1. Аджа – Нарождённое

Итак, дорогие друзья, мы с вами сегодня читаем четвёртую лекцию в цикле о ведической религии. На предыдущих лекциях мы с вами описали социальный мир ариев и высказали предположение, что его сложная варно-ашрамовая социальная структура является лишь средством, «общественным компьютером» для хранения и передачи определённой информации. В прошлый раз мы с вами выяснили, что основа этой информации – дошедшие до нас Веды, и разобрали основные самхиты Вед: Ригведу, Самаведу, Яджурведу и Атхарваведу.

Но в чём же суть этой информации? Почему она была столь важной для наших далёких предков, что они всецело посвятили себя её трансляции? Почему это стало главным в их жизни? Обратимся же к основным принципам веры, сохраненным ведическими текстами. Теперь мы с вами начинаем вхождение в сущность ведической религии.

Естественно, это тема не одной лекции, а нескольких.

Первая категория, с которой мы с вами познакомимся – это ajá. Слово «аджа» составное; в нём а – это отрицательная частица, как и в греческом, и в латыни, а через них и в русском языке. Мы знаем слова «алогичный», «аморальный»; включение этой отрицательной частицы аналогично по значению русскому не. А Джа на ведическом санскрите – «рождение», отсюда греческие слова «генезис» и «гине - «женщина», и русское слово «жена» со значением «рождающая», и масса других слов.

Итак, aja означает «Нерождённое», но что же такое – Нерождённое? Мы порой не задумываемся над тем, что в нашем мире всё рождается и, соответственно, всё умирает. Рождаются люди, животные, растения, появляются и исчезают океаны, возникают и рушатся горы. Весь наш мир связан с появлением и исчезновением, с рождением и смертью. И вдруг в этих древнейших текстах III, самое позднее – II тысячелетия до Рождества Христова, мы встречаем такую категорию как Нерождённое, то есть, нечто противоположное нашему опыту. Всё вокруг говорит нам о том, что такого быть не может, но в одном из текстов Ригведы мы читаем:

«Что есть по ту сторону неба, по ту сторону этой земли?
По ту сторону богов асуров, -
Что за первый зародыш восприняли воды,
Где виднелись вместе все боги?»
[РВ 10:82:5]

В этих богослужебных текстах часто используется форма вопросов и ответов. В Ведах нет безымянных гимнов; традиционные списки авторов – анукрамани, – сообщают, кто из древнейших риши написал тот или иной гимн. Эти гимны приняты всем арийским сообществом, но они были услышаны – шрути - конкретным человеком. И человек, услышавший гимн, который мы сейчас приводим, носил имя Вишвакарман Бхаувана – «Творец всего - сын Мирозданья». Кто это был, называли ли так какого-то конкретного человека, или же здесь важнее было подчеркнуть не того, кто услышал, а того, кто говорил с ним – может быть, Бога?

Воды – это образ сверхбытия, сущности по ту сторону бытийности, аналог египетского Нуна и первых строчек Книги Бытия: «В начале сотворил Бог небо и землю… и Дух Божий носился над водами» [Быт., 1:1-2]. Дух Божий не сотворил воды, а именно «носился над водами». То есть, воды – это образ Несотворённого, это зародыш бытия, гарпха - «зародыш» на санскрите, в котором присутствуют все боги и всё то, что дал потом мир.

Наше слово «Бог», «боги», тоже санскритского происхождения. На санскрите «бог» – это «дэва», другое слово, а наше русское «Бог» происходит от санскритского бхага – «дающий», «одаряющий», то есть, это Бог как творец и податель благ, в первую очередь – блага бытия.

Все боги виднелись в этом первом зародыше, значит, всё было сотворено из этих вод потом, но они сами присутствовали в первом зародыше, в первой капле семени. А что же было до этого? Это говорится в следующей строфе шукты:

«Это его восприняли воды как первый зародыш,
Где сошлись вместе все боги.
Из пупа Нерожденного (а-джа) выступает Нечто,
На котором находятся все существа.
Вы не сможете найти того, кто породил их, —
Иное возникает между вами.
Скрытые туманом (и) шёпотом,
Бродят исполнители, уносящие жизнь».
[РВ 10:82:6-7]

Жизнь вводится в этот мир – и забирается из этого мира обратно, к этому единому Нечто. Отсюда – «скрытые туманом (и) шёпотом, бродят исполнители, уносящие жизнь - асутрипах». Здесь творение противопоставляют уведению от жизни в небытие. Крупнейшие специалисты по Ведам, немецкий ученый Карл Фридрих Гельднер и французский - Луи Рену, в один голос говорят, что «исполнители, уносящие жизнь» – это жрецы, убивающие жертвенных животных. Думаю, такое суждение довольно наивно. В таком важнейшем космогоническом гимне присутствует любимая индийцами альтернатива: приносить – уносить, творить – и завершать бытие.

Так кто же они, исполнители, уносящие жизни, которые бродят, скрытые туманом и шёпотом? Этого мы не знаем. Но ключевые строки не только этого гимна, но и всего ведического мировоззрения – это «Из пупа Нерожденного (а-джа) выступает Нечто, // На котором находятся все существа». Мы понимаем, что пуповина связывает младенца и мать; всё рождённое в этом гимне – это дитя Нерождённого. Между ними есть связь, как между младенцем и матерью, абсолютно органичная и целостная. Ребёнок питается через пуповину матери её соками, её кровью, но при этом младенец – не мать, это другое существо, имеющее, по крайней мере, с момента рождения, а то и с зачатия, свою автономную волю, своё право на свободу.

