты достиг устойчивого состояния навсегда.

4. Отношение к старости

Очень важный момент – помощь в старости. Сколько у нас рассказывали разных небылиц и полунебылиц о том, что в древности стариков выбрасывали, убивали, оставляли их голодными умирать, потому что они были обузой, а социуму нужны были молодые и крепкие. Но ведь эвтаназию изобрели нацисты в ХХ веке. Может быть, какие-то варварские племена в моменты своей деградации так и относились к старикам. Не исключено, что это даже были и древние славяне, но в Египте ничего подобного не было. Невзгоды старости хорошо известны египтянам. Египтяне прекрасно знали, как печальна старость. И именно поэтому забота о старости, о стариках – это считалась у них одной из величайших добродетелей.

У визиря Рехмира сказано: «Заботился я о старце, давал я ему посох мой, делал я такое, что старая женщина говорила – это счастливое для меня время» (Рехмира 7.23).

Вы сами видите, насколько это искренне написано. Когда старому человеку, которому все тяжело, так помогают, что он говорит: «это счастливое время»! Похоронить умершего старика, если у него не осталось родственников, если он один – тоже доброе дело. Обычно это называлось - «перевезти на другой берег», то есть на западный берег Нила, где были кладбища.

Смеяться же над немощью старика, – как говорится в одном из остраконов, собранных Петри, – гадко (Petrie. Ostrac.11).

5. Отношения родителей и детей

Верховный жрец Фив Нового царства так говорит о своем отношении к старому отцу: «Я был опорой старости отца моего в то время, когда он еще был на земле. Я входил и выходил по слову его и никогда не нарушал указаний, исходящих из уст его.. Я не позволял себе кое-как исполнять поручения, которые он давал мне… Не позволял я себе дерзко взирать на него, но опускал голову, когда он говорил со мной. Я не смел делать что-либо, если он не ведал об этом. Я не соединялся со служанками дома его и не ложился с прислужницами его. Я не обращался с бранными словами к управляющему домом его и не смел входить в дом прежде него» (ZÄS, 47 (1910) – ß.92).

Здесь надо представить себе контекст, что какая-то из служанок отца могла быть его наложницей и, чтобы не вступить случайно в кровосмешение, сын не мог позволить себе никаких отношений ни с одной из них. Помните грех Рувима, старшего из сыновей Иакова, который так и не был прощен ему отцом [Быт. 49:3-4]? Кроме того, сын всегда ждал, когда придет управляющий дома отца и только при нем входил в дом, чтобы никто его не уличил в том, что он что-то взял из вещей своего отца. Удивительная щепетильность!

Это очень изысканный текст. Есть и более прямолинейные тексты. Вельможа XVIII-й династии пишет (только что прошло смутное время, все нравы испортились): «Я не поднимал руку на отца моего и не произносил слов бранных на мать мою» (Urk. IV. 490). Конечно, это хорошо, но понятно, что это говорит о том, что кто-то поднимал и кто-то произносил. Значит, было, видимо, время порчи нравов, но нормой было почтение к отцу и матери. Тот, кто ударил отца, или тот, кто обругал мать, согласно законам Торы, подлежит смерти. В Египте, видимо, было примерно то же самое.

С другой стороны, в Премудрости Птаххотепа говорится, что «Послушный сын подобен последователю Гора. Его послушание делает радостной жизнь его. Достигает он лет преклонных и становится уважаемым человеком, и говорит детям своим те же слова, каким учился сам у отца его» [Птах.17.10-12]. Мы помним, что Гор – это, по определению, образец сыновьей заботы, защитник своего отца (нузир итеф). И поэтому любой сын должен быть таким же. Если, допустим, в среде Ветхого Завета отношения родителей и детей, сына и отца, были просто нравственной нормой, то в Египте это было укоренено еще и в религиозном примере или, как сказал бы ученый, в религиозной парадигме, потому что на этом основано было избавление от смерти.

Избавление от смерти зиждилось на том, что бессильного, убитого Сетом Осириса после победы в поединке, после страданий оживляет его сын Гор. Поэтому каждый сын должен себя вести по отношению к отцу таким же образом и при жизни, и после смерти. При жизни – заботиться о нем, после смерти – заботиться о его памяти, приносить положенные жертвы.

Если сыновей не было, их заменял священнослужитель с характерным именем - «его возлюбленный сын». Не просто его сын, а его возлюбленный сын, то есть тот, кого любит отец. А отец любит, естественно, послушного и хорошего сына. Когда мы говорим об отношениях в Божественной Троице как об отношениях Бога-Отца и Бога-Сына, и когда Господь Иисус как бы усваивает нас Отцу как сыновей и учит нас молитве «Отче наш», то, тем самым, отношение Диады - возлюбленного Сына и любящего Отца - оказывается очень важным и для каждого христианина. В Египте это было совершенно понятно. Это те отношения, которые дают спасение.

