1. Общие замечания о характере Римской религии

Дорогие друзья, если в прошлый раз мы с вами говорили о религии этрусков, народа, в поле которого выросла и религия Рима, то сегодня мы переходим к римской религии непосредственно. И это особая, очень важная тема для понимания духа Европы – и современной Европы, в частности. Дело в том, что во многих отношениях Рим, Римское государство, Римская империя, латинская культура, в том числе и религия, были и остаются для европейцев по сей день неким эталоном, неким образом правильно устроенного мира. Это вошло в подсознание европейцев, и совершенно понятно, почему.

Рим постепенно сложился в исключительно гармоничное и мощное политическое образование с развитой цивилизацией, очень высоким уровнем культуры, с очень высоким уровнем образования. А потом, в V веке всё это рухнуло из-за междоусобиц и нашествий варваров, и на много веков Европа была обращена в дикость, в безграмотность. В этот период были утрачены многие знания, многие технологии, в том числе и технология производства стекла. Естественно, в Риме не было уже никакой канализации, никакого водопровода, люди жили самой примитивной жизнью. Внуки и правнуки цивилизованных римлян и цивилизовавшихся народов, вошедших в Римскую империю, оказались отброшенными по своему жизненному укладу, по культурному уровню на огромное число веков назад, но память о прекрасной гармонично устроенной империи оставалась.

В V-VI веках шли бесконечные, постоянные войны. Да, в Риме и ранее бывали гражданские войны, но они редко затрагивали мирное население, и в то же время они случались не так часто. И в целом Рим установил порядок – Pax Romana, мир и общение народов, а с III века население империи получило римское гражданство. И вот, в средневековой Европе, где царил хаос, царили бесконечные войны, набеги диких народов, степных народов, северных народов, сохранялись воспоминания о Риме – стране великой цивилизации. Эти воспоминания были не просто сонными грёзами, потому что вокруг высились памятники, свидетели прошлого – римские постройки, которые возводились некогда на территории от Англии и Рейна и до северной Африки и Дуная. И всюду они показывали тот уровень технологий, которого достичь в Средневековье было невозможно.

Варварские царьки для себя в качестве резиденций часто обустраивали римские виллы, римские дома, на много порядков лучше построенные, чем то, что могли сделать для них современные им каменщики. Эти грёзы о великом Риме сложились в грёзу о великой Римской империи, которой жил в том числе и Наполеон. И эта грёза осуществилась сначала в области образования и комфорта, наверное, в XIX веке, а потом и в образе политически единой Европы. Это, конечно же, Европа второй половины XX и начала XXI века. И как бы там ни было, её начало всегда лежит в Риме. Даже если вы посмотрите на современные купюры евро, то увидите, что первая купюра – это римская эпоха, римские мосты, римские архитектурные элементы, потом уже это будет романика, готика и так далее вплоть до современного стиля High Tech. Так что, Рим – это действительно основа Западной цивилизации, её вечная грёза, её цель.

А какой же была эта основа? Пожалуй, Рим – не только основа вспоминаемой и воспроизводимой культуры. Сейчас мы будем говорить о различных понятиях Рима, и вы увидите, что им соответствует масса структур средневековой и современной Европы. Огромное количество слов восходит к римским политическим понятиям, например: диктатор, консулат, английское слово tribe, «племя», тот же Сенат изначально – это совет старейшин римского государства. Римские законы двенадцати таблиц оказали огромное влияние на развитие европейского права, то есть, римское право, римское политическое устроение живо в Европе до сего дня в тех или иных формах, хотя бы на словах. Да и само римское правовое сознание.

И в области религии все основные понятия, которые употребляют европейские народы, особенно – народы романские, а отчасти и мы, русские, всё это слова латинского языка. Само слово «религия», слова «благочестие», pietas, «Бог», deus, французское Dieu, «обряд», сакрефайс (это латинское sacrificium, «жертвоприношение»), «ритуал», ritus, английское rite, «суеверие», superstitio на всех европейских языках, «вера», fides, французское fide, «храм», templum, английское temple, «алтарь», altaria, l'autel по-французски, все эти слова латинского происхождения. И нам очень хочется сказать, что тогда в Римской империи всё было таким же. Но нет, слова были те же, а наполненные ими сущности являлись во многом другими.

Когда мы в детстве изучаем мифы и легенды Греции и Рима, всем нам кажется, что в них всё более или менее одинаково, и греческая религия и религия римская отличаются только именами богов. Там Афродита, а тут Венера, там Зевс, а тут Юпитер, там Арей, а тут Марс, у греков Афина, а у римлян Минерва, но это кажущееся сходство. Римская жизнь и римское общество – поздние явления. Они возникли, они сложились к тому моменту, когда греческая культура, как мы теперь знаем, развивалась уже тысячелетия, причём как культура письменная. А уж тем более – письменная римская традиция, римские писатели, дошедшие до нас. Они относятся к периоду не ранее конца III века до Рождества Христова, который для греческого мира уже можно назвать эпохой Эллинизма - то есть, миром, сложившимся после походов Александра Македонского. Римская цивилизация была тогда молода и, понятно, она оказалась под влиянием намного более развитых цивилизаций восточного Средиземноморья.

Это, в первую очередь, греческая цивилизация, это финикийская цивилизация через Карфаген, и это, разумеется, этруски. Этруски сами, как мы помним по предыдущей лекции, представляли собой сложный культурный синтез. Там присутствовали и изначальные элементы передне-восточные, и некоторые элементы от контакта с индоевропейскими народами. Но все эти три цивилизации, этрусская, эллинская и финикийская, все они наложили огромный отпечаток на римскую культуру и очень быстро её эллинизировали, а ещё раньше – в значительной степени соединили с этрусским началом. Наверное, можно сказать, этруизировали.

Так вот, сейчас нам с вами будет интересно посмотреть на римскую религию, которая сохранилась с доэллинских времён. Потому что тогда мы увидим более или менее чистый тип римской религии, хотя есть современные учёные, в частности, Джон Шайд, автор книги «Религия римлян», которую можно рекомендовать как не идеальную, но, по крайней мере, информативную, которые считают, что говорить о ранней религии римлян вообще почти невозможно, что это спекуляция. Но как бы они не считали, мы с вами попробуем о ней поговорить. Потому что для религиеведа именно это важно.

С другой стороны, в сравнении с греками, с их цветущей религией, богатой преданиями и живыми народными обрядами, латинская религия воспринимается как какое-то очень формальное, очень сухое явление. Знаменитый историк Рима, Теодор Моммзен, писал в середине XIX столетия в первом томе своей «Римской истории», вышедшей в 1854-м году и до сих пор переиздающийся на русском языке в России: «Латинская религия впала в невероятную трезвость и сухость и рано превратилась в мелочное и бездушное исполнение религиозных обрядов» [Теодор Моммзен. Римская история. т.1. с.150 (1854 г.) М., 1994]. Но нам с вами следует быть очень аккуратными с этой позицией. Казалось бы, он прав, но вы увидите, что это далеко не так.