И если мы будем об этом помнить, то начнём понимать завершение этого гимна. Те, кто уводят от жизни, уводят людей от того, что связывает их с Нерождённым, с Единым. И мы не знаем, уводят ли они их в некое небытие, или же – уводят обратно к Нерождённому. По данному гимну мы этого сказать не можем, но, разумеется, цель наших лекций – рассказать и показать, о чём мечтали и на что надеялись ведические арии. Конечно же, они мечтали о возвращении к Нерождённому. Каждый считал себя рождённым из Нерождённого, и, соответственно, желал вернуться к Нему. И некие духи, существа, боги или помогают в этом, или уводят от этой спасительной пуповины в совершенно иное пространство, где уже нет единения с Нерождённым.

2. Нечто Одно (tad ekaṃ)

Итак, весь этот мир – порождение Нерождённого. Гимн также аккуратно сообщает, что из пупа Нерождённого выступает Нечто. Это Нечто – tad ekaṃ, то, что находится между Нерождённым и всеми существами, и все существа появляются благодаря ему. В других гимнах его назовут более обычным для нас словом «Небо». Но здесь специально избегаются любые понятные человеку предметные подобия, чтобы человек не подумал, что это действительно небо, космическое пространство, чтобы он понял, что речь идёт об абстрактных сущностях.

«Небо» на санскрите – это Дьяус, «сияющий», и отсюда же латинское Deus – «Бог», и Дьяус Питар – Юпитер, «Небесный Отец». В своей Гиффордовской лекции по антропологии религии, прочитанной в университете Глазго в 1891-м году, великий санскритолог Макс Мюллер сказал: «Если бы меня спросили, какое открытие, сделанное в ХIХ веке в области истории древнего мира, я считаю самым главным, то я назвал бы простое этимологическое тождество - санскритское Дьяус Питар, греческое Зевс Патер, латинское Юпитер, древнескандинавское – Тюр».

Но в этой шукте нет имён, нет Дьяуса, чтобы слушатели не персонализировали нарицательные понятия, не создавали какие-то героические и мифологические образы. Нечто, Нерождённый – всё это только эпитеты. По ту сторону бытия находится неописуемое нечто, что дало рождение всему.

В шукте (гимне) Ригведы, обращённом к Агни - Божественному Огню, услышавший его риши Парашара, сын Шакти, сравнивает Агни с Нерождённым: «Как Нерождённый он несёт эту широкую землю». Бог-Творец несёт эту землю, и Агни, как понимали его ведические арии, тоже несёт эту широкую землю подобно Нерождённому, то есть, Нерождённый – это основа. [РВ 1:67:5]

Слепой певец, сын Учатхьи, которого его соплеменники прозвали Диргхатамаса, «Погружённый в глубокий мрак», в шукте-загадке вопрошает: «Незрячий – зрячих провидцев об этом я спрашиваю, несведущий - что же это за Одно (ékaṃ) в виде Нерождённого (ajásya rūpé), который установил порознь эти шесть пространств?» [РВ 1:164:6].

Рупа (rūpa) – это «образ», «икона». Это санскритское слово нам ещё много раз понадобится. Образ Нерождённого – это Нечто Одно, tad ekaṃ. Кстати говоря, для ведической поэтики характерно, что омонимом к aja, «Нерождённому», является слово «козёл», потому что на санскрите он āja – такое вот совпадение. Не самое симпатичное животное, но поэты и совершители ритуала отождествляют aja с козлом. Рыжего козла приносят в жертву, поскольку он и по названию схож с Нерождённым, и по цвету подобен солнцу. И уж совсем удивительно то, что Веды именуют солнце «одноногим козлом», подчёркивая качества Нерождённого как Единого.

Я позволил себе этот экскурс в поэтику Вед, которую, кстати, подробно рассматривает Павел Александрович Гринцер (1828-2009) в книге «Тайный язык Ригведы», чтобы вы увидели, как сложно, образно и красиво мыслили наши далёкие предки.

Если бы живая традиция сохранилась от Древнего Египта, мы бы сейчас тоже куда лучше понимали очень многие египетские образы и Тексты Пирамид, которые наощупь, зачастую неловко и более чем наивно, мы сейчас переводим на русский язык, стали бы понятней, а их метафоры - яснее. Но здесь, в Индии, мы можем спросить. Здесь есть огромная традиция комментариев – и древних, и средневековых, и современных. Вы же помните, что Веды и сейчас читаются, и сейчас интерпретируются носителями ведической традиции. В Варанаси (Бенаресе) расположен крупнейший санскритологический религиозный институт в Индии. Так что мы можем понять эту линию образов и многое проверить. Когда мы слушаем Египет, то удивляемся глубине, но не всё понимаем, но вот рядом – Индия, которую мы можем понять намного лучше.

Кстати говоря, в ведических текстах часто присутствуют три неба и три земли, и мы до конца не понимаем, о чём идёт речь. Но интерпретаторы так и говорят – три пространства земли, три уровня земли, три уровня неба. Помните, как у Апостола Павла сказано: «Я знаю человека во Христе, который… восхищен был до третьего неба» [2Кор. 12:2]. Вот примерно в этой же системе категорий мыслили и древние арии: шесть пространств – это полнота бытия.

Гимн 10.129 Ригведы считается самым глубокомысленным текстом в этой самхите. Его автором называют человека с характерным именем Праджапати Парамештхина – «Самый Высший Творец». В этом гимне мы читаем:

«Не было ни смерти, ни бессмертия тогда.
Не было ни признака дня - ночи.
Дышало само собой безветренно (avataṃ) Нечто Одно (tad ekaṃ).
И не было ничего другого, кроме Него».
[РВ 10:129:2]

Этот гимн мы с вами будем разбирать чуть позже, а пока нам интересен этот фрагмент: «дышало само собой». Мы не всегда задумываемся над тем, что такое дыхание. Мы можем прийти домой и сказать, что хотим есть, но мы не говорим: «Я хочу дышать!». А для индийца, который привык мыслить глубоко, дыхание – такая же пища, потому что воздух даже более необходим для жизни организма, чем всё остальное. Если без воды мы не можем прожить больше одного-двух дней, без еды - больше одной-двух недель, то без дыхания мы не проживём больше одной-двух минут. Соответственно, дыхание - это самое главное.