Поэтому, кстати говоря, непочтительность к традициям отцов, равнодушие к их жизни и смерти, уничтожение исторической памяти, уничтожение кладбища, где похоронены отцы и деды, это все тягчайшие преступления против твоего собственного спасения. Это невероятное ожесточение, которое приводит к гибели и к страданию. Это мы знаем по нашей недавней истории. И понятно, что путь от этого ожесточения к Правде – это восстановление традиции, восстановление памяти, восстановление преемства.

В том же Поучении Ани говорится: «Возливай воду для отца и матери, покоящихся в Долине» (Ани 3:4). То есть совершай жертвоприношения умершим родителям. И умершие родители, по египетским убеждениям, будут посещать дом твой, охраняя детей твоих. Вы видите, какая взаимосвязь! Родители не просто ушли и исчезли, они все равно с тобой, они в твоем доме, и если ты их почитал при жизни и почитаешь после смерти, они остаются помощниками тебе. И в тяжелую или опасную минуту они будут рядом с тобой и помогут тебе. В это египтяне верили совершенно твердо.

Мы знаем, что многие христиане в минуту тяжелых испытаний, каких-то решительных жизненных событий идут на могилы своих отцов, предков, молятся там, и просят помощи. И это та же самая интуиция: есть святые для всего мира – например, Николай Чудотворец; есть святые для всей Руси – Сергий Радонежский, Серафим Саровский; а есть святые для твоей семьи – это твои дедушки, бабушки, твои умершие родители, которых ты почитаешь как праведников и которых просишь о помощи.

Египетский принцип отношений отца и сына сформулирован в папирусе Британского музея 10509: отец должен учить сына и заботиться о нём как о плоти своей, но только в случае, если сын повинуется. Если же сын не повинуется отцу, тот может прогнать его вон. «Это – не твой сын, ты его не рождал для себя» [10509.3.7]. Вы помните, что эта идея характерна и для Поучений Птаххотепа. Принцип свободной воли здесь очень ясно выражен. И в отношениях отца и сына этот принцип тоже есть. Если сын не следует благой воле отца, то он не твой сын. Страшные слова, но это так. То есть сын – это не тот, кого ты родил, не тот даже, кого ты воспитал, сын – это тот, кто заботится о тебе, кто следует твоей воле, кто учится у тебя, кто почитает тебя после смерти. Это - возлюбленный сын.

А другой, как у нас любят сейчас говорить, биологический, сын может и не иметь с тобой никакой духовной связи. И у Птаххотепа прямо говорится: «Может рожденный тобой принести горе тебе, если сошел он с пути, пренебрегает советом твоим, не покоряется всем указаниям твоим, если полон рот его злых речей […] Накажи его за всё, что говорит он, ненавидят они (боги) того, кто противоречит тебе. Вина его предопредлена еще в утробе. Тот, кого ведут они, не изберет неправый путь» [Птах. 208-219]. И потом он говорит - «изгони его вон».

Поэтому утверждения, встречающиеся еще с Древнего царства в заупокойных биографиях: «Был я любим отцом своим и восхваляла меня матерь моя и все братья мои любили меня» (Харкуф 1:4), - очень важны. Это принцип, свидетельствующий о том, что человек был настоящим Гором для отца своего Осириса, и поэтому может надеяться на то, что и после смерти Осирис примет его в свои обители.

Когда отец состарился и уже не может работать, не может исполнять свое дело, сын должен наследовать должность своего отца. У нас сейчас этого нет, у нас каждый ищет свой жизненный путь сам - может, в этом и есть свой плюс, расширяются социальные возможности, появляется социальная мобильность. Но и в Древнем Египте, и даже в европейском средневековье это было не так. И тот сын, который унаследовал должность своего отца, назывался в Египте «посохом старости». Так он называется в 29-й максиме у Птаххотепа. И там говорится - вот, отец умер, а его друзья даже этого не замечают, потому что его сын во всем подобен ему и продолжает дело его, и дружбу его, и заботы его. И в этом смысле он, умерший, продолжает жить. В этом, кстати говоря, и смысл идеи наследника, продолжающего и сохраняющего фамилию.

У нас сейчас люди радуются: «Вот, родился сын, он будет продолжателем моей фамили». А что толку? Ведь продолжают не набор букв фамильного имени, продолжают жизнь. Если ты сам ведешь праведную жизнь, то ты можешь надеяться на то, что и правильно воспитанный сын будет вести правильную жизнь и действительно продолжит твое дело – дело Правды, дело Маат.

