1.Вводные замечания к проблематике ритуала.
2.Проблема ведийского ритуала в индологии.
3.Общая характеристика ведийских ритуалов.
4.Типы ведийских ритуалов.
5.Внутренний смысл ведийских ритуалов.
6.Три элемента ведийского ритуала.
7.Порядок шраута-ритуала.
8.Ведийский ритуал и смысл его проведения в интерпретации Иоганна Фредерика Штааля.
9.Ритуал Упанаяны. Второе рождение.
10.Жертвоприношение Пуруши и возникновение мира из жертвы [РВ X.90].

1. Вводные замечания к проблематике ритуала

Дорогие друзья, сегодня, двадцать пятого декабря, в день Рождества, мы с вами читаем лекцию, посвящённую ритуалу Вед. Ритуал тесно связан с мифологией, то есть, с представлениями, что во время оно произошли некие события, которые во вневременном бытии существуют всегда. Как говорят на славянском языке, существуют присно, всегда, а не вчера, сегодня или завтра. Вечное ныне существует всегда, и события в нём выстраиваются совсем иначе, нежели привычным нам образом, по временной шкале.

Именно с этим и связана мифология. Мифология – это не рассказы о том, что когда-то было и прошло, и, в лучшем случае, пригодно для развлечения, скажем, или для назидания. Нет, она важна потому, что мифологические события происходят здесь и сейчас, и с этим связан ритуал. Мы знаем, что нечто произошло когда-то, но оно существует как актуальное всегда, существует ныне и присно. Как сегодня мы празднуем Рождество Христово, если, конечно, мы верующие христиане, не только вспоминая событие, произошедшее более двух тысяч лет назад, но и считая, что это событие происходит и сегодня, и радуясь ему как сегодняшнему факту, который знаменует для нас определённые христианские ценности – победу жизни над смертью, праведности над грехом, открытие вечности, и так далее. Поэтому, наверное, знаменательно, что эту лекцию мы читаем именно сегодня, в день Рождества Христова.

Собственно говоря, перед религиозным человеком тут стоит двойная задача. С одной стороны – знать, что произошло когда-то, как любит говорить Мирча Элиаде, in illo tempore - во время оно, в неопределённом времени в прошлом, но при этом существует – и актуально – всегда, а с другой – понимать, как соединить себя с этим, как актуализировать это событие, произошедшее во время оно, как сделать себя ныне соучастником этого события и тем самым достичь тех целей, которые когда-то, в то самое время оно, были достигнуты.

Для этого, во-первых, нужно знать, как и какое событие произошло, и это – мифология, а во-вторых – как соединить себя с этим событием, произошедшим во время оно, и это – ритуал. Это определённая последовательность действий, слов и мыслей, которые позволяют современному человеку, отстоящему бесконечно далеко от времени оно, войти в это время, быть в нём и достичь тех целей, которые тогда были достигнуты. Это и есть суть ритуала. И поэтому мифология как актуальная религиозная ценность возможна только в ритуале, а вне ритуала это рассказы для детей, это бабьи сказки. Джозеф Кэмпбелл, знаменитый исследователь мифологии и религиевед, в своей книге «Изначальная мифология» говорит:

«Мифология — это организация постигнутых образов, как сокрытие чувства жизни, и это чувство постигается двумя способами, а именно: мыслью и опытом. Как мысль мифология движется или является первичной прелюдией науки, а как опыт, определенно, - искусства» [Джозеф Кэмпбелл. J.Campbell. Primitive Mythology, – p.179].

То есть, образы, которые были во время оно, которые сокрыты, та жизнь, которая была сокрыта, они постигаются именно мыслью и опытом. И как раз мысль формирует ритуал, а опыт также формирует модель участия в ритуале – скажем, это могут быть гимны, песнопения, художественные изображения там, где они есть, и так далее. Второй важнейший момент, о котором я уже упомянул, о котором также пишет Кэмпбелл, это то, что «Время замыкается в церемониальное (ритуальное – А.З.) время, и то, что было «тогда» становится «ныне» [Джозеф Кэмпбелл. J.Campbell. Primitive Mythology, - p.170].

Ведические ритуалы очень рано застыли в чётких и неизменяемых формах. В Брахманах, а, как вы помните, Брахманы – это комментарии на Веды, есть так называемые артхавада – дискуссии о правильных и неправильных формах ритуала. То есть, в Брахманах ещё обсуждается, какое действие соответствует тому или иному событию во время оно, а какое не соответствует. В Брахманах сохранились отсылки к некогда существовавшим, но впоследствии исчезнувшим ритуальным формам. Однако в сутрах, которые представляют собой своего рода путеводитель, уже разработаны все парибхаша, основные принципы ритуального действия – и для дискуссий там места нет, а есть место только для участия в ритуале, для совершения ритуала.

И благодаря этому мы можем представить себе следующую последовательность, мы к ней постоянно будем возвращаться: в арийском обществе появляются шрути, «услышанное», это, например, Веды, которые определяют основные принципы осуществления целей. В этих шрути объявлена битва на стороне богов дэвов против дайтьев или асуров. После этого некоторое время ритуал отрабатывается и совершенствуются, и примерно к эпохе буддизма, к V - IV веку до Рождества Христова, застывает.

Мы должны себе представить эту живую канву религии. Вот кому-то открылось некое удивительное видение войны дэвов и асуров, адитьев и дайтьев за мир, за человека, за свободу и за то, что человек – не пассивный созерцатель, если угодно, исследователь этих фактов, а активный деятель этой борьбы. Как может человек активно действовать в этой борьбе? Мы и сейчас, дорогие друзья, живя в авторитарном обществе, часто задаёмся вопросом, как нам активно действовать на стороне добра против зла – и очень часто не знаем, как. А вот ритуал объясняет, как действовать в религиозной сфере в этой непримиримой борьбе.

Ритуал отрабатывается, поэтому в Брахманах существует артхавада, «дискуссии о ритуале», а потом – всё, формы определены, и он застывает. Не факт, что застывание ритуала – это норма, что это хорошо. Участие из нашей изменяющейся жизни в абсолютном ныне этой битвы богов тоже должно меняться. Но в этом и состоит особенность ритуала – он застывает, и всё человеческое идёт через эпохи застывания и вулканического изменения, революций – и в области религиозной тоже.

И в Индии мы, безусловно, много раз видим эти восстания против застывшего ритуала и создание новых форм. Тот же буддизм является такой новой формой, которая потом тоже застывает. Впоследствии какими-нибудь уникальными реформаторами или проводится реформа внутри той или иной религиозной системы, или происходит создание новых религиозных систем.

2. Проблема ведийского ритуала в индологии

Ведический ритуал, конечно, уже является фактом, и для нас это ценность, поскольку это определённое религиозное явление прошлого, хотя он и совершается до сих пор, как мы скоро увидим. Изучению ведического ритуала посвящено очень много западных исследований – и российских, между прочим, в конце ХIХ и первой трети ХХ века.

Замечательным исследователем ритуалов того времени был Виллем Каланд, нидерландский учёный. Вообще, в области ведической религии нидерландская школа, Лейденская школа, очень сильна. Виллем Каланд родился в 1859-м году, а умер в Утрехте в 1932-м. Его исследования ритуалов и магии привели его к мысли, что ритуал является донаучной наукой, что это определённая наука, определённая система. Но не будем забывать, что ХIХ и первая половина ХХ века, были временем особого увлечения наукой, буквально поклонения науке. Наука считалась высшей ценностью, поэтому и ритуал называли наукой. С другой стороны, кое-кто отрицал науку, скажем, теософы, в пользу некоего визионерства. Каланд говорит, что никакого визионерства нет, что ведический ритуал – чётко определённая система.

