1. Происхождение джайнизма

Сегодняшняя лекция, вторая по истории буддизма, будет посвящена, так же, как и первая, не самому буддизму, а тем духовным тенденциям, тем духовным течениям, которые были в Индии ко времени появления буддизма, то есть в VI-V вв. до Р.Х. И на этот раз мы будем говорить о джайнизме.

Религия, которую мы называем джайнизмом, это единственная не ведическая и не буддистская религиозная система, которая сохранилась и остается живой. Религиозно-философское движение адживиков, о котором мы немного поговорили на прошлой лекции, исчезло приблизительно в XIV в. по Р.Х., а вот джайнизм дожил до сего дня, и сейчас примерно 4 миллиона человек в Индии и 200 тысяч - за пределами Индии исповедуют джайнизм.

Что же это за религиозная система? Люди, которые не очень глубоко изучают историю религий, зачастую не видят принципиальных различий между буддизмом и джайнизмом. Однако различия есть, и эти различия фундаментальнейшие, и о них мы сегодня поговорим.

Происхождение основателя джайнизма Вардхаманы и происхождение Сиддхартхи Гаутамы, основателя буддизма, практически идентичны. Это один и тот же район к северу от Ганга, между Гангом и Гималаями, и одно и то же время. По преданию, основатель джайнизма родился на несколько лет раньше Сиддхартхи Гаутамы и умер тоже на несколько лет раньше него. Традиционная дата его рождения – 540 год до Р.Х., хотя сейчас ученые считают, что, скорее всего, все сроки начального буддизма и джайнизма надо немного сдвинуть. В этом случае, можно считать датой рождения Вардхаманы 490 год до Р.Х., а Сиддхартхи Гаутамы – 480 год. Так ли это в действительности, или же вернее традиционные датировки, мы до конца не знаем.

Имя создателя джайнизма Вардхаманы на санскрите означает процветание. Как и Сиддхартха Гаутама, будущий Будда, он был царским сыном. Его отец - Сиддхартха, раджа Джнятриков, происходил из рода правителей Вайшали, а мать - Тришала, была сестрой Четаки, раджи личчхавов. То есть и Вардхамана – основатель джайнизма, и Сиддхартха Гаутама - основатель буддизма, были, как мы бы сказали, великими князьями, наследными принцами царей маленьких царств Северной Индии.

Родился Вардхамана в деревне Кундаграма (современный Бихар). Он был женат, имел дочь. Когда ему было около 30 (или 32) лет (тоже очень похоже на Сиддхартху Гаутаму), после смерти родителей (в этом - отличие), он, с согласия жены, оставляет семью и становится аскетом-подвижником движения ниргрантха (в переводе с санскрита – «лишенные уз», которые связывают с миром). Это движение было создано более чем за 100 лет до того Паршвой, который, согласно традиции, прожил сто лет – от 877 до 777 года до Р.Х..

Паршва родился в семье царя Варанаси (Бенареса) Ашвасены от некой женщины по имени Вама. Родители Вардхаманы – князь Сиддхартха и его жена Тришала, также были поклонниками Паршвы. Сам Паршва, по преданию, достиг паранирваны, то есть полного угасания, на горе Саммет-Шикхар (совр. Джаркханд - Южный Бихар) в возрасте 100 лет. Недавно, в 2000 г., Джаркханд был выделен из состава штата Бихар и стал отдельным штатом.

Паршва в джайнизме был объявлен 23-м тиртханкарой. Тиртханкара –буквально «создатель переправы», переправы из мира сансары, постоянного блуждания, в мир Абсолютного.

Когда мы смотрим на учения Паршвы и Вардхаманы, мы понимаем, что в основе этих учений лежит идея сансары, а сансара - это то, от чего бегут, чего страшатся. Но вы помните, что учение о сансаре не древнее – оно родилось в эпоху Упанишад или незадолго до того, и впервые представления о сансаре встречаются в Шатапатха-брахмане. Я об этом напоминаю потому, что сами джайны считают свою религию изначальной - в отличие от буддистов, которые никогда не говорят, что их религия создана не Буддой, напротив, они гордятся, что путь освобождения открыт Буддой - Сиддхартхой Гаутамой. Тот факт, что учения Паршвы и Вардхаманы основываются на сансаре, говорит о том, что это не очень древние учения.

Согласно же самому учению, джайнизм существовал всегда, и тиртханкар было 24 - 23-им был Паршва, а 24-м – Вардхамана. Вардхамана не создал, а только восстановил изначальное знание. Но это, безусловно, легенда, которая не соответствует действительности ни в малой степени. Даже если мы согласимся, что Паршва жил в IX – VIII веках до Р.Х. и был адептом учения о сансаре, то очевидно, что он был адептом нового, именно в это время возникшего учения, которого раньше не было.

Однако, по преданию, Вардхамана решил воплотиться из-за упадка учения Паршвы, и он воплотился сначала в утробе брахманки Девананды, но боги перенесли его в утробу принцессы Магадхи Тришалы. Как повествуют джайнские тексты, великий свет воссиял в ночь его рождения. Вы помните, что в Евангелии от Луки тоже рассказывается, как пастухам, пасущим стада около Вифлеема, явился свет великий, и они услышали ангельский хор (Лк. 2:9-14). Вот примерно то же самое мы видим и тут.

