1. Яма – бог или смертный?

Сегодняшняя лекция посвящена такому удивительному существу, как Яма. Четыре гимна Ригведы посвящены Яме, а имя его встречается в Ригведе около пятидесяти раз, главным образом, в 1 и 10 мандалах. Можно сказать, что это далеко не самое популярное ведическое божество. Но это ни в малой степени не должно нас смущать. Иногда в религии именно самое важное выносится за скобки.

Вся 18-ая книга Атхарваведы - это разговор о Яме. Её называют ведической «книгой мёртвых», потому что это книга похоронного обряда. Само слово «Яма» учёные связывают с рядом слов, которые обозначают двойню, близнецов, родившихся вместе (авестийское yәma, латышское jumis, среднеирландское emuin). Почему - мы поймём чуть позже. Позднее народная этимология связала имя Ямы с санскритским словом Yam – обуздывать. Отсюда такие производные, как yantraṇa ("связывать, стягивать") и yantraṇā ("мучение").

Индийский учёный Рамчандра Нараян Дандекар, последователь немецкой школы изучения вед, писал: «Такое невысокое положение, занимаемое Ямой в ведийской мифологии, говорит о том, что истинная природа этого бога уже была забыта, и … следы его первоначального значения обнаруживаются только в отдельных упоминаниях» (Р.Н. Дандекар. Ведийский Яма. // Р.Н. Дандекар. От вед к индуизму. М.: Восточная литература, 2002. С. 85). Мне кажется, что Дандекар немного злоупотребляет категорией забывания. В ведах, особенно в Ригведе, Яма присутствует вполне разумным образом. Он, безусловно, не забыт, и мы в этом сейчас убедимся. Но мысль Дандекара о том, что ведийский пласт для Ямы - не самый ранний, подтверждается самим именем Ямы.

Дело в том, что в зороастрийской традиции есть царь, первый царь, царь мира - Йима, и это, безусловно, то же самое имя, что и Яма. А в германской мифологии, которую донесла до нас старшая Эдда, это Имир – великан, из которого творится Мир, и мы увидим, что это совсем не далеко от понимания Ямы. Все это свидетельствует о единстве арийского мира и о том, что так или иначе Яма принадлежит к пласту общей индоевропейской или арийской религиозности ещё до прихода ариев в Индию. Если в некоторых случаях, например, в случаях с Рудрой, мы говорили об очень вероятных заимствованиях из каких-то доарийских индийских традиций, то Яма, безусловно, пласт древнейшей арийской традиции.

В Ригведе Яму никогда открыто не называют богом, то есть дэвой или асурой, но он ставится в ряд богов. В знаменитом фрагменте РВ 1:164,46, который, как я уже говорил, свидетельствует о понимании единства Бога в Древней Индии, есть такие слова:

«Индрой, Митрой, Варуной, Агни называют…
Что есть одно, вдохновенные называют многими способами –
Агни, Ямой, Матаришваном называют».

Матаришван, растущий во чреве матери – это обычно эпитет Агни, как я уже объяснял на прошлой лекции. И вы видите, что здесь среди имен великих богов – Индры, Митры, Варуны, Агни, - присутствует и имя Ямы. То есть он один из великих, но его не называют богом. Яма, не будучи богом, поименован в ряду высших божеств. Когда рядом упоминаются Яма и Варуна как личности, к которым идёт умерший, то Варуна подчёркнуто назван богом, а Яма - нет.

Вот это известное место из 14-го (заупокойного) гимна 10 мандалы Ригведы. Это - обращение к умершему:

«Ступай, ступай прежними путями,
Куда прошли наши древние отцы!
Обоих царей, радующихся поминальной жертве,
Яму и Варуну-бога ты должен будешь увидеть» (РВ 10:14,7).

То есть ты увидишь двоих, но один из них бог, а другой - нет.

Яма, безусловно, не бог, а смертный (мартья).

В 18 книге Атхарваведы говорится:

«Кто умер первым из смертных,
Кто отправился первым в этот мир,
Сына Вивасвата, собирателя людей,
Яму-царя, почтим возлиянием!» (АВ 18:3,13).

Яма - сын Вивасвата (Сияющего), то есть Солнца, Творца. Но он умер, стал первым из смертных и первым отправился в «этот» мир, то есть в мир Инобытия.

В 14 гимне 10 мандалы Ригведы об этом свойстве Ямы сказано ещё шире, и он именуется тут царём, но не богом:

«Тот, кто удалился по великим отлогим склонам (правато … ану),
Разглядел путь для многих,
Сына Вивасвата (т.е. сына солнца – ср. егип. Са Ра), собирателя людей,
Яму-царя почти жертвой!» (РВ 10:14,1).

Вивасват - Отец Ашвинов, божественных братьев-близнецов, имеющих коней, и Отец Ямы. Ашвины - божества, бессмертные, а Яма смертен.

В 28 гимне 6-ой книги Атхарваведы говорится примерно то же самое:

«Кто первым достиг отлогого склона,
Обнаруживая путь для многих,
Кто правит этими двуногими,
Кто четвероногими,
Этому Яме – смерти (Мритью) да будет поклонение!» (АВ 6:28,3).

То есть Яма и Смерть здесь уже уравниваются. Яма первым познал смерть, до него смерти не было, поэтому он - смерть.

Но продолжим чтение фрагмента 14 гимна 10 мандалы Ригведы:

«Яма первым нашел для нас выход –
Это пастбище назад не отобрать.
Куда прошли наши древние отцы,
Туда (все) рожденные (последуют) по своим путям.
Матали (имя древнего поэта) с Кавьями (т.е. поэтами), Яма с Ангирасами (древние певцы),
Брихаспати (Владыка молитвы), возвеличенный песнопевцами,
Кого возвеличили боги, и кто – богов:
Одни радуются возгласу - Свага! (возглас богам - на благо!), другие – «Свадха!» (возглас предкам – в удовольствие!).
Поэтому Яма, садись на эту солому
В единении с Ангирасами, отцами!
Да привезут тебя молитвы, произнесенные поэтами!
Этой жертве радуйся, о царь! (царь, но не бог!)
Приди с Ангирасами, достойными жертвы!
О, Яма, радуйся здесь с Вайрупами (тоже древние поэты, потомки Вирупы).
Я призываю Вивасвата, кто отец тебе,
Когда ты сел на солому при этом жертвоприношении». (РВ 10:14,2-5).

Как вы видите, в этом гимне Ригведы призывается Яма и множество других людей, в основном поэтов, которые слагают гимны, и которые, будучи людьми, ушли в божественный мир. Но первый из них - Яма. Он первым вступил на путь смерти.

Мы должны понять, что Яма, в отличие от библейского Адама, познавшего смерть из-за своего греха, первым познал смерть не потому, что он согрешил. Он пошёл не в страшный земляной дом (нарака-локу), а в божественный мир. Что это за мир – об этом мы скоро будем говорить. В этом смысле он сближается с египетским образом Осириса, который тоже умер, но Осирис - бог, а Яма - нет.

2. Небо Ямы

Сейчас мы увидим целый ряд интереснейших и важнейших отличий, которые исследователи часто даже не замечают. Яма - тот, кто принимает умерших, и тот, кто сам является первым из них. Его отец - Вивасват, а мать - Саранью, как говорится в 17 гимне 10 мандалы Ригведы (РВ 10:17, 1-2), посвящённом браку Вивасвата и Саранью. Оба они - бессмертные. Саранью, то есть Убегающая, это дочь Тваштара, Творца, а «убегающая» она потому, что она потом убежала от Вивасвата, и ему создали другую девушку, жену, аналогичную Саранью, но смертную. Это особый разговор, об этом позже.

Саранью родила Вивасвату Яму, Ашвинов и Ману. В другом месте Ригведы, в 10 гимне 10 мандалы, который мы будем читать в конце лекции, родителями Ямы названы Гандхарва (благоуханный) и Апсара (водяная женщина). Обычно учёные говорят, что это другая версия мифа, но ничего подобного! Благоуханный (в единственном числе) – это эпитет одного из богов, часто - Агни. А Апсара (в единственном числе) - это тоже божественное существо. То есть Гандхарва и Апсара – это те же самые Вивасват и Саранью.

Но, в любом случае, нам не так важны эти личности. Нам важно, что это божественные сущности - солнечные, пронизанные светом. Они родили Яму вместе с другими божественными существами. Уже позднее, в Атхарваведе, гандхарвов и апсар станет много, они станут действительно некими полубогами, божественными музыкантами, водяными нимфами. И надо сказать, что эти существа вступают в брак друг с другом, и много прекрасных мужчин и женщин рождены от браков гандхарвов и апсар (но уже во множественном числе).

И, в частности, до сих пор в Индии есть категория браков по чину гандхарвов. Это когда молодой человек и девушка, как у нас сейчас принято, сами решают жить вместе, и вступают в брак, только договорившись друг с другом, игнорируя и благословение, и волю родителей. Подобный брак считается не самым плохим, но и не самым хорошим в современной Индии. Самым хорошим считается брак Брахмы, когда о браке договариваются родители, а жених узнает, кто его невеста, за два дня до брачной церемонии.

В ведах Гандхарва - это божественное существо, и часто Гандхарвой в Ригведе именуется Сома. И брак Гандхарвы и юной Апсары, который описан в 123 гимне 10 мандалы Ригведы, это, как говорят традиционные комментаторы, соединение сока растения Сомы с водой или молоком для получения напитка бессмертия. И в 123 гимне 10 мандалы упоминается «излюбленное место Ямы», третье (высшее) небо, куда ведет выпитая в священнодействии сома (РВ 10:123,6). То есть Сома ведёт на небо Ямы и небо Ямы - это высшее Небо, это то божественное высшее бытие, которое предназначено человеку.

