1. Возникновение Санкхьи

Дорогие друзья, сегодняшняя лекция – последняя, которую я читаю в 2022 году, – посвящена третьей даршане индуизма – Санкхье. Учение Санкхьи, по преданию, основано Капилой ещё в добуддийское время. Люди с родовым именем Капила до сего дня живут на севере Индии, в Панджабе. В индийском эпосе Махабхарата Капила – один из сыновей Брахмы, порой он почитается как аватара, то есть явление, воплощение Вишну.

В Бхагавата-пуране описываются деяния Капилы. Бхагавата-пурана – древний текст, который иногда относят к V в., но по другим признакам он написан задолго до Рождества Христова (рис. 5-6). Адепты привязки его к старинной древности говорят, что в Бхагавата-пуране упоминается река Сарасвати, параллельная Инду, которая пересохла примерно 2 тысячи лет назад, а также слоны с 4 бивнями (меритерии), которые тоже давным-давно вымерли (рис. 7-8). Но, как бы там ни было, Бхагавата-пурана – старинный текст, весьма почитаемый, особенно в вишнуизме и кришнаизме.

Итак, в Бхагавата-пуране, которую ещё именуют Шримад Бхагаватам, в 33 главе 3 песни описываются деяния Капилы. Говорят, что его родителями были мудрец Кардама, ставший впоследствии саньяси, и Девахути, которую просветил и привел к мокше (освобождению) ее сын Капила.

По индийскому преданию, именно Капила свёл священную реку Ганг с неба на землю. То есть в индийском сознании Капила - величайший подвижник, мыслитель, аскет.

В замечательной Бхагавадгите, которую именуют Евангелием, Благой вестью Индии, Кришна в своём разговоре с Арджуной объясняет, что «средь сиддхов (совершенных) Я - муни Капила» (10:26). В этом монологе 10 главы Бхагавадгиты Кришна говорит о себе как о лучшем во всех категориях вещей, и, если он сравнивает себя с Капилой, значит, это самый совершенный для Индии мыслитель.

В самой Бхагавата-пуране Капила объясняет своей матери Девахути:

«Я пришёл в этот мир для того, чтобы открыть людям даршану санкхьи, которая, по мнению тех, кто стремится избавиться от ненужных материальных желаний, играет очень важную роль в процессе духовного самоосознания. Этот труднопостижимый путь самоосознания с течением времени был забыт людьми. Знай же, что Я воплотился как Капила, чтобы снова изложить эту даршану и объяснить её людям» (Шримад Бхагаватам, 3:24: 36-37).

Как вы видите, индийская мысль придает Санкхье совершенно особое значение.

Владимир Кириллович Шохин в своей книге «Лунный свет санкхьи», которая содержит переводы текстов и обширное вступление, пишет: «философская система санкхьи – одно из древнейших и оригинальнейших направлений философской мысли Индии. Её истоки восходят уже к периоду шраманского «брожения умов» (с рубежа 6-5 веков до н.э.), и один из ее проповедников, Арада Калама, был в числе первых наставников Будды» (В.К. Шохин. Лунный свет санкхьи. М.: Ладомир, 1995. С. 1.)

Вы помните, что первым, к кому пришёл принц Сиддхартха Гаутама, когда решил стать аскетом, был именно Арада Калама.

Первый, дошедший до нас, авторский текст Санкхьи - это текст Ишваракришны «Санкхья карика» (Sāṅkhyakārikā), который был создан, видимо, около 350 г. по Р.Х. (точно датировать мы его не можем). В VI веке по Р.Х. Санкхья карика была переведена на китайский язык (и это уже точная датировка), а в ХI веке персидский ученый и путешественник Аль-Бируни говорит о Санкхья карике как о повсеместно принятом в Индии тексте.

Санкхья карика - сравнительно небольшой текст. Это дистиллят Санкхьи. Ценен, конечно же, и комментарий Гаудапады к этому тексту. Учёные спорят, тот же ли это Гаудапада, который написал ведантийские комментарии к Бхагавадгите, или это другой Гаудапада. Скорее всего, это другой Гаудапада, но точно мы этого сказать не можем.

2. Учение Санкхьи об освобождении

Само слово Санкхья (S@>khya), которое вы найдёте в написании и через «м» (самкхья), и через «н», потому что здесь употребляется сонорный звук, который можно транслитерировать и так, и так, означает «перечисление», то есть это нечто эмпирическое, относящееся к числам. Такое название даётся потому, что Санкхья перечисляет уровни освобождения Духа (назовём это пока так) от материи.

Но сразу надо объяснить, что словом «дух» мы переводим принятое в Санкхье слово Пуруша (= Человек), а словом «материя» переводим слово пракрити. Санкхья неслучайно выбирает для категории духа иное слово, нежели Атман, принятое практически во всей индийской мысли. Понятие «Махат» (Великий Дух – Маха Атман, отсюда - махатма), аналогичное слову Атман, Санкхья уже считает частью материи. Это я чуть позже объясню подробнее. И чтобы никакая категория не считалась духовной, кроме абсолютно внематериального состояния, она даёт этому вненматериальному состоянию название «Пуруша», Человек, имея в виду, конечно, того Пурушу, который саможертвоприношением творит из себя мир (РВ 10:90).

Это очень важно, что он творит из себя мир, но для Санкхьи Пуруша - не мир. Для ведических представлений мир и первый Человек - одно (я много об этом говорил в лекциях по ведической традиции). Эта мысль сохраняется в Индии. Но Санкхье важно сказать, что Пуруша - одно, а мир - другое. И поэтому две ее опорные категории - это Пуруша, абсолютно трансцедентальный дух, и пракрити - материя.

Эдельтрауд Харцер, профессор университета штата Техас в Остине, которая училась в 1970-е годы в Карловом университете в Праге, написала статью о Санкхье в «Энциклопедию религии» Мирчи Элиаде. Эта статья довольно простая, даже, я бы сказал, упрощенная, но, тем не менее, для первого подступа к Санкхье она неплоха. Она пишет: «основным для понимания школы Санкхьи является то важнейшее место, которое отводит она различению между бесчисленными сознающими субъектами (Пуруша) и материей (пракрити), двумя всецело различными принципами. Ничего не существует, кроме этих двух принципов» (E. Harzer. Saṃkhyā (1987, 2005). ER, XII. P. 720).