С 30 до 40 лет Вардхамана практиковал строгую аскезу. Первые 6 лет он был с Маскарипутрой, основателем адживики. Адживики тоже утверждали, что их учение – вечное. Потом они поссорились. Адживики говорили, что Вардхамана ушел от Гошалы, а джайны – что Гошала от Вардхаманы. Джайнские источники, которые в основном и сохранились, рисуют Гошалу в несимпатичном виде, но если их откорректировать с учетом естественного стремления разделаться с оппонентом, то лично у меня возникает ощущение, что и Паршва тоже был адживиком.

Я напомню, что основа учения адживиков состоит в том, что у человека нет своей воли, вся его жизнь предопределена, он абсолютно детерминирован, им руководит его судьба (ньяти), и она, как нить, должна размотаться до конца. Он достигнет того, чего он должен достичь, то есть полного освобождения, за огромные промежутки времени, за тысячи рождений. Средневековые адживики учили немного иначе, я об этом рассказывал, но тогда, в древности, было именно так. И даже возникает ощущение, дорогие друзья, что именно это новое тайное учение о сансаре, которое в Брихадараньяка-упанишаде Правахана Джайвали рассказывает юноше, сыну брахмана Гаутамы, и породило тут же или очень быстро не только учение Упанишад, но и еретическую мысль, что свободной воли нет.

Вы же понимаете, что свободная воля, ответственность за свою жизнь, за свои поступки - это то, что всегда очень тяготит людей, поэтому и возникло учение, что воли нет, а есть предопределение, есть судьба, и именно эту идею, видимо, осознал и проводил в жизнь Паршва, а потом и Гошала Маскарипутра. Душа есть, Атман есть, а Бога нет и воли нет, каждый человек детерминирован судьбой, которая, в сущности, ведет всех одним и тем же путем. Отсюда понятно, зачем нужно монашество. Оно нужно тем, кто верит, что это его рождение последнее и после этого рождения ему предназначено ньяти уйти в нирвану. А другие люди не стремятся к монашеству – им еще предстоит перерождаться и перерождаться. Те же, кто осознали потребность в монашестве, подвергаются очень жестокой аскезе, о чем я рассказывал на прошлой лекции, и уже больше не перерождаются. Вот такая, немного надуманная, конструкция была у Гошалы, а, возможно, и у Паршвы.

Вардхамана, сын Сиддхартхи, отверг эту конструкцию - не сразу, но, если верить традиции, через 6 лет. Он понял, что воля у человека есть, что предопределения нет, что Бога-Творца нет, но душа и свободная воля есть, и человек не обречён разматывать всю нитку своих рождений и смертей. Он может выйти из цепи перерождений в любой момент, если он родился человеком (то есть если некое существо родилось человеком). Позднее скажут, что если он родился мужчиной - адептом одного из направлений джайнизма, то он может достичь нирваны прямо сейчас, в этом рождении, если того захочет. Это не предопределение, это его свободный волевой акт.

И вот тогда-то, видимо, и произошёл разрыв с Гошалой. Сразу замечу, что с буддизмом джайнизм рознит другое. Бога-Творца нет и там, и там, но буддизм открывает великую истину анатты (санскр. анатман), отсутствия Атмана, отсутствия духа в человеке. Почему это так, я буду объяснять в лекциях о буддизме. Но и джайнизм, и адживика говорят о том, что душа есть. Адживика – душа есть, свободной воли нет, джайнизм – душа есть, свободная воля есть. Буддизм же говорит: свободная воля есть, а души нет.

Нам кажется, что все это - немного схоластические вещи, но вы ошибаетесь, дорогие друзья. Это та установка сознания, которая формирует и личность, и путь к спасению. От ответа на эти вопросы - положительного или отрицательного - зависит судьба человека, зависит его жизненный путь.

Характерная особенность, казалось бы, совсем незначимая, но для адживиков это очень важно, что Вардхамана ушел из дома в своей княжеской одежде, которая потом обветшала, и через 13 месяцев он ее сбросил. Откровение произошло на 13-й год после ухода Вардхаманы, ему было 43 года, тогда-то он и понял все то, о чем мы с вами сейчас говорили – что свободная воля есть и душа есть. И после этого в течение 30 лет, до конца жизни, он проповедовал в Индии совершенно голым.

Кстати, адживики тоже не носили одежду, мы даже видим рельефы с изображениями обнаженных людей – то ли адживиков, то ли джайнов – на стелах времен Ашоки. Эта традиция сохранялась долгие, долгие века и догматически сохраняется у джайнов до сего дня. Считается, что отказ от одежды – это одна из форм, подчёркивающих освобождение.

Итак, по преданию, на 13-й год после ухода, то есть в 43 года, после 60 часов напряжённого созерцания под саловым деревом Shorea robusta - это самое любимое строительное дерево Индии, аналог кедра, хотя оно и лиственное (в Палестине самые дорогие постройки делали из кедра, а в Индии – из салового дерева, у которого очень прочная тяжелая древесина), – в летнее время на берегу реки ему открылась истина, и он стал архатом, то есть достойным. Он достиг нирваны. После этого он не умер, но, напротив, пошёл проповедовать, так же как и Сиддхартха Гаутама, и проповедовал в пригангских царствах в течение 30 лет. Умер Вардхамана в Паве, недалеко от Раджагрихи, столицы Магадхи, на 72-году жизни от голодовки (саллекхана). Саллекхана (очищение от отрицательных воздействий) - это такая голодовка, при которой человек очень постепенно, медленно сокращает потребление пищи, а потом вообще от неё отказывается и умирает. Интересно, что рядом с Павой умирает и Будда - вообще всё очень совпадает. Традиционно годом смерти Вардхаманы считается 468 год до Р.Х., но сейчас многие учёные относят эту дату к 410 году.