Но что такое любая пища? Это то, что приходит извне, это наш главный образ единства со всем миром. Когда мы дышим, когда мы едим, когда мы пьём, мы соединяем себя со стихиями мира. Каждый из нас – и человек, и животное, и растение, – это часть мира не по каким-то философским соображениям, а потому, что он совершенно естественно живёт и может жить только принятием, вкушением и вдыханием в себя этого мира.

Поэтому, кстати говоря, фраза «это твои проблемы» справедлива только для того, кто сам не имеет ничего общего с внешним миром. Тот, кто дышит, ест, пьёт – не может так сказать: мы все питаемся одной водой, одной пищей, одним воздухом. Поэтому целокупность мира, а это – любимейшая индийская формула, образуется идеей пищи, и в первую очередь самой главной пищей – воздухом, которым равно дышат все. Если цари едят одно, а рабы – другое, то дышат-то они всё равно одним и тем же воздухом, даже неприкасаемые и брахманы. Поэтому для индийцев дыхание – это важнейший элемент ритмизации жизни и жизни, как вселенского целого.

Не буду дальше отвлекаться на эту тему, но в этом и заключается разница между нами, западными людьми, и индийцами. Мы ритмизируем свою жизнь постом, то есть вкушением и не вкушением определённой пищи, а индиец ритмизирует свою жизнь дыханием – переходом праны в апану, вдохом и выдохом. Это постоянное памятование о Боге. Так же, как для нас пост – памятование о том, что есть законодатель, его установивший, для индийца дыхание – памятование, что есть тот, кто соединяется с нами через вдох и выдох. Отсюда, кстати говоря, все дыхательные йогические практики.

3. «То, что есть Одно – мудрецы называют различно»

Нечто Одно, tad ekaṃ из гимна Ригведы 10.129, «дышало само собой». Это лишь образ, одна из ведических метафор; Нечто Одно дышит, не дыша, поэтому не колеблет воздух. Кроме того, тогда ещё ничего не существовало, не с чем было объединяться и нечего было колебать. Принцип Единого по ту сторону бытия и принцип Нерождённого исключительно важны в ведической религии. Это Единое одно, другого нет. 121-й гимн Ригведы гласит: «Тот, кто один есть Бог над богами». yaḥ deveṣu adhi devaḥ ekaḥ āsīt [РВ 10:121:8,3].

И говоря о многобожии, мы всегда должны об этом помнить – о принципе Единого в гимнах Ригведы, проработанном, продуманном, избегающем всяческих образов и метафор. Человек должен понимать: есть это Нерождённое, а он - рождённое от Него, и к Нему должен вернуться.

Уже знакомый нам слепой сын Учатхьи утверждает: «Что есть Одно, вдохновенные называют многими способами – Агни, Ямой, Матаришваном называют» [РВ 1:164:46]. Агни, Яма, Матаришван – это различные божественные имена, их бесчисленно много, и я их пока опускаю, я не хочу вас путать. Важно то, что Единое называют многими именами, но это – Одно, о чём напрямую сказано: ékaṃ sád víprā bahudhā́ vadanti agníṃ yamáṃ mātaríšvānam āhuḥ - Экам сад випра бахудха ваданьти - Агним, Ямам, Матаришванан ахух.

Мы видим понятие Единого, и оно здесь неслучайно – это центральное понятие. А второе центральное понятие ведической религии состоит в том, что всё рождённое происходит из Нерождённого. Здесь мы встречаем такой образ: «Кто Один Единственный даёт имена богам» [РВ 10:82:3]. Понятно, что имена богам даёт тот, кто их производит, кто над ними владычествует. Вы помните, как в Книге Бытия, когда Бог сотворил человека, Он проводит перед ним всех животных, и человек их называет, даёт им имена, и так становится их властителем. Единый же даёт имена богам, и все боги ему подчинены. Запомним этот момент, потом нам очень важно будет понять, как всё это трансформируется в мировоззрении ариев.

Так что aja–ja является первой важнейшей категорией индуизма. Нерождённое–рождённое – вот основная дихотомия; есть Нерождённый, и из него происходит всё рожденное. Это, естественно, в Ведах. Потом в индуизме всё будет иначе. Но как базовое понятие это остаётся.

Макс Мюллер в своей последней работе «Шесть систем индийской философии», которая была издана за год до его смерти в 1899 году, и есть на русском языке, писал: «Ведические поэты дошли до понятия о божестве, достигнутого некоторыми христианскими философами Александрии и даже в настоящее время чуждого многим, называющим себя христианами». [М. Мюллер. Шесть систем индийской философии. – с.64].

В другом месте он говорит: «Некоторые из ведических поэтов более или менее ясно понимали, что идея о Боге… включает в себя идею о Существе едином, не имеющим равного. Таким образом, они пришли к заключению, что в числе толпы богов должна существовать высшая личность и спустя известное время признали, что за всеми богами имеется единый - Tad Ekaṃ – и боги – только различные его названия». [Мюллер. Шесть систем индийской философии. – с.53].

«Спустя известное время» – это его слабое высказывание. Спустя какое время? И спустя ли время? Или представление о Едином, tad ekaṃ, существовало до того, как стали появляться имена многих богов? Мы об этом ничего не знаем. Здесь Мюллер просто отдал дань прогрессистским идеям ХIХ века, на которых он вырос. На самом деле, ни один индолог вам не скажет, какое время спустя; это время никому не известно. Возможно, всё было совсем наоборот – забвение Единого и увлечение множеством.