Это абсолютно верно. Здесь ещё сказана важная мысль, что Пуруша – это не единый Абсолютный Дух, как Атман-Брахман. Каждый человек – это Пуруша, абсолютный трансцендентальный дух. И таких пуруш множество, они изолированы друг от друга.

Второй принцип – это материя. Он тоже объективен. Материя – тоже реальность, не иллюзия. И задача Санкхьи - осознать этот факт дуальности, двойственности мира. Это дуалистическая школа. Нужно осознать, что ты и есть тот самый Пуруша, и другой человек - тоже Пуруша, и осознать, что ты не есть пракрити, ты не есть материя.

Цель в том, чтобы научить отделению Пуруши от пракрити. Пуруша – наблюдатель, пракрити – деятель. Пуруша – бхогта (наслаждающийся), пракрити – бхогья (услаждающий). Пуруши вечны, пуруш множество. Любые определения исходят от практрити и ограничивают (поэтому мне так сложно говорить о Пуруше в этой лекции), а Пуруша неопределим и неизменяем.

Это практически то же самое, что Упанишады говорят об Атмане – не это, не это. Апофатическое учение об Атмане полностью переносится на Пурушу, а Атман низводится до высшего уровня пракрити.

Цель Санкхьи – обрести свободное бытие Пуруши от объективной реальности (пракрити). Мир объективно существует в своем аморфном бытии, который в Санкхье называется прадханой, но его оформление осуществляется только тогда, когда Пуруша начинает отождествлять себя с материей. Именно тогда, когда Пуруша начинает отождествлять себя с пракрити, пракрити вокруг него из аморфного бытия, которым она является, когда Пуруша не обращает на неё внимания, вырастает в мировую систему. И мир длится для нас постольку и до тех пор, пока наш Пуруша пребывает в неведении о себе как о независимом свободном субъекте, пока он страдает, как говорят индийцы, в рабстве у пракрити.

При осознании Пурушей своей инаковости в отношении материи мир вновь уходит в первоначальное аморфное бытие - прадхану, а Пуруша остаётся в блаженном вечном нестрадающем состоянии (как вы помните, главная цель даршан - освобождение от страданий). Но когда Пуруша принимает контакт с пракрити, равновесие нарушается.

Махат (Дух), а также буддхи (сознание) – высшие категории других систем индуизма, в Санкхье являются самым тонким, самым совершенным уровнем пракрити. С их помощью Пуруша может осознать своё отличие от пракрити, то есть сама пракрити на своих высших уровнях помогает Пуруше осознать свое отличие от неё. Сам же Пуруша, погружённый в пракрити, своими силами этого осознать не может, у него нет этих сил, потому что он – чистый дух. Но он может это сделать с помощью Махата или, что практически то же самое, буддхи (разные учителя Сангхьи используют то одно, то другое слово). То есть с помощью высших состояний пракрити Пуруша осознает свою инаковость по отношению к ней.

Вот как об этом говорится в Санкхья карике:

«Сознание (буддхи) – это наиболее тонкое проявление материи (пракрити), способствует освобождению, служа первой ступенью само-осознания. Как только это самоосознание осуществляется, сознание, так же как и все остальные составляющие психики (они материальны), которые ошибочно полагают частью личности (Пуруши), отходят, отделяясь от Пуруши, и вновь уходят в материю, как танцовщица, которая удаляется, когда она уже удовлетворила желание своего господина» [Санкхья карика, 59].

Образ танцовщицы - один из самых любимых в Санкхье. Он многогранен. Здесь речь идёт и о танце, однако, часто танцовщица удовлетворяла и сексуальные желания своего господина. Но она не может остаться с господином, она всего лишь рабыня или нанятая женщина. Поэтому она удовлетворяет эстетические или интимные желания господина, а потом уходит. Господин получил удовлетворение, и больше танцовщица ему не нужна.

Так же и пракрити – оказав помощь Пуруше в осознании своей инаковости ей, она удаляется и больше уже не присутствует. И Пуруша, осознавший с помощью пракрити свою инаковость по отношению к материи, пребывает в счастливом благодатном состоянии.

Этот фрагмент из Санкхья карики цитируется и знаменитыми Санкхья сутрами (3:69), а Санкхья сутры считаются творениями самого Капилы, хотя большинство ученых датируют их XV – XVI вв. по Р.Х. Конечно, они не были написаны Капилой – Капила, видимо, вообще ничего не писал, он учил. В Индии тогда не было принято записывать свои учения. Но я не исключаю, что Санкхья сутры действительно сохранили учение Капилы, и поэтому в какой-то степени Санкхья сутры - это комментарии на Санкхья карику, а в какой-то степени Санкхья карика Ишваракришны является комментарием на Санкхья сутры Капилы.

Образ танцовщицы и господина, несмотря на простоту, очень древний и глубокий. Господин, дабы не потерять своего достоинства, не может жить постоянно с танцовщицей или баядеркой. Она ему нужна только на короткое время. Так же и материя нужна Пуруше только на короткое время. После того, как он удовлетворён осознанием своей инаковости, она ему больше не нужна.

В следующей карике Ишваракришна объясняет: «Ничто так не чувствительно, как пракрити, как только говорит она себе, - я признана (как иное)– она более не показывает себя на глаза Пуруше» [Санкхья карика, 61].

То есть пракрити нужна только на миг или на период аскетического делания, когда постепенно, опираясь на сознание, человек (Пуруша) приходит к убеждению в своей инаковости по отношению и к материи, и к сознанию. После она уже не нужна, и она не показывается на глаза Пуруше. Безусловно, он окружён материей, но он равнодушен к ней.

Пракрити является первопричиной мира наших переживаний. Это первый принцип (таттва) или главный принцип (прадхана) Вселенной: вся Вселенная, включая её психический уровень, мир переживаний, соткана материей. Но, поскольку это бессознательный и неразумный принцип, его также называют джада (неразумный). Разумность ему даёт Пуруша. Именно в соединении Пуруши и пракрити возникает осознание, возникает психическая жизнь материи - благодаря тому, что Пуруша обратил на нее своё внимание. Когда происходит разделение, для Пуруши наступает успокоение, а пракрити вновь возвращается в состояние джада (неразумия).

Забегая вперёд, скажу, что соединение Пуруши и пракрити само по себе осознаётся как величайший факт не в Санкхье, а в тантре, в тантрических учениях Индии.

