1. Творчество найянаров

Дорогие друзья, сегодняшняя лекция продолжает тему шайвизма и тоже в основном касается южноиндийских тамильских шайвистских традиций – найянаров, и более позднего явления, которое мы называем вирашайва, или учение и движение лингаятов.

Найянары – это тамильское слово, во множественном числе – найянмар, что означает «владыки людей». Тамильские поэты, бхакты, которые писали в VI-VIII веках, заложили основание той самой поэзии любви, на разговоре о которой мы закончили предыдущую лекцию. Среди ранних представителей тамильской шиваитской поэзии выделяется поэтесса Кареиккал Аммеияр. Она была одним из родоначальников этой поэзии и создавала свои поэмы в VI веке.

Надо сказать, что речь здесь идёт не о том составлении поэм, к которому мы привыкли – когда некий поэт, пусть и обуреваемый высоким чувством, сочиняет и записывает нечто. Это - непосредственные излияния любви, которые поэт записывал сам, или же это делалось его последователями, и эти записи потом хранились. Это, в первую очередь, экспрессия и выражение любви, и вы уже почувствовали это в стихах, которыми мы заканчивали предшествующую лекцию.

Вообще, творчество найянаров – это аналог вишнуитской поэзии альваров примерно того же времени – в той степени, в которой здесь вообще можно говорить об аналогии. Это тоже Южная Индия, тоже дравидский регион. Эта экспрессия бесконечной любви к Богу, ощущения единства с Богом, ощущения переживания стремления быть с Ним – это захватывающие чувства. И я хочу сразу предостеречь моих европейских слушателей, что тут нам всегда надо иметь в виду, что это другой культурный контекст. Переход из одного культурного контекста в другой, скажем, из западного, христианского, исламского, иудаистского – в южноиндийский, это непростая вещь; как смена климата тяжела для тела, так и смена духовной парадигмы – тяжёлая вещь для психики, нам надо иметь это в виду. Это абсолютно другой духовный тон; он прекрасен по-своему, но он иной, и простое переключение редко обходится тут без больших внутренних травм. Это надо понимать, когда от теории кто-то из нас подумает перейти к практике. Это нелегко.

Итак, продолжим разговор о Кареиккал Аммеияр. Она, что казалось бы невероятно для красивой женщины, просит, чтобы Шива избавил её от физической красоты и по возможности дал ей то уродство, которое позволит ей присоединиться к свите его почитательниц-демониц, «пей», которые воспроизводят образ супруги Шивы, Паравати, в её устрашающем облике носительницы смерти, разрушения – Кали, и состоят в духовном супружестве с ним. Можно сравнить их с менадами Диониса в дионисийских мистериях.

Авторству Кареиккал принадлежат четыре поэтических сборника, пронизанных преданностью Ишта-Девате, то есть, избранному божеству. Поэтесса описывает эпизоды с участием Шивы таким образом, как если бы она при них лично присутствовала – например, экстатический танец Шивы, который разрушает мир – Тандаву - она описывает так, как будто была сама при его исполнении Богом. Безусловно, мистически, экстатически, она там была.

Другим замечательным найянаром является Аппар, живший в VII веке. Это бывший джайн, обратившийся в шиваизм и переживавший насчёт своих прежних, как он считал, религиозных заблуждений. Аппар заслужил звание «царя священного языка», и его гимны действительно написаны прекрасным слогом. Надо заметить, что вообще шиваизм и джайнизм в Южной Индии домусульманского времени находились в очень жёстком конфликте. Их главное отличие в том, что джайнизм не знает Ишвары, личного Бога, которому шиваизм предан всем сердцем. Аскеты-джайны, как вы помните, говорили, что надо просто осознать трагедию этого мира, его временность, его бессмысленность, и воспарить в высшие обители, куда восходит душа, джива. Что для шиваитов было совершенно неприемлемо, потому что они как раз переживали невероятную любовь к Шиве – любовь единения. И понятно, что конфликт двух этих традиций, переход от одной к другой, был крайне драматичен. Это меньше всего была чисто умозрительная философская дискуссия.

Всего поэтов-найянаров шестьдесят три, и потом к ним добавили ещё одного или двух более поздних поэтов IХ-Х веков. Есть храмы, где стоят все эти шестьдесят три статуи – или шестьдесят четыре, если к ним добавлен дополнительный певец Шивы. Ещё одним замечательным поэтом, а мы назовём только несколько из них, тоже VII века, был Самбандар. Он приобщился к шиваизму с детства и, как он сам говорит в своих стихах, был вскормлен молоком самой Парвати, то есть, супруги Шивы.