4. Возникновение сущего из не-сущего

Для того, чтобы вы почувствовали уровень и тип мышления ведического ария, я позволю себе ещё раз прочесть ту самую знаменитую 129-ю шукту X мандалы Ригведы, тот глубокомысленный гимн, автором которого является Праджапати Парамештхина – «Самый высший творец». Тема этого гимна, как вы помните, – Бхававриттам, «описание возникновения». Вот так мыслили древние арии четыре-четыре с половиной тысячи лет назад, а возможно, и раньше. Вдумаемся в эти строки:

«Не было не-сущего, и не было сущего тогда.
Не было ни воздуха, ни небосвода, за его пределами.
Что двигалось туда-сюда? Где? Под чьей защитой?
Что за вода была бездонная, глубокая?
Не было ни смерти, ни бессмертия тогда.
Не было ни признака дня - ночи.
Дышало, не колебля воздуха, по своему закону Нечто Одно,
И не было ничего другого, кроме него…»

Посмотрите, как тяжело нам мыслить в этих категориях. Несмотря на то, что мы изучили и Платона, и Аристотеля, и Канта, и Гегеля, несмотря на то, что мы привыкли к разговору в категориях дискурсивной философии, то, что мы изучаем, читая целыми томами, здесь выражено всего лишь в нескольких строчках, но они требуют вдумчивого понимания.

«… Мрак был сокрыт мраком в начале.
Неразличимая пучина – все это.
То жизнедеятельное, что было заключено в пустоту.
Оно Одно было порождено силой жара!..»

То есть, зародыш бытия был порождён этим Одним, силой жара, силой желания. Здесь идёт сравнение с самым сильным желанием человека – половым, когда человек хочет быть с другим, чтобы дать жизнь. Вы знаете – это желание среди людей бывает столь сильным, что люди идут на гибель ради него. Этот образ полового желания здесь дан как образ залога, предшествующего творению. Творение совершается не в холодном безразличии, не в равнодушной отстранённости, не в возвышенном покое, но в страсти, в желании.

Запомним, что творение совершается в желании. Даже для нас, ограниченных и слабых людей, подобное состояние является невероятной силой, которая губит или вызывает подъёмы творчества – и представьте, чем оно может быть для Единого по ту сторону бытия. Какой силы желание овладело Им? Да и можно ли это назвать в нашем смысле желанием? Греческий философ сказал бы, что Единое Божественное не может желать, потому что оно цельно. Желать можно, когда есть некая неполнота. Мужчина и женщина желают друг друга, поскольку вместе они составляют целое. Но индиец с этим бы не согласился; он видел желание глубже.

«…В начале на него нашло желание,
Что было первым семенем мысли.
Происхождение сущего (сат) в не-сущем (а-сат) открыли
Мудрецы размышлением, ища в сердце (своем).
Поперек был протянут их шнур
Был ли низ? Был ли верх?
Оплодотворители были. Силы увеличения были.
Порыв внизу. Удовлетворение наверху».
[РВ 10.129:4 -5]

Итак, сущее происходит из не-сущего. А желание – это первое семя мысли. Желание мужа – это семя, которым оплодотворяется женщина, здесь же семенем являются мысли. Безусловно, всё это – аллюзии полового акта, но причём тут шнур, причём тут низ и верх? Тогда ничего ещё не было, была пустота, но было и желание, сравнимое с желанием зачатия ребёнка. Как писал кто-то из христианских отцов, та сладость, которую испытывают мужчина и женщина в половой связи – это образ той радости, которую испытывает Бог от появления каждого нового существа. И вот – завершение гимна:

«Кто воистину знает, кто здесь провозгласит.
Откуда родилось, откуда это творение?
Далее боги (появились) посредством сотворения этого (мира).
Так кто же знает, откуда он возник?
Откуда это творение возникло,
Было ли оно создано или же нет –
Кто надзирает за этим (миром) на высшем небе.
Только он знает или же не знает».
[РВ 10.129:4-5]

Этот гимн апофатический. Знания предполагают некую вовлечённость в систему фактов, а, тут никакой вовлеченности нет и не может быть – мы же «не знаем». Мы видим здесь идею Одного, сотворившего всё, и при этом – на таинственнейшем уровне, когда присутствует это «знает - не знает», когда слова исчерпывают себя, и уже нельзя найти подходящего слова. Певец как бы начинает заикаться, пытаясь выразить, он ощущает, что видит нечто, ему внушённое, но как это высказать словом? Как объяснить это так, чтобы другие хоть отчасти бы поняли?

Поэтому тут и присутствует утверждение, что эту великую тайну «открыли мудрецы размышлением, ища в сердце» – в бездонной глубине, а не в системе слов. В некотором роде это было видение Нерождённого – того, кого мы называем Богом по ту сторону творения – трансцендентного, божественного существа, Бога в Себе, Эн Соф, как Его называли гностики. Действительно, прав Макс Мюллер: в глубочайшей древности было понимание духовных истин, вполне сравнимое с прозрениями глубочайших богословов христианства.

Тад Экам два раза употреблено в Ригведе в мужском роде – в гимнах 1.164.10 и 3.56.2, и несколько раз в среднем – в том же 1:164:6 и в ряде других. Мужской род всегда подразумевает личность, а не абстрактное понятие. И то, что в одних и тех же гимнах встречаются оба варианта, указывает на последние слова гимна РВ 10:129 «Знает или не знает». То есть, возможно, это понятие, а возможно, и личность: даже риши этого не знал.