3. Санкхья о пракрити

Пракрити состоит из трех основных характеристик (гун). О гунах мы уже говорили, но я повторю. Гуны - это нити, в прямом переводе с санскрита. И, как любая ткань соткана из нитей, так и мировое бытие соткано тоже из нитей, но эти нити – не только и не столько материальные вещи, сколько, если угодно, психосоматические состояния. Поэтому наиболее точным переводом слова «гуны» будет слово «темперамент».

Для нас темперамент – это что-то нематериальное, а для индийцев – абсолютно материальная вещь. В какой-то степени мы можем почувствовать материальность темперамента в связи с тем, что мы не в силах изменить свой темперамент. Если, скажем, человек сложился как флегматик, он и останется флегматиком, сангвиник – сангвиником, и вряд ли он перейдёт в меланхолика, и так далее.

Эти три гуны – три психосоматических материальных темперамента: саттва, раджас, тамас. Саттва - уравновешенность, утончённость, лёгкость, просветление, радость. Человек саттвический – это наилучший, наивысший уровень оформленной пракрити. Раджас – это страсть, боль, динамизм, активность, возбуждение. Раджас происходит от радж – владение. Раджас овладевает человеком, обуревает человека. Тамас – это инертность, грубость тяжесть, препятствие, сон, лень.

Подробно эти три гуны описываются в Бхагавадгите, это ее важнейший момент. Вообще Бхагавадгита – это, как ни странно, учебник Санкхьи, хотя ее иногда считают учебником Веданты. Там есть и то, и то. Неслучайно ее называют духовной энциклопедией или Благой Вестью Индии.

«Гуны три — саттва, раджас и тамас — состоянье существ различают; от Меня эти гуны возникли, они, Партха, во Мне, но не Я в них. Этот мир ослеплен различьем состояний, от гун возникших; он не знает, что Я, неизменный, пребываю выше, чем гуны. Состоит ведь из гун Моя майя: одолеть ее, дивную, трудно; но, кто ищет Меня всей душою, тот ее позади оставляет» [Бхагавадгита 7:12-14].

Саттвический человек, как объясняет Кришна, ест лёгкую, по возможности безвкусную, не отягощающую пищу. Человек раджатический ест наперченную, острую, возбуждающую пищу. Человек тамасический ест пищу испорченную, переночевавшую. Вы понимаете, что в Индии жарко и не было холодильников, и переночевавшая пища – это пища уже испорченная. Так и во всем остальном. Вот этими тремя темпераментами соткан мир.

Непроявленная Пракрити бесконечна, неактивна, бессознательна, с тремя гунами в состоянии равновесия. Это равновесие гун нарушается, когда пракрити вступает в контакт с Пурушей, что приводит к проявлению мира опыта из непроявленной пракрити. Vyakta - проявленное Пурушей, Avyakta – непроявленное Пурушей.

В Санкхье есть иной образ, похожий на образ господина и танцовщицы – Пуруша, познающий поле (kṣetrajña - kṣetra – поле, jña - познание). Поле – это женское начало, а пахарь – мужское. Поле, которое познаётся - это пракрити.

Заинтересованное внимание Пуруши приводит к созиданию вокруг него мира, основанного на 23 принципах. То есть когда непроявленная, пассивная, бессознательная (джада) пракрити становится объектом внимания Пуруши, как танцовщица – объектом внимания своего господина, она проявляется, она начинает созидаться. Под влиянием Пуруши строится мир. Это не значит, что мира нет, что мир – абсолютная иллюзия, как говорят буддисты, нет, мир есть, но он не проявлен, пассивен и, в общем, неинтересен, но когда к нему проявляет интерес Пуруша, то он начинает созидаться вокруг него.

Сначала созидается Великий Дух (Mahat) или интеллект (buddhi). Это первый уровень созидания, который Пуруша часто принимает за свою суть, потому что до этого он тоже находится в бессознательном состоянии. И когда возникает сознание, оно возникает не из бессознательного духа, а из бессознательной материи, и становится смычкой духа с материей, но оно (сознание – Махат или буддхи) материально. Буддхи – это пробужденное сознание, бодрствующий интеллект (отсюда и наше слово «будильник»).

Из буддхи-Махата возникает ахамкара (самость). То есть сначала возникает осознание бытия, а следующий этап (если смотреть с аскетической точки зрения, то это этап деградации, а если смотреть с материальной точки зрения, то это этап созидания) – это самость, ахамкара, когда уже осознанное «я» весь мир рассматривает через себя. Ахамкара – это не просто осознание, а это уже присвоение умом осознанного.

Пуруша и ахамкара - противоположности. Это важно понять, потому что для нас человек и его ego (а ахамкара - это именно ego) - это одно и то же, а в Санкхье это противоположности. Пуруша противоположен ахамкаре, и когда он себя соединяет с ней, он отождествляет себя со своим ego и, тем самым, впадает в ошибку: он попадает в рабство к пракрити. Если буддхи- Махат еще может помочь освобождению, то ахамкара – нет, ахамкара, наоборот, будет вовлекать такого человека во всё большее и большее порабощение.

Из ахамкары происходят пять чувствилищ, которые называют буддхиндрии (buddhindrya) или джнянаиндрии – чувствилища сознания или чувствилища знания. Какие это пять чувствилищ? Это слышание, осязание, зрение, вкус, обоняние. Этими чувствилищами ахамкара оформляет конгломерат материи и завладевает им с помощью пяти действующих чувствилищ – кармендрий (karmendriya). Кармендрии – это речь, касание, хождение, дефекация и половое соитие.

Также ахамкара творит манас (ум – он тоже абсолютно материален и является рефлексирующим органом ахамкары) и пять тонких элементов (тантматр) - это форма (рупа), звук (шабда), запах (гандха), вкус (раса), прикосновение (спарша), из которых возникают пять «грубых элементов» (бхута) или «форм объектов восприятия». Это земля (притхиви), вода (джала), огонь (агни), воздух (вайу), эфир (акаша). Об эфире я говорил в лекции о Вайшешике, здесь это то же самое.

Таким образом, материя творится не снизу, когда человек оказывается материей, осознавшей себя, а сверху – она творится Пурушей, когда он забывает себя. В этом Санкхья оказывается абсолютной противоположностью европейскому материализму. Казалось бы, это тоже материализм – все материально, материя реальна, она постепенно формируется. Непроявленная (авьякта) материя становится целой пирамидой конструкции, которая основывается на грубых элементах (бхута), сформированных более тонкими средствами (тантматры), осознанными материальным умом (манасом), который пользуется кармендриями - речью, касанием, хождением, дефекацией и половым соитием, и пятью чувствилищами: слышанием, осязанием, зрением, вкусом, обонянием.