Cобственно говоря, таково же и более позднее, начала XX века, мнение Франца Кюмона. В «Восточной религии в римском язычестве» 1906-го года он пишет: «Возможно, никогда не существовало другой религии столь же холодной, столь же прозаической как римская. Подчинённая политике она прежде всего стремится строгим исполнением соответствующих обрядов обеспечить государству защиту со стороны богов или отвести последствия их недоброжелательства. Она заключила с небесными силами взаимообязывающий контракт, из которого проистекают обоюдные обязательства. Жертвоприношение с одной стороны, покровительство с другой. Её понтифики, которые так же являются и магистратами, регламентировали культовые действия с тщательной точностью юристов. Её молитвы, на сколько нам известно, все состоят из формул сухих и многословных как нотариальный акт. Её сутяжническое богослужение напоминает мелочностью своих предписаний древнее гражданское право. Эта религия не доверяет самозабвению порывов благочестия. Она обуздывает, в случае необходимости, силы слишком живые в проявлении слишком горячей веры. Всё, что отклоняется от того торжественного достоинства, которое приличествует отношениям civis Romanus (то есть гражданского общества Рима) с божеством». [Франц Кюмон. «Восточная религия в римском язычестве» 1906-го года., цит. по: Джон Шайд. Религия римлян. С. 22-23]

Как вы видите, такая позиция очень распространена. Но я всё же осмелюсь сказать, что это упрощение. Классический учебник по латинской религии, принадлежащей перу Георга Виссовы, «Религия и Культура Римлян», изданный в Мюнхене в 1912 году, опять же, говорит нам, что это холодная религия. Но что и с чем эти исследователи сравнивали? Кюмон сравнивал религию римлян с пылкостью еврейской религии, с религией фарисеев. Моммзен, критикуя религию Древнего Рима, на самом деле критиковал современную ему католическую религию, противником которой являлся. А у Виссовы мы видим уже чисто научные исследования, попытки понять, где же автохтонная вера, потому что в основном боги римлян были заимствованы, и именно этому он посвятил свой учебник.

Другой современник Виссовы, правда, доживший до 1946 года, Людвиг Дойбнер, родившийся в Риге, в 1878-м году, выдвинул даже теорию предеизма в римской религии. Это интересная точка зрения, то есть, он полагал, что в римской религии было время, когда не было Бога. А что же было? Были некие божественные силы, но Бога как такового не было. Сразу вам скажу, что это голословное утверждение, но тем не менее не вовсе беспочвенное. Есть нечто, о чём мы будем говорить, что позволит нам понять, почему Дойбнер мог так считать. Он же предложил вычленить наиболее архаичные римские ритуалы, те ритуалы, в которых ещё нет Бога. Но мы этим будем заниматься не на этой лекции.

Так что, как видите, римская религия, с одной стороны, казалась почти греческой, а с другой, была совсем не греческой. Никто не обвинял в холодности греческую религию: наоборот, все европейцы, начиная с Ренессанса, ею восторгались, в том числе и Гёте. Но эта «религия без Бога», о которой впоследствии писал Дойбнер, это нечто совсем иное. И чуть-чуть более глубокое изучение римской религии сразу ставит вопрос о том, насколько она отличается от привычной нам религии Греции.

2. Начало Римской истории

Безусловно, вы сами всё это знаете, но поговорим немного об истории Рима. Рим начинается с 754-го года. Основание Рима – это апрель 754-го года до Рождества Христова, VIII век, время, когда уже были написаны «Илиада» и «Одиссея», время, когда, видимо, пишет Гесиод. Это основание Рима – былинное, как мы скоро увидим. Оно очень неопределённо и сказочно, как- будто это не VIII, а какой-то XXVIII век до Р.Х. В Египте в VIII веке уже завершалась великая цивилизация. В Месопотамии на это время пришёлся последний подъём Ассирийского царства, потом было Нововавилонское – и Персидское завоевание. К тому моменту в Египте и Месопотамии была уже многотысячелетняя письменная история, а здесь только произошло основание Города.

И первые полтора века римской истории – это так называемая «Эпоха семи царей». Это Ромул, основатель Рима, Нума Помпилий, Тулл Гостилий и Анк Марций, цари латинские, а за ними – цари этрусские: Луций Тарквиний Приск, или Тарквиний Старший, который принял власть в 616 году, Сервий Туллий и Луций Тарквиний Гордый, который власть потерял. Рим в 509 году до Р.Х. становится республикой. В то же время, кстати говоря, и даже позже, республиками становятся очень многие города-государства Греции: VI век – это время перехода от монархии через тиранию к республике.

Титулом царей Рима был rex, - это слово не предполагает такого типа восточного правителя, как фараоны Египта или месопотамские цари. Это был военный предводитель, который выбирался народным собранием по предложению Сената. То есть Сенат Рима, совет старейшин, говорил, что надо избрать нового царя, если, скажем, старый умирал или исчезал, убегал, и народное собрание выбирало нового царя. Это очень напоминает ситуацию, скажем, с князьями древнерусских княжеств, и это совсем не монархия восточного типа. Мы видим с самого начала, что категория собрания, принцип, что царь – носитель исполнительной функции, а народ – функции законодательной, поставляющей, - была сильна в Риме. Ещё в древнейшее время так и сформировался Рим. Он сформировался призывом разных людей.

Ромул, я расскажу о преданиях о его происхождении позже, призывал всех, кто хотел прийти сюда, на пустое место на берегу Тибра. Там, видимо, были какие-то маленькие поселения. Фактически три народа – латины, сабины и этруски, – сформировали три сообщества, которые и создали Рим. Эти сообщества именовались трибами, от глагола tribuo, «разделяю», и от данного слова и произошло впоследствии слово «племя», tribe. То есть, три этих этноса, говорившие на разных языках, вместе объединились в сообщество Рима.

3. Устройство Римского общества

Рим с самого начала не был городом определённого народа. Народ Рима многонационален. (Здесь я улыбнулся, потому что это формула из современной российской Конституции). Население Рима образовали три трибы – Рамны (латины), Тиции (сабины) и Луцеры (этруски). Но категория трибы, конечно, намного более глубока и предполагает наличие единства в многообразии. Индоевропейская цифра «три» ясно читается в слове «трибы», и каждое из трёх этих сообществ само по себе тоже именовалось трибом, и это говорит о том, что они имели сложную трёхуровневую форму, и сама триба была, если угодно, социальным организмом, ранжированной социальной формой, а не просто сообществом случайных людей. Об этом мы тоже будем говорить чуть позже.

Первоначально в каждую трибу входило сто, затем триста родов. Эти три трибы и составили римский народ. Ещё при царях это деление на трибы было соединено и с территориальным делением, подобно делению на филы в Афинах. Это деление на определённое количество районов, причём социальные группы и районы не совпадали. Районы имели административное значение и в них могли жить представители всех триб. Районов внутри городских стен, которые назывались tribus urbanae, «городские трибы», было четыре, а сельских районов, tribus rusticae – сначала шестнадцать, а затем тридцать один. Как вы видите, уже само основание города произошло необычно, город сложился не издревле, естественным образом, а это - рукотворная структура, созданная по определённым принципам и лекалам.