Этот гимн десятой мандалы интересен ещё и тем, что он – абсолютно совершенное поэтическое творение. Конечно, я сам не могу судить об этом, для этого надо на другом уровне знать ведический санскрит. Но человек, который знал его в совершенстве, Татьяна Яковлевна Елизаренкова, писала об этом гимне в комментариях к третьему тому своих переводов Ригведы следующее:

«Гимн не только глубок по содержанию, но и совершенен по форме. Звуковая ткань гимна символизирует несколько переплетающихся друг с другом тем. Апофатическое описание процесса возникновения вселенной передаётся звуковыми комплексами: na, a, an, ma, am. Тема бытия, определяемая глаголом as - «быть», передаётся многочисленными звуковыми намёками. Третья звуковая тема воплощена в вопросительных местоимениях и наречиях, начинающихся с «k» и их многочисленных эхо - на содержательном уровне для гимна характерны серия вопроса без ответа. Гимн отличается звуковым полифонизмом». [РВ т.3, с. 526]

Представьте: это не просто философский трактат уровня Канта, Гегеля, или Платона, а ещё и удивительное поэтическое сочинение. Кто и когда такую форму насытил таким содержанием, такое содержание облёк в такую дивную форму? Мы знаем только имя этого человека, если это, конечно, не эпитет, но больше не знаем о нём ничего. Но мы должны понимать, что создание этого гимна произошло за четыре-пять тысяч лет до нас, и, следовательно, мы, нынешние, не должны себя считать венцом совершенства. Наоборот, мы глубоко деградировали по сравнению и с автором этого гимна, и с его слушателями.

Очень легко сказать, что это всё чепуха, набор бессмысленных фраз. Намного сложнее описать реальности, не поддающиеся нашему неразвитому или, скорее, деградировавшему сознанию. А что касается христианского богословия на сравнимые темы, то вспомним замечательный комментарий Максима Исповедника на 2.11 послания «О Божественных именах» святителя Дионисия Ареопагита (комм. 67): «У чувственных существ […] первоначально раздельно существующие стихии, встречаясь и объединяясь, вырабатывают получающиеся из их соединения вторичные единства (это мужчина и женщина, пестик и тычинка. Вторичное единство –новое существо, ими зачатое). У Божественного же не так: у Него первичное единство по Своей воле создает вторичные разделения».

Он творит Адама и Еву, творит мужской и женский пол, животных, творит всё, что дальше само себя созидает. Первичное Единство всё это совершает по Своей воле. И ещё я приведу здесь уже самого Дионисия Ареопагита: «Творящее сущность выступление Богоначального Начала всякой сущности во всё сущее» [О божественных именах 5:1].

Это практически христианский, греческий аналог 82 гимна 10 мандалы Ригведы, где «из пупа Нерождённого выступает Нечто, давшее рождение всем существам». И Максим Исповедник объясняет это так: «Под Началом сущности автор имеет в виду Начало и Причину всякой сущности: Сама же божественность превыше всякой сущности. Выступлением же он называет божественную энергию, которая вывела за собой всякую сущность».

Все эти aja, tad ekaṃ, Дьяус, если угодно, Нун, Птах, Атум – это явление, известное и христианскому богословию. Но ведическая традиция говорит об этих категориях за тысячи лет до Дионисия Ареопагита, практически одновременно с мистиками Древнего Египта. А о монотеистической традиции в Ригведе хорошо сказал наш переводчик с санскрита Александр Яковлевич Сыркин в предисловии к Брихадараньяка-упанишаде. Он чётко говорит о том, что это была монотеистическая традиция. Монотеизм – не «навершие» религии, а её начало. (Упанишады, Брихадараньяка упанишада. М. Наука: 1921. - с.12).

Позднее aja в Ведах встречается уже не так часто. Cлово «аджа» подменяют словом «брахман». Несмотря на бесчисленные попытки определить лингвистическое происхождение слова «брахман», вопрос этот не решён и поныне. Жорж Дюмезиль одно неизвестное объяснял от другого неизвестного и говорил, что латинское фламен, фламины – «жрецы», – это брахма, брамины. Луи Рену, французский индолог, производил его от слова barh, или brah – «говорит загадками». Ян Гонда – от корня brh со значением «быть сильным». Это и традиционная точка зрения индусских экзегетов, которая соединяет два эпитета – Брихаспати с Брахманаспати – «господин молитвы». Брих – это «господин», «сильный», «тот, кто имеет силу творить». Татьяна Яковлевна Елизаренкова в Атхарваведе определяет слово «брахман» как «высшая объективная реальность, существующая вне субъекта, устремлённость к Богу, священное слово, молитва, заговор». [Т.Я.Елизаренкова. Атхарваведа, М: Восточная литература, 2010. Т.3. – с.221]

Мы должны сразу понять, что есть несколько значений этого слова. Brahman в среднем роде – это «высшее начало», Брахмо. Brahman в мужском роде – это «Бог-Творец». Brāhmana в среднем роде – это «книга», «толкование». Brāhmana в мужском роде - это «священник», «брамин», это название высшей варны. Понятие Брахман более характерно для Атхарваведы и позднейших религиозных текстов Индии.

5. Рита

Другой очень важной категорией арийского ведического словаря является Рита (ṛtá). Так же, как нам понятны aja и ja, это знакомые нам слова с отрицательной частицей «a», которая есть и у нас в русском языке, похожим делом всё обстоит и со словом Рита. Слово Рита происходит от причастия прошедшего времени ведического глагола ar – «соответствовать, годиться, приводить в движение». Аналогичные ему слова присутствуют во многих языках: это английское right, wright с вариациями по смыслу – это «обряд» и «правый». Это латинское ritus, «ритуал», это наше славянское ряд, обряд, порядок. Возможно, (хотя есть и другие филологические объяснения) и греческое ритм тоже восходит к Рите.