В Поучении Ани есть удивительное место, где говорится о том, как надо относиться к матери, когда уже она стала старенькой, а ты вошел в силу и стал крепким. Там, как мы бы сказали, просто описывается жизненный цикл. И, кстати говоря, он показывает, как жили египтяне. Ведь речь там идет о простых людях. У богатых людей была масса прислуги, и те образы, которые мы сейчас увидим, были бы не очень работающими.

«Удвой пищу, которую давала тебе мать.
Поддерживай ее, как она поддерживала тебя.
В тебе имела она большое бремя, но она не оставляла тебя.
Когда по истечении месяцев (то есть месяцев беременности) твоих родился ты, она служила тебе.
Три года сосцы ее питали тебя (это восточная традиция – три года кормить детей).
Когда подрос ты и отвратителен стал кал твой,
Не отвращалась она, говоря, что мне делать?
Когда послала она тебя в школу и ты там учился писать,
Надзирала она за тобой весь день, оставляя тебе в доме хлеб и питьё.
Когда по закону юности берешь ты жену и поселишься ты в доме своем,
Заботься о детях твоих, расти их, как делала это мать твоя.
Не давай ей повода обвинить тебя.
Ибо возденет она к Богу руки свои и услышит Он вопль её». (Ани 7:19-8:7).

Обратите внимание, что «она послала тебя в школу». Учение в школе для обычного, среднего египтянина было нормой. Мать дает правильный импульс ребенку, начиная от чревоношения и кормления до учения, и потом ты обязан это продолжать. Таково преемство нравственной обязанности, которую египтяне очень хорошо понимали. А если молодой человек вдруг решит, что то, что делала для него мать, ему делать не обязательно, то тогда мать - здесь или уже в ином мире - будет осуждать его пред Богом, и это будет очень плохо для него.

С другой стороны, на одном из остраконов, собранных Питри, говорится: «Не полагай ни одну женщину матерью твоей, если она таковой не является» (Petrie. Ostrac. 11). Нам не до конца понятны слова этого текста, но ясно, что мать, та, кто тебя носила во чреве, та, кто тебя выкармливала, та, кто тебя воспитывала – это совершенно особое существо.

И, наконец, «не устраивай похорон не позвав соседей твоих, хорошо, когда окружают они тебя с лицами скорбными в день похорон» (Petrie. Ostrac. 11)

«Тот, кто следует сердцем своим Божьей стезей, хранит жизнь свою на земле. Тот, кто имеет великий страх Божий в сердце своем, велико благо его на земле». Это из гробницы Петосириса (Lefebvre II,38, iscr. 62,2).

6. Отношения с Богом

Все эти добрые принципы зиждились в Египте на благоговении перед Богом и страхе оттолкнуть себя грехом от Бога. Тот, кто следует сердцем Богу, тот имеет страх Божий в сердце своем. Не инстинкт заставляет человека поступать хорошо, не душевная благосклонность, а именно страх Божий. Кто боится прогневать Бога, кто боится погибнуть, этот человек угоден Богу, и его благо велико на земле, как говорит Петосирис.

В Сказании Синухе говорится о том, что Бог одаривает того, с кем Он в мире. А в мире Бог с праведником. С грешником Бог не в мире, грешник сам воюет против Бога своими грехами, и, соответственно, только страдает от этого.

Эберхард Отто в книге об автобиографических древнеегипетских текстах, изданной в Лейдене в 1954 году, высказывает мнение, что Бог, по убеждению египтян, не вмешивается в земную жизнь людей [E. Otto. Die biographischen Inschriften der ägyptischen Spätzeit - ihre geistesgeschichtliche und literarische Bedeutung, Leiden 1954 – ß. 22f] . Это и так, и не так. Бог не вмешивается в волю человека. И человек только по склонению своего сердца избирает доброе или злое. И происходит то, что должно произойти вследствие этого выбора. В этом смысле – Бог не вмешивается. В зависимости от того, что человек избирает – следование Маат или следование исефет, - происходит для него доброе или злое.

В этом смысле очень интересен папирус Инсингер, приобретенный Й.Г.Инсингером для Риксмузеума Лейдена. Это огромный демотический папирус длиной в 6 метров 13 сантиметров. Текст, написанный на нем, относится к концу Птолемеевского времени (2-1 вв. до Р.Х.), хотя почерк, которым написан текст на этом папирусе, датируется первым веком после Рождества Христова [О поучениях папируса Инсингер см. P.A.A.Boeser. Demotic Papyrus from Roman Imperial Time.// Egyptian Religion. Vol.3 (1935). – P.27-63; F.W. von Bissing. Altägyptische Lebensweisheit. Zurich, 1955.- ß. 91-120.] . Несколько папирусных фрагментов этого текста находятся в собрании Карсберг в Копенгагене и небольшие фрагменты в ряде иных коллекций. Такое обилие фрагментов текста свидетельствует о его популярности в позднем Египте. К сожалению автор этих поучений нам не известен – первые листы текста, где могло бы стоять имя, утеряны во всех его копиях.