Можно ли называть сейчас это наукой, я не знаю, но эту идею Каланда продолжил замечательный русско-немецкий учёный, Сергей Фёдорович Ольденбург, секретарь Императорской Академии наук, член ЦК «Партии народной свободы» - кадетской партии, и, даже, министр культуры Временного правительства. Он происходит из древнего мекленбургского дворянского рода, его предки были генералами на русской службе. Сергей Фёдорович сначала резко негативно воспринял приход к власти большевиков, но впоследствии решил с ними работать, и какое-то время это худо-бедно получалось: Ольденбург фактически руководил деятельностью Академии наук до 1929-го года. Но затем она была разгромлена, заменена на советскую Академию наук, и Ольденбурга прогнали. Он стал директором института востоковедения и умер в Петербурге в 1934-м году.

Сергей Фёдорович Ольденбург вполне принял модель Каланда о научном ритуале. Следует сказать о нём ещё пару слов: это был человек, который, один из немногих, уже после большевицкого переворота связывал высокую русскую науку с мировой наукой. Он был признан как учёный мирового уровня в области буддологии. Говорили, что он на самом деле буддист, в Тибете его считали бодхисаттвой и возили ему дары - шёлковые ткани и курительные палочки, как великому подвижнику. Но даже для великих подвижников советская жизнь оказывается трудной и кончается печально.

Французский крупный индолог Сильван Леви именовал ведический ритуал доктриной, фактически, также наукой. Это учёный того же времени, живший с 1863-го по 1935-й годы. И, наконец, Фриц Штааль, или, как его фамилию произносят по-голландски, Стааль, называл наукой ритуал. Мы к исследованиям Стааля, или Штааля, ещё вернёмся, они нам очень помогут; он проводил интереснейшие полевые исследования.

3. Особенности древнейших религиозных памятников индоевропейцев

Суть любого ведического ритуала, который назывался yajnas, яджна, это соединение каждого действия с вербальной формулой и ментальным фактом. Это следует запомнить как определённую норму для любого ритуала – и для индийского в частности. То есть, когда мы совершаем ведический ритуал, мы должны осуществлять совершенно определённые чёткие действия, движения физические. Это могут быть различные жертвоприношения, например, возлияние кислого молока на огонь, и в разных случаях проводятся разные, но всегда определённые действия, определённые формы движения, даже движения рук и позы – всё это определено.

С движением соединяется определённая вербальная формула, читается определённый текст. Он может быть коротким - строчка из Вед, это может быть несколько строф, а может и целая шукта, целый гимн: всё зависит от конкретного ритуала. Но определённый текст, который объясняет, как мы сейчас с вами увидим, суть действий, обязательно произносится.

Кроме того, одновременно совершитель ритуала должен держать в уме тот образ, о котором он говорит и который путём определённых действий символически осуществляет. То есть в ритуале должно соблюдаться единство слов, действия и мысли. Вот обязательные условия совершения ритуала. Хотя есть и школа, которую, кстати, изучал как раз Штааль, в которой это исчезло.

Если человек, совершая ритуал, думает о том, сколько ему заплатят, или что будет потом на обед, или как он потом угодит жене, когда вернётся домой, или ещё о чём-то постороннем, то ритуал не совершается, или совершается не им, а силой Бога, но тогда для человека это считается грехом. Точно так же будет в случае, если кто-то перепутает ритуальные формулы, вербальные или ритуальные действия. И это надо исправлять.

Когда человек во время молитвы вдруг замечает, что он думает о чём-то ином кроме молитвы – это то же самое. Скажем, если ты православный христианин, ты, молясь, не валяешься на диване нога за ногу, ты встаёшь в определённую молитвенную позу, перед иконами, зажигаешь лампаду и произносишь молитву. Да, молиться можно в любой ситуации, но правильная молитва, когда ты хочешь помолиться и эта возможность есть, именно такова. И одновременно ты думаешь о том, что говоришь. Если же ты говоришь механически, а думаешь при этом о другом, читаешь «Отче наш», а думаешь Бог знает о чём, то этой молитве грош цена. И чем важнее молитва, тем чаще случается это умное отвлечение, с которым всегда должен бороться молящийся.

Самое простое действие, главный элемент ведического ритуала, это возложение или возливание на огонь чего-либо. Этот элемент называется juhoti – «он возливает». Это важнейший элемент ритуала. Французский санскритолог и специалист по Ведам более раннего времени Абель Анри Жозеф Бергень (1838-1888) писал:

«Всякое жертвоприношение (сочетание огня и жидкого приношения либо замены последнего) есть ритуальный аналог воспроизводительного акта у человека и в природе (гроза и т.д.)» [A.Bergaigne. La Religion Védique d'après Les Hymnes du Rig-Veda, 1878-1883. Т.1-3. – Т.1, вступление].

Он полагает, что ритуал – это воспроизведение полового акта или воспроизводительного акта в природе - грозы, дождя, а от воды растут растения, и таким образом человек обретает нечто, ему нужное. Так видели ведический ритуал – и ритуалы вообще – в ХIХ веке, и отчасти это верно, но только отчасти. Общий же смысл нам раскроется чуть позже.

4. Типы ведических ритуалов

Жертвоприношения, а именно они и есть ритуал, разделяются на домашние, грихья (а как вы помните, грихастха – «домохозяин», грихья – «дом»), которые совершает домохозяин, способный их совершать, то есть дваждырождённый. Или же он может быть заказчиком этого ритуала. В домашних обрядах разжигается один огонь, и их совершает один брахман. В общественных же, сложных обрядах, шраута, зажигаются три огня, и в них участвуют три священнослужителя, и возглавляет их шраута брахман.

Иногда шраута-ритуалы бывают намного более сложными, и в них участвует полный «комплект» священнослужителей – шестнадцать, по четыре от каждой Веды - Ригведы, Артхарваведы, Яджурведы и Самаведы. Домашние же обряды, грихья, были установлены обычаем, смрити. Как вы помните, что смрити – это более низкий уровень священного писания, чем шрути. Шрути – это откровение, а смрити – передаваемый обычай.

Домашние обряды, кроме поддержания огня домашнего очага и сельских празднеств, включали в себя такие, как таинство посвящения, самскара [гарбхадхана-самскара, пумсавана-самскара], ритуалы при зачатии и рождении ребёнка – и другие. Если индиец благочестив, он не соединяется с женой, пока не совершит определённый ритуал, который может предполагать зачатие, а может и не предполагать; целью может быть просто получение удовольствия от полового акта. И, соответственно, в зависимости от цели меняется и ритуал. Это и ритуал посвящения в ученики, упанаяна, ритуал свадебный и ритуал похоронный. Эти простые домашние ритуалы с немясными жертвами совершаются обычно одним брахманом, адхварью.

Шраута-ритуалы, общественные ритуалы, устраиваются или в доме заказчика, но в присутствии многих людей, или на травяной площадке близ дома, где разжигаются три огня. Материал жертвы, то, что приносится в жертву, называется дравья; это может быть сома, то есть выжатый сок растений, коровье молоко, топлёное масло - гхи, зёрна злаков, выпечной хлеб и мясные жертвы, но сейчас это редкость. В общем принцип ахимсы действует, и животных стараются не убивать, но в принципе ведический ритуал предполагает и жертвы животных; это могут быть корова, бык, козёл, баран и конь (ашвамедха). В некоторых осуждаемых, но сохраняющихся в каких-то уголках Индии ритуалах, приносят в жертву и человека.

Ритуалы шраута обычно совершаются тремя жрецами, и даже, если их больше, они создают группы по трое. За правильностью совершения ритуала молча следит шраута брахман, который находится в центре жертвенной площадки, и только в случае ошибки совершает очищение и исправление. Он фактически выполняет божественные функции, то есть наблюдает как бы извне за совершением ритуала и поправляет ошибки, чтобы ритуал не имел самых печальных последствий. Потому что неправильно совершённый ритуал не просто аннулируется, не просто превращается в ничто, но может очень сильно ударить и по самим совершителям, допустившим ошибки, и по заказчику, и по людям всей деревни, города, а то и по всему миру.

Непосредственно жертву приносит хотр, на авестийском – заотар. Он же читает тексты во всех случаях, кроме некоторых – таких, как жертвоприношение сомы, там всё немного по-другому. И третьим жрецом является адхварью, который следит за сохранением огней, сосудов и выполняет прочие технические функции. Шраута брахман, хотя только наблюдает за ритуалом, получает половину гонорара, который платит заказчик.