Вот, собственно говоря, так выстраивается материя, и на своей высшей грани она представлена буддхи. Буддхи может склониться или к ахамкаре, или к Пуруше, и задача Санкхьи состоит в том, чтобы буддхи (Махат) не склонился к ахамкаре и не стал рабом всего этого материального комплекса, а стал бы средством освобождения от него.

Пракрити, как указывают индийские современные специалисты по Санкхье, является источником нашего опыта, но это не эволюция ряда материальных сущностей, не постепенное движение материи к осознанию самой себя, а возникновение самого опыта. То есть материя, если угодно, складывается в систему из-за опыта. И вся пракрити – это всего-навсего три гуны в разных пропорциях, и взаимодействие этих гун определяет характер кого-то или чего-то, характер природы, определяет ход жизни, ход истории.

Теория гун Санкхьи широко обсуждалась, развивалась и совершенствовалась различными школами индийской философии. Мыслительные процессы и ментальные события являются сознательными только в той мере, в какой они получают озарение от Пуруши. В Санкхье сознание (буддхи) сравнивается со светом, который освещает материальные конфигурации или "формы", принимаемые умом (манасом).

Таким образом, интеллект (буддхи), получив познавательные структуры от ума и просветление от чистого сознания Пуруши, создает мыслительные структуры, которые кажутся сознательными. Ахамкара – ego или феноменальное «я», присваивает себе все ментальные переживания и, таким образом, персонализирует объективную деятельность ума и интеллекта, завладевая ими.

4. Множественность пуруш

Имеется одна материя, но множество пуруш, как и множество людей. И каждый пуруша, соединяясь с материей, творит свой мир. Но в действительности каждый пуруша полностью изолирован от другого, так как Ум не имеет связи ни с миром форм, ни с иными пурушами.

Мирча Элиаде в своей «Истории религиозных идей» пишет: «Космос населен этими вечными, свободными, находящимися в состоянии покоя пурушами – монадами, между которыми невозможно общение» (M. Eliade. A History of Religious Ideas, Vol. 2: From Gautama Buddha to the Triumph of Christianity. Chicago, IL: University of Chicago Press, 1982. P. 59). В этом смысле мир монад-пуруш напоминает философское учение Лейбница, так же как атомарный мир Вайшешики напоминает учения Демокрита и Парменида.

Пуруша, будучи личной монадой, бессмертен, вечен. Учение Упанишад говорит о растворении Атмана во Всебытии. - Как вы помните, в Брихадараньяка упанишаде II.4.12 Яджнавалкья, излагая учение о тождестве Атмана с Брахманом, говорит Майтрейе, что «нет после смерти сознания». В Санкхье Пуруша есть, а сознания нет, потому что своё сознание он угасил, расставшись с материей.

Это отстранение Пуруши от пракрити в Санкхье именуется кайвалья - от кевала – одинокий, первый; «кевала-адвайта» - полный монизм - одно из названий адвайта-веданты Шанкары. То есть каждая монада, каждый пуруша – это свой замкнутый одинокий мир.

Санкхья карика Ишваракришны объясняет это:

«Когда отделяется тело и ввиду того, что цель достигнута, устраняется Прадхана (первоматерия), … надежной и завершенной изоляции достигает… А от состояния изолированности – освобождение… Но если в силу особых санскар (ритуалов) [даже знающий] сохраняет тело, то когда же у него будет освобождение?... Поскольку семена даже не начавших прорастать накоплений [предыдущих] действий сожжены огнем истинного знания после исчерпания посредством «потребления» начавших вызревать [семян предыдущих действий], когда отделяется тело – при [его] гибели ввиду того, что цель достигнута – ввиду осуществления задач и устраняется Прадхана – по отношению к тому Пуруше, надежной – с неизбежностью наступающей и завершенной – неограниченной – и той и другой изоляции – прекращения трех страданий достигает Пуруша» (Санкхья-карика, 68, перевод В.К. Шохина. Лунный свет Санкхьи. Ладомир, 1995. С. 142).

Объясняя, что вся проблема освобождения, вся проблема свободы – в тебе самом, очень близкая к Санкхье традиция Йоги говорит (здесь другие термины, поэтому вместо «Пуруша» говорится «Брахман»):

«Убежище, где располагается вечный Брахман, - это не сферы ада и не горные ущелья, не тьма и не бездны морские, но деятельность буддхи, не отличимая от него самого. Так говорят мудрые» (Патанджали. Йогасутры. 4:22. Перевод Е. Островской и В. Рудого).

Сам же Пуруша, как я уже говорил, не имеет ума (манаса), ибо нет у него желаний, поэтому буддхи (сознание) ему чуждо, оно возникает лишь на момент осознания того, что оно ему чуждо.

Пракрити, как и Пуруша, реальна и вечна, но, в отличие от Пуруши, она подвижна и креативна. Гуны, которыми ткётся пракрити, и объективны, и субъективны, ибо они в основе и внешнего, и психического мира, то есть они объективно ткут мир, и они субъективны, потому что они осознаются при соединении Пуруши и пракрити.

Патанджали продолжает:

«Семя завершенной кармы – знание различия между Пурушей и сознанием (ахамкарой). Его мысли о собственном существовании текут самым естественным образом. А о тех, у кого такая карма отсутствует (= о тех, кто не осознает различия между Пурушей и ахамкарой), было сказано: Отбросив из-за своих пороков естественность, они испытывают удовлетворение от первого же возражения и избегают окончательного вывода". Размышления о своем существовании таковы: Кем я был? Как я жил? Что такое это рождение? Чем оно обусловлено? Кем мы будем? Почему мы будем?" Однако эти размышления прекращаются у того, кто обладает знанием различия между Пурушей и сознанием… Потому что все разнообразие изменений присуще только сознанию. Пуруша же при отсутствии неведения пребывает чистым и свободным от влияния качественно-определенных состояний сознания. Оттого у мудрого прекращаются размышления о собственном существовании» (Патанджали. Йогасутры. 4:25. Перевод Е. Островской и В. Рудого).