Вот как поучения папируса Инсингер говорят о пользе благочестия:

«Тот, кто молится по утрам в городе своем своему Богу – будет жить.
Тот, кто будет призывать имя Его в невзгодах, будет спасен от них.
Мудрый человек, входя и выходя, носит величие Бога своего в сердце своем.
Тот, кто входит и выходит, следуя путям Бога своего, всегда будет возвращаться к Нему.
Где бы ни был мудрый человек, повсюду восхваление Его с ним.
А глупец, следуя дурному нраву своему будет творить преступления.
Немного людей в городе, знающих, как должно жить в нем.
И чужак, чья жизнь трудна, не ведает этого.
Но Бог указывает через научение пути, следуя которыми должно жить.
И Он оставляет неблагочестивого ходить его путями, не ведая, где остановиться ему.
Злой рок и удача, постигающие человека – это Бог, посылающий их» (29. 1-11).

Злой рок – это шаит, судьба. Мы иногда говорим: «ах, это у нас на роду написано, это злой рок!». Но египтяне твердо верили, что «судьбу» посылает Бог, что это не какие-то иррациональные вещи, происходящие вне воли Божьей, а это ты сам, своими руками, сделал свою жизнь несчастной, или же ты сделал свою жизнь счастливой. Египтяне это говорят совершенно точно: «немного людей в городе, знающих, как должно жить».

Здесь мы видим еще и другой аспект. Знание и незнание, учение и неучение – это не только знание некоторых внешних вещей – скажем, письма, чтения, навыков строительства. Это, в первую очередь, знание того, что такое Маат. И тот, кто не следует Маат, тот не знает ее, даже если он может повторить все «десять заповедей» или выучить наизусть все шесть метров папируса Инсингера. Если человек, зная десять заповедей, их не соблюдает, значит, он их не знает. Он их не знает во внутреннем смысле, он их знает лишь головой, умом, но не сердцем, он не сросся с ними, они не живут в нем. Вот это и хочет сказать автор папируса Инсингер.

7. Личное благочестие

От позднего времени до нас дошел еще один текст - сказки Сетни Хамуаса.

Принц Хамуас – это четвертый сын Рамсеса II, он был первосвященником Птаха в Мемфисе при своем отце и имел жреческий титул сетем. Но в поздних сказках титул «сетем» стал частью личного имени - Сетни,. До нас дошли две сказки Сетни Хамуаса, и вторая, о которой я буду говорить, сохранилась на папирусе римского времени BM 604. Суть её в том, что сын Сетни Хамуаса - Са-Осирис («сын Осириса»), рассказывает отцу о страданиях грешников в загробном мире:

«Когда приходят они в Дуат, то, что случалось с ними на земле, происходит и в Дуате (вы помните, что Дуат – это заупокойный мир, инобытие). Именно это обретают в Дуате их души (бау). Положи это себе на сердце, о отец мой Сетни. Тот, кто был благожелателен на земле, тому оказано благожелательство и в Дуате, а тот, кто был злобен, тому дается злоба. Так установлено и так будет всегда» (2.20).

Мы видим, что от самого человека, от его отношения к другим зависит его вечность, его посмертное существование. Причем мы помним, как в 125-м речении Книги Мертвых в присутствии 42-х богов умерший объявляет: «я не делал этого, я не делал того», но все это сводится к очень простому принципу: «Ты был доброжелателен к людям, ты делал другим то, что ты хотел, чтобы они делали тебе, и ты это получишь не только на земле, но и в вечности. Ты был злобен к людям, и ты это получишь по отношению к себе в вечности». Все бесконечно просто.

Бог именуется египтянами Прекрасным и Благим, Добробытийным – Нечер Нефер (Бог Благой). Благо, Доброта – это и этическая, и космическая категория. Нефертум – это Солнце, восходящее над горизонтом, потенция жизни и тепла. Осирис, как владыка вечной жизни, именуется Уннофер (Добробытийный) - отсюда и наше имя Онуфрий. Но если Бог, в том числе и Осирис, Владыка Инобытия, благ, то понятно, что только благой к людям человек сможет быть с Осирисом в вечности. А тот, кто не благ к людям, тот не сможет в вечности быть одно с Благим. И всякий злой, всякий жестокий, всякий жадный обречен на страдания.