С самого начала, с царствования Ромула, римское общество социально делилось на две группы – на патрициев и плебеев. Слово «патриций» образовано от pater, «отец», то есть, это отцы города. Патриции – римский народ Populus Romanus Quiritium. Это те люди, те семьи, те роды, которые создали город. Это была почитаемая часть общества. Они, собственно, первоначально и являлись полноценными гражданами, они создавали римский Сенат. А остальные, кого приглашали в город, были плебеями от слова plere, «наполнять», теми, кто наполнил собой город.

Плебеи вовсе не были какими-то примитивными людишками, как у нас иногда это понимают, презрительно цедя сквозь зубы: «плебей». Нет, плебеями были иногда и люди очень богатые, дельные, культурные, но не принадлежавшие к изначальному сословию патрициев. Постепенно основная денежная масса оказалась в руках плебеев. Это были греческие торговцы, этрусские ремесленники, не вошедшие в первые сто патрицианских родов.

С 509 и до 27 года до Р.Х., почти полтысячелетия, в Риме была республика. Собственно говоря, ближайшие лекции мы с вами и посвятим времени республики. Именно в 509 году, при консуле Марке Горации Пульвилле, вскоре после падения царской власти и бегства Тарквиния Гордого из Рима, 13 сентября завершается возведение Капитолия, религиозного центра римского города и государства, начатое ещё в царское время.

В 451-450 годах принимают Законы Двенадцати таблиц. История этих законов очень важна, и её мы тоже должны понимать. Дело в том, что первоначально суд в Риме был сенатский, это был суд патрициев. Плебеи, так же, как и патриции, были под судом патрициев, но понятно, что «своих» отцы сенаторы судили, как правило, более благоприятно, более выгодно, чем пусть и не бесправных, но с малым количеством прав плебеев, и плебеи этим были возмущены. И особенностью Рима является то, что это возмущение не закончилась подавлением плебеев. Потому что, если бы плебеев подавили, то Рим так и остался бы небольшим городком, в котором большая часть жителей бесправны и принуждены к повиновению большинству грубой силой. Но Рим выбрал другой путь. Он выбрал путь соединения социальных групп, и для этого были приняты публичные законы, законы, действительно обязательные для всех. Это и есть Законы двенадцати таблиц, законы, которые были записаны на двенадцати медных досках и выставлены в Капитолии для публичного обозрения, чтобы люди всегда могли их видеть, и, соответственно, понимать, что и, главное, как они имеют право делать, а что - нет.

Принципы суда, принципы владения имуществом, принципы брака, принципы наследования – всё это предусматривали Законы двенадцати таблиц, которые до нас дошли далеко не полностью, они не сохранились целиком, но в некоторой степени они реконструируются. Важно то, что Законы двенадцати таблиц попытались утвердить разделение римского общества на патрициев и плебеев. Сословия получили равные права, но они были разделены. Браки между плебеями и патрициями запрещались. Но буквально через два-три года, в 445-м году, был принят закон, который уже разрешал браки между патрициями и плебеями. То есть практически все социальные ограничения были сняты, и тенденция к снятию всех ограничений сохранялась и в перспективе. Как мы увидим, римляне были уверены, что сила их города – в добровольном единстве граждан, а добровольное единство разных может быть построено только на принципе их равноправия.

В 390 году произошло очень важное для Рима событие – разграбление Рима галлами, когда, как вы помните, был спасён только Капитолий, а весь остальной город разграбили. Галлы – это кельты, причём кельты, жившие не в нынешней Франции, Галлии, а в долине реки По, в современной северной Италии, это так называемая Цизальпийская, то есть, по эту сторону Альп, Галлия.

В 367 году был принят Лициниев закон, который допускал плебеев к высшей должности Рима, к консулату. Плебеи с этого времени могут становиться консулами наравне с патрициями. Отказавшись от пожизненной царской власти, римляне ввели принцип консулата. Два консула управляли городом в течение одного года, а, в случае крайней опасности, вместо них избирался диктатор, один человек, обязательно – бывший консул, который командовал всем Городом и управлял армией. Ему, в качестве символа его абсолютной власти, полагалась стража из ликторов с двулезвийными топорами. Вы помните, что двулезвийный топор – древний религиозный символ, восходящий к минойской культуре, и к культурам Малой Азии эпохи хеттов и лувийцев.

В 304-м году плебеям было позволено войти в элиту войска – так называемое конное войско, войско всадников; парад всадников каждый год устраивался на Марсовом поле. Всадниками были богатые юноши плебейского происхождения. Кстати говоря, основа римской армии, принцип легиона, с самого начала был установлен Ромулом. В 300-м году так называемый Огульниев закон разрешил плебеям входить религиозную коллегию понтификов и авгуров, практически на равных правах с патрициями. Понтифики, а pontus означает «мост», это священнослужители, которые выстраивают мост между землёй и небом, между богами и человеком. Авгуры – это те, кто гадают различным образом: по полёту птиц, по внутренностям животных, всё это в основном пришло от этрусков, и по результатам гадания выносят решения, важные для государства. И вот, в коллегию понтификов и авгуров теперь входят плебеи. Это полное уравнение религиозных прав, половина мест в коллегиях жрецов определена плебеям.

Хотя ряд высших священных должностей ещё какое-то время и остаются за патрициями. Это три старших священника – фламина, которые совершают жертвоприношения высшим богам, коллегия из двенадцати жрецов Марса –Саллиев, которые танцами чествовали бога Марса, (это очень древний обычай; название их образовано от слова саллия, «пляшу»). И Rex Sacrorum, «священный царь». Дело в том, что царя в то время в Риме уже нет, но определённые священнодействия могут выполнять только царь и царица, Regina, соответственно, этот священный царь выбирается из патрициев пожизненно. И он, и его жена являются царем и царицей только для религиозных действий, а не для политических властных функций. И вот на эти должности избирались только патриции.

В 287 году закон Квинта Гортензия уравнивает патрициев и плебеев в отношении принятия законов. Законы теперь могут принимать не только сенаторы, но и плебейские трибы без одобрения Сената. То есть плебеи в своих плебейских трибах могут принимать обязательные для всех законы.

В 264 году Рим завершает завоевание континентальной Италии. Сразу же после этого начинается первая Пуническая война с Карфагеном, она завершается в 261 году. С 218 по 202 год идёт вторая Пуническая война, а вскоре, в 197-181 годах Рим покоряет Цизальпийскую Галлию, ту самую долину реки По, которая была ранее так опасна для римлян. С 149 по 146 год идёт третья Пуническая война. Все эти войны завершаются победой Рима, а третья Пуническая война – уничтожением Карфагена по требованию Катона. На месте Карфагена возникает первая африканская провинция Рима, она так и называется: Африка.