Все это совсем противоположно библейской версии, но не вовсе противоположно, скажем, египетским представлениям, хотя и сильно отличается от них. И обратим внимание, что из трёх небес, известных ведам, два принадлежат Савитару-побудителю, и одно, высшее, - Яме. Савитар как бы побуждает к бытию, отсюда и слово «побудитель». А Яма - это осуществленное бытие, и поэтому его высшее небо.

В 35 гимне 1 мандалы мы читаем:

«Три неба. Два – лоно Савитара.
Одно – с мужами победителями – в мире Ямы.
Все бессмертное покоится на нём (Савитаре) как колесо на чеке.
Кто это постиг – пусть здесь провозгласит!» (РВ 1:35,6).

Савитар побуждает, подаёт жизнь, это имя Бога-Подателя жизни, а Яма - осуществление этой жизни. Поэтому всё бессмертное покоится на Савитаре, как колесо на чеке, но идёт в высший мир, в мир Ямы, и там с мужами-победителями пирует Яма.

Победителями чего? Мы можем себе представить, что когда-то в начале, как и в нордической религии, это были реальные воины-победители, но уже в ведический период победа понимается не только как военная победа, а как победа правды, утверждение риты. И об этом мы ещё поговорим.

В Атхарваведе 6:93,1 говорится о Яме: «Яма, смерть, убийца зла, разрушитель». Посмотрите, не негативные коннотации, а позитивные. Он - смерть, потому что он сам умер, но он убийца зла и разрушитель неправды и зла. Таким образом, его смерть - это благая смерть.

Тайну рождения Ямы отчасти раскрывает 72 гимн 10 мандалы Ригведы. Здесь употребляется слово «Мартанда» - то, что происходит из мертвого яйца. То есть то, что рождается мёртвым или обречённым на смерть. Мы должны понимать, что веды – как и нордические гимны, как «Старшая Эдда», это - зашифрованные тексты. Поэтому образы ведических гимнов не всегда прозрачны и ясны. Итак, я прочитаю окончание 72 гимна 10 мандалы:

«Восемь сыновей у Адити,
Которые рождены из ее тела.
(Адити, как вы помните, это Беспредельное. Выйти из тела Адити - это значит приобрести беспредельность, безмерность, бессмертие.)
С семерыми она присоединилась к богам,
Мартанду отбросила прочь.
С семерыми сыновьями Адити
Присоединилась к первому поколению.
К потомству, как и к смерти,
Она снова привела Мартанду» (РВ 10:72, 8-9).

Авторство этого гимна приписывается Брихаспати - Владыке молитвы. Мартанда – это, безусловно, Яма, то есть первый из умерших. Адити его привела к смерти, поэтому он - мёртвое яйцо. То есть в ней, если угодно, семь зародышей - к бессмертию, один - к смерти.

И слово «мартанда» очень хорошо известно в зороастризме. Там есть такое существо, очень важное, породитель арийских народов, Gayō Marətan в авестийском, Gayōmart, Kayōmart – в пехлевийском варианте. В переводе это – смертная жизнь, то есть Мартанда.

«Мы чтим фраваши Гайа Мартана праведного, который первым услышал думы и заповеди Ахура-Мазды, и из которого [Ахура-Мазда] произвёл семью арийских народов» (Яшт XIII 87).

Гайомарт - родоначальник ариев, не всех людей вообще, а именно ариев, то есть тех, кто знают арийские цели и методы жизни. Мы поэтому можем сказать, что идея Мартанды (=Гайомарта) - это общий индоиранский пласт. То есть это уже было у ариев в то время, когда они находились, видимо, в Маверенахре, в Средней Азии, и ещё не разделились на ушедших в Иран и в Индию. А, возможно, это и еще более ранний общеарийский пласт.

То есть Яма - это общеарийский родоначальник. При этом надо помнить, что любому человеку не хочется умирать, хочется пожить. Поэтому слова «отправиться по пути Ямы», с одной стороны, положительны, потому что это путь к благой смерти и бессмертию, но, одновременно, это и путь к смерти как таковой. И поэтому в некоторых ведических текстах мы читаем, что не надо спешить уходить путём Ямы.

В 38 гимне 1 мандалы Ригведы говорится:

«Да не будет певец наш нежеланным,
Как дикий зверь на пастбище!
Да не отправится он по пути Ямы!» (РВ 1:38,5).

Мритью – смерть – посланец Ямы. «Антака» - кладущий конец, завершающий – эпитет самого Ямы.

В 97 гимне 10 мандалы есть такое выражение, соединяющее Варуну и Яму: «Петли Варуны, колодки (падбиши) Ямы» (РВ 10:97,15). То есть то, что ловит человека, приводит его к смерти.

3. Яма и тайна Человека

Но здесь мы с вами как бы открываем новую страницу, до этого нам не известную в истории религии. В 8 гимне 11 книги Атхарваведы мы читаем слова, которые мы уже отчасти вспоминали, когда говорили о 90 гимне 10 мандалы Ригведы, так называемой Пуруша-сукте. Помните, когда из жертвоприношения Человека создан мир.

«Тот, кто знает человека, считает: «Это Брахман». Ведь все божества сидят в нём, как коровы в хлеву» (АВ 11:8,32).

Конечно, это можно понять и в том смысле, что в любом человеке, если, тем более, он праведный, пребывает Бог и все божества. Но Джайминия Упанишада Брахмана утверждает большее: «Человек это Праджапати (владыка созданий)» (2:56).

«Человек это Год» - утверждает Шатапатха-брахмана и рассказывает историю творения, в которой, как ни странно, во главе стоит Человек или риши (провидцы, учителя). И здесь употребляется понятие Саптариши – Семь провидцев, известные из вед и из всего позднейшего эпоса.

Я позволю себе прочесть этот фрагмент из Шатапатха-брахманы. Он довольно большой, но очень важный. Это начало 6 книги Шатапатха-брахманы (VI,1,1):

«Поистине не-сущим было вначале [все] это. Поэтому и спрашивают: «Чем было это не-сущее?» Это не-сущее было вначале риши (то есть было провидцами). Поэтому и спрашивают: «Кем были эти провидцы?» Поистине провидцы — это праны (праны – это и дыхание, и дух, и жизнь в Индии. Как у нас - Дух Животворящий. То есть «Поистине, провидцы - это Дух жизни», - можно так перевести.). Так как они до этого, желая этого, были изранены усилиями и тапасом (подвижничеством), они — подвижники (игра слов: на санскрите риш – рвать, ранить; ришта – поврежденный, израненный).

Дыхание в середине поистине есть Индра. Он воспламеняет эти дыхания (праны) в середине силою. Так как он воспламеняет, он — Индха (Воспламеняющий). Поистине он Индха. Его называют Индрой тайно, ибо боги любят неявное. Они (праны), воспламенившись, создали из себя семерых разных пуруш (людей)».

Запомним эти слова: «ибо боги любят неявное». Это ключ к пониманию того, почему вообще многие религиозные тексты во всём мире двусмысленны, неявны, труднопонимаемы, так что мы можем назвать их апофатическим (отрицательным), таинственным, мистическим богословием.

«Они сказали: "Поистине не сможем мы, будучи такими, размножаться. Мы сделаем из этих семерых людей одного единственного человека". Они сделали из этих семерых людей одного единственного человека. В то, что выше пупа, превратили они двоих, в то, что ниже пупа, – двоих, одного человека [превратили они] в один бок, одного – в другой, один был опорой.

В начале Праджапати был полным единством, непроявленным. Но желание побудило его к умножению и воспроизведению себя. Он подвижничеством (тапасом) разогрел себя и сотворил разбрасыванием (висридж) (= эманацией) Брахмана.

Этот Человек, Праджапати, пожелал: «Я хочу стать больше, я хочу размножиться». Он прилагал усилия, предавался тапасу. Приложив усилия, предавшись тапасу, он первым создал Брахмана.

То есть этот Человек, созданный провидцами из семи, создает Брахмана!

Поэтому говорят: "Брахман – опора вселенной". Поэтому тот, кто повторяет [эти] слова, обретает опору. Ибо опора есть то, что есть Брахман. Имея опорой Брахмана, он предается тапасу. Он (то есть любой подвижник, Брахман или Праджапати) создал воды. Из речи, которая есть вселенная, была создана его речь. Она достигла всего этого. Так как она достигла, она – вода. Так как она покрыла, она – вода (там идет игра слов).

Он (Праджапати) пожелал: "Я хочу родиться из этих вод!" …

Таким образом творится всё, вплоть до земли и неба.

Поистине эта земля стала опорой. Поэтому она стала бхуми (возникшей). Он (Праджапати) распростер ее. Она стала притхиви (распростертой). Полагая, что она цельная, совершенная, она стала петь. Так как она пела, она – гаятри (песнопение). Поистине говорят: "Огонь на ее спине, он полагал, что он цельный, совершенный, он пел. Поэтому он Агни гаятри" (Огонь песнопения).

Вы видите, что здесь есть такая идея: какие-то таинственные риши (мудрецы) своим подвижничеством создали Человека. Этот Человек создал Брахмана. То есть не Бог создаёт человека из куска глины, а человек создаёт богов! А потом он уже в виде Праджапати, Владыки существ, создаёт мир и небо, землю, и всё прочее.

То есть в начале творения - Человек, точнее - духовный Человек, поскольку ещё нет ни неба, ни земли, и человек – это еще не материальный субъект. Веды видят человека не плотским существом, а великим духовным существом, которое рождается в этот мир, оплотняясь. Вот это очень важно нам понять. Это принципиально другое, сравнительно с библейским, видение человека. И неслучайно, кстати говоря, в Египте, нет рассказа о творении человека. Эта тайна убрана, её вообще нет. Нет первой пары, нет Адама и Евы, нет семи пар людей, о которых говорит шумерская традиция.