Поэтому люди и писали, как написал номарх Сенухрот из Коптоса (эпоха Птолемея II Филадельфа), в надписи на статуе Мина, посвященной в Коптосский храм: «Я раб Твой и ходил по воле Твоей. Ты знаешь сердце моё от зачатия моего… Не спал я ночью, не ослабевал я днём, помышляя в сердце моём о красотах Твоих» [Б.А.Тураев. История Древнего Востока. Т.2. - Л.:ОГИЗ, 1936. – С.218] . Это перевод Бориса Александровича Тураева, нашего замечательного египтолога, погибшего в эпоху Гражданской войны от голода. Что хочет сказать Сенухрот из Коптоса? Что он был благ со всеми людьми, для которых не спал ночью и не ослабевал днём. Потому что тот, кто думает о благе Божьем, а с людьми не благ, тот лжец, и результат его жизни печален.

В Учении Аменемопе (текст эпохи Рамессидов, папирус BM 10474) говорится, что «Молчащий (геру) человек – мудр, осмотрителен, а также скромен и живет уединенно» (ii.7). «Правдиво молчаливый (геру маат), естество его всё исполнено Маат» (vi,7). Идея такого благочестивого, правдивого молчания (геру маат) как аскетическая категория была известна в Египте.

Один из наших специалистов по христианству (А.В. Карташев) написал, что древнеегипетская аскетика еще совершенно не изучена. Но такое быстрое появление аскетики в первые же века христианского Египта говорит о том, что аскетические навыки были очень распространены. Может быть, не в тех формах, в каких нам известно христианское монашество, но основные принципы, в том числе, принцип молчания как сосредоточенности на Маат, были известны Древнему Египту. Молчание для египтян – это мудрость, скромность, уединенность.

Очень важно еще и то, что знание и невежество – это не просто школьные категории. У нас тоже невежественный, невежливый, грубый человек – это не просто невоспитанный человек, это человек, который неправильно себя ведет. А умный человек, вежливый, воспитанный – это тот, кто ведет себя правильно, потому что воспитание – это то, что, на самом деле, помогает тебе быть с Богом, следовать Маат.

И вот что мы читаем у Птаххотепа: «Полезно слышанье для сына слушающего, если слышанное входит в слушающего, если слышащий становится слушающим. Слышанье хорошо и говорение – благо. Полезно слышанье для того, кто слышит. Слышанье превосходней всего иного. Рождает оно добрые намерения. Как прекрасно для сына внимать со тщанием словам отца своего. Достигнет он лет преклонных благодаря им. Тот, кто слушает – тот любим Богом. Тот, кого не любит Бог – тот не слышит» [Птах. 536-549].

Текст Премудрости Птаххотепа сохранился на целом ряде папирусов, и один из вариантов, неполный – это папирус BM 10509 (Птаххотеп 90), а основной – это папирус Присса. На апирусе Британского музея сохранился вариант этого выражения: «Ждет наказание того, кто нарушает ее (Маат), но невежда (хемихет) не имеет понятия об этом».

Почему слушанье важно? Потому что слушанье через опыт отца дает сыну знание последствий слов и поступков. Человек, еще не имеющий опыта, думает: я могу делать все, что хочу. А человек опытный говорит: «Нет, нет, нет, если ты будешь делать то-то и то-то, тебя постигнут невзгоды, если будешь делать то-то и то-то, ты будешь несчастен. Те, кто нарушают Маат, тех ждут наказания». Но невежда (хемихет) не имеет об этом понятия. Он невежда в том смысле, что не ведает, что за его делами следует воздаяние. Вот это и есть невежество, а не то, что ты умеешь или не умеешь ловко говорить, писать, читать, рисовать. Все это очень хорошо, но это тебе ни на йоту не поможет, если ты не знаешь главного – соотношения твоих поступков и жизненных результатов от их совершения.

На внутреннем деревянном гробе Гуа шери, ур суну, хранящемся в Британском музее (BM 30840, 11-12 династия из эль-Берше), говорится: «Знающий этот текст стряхнет с себя грешную жизнь, которой до того жил он, и будет вести себя как человек, который был невеждой и вдруг пришел к знанию» (СT 228 = III,293c. Аналогично - BD.70.10).