Ведические ритуалы и сейчас считаются, и три тысячи лет назад считались величайшим таинством. На жертве стоит мир. В конце лекции, мы увидим, почему и как. Совершая ритуал, брахманы восстанавливают мир из хаоса, переводят его в сущее из несущего. Вы же помните дихотомию сат – асат, в которой сущее возникло из несущего. Это, собственно, и совершают брахманы во время совершения ритуала. Мир опирается на ритуал. Как я вам уже говорил, изменяя сознательно характер ритуала – или ошибаясь, брахманы могут уничтожить, превратить в несущее любое существо, и поэтому ритуал, если он неправильно совершается, очень опасен. Небрежно совершенный ритуал разрушает общество и его совершителя, и приводит к их полной деградации.

«Законы Ману» (т.е. «Законы Человеческие») - «Ману-смрити», говорят: «В этом мире всегда надо изучать Веду и приносить жертвы богам, ибо исполняющий жертвоприношения поддерживает это движущееся и недвижущееся; жертва, надлежаще брошенная в огонь, достигает солнца, от солнца происходит дождь, затем от дождя – пища живым существам» [«Законы Ману» 3:75-76].

5. Внутренний смысл ведических ритуалов

«Законы Ману» говорят о том, что правильно принесённая жертва даёт бытие, пищу, жизни, блага, но мы с вами сейчас увидим, что тут всё ещё более серьёзно; мы переходим к более глубокому восприятию этого подания благ. Суть ритуала на самом деле состоит в возвращении в вечное ныне из движущегося времени. Я помню, как когда-то Всеволод Сергеевич Семенцов, объясняя мне суть ведического ритуала, говорил, что в ритуализме уничтожение жертвы, всесожжение, это символ ритуальной смерти заказчика ритуала; это акт, параллельный, эквивалентный опустошению образа. Это уничтожение самости, самджня, и переход к соединению с абсолютным, виджня. То есть достижение так называемого со-знания, когда ты ментально (а потому и сущностно) – одно с объектом, с целью ритуала.

То же самое происходит в христианстве. Это – так называемый кенозис, «истощание», ритуальная смерть в крещении, аскетический принцип смирения, когда человек отсекает свою волю, всё это – умирание здесь того, что видит этот мир многообразным, на тебя обращённым. Вместо желания из этого мира взять как можно больше, - соединение с Тем, кто этот мир создал, и возвращение из многого в Единое.

В христианстве об этом говорится многократно. Дионисий Ареопагит в своём трактате «О небесной иерархии» пишет, что «в мире из Одного – многое, а в Духе из многих – Одно». Цель священнодействия – это собирание себя в Боге. Поэтому Дионисий Ареопагит и говорит: «божественный Отец – собиратель всех». [О Небесной Иер. 1.1.]

Мы помним, что в Евангелии от Иоанна, в знаменитой Первосвятительской молитве Христа, Он, молясь своему небесному Отцу, говорит. «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они пусть будут в Нас Едино» [Ин. 17.21]. Апостол Павел это объясняет: «Ибо все из Него, Им и к Нему», то есть, «все из Бога, Богом и к Богу» [Рим.11:36]. Вот в этом и состоит смысл ритуала: это возвращение к Богу.

Мирча Элиаде пишет о шраута-ритуалах следующее:

«Посвящение в шраута-ритуалы включает «смерть» и «возрождение» посвящаемого, то есть его рождение в высший тип бытия. Ритуальная смерть достигается символическим «уничтожением» или умалением до эмбриона. Тождество двух этих методов включает и священную смерть, и новое творение» [M. Eliade. History of religious ideas. Vol 1. P.220].

Действительно, во время главного христианского ритуала, назовём это так, это не будет богохульством, евхаристии, на анафоре происходит так называемое припоминание, анамнезис, когда священник громко провозглашает: «Твоя от Твоих Тебе приносим о всех и за всех». То есть, «то, что мы получили от Тебя, мы Тебе приносим обо всех и за всех, чтобы все были едины, чтобы все в конечном счёте были в Тебе». Вот в этом и есть смысл евхаристии. И когда христиане вкушают плоть и кровь Христову, они, соединяясь со Христом, соединяются с Богом и становятся единым телом с Ним. Это суть веры христиан. Тот, кто причащается иначе – ради того, чтобы не болеть, ради того, чтобы иметь жизненный успех, тот не просто не делает ничего, но и разрушает свою жизнь, а может быть, и всех тех, кого он касается. Это как раз пример неправильно совершённого ритуала.

В том замечательном гимне Ригведы, который мы ещё будем с вами в конце нашей лекции читать, даётся такая ритуальная формула: «Жертвою боги пожертвовали жертве», (yajñéna yajñám ayajanta devāh). [РВ 10:90,16:1-2]. Собственно говоря, она равнозначна словам «Твоя от Твоих Тебе приносим о всех и за всех». «Таковы были первые формы», – добавляет Веда. То есть то, что приносится в жертву – одновременно и совершители жертвы, и объект жертвы. Это не разные вещи, а единое. Остальное – символические уподобления. Скажем, символические хлеб и вино в сущности – тело и плоть Христа. Вселенная создана как жертва и благодаря жертве.

6. Три элемента ведического ритуала

Сейчас мы рассмотрим формальные элементы ведического ритуала. Ведические ритуалы обязательно должны содержать три элемента, и первые два из них нам понятны. Во-первых, это дравья, то, что приносится в жертву. Это может быть всё, что угодно, а чему оно символически уподобляется, уже другой разговор – жертва может быть разнообразной, от молока и до песка, бросаемого в огонь, до животных и, как мы уже говорили, даже человека. Во-вторых, это девата, то есть бог, объект жертвы, которому эту жертву приносят.

А третий элемент – это тьяга, и этот элемент у нас немного подзабыт. Тьяга – это «отказ», в данном случае – отказ от плодов ритуала. Тьягу произносит яджаман, заказчик ритуала; он говорит, что ритуал совершается не для него, а для бога, скажем, для Агни. От плодов дел всегда надо отрекаться, и на санскрите это называется karma phala, «плоды действия». Это обязательный элемент ритуала; если же ты совершаешь ритуал для себя, то это магический акт. Если ты совершаешь ритуал для богов, то ты участвуешь в битве богов, и совершаешь ритуал, чтобы боги победили в битве, становишься воином в этой битве. В результате, плоды победы достанутся и тебе, и твоим близким, но только – в результате общей победы – «одной на всех», по слову поэта.

Когда человек идёт на войну не для того, чтобы получить самому какие-то блага, пограбить, поубивать, а для того, чтобы защитить отечество, то это - жертва. И точно такой же жертвой, чистой, ещё более чистой, является любой ритуал – с отказом от плодов ритуала. Когда у нас примитивно полагают, что ритуал совершается по схеме «ты – мне, я – тебе» - do ut des, как, собственно, и было в Риме, то это – деградировавший ритуал. Когда человек говорит, что именно надо сделать, кому помолиться, чтобы зубы не болели - то это деградировавший ритуал. Истинный ритуал – это ритуал, в котором ты ничего не просишь для себя, и это очень тяжело, потому что мы всегда чего-то просим, мы всегда в чём-то нуждаемся. Но мы должны об этом помнить, если мы – совершители ведического ритуала, да и не только ведического, а любого истинного ритуала.

В Евангелии сказано: «не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? ... потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его» [Мф., 6: 31–34]. То есть, сражайтесь на стороне правды против лжи, и всё это дастся вам. Всё это вы получите, если угодно, косвенно, не впрямую.