Я читал перевод Шатапатха-брахманы В.В. Шеворошкина (Древнеиндийская философия (начальный период). М.: Издательство социально-экономической литературы, 1963. С. 53-55), но лучше пользоваться переводами Владимира Николаевича Романова, нашего замечательного специалиста, переводчика, к сожалению, безвременно умершего в 2013 году. Он перевёл первую, десятую и одиннадцатую книги Шатапатха-брахманы (Шатапатха-брахмана: книга I; книга X (фрагмент). Перевод: В.Н. Романов. М.: Изд. Восточной литературы РАН, 2009; В.Н. Романов. Шатапатха-брахмана»: книга X: тайная. М.: Восточная литература, 2010).

Итак, цель умершего - попасть в мир Ямы. Об этом прямо говорится в 113 гимне 9 мандалы Ригведы, которую я вам уже читал на предыдущей лекции, когда говорил о Соме:

«Где царь – сын Сверкающего (Вивасвата),
Где замкнутое пространство неба (дивах авародхарам),
Где те юные воды (апсары), -
Там сделай меня бессмертным!» (РВ 9:113,8).

Не совсем понятно, но мы видим здесь предельное пространство неба, дальше уже нет ничего - высшее небо. То есть сделай меня бессмертным в высшем мире, в самом высоком, которое выше небес Савитара.

В 135 гимне 10 мандалы Ригведы описывается этот прекрасный мир Ямы:

«Под деревом с прекрасными листьями,
Где пьет с богами Яма,
Там наш отец, глава рода,
Озирается в поисках древних…
Это обитель Ямы,
Которая называется жилищем богов» (РВ 10:135,1;7).

Яма здесь не только царь, но и отец. Он - отец всех праведников. И это жилище богов, потому что умершие, приходя в обитель Ямы, становятся богами.

В 14 гимне 10 мандалы Ригведы – знаменитом погребальном гимне, к мёртвым обращаются с призывом:

«Соединись с отцами, с Ямой,
С жертвами и деяньями (иштапуртена) на высшем небе (Сварга)!
Оставив греховное, снова возвращайся домой (пунар астам эхи)!
Соединись с телом, полным жизненной силы!» (РВ 10:14,8).

Это очень интересное выражение. Что это? Иногда индуисты говорят, что это самое раннее свидетельство сансары - то есть соединись с телом, полным жизненной силы, вернись на землю. Но, скорее всего, это иное. Скорее всего, это новая плоть, которая дастся тебе на этом высшем небе, в Сварге. Луи Рену предполагает, что здесь допущена нарочитая двусмысленность (L. Renou (trad.). Hymnes spéculatifs du Véda. Paris: Gallimard, 1956 - P.238).

Сварга - это Небо. После исследования Льва Самуиловича Клейна, питерского учёного, остается мало сомнений, что это слово - однокоренное со славянским именем бога Сварога (Л.С. Клейн. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. СПб.: Евразия, 2004. С. 239-240). В англо-саксонском языке sweorc - это облако, туман, а в верхненемецком gi-swerc - грозовые тучи. Так что это образ неба во всех индоевропейских культурах, в том числе, и в славянской, но для индоариев это Небо - Яма. Вот туда надо попасть. Но как туда попасть? Вот это-то и есть самое главное.

4. Яма – творец жертвоприношения

В 51 гимне 10 мандалы Ригведы говорится, что Яма нашёл Агни, огонь:

«Мы искали тебя во многих местах, о Джатаведас (то есть знаток рождений),
Когда ты вошел, о Агни, в воды, в растения.
Яма заметил тебя такого, о ярко светящий (= Вивасват)…» (РВ 10:51, 3).

Яма нашёл огонь. Но какой он нашёл огонь? Он нашёл огонь не для того, чтобы жарить яичницу и не для того, чтобы ковать железо. Он нашёл огонь, чтобы совершать жертву, и не просто жертву, а чтобы принести в жертву самого себя. И здесь мы, конечно, вспоминаем 90 гимн 10 мандалы, где Человек, приносит себя в жертву. Яма и Человек из 90 гимна оказываются одним и тем же существом, или же Яма повторяет действия Человека из 90 гимна 10 мандалы. Но, скорее всего, это один и тот же Человек, потому что Яма первым избрал смерть, и, соответственно, Человек из 90 гимна тоже избрал смерть. А этот Человек - Пуруша, творит бытие, а сам он - прежде бытия. Значит, Пуруша и Яма – это одна и та же сущность.

И вот что мы читаем в очень важном 13 гимне 10 мандалы:

«Ради богов (девебхаях) воистину выбрал смерть –
Ради потомства (праджа) не выбрал, воистину, бессмертия.
Риши Брихаспати сделали жертвой.
Яма покинул свое милое тело (priyāṁ yamas tanvaṁ prarirecīt)» (РВ 10:13,4).

«Яма покинул своё милое тело». Вокруг интерпретации этого стиха идут споры. Но я следую традиции учителя Рамчандры Нараяна Дандекара Германа Гюнтерта. Риши Брихаспати - это Яма. Вот его сделали жертвой, и он сам пошёл на эту жертву. Он был и жертвователем, и жертвой. Это аналог 90 гимна.

В 83 гимне 1 мандалы есть такие удивительные слова: «Мы чтим бессмертное рождение Ямы» (РВ 1:83,5,4).

То есть Яма был рождён как бессмертный, но он стал смертным по своей воле, принеся себя в жертву. И он стал смертным, принеся себя в жертву ради богов. Каких богов? Которыми станут люди. Он не выбрал бессмертие ради потомков (праджа). Почему? Не потому, что он просто не хотел, чтобы от него рождались какие-то ещё люди, а потому, что он открыл потомкам через свою смерть путь в бессмертие. То есть он не выбрал бессмертие для себя, ради того, чтобы потомки обретали бессмертие.

В 10 гимне 10 мандалы, очень важном, который потом мы будем читать целиком, Яма назван единственным смертным (РВ 10:10,3). То есть он - единственным смертный, который открыл путь бессмертия. И интересно, что аналогичный образ - это образ Творца всяческих, Вишвакармана. Вишвакарман,– это тоже, на самом деле, Человек, Яма:

«О Вишвакарман, сам принеси в жертву (Свое) тело, укрепляя (его)» (РВ 10:81,5).

Несколько двусмысленная фраза, но она абсолютно ясно звучит в 90 гимне 10 мандалы, который я вам уже читал, и который вы можете опять прочесть, чтобы вспомнить, что первоначальный Человек приносит в жертву своё тело, себя, уходит из своего милого тела, укрепляя его. Так он создаёт мироздание и открывает путь к бессмертию.

Р.Н. Дандекар пишет, что 90 гимн 10 мандалы можно назвать «всего лишь более детализированным и усложненным жреческим вариантом» 13-го гимна 10 мандалы (Ведийский Яма, с. 93). И там, и тут важно, что Человек приносит себя в жертву, и из этой жертвы творится мир.

Вы помните, что 90 гимн начинается словами: «в начале рожденный человек» (agratah jata purusa). Однако этот человек отказался от бессмертия и стал мартья (смертным) ради создания мира. Если бы он не отказался от бессмертия, он бы не создал мир. Поэтому он назван властвующим над бессмертием (amrtatvasya isana). Он может отказаться от него, тот, кто владеет бессмертием, может отказаться от него, поэтому он властвует над бессмертием. Смерть - не наказание, а путь обретения бессмертия. Тот же Р.Н. Дандекар пишет в своей статье: «Яма наделен в ведах настолько человеческими чертами, что трудно поверить, будто здесь имеет место обычный антропоморфизм» (Ведийский Яма, с. 89).

Об этих человеческих чертах мы ещё поговорим, но это правильно. Это не уподобление бога человеку, а специально усиленное, многократно повторённое слово «человек». В начале мироздания - человек.

Яма нашёл жертвенный огонь, и сам себя принёс в жертву на этом огне, тем самым, создав человечество. «В действительности, замечает Р.Н. Дандекар, - Яма в ведийской мифологии обладает особой, богочеловеческой природой» (Ведийский Яма, с. 91). Запомним эти слова.

Первое поколение после Ямы – это Ангирасы – певцы и мудрецы. Ангирас (в единственном числе) - один из семи мудрецов. Ангирасы во множественном числе - это первое поколение после Ямы.

А теперь, как я вам и обещал, обратимся к Имиру - то есть к эддическому аналогу Ямы, о котором говорится как о Творце всяческих. Конечно, это не человек.

«В начале времен, когда жил Имир, не было в мире ни песка, ни моря, ни волн холодных, земли еще не было, ни небосвода, бездна зияла, трава не росла» (Старшая Эдда. Прорицание вёльвы, ст.3.).

«Имира плоть стала землей, кровь его – морем, кости – горами, череп стал небом, а волосы – лесом. Из ресниц его Мидгард людям был создан богами благими (то есть область эддического рая); из мозга его созданы были темные тучи» (Старшая Эдда. Речи Гримнира, ст.40-41).

Мы должны помнить, что это перевод из древнеисландской рукописи второй половины ХIII века, а сами тексты, как считает большинство учёных, относятся примерно к Х веку. Это время, когда в Германии, откуда, собственно, произошла Эдда, уже сталкивались христианские и дохристианские представления. Мы не можем сказать, что это текст такой же древний, как веды, и для нас вопрос, что это такое. Первоначальное ли это, доведическое представление о некоем великане, но не человеке, из которого создан мир, а потом уже произошло ведическое или же общее индоиранское открытие, что это – Человек, или же в Эдде мы встречаемся с уже вторичной деградацией древнего ведического представления, донесенного ведами.