Слово «Рита» употребляется в Ригведе более трёхсот раз, это одно из самых распространённых в ней слов. Знаменитый гимн Шрутавида из семьи Атри – Шрутавид Атрейя, к Митре-Варуне, начинается так:

«Законом сокрыт ваш крепкий закон
Где распрягают коней солнца.
Десять сот находятся вместе. Я увидел
То одно - лучшее из чудес богов.
В том крайнее ваше величие, о Митра-Варуна,
Что стоящие в стороне доятся дни.
Все потоки с пастбища вы делаете набухшими.
За вами двоими катится один обод.
Вы удержали Землю и Небо,
О Митра-Варуна, о два царя, (своими) силами.
[РВ 5:62:1-3]

На русский язык слово «Рита» тут переводится как «закон». Нам здесь видится ряд загадок. Луи Рену объясняет, что этот космический закон сокрыт от людей, на глазах – только закон круговращения солнца. Но я думаю, что речь тут идёт о более глубоких вещах, и солнце здесь только образ и символ, а не цель гимна. «Законом сокрыт закон» – ритена ритам апихитан. Лучшее из чудес, о котором он говорит – шрештхам вапушам – это не солнце, это сама Рита.

Митра и Варуна – это известные по Ведам хранители Риты. Один – на земле, это Митра, а другой – на небе, это Варуна. И намёк на коров, которые доятся и дают молоко, любимую пищу ариев – это образ сытости, довольства жизнью. То, что дни доятся, означает, что время даёт благо: дни приносят пищу и благо за следование Рите. Благодаря тому, что Митра и Варуна охраняют Риту, дни доятся, даётся процветание и богатство жизни.

Сила Митры и Варуны, которой удержаны Земля и Небо – это тоже Рита. Ритой даются земные блага, и само мироздание тоже держится Ритой. Поэтому их двое, а колесо миропорядка, шести миров – одно. Это подчёркивает, что закон един для всего: для неба и для земли, для богов и для людей, для Митры и для Варуны. У людей и богов Рита одна и та же, хотя она проявляется по-разному. И вот здесь мы возвращаемся к фразе «закон сокрыт законом». Закон мироздания, которого люди впрямую не знают, сокрыт законом социальным, законом, по которому живёт общество, но по сути это одно и то же. Это один закон на двух разных уровнях, и точно так же, как нарушение закона мироздания губит мир, нарушение социального закона губит общество, да и космос в целом.

Если верить Роберту Грейвсу, у греков было всё иначе, и в Риме стремление человека стать богом имело своей целью уход от кары за злые деяния. В фильме «Я - Клавдий» по романам Грейвса, жена императора Августа, Ливия, умоляет Клавдия её обожествить после смерти, потому что она совершила множество грехов, а боги безгрешны, им всё можно и ее грехи будут при обожествлении стёрты, забыты. Эта тема у Грейвса упоминается несколько раз. Значит, в Риме забыли, что закон един, что «закон сокрыт законом». Там явно были распространены не ведические представления.

Главный различитель Риты, сатьянрите джананам, это Варуна. «Движется посередине царь Варуна, взирая на правду и ложь у людей» [РВ 7:49:3:1-2]. Агни – это Варуна, когда он следует Рите: «Ты был Варуной, потому что ты обращаешься к Рите» [РВ 10:8:5:2]. Сильные духовно боги, которые обращаются к Рите, становятся Варуной, владыкой Риты, но они могут и не обратиться.

Богов призывают не колдовством, а Ритой. Знаменитый Васиштха, создатель самых нравственных и проникнутых покаянным чувством гимнов Ригведы, пишет: «Зову я без колдовства богов, о Агни. Сочиняю гимн, добиваюсь успеха при помощи риты» [РВ 7.34.8]. Как вы видите, колдовство существует в Ведах, и Васиштха специально подчёркивает, что он зовёт богов без него, но законно.

Специалист по ведической религии А. А. Макдонелл в «Энциклопедии Религии и Этики» писал о колдовстве: «Магия (колдовство) обозначает такой круг действий, который, вместо того, чтобы снискать благоволение Божества и обрести благие силы благодаря молитвам, направлен большей частью против демонических и враждебных явлений с помощью непосредственного воздействия на порядок вещей без привлечения богов» [A.A.Macdonell, ERE, vol.12. – P.601. Vedic Religion].

То есть магия, когда человек встаёт против дурного для себя не вместе с богом, а на место бога. Законный путь действия человека – при помощи Риты – это быть вместе с богами, а не на месте богов. Рита определяет и космический закон, и нравственность людей. Седалище Риты, трон Риты – и на высшем небе, и на огне домашнего очага, том самом, на котором Грихастха-домохозяин приносит жертвы. По этой же причине огонь очага считается священным. Вспомните Гестию, Весту – и особый строй почитания Весты в Риме. В нравственном плане Рите противоположна – анрита anrta – нечестие. В космическом –nirrta - распад, разложение.

В практической жизни Рита проявляет себя в виде Арты. Арта - это порядок, закон человеческой жизни, который должен основываться на Рите. Отсюда Артхашастра, трактат Чанакья Каутильи. Арта - это частный элемент царских имён у хеттов и у персов уже начиная с ХVI-ХV веков до Р. Х.: вы помните имена Артаксеркс, Артаваст.

Боги живут в «доме Риты», в «доме правды». Варуна – ритаван, «царь Риты»; Рита соединена с ним, и только Варуна может восстанавливать нарушенную Риту. Мы с вами ещё будем разбирать подробно то, что Рита может восстанавливаться, но это может происходить только по воле Варуны. Тот, кто нарушил Риту, должен умолять Варуну простить его и восстановить нарушенное.