Опять же, это древнейший образ, вы помните его ещё по Шумеру и Египту: там это был человек, вскормленный молоком богини, Исиды или Инанны. Но здесь Самбандар вскормлен молоком Парвати, и он именует Шиву своим «тайным другом» - кальван, проводя аналогию между взаимоотношениями адепта и божества, и двумя влюблёнными. Ему принадлежат стихи непосредственно в жанре любовного послания, на тамильском языке этот жанр называется туду, это послание к Богу как к возлюбленному.

Ещё один известный поэт этой традиции – Сундарар, это VI-VII век. Он родился в брахманской семье, воспитывался при царском дворе и собирался вступить в брак с девушкой-брахманкой по всем правилам кастового индуизма. Но Шива, явившийся в облике старика на свадьбу, эту свадьбу разрушил. И поэт воспринял это разрушение как знак того, что ему надо посветить свою жизнь Ишта-Девате, то есть Шиве. Сундарару принадлежат около ста стихов, и он первым стал почитать в них бхактов Шивы. Он их также воспевает, они тоже являются объектами его песен. Сундарар объявляет себя не только приверженцем Шивы, но и других, как он именует, «его рабов». Он прославляет шестьдесят двух тамильских бхактов в собрании стихов под названием Тируттондаттохей, «Собрание стихов о рабах».

2. Мукти в поэзии найянаров

В христианстве многих из нас порой смущает словосочетание «раб Божий», и здесь тоже есть специфический момент этого рабства. Дело тут в том, что когда человека захватывают в рабство, в плен, и превращают его в раба, или же человек рождается в семье рабов и наследственно становится рабом, то рабство возникает помимо воли человека. Совсем нечасто человек из-за корысти, из-за необходимости получить деньги для какой-то важнейшей для себя цели, скажем, лечения или приданного дочери, отдаёт себя в рабство. Но здесь речь идёт о другом рабстве – о добровольном рабстве, о вольном рабстве, когда человек свободно отдаёт себя в рабы Богу; это рабство другого рода, и оно не унизительно. Это героическое и, я бы сказал, рыцарское рабство. Это надо тоже иметь в виду.

«Собрание стихов о рабах» Сундарара стало основой всей «агиографической» традиции тамильского шиваизма, повествований о тех шиваитских подвижниках, которые получили обозначение найянаров. В поэзии Тирумулара, в VII веке написавшего «Тирумантирам», произведение, состоящее из трёх тысяч тамильских стихов, разделённых на девять частей - «тантр» - излагается техника ведического созерцания. То есть, в них излагается, как достичь этой любви, как достичь любви созерцания. Если суммировать эти возвышенные устремления, то можно дать такой образ цели: цель – это стать мукти, свободным, и в то же время последовательным рабом Шивы. Мукти всё больше участвует в делах Шивы, пока мукти всецело не входит в Шиву, становясь Парамашива. Мукти обретают то, что называется на санскрите савишеша, «тело Шивы», и хотя они неотделимы от Брахмана, они и не идентичны с Ним [Шрикантха-Бхасья 4:4, 22, Roma Chaudhuri. Doctrine of Srikantha. Vol.II, Srikantha Bhasya or Commentary of Srikantha. Calcutta, 1959. - Р.467-468].

Брахман и Шива – это, естественно, Одно. Достичь высшей цели – это обрести сущность и качества Шивы, что называется Шиватва (или – шивата). Мукти не только всезнающие, но они и свободны, они могут входить и покидать по своему желанию тела. Они не знают преград, но у них нет власти Шивы творить и разрушать миры, хотя они пребывают в том же блаженстве, что и Шива, но только Он – Господь. Дом Шивы, а иногда это и Он сам, это тело Шивы, как называется у некоторых поэтов, это Его обитель, где Он пребывает вместе с мукти. И этот дом Шивы, тело Шивы, сияет как миллион солнц. Около Х века об этом говорится в Шрикантха-Бхасье, единственном шиваитском комментарии на Брахма-Сутры Бадараяны, о котором я рассказывал, когда мы говорили об индуизме в предшествующих лекциях, и этот комментарий написал Шрикантха Шайвачарья [Шрикантха-Бхасья 4:4, 22, Roma Chaudhuri. Doctrine of Srikantha. Vol.II, Srikantha Bhasya or Commentary of Srikantha. Calcutta, 1959. - Р.467-468].