Последнее весьма вероятно. Ведь очень трудно представить себе Человека в начале времён. Даже и вы, дорогие друзья, сейчас удивляетесь, как это возможно. Это настолько непривычно! И поэтому древние германцы, уйдя опять в самое примитивное язычество и шаманизм, упростили эту модель. И человек из неё исчез. А когда человек сам из себя творит мир, и когда мы понимаем, что, в конечном счёте, мы, люди, и этот мир - это одно и то же, и мы создали его, это накладывает на человека совершенно другие обязательства, совершенно другое мировидение, чем тогда, когда человек - просто одно из творений, да ещё и довольно поганое. Так что мы не знаем этого, дорогие друзья. Но важно, что предание «Старшей Эдды», 90 гимн 10 мандалы Ригведы и учение о Яме имеют нечто общее, но что, от чего и когда это возникло - сказать трудно.

Однако, скажу от себя. Мне кажется, что «Старшая Эдда» - это всё же деградация первоначального знания, а не его сохранение. Да и хранить первоначальные знания в течение нескольких тысячелетий в шаманской среде было практически невозможно. Деградировал народ, деградировала культура, деградировала варновая система, если она была, а она, видимо, была, потому что какие-то её аспекты есть и у осетин, и у кельтов. Всё это деградировало до крайности, и понятно, что деградировало и это величайшее знание о человеке как о творце мира через самопожертвование.

Интересно, что какие-то отблески этого представления есть и в Китае. Это история о Пань-гу. Подробней об этом вы можете прочесть в книге В.В. Евсюкова «Мифология китайского неолита» (Новосибирск, 1988). Там подробно разбираются мифы о Пань-гу.

Апологетом представления об изначальности Ямы был Герман Гюнтерт, учитель Р.Н. Дандекара, который умер в 1948 году. Он предполагал, что это специфика, отличающая индоиранскую и арийскую религиозность. Да, он отдавал дань и каким-то расистским представлениям, свойственным нацистам и вообще Германии первой половины ХХ века (он родился в 1886 году). Но, тем не менее, он, как учёный, выделял эту специфику индоевропейского религиозного сознания.

Этой же идеей был увлечен американский учёный начала XX века Альберт Жозеф Карнуа (Albert J. Carnoy), профессор университета Пенсильвании и крупнейший специалист по зороастризму. В своей статье «Iranian Views of Origins in Connection with Similar Babylonian beliefs» он писал: «Широко распространенная мысль, что человек это бог, ставший смертным. Первый человек - это первый бог, который умер. Это случай Индийского Ямы, царя питаров – отцов» (Journal of American Oriental Society. - vol.36, 1916. - P. 316). И это, как он считает, довольно распространённая в индоевропейском мире мысль. Он видит сходство и c вавилонскими воззрениями. Возможно, это так, но для индоевропейского региона это просто норма. Принеся себя в жертву и создав мир, Яма встал вровень с богами, вровень с дэвами и асурами. В Тайттирии Самхите говорится: «Яма стал таким, как мы» (1.5.12). Это говорят боги. Помните странные и неоднозначно понимаемые слова из начала книги Бытия – «И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» [Быт.3:22]. Не о том же самом в них речь, но только не под углом зрения изначальной предбытийной жертвы и жизни, а через призму первородного греха?

И здесь надо вспомнить определение, данное бельгийским католическим миссионером в Индии и индологом Жоржем Дандоем, который пытался противопоставить индийское понимание европейскому. Он пишет: «Raison d'être западной философии – объяснить и рационализировать природу, а Бог, в конечном счете, был введен в качестве замкового камня философского здания - в качестве Первопричины и Перводвижителя. С другой стороны, восточная философия началась с принципа трансцендентного бытия и затем пыталась объяснить мiр или существование относительных и обусловленных существ в свете Абсолюта. Мы говорим – пусть погибнет всё остальное, но реальность мiра должна остаться. Ведантист говорит: пусть погибнет всё остальное, но высшее – Парабрахма – должно остаться тем, чем оно является – вечной, самосущей, несвязанной полнотой Бытия» (G. Dandoy. An Essay on the Doctrine of the Unreality of the World in the Advaita. Calcutta, 1919. – P. 3).

Однако важно отметить, что это - позднейшая рационализация. Да, в системе Адвайта Веданты думали так, но в ведической Индии думали совершенно иначе. И они предлагали третий вариант. Не мир, который ценен, а Бог как его Создатель; и не мир как иллюзия, а Бог как единственная реальность, - а человек как создатель мира через жертвоприношение, вставший через свою смерть вровень с богами, добровольно отказавшись от своей божественности ради творения мира. Это абсолютно другое видение.

5. Тема близнечества в ведах

То, что ради творения мира первый Человек отдаёт «своё милое тело» в самопожертвовании - это потрясающее арийское индоевропейское открытие или, если угодно - видение. И отсюда, кстати, образ мужского и женского единства, категория близнеца, о которой мы с вами говорили в начале лекции. Возможно, это близнечество с богами, то есть, что человек - близнец богов. Но обычно учёные считают иначе. Р.Н. Дандекар и Г. Гюнтер, говорят, что это единство мужского и женского начал, потому что первоначальный Человек имеет в себе всё, он имеет весь мир, а, значит, и основополагающую дихотомию мира - разделение на мужское и женское, из чего, собственно, и происходит рождение всего.

И если, как вы помните, в Библии Бог создаёт женщину из мужчины (Быт. 2:21-22), то в 90-м гимне 10 мандалы Ригведы Человек из себя создаёт Вирадж, женскую форму. Вирадж – сияющая, распространяющая сияние. «От него Вирадж родилась. От Вираджи – человек». Понимаете, какой удивительный образ! Мужчина создаёт женщину, женщина создаёт людей, мужчин и женщин. Вот это представление о двуполости первого человека довольно широко распространено, оно есть и в Греции (Фанес у орфиков – двуполое первосущество), и в позднем зороастризме (Зурван).

В Брихадараньяка упанишаде (это, я напомню, последняя, 14-ая, часть Шатапатха-брахманы) говорится:

«Поистине он (Атман) не знал радости. Поэтому тот, кто одинок, не знает радости. Он захотел второго. Он стал таким, как женщина и мужчина, соединенные в объятиях. Он разделил себя на две части. Тогда произошли супруг и супруга. «Поэтому мы подобны половинкам одного куска», - так сказал Яджнавалкья (Яджнавалкья традиционно считается автором Шатапатха-брахманы). Поэтому пространство это заполнено женщиной (Вирадж – А.З.). Он сочетался с нею. Тогда родились люди» (Бр.Уп.1:4,3-6).

Потом рассказывается, как женщина меняла формы. Она говорит: «Как так? Я – его сестра, а он со мной обходится, как с женой?». И она решает от него спрятаться. Она превращается в лошадь, а Атман (а Атман – это одновременно Яма) превращается в коня, и тогда рождаются кони. Она превращается в корову, а он в быка, и так рождаются, естественно, коровы и быки. И так она, убегая от него, превращается во всё, и так появляется всё, вплоть до муравьев. Это замечательно – все создано, вплоть до самых маленьких существ. И какой из этого вывод? Что все в мире человечно, и все в мире божественно. И между муравьём, человеком, и богом нет принципиальной разницы. Вот эта особенность ведического понимания, а, возможно, и общего арийского понимания, которая не характерна для семитических религий.

Также в Катхака Самхите говорится: «Праджапати (владыка созданий, прародитель), не найдя себе пары стал двуполым» (13:7). Он стал и мужчиной, и женщиной. И надо сказать, что этот образ двойственности есть и в ведах - это Яма и Ями, его сестра, и у персов - Йима и Йимак (Йимак - сестра и жена, отсюда традиция в древней Персии царского брака на сестрах), Мартйя и Мартйнаг (смертный и смертная). А у спящего Имира из «Старшей Эдды» из подмышек вышли девочка и мальчик, которые и породили человечество. Мы видим, что Имир - это и поздний образ, и сохранённое воспоминание о древнем миропонимании.

6. Творение как акт самопожертвования Бога и Человека

В то же время в 90-м гимне 10 мандалы Ригведы, как вы помните, говорится о том, что первоначальный Человек - тысячеглав, тысячеглаз, то есть он - это всё человечество. Актуальное или потенциальное - мы не знаем. Он станет тысячеглавым и уже тысячеглавый? Видимо, уже. То есть речь идёт о том, что в некоем нематериальном смысле мир ещё не создан, а человечество уже было. И в этом смысле мы, конечно, всегда можем вспомнить египетский образ того, что человек был рожден до создания мира, до неба и земли, но рожден Богом. А здесь он сам создаёт богов.

В Брихадараньяка упанишаде прямо говорится: «Вначале всё это было лишь Атманом в виде человека» (Бр.Уп. 1:4,1).

Атман в виде Человека рождает все существа - помните, сначала Он создал себе супругу, Вирадж, а потом через нее рождает все существа. Это подчеркивается. То есть Атман, Абсолютный Дух, имеет вид Человека. Это арийское представление, казалось бы, полностью отличное от семитического, где Бог первичен, а человек строго вторичен.

Но уже Осирис, как я говорил, это бог, познавший смерть и воскресение и ставший царём блаженных, прошедших смерть. Он – Хентиаментиу, Первый из западных, то есть первый из умерших, как и Яма. Осирис - бог и один из Девятерицы богов. И, в то же время, Осирис, хотя и бог, мог быть убит, «повержен в Недете». Его смерть, убийство его Сетом, это, если угодно, парадигмальная формула египетской религии, из которой происходит и Гор как спаситель своего отца и тот, кто наказал Сета, отомстив за отца. Но в арийском сознании смерть – не результат трагедии, как при убийстве Осириса, а результат самопожертвования ради создания мира.

И мы здесь должны вспомнить стихиры христианской Страстной седмицы: «Грядет Господь на вольную страсть (на вольные страдания), нашего ради спасения, Христос истинный Бог наш». Эти слова христианского песнопения коррелируют с самым таинственным образом, который появляется у евангелиста Иоанна и в Евангелии, и в Откровении. Мы помним, как начинается Евангелие от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его…» (Ин. 1:1-5). Это очень красивые слова, но мы не всегда до конца отдаём себе отчёт в том, что они значат. Что Свет – это жизнь, это понятно. Это сияние, которое было с самого начала у Бога, это Слово Божье, и оно было с Богом, и через Него всё было создано. Когда ведические арии настойчиво говорят, что через гимн, через песнопение – то есть через слово, создан мир, это ведь что-то похожее.