Характерно, что, хотя два великих человека – Сиддхартха Гаутама и Вардхамана, проповедовали в одних и тех же царствах к северу от Ганга в одно и то же время, они избегали встреч друг с другом. Они вступали в диспуты с многочисленными философами-аскетами, которых тогда, как, впрочем, и сейчас, в Индии было полным-полно. Тогда всё бурлило, все искали каких-то новых решений проблем спасения. Но друг с другом они избегали встречаться, хотя в буддистском каноне Вардхаману называют одним из главных соперников Будды Гаутамы.

Как пишет М. Элиаде, «их темпераменты были различны, а учения – непримиримы» (M. Eliade. A History of Religious Ideas, vol. II, From Gautama Buddha to the Triumph of Christianity. Chicago, 1985. P. 85). И это правильно. Их учения действительно были непримиримы. Проблема наличия или отсутствия души делала совершенно разными методики освобождения.

Как я уже говорил, джайны указывали, что их учение существует огромное количество лет. Основателем джайнизма джайны называют легендарного Ршабху - царя, правившего за миллион лет до нашего времени, который потом стал аскетом и подвизался на горе Кайлас (Kail@sa Parvata) - там же, где, по индуистскому преданию, пребывает Шива, а по буддистскому – Будда в инкарнации Самвары.

Ршабху именуют Адишвара – изначальный господь, изначальный господин. Все тиртханкары, начиная с Ршабхи, соответствуют образу Вардхаманы. Все они – кшатрии, не брахманы. Не случайно, что зародыш Вардхаманы из утробы брахманки был перенесён в утробу кшатрийки. Это говорит о каком-то внутреннем противоречии двух варн, о том, что для кшатриев новое учение было предпочтительнее, и именно поэтому они становились его адептами.

Вардхамане дали несколько имён, несколько прозвищ, по которым он известен даже больше, чем по своему основному имени. Это Махавира - великий герой, Тиртханкара – создатель переправы, Джина – победитель. От слова Джина происходит и джайна – последователи Джины, адепты религии, которую предложил Победитель. Но победитель чего? В случае Вардхаманы - победитель кармы, победитель сансары.

К моменту смерти Вардхаманы, через 30 лет после откровения, как утверждает традиция, его последователями было 14 тысяч монахов и 36 тысяч монахинь. Может быть, эти цифры завышены, а, может, и нет – мы не знаем. Население Индии было велико. Но существенно, что до сего дня женщины играют большую роль в джайнизме. Они в джайнизме более свободны, чем не только в брахманизме, но даже в буддизме. Например, в джайнизме разрешён развод и вторичный брак. Сейчас нечасто этим пользуются, потому что индуизм оказал своё влияние, но формально он разрешён. В любой момент любая замужняя женщина может уйти в аскезу, стать монахиней. Замечу, что у джайнов, как и у буддистов, монашество - это не то, что происходит раз и навсегда. Ты можешь стать монахом, потом снова стать мирянином, жениться, выйти замуж, через некоторое время опять стать монахом, потом опять вернуться в мир. Это не монашество в нашем понимании, это аскеза. Ты можешь практиковаться в аскезе, потом не практиковаться в ней, потом практиковаться снова. И среди женщин это распространено.

Мирча Элиаде пишет: «можно предположить, что женщины, принадлежавшие к тем же слоям, что и Вардхамана, нашли в его учении, корни которого лежат глубоко в архаической индийской религиозности, тот религиозный путь, который был закрыт для них в Брахманистской ортодоксии» (M. Eliade. A History of Religious Ideas, vol. II. P. 88).

Здесь всё абсолютно правильно, кроме одного. Мирча Элиаде поверил в историю Ршабхи - о древности джайнизма, а верить не стоит, это лишь фигура стиля. Ни в какой архаической религиозности основания джайнизма не лежат.

2. Дигамбара и шветамбара

Многие цари принимали джайнское учение, в том числе, знаменитый основатель державы Маурьев Чандрагупта Маурья, друг и соперник Александра Македонского. Он принял джайнизм, и при нём произошло переселение значительной части джайнов с севера Индии в Декан. Причиной переселения стал голод, свирепствовавший в северной Индии. Вставший во главе переселенцев Бхадрабаху настаивал на том (это происходило, естественно, уже после смерти Вардхаманы), что надо сохранять принцип наготы. Для джайнов он был важен. Возглавивший оставшихся на севере Стхулабхадра разрешил сначала носить кусок ткани на бедрах, а потом, поскольку исхудавшие аскеты вызывали ужас, и одна из принцесс царского дома, по преданию, даже выкинула недоношенного ребенка от страха перед таким аскетом, Стхулабхадра распорядился, чтобы все монахи одевались в белые одежды.

Именно тогда джайнское сообщество разделилось на два направления: дигамбаров – одетых пространством, то есть ходящих голыми, и шветамбаров - одетых в белое. Позднее одежду в общественных местах стали носить и дигамбары. Вероучительно они едины, различия существуют только в некоторых поведенческих нормах и, в первую очередь, в одежде.