Боги Вед рождены Ритой, растут Ритой, они – её последователи, ритасап. Исполнители Риты – ритайю, знатоки – ритаджна. В РВ 1:2 риши Мадхучхандаса сын Вишвамитры, обращаясь к Митре, говорит:

«Митру призываю я, обладающего чистой силой действия
И Варуну, заботящегося о чужом (ричадасам), –
Помогающих молитве, смазанной жиром (молитве с жертвой).
Истиной (рита), о Митра-Варуна,
Умножающие истину, лелеющие истину,
Вы достигли высокой силы духа».
[РВ 1:2:7-8]

Смысл этого гимна раскрывается в замечательной притче Шатапатха Брахманы. Вы помните, что Шатапатха Брахмана – это комментарий на Белую Яджурведу. Сразу обратим внимание на то, что этот отрывок о том, как боги достигают совершенства, что далеко от греческого понимания; для грека боги совершенны. Здесь же совершенен только aja, а всё рождённое, в том числе и все боги, бхага, дэвы, все они только могут достигать совершенства. Посмотрим фрагмент из одиннадцатой главы Шатапатха Брахманы - Брахманы ста путей. Это текст начала I или конца II тыс. до Р.Х.

«Боги и асуры, и те, и другие, рожденные от Праджапати, пришли разделить наследство отца, речь, истинное и неистинное, именно истинное и неистинное. Они, и те, и другие, одинаково говорили истинное и неистинное. Они, говоря одинаковое, были одинаковы.

Эти боги отказались от неистинного, удержав истинное. Асуры отказались от истинного и удержали неистинное.

Истинное, что было в асурах, размышляло: «Поистине боги отказались от неистинного, удержав истинное. Пойду я лучше туда!» Оно пришло к богам.

Неистинное, что было в богах, размышляло: «Асуры поистине отказались от истинного, удержав неистинное. Пойду я лучше туда!» Оно пришло к асурам.

Эти боги говорили все истинное, асуры — все неистинное. Эти боги, намеренно говоря истинное, были как бы слабее, как бы беднее. Поэтому тот, кто намеренно говорит истинное, становится как бы слабее, как бы беднее. Однако в конце он восторжествует, ибо боги сами восторжествовали в конце.

Асуры, говоря намеренно неистинное, были сильны, как солончак, были как бы богатыми. Поэтому тот, кто намеренно говорит неистинное, силен, как солончак, и становится как бы богаче. Однако в конце он будет побежден, ибо в конце были побеждены асуры». [Шатапатха Брахмана 11:5:1, Древнеиндийская Философия, с. 71-72].

Смысл здесь в том, что всегда надо говорить правду: пускай она кажется более слабой и уязвимой, она всё равно победит, пусть и не сразу. А ложь, какой бы она ни казалась привлекательной, какой бы она ни казалась всесокрушающей, в итоге – как солончак. Солончак – это твердая как камень земля, которая ничего не родит, в отличие от мягкой и податливой, плодородной, рождающей земли. Ложь, какой бы она ни казалась твёрдой и крепкой, в итоге всё равно рухнет. «У лжи короткие ноги», – говорит русская поговорка.

Для нас здесь важно и другое: боги и демоны, дэвы и асуры не статичны. Они, как и ангелы Библии, могут пасть, а могут и не пасть. Им присуще то, что Максим Исповедник называл «гномической волей». Богам присуща гномическая воля, то есть воля на выбор между добром и злом. И те, кто выбрал зло, пали, как сатана и его ангелы, как асуры. А те, кто выбрал правду, добро, те утвердились в ней и не пали. Это выбор Риты, принципа Риты, порядка, истины, который делают боги.

А теперь – о «заботе о чужом». Помните гимн, где Варуна назван «заботящимся о чужом»? Т.Я. Елизаренкова так перевела слово ричадасам, и нам это не совсем понятно. А на самом деле в этом и состоит весь смысл Риты. Это жертва. Не такая, которую приносят тебе, а жертва, которую ты приносишь. И забота о другом человеке – это и есть величайшая жертва. Тот, кто требует, чтобы жертвовали ему, тот живёт в состоянии анриты, и мир разрушается вокруг него. А тот, кто жертвует, причём жертвует без надежды и желания получить за это компенсацию, без выгоды для себя – тот жертвует по-настоящему. Это и есть жертва – думать о другом, думать о чужой выгоде. И тот, кто жертвует собой ради другого, созидает мир и правду.

В этом смысл слов апостола Павла «едва ли кто умрёт за праведника; разве за благодетеля может кто и решится умереть. Но Бог свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были ещё грешниками» [Рим, 5:7-8]. Так что Бог заботится о чужом – о людях грешниках. Поэтому Рита – и источник, и средство, и цель. И результат следования Рите – это сатья, правда. Правда – это результат осуществления Риты, а ложь – результат осуществления анриты. Ложь разрушает до основания, а правда созидает, делает мощным слабое и бессильное. И это является очень важной ведической категорией.

6. Дхарма

Следующая за ней категория – это дхарма. «Дхарма» – всем вам знакомое слово. Оно происходит от глагола dhṛ, означающего «держать»; дхарма сутра – это «закон, обычай», сутра – это «нить», позднее – «свод, собрание». Отсюда шраута сутра – «жертвенные обряды», грихья сутра – «домашние обряды». В Ригведе слово «дхарма» употребляется девяносто шесть раз, а дхамани, любитель дхармы, – пятьдесят четыре раза.