И мы читаем дальше первую главу Евангелия от Иоанна: «Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, … и Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин. 1:9-10, 14). Иоанн видел славу Божию, он был любимым учеником Христа. И он утверждает, что Слово, которое было у Бога, стало плотью.

А в Откровении 13:8 говорится об Агнце, «закланном от создания мира». В Откровении Христос несколько раз именуется Агнцем (например, Откр. 5:6). «Закланный от создания мира» - здесь употребляется слово «космос». Мир как космос. «От создания» - здесь стоит греческое слово катаболэ, которое в новозаветном контексте означает сотворение. А вообще глагол катабалло означает «полагать основание чему-либо, вносить деньги, сбрасывать вниз». Но в Новом Завете оно означает сотворение.

И вот с самого сотворения, вернее - до сотворения, до создания мира Агнец был заклан. Это жертва Того, Кто стал Человеком, Кто стал плотью, Кто обитал с нами, Которого можно было осязать и слушать. Он был заклан при создании мира. Это глубочайшие слова, и, конечно, когда мы вспоминаем, что Пуруша или Яма принёс в жертву самого себя, мы не можем не вспомнить слов Откровения, которые иначе просто непонятны.

То, что совершил Христос в Иерусалиме (или что совершили с Христом в Иерусалиме, когда Его осудили и распяли), когда Он добровольно пошёл на смерть и говорил ученикам, что как же иначе будет спасен и исправлен человек, если Он не умрет, это все уже было до создания мира. И мир создан таким образом потому, что без Него ничего не начало быть, что начало быть, как говорит евангелист Иоанн. То есть евангелист видит эту идею изначальной жертвы Человека Самим Собой. Слово станет плотью и вновь принесёт Себя в жертву, став как бы жертвенным Агнцем (аллюзия пасхального жертвенного агнца). Агнец принесён в жертву и при сотворении мира, и для сотворения мира.

Вот такой образ саможертвоприношения Человека, которого, кстати, нет в Ветхом Завете, неожиданно появляется в Новом Завете, и этот образ соответствует каким-то прозрениям древних ариев, увидевших в Человеке того, кто стоит в начале мира, кто сам себя приносит в жертву, и таким образом творится мир.

Но для чего же все это говорится в ведах? Отнюдь не ради праздного любопытства. Это говорится для того, чтобы обычному человеку, который из плоти и крови, который находится в этом мире, то есть обычному арию, достичь мира Ямы, достичь мира того, кто первым принёс себя в жертву. Как же это сделать?

7. Обретение бессмертия человеком – путь Ямы

В 18 гимне 10 мандалы Ригведы, автором которого по анукрамани является Санкусука из рода Ямы, говорится: «Пусть Яма построит тебе жилье!» (РВ 10:18,13). То есть пусть Яма построит тебе вечную жизнь.

Наш знаменитый индолог, мой учитель Всеволод Сергеевич Семенцов, в своей книге, которая в советское время стыдливо была названа - не им, а редактором - «Проблемы интерпретации брахманической прозы», а сам он хотел назвать ее «Ритуальный брахманизм», пишет: «Идея правильности, закона, пути, таким образом, неразрывно связана с правильным, упорядоченным течением жертвоприношений, которое воспроизводит правильность чередований явлений природы (космического ритуала, согласно воззрениям уже Ригведы) (В.С.Семенцов. Проблемы интерпретации брахманической прозы. М.: Наука, 1981. С. 78)

В чём здесь смысл? Жизнь человека - это саможертвоприношение. Это агнихотра, огненное жертвоприношение. Всё, что делает человек, и потом на этом будет построено все учение Упанишад, это жертвоприношение себя. Человек всю жизнь живёт, принося себя в жертву. И он это делает не ради себя, а ради мира и другого человека. Последняя агнихотра – это кремация. Огонь погребального костра берётся от огня очага жертвенника, который одновременно используется и для приготовления пищи, и для совершения домашних жертвоприношений. И человек повторяет путь приносимых им жертвоприношений. Те возлияния на огонь самыми обыденными вещами, такими как молоко, масло, вода, которые совершал человек в течение своей жизни, были образами того первичного жертвоприношения, которое совершил Человек – Яма, и которое совершает каждый человек в момент смерти.

Уже Шатапатха-брахмана говорит о круговороте агнихотры. Из этого возникает Учение о пяти огнях, Панча Агни, но в то время, когда оно возникает, уже есть представление о сансаре, о круговороте рождений и смертей, а изначальный принцип иной: ты умер раз и навсегда, но, поскольку ты приносил здесь жертвы, ты сам становишься жертвой и переходишь в божественный мир, в мир Ямы.

В ведах, в отличие от более позднего периода, существуют оба вида погребения: и захоронение в землю, и кремация. Во время кремационного ритуала священник говорит: «Ты стал предназначен для жертвы, да узнают отцы, что ты ушел! Собери свое тело по суставам, молитвами я составляю части тела твоего» (АВ 18:4,52).

Вот это восстановление тела, пинда-дана, которое совершается путём жертвоприношения шариков из риса или пшеничной муки - это восстановление тела по ту сторону погребального костра. То есть тело не уничтожается как ненужное, как малозначащее, как только темница или только как какая-то грязь. Тело бесценно, и, проходя через огонь, оно восстанавливается в мире Ямы. Яма не потерял своё «милое тело», он восстановил его, и это тело - весь мир. И каждый человек, умирая, восстанавливает своё тело, тоже становясь всем миром и оставаясь при этом собой.

Теперь наступило время посмотреть на первую часть 18 книги Атхарваведы, представляющую собой последование при кремации тела умершего (АВ 18:4). Мы как бы переносимся в мир ведических ариев.

« Подымитесь к прародительнице, о знатоки всех существ! (так именуют умерших)
Я подымаю вас вместе (на пути), исхоженные отцами.
Увез жертвы отправленный, что увозит жертвы (это огонь).
Соединившись, поместите принесшего жертвы, в мир благих деяний!
Боги, времена года готовят жертву, возлияние,
Жертвенную лепешку, ложки, жертвенную утварь.
С ними иди по путям, исхоженным богами,
По которым идут в мир неба принесшие жертвы.
Взгляни хорошо на путь закона,
По которому идут Ангирасы (= дети Ямы), творцы благих деяний!
Иди на небо теми путями, где Адитьи вкушают мед!
Растворись на третьем небосводе! (то есть на Небе Ямы)
Три шумных орла находятся
На спине верхнего небосвода, на поверхности.
Небесные миры, пропитанные Амритой (= бессмертием),
Пусть дадут жертвователю надоить снедь силы!
Ложка для масла поддерживает небо, разливательная ложка - воздух,
Жертвенный ковш держит землю, опору.
Для меня жирноспинные небесные миры
Пусть дадут надоить жертвователю любое желание!
О жертвенный ковш, подымись на землю, кормящую всех!
В воздух ступай, о разливательная ложка!
О ложка для масла, иди на небо вместе с жертвователем!
С маленькой ложечкой, как с теленком, надои себе
Все стороны света, набухшие, невраждебные! (то есть весь мир предстает как жертва, которая, как пища, дает силы, жизнь, новое тело умершим)
Они проходят через отлогие склоны великие,
По которым шествуют свершители жертв, творцы благих деяний.
Там установили они мир для жертвователя,
Когда приводили в порядок стороны света (и все) существа.

Кстати, отлогие склоны - это постепенный спуск или подъём, если угодно, в Инобытие.

Путь Ангирасов - восточный огонь,
Путь Адитьев - огонь домохозяина,
Путь жертвенных даров - южный огонь.
Приди к величию Агни, разложенного с молитвой,
Имея все части тела, целый, могучий.

Человек идёт в тот мир не каким-нибудь бесплотным духом, а имея все части тела целыми, имея силу с собой! Это полное соответствие египетской Книге Мертвых.

Да сожжет тебя на благо восточный огонь спереди!
На благо да сожжет тебя огонь домохозяина сзади!
Да сожжет южный огонь твое убежище, защиту!
С севера, из середины, из воздуха -
С любой стороны, о Агни, пусть защитит тебя от ужасного!

Ужасное - это злые демоны, которые пытаются украсть умершего. Но Агни защищает умершего, приносимого в жертву на погребальном огне.

Став конями, везущими на спине, увезите вы,
О Агни, с помощью самых благодатных тел
Тех, кто принес жертву в небесный мир,
Где пируют они на совместном пиру с богами!

Языки пламени уподобляются коням, уносящим умершего.

На благо, о Агни, сожги его сзади, на благо - спереди!
На благо - сверху, на благо снизу сожги его!
Один, трояко разложенный, о Джатаведас (Знаток созданий),
Направь его со всех сторон вместе в мир благих деяний!
Да охватят (его) на благо зажженные огни!
Готовя его здесь для Праджапати и для жертвы,
Пусть Джатаведасы не откинут ничего прочь!

Человек должен целиком перейти в тот мир.

Движется жертва, протянувшись, направляя
Принесшего жертву в небесный мир!
Да насладятся огни им, пожертвованным целиком!
Готовя его здесь для Праджапати и для жертвы,
Пусть Джатаведасы не откинут ничего прочь!
Принесший жертву поднялся на сложенный костер,
Готовый лететь в небо со спины небосвода.
Для него, творца благих деяний, сияет в воздухе
Сверкающий небесный путь, исхоженный богами.

Вот каким путём идёт умерший!