Во-первых, заметим, что, когда мы говорили о заупокойных текстах, то упоминали, что целый ряд заупокойных текстов обращен к живым. Мир мертвых и мир живых не разделены до конца. Тот, кто сегодня жив, завтра, увы, умрет. Чтобы была благая смерть, надо иметь благую жизнь. Поэтому заупокойные тексты и говорят о благой жизни, о правильной жизни. Но обратите внимание, что тот, кто знает вот этот текст, написанный на ковчеге из Эль-Берше, он стряхнет с себя грешную жизнь, которой жил до того, и будет вести себя как человек, который был невеждой и пришел к знанию. То есть не то, что человек был грешником и спасется, нет! Он стряхнет с себя грешную жизнь, и это поможет ему стать другим человеком, это поможет изменению его ума (греч. метанойя). Задача не в том, чтобы каким-то фокусом сделать грех негрешным, это невозможно, а, в том, чтобы обратиться от зла к добру, от невежества к знанию. 228-е речение Текстов Ковчегов предназначено для этого.

В современном мире есть много людей, живущих, как будто Бога нет. Но очень многие люди, которые во взрослом возрасте пришли к вере, знают этот удивительный момент обращения, когда все предстает в другом свете, когда оказывается, что мир совсем иной и надо жить совсем иначе. И как все становится просто, хотя и нелегко отказаться от старых привычек. Но, по крайней мере, становится все понятно, выстраиваются все взаимосвязи.

В Учении Аменемопе говорится: «Поучения делают невежду (хем) знающим (рех), если ему прочтут их – он очистится» (Аменемопе 27:10). То есть смысл поучения – сделать невежду знающим. А в Поучениях Ани сын говорит отцу: «Только бы я был подобным тебе, знающим (рех) путь свой» (Ани 9:14). В другом месте сын говорит Ани - «для меня этот путь тяжел». Но сын есть сын, всегда упирается, отталкивает и руку и слово отца, а в то же время с любовью говорит: «Как бы я хотел быть подобным тебе».

В поучениях Птаххотепа хорошо говорится:

«Глупец тот, кто не внемлет.
Ничего не может сделать он.
Полагает он знания невежеством.
Все, что творит он –
Достойно осуждения
Так что будут бранить его каждодневно»
(Птахотеп 575 и след.).

Видите: глупость, невежество, неследование Маат – это синонимы для Египта. «Тот, кого любит Бог – тот слушает. Тот, кого ненавидит Бог – тот не слушает» (Птаххотеп 545 и след.).

Поучение, наказание (и в школе, и от Бога) – себа, себа ит. Мы говорим: «Бог вразумил меня». Но и учитель вразумляет. Мы можем сказать и так, и так. Так же и египтяне. «Премудрость Птаххотепа» - по-египетски, это именно себа ит - поучение Божье и поучение отца, и поучение мудреца, и поучение учителя, без которого не может жить достойно.

Другой сын Рамсеса II, Рамсес-мер-Атум, написал в храме Мут в Карнаке в заднем зале: «Я тот, кто ведает Маат, кого поучает Бог». Получать поучения от Бога – величайшее благо, которого вовсе не стыдится принц Рамсес-мар-Атум.

В гробнице Нефер-хотепа (XIX династия, Фивы) написано: «Поскольку Ты (Ра) утвердил на Маат сердце мое, я вручаю ее Сути Твоей» (N. De G.Davies. The Tomb of Nefer Hotep at Thebes (PM MA, 9, 1933). P. 54, Pl. 37). То есть кольцо замыкается: Бог утверждает на Маат сердце человека, и поэтому свое сердце человек отдает Ра, сердце взвешивается на Суде и обнаруживается его соответствие правде, Маат. И так человек спасается.

8. Метанойя

Египтяне знали не только это торжественное утверждение Правды и не только осуждение глупости, они знали и категорию раскаяния. В одном из египетских гимнов, собранных Яном Ассманом, говорится: «Амон судит землю перстами Своими и говорит к сердцу. Он судит виновного и отправляет его на Восток, а справедливого – на Запад» (J. Assmann. Ägyptische Hymnen und Gebete. Zürich ; München : Artemis-Verlag, 1975. 379, N174). Поля блаженных находятся на Западе.

В конце XIX династии, около 1230 года, в Мемфисской школе писцов в учебном тексте записывали: «Хотя слуга склоняется делать злое (бета), Господин его склоняется к милости… Не наказывай меня за многие злодеяния мои (бета), ибо тот я, кто не ведает себя, неразумный я человек» (P.Anastasi II, 10.1-11.2 (10.7)). Этот папирус хранится в Британском музее (BM 10243). Человек склоняется делать злое, а Господин его склоняется к милости, к прощению, поэтому надо просить о милости. В этом смысле трудно согласиться с мнением Шпигеля: «На первый взгляд кажется странной традицией то, что магические практики уничтожали значение суда над умершим, особенно там, где, по нашим представлениям, суд этот достиг полного развития» (J.Spiegel. Die Idee Totengericht in der ägyptischen Religion // ZÄSt, 2, 1935. – ß.46f.). Такого не было - магические практики ничего не уничтожали, над всеми магическими практиками торжествовала идея покаяния, исповедания своих грехов.