Интересно, что подобные опыты можно встретить и в европейской мысли, хотя они, надо сказать, стали осознаваться как нечто более-менее интеллигибельное только после знакомства с индийской философией. Психолог Уильям Джеймс (W. James) в своей знаменитой книге «The Varieties of Religious Experience: A Study in Human Nature», изданной в 1902 году и многократно переведённой на русский язык (У. Джеймс. Многообразие религиозного опыта. М.: Наука, 1993), приводит письмо, которое написал ему знаменитый английский поэт, любимейший поэт королевы Виктории, лорд Альфред Теннисон (1809-1892):

«Род транса при пробуждении – это из-за отсутствия лучшего мира – Такое часто бывало со мной, начиная с отрочества, когда я был в полном одиночестве. Это приходило ко мне через повторение мной моего собственного имени молча, только умом, когда вдруг, независимо от интенсивности работы моего сознания, оно вдруг распадалось и исчезало в безграничном бытии. И это не неловкое состояние, но, напротив яснейшая истинность по ту сторону слов, когда смерть становится почти смехотворной невозможностью – утрата личности (если она и происходит) кажется не угасанием, но истинно настоящей жизнью» (W. James. The Varieties of Religious Experience: A Study in Human Nature. Edinburgh, 1902. Р. 384).

5. «Атеизм» Санкхьи

Санкхья равнодушна к проблеме Бога – нет никакого Бога, нет никакого третьего состояния, кроме Пуруши и пракрити. Никто не создал ни Пурушу, ни пракрити. Это особенность всей Санкхьи: и пуруши, и пракрити существовали вечно. Если вы внимательно слушаете эту лекцию, то понимаете, что наличие особого, третьего, состояния – Божественного Бытия, сразу разрушает всю эту систему, потому что тогда понятно, что Пуруша стремится к соединению с Богом, а пракрити является творением Божиим и - поэтому - благом, и вся система тут же рассыпается. Поэтому для Санкхьи совершенно естественен атеизм.

Но, поскольку индийский мир - это всё-таки мир, связанный с Богом, то многие традиции Санкхьи, особенно поздней Санкхьи, использовали категорию Господа, Ишвары. Ишвара – это Пуруша, никогда не соединённый с пракрити, - объясняли такие санкхьики. То есть это тот Пуруша, который никогда не испытал соблазна соединения с пракрити, никогда не имел опыта бытования в материальном мире - мире пракрити.

Е.А. Торчинов в «Популярном словаре индуизма» объясняет:

«Обычно различают эпическую и классическую Санкхью. Первая из них нашла своё отражение в философских текстах индийского эпоса Махабхарата (прежде всего, в Бхагавадгите). Вторая — представляет собой детально разработанную философскую систему, созданную Ишваракришной в первых веках н. э. Главное отличие между этими двумя видами Санкхьи состоит в том, что эпическая Санкхья монистична и теистична (сешваравада), рассматривая материю (пракрити) в качестве начала, производного от божественного Абсолюта, причем материя в её тонкой форме образует творческую энергию или силу Бога (йогамайя; майя), тогда как классическая Санкхья дуалистична и нетеистична (ниришваравада): дух (Пуруша) и материя (пракрити) рассматриваются в ней как совершенно независимые и самостоятельные субстанции, а существование единого Абсолюта (как в личной, так и безличной форме) отрицается».

Если продолжить эту мысль, то вот эта «эпическая Санкхья», как ее назвал Е.А. Торчинов, то есть Санкхья, отраженная в эпосе, это та самая Санкхья, где есть Ишвара. Кришна для Бхагавата-пураны есть тот самый Ишвара, который никогда не соединялся с пракрити. Но ведь Кришна – это воплощение, аватара Вишну? Правильно, но воплощен он лишь для нас, он не соединен чувственно с материей. Несмотря на все свои увлечения пастушками (гопи), он чувственно не прикован к этому миру, он вне этого мира. Поэтому Кришна – Пуруша, никогда не соединявшейся с пракрити своей волей, своим сознанием и своим самосознанием, ахамкарой.

Разъясняя эту идею, Роберт Чарльз Зенер пишет: Ишвара «ни в коем случае не является Тем, Кого мы называем Бог. Как и все иные души (атманы), Он – вечен, но Он не является творцом и держателем вселенной и ничем подобным этому. Он, просто-напросто, есть единственная душа (Атман), которая никогда не вступала в общение с материей, и потому Он может помочь иным душам освободиться от их связей с телом» (R.C. Zaehner. The Comparison of Religions. Beacon Press, Boston, 1962. P.41).

Я бы возразил Зенеру, точнее, тем индийцам, которые эту традицию проповедуют и о которых пишет Зенер, только в одном: не совсем понятно, как при полной изолированности пуруш друг от друга, в полной их монадности, Ишвара, даже если Он есть, может помочь другим пурушам. Это действительно необъяснимо.

Повторю, что Пуруша, как и Атман, невыразим и бесстрастен. Пуруша – «тот который наблюдает (saksin), он изолирован, бесстрастен, созерцателен и бездеятелен», - объясняет Санкхья карика (Санкхья карика, 19).

В 52-й карике Ишваракришна указывает: «Ни тонкое тело без диспозиций сознания, ни функционирование диспозиции сознания без тонкого тела невозможно. Потому функционируют два миросозидания (prayṛtti), именуемые 'тонкое тело' и 'диспозиции сознания (buddhi)'».

Тонкое тело (=сумма чувствилищ) и буддхи необходимы, чтобы Пуруша мог осознать себя, поскольку он невыразим и бесстрастен, поскольку он – только наблюдатель. Но раз он наблюдатель (saksin), значит, он должен увидеть, и то, что он увидит, породив в нём положительную реакцию отделения от пракрити.

И наоборот - индивидуализация и вовлечение в пракрити происходит через самосознание, через ego. И в этом смысле отличие всей полноты космоса, всей непроявленной и проявленной материи от человека не в сущности, а лишь в степени. Всё, кроме Пуруши, это пракрити, более или менее осознанная и проявленная.

Деградируя (а, с точки зрения западноевропейской философии, развиваясь), паринама (пространная пракрити) творит мир форм, а Пуруша только наблюдает за этим. «Ты наблюдатель, ты не деятель, - говорит индийская учительная мысль любому ученику. - Это не ты умираешь, не ты страдаешь, не ты влюбляешься, не ты соединяешься с любимой женщиной, - это всё пракрити, это лишь видимость реальной материи». Как в кино – ты можешь страстно реагировать на то, что ты видишь на киноэкране, можешь ужасаться или, наоборот, воспаляться страстью, но это лишь экран, это не ты, ты - по ту сторону экрана. И умный зритель не будет культивировать в себе чувств сопричастности со страстями, которые разыгрывают перед ним актёры (то есть пракрити).