Профессор университета Торонто, Клаус Клостермайер, обобщая пураны и соединяя вишнуизм и шиваизм, пишет: «В Пуранах говорится о вечном небесном блаженстве как награде за веру и благочестие. Описываются небесные радости высшие земных. Вишнуиты и Шиваиты единодушно утверждают, что те, кто достигли неба, получают тело как у Шивы или Вишну и большинство качеств Высшего Существа, в том числе и возможность принимать телесный облик и странствовать в земном мире» [Бхагавата Пурана 3:15, 12 и сл.; Нарада Пурана 1:2,5 и сл.; Шива Пурана Умасамхита 1-6; Сканда Пурана Кашикханда 1:7-23]. (Klaus K. Klostermaier. A Survey of Hinduism. Albany: State University of New York press, 2007).

3. Возникновение учения лингаятов

В таком состоянии тамильский шиваизм находился к тому моменту, когда ислам достиг Южной Индии. Мусульмане, придя в Южную Индию, вступили в религиозную и политическую борьбу с индуистскими шиваитскими государствами. Эта война велась не только в военно-политическом плане, дорогие друзья, она велась, конечно, и в духовном плане, потому что индуизм и ислам плохо, практически вообще никак не совмещаются друг с другом. Однако, ислам был тогда победоносной религией, и индуистские государства, в том числе знаменитая южно-индийская империя Шривиджайя, в то время занимавшая практически все побережья Андаманского моря вплоть до современной Индонезии и Малайзии, - отступали.

Для религии эта ситуация аналогична иконоборчеству в христианстве эпохи торжества ислама. Тогда, в 8-9 веках греки Византии, не изменяя христианству в целом, стали подражать мусульманам в некоторых религиозных практиках, в том числе отказываясь от почитания святых изображений, потому что они видели победоносность другой традиции, и поэтому кое-что в своей традиции рассматривали, может быть, как неправильное, как то, что приводит к её поражению. – То же самое произошло и с южноиндийским шиваизмом.

В это время, в ХI-ХII веках после Рождества Христова, появляется движение вирашайвов, «героических шиваитов» – это самоназвание, они сами себя так называли. Вирашайвы также известны как лингаяты, то есть, «носящие лингу», – так их называли окружающие их сообщества, особенно этот термин распространился уже во время британского владычества. Их называли так, потому что они носили лингу, то есть, изображение фаллоса Шивы, как главный символ религиозной преданности. Надо заметить, что при этом сами лингаяты постоянно повторяют, что Шива, Верховный Бог, не имеет гендерного полового качества. То есть, Шива находится над полом, вне пола. Верховный Бог не является мужчиной или женщиной. Грубо говоря, когда Ему приписывают мужской пол, мужскую силу и знак гендера, это лишь символические мифологемы, а не сущностные характеристики.

Но тем не менее, знак линги, – это образ с огромным количеством, как вы помните по предыдущей лекции, символических ассоциаций – от творения мира до страсти, которая разрушает мир. И отсюда мы увидим присутствующую не только в шиваизме, но и в вишнуизме, но в шиваизме особенно сильную идею соединения полов как идею мистическую. Хотя я подчеркиваю, что серьёзные, глубокие шиваиты всегда говорят, что Шива не имеет пола; всё это лишь Его символические знаки, а не Его суть. Суть Верховного Бога лежит по ту сторону полового различия.

Замечу, что лингаятов в британское время, в ХIХ веке, в переписях 1871 и 1881 годов записывали как шудр, но они оспаривали это. И в 1926 году высокий суд Бомбея признал, что лингаяты не являются шудрами. Это особая индуистская секта. Лингаяты есть и сейчас, об этом мы ещё сегодня скажем, но сейчас лингаяты пошли дальше – они требуют, чтобы их считали особой религией. И даже более того, среди лингаятов есть такие направления, которые говорят, что вирашайва – это индуистская секта, а лингаяты – отдельная религия. Такие утверждения имеют политический характер – они связаны с квотами, которые даются в региональных парламентах штатов, в национальном парламенте религиозным меньшинствам. Нас, как историков религии, они мало интересуют.

Само же движение лингаятов появилось в конце ХI век – середине ХII века по Р. Х. в пограничных районах Карнатаки и Махараштры, то есть, как раз на границе уже завоёванных мусульманами земель и ещё остающихся индуистскими государств.