В 97 году до Р.Х. Сенатом запрещаются человеческие жертвоприношения. До этого, как мы не раз ещё увидим при изучении ритуалов, римляне совершали человеческие жертвоприношения в государственных целях. В 91 году, начинается эпоха гражданских войн, которая заканчивается только через шесть десятилетий, в 30 году. 1 августа 30 года до Р.Х. происходит Октавиан Август отвоевывает Александрию у Марка Антония, что ознаменовало начало Римской империи. С 29 года до Р. Х. начинается Римская империя. Хотя Август провозгласил Res publica restituto, восстановление республики, на самом деле его власть – imperium - была пожизненной. И этот принцип пожизненной высшей власти сохранялся до самого конца Римского государства.

4. Индоевропейские и неиндоевропейские компоненты Римской культуры

Каковы же начала Римской культуры? Латинская, то есть индоевропейская, материальная культура на долинах нижнего течения Тибра читается с конца II – начала I тысячелетия до Р.Х., то есть на переломе от бронзового к железному веку. Город, как вы понимаете, долгое время находился на южном берегу Тибра, а северный берег Тибра был частью Этрурии. Так вот, постоянные поселения появляются на Палатине с Х века, а примерно с 830 года появляются постоянные поселения в других частях будущего города Рима.

Эти поселения принадлежат так называемой археологической культуре полей погребальных урн, распространённой по всей Центральной и значительной части Западной Европы, вплоть до нынешней Каталонии. Мы предполагаем, что людьми, которые принадлежали к этой культуре, были индоевропейские племена, племена кельтов. Сейчас это почти общая точка зрения. Культура полей погребальных урн возникает примерно с 1300-го года до Р.Х. и прослеживается примерно до 700 года до Р.Х.

Основной формой погребения в этой культуре являлась кремация и последующее складывание костей умершего в керамические урны, сделанные в виде домиков. Они могли иметь форму как круглых хижин, что очень интересно, так как это ранненеолитические жилища, или квадратных домиков, появившихся в среднем неолите. Могила как дом. И эти урны ставились в земляную яму-могилу и сверху засыпались землёй без создания кургана - земля выравнивалась. Мы можем предполагать, что носители культуры погребальных урн говорили на индоевропейских языках.

Первый латинский текст – это текст из Пренестины, датированный концом VII века до Р.Х., надпись на золотой застёжке (фибула), которая в переводе означает «Маниус сделал меня для Нумериуса», «Manius me fecit Numerio». Но это классическая латынь, а латынь VII века, естественно, сильно от неё отличается, и мы даже толком не знаем, как тогда читались некоторые дифтонги - "manios med fhefhaked numasioi".

Имея в виду тогдашние формы организации жизни, мы можем сразу попытаться – предварительно, потом мы будем это аргументировать, – создать модель индоевропейской социальности.

Надо сказать, что в XIX веке и в первой половине XX века была очень модна идея этничности культуры, когда тот или иной народ несёт в себе ту или иную культуру. Сейчас мы уже в значительной степени начинаем переосмысливать эту, казалось бы, совершенно общепринятую точку зрения, которая, на самом деле, есть ни что иное, как перебрасывание нашего национализма XIX - начала XX века, в глубокое прошлое. Дело в том, что у того времени есть одна интересная особенность. Сейчас, когда мы начинаем разбираться в генетике, то узнаём, что подавляющее большинство генетических останков того времени принадлежало людям с доиндоевропейским генотипом, которые сейчас в Европе представлены басками. Баски – это не какой-то уникальный народ, хотя их язык сейчас и уникален, это единственный доиндоевропейский язык, сохранившийся в Европе – не считая угро-финских народов, которые мигрировали в Европу довольно поздно.

И хотя язык басков - единственный доиндоевропейский язык Европы, генетически большинство современных европейцев немногим отличаются от басков, а вот древние от них вообще практически неотличимы. Потому что, когда индоевропейцы пришли в Центральную и Западную Европу, она уже была заселена, и жители Европы никуда не исчезли – а только постепенно перешли на, если угодно, язык завоевателей, на индоевропейский язык. И так же было с религиозными обычаями. Хотя культура погребальных урн в период 1300 – 700 гг. до Р.Х. доминирует, но рядом с урнами встречаются и трупоположения. Кстати говоря, в Риме очень долго существовали обе эти традиции – трупоположения и кремации, и то одна из них доминировала, то другая.

Так что мы можем сказать, что в тогдашней Европе происходила постепенная культурная диффузия. Мы не можем говорить о чистом индоевропейце, о чистом доиндоевропейце или о чистом семите, финикийце как о носителе культуры, можем говорить только о доминирующих тенденциях. Тем более, по нынешним данным, первая индоевропейская волна пришла в Европу уже в конце III тысячелетия до Р.Х. – тогда же, когда она пришла в Малую Азию. Одновременно с протохеттскими и до-хеттскими индоевропейцами, волна, видимо, индо-европейцев 2600 – 2200 гг. разрушили культуру мегалитов Западной Европы, которая уже больше не воспроизводилась. Поздним вариантом культуры полей погребальных урн является так называемая гальштатская культура, безусловно, уже кельтская, 700-600 гг. до Р.Х.

5. Характерные черты индоевропейской и семитской религиозности

Посмотрим на основные системные религиозные воззрения индоевропейцев, как мы видим их в Риме. В первую очередь это, безусловно, индоевропейский культурный пласт, а кроме того – восточный культурный пласт, назовём его, скажем, семитским. Греки – индоевропейцы по языку, но во многом они продолжали этот передневосточный пласт, характерный для Египта, Месопотамии, Ханаана, да и, с оговорками, для хеттов. Но и для греков – с оговорками. Уже давно выстроена такая сравнительная схема, и я позволю себе вас с ней познакомить.

Итак, для индоевропейцев на первом месте стоит социальность, человек как часть коллектива. Человек входит в определённую социальную структуру, он занимает определённое место в социальном механизме. У семитов же – индивидуальность. Человек в первую очередь – человек, и он сам по себе является значимым моментом и ценностью. Конечно, там тоже есть социальные структуры, но они не сакрализованны, они не священны, это только формы удобного сосуществования.

Центральное место в религиозной парадигме индоевропейцев занимает битва богов со злом. В мире идёт брань, брань добра и зла, и боги – на стороне добра, а злые силы, понятно, на стороне зла. У семитов же другая модель: умерший и воскресший бог, вспомните греческого Диониса, который побеждает смерть, и с которым надо соединиться. Не встать вместе с богами на битву против сил зла, а соединиться с богом, так или иначе победившим смерть. Классика тут – это Египет, соединение при жизни с Гором, а по смерти – с Осирисом.

У индоевропейцев коллективная эсхатология, если она есть, это - коллективная победа над злом – и, в результате, - новый прекрасный мир. У римлян этого нет, скажу сразу. А у семитов эсхатология индивидуальная, человек побеждает зло, неправду, и достигает вечности – вспомните, у греков это Элизиум.

Как я уже говорил, у индоевропейцев человек – воин в битве богов, а у семитов это аскет и пророк. У индоевропейцев нет преображений мира в этой жизни: мир существует, и в нём ведётся брань. У семитов же есть преображение мира, мир преображается или деградирует. У индоевропейцев жизнь – это свободный выбор человека. У семитов, в том числе и у греков, хотя они и не семиты, это связано с грехом предков, это идея рока. У индоевропейцев священник выше царя, а у восточных народов царь и есть священник. Вот, собственно говоря, такова эта сравнительная модель.