Оппонент говорит в ответ на это: поскольку активность – способ бытия пракрити, и миросозидание происходит всегда, то освобождения не будет, ты вечно будешь смотреть этот фильм. Но Капила в Санкхья сутрах объясняет:

«Миросозидание от Брахмы до травинки ради того – до различительного (знания). Ради того – для Пуруши, то есть ради освобождения миросозидания. Этот способ бытия Пракрити до (появления) различительного (знания) – пока различительное знание не явится, ибо собственной природы не одолеть» (Санкхья Сутра 3:47-48).

Мы с вами привели в пример кино, и этот образ нам поможет. Когда мы видим на экране какую-нибудь батальную сцену, мы чувствуем себя в окопах. Современные средства еще более усиливают это ощущение – мы чувствуем, что по нам стреляют, что мы стреляем, что в нас попадают. И в этот момент важно понять, что это лишь кино, что мы, на самом деле, по ту сторону кино, что мы можем в какой-то момент встать и уйти. Вот так же и Пуруша должен относиться к пракрити.

Все, от стрелки травы до Брахмана, существует лишь для блага Пуруши, помогая ему проникнуться высшим знанием своей невовлеченности.

Мирча Элиаде пишет: «так же точно, как цветок отражается в стекле, ум (буддхи) отражает Пурушу (Йогасутра 1:41). Но только невежда будет приписывать стеклу качества цветка… Для Санкхьи, как и для Упанишад есть только один путь спасения… правильное знание о Духе. И первый шаг к достижению этого спасительного знания состоит в том, что необходимо понять – Дух (Пуруша) не имеет качеств (атрибутов)… С того момента, как мы поняли, что Дух свободен, вечен и неактивен, всё, что с нами происходит – боль, ощущения, желания, мысли и т.п. – больше не принадлежат нам» (M. Eliade. A History of Religious Ideas, Vol. 2, p. 57-58).

6. Уровни объективации – по Г. Риккерту и в Санкхье

Известный немецкий мыслитель-неокантианец баденской школы Генрих Йон Риккерт (1863-1936), к сожалению, в старости успевший принять нацизм, задолго до этого, в конце ХIХ - начале ХХ века разработал теорию трёх уровней познания. Его работа «Границы естественно-научного образования понятий» не раз переводилась на русский язык (Г. Риккерт. Границы естественно-научного образования понятий: логическое введение в исторические науки / пер. с нем. и предисл. А. Водена. Санкт-Петербург, 1903). В.К. Шохин вспоминает Риккерта в Предисловии к своей книге «Сутры философии Санкхьи» (М.: Ладомир, 1997) и говорит о том, что Риккерт был бы страшно удивлён, узнав о том, что его «гениальное» открытие за тысячелетия до него было открыто Санкхьей. Но я думаю, что Риккерт не удивился бы, потому что, как человек конца ХIХ века, он был знаком и с Санкхьей, и с основами индийской философии. В это же время его соотечественник Макс Мюллер написал в Англии «Шесть систем индийской философии», где подробно описал Санкхью, и возможно, что теория трех уровней объективации является результатом размышлений Риккерта не только над Кантом, но и над индийской философией.

Первый уровень объективации, по Риккерту, это тот, в котором живёт всё человечество: Я - одно, а мир - другое. «Я» противоположно миру.

Второй уровень – психологический. Я - одно, а мое тело и окружающий мир - другое. Это то, о чём говорил в отрицательных понятиях Иосиф Бродский в своем рождественском стихотворении «Колыбельная»: «Привыкай, сынок, к пустыне, как щепоть к ветру, чувствуя, что ты не только плоть. Привыкай жить с этой тайной: чувства те пригодятся, знать, в бескрайней пустоте». Тело – темница души - это аксиома греческого идеализма. Так предлагают понимать реальность Платон, Аристотель, так же размышляют и стоики, и эпикурейцы.

Но есть и третий уровень объективации: Я - одно, а мои чувства, тело и мир - другое. Весь психический, соматический, космический комплекс – это иное, не Я. Я - это не мои чувства. Это очень сложно понять человеку европейской культуры, поэтому Риккерт, продолжая Кантовское разграничение «мир для нас и мир в себе», «вещь для нас и вещь в себе», говорит, что наши чувства, наш ум – это тоже не мы. Он говорит то, что отлично известно Санкхье, с учением которой он, вероятно, был знаком.

Я обещал вам более подробно разобрать 19-ю карику Санкхья карики. Ишваракришна пишет: «Пуруша индифферентен (madhyastha) подобно отшельнику: как отшельник изолирован, индифферентен, когда крестьяне близ него обрабатывают поле, так и Пуруша пассивен, когда вращаются гуны. Отсюда созерцательность и бездеятельность. Если индифферентен, то и созерцатель, а потому Пуруша и не является агентом тех действий».

Это перевод В.К. Шохина – непростой, но зато очень точный.

Здесь мы видим третий любимый образ Санкхьи (после танцовщицы и кристалла с цветком) – отшельника, который сидит где-то на опушке леса, рядом с крестьянскими полями. Крестьяне стараются, обрабатывают поля, чтобы вырастить урожай, иначе они ничего не смогут продать и просто помрут с голоду, и уж тем более не смогут стать богатыми. Но для отшельника все это совершенно чужое, он сидит, погруженный в глубину своих мыслей, возможно, именно мыслей Санкхьи, и даже особо не смотрит на это поле, а если и смотрит, то совершенно невидящим, только фиксирующим взглядом.

Гаудапада (это, как я уже говорил, скорее всего, не Гаудапада Адвайта-веданты) в комментариях на Санкхья карику пишет:

«И ввиду той противоположности устанавливается субъектность этого Пуруши, изолированность, индифферентность, созерцательность и бездеятельность…

«Устанавливается субъектность Пуруши» - то есть Пуруша полностью не объект. Мы все в некотором роде являемся объектами самих себя. Я, когда думаю о себе, я думаю о себе как об объекте своей мысли. А вот Пуруша - абсолютно субъект. Он не думает о себе, у него вообще нет понятия себя (ахамкары). Он фиксирует внешнее, сам оставаясь по ту сторону объективности, поэтому он - чистый субъект, и вот это имеет в виду Гаудапада.