7. Порядок шраута-ритуала

Как же происходит самый обычный шраута-ритуал? Стоя у жертвенного огня, адхварью обращается к служителю, которого мы бы назвали алтарником, к агнидхра, возжигателю: – Ом, шравайя – да будет здесь слышанье! (божественных слов). Этим он подаёт сигнал зажигать огонь. Агнидхра зажигает огонь, когда услышит эти слова, и отвечает – Асту шраусат! – да будет слышанье! Затем адхварью поворачивается к хотри и произносит яджью, жертвенную формулу. Эта формула начинается с имени бога, которому творится приношение, таким образом он говорит, кому произносится жертва.

Затем следует «объяснение молитвы», яджа, через произнесение определённого ведического стиха, то есть на данном этапе поясняется уже то, с какой ситуацией, с каким событием во времени оном совершители ритуала себя соотносят. Хотр соучаствует, произнося известнейшую и у зороастрийцев, и у ведических ариев, и у индуистов формулу: «йе яджамахе» - «мы, молящиеся». Эти слова знаменуют, если угодно, коллективность действия, то, что мы, молящиеся, участвуем в этом ритуале. Ритуал редко, только в определённых ситуациях, совершается одним человеком, как правило, он требует общества, соучастия. И после всех этих действий хотр произносит слово «ваушат», и при этом адхварью изливает или возлагает приношение на огонь, а заказчик ритуала произносит ту самую тьягу – «это для (имя бога), не для меня».

При совершении больших ритуалов хотр по призыву адхварью произносит вначале приглашающую формулу, анувакайя. При приношениях сомы, уже после возлияния сомы и произнесения слова «ваушат», когда сома уже роздана и выпита участниками жертвоприношения, действует ещё один священнослужитель, удгатр, который громко поёт особую песню, так называемую стотру, «похвалу», часто вместе с четырьмя певцами, с целым хором, чхандога. При этом, как правило, поются песни из Самаведы, а хотр в это время совершает шастру, рецитацию.

В больших жертвоприношениях может приноситься несколько жертв. Основное приношение, прадхана, тогда следует за предварительным – праяджа, а следом за основным может совершаться «пожертвие», ануяджа. Такое тоже возможно в ведическом жертвоприношении. При жертвоприношении животных на специальной площадке, отвязав животных от жертвенного столба - юпа, к которому они привязаны, их удушает особый служитель, которого именуют шамитр, «успокаиватель». Но я ещё раз подчёркиваю, что все эти ужасные формы жертвоприношений сейчас, и уже давно, крайне редки.

С древности существует предания о том, как жертвоприношение человека (пурушамедха) в конечном счёте эволюционировало: человек, которого должны были принести в жертву, убежал, превратился в коня, конь – в быка, бык – в козла, и в итоге он превратился в выросший на поле рис, и этот рис приносится в жертву (Айтарея Брахмана, 7:13-18). То есть, любое растительное жертвоприношение (медха) вполне эквивалентно мясному, и поэтому убийство ради жертвоприношения совершать необязательно, а раз необязательно, то и не нужно. Но в магических ритуалах, конечно же, мы их осуждаем, совершаются убийства – вплоть до убийства человека. Об этом я уже рассказывал, когда говорил о человеческих жертвоприношениях (Андрей Зубов. Доисторические и внеисторические религии. М: РИПОЛ классик, 2017. – С.429-452).

Ритуалы, обязательные для брахманов, называются нитья. Это, например, агнистома – пятидневное жертвоприношение сомы, совершаемое весной, в начале жертвенного года, начиная с установленного дня выжимания сока из растения. Это, если угодно, новогоднее пятидневное приношение, и брахман должен его совершить. А есть и ритуалы необязательные, которые именуются камья, например, агничаяна. Об этом ритуале мы с вами скоро будем говорить.

Я уже упоминал о плате за ритуал. Ритуалы платны обязательно, хотя иногда эта плата может быть символическая, ничтожная. А иногда она может быть такой, что абсолютно разоряет человека и превращает его в нищего. Это тоже, кстати, образ истощания, когда за право быть в сверхбытии, за право быть в вечном ныне человек отказывается от всего, что имеет. Впоследствии, когда мы будем изучать Упанишады, вы увидите, что это многократно повторявшаяся ситуация. Богатейшие брахманы, кшатрии, цари отдавали всё свое имущество, а то и самих себя за совершение ритуала, это было обычным делом. Эта плата за ритуал именуется дакшиной и, как правило, традиционно исчисляется в коровах. Понятно, что у древних ариев денег не было, и главной их ценностью была корова. Дакшина могла составлять семь, двадцать одну, шестьдесят или тысячу коров – или всё имущество заказчика ритуала. Также частью ведического ритуала является пуджа, моление перед изображением божества. Во время проведения агнистомы моление перед образом именуется праварджа.

8. Ведийский ритуал и смысл его проведения в интерпретации Иоганна Фредерика Штааля

Уже нами упомянутый сегодня нидерландский специалист по Ведам Иоганн Фредерик Штааль родился в 1930-м году, много лет преподавал в Беркли, в Калифорнии, а после отставки не захотел жить в Европе и умер в Чиенгмае, в Таиланде, в 2012-м году. В 1975-м году он с группой учёных приехал в Кералу, в Индию, чтобы наблюдать за большим ведическим ритуалом агничаяны. Этот масштабный двенадцатидневный ведический ритуал совершался в деревне Паняли брахманами намбудири. О том, кто они такие, я сейчас расскажу.

Тогда думали, что этот ритуал последний, что индийцы больше не будут совершать столь мощных необязательных ритуалов, но он оказался далеко не последним, и впоследствии большие ритуалы стали совершаться чаще, чем раньше. Намбудири – это подкаста брахманов в Керале, которая считается высшей кастой южноиндийского дравидоязычного народа малаяли. Их полагают наиболее ортодоксальными из всех брахманских каст Индии. Намбудири совершают храмовые ритуалы, основываясь на Тантра-виддхи — сложной и древней ветви тантры, которая существует только в Керале.

Намбудири также служат главными священниками во многих известных храмах по всей Индии, например, в храме Бадринатха. Намбудири следуют консервативным ритуальным традициям шраута и философии пурва-мимансы, так называемой «первой мимансы», что отличает их от большинства других индийских брахманов, которые следуют веданте, уттара-мимансе, «последующей мимансе». Намбудири же следуют философии пурва-мимансы и совершают такие ведические ритуалы, как агничаяна и агнистома, которые уже давно не проводятся другими брахманскими подкастами.

О том, что такое философия мимансы, я буду специально говорить, когда мы начнём разбирать шесть систем индийской философии. Но сейчас нам важно понимать, что это школа, утверждающая, что ритуал сам по себе – абсолютная ценность независимо от соединения с божественным. Потому что всё божественное не абсолютно, а ритуал абсолютен. Вообще, миманса считается атеистической школой, то есть там присутствует множество богов, но это не есть Единый Бог. А вот уттара-миманса, то есть веданта, говорит о соединении с Абсолютным Богом, и в этом смысле там по-другому понимается смысл ритуала.

У меня создалось такое ощущение, что Штааль, крупнейший специалист, на какое-то время забыл, что имеет дело именно с брахманами намбудири, с философией пурва-мимансы, и их интерпретацию цели ритуала сделал как бы всеобщей. Вообще, Штааль известен своими замечательными, интереснейшими, но несколько провокационными исследованиями в области ритуала. В 1996-м году он говорил о том, что ритуал совершается в мантрах по правилам, но без смысла [F. Staal. Ritual and Mantras: Rules Without Meaning. Motilal Banarsidass 1996].

Вот это как раз и есть миманса: нужно соблюдать правила, а смысл неважен. И он пишет, что эти формулы действия, слова и мысли предшествуют языку в развитии человека во временнóм смысле. Когда ещё человек не мог говорить, он уже совершал определённые ритуальные действия, и язык возник под влиянием ритуала. Синтаксис языка – это следствие ритуала. Вот такая необычная идея высказана Штаалем.

Позднее, в книге «Discovering the Vedas: Origins, Mantras, Rituals, Insights», вышедшей в 2008-м году в Индии в издательстве Penguin Books, он развивает эту мысль. По его мнению, ритуал предшествует языку. Но, зная, что основы языка возникли настолько давно, что уже неандерталец обладал членораздельной речью, мы можем предположить – здесь нельзя утверждать, что было до, а что после.