Да будет тебе Агни хотаром, Брихаспати - адхварью,
Индра - брахманом справа от тебя!
(Хотар, адхварью, брахман – это жрецы, совершающие жертвоприношение, но они – Агни, Брихаспати, Индра)
Эта принесенная, законченная жертва идет туда,
Где прежний путь пожертвованных» (АВ 18:4, 1-15).

То есть, куда ты жертвовал, туда ты сам теперь идёшь. Дальше во время погребального обряда священник рассыпает над умершим прожаренные зёрна:

«Те зерна, что я рассыпаю для тебя,
Смешанные с сезамом, полные свадхи (удовольствие, сладкий жертвенный напиток для предков), -
да будут они тебе разрастающимися, мощными!
Да одобрит их тебе царь Яма!» (АВ 18:4,26).

Прожаренное зерно здесь не взойдет. Но, пройдя через огонь жертвоприношения, оно взойдёт для того мира.

И в 37-ом стихе этого гимна констатация:

«Этот смертный идет в бессмертие.
Сделайте ему дом по родству!»

То есть по родству с Ямой, который создал этот мир и первым ушел в бессмертие, пройдя через смерть.

Смысл этого ритуала сформулирован в известной формуле (РВ 8:48,3):

«Мы выпили сому, мы стали бессмертными,
Мы пришли к свету, мы нашли богов.
Что может нам сделать теперь недоброжелательность?
И что злоба смертного, о бессмертный (Сома)»?

Вы видите, что Сома - напиток бессмертия, благодаря которому «Мы стали бессмертными, и мы пришли к свету». Сравните евангельские слова о Христе: «В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» (Ин. 1:4). Образ света очень важен, это образ жизни и образ истины. Выпившие сому и пришедшие к свету находят богов, уходят в мир богов.

8. Мистика «черного солнца»

Категория света много раз обыгрывается в ведах. Например, 115 гимн 1 мандалы имеет очень красивое поэтическое начало:

«Взошел яркий лик богов,
Глаз Митры-Варуны-Агни (такое же тройственное наименование, как и в Египте – Ра-Гор-Ахти).
Он заполнил собой небо и землю, воздушное пространство.
Сурья (Солнце) – дыхание жизни движущегося и неподвижного» (РВ 1:115,1).

«Свет, - как говорит Шатапатха брахмана, – это творящая сила» (Jyotir prajanaman). (Шат.Бр. 8:7,2,16-17). «Свет имеет творящую силу», - утверждает Тайттирийя Самхита (7:1,1.1).

Свет - это то, что создаёт и к чему стремится человек.

«Смерть человека, осознающего свое происхождение от небесного (жертвенного) огня (как думали ведийские риши) есть некоторым образом возвращение его к небесному первоисточнику, то есть к солнцу в его невидимой, таинственной форме черного солнца», - пишет В.С. Семенцов (Проблемы интерпретации брахманической прозы, с. 79). Об образе черного солнца, я помню, мы часто говорили с Всеволодом Сергеевичем, и эта тема очень важна.

В том же 115 гимне 1 мандалы говорится:

«Сурья (Солнце) …
бесконечно светла одна его сторона,
Другую, черную, собирают кобылицы» (РВ 1:115,5).

Кобылицы, так же как и воды, - это люди. Что же такое чёрное солнце? То солнце, которое сияет над нашим миром, которое восходит и сияет, - это, естественно, светлое солнце. А черное солнце там, где нет времени, там, куда уходят умершие – это солнце по ту сторону нашего, светлого, солнца. Это солнце, которое уже не светит, потому что сами умершие есть свет.

И снова вспоминается образ Нового, Небесного, Иерусалима из Апокалипсиса Иоанна Богослова: «И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его — Агнец» (Откр. 21:23). Ни солнца, ни луны уже не будет, потому что свет дает людям Сам, принесший Себя в жертву от создания мира, Агнец.

Вот отсюда образ чёрного солнца. И аскеты или, как их называют в Ригведе, «лохматые», именуются детьми Солнца (РВ 10:136). Это те, кто рождены Солнцем и идут к нему. Этот гимн аскетов тоже очень интересный, и я вам его прочту:

Косматые аскеты.

«Косматый огонь, косматый яд.
Косматый несет две половины вселенной.
Косматый (делает, чтоб) мир увидел солнце.
Косматый зовется светилом.
Аскеты, подпоясанные ветром,
Одеваются в коричневые грязные одежды.
Они следует порыву ветра,
Когда боги вошли (в них).
Возбужденные состоянием аскета,
Мы оседлали ветер.
Только тела наши вы,
Смертные, видите перед собою.
(то есть вы видите лишь наши тела, а сами мы – там, в тех мирах)
Он летит по воздуху,
Глядя вниз на все формы.
Аскет каждому богу добрый
Друг, готовый на благое деяние.
Конь Ваты, друг Ваю,
Вот аскет, подстегнутый богами.
Он живет возле двух морей:
Которые восточное и западное.
Странствуя тропой Апсар,
Гандхарвов, диких зверей,
Аскет понимает (их) волю:
Он их милый, самый привлекательный друг.
Ваю для него сбивал (напиток),
Кунаннама выдавливала,
Когда косматый из сосуда с ядом
Пил вместе с Рудрой» (РВ 10:136).

Вот такой таинственный гимн, но он показывает, что ещё здесь, в этом мире, аскеты достигают мира богов. То есть они – люди, и от них не скрыт этот мир. Но аскетизм - это аналогия погребального костра. То, чего обычный человек достигает через погребальный огонь, аскеты достигают своим подвижничеством. По своей воле сжигая себя жаром – тапасом. Но чего же достигают такие подвижники?

9. Ведические погребальные гимны и формы погребального ритуала

Они достигают Сварга локи, мира небесного, мира сияющего райского бытия, Сварга сварога, который описан в 113 гимне 9 мандалы. Они не идут в нарака локу, земляной дом. И интересно, что этого мира достигают необязательно через жертвенный огонь, погребальный костер. Например, 18 гимн 10 мандалы Ригведы, который я вам сейчас прочту, он говорит совершенно наверняка о захоронении умершего в землю.

Этот гимн – иллюстрация другой формы погребального ритуала, и мы находим в нем отголоски древних неолитических, а то и палеолитических погребальных традиций. Причем не надо забывать, что полной кремации в палеолите вообще не было, а частичная кремация была одним из вариантов погребения, потому что частично кремированного человека потом всё равно погребали в землю. И много позднее, даже культура погребальных урн - это погребение останков кремированного человека в землю в специальной урне. То есть либо земля и огонь сочетались при погребении, либо была только земля. В связи с погребальными практиками первоначальна именно мистика земли. Постепенно огонь вытесняет землю. Арии решили воплотить в ритуале то, что они знали из тайны самопожертвования Ямы, - то, что он сам, как первый Человек, себя пожертвовал, и из этого возник мир. Собственно, кремационный костёр - это прямое воспроизведение этого знания. Прежде же было погребение в землю, но символически это было то же самое.

Давайте прочитаем этот погребальный гимн. Это уникальный гимн, который дает нам очень древнее свидетельство ритуалов, сопровождающих последний путь человека:

«Прочь, о Смерть! Ступай другим путем!
Твой собственный (путь) иной, чем исхоженный богами.
Тебе, зрящей и внемлющей, я говорю:
Не поражай ни наших детей, ни мужей!
Когда вы уйдете, стирая след смерти,
Пронося дальше (свою) долгую жизнь,
Набухая от потомства (и) богатства,
Будьте чистыми, очищенными, о достойные жертвоприношения!

То есть гимн начинается с того, что люди, которые участвовали в похоронном обряде, уходят и очищают всё.

Эти живые отделились (сейчас) от мертвых.
Наш призыв богов оказался удачным сегодня.
Мы ушли навстречу пляске и смеху.
Пронося дальше долгую жизнь.

То есть похоронили и ушли продолжать жить.

Эту преграду я устанавливаю для живых.
Пусть же никто другой среди них не отправится к этой цели!
Да проживут они сотню обильных осеней!
Да закроют они смерть горой!

Смерть там, а мы продолжаем жить здесь.

Как дни возникают один за другим,
Как времена года идут за временами года правильной чередой,
Так, о Создатель, соразмеряй сроки их жизни,
Чтобы последующий не покидал предыдущего!

То есть чтобы дети не умирали раньше родителей.

Поднимайтесь вы, выбирая себе (долгую) жизнь (и) старость,
В правильном порядке смыкая ряды, сколько есть!
Пусть согласится тут Тваштар (Творец), дающий хорошее рожденье,
Создать долгий срок вашей жизни!

Это обращаются ко всем, кто был на похоронной церемонии.

Эти жены, не вдовые, счастливые в браке,
Пусть натрутся маслом как притиранием!
Без слез, без болезней, в красивых драгоценностях
Пусть взойдут сначала женщины на ложе!

Кончен погребальный обряд, и женщины, которые участвовали в нем, снова могут быть со своими мужьями на супружеском ложе.

А вот дальше начинается то, что имеет отношение к жене умершего:

Восстань, о женщина, к миру живых!
Ты лежишь рядом с этим бездыханным, иди сюда!
Ты вступила в этот брак с мужем,
Взявшим за руку, жаждущим тебя.

То есть, видимо, был обычай, что жена ложилась рядом с умершим мужем, и тот, кто хотел взять её в жёны – предположительно, брат умершего, но необязательно, - берёт ее, и она уже идёт с ним. «Он жаждет тебя» - то есть ты не умирай вместе со своим мужем, а иди и продолжай жить в любви. Поэтому обряд «праведности» - сати (самосожжения вдов), запрещённый англичанами 1832 году, совершенно не принят в ведах. Женщина ложилась в могилу рядом с умершим, а потом из этой могилы выходила к новой жизни с тем мужчиной, который брал её себе в жёны. Второй брак, естественно, считался нормальным. Мы помним, что у викингов и у славян в случае смерти мужа жен убивали, приносили в жертву – всех или одну. А тут её снова берут в жены, она возвращается к жизни, к детям, к домашнему очагу.