Притом, что саттва, раджас и тамас являются агентами, устанавливается субъектность Пуруши… ведь гуны именно действуют, а субъект не действует и не устраняется от действий…

То есть раджас, саттва и тамас приносят ему информацию, а он – только её зритель.

Пуруша изолирован от трех гун, инаков им… Пуруша индифферентен подобно отшельнику; как какой-нибудь отшельник изолирован, индифферентен, когда крестьяне рядом с ним занимаются обработкой поля, так и Пуруша ничего не делает, когда вращаются гуны… Три гуны функционируют как агенты действия, не Пуруша. Он только созерцатель действия. Таким образом, устанавливается и существование Пуруши» (Гаудапада. Комментарий на Санкхья карику, 19).

Эта последняя фраза Гаудапады, которой нет у Ишваракришны, очень важна. Кто-то должен фиксировать движение гун, бытие мира, о чём материалисты забыли. И этот фиксирующий – это и есть Пуруша, поэтому он есть, но он - чистый зритель, как аскет у края крестьянского поля.

Санкхьики выделяют конструктивные и деструктивные аспекты буддхи-Махата. Конструктивные – это те, которые позволяют Пуруше полностью отделиться от пракрити и стать чистым созерцателем, не считать кино частью своей жизни. Какие это аспекты? Это достойность, знание, невовлеченность, сила (сила в том, чтобы это осознать, принять и быть таковым). Деструктивные аспекты буддхи, ведущие к сансаре, к перерождению, к страданию, это: бесчестье, невежество, вовлеченность, бессилие. В этих двух столбцах категорий – вся индийская мысль, весь этос индийского бытия от эпохи Махабхараты до сегодняшнего дня.

Можно, конечно, считать, что это аскетический приём подобный буддийской анатте, то есть метод отвлечения от страстей, не более того. Но в этом есть нечто большее, и об этом мы с вами сейчас поговорим. Однако, в любом случае, аскетически необходимо постепенно свернуть пятерки пракрити (как вы помните, этих пятерок несколько, и Санкхья – это, собственно, исчисление этих категорий). Они должны быть свёрнуты обратно в непроявленную материю, и Пуруша опять бесстрастно будет относиться к ней. Мы своим привлечением, своей страстью, своим невежеством, вовлечённостью, бессилием противостать страстям, своим бесчестием развернули материю, стали её частью, так давайте её свернём, положим ее в сундук, и тогда Пуруша будет спокоен. Давайте выключим телеэкран, прекратим смотреть фильм, поднимемся из нашего кресла и выйдем в соседнюю комнату – этого достаточно.

7. Сравнение учения Санкхьи и христианства

Если воспринимать Санкхью как аскетическую, воспитательную школу, то христианство на неё очень похоже, и даже не только в воспитательном смысле. Послушаем Дионисия Ареопагита – это практически Санкхья!

«По прекращении всяческой умственной деятельности происходит соединение обожаемых умов (то есть умов, которые входят в Бога) со сверхбожественным светом… (ибо)… То, что является причиной всего сущего, Само – Ничто, как всему сверхсущественно запредельное» (Дионисий. О Божественных именах. 1:5).

Здесь важно именно прекращение всяческой умственной деятельности. Большинство христиан наивно думают, что после смерти они будут думать, переживать за своих близких. Возможно, всё так и будет, но только если они не достигнут высших божественных уровней. А если они их достигнут, то происходит угасание, прекращение умственной деятельности и соединение обожаемых умов со сверхбожественным светом, и это соединение надо начинать при жизни, то есть это тоже аскетический приём.

И если в отношении богослова, христианского неоплатоника Дионисия, можно сказать, что это только некая теоретическая идея, то вот, пожалуйста, чисто аскетический подход Марка Подвижника (IV-V вв.), аскета египетской пустыни: «Сердце чистое (Пс. 50:12) есть то, которое представило Богу память совершенно безвидную (чистую от впечатлений, как поясняет Феофан Затворник) и не имеющую образов, и готово принять одни напечатления Божии, от которых оно обыкновенно делается светлым» (Наставление 78, перевод Феофана Затворника. Доброт. I, с. 518).

То есть замена себя Богом! Не в этом ли аскетическая тайна Санкхьи, не для этого ли отвлечение Пуруши от пракрити? Но в действительности здесь все не так просто.

Дело в том, что в Библии творение человека происходит от соединения персти земной и Духа: «и создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Быт. 2:7). То есть человек - это соединение, если угодно, пракрити и Пуруши, тварной материи и творящего Божественного Духа. Понятно, что Дух Божий – это не чувства, не переживания, а чистое Божественное Бытие. Никаких эмоций Дух Божий не добавил в материю, эмоции возникают от того, что Божественный Дух, чистое Бытие соединяется с материей - быть может, даже страстно соединяется с материей, что и произошло в грехопадении.

В этом смысле, это чистая Санкхья – тот самый Пуруша, Дух Божий, и та самая материя, в которую вдунут Он и из которой к Нему поднимаются все восприятия, пристрастия, состояния. Но в Библии это неслучайно утверждается. Ведь человек создан для того, чтобы быть деятелем в сотворенном мире. Он, если угодно, Бог сотворённого Богом мира, и потому он сам имеет сотворённое тело и чувствилища (индрии - если говорить языком Индии), соединяющие Дух с миром. В этом суть человека, и вечность сотворенного мира - через человека. Ап. Павел говорит: «не все мы умрем, но все изменимся» (1 Кор. 15:51), и мир не исчезнет, а изменится, о чем говорится в последних главах Апокалипсиса.

То есть в христианстве плоть навсегда остаётся с человеком на всех пяти уровнях Санкхьи, от буддхи до тяжёлых элементов земли, воды, эфира, воздуха и огня. В этом смысл воскресения во плоти, в этом смысл Воплощения Христа. Мир обожается, а не отбрасывается, и поэтому в человеке плоть и Дух, санкхьически очень разные, соединяются до нерасторжимости навсегда.

В самой же Санкхье – если это не аскетический прием, а реальная цель – совершается попытка антитворения – разделения человека, деятеля, на Дух и персть плоти. Задача Санкхьи – отделить Дух, который вошёл в материю и создал человека, от материи, с которой он соединился. То есть состояние человека – не испорченное грехом человека дело Божье, а результат какой-то изначальной ошибки, из-за которой бытие равно страданию, и поэтому надо отделиться от этого бытия, чтобы отделиться от страданий. Санкхья в онтологическом смысле является антитворением, предполагающим возвращение человека в дотварное состояние.