Во главе римского общества становится царь, рекс, это «раджа» современных санскритских языков. Рекс и раджа – это одно и то же слово и понятие, это военный предводитель, но не абсолютный монарх. *rig(кельт) = raj-an (санскр.) = reg (lat). Его супруга с древним суффиксом n – regina = r@jñi = rigain (Ирландия).

Выше царя стоят жрецы, брахманы у индоевропейцев, друиды у кельтов, гражданские понтифики и фламины у римлян. Опять же, у римлян тут есть отличия: понтифики и фламины – это не сословия, как друиды или брахманы, а выбранные люди, так же, как и царь выбранный. Другие уровни трёхчастной социальной структуры – это воины, кшатра- в Индии, флайты у кельтов, и простые люди, в первую очередь скотоводы. Бо айринг – у кельтов. Свободные скотопасы: бо – это «корова», а айринг, арий – это «свободные».

Такова индоевропейская трёхуровневая социальная структура, и в Риме мы её не видим. Дюмезиль, великий сторонник индоевропейского происхождения римской религии и римской культуры, написавший о римской религии огромную и очень интересную книгу, эти структуры видел. На самом деле они очень сильно разрушены. Как писал Мирча Элиаде, «В Риме деление общества на три группы разрушилось очень рано. Но возможно памятью об этом мы обязаны легендарные традиции трёх триб, а также трёх главных фламинов, которые прошли через всю римскую историю». [M.Eliade. A History of Religious Ideas. V.2, P.112.]

То есть, индоевропейский момент в Риме в значительной степени стёрт. Это не было чистое арийское общество, это было общество в очень большой степени смешанное, и мы должны это запомнить. Интересная особенность римского общества и римской религии – это отношение к новому. Это действительно существенно, и этого мы не находим ни у ариев, ни у восточно-семитских народов, даже у греков находим в очень небольшой степени. Новое в принципе приветствуется, а новшества приводят к гармонизации космоса. Традиция для римлян не всегда хороша: мир меняется, и надо приспосабливаться к новому. Рим постоянно принимает новых богов, постоянно создаёт новые институты, он не коснеет в старом, он не пытается сказать: вот так было у предков. Да, у предков было хорошо, но мир изменился, и надо меняться. Постоянное стремление к изменению – особенность римской традиции. К предкам уважение, в будущее – перемена. Это великая особенность римской культуры, которая, как я думаю, во многом создала современный западный мир, и она в нём действует по сей день.

6. Ромул и Рем

Как же возник Рим, что об этом рассказывали сами римляне? Цицерон в своём трактате «О государстве», 2:4, пишет о рождении близнецов Ромула и Рема, примерно относя это событие к 771-му году до Р.Х. Мы сейчас обратимся к, пожалуй, наиболее серьёзному и наиболее первичному историку Титу Ливию. В первой книге своей «Истории Рима» он рассказывает о том, как произошло это рождение. Царь Нумитор правил городом Альба Лонга, но его брат Амулий захватил престол и, чтобы сыновья изгнанного царя не свергли его, убил их, а дочь Нумитора, Рею Сильвию, сделал весталкой, жрицей храма городского огня, храма Весты.

Греческая Веста Гестия – это богиня очага, в том числе и огня города. Храм Весты и, в целом, традиции весталок будут одними из важнейших традиций последующего Рима. Одной из особенностей весталок было то, что они не могли выходить замуж, они должны были хранить в течение тридцати лет обет девственности, а посвящались они девочками в возрасте от шести до десяти лет. Рея Сильвия была на тот момент старше, поэтому она никогда в будущем не могла бы выйти замуж и родить наследников, которые свергли бы Амулия с престола.

Но тут произошло таинственное. Тит Ливий пишет с присущей римлянам сдержанностью: «Но, как мне кажется, судьба предопределила и зарождение столь великого города, и основание власти, уступающей лишь могуществу богов. Весталка сделалась жертвой насилия и родила двойню. Отцом же объявила Марса – то ли веря в это сама, то ли потому, что прегрешенье, виновник которому бог, – наименьшее бесчестие. Однако ни боги, ни люди не защитили ни её самое, ни её потомство от царской жестокости. Жрица в оковах была отдана под стражу, детей царь приказал бросить в реку». [Тит Ливий. История Рима от основания города. К.1. М., Наука. 1989. С.12-13]

Плутарх ещё более скептически относится к этой истории, сравнивает разные версии и приходит к выводу, что как точно всё произошло, неизвестно. Как самую правдоподобную он приводит версию Диокла с Пепарефоса. «Лишь заступничество царской дочери Анто перед отцом спасло её (Рею Сильвию) от казни… Наконец, она произвела на свет двух мальчиков необыкновенной величины и красоты. Это встревожило Амулия ещё сильнее, и он приказал своему слуге взять их и бросить где-нибудь подальше. Слугу звали Фаустул, как говорят некоторые, но другие утверждают, что это имя не слуги, а того, кто нашёл и подобрал младенцев. Итак, слуга положил новорождённых в лохань и спустился к реке, чтобы бросить их в воду, но, увидев, как стремительно и бурливо течение, не решился приблизиться и, оставив свою ношу у края обрыва, ушёл. Между тем река разлилась, половодье подхватило лохань и бережно вынесло на тихое и ровное место, которое ныне зовут Кермал, а в старину называли Герман, видимо, потому, что «братья» по- латыни «германы». Поблизости росла дикая смоковница, именовавшаяся Руминальской, – либо в честь Ромула (таково мнение большинства), либо потому, что в её тени прятались от полуденного зноя жвачные животные, либо – всего вернее – потому, что новорождённые сосали там молоко: сосок древние называли «рума», а некую богиню, надзирающую, как они думали, за вскармливанием младенцев, Руминой, и жертвоприношения ей совершали без вина, окропляя жертву молоком. Под этим деревом и лежали дети, и волчица, как рассказывают, подносила к их губам свои сосцы, а дятел помогал ей кормить и охранять близнецов. И волчица, и дятел считаются священными животными Марса, а дятел пользуется у латинян особым почётом. Поэтому, когда дочь Нумитора утверждала, что родила от Марса, ей охотно верили». [Плутарх. Ромул. 3]

Вообще, я должен заметить, что Плутарх рассказывает более раннюю версию, чем, как это ни странно, Тит Ливий, потому что Плутарх пользовался книгами IV-III веков до Рождества Христова, которые сохранились в Великой Греции, и потому его сообщения весьма интересны.

Этих детей находит некий поселянин, воспитывает в своём доме, братья растут, становятся крепкими, сильными, он их воспитывает вместе со своими детьми, и они начинают помогать крестьянам бороться с местными бандитами. В конечном счёте они попадают к Нумитору, который живёт в другом городе, не в Альба Лонга. Он признаёт их своими внуками, и тогда они отправляются в Альба Лонгу, собрав хорошую банду молодцов, захватывают город, убивают Амулия и возвращают Нумитора на престол.