Риши Арчананас из уже известной нам семьи Атри, пишет о дхарме:

«О хранители закона, вы восходите на колесницу,
О те, чьи установления истинны, на высшем небе.
Кому, о Митра-Варуна, вы здесь помогаете,
Для того бьет ключом дождь – сладость неба.…
По установлению, о Митра-Варуна прозорливые,
Вы охраняете заветы волшебной силой Асуры.
Благодаря закону вы царствуете во всей Вселенной.
Солнце вы помещаете на небо - яркую колесницу».
[РВ 5:63:1;7]

Если Рита – это скорее порядок мироздания и общества, то дхарма – это проявленный порядок в виде закона, и он держит мир. Дхарму записывали не в шрути, «услышанном», а в смрити smrti – «запоминаемом». Это более низкий духовно уровень памятников и текстов, но тоже очень важный. Ману смрити – это Законы Ману, «законы человеческие», Яджнавалка смрити – законы Яджнавалки. К смрити относятся «Махабхарата» и «Рамаяна», и научные трактаты. Именно смрити говорят о дхарме как о проявленной Рите. Скажем, в законах Ману сказано: «Отдать бездетную вдову за другого мужа – значит разрушить вечную дхарму», то есть это будет иметь очень тяжкие последствия. [Законы Ману, 9.64]

«Сопровождаемые Митрой и Варуной, а также сопровождаемые дхармой… отправляйтесь на зов певца» [РВ 8:35:13].

То есть, дхарма сопровождает богов. Это, кстати, единственное место, где к дхарме обращаются как к божеству, где дхарма – имя собственное. Но прозвища, связанные с дхармой, многочисленны. Агни именуют Свадхарма – Тот, чья суть – дхарма [РВ 3:21:2].

Следование дхарме требует подчинения. Человек может не подчиняться ни Рите, ни дхарме, но это приведёт его к гибели. А подчинение им ведёт к достижению высшей цели, к возвращению к Aja - Нерождённому. И поэтому подчинение дхарме именуется отлично известным вам словом – йогой. Слово «йога» есть почти во всех индоевропейских языках. Это английское уоke – «ярмо», «подчинение»; это латинское iungere и iugum – «подчинение», это французское «жу» - joug – «ярмо», славянское - «иго».

Евангельские слова «Иго Моё благо и бремя Моё легко есть» [Мф. 11:30] – из этого же ряда. Йога, которая потом, благодаря Патанджали и другим авторам, стала разработанной системой, имеет своей первоосновой не что иное, как технику подчинения дхарме. Если мы уже вспомнили Священное Писание христиан, то вспомним и Иеремию: «Все сокрушили ярмо, расторгли узы» [Иер. 5:5]. Это величайшее осуждение: человек должен нести ярмо божественного закона, потому что оно для него спасительно. А само слово «йога» происходит от корня yuj, который означает «связывать вместе», «ограничивать себя» – связывать вместе человека и Бога.

7. Майа

Наконец, последняя важнейшая ведическая категория, о которой мы сегодня поговорим, это maya. Майя – это сила. Май, May – название одного из двенадцати месяцев года. Это время максимального проявления силы природы в средних широтах. Кстати, это косвенное свидетельство того, что Веды создавались далеко не в тропиках, где нет такого понятия как «сезон, когда всё рождается». Слово «майя» происходит от глагола май – «меняться», «изменять» с корнем ма, означающим «средство», «определять», «распределять», «выделять».

Мы говорили о подчинении или неподчинении Рите, а возможно это подчинение или неподчинение из-за того, что в каждом есть сила, энергия - maya. У каждого существа и божества есть своя майя. Риши Атри Бхаума пишет о том, как Варуна своей майей творит мир:

«Я хочу достойно провозгласить это великое чудо
Знаменитого Асуры - Варуны,
Кто, стоя в воздушном пространстве, словно мерой,
Солнцем измерил землю.
И на это великое чудо самого вдохновенного
Бога никто не посягнет»
[РВ 5:85:5-6].

«Мощью своей майи Индра принимает различные образы» [РВ 6:47:18]. То есть, рупа - образ, принимается мощью майи.

Жорж Дюмезиль в своей работе «Достоинство воина» говорит, что «в РВ майя означает разрушительные изменения, или изменения, разрушающие хорошие установления, демонические или лживые изменения, а также отрицание отрицания. [The Destiny of the Warrior, translation by Alf Hiltebeitel, University of Chicago Press (Chicago, IL), 1970. … p.142]

Это не совсем так. Те примеры, которые я вам сейчас привёл, как раз говорят о том, что майя может быть совершенно положительная. Не забудем, что Индра, принимающий различные образы майи, таким образом спасает мир. А Вритра, страшный демон, также именуется в Ригведе майун, «колдун». Так что майя – это сила как таковая, сила без знака. Знак ей даёт склонение нашей воли. Майя – это поток божественной энергии, которая есть в каждом из нас.

От того, на что направлена майя, зависит – божественная ли она, как у Варуны, или демоническая, как у Вритры. Индра своей доброй майей, доброй силой побеждает злую силу. Само по себе действие, карман (как вы помните, Вишвакарман – это «Творец всего», «Творец всех действий», а карма – суммарный результат действия) является, если угодно, оболочкой для майи. Действие может быть любым – хорошим или плохим, но только благодаря майе оно произойдет, а благодаря отношению к Рите и дхарме оно обретет знак - будет или хорошим действием, или дурным.

Вот таковы главные категории ведической религии. Мы уже почувствовали её мир – с Нерождённым, со связью рождённого и Нерождённого, с законом - ритой, с силой - майей. А теперь мы должны понять, что гимны – это не просто философские произведения, в которых излагаются некие умозрения. Гимны, даже если они совершенно умозрительны, преследуют конкретную цель: соединиться с правильным и избежать соединения с неправильным. Быть с богами и не быть с демонами. Эту задачу решает вхождение в ведическую тайну бытия, в тайну творения мира и пребывания в мире. Об этом мы с вами поговорим в следующий раз.