Помните, мы с вами задавали вопрос, почему древние языки такие сложные, а потом они упрощаются? И вот сейчас, когда мы говорим о ритуале, это становится понятным. Потому что божественный ритуал, соединённый со священнодействием, действительно сложен; это услышанное, и отсюда – язык как священное. Он сложен, а потом, когда язык профанируется и начинает употребляться для житейских необходимостей, для житейских сущностей, он упрощается – естественно, и грамматика, и синтаксис, весь язык, полностью.

Так что язык движется от сложного к простому, потому что он движется, если следовать Штаалю, да и не только ему, от ритуала, мантры, в наш обыденный повседневный мир, где окончательно вырождается в компьютерный элементарный язык. Я имею в виду язык, которым при помощи разных средств компьютерной связи говорят друг с другом современные люди.

Штааль и его коллеги задавали брахманам намбудири вопрос, почему они участвуют в ритуале. Опять же, не забывайте, что это пурва-миманса. Их ответы были таковы:

1. Так делали предки
2. Поскольку мы можем его совершать
3. Это благо для общества
4. Это благо
5. Это наш долг
6. Говорят, что он ведет к бессмертию
7. Он ведет к бессмертию.

Как видите, не одна из этих задач не является эгоистической задачей в нашем мире. Это может быть благо для общества, людей, даже абстрактное благо совершителя ритуала, но это не какая-то личная цель – например, женить сына или провести успешную коммерческую сделку. Ритуал совершают, потому что он ведёт к бессмертию, то есть ведёт в вечное ныне. Как говорит Штааль, брахманы ему объясняли, что действуют в соответствии с ритуалом ибо такова их традиция, парампара, то, что транслируется от учителя к ученику. Ритуал, таким образом, как считает Штааль – первичная форма деятельности. Эта деятельность регламентируется чётко определёнными правилами: важно то, что вы делаете при совершении ритуала, но не важно, о чём вы думаете, во что верите или что говорите. Это уже именно пурва-миманса.

Но это – тоже деградировавший ритуал. В первичном ритуале очень важно, что вы думаете, и, конечно, исключительно важно, какие мантры при этом произносите. И во время совершения ритуала ничего, кроме ритуальных слов произносить нельзя. Нельзя, прервав священнодействия ритуала, повернуться к другому жрецу или участникам и заказчикам ритуала, чтобы сказать: «сколько там времени, сколько у нас осталось?». Делать подобное нельзя, ведь времени нет. В момент священнодействия вообще ни о чём, кроме священного, думать и говорить не допускается.

Кстати, тот ритуал, который Штааль изучал в 1975-м году, был совершён ради упрочения мира на земле. Не забудем, что 1975-й год – далеко не самый мирный год в истории человечества. И вот, в далёкой Индии брахманы намбудири – интеллигентные люди, а не какие-то там дикари из глубинки, – были очень озабочены тем, что всё может рухнуть в страшную, разрушительную, губящую мир ядерную войну между СССР и США.

Надо сказать, что моему учителю, Севе Семенцову, его учитель, профессор Бенаресского университета и одновременно – известный подвижник, говорил, что в конце 1930 –х годов в предчувствии страшной войны, в которой погибли десятки миллионов людей, также предпринимались усилия совершить ритуалы, отвращающие войну, но неудачные. Совершителям этих ритуалов было открыто, что война неизбежна, а человеческий эгоизм так велик, что он не может не взорваться новой страшной войной.

Анализируя ритуалы, Штааль пишет: «Ведический ритуал это … древнейший сохраняющийся по сей день ритуал человечества… Ведический ритуал не примитивен и не «ископаемый» ритуал (ur-ritual). Он сложен и является удивительным продуктом долгого развития. Он – наиболее внушительный, детализированный и (принимая во внимание санскритские писания) самый документированный из всех ритуалов человечества…»
И далее: «…Совершители ритуала были всецело погружены в точное исполнение своей сложной задачи. Изолированные в своем священном пространстве, они сосредоточились на правильном исполнении действа, рецитации и песнопениях…»

А до этого, я оговорюсь, – на строительстве алтаря, потому что для проведения агнистомы требуется довольно внушительный кирпичный алтарь в виде сокола. Его надо правильно построить, и на месте, где будет строиться алтарь, должна быть подготовлена земля. То есть они должны быть полностью сосредоточены на подготовке, а потом на осуществлении ритуала.

«…Их основной заботой и даже навязчивой идеей было следование правилам. Не было в их умах никаких символических значений свершавшегося, когда они творили ритуал» [F.Staal. The Meaninglessness of the Ritual // Numen, 26. 1. P.3].

Символического там действительно не было. Когда мы в традициях, к примеру, каких-то христианских интерпретаций ХVII-ХIХ века, а тогда были очень модны символические формы, говорим, что вот это действие означает именно это и ещё означает то, подобное должно быть отброшено из сознания при совершении ритуала. Это всё - надуманные вещи. Старая дореволюционная «Настольная Книга для священно-церковно-служителя» Сергея Васильевича Булгакова как раз грешит этими постоянными (и часто надуманными) символическими уподоблениями.

Однако нам нужно понимать смысл того, что мы совершаем. Если это евхаристия, то мы должны понимать, что фактически совершаем жертвоприношение самого Христа. Это, конечно, необходимо держать в уме. Это не символ, а реальный образ, он обязательно должен быть, и кроме него в уме не должно быть больше ничего. В уме должен быть этот реальный образ, ментальный и, если угодно, действенный, физической формой которого являются жест и слово.

Иногда считают, что ритуал – это форма трансляции знаний в неписьменном обществе. Но это ошибка, и Штааль утверждает: «Единственные культурные ценности, которые транслируются при совершении ритуала – это сам ритуал» [F.Staal. The Meaninglessness of the Ritual // Numen, 26. 1. Р.8].

Ритуал не имеет побочных смыслов. Я специально не говорю здесь о многочисленных теориях ритуала – фрейдистских, марксистских, которые чем-то объясняют ритуал. Ритуал – это не только некая красивая обертка для чего-то вполне земного, нужного здесь, на земле; ритуал нужен самому себе для соединения с вечностью. Есть ли это соединение с вечностью, есть ли эта вечность, действенен ли ритуал, или это стопроцентная ошибка, это уже другой разговор. Это вопрос веры и неверия, но то, что ритуал существует для самого себя, это абсолютный факт, который не может не признавать серьезный религиевед.

И в этом смысле мне кажется здесь очень характерной по другому поводу озвученная мысль христианского святого, Григория Нисского: «В человеческой телесной жизни здоровье есть некое благо, но блаженство не то, чтобы знать только что такое здоровье, но чтобы жить в здравии. Ибо если кто, слагая похвалу здоровью, примет в себя доставляющие худые соки или вредную для здоровья пищу, то, угнетенный недугами, какую пользу получит он от похвалы здоровью? Посему, так будем разуметь и предложенное слово, а именно, что Господь не знать что-либо о Боге, но иметь в себе Бога называет блаженством, ибо «блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Но кажется мне, Бог не предлагает пред лице очистившего сердце Себя, как какое-нибудь зрелище, а напротив, очистивший сердце свое от всякой твари и от страстного расположения, в собственной красоте своей усматривает образ Божьего естества» [Св. Григорий Нисский. Т.2.- С.442-443].

То есть, ритуал – это не воспоминание о каком-то событии, не изучение какого-то события, не прославление какого-то события, свершившегося в прошлом, а это соучастие в этом событии – соучастие, чтобы стать одно с объектом жертвы. Как пишет Григорий Нисский, чтобы увидеть в себе образ божьего существа, увидеть в себе божественное, увидеть, что ты божественен благодаря, скажем, совершению евхаристии. Точно то же самое можно сказать и о ведическом ритуале: вспомним этот уже упомянутый нами ведический образ из «Атхарваведы», когда – все боги как в стойле – в человеке. Именно актуализация этого факта, что все боги – в тебе, и есть задача ритуала.