7. Основание Рима

А сами братья Ромул и Рем отправляются строить новый город. На незанятом месте на левом берегу реки Тибр они создают город, который и стал Римом. Тут между братьями возникает основополагающий конфликт - он будет довлеть, о нём будут помнить века. Ромул предложил поставить город на Палатинском холме. А Рем – на соседнем Авентинском холме. Плутарх описывает убийство Рема Ромулом так:

«Не успели ещё братья начать работу, как между ними возник спор из-за места. Ромул заложил так называемый «Рома квадрата» (то есть – Четырёхугольный Рим) и там же хотел воздвигнуть город, а Рем выбрал укреплённое место на Авентине, которое в его честь называлось Реморией, а ныне зовётся Ригнарием. Уговорившись решить спор с помощью вещих птиц, они сели порознь и стали ждать, и со стороны Рема показалось, говорят, шесть коршунов, а со стороны Ромула –вдвое больше. Некоторые сообщают, что Рем на самом деле увидел своих птиц, а Ромул-де солгал и что лишь когда Рем подошёл, тогда только перед глазами Ромула появились двенадцать коршунов… Раскрыв обман, Рем был в негодовании и, когда Ромул стал копать ров, чтобы окружить стены будущего города, Рем то издевался над этой работой, а то и портил её. Кончилось тем, что он перескочил через ров и тут же пал мёртвым; одни говорят, что удар ему нанёс сам Ромул, другие – что Целер, один из друзей Ромула. В стычке пали так же Фаустул и его брат Плистин, вместе с Фаустулом, как гласит предание, воспитывавший Ромула. Целер бежал в Этрурию, и с той поры римляне зовут «келером» [celer] каждого проворного, лёгкого на ногу человека… Похоронив Рема и двух его воспитателей на Ремории, Ромул принялся строить город. Он пригласил из Этрурии мужей, которые во всех подробностях научили его соответствующим обрядам, установлениям и правилам словно дело шло о посвящении в таинства…» [Плутарх. Ромул. 9]

И дальше рассказывается, как строился этот город. В плуг были запряжены бык и корова, они прошли вокруг Палатинского холма, пропахав борозду. Город находился внутри священного круга. Там, где должны были устроить ворота, там плуг поднимали, чтобы можно было проезжать из города и в город, а остальное пространство стен было бы неприступным.

Убийство Ромулом Рема, одним братом другого, многие религиоведы считают некоторой символической формой жертвоприношения. Наш поэт Николай Гумилёв оставил об этом стихотворение, которое передаёт некоторые чувства и представления о случившемся.

«Ромул и Рем взошли на гору,
Холм перед ними был дик и нем.
Ромул сказал: "Здесь будет город".
"Город как солнце",- ответил Рем.
Ромул сказал: "Волей созвездий
Мы обрели наш древний почет".
Рем отвечал: "Что было прежде,
Надо забыть, глянем вперед".
"Здесь будет цирк,- промолвил Ромул,-
Здесь будет дом наш, открытый всем".
"Но нужно поставить ближе к дому
Могильные склепы",- ответил Рем».

Убийство Рема Жорж Дюмезиль, и многие другие специалисты сравнивали с жертвоприношением первочеловека при основании Вселенной. Это Пуруша в Ведах, Пань-гу у китайцев, Йима у персов. При основании города в древности часто, как мы помним из Библии, приносилась человеческие жертваычтобы город стоял крепко. Но вот древние римляне совсем иначе понимали смысл этого жертвоприношения – не как деяние, укрепившее Рим, а наоборот, как ослабившее Город. Пьер Грималь в своей книге «Le civilization romaine» писал: «Об этом кровавом жертвоприношении, первом, предложенном божеству Рима, народ всегда хранил страшную память. Более чем через семь веков после основания, Гораций всё еще полагал его в некотором роде изначальным грехом, последствия которого неотвратимо приведут к гибели города, побуждая его сыновей на братоубийственную бойню друг друга. В каждый драматический момент своей истории Рим себя со страданием вопрошал, веруя, что он несет на себе бремя этого проклятия. И при рождении своем не был Рим в мире с мужами своими и с богами. Эта религиозная тревога будет всегда обременять достоинство Города». [Pierre Grimal. La civilization romaine. Arthaud 1960. – P.27]

Cоответственно, до некоторой степени сказанное им относится и ко всей западной цивилизации. Это ощущение не гармонии, а дисгармонии, дисгармонии, которую правильными установлениями, правильными законами, правильным отношениям сословий надо гармонизировать. Потому что изначально мир дисгармоничен, это не Золотой век, к которому нужно вернуться, а будущее, в котором надо изначальную дисгармонию исправить.

Гораций, о котором вспоминает Грималь, в седьмом эподе «К римскому народу», это около 38-го года до Р.Х., время войны Августа с Секстом Помпеем, пишет: «Влечет вас всех неистовство иль чей-то грех? Ответствуйте! Молчат… и лица все бледнеют мертвенно, умы в оцепенении… Да! Римлян гонит лишь судьба жестокая за тот братоубийства день, когда лилась кровь Рема неповинного, кровь, правнуков заклявшая». [Гораций. 7 эпод. К римскому народу, 17-20]

Как вы видите, эта идея неправды, которую надо исправлять, она легла в основание Рима и сохранялась в памяти. Были ли Рем и Ромул, был ли между ними поединок – это домыслы, хотя их, так или иначе, повторяют все историки. Но важно то, что он сохранялся в памяти Рима, и он всегда заставлял римлян сказать: «что-то у нас не так, нам надо это исправлять, прошлое плохо, и надо строить лучшее будущее, не отвергая прошлого, но совершенствуя его».

Ромул создал Рим с помощью этрусков, как вы уже слышали у Плутарха, и это истинная правда. Ромул это был на самом деле или не Ромул, но начало Рима было положено именно как этрусскому государству и с помощью этрусков. Это начало, которое сохранялось потом очень долго – и трибы, и легионы, и основные жреческие функции, но всё это, тем не менее, из-за этого первоначального греха требовало исправления. И Рим всё время был занят тем, чтобы делать город лучше, делать город более гармоничным.

Кстати говоря, и знаменитый римский календарь, тоже во многом заимствован от этрусского, хотя и изменённым, превращённым из лунно-солнечного в чисто солнечный. И празднование полной луны, иды, название это происходит от этрусского iduare, «делить», в середине каждого месяца, четырнадцатые-пятнадцатые числа, посвященные Юпитеру, это всё оттуда. [Макробий, Сатурналии 1.15.14–16]

Так же и сенаторы, сто сенаторов-отцов, и их потомки – патриции, эта традиция пришла от этрусков. Об этом Тит Ливий пишет в восьмой главе своей первой книги. Рядом с Палатином стоит царский дворец, так называемая регия, от слова рекс. Царь окружён жрецами, так же и раджа имел пурохиту. Мы увидим, что даже когда царей сменят консулы, то с ними, опять же, обязательно будет жрец римского народа. Без священника не выступает ни царь, ни консул. Эта традиция сохранялась надолго у кельтов под названием ri-Druids, то есть друиды-жрецы при царе. Но в отличие от Вед, где пурохита – жрец, который исполняет любой культ, любую традицию, любой царский ритуал, здесь каждый жрец выполняет свой культ, только свой ритуал.