В другом учебном тексте эпохи Рамессидов, переведенном сэром Аланом Гардинером, говорится: «Берегись говорить: соответствует каждый человек тому, каков он в сути (биат) своей. И неотличим тут невежда от мудреца – все таковы. Судьба и предопределение запечатлены в естестве по начертанию Самого Бога» (Pap.Beatty IV, 6, 5-7). То есть берегись говорить, что я таков, потому что Бог меня таким создал. Нет, ты - свободная личность, ты - свободный человек, и ты сам творишь свою судьбу, свое спасение или свою гибель.

В поучении Аменемопе есть фраза - «Бог делает тысячи людей бедняками (туа) по желанию Своему, а тысячи людей – надзирателями (хи)» [Аменемопе 24:17 ANET, p.424]. Внешнее положение человека относительно богатства и власти определяет Бог. «Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного [употребления], а другой для низкого?» [Рим. 9:21]. Но праведность и неправедность в любом состоянии, богатства ли, бедности, рабства ли, господства – не от Бога, а только от человека, от его следования Маат. Потому и возможен суд над человеком, потому и свят он в Египте.

В начале предыдущей лекции я рассказывал об удивительном поселке в западных Фивах, рядом с которым сейчас находится деревня Дейр эль-Медина, о поселке чертежников, архитекторов, художников заупокойного комплекса Фиванского некрополя. Там были найдены четыре стелы и небольшой заупокойный храм чертежника, художника Неферабу.

Неферабу – сравнительно богатый человек, у него большая семья, он построил красивую гробницу. И на одной из стел, которая сейчас находится в Туринском музее (№102), записано его обращение к богине Меритсегер, покровительнице Фиванского некрополя. «Мерит» – это женский род, «любящая молчание». Категория молчания очень важна. В этом гимне он исповедует свой грех:

«Возношу хвалу Вершине Запада,
Целую землю пред сутью Ее.
Восхваляю я, услышь же молитву мою.
Был я правдивым человеком на земле!
Создано слугой Твоим в Месте Правды (Маат), Неферабу оправданным (маа херу).
Был я невежствен и глуп,
Не отличал добро от зла;
Согрешил я пред Горой (то есть перед богиней),
И Она преподала мне урок.
Был я в руке Ее днём, как ночью,
Сидел я на кирпичах, как трудящаяся женщина,
Просил я (свежего) ветра, но он приходил не ко мне,
Совершал я возлияния всемогущей Вершине Запада, и каждому богу и богине.
И се, говорю я великому и малому, всем собравшимся тут (то есть у заупокойного храма) –
Страшитесь (прогневать) Вершину,
Ибо лев в Ней.
Вершина ударяет ударом разьяренного льва.
Она поражает того, кто оскорбил Её.
Взывал я к Госпоже моей.
И сошла Она ко мне сладостным дуновением.
Милостива была Она ко мне,
Дав мне увидеть руку Её.
Умиротворенно обратилась Она ко мне.
Изгладила Она преступление мое.
Ибо прощает Вершина Запада, когда кто-то взывает к Ней.

Так говорит Неферабу оправданный.
Глаголет он: Се, да услышит ухо каждое, живущее на земле –
Восхваляйте Вершину Запада».

Удивительный покаянный псалом! Художник Неферабу был, видимо, человеком очень тонкой духовной организации. Трудно сомневаться, что текст этот составлен им самим.

И еще одна стела Неферабу. Это стела из песчаника, посвященная Птаху - Владыке Маат, находится в Британском музее (BM 589). В XIX веке деревня Дейр эль-Медина была практически разграблена, египтяне все продали ученым, и артефакты из неё оказалось в разных музеях. На этой стеле изображен Птах, который восседает на Своем престоле, и Он именуется: «Птах – Владыка Маат, Господин Обеих Стран, Благоликий на святом престоле Своем», а рядом с Ним, справа, внизу - коленопреклоненная фигура Неферабу. И мы опять видим здесь покаяние - Неферабу кается за клятвопреступление. Послушайте этот текст. Каждый такой текст уникален, их очень мало дошло из Египта. Неферабу хотел, чтобы и после его смерти осталось его покаяние. Он был настолько умен, настолько духовно тонок, что понимал, что намного сильнее надежда не того, кто не убивал, не воровал и перевозил на другой берег, а того, кто сделал что-то, а потом раскаялся. И потому покаяние свое Неферабу хотел запечатлеть на тысячелетия. И он достиг своей цели.