9. Ритуал Упанаяны. Второе рождение

А теперь рассмотрим очень важный ритуал упанаяны. Тем более, он для нас важен, поскольку мы сейчас некоторым образом входим в ведическую традицию и, соответственно, должны иметь некое, пусть и профессорское, но посвящение. Поэтому мы должны изучить, посмотреть, как это посвящение происходит при реальном совершении священнодействия упанаяны, то есть, «второго рождения».

«Этот обряд уподобляется (гомологически [ὅμοιος — «подобный, похожий» + λογος] соответствует) посвящениям использующим образ беременности, обычный для древних обществ» [M. Eliade. History of religious ideas. Vol 1. P.216].

Если мы хотим достичь какого-то нового уровня, мы должны вновь родиться. Опять же, помните: «если кто не родится свыше, не может увидеть Царствие Божие… если не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» [Ин. 3:3]. Это слова Иисуса Христа из беседы с Никодимом. Нужно родиться свыше, снова родиться – и Никодим спрашивает Христа – как же он, будучи старым, войдёт снова в утробу матери, чтобы родиться? И Христос отвечает: «Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше» [Ин. 3:3-7].

Родиться свыше как раз означает – принять в себя божественное ныне, осуществить себя, войти в Царство Божье. Этот же образ зачатия и рождения используется у индуистов в ведической традиции. В «Атхарваведе» говорится, что «Учитель, вводя его, делает брахмачарина зародышем внутри себя. Он носит его во чреве три ночи, посмотреть на рождение его собираются боги» [АВ 11:5,3].

Первые упоминание упанаяны мы встречаем в Брахманах: «Учитель превращает мальчика брахмачарина в зародыш и носит его три ночи во чреве» [Айт.Бр. 11:5,3]. «Учитель зачинает ученика, когда кладет руку на его плечо и на третий день брахман рождает дитя» [Шат.Бр. 11:5,4:12-13].

Того, кто прошел упанаяну, Атхарваведа именует dvija – «дваждырождённый». Именно тогда происходит надевание шнура, упавиты или яджняпавиты. Павита – это «шнур», яджна – «жертва»; священный шнур также называют агнипавитой от слова агни, «огонь», поскольку любая жертва совершается на огонь. «Законы Ману» объявляют, что учитель Вед, который совершает упанаяну, это отец и мать для брахмачарина [ЗМ, 2.144-148].

Новое рождение важнее плотского, так как оно даёт бессмертие через посвящение солнцу, савитри. При посвящении читается стих, обращённый к солнцу, Савитару. Это обретение солнца, соединение с солнцем и прохождение через солнце в инобытие. Солнце – символ божественного, видимого здесь, и вхождение за солнце – это вхождение в божественное вечное ныне. И это достигается с помощью чтения стиха savitri.

У буддистов, которые в некоторой степени продолжают эту традицию, посвящаемый ученик именуется Сакья-Будда, «Сын Будды», и он отказывается от родового имени. Кстати говоря, причина наречения нового имени при крещении в христианстве та же: старый человек со своим старым именем умер, и родился новый человек с новым именем.

В сущности, упанаяна является прообразом любого жертвенного ритуала. Посвящение в ученики – это та же дикша как предварительное условие, то есть умаление, превращение в зародыш, и это обязательно новое рождение, смерть и возрождение. В Ригведе нет упоминания о дикше, но в Атхарваведе брахмачарин именуется дикшитой, «тем, кто получил дикшу». Только дваждырождённый, то есть прошедший упанаяну, мог проходить через дикшу. В Айтарея Брахмане говорится:

«Брахманы превращают в зародыш того, кому они творят дикшу. Они кропят его водой – вода – это семя мужа… Они вводят его в шалаш – шалаш это утроба того, кто творит дикшу. Они покрывают его плащом – плащ это послед… Он имеет свои кулаки сжатыми и, воистину, зародыш имеет свои кулаки сжатыми всё время, пока пребывает он в утробе» [Айт.Бр. 1:3].

Майтраяни самхита говорит, что дикшита – это сперма, это эмбрион [Майтраяни самхита 3:6,1]. И объясняет: «(Во время физического рождения) человек в действительности не рождается. Это через жертву (яджур) приходит он к рождению» [Майтр.Бр. 3:6,7].

А в другом отрывке будет сказано, человек – это животное, и только священнодействие или жертвоприношение из человека-животного делает человека божественным, человеком-богом. «Когда жертвователь посвящается, он умирает вторично» [Джайминия Уп.Брах. 3:11,3]. «Дикшита – вот жертва!» [Тайтирийя Самхита 6:1,45].

Здесь нам открывается великая тайна: жертва, любая жертва, которая приносится на огне, так же, как в упанаяне, во время которой мальчика делают дваждырождённым, это сам жертвователь. «Жертва, в действительности, это сам жертвователь» [Айт.Бр. 2:11]. Дикшита – это жертва, приносимая богам [Шат.Бр.3:6,3:19]. И сам жертвователь, кем бы он ни был, брахмачарин или заказчик ритуала, он сам является жертвой. И любая жертва – молоко, масло, хлеб, зёрна, даже животные – лишь образ той единственной жертвы, которой является сам жертвователь. Отсюда – «Жертвою боги пожертвовали жертве».

«Жертвователь бросает себя в виде спермы (символизируемой крупицами песка) в огонь домашнего очага, дабы обеспечить себе перерождение на земле; и на жертвенный алтарь (шраута) ради возрождения на небесах. «Жертвователь предопределен к рождению в небесном мире» [Шат.Бр. 7:3,1:12] (Кстати говоря, это высказывание из Шатапатха Брахманы – одно из первых упоминаний идеи перерождения в индийской традиции. В Ведах идеи сансары нет).

Таково же жертвенное призывание в «Ригведе»: «О, Агни, принеси в жертву плоть твою!» [РВ 6:11,2]. То есть, когда зажигается огонь, совершитель ритуала призывает Агни принести в жертву свою плоть.

«Жертвуя собой, растишь свое тело» [РВ 10:81, 5:4]. То есть участие в священнодействии ритуального самопожертвования приводит не к уничтожению, хотя вроде бы это уничтожение, а к возрастанию человека в небо, в вечность, в небесное бытие. Мирча Элиаде в связи с этим в своей «Истории религиозных идей» указывает в разделе о ведической религии: «Ритуальная смерть, таким образом, есть необходимое предварительное условие к богообщению, и в то же время к полноте жизни в этом мире» [M. Eliade. History of religious ideas. Vol 1. P.221]. Человек будет постоянно прельщаться различными обманками, бросаться в погоню за богатством, наслаждениями, славой, а на самом деле полнота жизни не в этом. И только после прохождения через ритуальную смерть это открывается.

Здесь, кстати говоря, мы находим очень важный момент отличия христианства от ведического ритуала: по крайней мере, нигде в ведическом ритуале не говорится, почему, собственно говоря, человеку надо родиться во второй раз. Человек рождается во второй раз, проводится ритуал упанаяны, второго рождения, и в некотором смысле любой ритуал – это новое рождение, но почему человеку надо родиться во второй раз, не объясняется.

С большим трудом мы выясняем, как вы помните, мы об этом уже говорили, что произошёл распад божественной сущности, и часть божеств, божественных энергий отказались служить Нерождённому, и мир разделился на дэвов и асуров, и человеку надо принять участие в их борьбе. Но сам человек, вроде бы, не разделился. А христианство объясняет и это: человек пал, человек утратил свою божественную природу. Не только какие-то божественные силы, какие-то духи, ангелы, но и человек пал, произошло грехопадение Адама, и поэтому он должен родиться вновь, чтобы опять участвовать в божественной жизни, чтобы опять иметь полноту жизни.