Учение дигамбаров более жёсткое, оно процветает в основном на юге, в Декане, и сейчас это движение имеет около миллиона последователей. Они утверждают, что полностью просветленный (кевалин) уже не нуждается в сне, питье и еде. Также они утверждают, что женщины не могут достигать полного освобождения, потому что они не могут ходить голыми из норм приличия, а одежда мешает освобождению. А шветамбары, поскольку они не ходили голыми, говорят, что женщины могут достигать кайвальи (освобождения) наравне с мужчинами. Что же касается дигамбаров, то женщины-монахини дигамбара надеются в следующей жизни возродиться мужчинами для завершения освобождения (мокши).

Стхулабхадра, основатель шветамбары, созвал собор в Паталипутре, на котором был восстановлен текст канона в двенадцати ангах (разделах), сменивших 14 прежних глав (пурва - первоначальные). Текст канона был окончательно утверждён и записан на Соборе в Валабхи в Гуджарате в V в. по Р.Х.

Кстати, характерно, что Стхулабхадра (297-198) был братом премьер-министра Чандрагупты. Ему самому предлагали этот пост, но он отказался, решив стать аскетом, а его брат был вельможей. И это соответствует традиции джайнов - кшатрии высокого ранга могут становиться джайнскими подвижниками.

У нас очень мало источников, относящихся к эпохе Махавиры. По мнению учёных, только первая глава знаменитого джайнского текста Ачаранга Сутра может быть отнесена к этому времени.

Характерно, что учение джайнов консервативно, оно не обнаружило тенденции к развитию и изменениям. Сейчас джайны догматически верят так же, как и 2,5 тысячи лет назад, некоторые изменения произошли только в поведенческом плане.

Джайны, судя по формам их религиозного учения, были культурными людьми, аристократами, для них характерна четкость, точность во всем. Первые индийские библиотеки были созданы джайнами. Среди них было распространено увлечение тончайшей философией, светской литературой. Джайны считали, что переписывание даже обычного нерелигиозного текста - это уже большая заслуга и похвала.

В Индии довольно много замечательных литераторов являлись джайнами: Сиддхасена Дивакара (шветамбара, VI век), Акаланка (дигамбара, IХ век). Харибхадра (шветамбара, дата неизвестна, VI или IХ в.) создал огромный массив текстов в разных жанрах и является одним из главных авторитетов поздней традиции. Поэт Наячандра (ХIV век) и комментатор Калидасы Маллинатха - оба джайнские монахи. Для джайнского монаха работа с текстом была большим благом, даже если этот текст не имел прямого отношения к религии, потому что всё имеет отношение к жизни. Как мы сейчас поймём, это один из важнейших тезисов джайнов.

Сейчас на севере Индии - в Гуджарате и Раджастхане, в основном можно встретить монахов-шветамбара, а на юге - в Майсуре, Карнатаке – дигамбара.

Джайны порой подвергались жестоким гонениям и даже массовому уничтожению со стороны вишнуитов и шиваитов особенно в IX-XIII вв. по Р.Х., но выстояли. В другие же времена они имели надёжное государственное покровительство.

3. «Три драгоценности» и космология джайнизма

Джайнское вероучение, открывшееся Махавире Вардхамане, сформулировал известным нам образом монах северной ветви шветамбары Умасвати в Таттвартха сутре (IV век по Р.Х.) – тексте, признанном авторитетным и дигамбарой, и шветамбарой.

Это три правильных принципа («три драгоценности»): правильное знание (самьягджняна), правильная вера (самьягдаршана), правильное поведение (самьягчаритра). Эта склонность к цифровому оформлению учения есть и в буддизме. Надо знать, что душа есть, свобода воли есть, Бога нет, надо верить в это (это не философское знание, это объект веры), и надо себя вести в соответствии с этой верой. Джайны не отрицают наличия множества богов, в том числе, индуистских (Индры, Вайю и др.), но они тоже подвержены сансаре, тоже рождаются и умирают. Да, они сильны, они благочестивы, но они не вечны, а вечного Бога-Творца (помните сложную модель, которую мы с вами изучали в Упанишадах, а до этого - в ведах?) джайны не признают.

Бога-Творца нет, а мир существует вечно по своим естественным законам. Он проходит огромные циклы в миллионы лет, и потом всё возвращается к началу. В каждом цикле мир переживает две стадии - улучшения (утсарпини) и упадка (авасарпини). Каждый период похож на предыдущий. В каждый период появляются 24 тиртханкара, 12 вселенских правителей (чакравартинов – правителей четырех сторон света) и 63 великих человека (шалака-пуруша), в число которых входят тиртханкары и чакравартины. То есть из 63-х вычтите 36, и получится количество великих людей, которые не являются ни тиртханкарами, ни чакравартинами. Вот такая монотонность: подъём, спад, одинаковое количество великих людей через одинаковые промежутки времени, потом опять подъём, опять спад и так далее.

Джайнизм, в отличие от индуизма и буддизма, не предполагает катастрофического конца мира, как в христианстве, исламе, индуизме и буддизме. Мир перетекает из этапа подъёма в этап упадка, из этапа упадка в этап подъёма, потому что в джайнизме задача - уничтожить у человека привязанность к этому миру как таковому, привязанность к перерождению. Сколько бы ты ни рождался, ты будешь проходить и хорошие, и плохие периоды, поэтому пожелай выйти из цепи, пожелай освободиться. Это самое главное.

4. Вероучение джайнизма. Учение о душе

Учение о душе (jīva) - это средоточие и центр джайнизма. В ранних текстах дживу часто именуют айа (āyā). Айа - это не что иное, как Атман. То есть Атман и Джива – это, по большому счёту, одно и то же. Но учения Индии отличаются тем, и мы с вами это ещё увидим, что одни и те же термины имеют в разных учениях различные значения.