Что же касается положительной цели человека, то в христианстве на всех уровнях деятельности в Боге человек сохраняется, но как деятель Бога. Здесь можно напомнить замечательные слова таинственного автора, который именует себя Фомой Кемпийским: «Нет светлости ни единой, если Ты отымешь руку Твою, Господи. Не пользует никакая мудрость, когда Ты оставил править. Никакая крепость не поможет, когда Ты перестал охранять. Никакое целомудрие не безопасно, когда Ты его не покрываешь. Ничтожна вся бдительность о себе, когда нет Тебя на святой страже. Оставлены Тобою, тонем мы и погибаем; в посещении Твоем живем и воздвигаемся. Непостоянны мы, но Тобою утверждаемся, охладеваем, но Ты воспламеняешь нас» (Фома Кемпийский. О подражании Христу. III, 14:2, перевод К.П. Победоносцева).

Мы видим, что человек, хотя он и знает тайну единства Духа и плоти в творении, воспринимает себя как материю, которая поддерживается и доводится до совершенства Духом. Не отделение Духа от материи, а доведение материи до совершенства Духом, и через человека до совершенства доводится – человеком же – весь мир. В этом великая, если угодно, антисанкхья христианства.

В Индии Санкхья в симбиозе с Йогой – это основа миросозерцания. Это то, что делает современную Индию такой, какая она есть – противоположной миру Запада и всем трем авраамическим религиям. В Бхагавадгите и Мокшадхарме (оба текста – часть Махабхараты) говорится об этих санкхьических идеях, противоположных христианским, хотя они кажутся очень близкими.

Послушаем замечательный монолог Кришны, обращенный к Арджуне, из 2-ой главы Бхагавадгиты. Как вы помните, Арджуна не хочет, что совершенно понятно, убивать своих учителей на бранном поле Курукшетры, когда Пандавы и Кауравы встали друг против друга в великой битве, которая знаменует собой начало Кали-юги. Благочестивый Арджуна говорит: «Я не могу убивать моих учителей, родственников, близких». И в ответ на это Кришна ему говорит: ты должен это сделать. Ты должен это сделать и потому, что они во вражеском стане, и потому, что на самом деле ты никого не убиваешь – это лишь иллюзия прорастающей пракрити, которую ты взращиваешь своей жалостью, своей самостью, своей ахамкарой. И дальше он ему говорит:

«Разве был Я когда-то не-бывшим? Или ты? Или эти владыки (он указывает на людей из противоположного стана)? Так и в будущем все мы, Партха (одно из обращений к Арджуне), бытия своего не лишимся. Словно детство, юность и старость к воплощенному здесь приходят, так приходит и новое тело, мудреца этим не озадачить. Лишь от внешних предметов бывают зной и холод, страданье и радость, но невечны они, преходящи, равнодушен к ним будь, Арджуна. Только тот ведь, кто к ним безучастен, кто в страданье и радости ровен, тот бессмертья достичь способен, тот мудрец, о мой славный витязь. То, что есть, никогда не исчезнет, что не есть – никогда не возникнет, этих двух состояний основу ясно видят зрящие сущность. То, чем весь этот мир пронизан, разрушению, знай, неподвластно, это непреходящее, Партха, уничтожить никто не может. Лишь тела эти, знай, преходящи воплощенного, он же – вечен. Не погибнет он – неизмеримый, потому – сражайся без страха!» (Бхг. 2:12-18, перевод В.С. Семенцова).

И дальше, вы помните, эти слова: «Убийца мнит, что убивает, Убитый мнит, что пал в крови, — Ни тот и ни другой не знает, Куда ведут пути мои» (это уже Ральф Уолдо Эмерсон, излагающий идеи Бхагавадгиты в стихотворении «Брама»).

Это всё очень красиво, но абсолютно противоположно христианству. Здесь идёт речь об абсолютной противоположности. И, может быть, ни одна другая традиция Индии не показывает это столь явно – и даже не в отношении к Богу, а в отношении к человеку, к Пуруше, – как это делает Санкхья и, соединённая с ней, Йога.

8. Историческое развитие Санкхьи

Эдельтрауд Харцер пишет в своей статье в «Энциклопедии религий»: «Можно сказать, что там, где Ведическая традиция оказывалась бессильной поддерживать новые идеи, там Санкхья создавала альтернативную систему, подводя основание под умственную активность» (ER XII, p. 241). И это новое основание есть основание новой культуры и новой цивилизации Индии.

Кстати говоря, сама профессор Харцер явилась исследователем нового, очень интересного трактата «Юктидипика» (это комментарий к «Санкхья карике», относящийся к VI-VII вв.), который я использовал в этой лекции. Этот трактат был опубликован в 1938 году, а до этого он был неизвестен. И этот трактат ещё более ясно, ещё более чётко, с одновременной критикой буддизма, раскрывает вот эту специфическую суть Санкхьи. Книга Э. Харцер называется «The Yuktidãpikà: A Reconstruction of Saṃkhyā Methods of Knowing» (Aachen, Germany: Shaker Verlag, 2006).

В ХVI веке Виджнабхикшу пишет новые комментарии – Самкхьяправачанабхасья и Самкхьясара.

Мы можем сказать, что Санкхья – живое учение, которое отнюдь не принадлежит прошлому. Оно продолжает быть важнейшей частью индийской мысли, постоянно находится и в сфере практической аскетики, и в сфере индийского интеллектуального дискурса. Наиболее полный компендиум Санкхьи можно найти в «Энциклопедии индийской философии» (Encyclopedia of Indian Philosophies, edited by Karl H. Potter), в книге «Saṃkhyā: A Dualist Tradition in Indian Philosophy» (edited by Gerald J. Larson and Ram Shankar Bhattacharya. Princeton and Delhi, 1987). Рам Шанкар Бхаттачарья – известный современный санкхьик и при этом крупнейший, мирового уровня, учёный.

Так продолжается индийская традиция – важная, интересная, альтернативная христианству и где-то помогающая нам познать суть христианской веры. Санкхья – это философская рефлексия, практикой которой является Йога. И о ней мы поговорим на следующей лекции.