Рождение вновь – это то, что мы Таинством крещения. Это не магический акт. Ты родишься вновь, но если ты не будешь иметь в памяти всей этой сущности, которая заставляет человека умереть и родиться вновь, не будешь понимать грехопадения, тогда ты ничего и не приобретёшь. Это будет просто обряд – искупался и пошёл. Только соединение действия – погружения в купель, слова – помните, священник спрашивает, а крещаемый отвечает: «сочетался ли с Христом? - Сочетался...» и ментальной формулы, которая должна быть у тебя в голове, осознание того, что в это время происходит – творят таинство. Сохранению этой ментальной формулы помогает всё священнослужение церкви и чтение Священного Писания. Только всё это позволяет христианину быть христианином постоянно, а не опуститься вновь в стихию падшего мира. Позволяет оставаться соучастником ритуала.

Ведическая традиция, сколь мы её знаем, не раскрывает этой тайны, но даёт её последствия: необходимость второго рождения ради соучастия в божественной жизни. Понимая и христианскую, и индуистскую традицию, имевший опыт жизни и в той, и другой, Мирча Элиаде отмечает в главе «Ведический ритуал»:

«Это новое таинственное рождение, которое повторяется в каждом жертвоприношении, делает возможным отождествление жертвователя с богами» [M. Eliade. History of religious ideas. Vol 1. P.221].

Вспомним ведический принцип:

«Человек рождается трижды: впервые от своих родителей, второй раз, когда он совершает жертвоприношение, … Третий раз, когда он умирает и возлагается на погребальный огонь, вследствие чего он вновь приходит к бытию» [Шат.Бр. 11:2,1,1].

Погребальный огонь, на котором в Индии сжигают умершего, это на самом деле не наш крематорий, а последний жертвенный огонь, на котором приносится в жертву реально то, что он символически приносил в жертву всю жизнь. Всю жизнь он приносил себя в жертву символически, а на погребальном костре его приносят в жертву буквально, и вследствие этого он снова приходит к бытию. Об этом мы ещё будем говорить в будущих лекциях, но запомним эти слова.

Парадигма нового зачатия присутствует в мифе Шатапатха Брахмананы, в котором рассказывается, что от брачного союза, от соединения вач - «речи», «слова», и яджна - «жертвы» (как вы понимаете, речь идёт о соединении слова и жертвы в ритуале) должно было родиться чудовище. То есть священнодействие должно было иметь результатом разрушающее всё чудовище. Дабы этого не случилось, Индра сам вошёл в утробу Вач в качестве зародыша, и поэтому ритуал стал не гибельным, а жизнетворным, ведь божественное приводит к божественному [Шат.Бр. 3:2,1:18].

«Рождаясь заново, посвященный должен оборотиться последовательно к четырем сторонам света, ибо ему должно властвовать миром» [Шат.Бр. 7:7,2:11]. То есть совершение ритуала приводит к владычеству над миром. Тебе должно не просто быть на небесах, но ты владычествуешь над миром. Не мир властвует над тобой, ты не являешься щепкой в волнах мирового океана, а ты являешься фактически тем, кто управляет миром, и мир меняется благодаря тебе. Да, ты не так велик, обычный человек не так могуществен, он не умеет всецело соединить себя с Богом, поэтому его влияние на мир не абсолютно, но оно есть.

10. Жертвоприношение Пуруши и возникновение мира из жертвы [РВ X.90]

Помните слова Серафима Саровского «Стяжи дух мирный и тысячи вокруг тебя спасутся»? Это и есть властвование над миром. Чтобы понять это, давайте совершим некоторое открытие тайны. До сих пор я вас вводил в этот ведический ритуал, вы видели его, вы его почувствовали, но вы ещё не схватили его суть. И вот что удивительно, в Ведах есть текст, это девяностый гимн X мандалы, который объясняет суть жертвоприношения, объясняет суть ритуала, конечно же, тоже в виде образов, а не в виде скучного лекционного курса, подобного моему.

Этот гимн по анукрамани услышан Нараяной, а это имя означает «Порождение вод». «Воды называются «нара», ибо воды — действительно порождение Нараяны; они — первое местопребывание его, поэтому он именуется Нараяной» [Законы Ману 1:10]. Имя ли это риши или Бога в Себе, по ту сторону Творения, мы не знаем. Возможно, это аллюзия, именование Бога в Себе, аналог Нуна; возможны оба варианты. В любом случае, обратимся к этому тексту, чтобы понять, что такое жертвоприношение для ведических ариев, как ведические арии понимали жертвоприношение.

Примечательно, что когда начинает возводиться алтарь для агничаяны, когда под него, как образ жертвоприношения, кладут черепа человека, коня, быка, барана и козла, читается именно этот гимн Ригведы – РВ 10:90.

Мне кажется, что Татьяна Яковлевна Елизаренкова в своих комментариях несколько упрощает этот удивительный гимн. Она пишет: «Представление о возникновении вселенной из жертвоприношения и в результате расчленения космического гиганта является древним индоевропейским. Но сам этот гимн в составе Ригведы – поздний, о чем свидетельствует и упоминание о варнах, и разработка темы соответствия между жертвоприношением и мирозданием» [Т.Я. Елизаренкова. Ригведа. Комментарий. Т.3. – С.491].

Но, во-первых, заметим, что, на самом деле, поздний этот гимн или ранний, сказать сложно, потому как история в Индии фиксируется с момента возникновения буддизма, с VI века. К этому времени все Веды уже существовали. А внутри Вед – в какой период появилась какая мандала, этого мы не знаем. В самой ведической традиции считается, что самые ранние мандалы – это как раз I и X, к которой и принадлежит девяностый гимн.

Аргументы Татьяны Яковлевны не работают. Да, действительно в девяностом гимне мы встречаем первое и единственное упоминание варн в Ведах, и больше нигде – ну и что? Варны существовали и у кельтов, у которых не было ведической религии, и у осетин в ХVIII веке, у них тоже не было ведической религии. У римлян с их трибами тоже не было ведической религии. Исходя из этого, мы можем предположить, что это деление общества на три или четыре варновые группы сначала не было связано с Ведами. И поэтому это деление или его рудименты остались у народов, у которых нет памяти о Ведах вообще, поскольку Веды возникли позже.

А потом, в определённой части мира, вероятно, это Междуречье - Маверенахр или Балх - Северный Афганистан, индоарийским народам открылась так или иначе эта ведическая традиция, и их риши услышали Веды. Тогда уже существовавшая социальная культура варн была использована, преобразована, оформлена как социальный компьютер для хранения Вед, для хранения самхит. Так что варны возникли не в Индии, они были и до этого. Второй же аргумент опровергает сама же Татьяна Яковлевна, когда говорит, что это – древнейшая индоевропейская мысль о возникновении Вселенной при жертвоприношении гиганта. Тогда о чём и говорить? Это древнейшее индоарийское знание и отражено в девяностом гимне.

Теперь поговорим о самом этом гиганте. Исследователи Вед предпочитают говорить о главном герое этого гимна или не переводя его имени, называя его Пуруша, или называя гигантом. Хотя нигде не говорится, что это гигант. Между тем слово «пуруша» означает не что иное, как «человек». Здесь даже нигде не сказано, что это махапуруша, «великий человек». Это просто пуруша – итак, это человек, просто человек. Самое важное в девяностом гимне как раз то, что речь идёт не о каком-то гиганте, не о каком-то мифическом образе, речь идёт о человеке. Так или иначе, это представление о том, что человек в начале мира сам творит мир из себя, и поэтому каждый человек этого мира, каждый из нас с вами – это и тот Человек, который создал мир, из которого создан мир.

Эту мысль мы встречаем во многих традициях – например, в Месопотамии, в индоарийской традиции нордических народов, где мир творится из Имира. Но в девяностом гимне Ригведы она объяснена. Мы с вами не станем называть главного героя этого гимна Пурушей, а будем говорить – «Человек», будем переводить это слово на русский язык. И тогда этот гимн, я думаю, заиграет совершенно новыми красками. Послушаем его.