Jīv - это жизнь. Джива означает «живая», и это не случайный выбор слова. Джива - это вечная замкнутая духовная сущность. Существует бесчисленное множество джив. Это очень напоминает учение Лейбница о монадах, хотя Лейбниц ничего не знал о джайнизме. Но у Лейбница это только философское учение, там нет аскетической практики.

Есть бесчисленное множество джив, и они вечны, светлы, всеведущи и блаженны. Джива - это не только принадлежность человека. И боги, и демоны, и животные, вплоть до насекомых, и растения, и даже (такого нет ни в одном другом учении Индии!) проточная вода, капли воды, камни, скалы - практически всё обладает дживой. Мирча Элиаде именует это учение «первобытным панпсихизмом» (M.Eliade. A History of Religious Ideas, vol. II. P. 87), то есть всеобщей душевностью. Но ничего первобытного в этом нет.

То, что открылось Вардхамане - что весь мир живой, что абсолютно всё - живое, не только люди, - имело невероятные последствия для этого учения. Мы живём среди живого, нет ничего мёртвого - ни рыбки, ни растения, ни мельчайшей какой-нибудь мошки, ни камня, ни горы, ни скалы, ни леса, ни дерева, ничего. Всё одушевлено, и все дживы равны друг другу. Все они совершенны, блаженны и всеведущи. Джива комара не менее всеведуща, чем джива человека-мудреца. Но только люди способны побеждать карму и достигать кайвайльи (буквально – отрешенность, уединенность). Сиддха джива (освобожденная душа) - это дар человеку. Комар, рыба, саловое дерево не может освободиться от кармы, а человек может. Джайны не до конца решили вопрос, осознают ли себя и имеют ли свободную волю другие сущности – скажем, те же камни. Большинство склоняются, что не имеют. Душа живая, но она заключена в косную оболочку, однако, постепенно она может от неё освободиться и достичь человеческого образа.

Кроме дживы, живой души, есть пять сущностей аджива (неживого). Аджива – это то, что захватывает дживу и мешает ей быть вечной, всеведущей и блаженной, это то, что привязывает ее к миру. Привязывают к миру пять сущностей. Это акаша (мы условно переводим это слово как эфир, но буквально это напряжённое пространство); это движение (дхарма) – здесь, как вы видите, дхарма – это не закон, а условие движения. Вода для рыбы – это дхарма, условие ее движения, потому что рыба может двигаться только в воде; это адхарма – средство и условие покоя; это время (кала); и это материя (пудгала). Пять этих сущностей притягивают к себе дживу, побуждают ее действовать и не действовать, жить во времени, использовать ту или иную материю и пребывать в энергии жизни (акаша). Все эти пять сущностей имеют атомарное строение и постепенно перестраиваются. Совокупление, сближение атомов, распадение атомов образуют видимость мира, но это броуновское движение. В этом смысле, учение джайнов похоже на учение Демокрита.

5. Вероучение джайнизма. Учение о карме

Но в соединении с волей дживы аджива создаёт тонкую материю - карму. Джайны считают карму не просто следствием поступков или мыслей. Карма - это материальная сущность. Правильными и неправильными поступками, своими волевыми устремлениями человек творит материю. Потом это будет принято в буддизме. Карма имеет объективную природу. Но карма ведёт к перерождению, к сансаре, к блужданию и к страданию. Соединяясь с кармической материей, джива обретает сначала тонкое (сарира), а потом и тяжёлое тело.

Джайны любят такой образ: джива подобна промасленной бумаге, которая прозрачна, но на нее может легко садиться любая пыль, потому что масло прилипчиво, и эта пыль постепенно делает бумагу непрозрачной. Так и джива – связи с миром постепенно делают её не всеведущей, не свободной, не блаженной, а тупой, порабощенной и злобной.

Карма прилипает к дживе в результате деятельности. Самую тяжёлую карму создают эгоистические и жестокие поступки - в первую очередь, убийства. Вольные или невольные убийства - это самый тяжкий грех, но имеется в виду убийство не только человека, но и любого жучка, паучка, улитки - любого движущегося существа. Любая деятельность создаёт карму, даже дыхание и движение. Накопленная карма всё более её умножает, повергая дживу в бедственность.

Кроме слова ахимса (невреждение), джайны очень часто употребляют слово химса (без отрицательного «а» - причинение вреда, удар, нападение). Материя вредит, нападает и портит дживу, и главная задача джайнизма - освободить дживу от материи. Потом мы встретимся с такими учениями и в индуизме, но я сейчас не буду вас путать, поэтому не буду об этом говорить.

Процесс блуждания (сансару) можно остановить, только разрушив карму, уже накопленную дживой, и ограждая себя от новой кармы. Это очень трудно. Многие дживы будут вечно переходить из одного тела в другое. Избавление (мокша) от кармы достигается уничтожением (нирджара) кармы. А нирджара – подвижничеством.

Предотвращение (самвара) притока (ашрава) и закрепления (бандха) кармы в душе обеспечивается строгой дисциплиной поведения, которая позволяет карме не скапливаться и не вести к новым перерождениям. Отсюда – ориентация на аскетизм. Аскетизм нужен для того, чтобы не привязываться к карме и, соответственно, быть свободным от нее, достигая мокши (освобождения) и кайвальи. Когда душа окончательно освобождается от кармы, она воспаряет к вершинам вселенной и там пребывает вечно, блаженная и всезнающая. Это – нирвана джайнизма. Никакого соединения с Богом нет, никаких отношений с Богом нет. Человек сам себе бог.