По преданию основателем традиции лингаятов вирашайвы является брахман Басава, которого также именуют Басавешварой или Басаванна, годами его жизни называют период с 1131-го по 1196-й. Но важнейшим реформистом был его современник и единомышленник Екантада Рамайя.

Басава родился в городе Басавана Багевади в северной части Карнатаки в каннадской ортодоксальной брахманской семье шиваитов. Каннада – один из тамильских народов и языков Южной Индии. Он рос в Кудаласанграме на берегу реки Кришны, где учился двенадцать лет, а затем учился в шиваитской школе. Женился на Гангамбике, двоюродной сестре своей матери. Он принадлежал к высшему слою индуистской аристократии государства Калачури. Отец Гангамбики был наместником провинции у царя Биджавы II Калачури, который, кстати говоря, узурпировал власть Чалукьев в Кальяни-Карнатаке и на плато Декана в 1156-м году.

Царь со временем сделал своего родственника Басаву первым министром и женился на сестре Басавы, Нагамме. Царь Биджава по совету Басавы создал специальный, как мы бы сказали, Государственный совет, называвшийся Анубхава Мантапа. Там люди, назначенные царём, обсуждали проблемы – религиозные, богословские, экономические политические и общественные вопросы. В Анубхава Мантапу приглашались умные, талантливые люди – и мужчины, и женщины всех сословий, что вообще для того времени, и для Индии тоже, было большой редкостью.

Басава был не только государственным деятелем, он был богословом и поэтом, и он воздействовал на людей своими поэмами, которые называл Вашаны – «Речения». Он писал стихи на понятном народу языке, на языке каннада, на тамильском языке и распространял их среди простых людей. Видя, что ислам предлагает равенство – не забудем, что исламская умма – это собрание, где все равны, от чернокожего раба до родственника пророка, они все абд Аллах, - рабы Божьи, Басава отверг всю сложную кастовую структуру Индии с её подкастами, с её разноправностью, как явно не выдерживающую конкуренции перед лицом ислама. Отверг он также и неравенство мужчины и женщины, в этом смысле он пошёл даже дальше, чем ортодоксальный ислам, хотя в исламской мистике женщины и мужчины тоже равны. Отверг он многие суеверия и ритуалы, поклонения божествам и вот эти шокировавшие мусульман изображения божеств, да и вообще огромные статуи. Вы помните, как в вишнуитских храмах, напротив, предлагалась альтернативная исламу «программа» чисто индуистского многообразия, в том числе и изображений, в том числе и сексуальных изображений. И вот, всё это отвергает Басава, и предлагает очень упрощённый и модернизированный индуизм.

Символом Бога, символом Шивы является лингам - маленькое изображение фаллоса Шивы, столбик, который носят в специальном ковчежце, обычно серебряном, или на груди, или на правой руке. Басава выдвигает абсолютное единобожие и утверждает, что Бог един. Нет множества богов. Он отвергает идею храма как необходимого места для поклонения божеству, в чём он тоже очень близок к исламу, и говорит, что храмом божества является само человеческое тело. «Возможно, Басава находился под влиянием Ислама, о котором слышал» [Бэшем. Чудо, которым была Индия, с.362] – размышлял Артур Бэшем.

Это безусловно так; Басава не мог не знать об исламе. И, на мой взгляд, проповедь Басавы была сознательно политической, он же был министром своего царя, была реакцией на ислам. В Индии Басава и ныне почитается как выдающийся государственный деятель, мыслитель. В его честь возведены статуи, чеканятся монеты, его именем названы некоторые государственные учреждения.

Но царь не согласился с проповедью Басавы, особенно в области отмены кастовой системы, – и вирашайвы были изгнаны из царства. Все-таки это очень терпимая Индия, где редко применялись политические казни. Они были изгнаны из царства, но это пошло только на пользу учению, которое было разнесено по всей Южной Индии. Надо сказать, что по преданию в 1168-м году царь-узурпатор Биджава был убит как раз вирашайвами.

Священная литература лингаятов написана на языках каннара и телугу, а их гимны – собраны в Суньясампадане.