«Человек – тысячеглавый,
Тысячеглазый и тысяченогий.
Со всех сторон покрыв землю,
Он возвышался (над ней) на десять пальцев…»

Во-первых, тысячеглазый, тысяченогий – понятно, что речь идёт не об одном человеке. Мы не можем себе представить такого монстра. Речь здесь идёт о человечестве; человечество – участник этого процесса. И оно покрывает всю землю, то есть, человечество было всюду на земле, возвышаясь над ней ещё на десять пальцев. То есть он – эта некая структура, некое создание, можно, конечно, говорить, что это излишек жертвы, как говорит Татьяна Яковлевна Елизаренкова, но я думаю, что это больше – это человечество во всей своей полноте. И тут же, во второй строфе, мы читаем:

В самом деле Человек – это вселенная,
Которая была и которая будет.
Он также властвует над бессмертием.
Потому что перерастает (всё)
благодаря пище…

Имеется в виду не та пища, которую он ест, а жертвоприношение – пища, которую приносят в жертву. Поэтому он обладает бессмертием.

«Таково его величие,
И ещё мощнее этого Человек.
Четверть его – все существа.
Три четверти его – Бессмертие на Небе...»

Человек – это весь мир только на одну четверть, а три четверти его – на небе. Надо отметить, что эта четверть и три четверти – довольно распространённый ведический образ тайного и явного. Например, - четверть и три четверти – соотношение тайной и явной частей священной речи (vac) [РВ 1:164, 45]. Так что человек божественен в намного большей степени, нежели просто земное существо. Он лишь на одну четверть принадлежит земле, а три четверти его принадлежат бездонной вечности. Но это - тайна, и человек сам об этом забывает.

«…На три четверти взошёл Человек вверх,
Четверть его возникла снова здесь.
Оттуда он выступил повсюду
Над тем, что ест и что не ест…»

То есть, над всем миром. Мир делится на то, что ест – это живые существа, – и на то, что не ест, это такие сущности, как, например, камни или вода, и вот над всем этим выступил человек.

«…От него Вирадж родилась,
от Вираджи Человек.
Родившись, он стал выступать
Над землёй сзади и спереди...»

Вирадж означает «властвующий», «лучезарный», и это – женский образ, противопоставленный человеку как мужскому образу. Посмотрите, от Человека родилась некая Властвующая, Лучезарная, а от неё снова родился Человек. Помните египетский образ Мин-Амона-Камутефа, Тельца Своей Матери? Здесь мы видим примерно то же самое; он и рождённый, и родивший, и зачавший и зачавшийся. Человек зачинает этот мир, даёт семя этому миру, и он же в нём рождается. Вот смысл этой фразы, иного смысла у неё быть просто не может. А эта сияющая небесная утроба является связующим звеном между абсолютным божественным Человеком – и человеком, рождённым в этот мир времени и пространства. Поэтому, родившись вторично, «он стал выступать над землёй сзади и спереди». Он стал заполонять собой всю эту Вселенную времени и пространства. Дальше идут очень важные строки:

«…Когда боги предприняли жертвоприношение
С человеком как с жертвенным даром,
Весна была его жертвенным маслом,
Лето – дровами, осень – жертвенным даром...»

Упоминаются три времени года – весна, лето и осень; зима – время смерти, она не считается. И вы видите, что это фактически весь год, вся полнота времени – это то, где приносится в жертву Человек.

«…Его как жертву кропили на жертвенной соломе, -
Человека, рождённого в начале.
Его принесли себе в жертву боги
И садхья, и риши…»

Садхья – чистые, или правдивые (есть разные переводы), и риши – мудрые, учителя. Речь идёт, конечно, не о том, что они принесли, а сами стояли и смотрели; они принесли его в себе. Садхья и риши принесли в жертву человека в себе.

«…Из этой жертвы, полностью принесённой,
Было собрано крапчатое жертвенное масло.
Он сделал из него животных, обитающих в воздухе,
В лесу и (тех), что в деревне…»

Что такое жертвенное масло? Масло – это расплавленный жир, который истекает из жертвы. А крапчатый оно потому, и это традиционное объяснение, что обычно при мясных жертвоприношениях в жир, который собирается от жертвы, добавляют кислое молоко, и отсюда появляются разводы, пятна на поверхности жира. То есть из своей жертвы Человек производит весь этот мир животных – и летающих, и бегающих, и домашних.

«…Из этой жертвы, полностью принесённой,
Гимны и напевы родились,
Стихотворные размеры родились из неё,
Ритуальные формулы из неё родились…»

Все яджус, «ритуальные формулы», ричах, «гимны», самани, «напевы», все чхандамаси, «стихотворные размеры», всё это родилось из жертвы. Жертва породила все эти ритуальные формы. Если угодно, жертвой порождён инструмент, с помощью которого человек может возвращаться к своим трём четвертям, к своей вечности.

Обратим внимание, что в этом смысле Штааль оказывается учеником ведических ариев: стихотворные размеры, ритуальные формулы, напевы, гимны – всё это результат жертвоприношения. Помните, что Штааль об этом говорил? Оказывается, всё это было сказано в девятой строфе этой сутры.

«…Из неё кони родились
И все те, у кого два ряда зубов,
Коровы родились из неё,
Из неё родились козы и овцы.

Когда Человека расчленили,
На сколько частей разделили его?
Что его рот, что руки,
Что бёдра, что ноги, как называются?

Его рот стал брахманом,
Руки сделались раджаньей,
Бёдра его – это вайшья,
Из ног родился шудра…»

Вот это место, двенадцатая строфа, где говорится о четырёх варнах, и как видите, они все возникли из одного Человека в результате жертвоприношения. Поэтому знающий всё это не кичится перед другими, а понимает, что все произошли из Единого, просто у них разные функции. Брахманы возникли изо рта, и их функция – произносить жертвенные слова и творить священнодействия. Раджаньи, то есть, кшатрии, из рук, и их функции – действовать, как воинам, как правителям. Из бёдер произошли вайшьи, и бёдра обеспечивают желудок, обеспечивают жизнь этого мира. А из ног возникли шудры, слуги, которые помогают. Но все они произошли от одного Человека.

«…Луна из (его) духа рождена,
Из глаза солнце родилось.
Из уст - Индра и Агни,
Из дыхания родился ветер (Вайю)...»

Все эти боги родились от Человека; не человек – порождение богов, как у шумеров, а боги родились от Человека, причём – великие боги, Индра и Агни, главные боги Вед. Индра, как мы скоро узнаем, демиург, Агни – универсальный жертвенный огонь. Они родились от Человека, так же, как солнце и луна.

«…Из пупа возникло воздушное пространство,
Из головы развилось небо,
Из ног – земля, стороны света из ушей.
Так они устроили миры...»

Они – это боги, но они устроили миры из Человека; всё – воздушное пространство, небо, землю. Всё это возникло из человека.

«…У него было семь поленьев ограды (костра),
Трижды семь было сделано как дрова (для костра).
Когда боги, совершая жертвоприношение,
Привязали человека как животное.

Жертвою боги пожертвовали жертве (вот эти слова!)
Таковы были первые формы.
Эти же могущественные последовали на небо,
Где находятся прежние боги – садхьи.
[РВ 10:90,1-16].

Прежние боги, садхья и риши, это те три четверти, которые остались на небе. Также, в комментариях садхья – это то, что должно осуществиться. Этот земной человек, он должен осуществиться как абсолютное божественное существо. Он должен осуществиться даже не как младший брат богов, а как величайшее божественное всё. Поэтому прежние боги, садхья – это то, что должно ещё осуществиться. Человек должен вернуться к своей божественной сущности.

В этом великий смысл ритуала. Здесь, в Упанаяне, умирает забывший себя человек-животное и рождается божественный человек. Ему предстоит через правильные священнодействия, произнося священное, открытое богами, помня, что совершили боги, в чём он участвует и кто он сам, войти в этот божественный мир, и восстановить его в полноте из принесённой жертвы, из которой возник мир, - и вновь стать совершителем жертвы. Человек должен объединить собой и в себе всё бытие и сверхбытие. Вот такова на самом деле задача ведического ритуала. И таково призвание человека в ведической религии.