Миряне не могут достичь нирваны потому, что они по определению ищут материальных вещей. Они должны производить еду, строить дома, зачинать и воспитывать детей. Миряне - это шравака (мужчина) и шравика (женщина). Их именовали слугами – упасака / упасика, то есть слугами монаха. Только строжайшая монашеская аскеза может освободить от старой кармы и защитить от новой. От притока кармы надо бежать, как от отравленной стрелы, - говорится в джайнских текстах. Страшнее всего, когда пылинки адживы оседают на бумаге, и твоя душа становится замутнённой.

6. Вероучение джайнизма. Джайнский «пантеон»

Кому же молятся джайны, если нет Бога-Творца? Главная молитва - Панчанамаскара. Она обращена к пяти (панча) категориям существ: к всеведущим учителям, освободившимся душам, учителям, наставникам и ко всем монахам. Вот этот синклит всеведущих учителей, освободившихся душ, учителей, наставников и монахов является, если угодно, коллективным божеством. Психологам очень понравилась бы эта формула, что Бог - это «сверх-ты». Люди, объединённые в джайнскую общину, внутри общины видят тех, кто особыми подвигами стали совершенными, и именно им молятся, именно их просят помочь как можно быстрее достичь спасения.

В «Наладияре» - дидактическом джайнском стихотворном сборнике, который на русский язык прекрасно перевел Николай Валентинович Гордийчук, мы можем прочесть некоторые джайнские поучения. Они всегда немного мрачноватые и всегда ориентированы на вечность:

«Те, кто сидя вкушали шесть яств, подносимых женой,
И отвергали добавку — однажды нищими
Пойдут выпрашивать рисовую похлебку.
Если так, никакое богатство
Нельзя считать существующим».

То есть эти богатые, сытые люди или разорятся, или даже не разорятся, но они умрут и, умерев, естественно, возродятся снова, может быть, нищими. Поэтому любое богатство ненадёжно.

А вот какой притчей передается образ этой ненадежной жизни:

«Уже убийцы поставили горшок и разожгли огонь,
А черепаха, не зная положения вещей, плещется в воде.
Такова же и радость тех, кто получает наслаждение в сетях этого мира,
Когда убийца, грозная смерть, уже поджидает случая схватить их».

Во всем мире главным объектом поэтического восторга является прекрасная девушка. Это образец и красоты, и вожделения, и устремлённости юношей и мужей. А вот что пишут джайны:

«К горшку, в котором нечистоты плещутся
И вытекают сквозь девять мерзких отверстий,
Глупцы обращаются:
«О, [красавица], чьи пухлые руки украшены браслетами!»,
Глаза их ослеплены сверху натянутой темной кожей».

Это уже Декан, соответственно, и темнокожие красавицы. Красивая девушка - это горшок, в котором плещутся нечистоты и вытекают через 9 отверстий (сами можете догадаться, через какие). Лучшие из них - это глаза, из которых текут слёзы и так далее. Так что вы видите отрицание любой вожделенности в мире, любой пленительности. Кстати, само слово «пленительность» в русском языке удивительно джайнское, потому что пленительный - это тот, кто берёт в плен, кто пленяет. Пленительная красота - это красота, которая берёт в плен. Что пленяет? Джайн это сразу объяснит: дживу, конечно. Ту вечную, благую, прекрасную дживу, которой пребывать бы на вершине Вселенной, а её пленяет сладострастие, её пленяет алчность, её пленяет желание отдыхать, желание заработать, желание насладиться, желание поесть, попить, поспать. И вот это всё делает дживу пленной и заставляет её переселяться вместо того, чтобы обрести кайвалью.

А вот еще такой образ:

«Зубы [красавицы] — бутоны жасмина, жемчужины!»

— Разве позволю я неучам и глупцам смутить меня этой болтовней?

Увидев, как у всех на виду, зубы с костями гниют, разбросанные на месте сожжения трупов, Я буду оставаться праведным».

Вот такие ходы, которые будут характерны для дзен-буддизма, присутствуют уже у джайнов. Поэтому у джайнов, как и у адживиков, очень сурово принимали в монахи, - волосы вырывали с корнем, а не выдёргивали их. Сейчас этого уже нет, волосы бреют, но в своё время выдёргивание волос, закапывание в землю, а также добровольная голодная смерть (это и сейчас распространенная среди джайнских аскетов форма расставания с жизнью) были очень распространены. Считается, что такой голод окончательно освобождает человека.

7. Пять принципов «правильного поведения» в джайнизме

Для джайнов особенно важен принцип ахимсы. Ахимса – невреждение живому (от слова hiṃsā - бить, приносить вред). Почему? Да потому, что всё живое - и скалы, и деревья. Всюду есть джива. И из этого идёт очень много последствий. Но самое главное последствие для Индии - нельзя заниматься земледелием. Ведь что такое земледелие? Пашешь в поле - убиваешь каких-то жучков, паучков, червячков, ещё и убиваешь вредителей огорода, поэтому нельзя заниматься огородом. Вообще сельское хозяйство - не для джайнов. Джайны обычно занимаются или ремеслом - очень любят ювелирное дело, или они торговцы, купцы.

Следующий принцип, абсолютный для джайнов – это не присваивать ничего чужого. Если ты голоден и увидел, что лежит какой-нибудь вкусный плод, ты его не можешь съесть. Если этот плод на дереве в лесу, где никого нет, или же он упал с дерева, ты можешь поднять его и съесть, но, если ты видишь, что его обронили в городе, ты не можешь его съесть.