Сейчас некоторые ученые полагают, что Басава лишь поддержал и развил более ранние учения, и истоки учения Басавы находят в шиваитском бхакти найянаров VII-ХI веков. Но, в отличие от найянаров, Басава отказался от богослужения, внедрял индивидуальную молитву и ограничил поклонение только образом линги. Это всё, безусловно, делает его реформатором. Каннадский поэт Харихара, современник Басавы, восхваляет его в особой поэме Басавараджадевара Рагали, написанной около 1180-го года. Полное жизнеописание Басавы и описание его учения содержится в тексте ХIII века на телугу – в Басава Пуране 1369-го года. Автор этого текста – известный поэт Палкурики Соманатха.

В ХV- ХVII веках, естественно, уже после смерти Басавы, его религиозно-политическая идея осуществилась. Вирашайва - лингаятизм стал основной религиозной традицией империи Шри-Виджаянагара, которая в течение практически трёх веков успешно противостояла мусульманской экспансии вплоть до её завоевания мусульманами и создания султаната Майсор в конце ХVII века.

Сами лингаяты, особенно при племяннике Басавы, Чаннебасаве, стали учить о древности своей традиции и внедряли так называемое учение о Панчачарье, о пяти проповедниках, которые проповедовали лингаятизм в древние эпохи. Но, конечно, не следует относиться к этому слишком серьёзно. Это очень характерная для Индии традиция удревления того или иного учения; так же, как вы помните, и джайны учили, что сам основатель джайнизма – это лишь последний из многочисленных проповедников. То же самое было и с учением Будды, Сиддхартхи Гаутамы, объявлявшемся продолжатением традиции древних, от перерождения к перерождению, от эона к эону идущих учений. Это особенность индуизма.

Но, основываясь на фактах, можно сказать, что лингаятизм возникает благодаря конкретному человеку - Басаве, или же группе людей, возглавляемых Басавой, как реакция на наступающий, победоносный ислам, и строится на фундаменте найянаров тамильско-шиваитской бхакти предшествующих VI-Х веков.

4. Кайякаве Кайласа. Учение Басавы

У ученых есть сомнения, что все приписываемые Басаве стихи действительно были написаны им самим и в его время, предположительно, многие из них были написаны на триста-пятьсот лет позже и лишь объединены с творчеством самого Басавы. Главное произведение Басавы – «Кайякаве Кайласа», «Труд на пути к Кайласе». Кайлас, как вы помните, это гора в Гималаях, обитель Шивы. И вот, «Труд на пути к Кайласе», движение к миру Шивы, это и название сборника, и призыв Басавы. «Кайякаве Кайласа» становится главным призывом, главным лозунгом лингаятов. Это сам по себе важный принцип вирашайвы – идти к Кайласе, стремиться к Кайласе.

Особенность лингаятизма, которая тоже, безусловно, идёт от самого Басавы, это противопоставление Стхавары – того, что сто`ит, то есть, традиции, и Джангамы – того, что движется. При этом полное предпочтение оказывается второму. Традиция, стхавара, отвергается, а джангама восхваляется. Cам Басава, бесспорно, считал себя не восстановителем некоей древней традиции, а создателем нового, очень важного учения очищенного тамильского шиваизма. Очищенного от тех напластований, которые делали её архаичной и слабой в политико-идеологическом мире противостояния исламу.

Хотя при этом, разумеется, Чаннабасава, племянник Басавы, не на пустом месте создал учение о Панчачарье. Как я уже говорил, любое индийское учение даже самое революционное, всегда отсылает к древности, где находятся его основы. То же происходит и с протестантизмом, который говорит, что он возвращается к раннему христианству.

Если мы обратимся к произведениям Басавы, то увидим, например, его слова о том, что не надо считать храм обителью Бога:

«Богач воздвигает Шиве храмы, а что делать мне, бедняку (это задает вопрос Басава, первый министр царя)? Мои ноги – колонны, тело – святилище, голова моя – золотой купол. Внемли, о Господь сливающихся потоков (это, конечно же, Шива): Всё высящееся на своём основании – падёт, а всё движущееся пребудет вечно» [Basavanna 820].

Как вы понимаете, Басава говорит, что человек – это храм. А суть учения о джангаме, «движущемся», состоит в том, что всё, что статично, всё, что построено как незыблемое нечто, как незыблемая традиция – оно падёт. Но тут надо отметить, что индуизм не пал – Басава оказался не совсем прав. Но то, что движется вместе со временем, то, что отвечает на запросы времени, то пребудет вечно – вот его учение. Басава учил о необходимости постоянного личного развития, просвещения. Он умышленно использовал простонародный язык каннада и в дискуссиях, и в писаниях для того, чтобы простые люди не тратили время на переводы с санскрита, и чтобы все понимали его духовные идеи. Профессор университета в Чикаго и тоже поэт, Рамунуджан, в своей книге под названием «Attipat Krishnsswami Ramanujan, Speaking of Śiva» говорит, что методы Басавы вполне соответствуют духу христианского протестантизма [Attipat Krishnsswami Ramanujan, Speaking of Śiva, Penguin Classics, 1973. – Р. 19–22].