С самого начала римской истории, выделяются пятнадцать фламинов, пятнадцать жрецов, каждый из которых поклоняется своему богу, выполняет свой культ. Это три старших фламина, которыми очень долго могли быть только патриции, которые совершали культы Юпитера, Марса и Квирина – я чуть позже расскажу об этих богах. В число же двенадцати младших фламинов, которые служили двенадцати другим богам, очень скоро вошли плебеи. Головной убор фламинов – это апекс из коры оливы. То есть, как видите, есть и сходства, и различия. Каждый фламин закреплён за своим культом. И фламины выбираются из граждан – из патрициев или из плебеев. Они должны быть благочестивыми гражданами, это не какое-то потомственное родовое священство, в Риме его нет и никогда не будет, так же, как и в Греции, между прочим. Фламины – это всегда выборные благочестивые люди.

Одновременно в Риме устанавливается и почитания огня Весты, и, соответственно, выделяются шесть дев от шести до десяти лет в начале служения до тридцати шести-сорока лет, когда они завершают своё поприще. Они должны хранить огонь, очаг и невинность все тридцать лет своего служения. Сама их невинность – залог целостности города. Поэтому потеря весталкой невинности считается величайшим преступлением не против богов, но против безопасности города, и наказывается в высшей степени строго.

8. Римское благочестие

Мы с вами в начале лекции увидели, что римлян обвиняют в религиозной холодности. Но на самом деле ничего подобного в древности не видели, наоборот, когда римляне начинают писать о своей религии, они подчёркивают иное. Как говорит Роберт Шиллинг, основополагающий исследователь римской религии в шестидесятые-девяностые годы XX века, «Принцип обязанности, лежит в самом основании римского отношения к богам, и выражается в слове religio». [Robert Schilling. Roman Religion: The Early Period. Encyclopedia of Religions. 12:7894]

Это не холодное представление: я – тебе, ты – мне, а это обязанность в отношении богов. Это действительно индоевропейский принцип. Человек обязан служить богам, он обязан быть вместе с богами. Да, действительно, если он будет вместе с богами, у него будут определённые блага, но не ради этих благ он служит, а по обязанности. В современных языках слово религия не раскладывается на смысловые фрагменты, но в латыни оно раскладывается легко. Глагол religare означает «связывать вновь», то есть речь идёт о разорванных отношениях между Богом и человеком. Второе слово, relegere, это «брать снова», «проверять», и, видимо, не к этому слову восходит слово «религия», но римляне слышали оба эти корня. То есть, в любом случае приставка -re- означает вторичное восстановление. Отношения между богом и человеком нарушены, и их надо восстановить так или иначе. Надо действовать в отношениях с богами со страхом, желая снискать их расположение и боясь вызвать их гнев.

Аналогичного слова в греческом языке нет. Пистево по-гречески – «благочестие», себас – «уважение к богам», проскинесис – «почитание», это слово образовано от слова проскинеса, «простертие», евлабия –«божественный страх». Но слова, аналогичного латинскому слову «религия», которое означает, что надо со страхом и с желанием вновь снискать расположение богов, воссоединить себя с ними, восстанавливать разорванные отношения, такого слова нет. Это чисто латинская категория, и на мой взгляд, в новом контексте, в контексте христианском, она существует и по сей день в религии Запада. Без согласия богов нельзя достичь успехов в делах. Как в своей работе «О природе богов» определяет Цицерон, «Религия это благочестивое почитание богов». [Цицерон. О природе богов 1:117]

Это священные, sacra, жертвоприношения, обеты, обряды, и это дивинация, гадания. Цицерон в этом, одном из самых важных для нас по информативности в отношении римской религии, трактате, «О природе богов», говорит: «Если мы пожелаем сравнивать наше с иноземным, то окажется, что в других отношениях мы или равны или даже ниже их (тех же греков), но в отношении религии, то есть поклонения богам, намного выше». [Цицерон. О природе богов. 2:3:8]

То есть, если, как вы помните, Геродот говорил, что самые благочестивые люди на свете – египтяне, то Цицерон без ложной скромности утверждает, что самые благочестивые люди на свете – они, римляне. Геродот хвалил других, а Цицерон – себя, что, конечно, не вызывает большого доверия, тем не менее, это факт. Дальше Цицерон пытается доказать свой тезис.

«Если бы это совершенно противоречило действительности, то разве не научат нас примеры из отечественной истории признавать могущество богов? Ничуть нас не потрясет разве безрассудство П. Клавдия в первой Пунической войне, который в шутку посмеялся над богами? Он, когда выпущенные из клетки куры не стали клевать, велел бросить их в воду — пусть пьют, раз не хотят есть. Его смех, после того как флот потерпел поражение, стоил ему многих слез, а римскому народу принес великое горе. А его коллега Юний в той же войне, не подчинившись ауспициям (гаданиям), разве не потерял флот от бури? И вот Клавдий был осужден народом, а Юний сам наложил на себя руки. Целий пишет, что Г. Фламиний из-за того, что пренебрег религией, сам погиб при Тразименском озере и государству нанес большой ущерб. Их гибель дает понять, что величием своим государство наше обязано тем, кто, занимая высокие посты, неуклонно исполняли религиозные обязанности». [Цицерон. О природе богов. 2:3:7]

Здесь мы видим, что религия для римлян – это неуклонное исполнение религиозных обязанностей, это не пренебрежение гаданиям, не пренебрежение знамениям, это следование определённым правилам и указаниям богов. А те, кто ими пренебрегает, терпят поражение, и в итоге их казнит за это сам народ, или они казнят себя сами, накладывая на себя руки. Мы бы сказали, что это суеверие. Но для римлян суеверие в другом. Суеверие – это ошибочное представление о богах как о завистливых, злых и тираничных. Боги благожелательны к людям. То, что для грека было, можно сказать, аксиоматичной нормой, например, то, что боги могут быть завистливы, для римлян было совершенно неприемлемо, это считалось суеверием и такой взгляд осуждался обществом.

Боги благожелательны к людям, но они очень строго наказывают их, если люди не чтут богов, не слушают их, пренебрегают их знамениями и указаниями, потому что боги через знамения благожелательно указывают, как людям надо поступать. Есть опытные люди, которые умеют эти знамения читать. Римляне научились этому у этрусков. А если человек не желает, пренебрегает этим, - бросает кур в воду, если они не клюют, - то тогда приходят беды не только на этого человека, но и на весь римский народ.

Может быть, здесь стоит вспомнить речь диктатора Марка Фурия Камилла в честь освобождения Рима от галлов в 390-м году до Р.Х. Её приводит Тит Ливий в своей пятой книге.