Ещё абсолютный принцип - не лгать. То есть не говорить ни одного слова неправды, только правду. Единственное, что позволяется - не говорить вовсе. Если слово правды может повредить человеку, можно просто молчать на эту тему, но никогда не говорить неправду.

Химса (вреждение живому), ложь и присвоение чужого - это страшнейшие прилипалы кармы. Люди, которые так поступают, просто сражены кармическим ударом. В новом рождении они будут не людьми, а какой-нибудь гадостью, червяками. Поэтому, коль нельзя заниматься сельским хозяйством, у джайнов открываются перспективы бизнеса, как мы бы сейчас сказали, ремесла и торговли. И в ремесле, и в торговле им нет равных, потому что они всегда честны и никогда ничего не берут, чего нельзя брать. Да и в современном бизнесе, скажем, нельзя использовать недоброкачественную рекламу, потому что это ложь, нельзя строить финансовые пирамиды, потому что это - присвоение чужого. Джайнам всегда абсолютно доверяют контрагенты, они знают, что джайн это по опредлению честный банкир, честный ремесленник. И что же получилось? Джайнская община – очень богатая. Она уже и в древности была очень богатой. Оказывается, честность очень высоко ценится в мире, и самая лучшая форма бизнеса - это честный бизнес. И джайны, как, кстати, и парсы (зороастрийцы), это доказывают.

И ещё два принципа.

Не прелюбодействовать - для монахов это означает полный запрет на половые отношения, а для мирян - ограничения. В молодости нужно стараться себя сдерживать в меру возможностей, а в старости – полностью отказаться. Мирянин в старости полностью отказывается от интимных отношений. Естественно, изменять жене совершенно невозможно. Есть такое джайнское изречение, что порядочная женщина всякий раз отдаётся своему мужу с таким же стыдом, как было в первый раз. А непорядочная ради алчности отдаётся многим без всякого стыда.

Непривязанность (апариграху) - отказ от собственности, развлечений, привязанности к людям, даже близким и учителям (включая Махавиру), отказ от привязанности просто к благу как таковому.

Ахимса не ограничивается отказом от сельского хозяйства. Джайны не могут выходить из дома в тёмное время суток, потому что в темноте можно раздавить какую-нибудь букашку. В тёмное время суток, если уж надо выйти, то только с ярким фонарём и внимательно смотреть. Джайнские монахи и даже благочестивые миряне ходят с метёлкой даже днём, постоянно метут перед собой, чтобы никакой паучок не попался под ноги, и мужчины, и женщины завешивают рот, чтобы, когда они дышат – во время жары дыхание учащенное, - никакая мошка не попала в рот и не погибла. Также они процеживают всю воду, которую пьют, именно потому, что в воде, в обычной воде у ручья, может быть кто угодно. Микроскопа Левенгука они не знали, но никакие видимые существа не должны лишаться жизни.

Джайнские хозяйки-мирянки обычно имеют в домах специальную комнату для насекомых. Это небольшое помещение, в котором не живут, но в которое заметают насекомых и закрывают дверь. Понятно, что в Индии этих насекомых, пауков, многоножек и прочих немало. И они в такой комнатке, конечно, едят друг друга, но джайн к этому не имеет отношения, он лично никого не убил. Так что в этом смысле отношение к ахимсе очень глубокое, я бы сказал, продуманное до мелочей, но для монахов оно ещё строже.

Монах не может ни зажигать, ни тушить огня. Он не может зажигать огонь, потому что в огне могут сгореть какие-то живые существа. Поскольку нельзя всем запретить зажигать огонь, мирянам можно его зажигать. А гасить огонь нельзя, потому что это тоже живое существо, и, когда монах его гасит, он убивает огонь.

Богатства джайнов из-за их честности, как я уже говорил, были очень велики. Хорошо известны средневековые храмы на горе Абу или в Шраванабелаголе (Южная Карнатака). Семнадцатиметровая статуя в Шраванабелаголе, высеченная из цельного камня по повелению военачальника Чамундрая в 951 г. по Р.Х. в честь царевича Бахубали, который сам стал монахом и, как считают дигамбары, единственный после Вардхаманы достиг полного освобождения, является одной из достопримечательностей Индии. Кстати говоря, царевич Бахубали изображен совершенно обнаженным. Джайны не стесняются изображать интимные части тела, они считают, что это естественная часть человека, и обнажённость - это тоже естественное состояние человека. В этом месте каждые 12 лет празднуется всеиндийский праздник джайнов.

Но продолжим чтение джайнских текстов: «Мудрому не следует быть радостным или печальным, ибо он должен знать и почитать право на счастье всех существ…

Обратите внимание: право на счастье всех существ. Совершенно современная этика!

Жизнь дорога множеству тех, кто владеет полями и домами, покупает разноцветные ткани, серьги и иные драгоценности и привязывается к ним…

То есть не осуждай других. Им, этим стяжателям, тоже дорога жизнь, и ты уважай это. Сам воздерживайся, но уважай их право быть другими. Есть целая философская система - Анекантавада («многовариантность»). Люди могут жить по-разному и спасаться по-разному. Ты выбрал джайнский путь, и этот путь ведёт к спасению безусловно, но никого другого не осуждай, ни над кем не смейся: ни над богачом, собирающим драгоценности, ни над обжорой, ни даже над женщиной-прелюбодейцей или прелюбодействующим мужчиной, ни над властолюбцем - ни над кем. Они идут своим путём, они получат свои наказания, а, быть может, свою заслугу - ты не знаешь. Принцип «не суди, да не судим будешь» совершенно органичен джайнской традиции.