Помните евангельские слова: «Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15:7). Именно об этом вспоминается, когда слушаешь тексты стел Неферабу.

«Восхваление Птаху, владыке Маат, Царю двух земель, благоликому на великом престоле Своем. Единственный Бог Девятерицы, любимый как Царь Двух Земель.
Да дарует Он жизнь, процветание и здравие, готовность, благосклонность и устремленность.
И да смогут очи мои лицезреть Амона каждодневно, как и должно праведнику, хранящему Амона в сердце своем.
Так глаголет слуга Места Правды, Неферабу оправданный.
Начало восхвалений силы Птаха, Того, Кто к югу от стены Своей, произносимого слугой Места Правды Западных Фив (Уасет).
Глаголет он:
Я – человек, ложно поклявшийся Птаху, Владыке Маат.
И сотворил он мне тьму посреди дня.
Буду возглашать я силу Его равно и презирающему Его, и почитающему Его, малому и великому:
Почитайте Птаха, Владыку Маат!
Ибо не оставляет Он без внимания никакое дело.
Бойтесь ложно призывать имя Птаха, ибо тот, кто призывает Его ложно, падет.
Сделал Он так, что стал я подобен собакам на улице.
Я был в руке Его.
По воле Его и люди и боги смотрели на меня.
И был я подобен человеку, сотворившему грех пред господином его.
Праведен был Птах, владыка Маат в отношении меня,
Когда преподал Он урок мне!
Будь милостив ко мне, взгляни на меня милостиво!
Так говорит слуга в Месте Правды в Западных Фивах, Неферабу, оправданный пред Великим Богом».

Другой обитатель этого места, скульптор Кен, обращаясь к Солнцу в имени его Шу, и к богам неба и земли, признается, что он солгал (маджа) госпоже дома («госпожа дома» - это, скорее всего, жена). Но явление Бога (бау нечер) произошло после этого и в результате он просит богов «быть милостивым к нему» (J.F.Borghouts. Deir el-Medina. Leiden. 1982. P. 93).

Египтяне очень внимательно относились к тому, что говорят и думают о них другие. Когда они исповедовали свои грехи, они знали, что благочестивые люди будут не смеяться над ними, не говорить: «О, какой же он грешник!», а сами будут учиться следовать этому и говорить: «Слава Богу, что этот человек нашел в себе силы победить грех, обратиться к Богу, и с Божьей помощью победить зло».

Это - уникальные тексты, но они следуют принципу, который много раз повторяют египтяне: «Творил я то, что одобряли все люди» (Urk. I:75), «творил я любимое людьми и угодное богам» (напр. Urk IV, 131; 484). Покаяние тоже угодно богам и любимо благочестивыми людьми. В Египте нормой считается поговорка, много раз встречающаяся: «Памятник человеку – добрые дела его, злой же нрав приводит к забвению» (PSBA, 18 (1895-96) – P.196). То есть деяния, подобные «подвигу» Герострата, который сжег храм Артемиды, приводят к забвению. Люди, которые ведут злую, бессмысленную, эгоистичную жизнь – это те, кто потом будут забыты. Их имена не будут произноситься пред Богом Великим ни живыми, ни блаженными усопшими.

Завершая рассказ о египетской этике, приведу замечательные слова военного командира, генерала Интефа. Поздняя XI династия – это эпоха конца Первого Переходного периода и начала Среднего царства, время очень обостренного духовного переживания, глубокой исторической и нравственной рефлексии. Военный командир Интеф в своей заупокойной автобиографии, начертанной на стеле, хранящейся в глиптотеке Карлсберга (№ 963), говорит очень важные слова, которые нам всем понятны: «Скажи прегрешение твое, и оно будет удалено от тебя. Так происходит со всем, что назвал ты» (строки 6-7).

То есть идея покаяния как метанойи, изменения ума, соединена с идеей победы над собой. Если дурное, совершенное тобой, ты не прячешь в себе, а высказываешь с раскаянием, с сокрушением, то тогда оно изгладится. Исповеданный грех изглаживается. Вот на этом высоком принципе была построена древнеми египтянами каждодневная борьба за Маат. Все люди время от времени нарушают Маат, все люди несовершенны, совершенны лишь боги, но египтяне отлично знали, что есть пути восстановления Правды. И они прекрасно понимали, что Правда восстанавливается не внешними политическими или религиозными действиями, не магическим приемом, а человеческой волей, которая, попирая свой эгоизм, утверждает любовь к другим и готова не спрятать в надежде на забвение, но с сокрушением сердца объявить всем, даже последующим поколениям, свои неправильные поступки. Древние египтяне знали тайну как победить зло добром [Рим.12:21].