Беря лук из руки мертвого,
Ради нашего господства, ради почета, ради силы, (я говорю:)
Здесь вот – ты. Тут – мы. Храбрые герои,
Пусть победим мы всю враждебность (и) происки!

Оружие умершего клалось рядом с ним, но это оружие потом забиралось его сыновьями, братьями, близкими и опять употреблялось в бою. Человек умирал, а всё, что он оставлял на земле - жену, оружие, наследство - всё это оставалось в мире живых.

И в конце уже обращение к самому умершему. Могила, пока открытая, закапывается. И мы теперь понимаем, что речь идёт о могиле, а не о кремационной площадке.

Сползай в эту мать-землю,
Необъятную, дружелюбную землю!
Отроковица, нежная как шерсть, для того, кто дает вознаграждение,
Да защитит она тебя от лона небытия!

Лоно (yoniy) небытия - это лоно, в которое уходишь, и больше ничего нет. Но такого не будет! Ты будешь рожден вновь. Земля уподобляется девушке, нежной для того, кто дает вознаграждение, то есть девушке, которую покупают для любви. Денег тогда не было, а было вознаграждение. И подобно вот этой девушке, купленной на время, земля – такая же нежная, такая же легкая – должна тебя обнять.

Расступись, земля! Не дави!
Будь ему легким входом, легким прибежищем!
Как мать сына – краем одежды,
Укрой его, о земля!

Сначала земля уподобляется девушке, обнимающей возлюбленного, а потом – матери, укрывающей сына краем одежды.

Расступаясь, пусть прочно стоит земля:
Ведь тысяча столбов должны быть воздвигнуты!
Пусть покои твои сочатся жертвенным маслом!
Да будет ему убежище здесь во веки веков!
Я укрепляю землю вокруг тебя.
Да не поврежу я (тебе), кладя этот ком (земли)!
Пусть отцы держат тебе этот столб!
Пусть Яма построит тебе жилье!
В некий грядущий день (и) меня
Положат, как перо стрелы.
Я сдерживаю грядущую речь,
Как (сдерживают) уздой коня». (РВ 10:18).

В этом погребальном гимне, который я вам прочёл целиком, говорится о том, что происходит с умершим. Он идёт в землю, ему ставят sthuṇa - столб, который будет основанием его небесного дома.

А 16 гимн 10 мандалы - это кремационный гимн. Его авторство приписывается Дамане, потомку Ямы. Этот гимн звучит так:

«Не сожги его, Агни, дотла, не спали!
Не испепели его кожу и тело!
Когда приготовишь, Джатаведас,
То отправь его к отцам!
Приготовишь когда его, Джатаведас,
То передай его отцам!
Когда отправится он в этот путь, уводящий от жизни,
То станет он подвластен богам.

Пока он был жив, он был подвластен себе, теперь – богам.

На солнце пусть идет (твой) глаз, в ветер – дыхание!
Иди на небо и в землю, как положено!
Или иди в воды, если там тебе любо,
Костями укрепись в растениях!
Козел – (твоя) доля. Жаром изжарь его!
Пусть изжарит его твое пламя, его твой луч!
Какие тела твои благоприятны, Джатаведас,
С их помощью переправь его в мир благочестивых!
Снова отпусти, о Агни, к отцам (того),
Кто, пожертвованный тебе, бродит по своему усмотрению!
Рядясь в жизненный срок, пусть достигнет он потомства,
Пусть соединится с телом, о Джатаведас!» (РВ 10:16, 1-5).

Дальше идёт долгий похоронный ритуал, и кончается тем, что погребальный костёр заливается, и в последнем риче говорится о том, что в этой луже, которая образовалась от жертвенного костра, квакают лягушки, и растут водяные растения. Нам это кажется смешным, но это совсем не смешно. Это не просто милая детская болтовня. Речь идёт о том, что совершено жертвоприношение. Умерший ушёл в божественный мир, а остатки его плоти похоронены в земле, преданы земле, и поэтому земные существа - растения, лягушки - вот они, тут. И умерший находится и там, и тут, и на небе Ямы, и в земле.

Как вы видите, в этом гимне воспроизводится жертвоприношение Пуруши. Так же, как у Пуруши отдельные части тела создают разные части мира, так же к этим частям мира идут и сожжённые субстанции частей тела умершего. Тело кладут головой к югу. Юг - это царство Ямы, об этом прямо говорит Тайттирия Самхита (2:5,11).

И Агни, огонь погребального костра, рассматривается как переносчик умершего, как и любой жертвы, на небо, независимо от обряда погребения. Огонь погребального костра именуется кравья вахана – «переносчик плоти», по аналогии с хавья вахана – «переносчик жертвы».

В 15 гимне 10 мандалы говорится:

«Кто, сожженный Агни, кто несожженный Агни,
Посреди неба радуется поминальной жертве, –
С ними (отправляйся) как самовластный повелитель в этот путь, уводящий от жизни!
Создай тело по желанию!» (РВ 10:15,14).

То есть и тот, кого кремировали, и тот, кого не кремировали, равно отправляются на Небо, в Сваргу, и создают себе новое тело по своему желанию. Путь уведения жизни - ásunītim ásu. Ásu - это жизнь, существование, индивидуальное существование после смерти. Ásunītim - это переход индивидуальной жизни в другой мир.

Итак, дорогие друзья, мы видим, насколько глубоко это понимание взаимной жертвы.

Что же касается судьбы женщины, жены умершего, то в 3 гимне 18 канды Атхарваведы говорится:

«Эта женщина, выбирая мир мужа,
Лежит возле тебя, о смертный, когда ты ушел,
Соблюдая древний закон,
Дай ей здесь потомство и имущество!

«Дай здесь» - то есть не там, а здесь, на земле.

И далее священник говорит:
Поднимайся, о женщина, в мир живых!
Ты лежишь рядом с тем, чья жизнь ушла. Иди!
Ты вступила в отношения мужа и жены
С тем, кто взял твою руку, со вторым мужем» (АВ 18:3, 1-2).

Жена возвращается в мир живых, а умерший идёт в божественный мир.

Вы можете сами прочесть сложный, очень важный 3 гимн 18 канды Атхарваведы целиком.

Что же касается огня и земли, то уже в Законах Ману, когда, безусловно, требовалось сожжение умерших, говорилось: «Умершего [ребенка] не достигшего двух лет, пусть родственники, украсив, похоронят в чистую землю вне [селения], без собирания костей» (Законы Ману 5:68).

То есть пусть похоронят тело без кремации и последующего собирания костей. Почему? Потому что ребёнок чист. До двух лет он ещё безгрешен. Жертвоприношение стало пониматься как и очищение умершего в погребальном огне от тех грехов, которыми он обременил себя. Кстати говоря, и аскетов-подвижников, саньяси, тоже не сжигают, а хоронят в земле. Они подвижничеством, тапасом очистили себя.

10. Ведические представления о двух путях после смерти

В ведах есть и знание второй смерти, пунармритью. Идея второй смерти была хорошо известна и в Египте. Это ситуация, когда человек не возрождается к жизни, а идёт в нарака локу. Это самый страшный исход. Чтобы этого не случилось, совершаются обряды шраддхи (жертвоприношения) и сапиндикарана (поминовения). Сейчас они совершаются на 12 день для брахманов, на 40 день для праведников других варн и на годовщину смерти для грешников. Считается, что эти поминовения избавляют человека от второй смерти.

Яма первым исполнил риту, первым прошел путь праведности (ритасья пантха). Поэтому мёртвого призывают:

«Взгляни хорошо на путь закона,
По которому идут Ангирасы (т.е. предки), творцы благих деяний!
Иди на небо теми путями, где Адитьи вкушают мёд!
Растворись на третьем небосводе!» (АВ 18:4,3).

Путь праведности, путь закона (ритасья пантха) - это путь, который избавляет от нарака локи.

Исполнение риты - необходимое условие, и для этого в Ригведу введён такой своеобразный гимн, как 10 гимн 10 мандалы. Сколько спекуляций было вокруг этого гимна! Этот гимн представляет собой диалог, фактически, это театральный диалог Ямы и его сестры-близнеца Ями. Сестра-близнец - забегая вперёд, сразу раскрою тайну, - пытается соблазнить своего брата, чтобы он переспал с ней и, таким образом, дал ей детей. Что произошло дальше, мы сейчас узнаем. Этот гимн очень тонкий, даже, я бы сказал, с чувством юмора, очень изящный.

«Ями:
Как бы я хотела повернуть друга к дружбе,
Даже если он прошел много (ёджан) через бурный поток!
Предусмотрительный хотел бы иметь внука отца,
Представляя себе продолжателя на земле.

Видите, как издалека все это начинается. Понятно, что внук отца – это ребенок «предусмотрительного».

Яма:
Твой друг не хочет такой дружбы,
Когда (женщина) с одинаковыми признаками становится чужой.

То есть вступать в брак ты можешь только с чужой, со своей сестрой нельзя вступать в брак. Это, понятно, кровосмешение, тяжкий грех.

Сыновья великого Асуры, герои,
Поддерживатели неба, смотрят далеко вокруг.

Есть Варуна – «великий Асура, - есть другие боги, которые смотрят за соблюдением риты.

Ями:

Эти бессмертные желают вот чего:
Отпрыска от одного единственного смертного.
Пусть твоя мысль покоится в нашей мысли!
Пусть войдешь ты в (мое) тело, как муж к жене!

То есть Ями говорит: «они хотят, на самом деле, чтобы мы с тобой родили ребёнка». «Ты - единственный смертный», жертвоприношение, после которого Яма-андрогин разделился на Яму и Ями, уже совершилось.

Яма:
Чего раньше мы не делали, как же это (сделать) сейчас?
Говоря истинное, шептать мы будем неистинное?
Гандхарва в водах и водяная женщина –
Это наше происхождение, это наше высшее родство.