Продолжу цитату:

Только те, кто сдержан в своем поведении, не желают этих вещей. Поэтому тебе, знающему, что такое рождение и смерть, следует быть твердым на пути. Ибо нет ничего недоступного для смерти. А все существа полны любви к себе. Они любят утехи и ненавидят боль. Они стремятся избегнуть уничтожения и цепляются за жизнь. Они хотят жить. Жизнь дорога всем существам» (Ачаранга сутра).

Это характерный джайнский текст, очень задушевный, лирический, не жесткий. Все джайнские тексты твердо говорят: ты должен следовать по известному пути, но других не принуждай.

8. Материя и душа

Наш замечательный специалист по джайнизму Наталья Анатольевна Железнова перевела несколько джайнских текстов, которые вставлены в книгу А.Л. Бэшема «Чудо, которым была Индия». Вот, например, наставление Махавиры, обращенное к ученику, которого тоже зовут Гаутама (Гаутама – распространенное имя, его носил не только будущий Будда).

«Как сухой лист, когда пришло время,
Падает с дерева на землю —
Так и жизнь человека.
Всегда будь настороже, Гаутама!
Как капля росы, скользнувшая по травинке,
Длится лишь мгновение —
Так и жизнь человека.
Всегда будь настороже, Гаутама!
Ибо душу, страдающую от беззаботности,
Вихрем несет по Вселенной
Злая и добрая карма.
Всегда будь настороже, Гаутама!
Когда тело стареет, а волосы седеют
И сокращаются все жизненные силы —
Приходят отчаяние и болезнь, чахнет
и разрушается плоть
Всегда будь настороже, Гаутама!
Итак, отбрось все привязанности,
Будь чист, как лотос, как воды осенью.
Свободный от всяких уз,—
Всегда будь настороже, Гаутама!»
(Уттарадхьяяна-сутра)

Вот в такой поэтической форме произносятся поучения. Поучения Махавиры, по преданию, записывали его ученики – ганадхары. Наиболее чтимый из них - брахман Гаутама Индрабхути. Возможно, к нему и обращено это поучение.

Другой очень хороший текст - Пуджьяпада, я прочту его тоже в переводе Н.А. Железновой. Пуджьяпаду издали отдельным томом в «Памятниках письменности Востока» (Пуджьяпада. Сарвартхасиддхи. М.: Наука, Восточная литература, 2015).

«Тело, дом, богатство и жена,
Сыновья, и друзья, и враги -
Все они отличны от души.
Лишь глупец считает их своими.
Со всех сторон прилетают птицы
И садятся вместе на деревья;
Наутро каждая летит своим путем,
Они разлетаются во все стороны.
Смерть не для меня. Зачем же мне бояться?
Болезнь не для меня. К чему сокрушаться?
Я не ребенок, не юноша, не старик:
Все эти состояния - лишь состояния моего тела.
Снова и снова я наслаждался в своем ослепленье
Всеми видами тел; я отбросил их.
Теперь я мудр!
Стоит ли печалиться об этом хламе?
Душа это одно, материя - другое.
В этом сущность истины.
Все остальные слова -
Лишь ее украшение».

Вот в этих словах заключена сама сущность джайнизма: душа - это одно, материя – другое, и, когда материя привязывает к себе душу, человек перерождается и страдает. Надо освободить душу от связи с материей. И в этом смысле джайнизм очень логичен, очень последователен в своей аскетической жёсткости и для мирян, и для монахов.

Как вы понимаете, дорогие друзья, учение джайнизма абсолютно противоположно и буддизму, о котором мы будем говорить, и учениям Запада, особенно христианству.

В греческой традиционной философии, особенно в платонизме, было близкое суждение о том, что тело - это гробница или тюрьма для души (сома=сима, тело=темница). Но в христианстве этого нет. В христианстве тело - это неотъемлемая часть личности. И задача человека, его свободной воли (человек имеет свободную волю - здесь джайнизм и христианство совпадают) - не освободить душу от тела, а преобразить и душу, и тело в ожидании будущего воскресения. Не блуждания по телам, а воскресение уникального тела с уникальной душой - вот принцип христианства.

Джайнизм - это абсолютная альтернатива христианству, это надо ясно понимать. В некотором смысле, он даже в большей степени противоположен христианству, чем религия Упанишад. Здесь мы видим философское доведение до крайности принципов сансары и тождества Атман-Брахман, когда тождества больше нет. Брахмана нет. Есть Айа (Атман), который ни с кем не сливается. Он будет вечно пребывать как замкнутая, счастливая, совершенная, познавшая истину монада, обретшая блаженное одиночество - кайвалью.

Нам, не правда ли, даже немного страшно - какая же радость, когда я заперт в одиночной камере? Вот настолько наше сознание другое - нам не нравится эта монадность, хотя некоторые европейские философы, тот же Лейбниц, строят на этом свои учения. Но это чуждо христианству, а индуистской джайнской аскетике - вполне органично. Это именно тот путь, на котором достигаются и освобождение, и просветление, и свобода.

Вот с таким интересным учением, дорогие друзья, мы сегодня познакомились, а на следующей лекции мы с вами будем говорить о возникновении буддистской традиции.