«Прежде всего Камилл, усерднейший чтитель святынь, доложил Сенату обо всём, что касалось бессмертных богов». «Если бы даже не было у нас святынь, что появились одновременно с Городом и передаются из поколения в поколение, всё равно я считал бы происшедшее ныне с Римским государством достаточно знаменательным, чтобы отучить людей от пренебрежения в почитании богов. И в самом деле, взгляните на те удачи и неудачи, что приключились за многие годы: вы обнаружите, что всё хорошее проистекало от смирения перед богами, всё плохое – от неуважения к ним. Возьмем прежде всего Вейскую войну: с какими мучениями мы ее вели, сколько лет — а закончилась она не прежде, чем по наущению богов была спущена вода из Альбанского озера. Ну а это неслыханное несчастье нашего города? Разве оно разразилось раньше, чем был оставлен в небрежении небесный глас, возвещавший, что грядут галлы? Разве не осквернили наши послы право народов? Разве не оставили мы этого без внимания, тогда как должны были их выдать? И все из-за безразличия к богам. Мы заплатили столь ужасную цену богам и людям, дабы в своем порабощении, поражении и выкупе явить назидание всему миру. Наконец, и самое несчастье наставляло нас в благочестии: мы бежали на Капитолий, к богам, к престолу Юпитера Всеблагого Величайшего; мы частично укрыли в земле, а частично увезли от вражьих глаз в соседние города наши святыни, и это в то время, как гибло наше собственное имущество; оставленные богами и людьми, мы все же не допустили прерваться нашему священному культу. И потому боги вернули нам отечество, победу, военную славу предков, уже было потерянную. И по их же воле настал для врагов час ужаса, бегства и поражения, поскольку те ослепли от алчности и при взвешивании золота бесчестно нарушили договор». [Тит Ливий. История Рима от основания города. Том I. Изд-во «Наука» М., 1989 т.1, книга V, с.277-278].

Мы видим тут отношение римлян к богам: уважение к богам, внимательное, смиренное следование их воле. Неуважение к богам – гибель. Об основных принципах начальной религии римлян мы можем составить представление из трёх трактатов Цицерона – «О природе богов», «О предсказаниях» и «О судьбе». Эти три трактата были переизданы издательством «Наука» в 1985-м году в «Памятниках философской мысли». Каковы же это принципы?

Во-первых, это религия без откровения, без догматов и без ортодоксии. То есть без символа веры, без правильной веры. - ортопраксис, правильное исполнение ритуалов, в отличие даже от религии этрусков, где, как вы помните, факт откровения всё же был.

Во-вторых, это ритуалистическая религия, строго следующая традиции, но открытая новым богам и новым ритуалам – так же, как и новым гражданам.

Вообще, идея новых граждан и новых обычаев не параллельны. Римляне не замыкаются, не отгораживаются от мира - они открыты миру. Поэтому, кстати, до сих пор западные государства с удовольствием принимают мигрантов. Меньшинство против этого принципа открытости, большинство же не возражает. Европа традиционно открыта миру – Urbi et orbi. Неслучайно при императоре Каракалле, в 212 г. по Р.Х. всем жителям Римской империи, исключая рабов, было дано Римское гражданство. Это действие, невиданное, например, для Афин. Так же точно было и с богами: новые ритуалы, если они по какой-то причине кажутся правильными, применяются. Новые боги, как вы увидите скоро, постоянно привлекаются в Пантеон. Потому что привлечь новые духовные силы – это хорошо, чем больше, тем лучше, только при этом их надо правильно почитать.

Помимо ритуальных обязанностей, которыми нельзя было пренебрегать, можно было совершенно свободно думать о богах. Вера – это твоё личное право. Вот религиозная практика – твой гражданский долг. В римской религии не было мистерий. Римляне, которые жаждали чего-то большего, чем их гражданская религия, обычно искали посвящения или в греческие мистерии, или в какие-то греко-египетские или восточные культы, типа культа Сераписа или Митры. Но в самой римской религии мистерии нет; в ней нет ни посвящения, ни обучения, ни обращения от веры к вере, которую так драматически описал, кстати, римский гражданин Апулей, но в отношении грека, да и писал Апулей по-гречески. Это уже было время, когда греческая культура совершенно заполонила Рим.

Человек становился исповедником римской религии, если он становился римским гражданином. Гражданство налагало религиозную обязанность. Даже рабы римских граждан, не будучи сами гражданами, обязаны были совершать определённые римские обычаи, римские культы, о чём мы с вами ещё будем говорить. Религия связана с городом, с трибой, с социальным слоем плебеев или патрициев, а не с индивидуумами. Индивид – только член сообщества, и религия заботится о человеке как члене сообщества. Только через греков, Восток и мистерии понял Рим роль личности.

С одной стороны, нам кажется это странным, вроде бы, современная жизнь Европы очень индивидуалистична, но она индивидуалистична в социальности. Отсюда тот, часто непонятный для русского человека, социальный и политический конформизм – скажем, сейчас в отношении некоторых политкорректных и неполиткорректных суждений о ценностях. Это общество цельности, и, находясь в этом обществе, ты должен разделять его взгляды. Это бывает и хорошо, когда это какие-то хорошие взгляды, и очень плохо, когда эти взгляды опасны, скажем, как в той же нацистской Германии когда они были антисемитскими, расистскими, бесчеловечными в принципе. Но идея того, что ты включаешься в общество и уже несвободен от общества - она очень сильна.

Мы привыкли все быть индивидуальностями. Мы не хотим входить в социальный конформизм, мы готовы противостоять ему, хотя иногда и с очень большой опаской. Но зато мы не имеем политической свободы. У нас, если угодно, простите за такое выражение, стадо свободных людей, а там – свободное сообщество единого, если угодно, стадного коллектива. Может быть, не очень чётко, но я обрисовал это различие.

Характерно, что боги римлян являются членами той же общины, что и их почитатели. Религия основана на гарантиях свободы, которую город даёт своим гражданам, и граждане граждански свободны. Но в отношении богов они обязаны, они не могут игнорировать их почитания, они должны быть почитателями богов. Если же они не будут почитателями богов, в лучшем случае, их лишат гражданства и выгонят из города, как это говорится в древних римских законах, лишат огня и воды, а в худшем – казнят. Но эта свобода утверждается не на страхе, а на достоинстве. Граждански свободный достойный человек достойно совершает священнодействие богам. Как пишет Джон Шайд, «Отношения богов и людей – отношения патронов и клиентов, и ни в коем случае не господ и рабов». [Дж. Шайд. «Религия римлян». М. 2006 С.41]

Отсюда не совсем понятное и непринятое до сих пор на Западе в целом обращение «раб Божий». Только папы именуют себя «раб рабов Божьих»- Servus servorum Dei. А в общем люди совершенно по-другому воспринимают свои отношения с Богом – как отношения действительно высшего и низшего, слабого и сильного, но в едином свободном сообществе. Это - древний индоевропейский принцип содружества в битве. Вот таков мир римской религиозной культуры. А следующую нашу лекцию мы начнём с разговора уже непосредственно о богах. Какие же это божественные сущности, что это такое – об этом мы поговорим, дорогие друзья, следующий раз.