То есть Яма говорит: «Мы же с тобой происходим от богов, которые стоят на Истине, на рите».

Ями:
Ведь еще в утробе прародитель создал нас двоими супругами,
Бог Тваштар, побудитель, творящий все формы.
Никто не нарушает его обетов.
Свидетели нам в этом – Земля и Небо.

По мифологическим (не ведическим) представлениям, браком Земли и Неба творится мир (вспомним египетских Геба и Нут). И Ями предлагает брату поступить также.

Яма:
Кто знает об этом первом дне?
Кто видел его? Кто здесь возвестит?
Высоко установление Митры - Варуны.
О сладострастная, что же ты обращаешься с соблазном к мужчинам?

То есть Митра- Варуна - хранители риты. Вот их установления Яма знает, а какие-то древние предания о небе и земле даже слушать не желает. Зачем же ты хочешь соблазнять меня, как женщина соблазняет мужчину?

Ями:
Ко мне, Ями, пришла любовь к Яме,
Чтобы лечь с ним на совместное ложе.
Как жена мужу, хочу я отдать тело.
Да будем мы двое кататься туда-сюда, как колеса колесницы!

Всё уже, как видите, совершенно откровенно говорится.

Яма:
Не стоят (на месте), не смыкают глаз те,
Что бродят здесь как соглядатаи богов.
К другому, чем я, иди скорее, сладострастная!
С ним катайся туда-сюда, как колеса колесницы!

Ями:
Ночами и днями она услаждала бы его.
Вмиг обманула бы глаз солнца.
У (нашей) пары такое же родство, как у Неба и Земли.
Ями взяла бы (на себя поступок) Ямы, не подобающей родне.

Мы тоже так порой опрометчиво говорим, когда не можем совладать с собой или соболезнуя впавшему в грех другу: «я беру на себя твой грех!». Оказывается, это старо как мир. Именно об этом говорит Ями. Яма отвечает:

Придут, конечно, те последующие поколения,
Когда родные будут совершать (поступок), не подобающий родне.
Подкладывай руку для (какого-нибудь) быка,
Ищи себе, прекрасная, другого, чем я, мужа!

Ями возмущается:

К чему тогда есть брат, если приходится быть беззащитной?
И к чему сестра, если обрушится небытие?
Обезумев от любви, я шепчу это снова и снова:
Соедини тело с моим телом!

То есть впереди небытие, впереди смерть. Зачем жить, если нельзя нам быть вместе? Ями предлагает брату родовое бессмертие, через рождение общего ребенка. Но Яма-то знает, что впереди жизнь прекрасная и нескончаемая, только надо соблюсти законы, риту.

Яма:
Никогда не стану я соединять тело с твоим телом!
Плохим называют (того), кто войдет к сестре.
Готовь себе любовные утехи с другим, чем я!
Твой брат, о прекрасная, не хочет этого.

В этой ситуации женщина всегда начинает обзываться, так поступает и Ями, но с упреком тут соседствует и ревность к будущей возлюбленной Ямы:

Ну и жалок же ты, Яма! Ни разума,
Ни сердца у тебя не смогли мы отыскать!
Другая, конечно, будет обнимать тебя,
Как подпруга – упряжного (коня), как лиана – дерево!

Яма:
Другого и ты крепко (обними), о Ями, и другой тебя
Пусть обнимет, как лиана – дерево!
Это его мысль стремись покорить, а он – твою,
И (с ним) добейся счастливого согласия!» (РВ 10:10, 1-14).

Часто говорят, что ведь других же людей тогда не было, были только Яма и Ями. Как же он посылает ее к другим мужчинам, и как она ревнует его к другим женщинам? Откуда эти другие мужчины и женщины? А вспомните тысячеглазого и тысячерукого первого человека. Человечество было, но хранителей риты было мало. Варуна - хранитель риты, а Яма - ее строгий исполнитель. Именно поэтому он первым нашёл тот мир. Он не просто умер первый, он первый умер, как надо. Он умер как жертва и как исполнитель закона, и поэтому Яму именуют в Индии Дхармараджа – владыка закона.

По индийскому определению, предки растут законом. Соблюдение закона ими самими открывает им путь в небесный мир, в Сварнару, в Сваргу. И соблюдение их потомками закона помогает предкам утвердиться в том мире. Неслучайно Шатапатха-брахмана говорит, что человек это животное, которое становится человеком благодаря соблюдению риты и жертвоприношениям (Шат.Бр. 6:2,1,18; 7:5,2,23). Вот истинным человеком и стал Яма, когда принёс себя в жертву, соблюдая риту, не поддавшись соблазну, как мы сейчас прочли в 10 гимне 10 мандалы.

Яму молят о долгой жизни (РВ 10:14,9), он даёт долгую жизнь, но венцом этой жизни является блаженная смерть. Это знание до конца имеется только в ведах. У зороастрийцев Йима (Джамшед) – царственный правитель в золотой век человечества, как говорится в Вендидаде (2:4-19), но он отнюдь не тот, кто открывает божественный мир.

Кстати, ещё одно имя Ямы - Ману, потом их стали разделять и стали говорить, что Ману - это сын Вивасвата от смертной. Я уже говорил, что Саранью - это «убегающая» мать Ямы. И вот стали говорить, что она убежала и боги подменили Вивасвату Саранью смертной девой Саварной, от которой родился Ману (РВ 10:17,1 и др. тексты). И говорится, что Ману принёс первую жертву, зажегши огонь с размышлением с помощью семи хотаров. Но, по всей видимости, Ману и Яма - это первоначально одно и то же. Ману - это человек, Яма - это близнец. Бессмертие, которое обретают Яма и Ману - это бессмертие предков, обретённое благой жизнью через смерть, и это бессмертие подобно бессмертию богов.

По наблюдению самого, может быть, выдающегося индийского санскритолога и, одновременно, религиозного человека Пандуранг Ваман Каа-ная, который был великим исследователем Дхармашастр, сансара и карма противоречат похоронным и поминальным ведийским обрядам. Я это специально подчёркиваю, потому что Каа-най был удостоен титула Махамахопадхьяя, то есть высшего учителя учителей. И он считает, что идеи сансары и кармы в ведическую эпоху не было, что был прямой путь из этого мира или в Сварга-локу или в нарака-локу, и Яма – открыватель пути в Сварга-локу.

Уже веды упоминают, что около Ямы два пса. Это Шьяма и Шабала, которые уносят умерших в тот мир. Образ собаки как проводника в тот мир универсален. У авестийского Йимы четыре собаки, у египтян собакоголовый (или шакалоголовый) – Анубис – Вепуат - открыватель пути, в греко-римском мире – Цербер, у христиан – св. Христофор, кинокефал, который якобы несет на своих плечах Христа. Такого канонического образа нет, но образ Христофора-кинокефала как отблеск древних представлений в народном христианстве есть.

11. Яма в эпоху Махабхараты и Пуран

Потом постепенно Яма становится всё более и более просто образом смерти. В Катха-упанишаде, которую мы в своё время будем читать, Яма уже как Смерть приходит к мальчику Начикетасу, когда ему надо умереть. Но Яма, хотя он уже не таинственный человек - владыка третьего Неба, а бог преисподней, он остается для праведников благим богом. И в Катха-упанишаде Яма открывает Начикетасу великую тайну – как достичь божественного бытия, преодолевая смерть. В этом – суть упанишады.

И в других рассказах, скажем, из Махабхараты, Яма, хотя он здесь уже обычный бог смерти, всё равно не злобный садист, а бог добрый и милостивый к праведникам. Например, в III книге Махабхараты - «Араньякапарве», рассказывается о замечательной девушке Савитри, дочери царя Ашвапати. Савитри хочет выйти замуж за своего возлюбленного, Сатьявана, но ей предсказывают, что, если она выйдет за него замуж, он умрёт через год. Она всё равно выходит за него замуж, но, как и было предсказано, через год Сатьяван умирает, и Яма приходит за ним и несет его в царство теней. И Савитри последовала за ними в царство мертвых (сравните греческое предание об Орфее и Эвридике). Её самоотверженность так поразила Яму, что он обещает ей какой угодно дар, кроме жизни мужа. Три раза Яма пробовал удержать Савитри от следования в его мир смерти, предоставляя ей один дар за другим, но она неотступно шла за ним, так что, наконец, он должен был вернуть жизнь её Сатьявану.

Иной рассказ – это история о принце Руру и удивительной дочери апсары Менаки и гандхарва Вишвавасу - Прамадваре, учившейся у великого подвижника Стхулакеши (грубоволосого). Прекрасная девушка в самый день свадьбы с принцем Руру, которому отец разрешил эту свадьбу, была укушена змеёй и умерла. И принц Руру говорит, обращаясь к богам: «Я вёл праведную жизнь, я совершал жертвоприношения, и теперь я покончу жизнь самоубийством, если вы мне не вернёте Прамадвару». И Яма приходит к нему и говорит: «да, я верну тебе ее, если ты отдашь ей половину своей оставшейся жизни». Принц Руру с удовольствием отдаёт половину жизни, Прамадвара воскресает, и в итоге они счастливо живут всю жизнь, потому что великая жертва любви даёт счастье не только во временной жизни, но навсегда.

Так что и во времена пуран, и во времена Махабхараты, и до сего дня Яма остаётся добрым к тем, кто праведен и самоотвержен в любви. А любовь, как вы понимаете, это образ полнейшей самоотверженности, если это настоящая любовь. Так что тот, кто начинал как великий Творец мира, вернувший людям жизнь через тайну самопожертвования, как Человек, сотворивший богов, он, Яма, до сего дня остается в Индии, где уже давно забыты эти ведические представления, подателем добра тем, кто сам жертвует собой, как когда-то Человек-Яма пожертвовал собой ради создания мира.