Басава отрицает идолопоклонство: «Как я могу праведно мыслить о боге, который лакируется и отливается из металла, который обугливается при виде пламени?», – спрашивает он.

«Как я могу праведно мыслить о богах, которых ты продаешь во время нужды и прячешь из страха перед грабителями?

Господь Кудальясангама Сам родил Себя. Только Он – истинный Бог» [Basavanna 558].

В первой главе Басава Пураны даётся житие Басавы и рассказывается о его жизни и о его спорах с отцом-брахманом. Они оба признавали значение писания, смрити и шрути, но отец считал средством спасения ритуал, а Басава с юности – личную преданность Богу. Как и другие индийские традиции, Басава проповедовал ахимсу и, в отличие от шиваизма настаивал на полном запрете животных жертвоприношений.

Доктрина вирашайва развивалась и в последующие столетия. Великими святыми этой традиции называют Касимайю, Махадевиякку, Алламапрабху. Как указывает исследователь лингаятизма Андре Паду, в писаниях лингаятов есть соединение тантрических и бхакти мотивов, тантрических – в смысле любовных устремлений, а бхакти – в смысле мотива выражения любви, и это стихи великой поэтической красоты [Андре Паду. Понять Тантризм. Калиниград, 2019 - с.194].

Жан Питер Шутен в предисловии своей книги с очень характерным названием «Revolution of the mystics: On the social aspects of virasaivism» пишет, что учение Басавы расположено между Шанкарой и Рамануджей, но с большим значением шакти. Это – шакти-вишиштаадвайта – так он определяет учение Басавы [Jan Peter Schouten (1995), Revolution of the Mystics: On the Social Aspects of Vīraśaivism, Motilal Banarsidass, - р. 9–10].

Басава говорит, что собственное сознание человека является для него лучшим учителем. Он указывает на шесть этапов, шастхала, восхождения к состоянию мукти. Через фазу преданного – к фазе учителя, затем к фазе получателя милости от Бога, после чего следует фаза линга в дыхании жизни, когда Бог обитает в душе адепта, адепт живёт Богом и уже не переживает себя как одно, а Бога как другое; через фазу отречения, через осознание отсутствия различий в Боге и душе, самости, когда уже нет «меня», а есть Бог, живущий во мне, действующий в моём обличье, – к последней стадии полного единения души и Бога, освобождению, мукти, соединению Шивы и шакти, то есть, Шивы и Его энергии. Но это – не полное слияние с Богом: лингаятизм учит, что адепт при всём соединении с Богом всегда остается отдельной личностью.

Басава и его последователи утверждают, что храмовая молитва, жертвоприношение и паломничества бесполезны. Касты ими полностью отвергаются, признаётся полное равенство мужчины и женщины. У них запрещён детский брак, к сожалению, распространённый в Индии до сих пор, и разрешено замужество вдов. В классической индийской традиции вдова в высших кастах не могла повторно выйти замуж, а здесь каст нет.

Впрочем, как отмечают многие исследователи, в реальной жизни кастовые различия у лингаятов вновь проявились со временем. Индия – такая страна, где невозможно создать что-нибудь совсем новое, не индийское. Даже христиане, мусульмане, иудеи, естественно, местные, а не евреи, приехавшие из Израиля, они все тоже оказываются в кастовой системе. Они сами становятся какими-то кастами. Индийцы неким особенным образом понимают уровень этой кастовости, когда ты находишься выше или ниже, и лингаяты тоже оказались в системе каст, хотя сами кастовую систему и отрицали.

Басава абсолютно отвергал брахманство как священство. Потомственное священство он отвергал, но оно появилось снова; потомственные священнослужители в индийской традиции называются бхикшу – нищими бродягами, и у лингаятов они тоже «бродяги», джангама, то есть, те, кто не имеют ничего своего, те, кто всецело находятся в Боге. Поэтому и сами лингаяты рассматриваются иными индийцами как особая каста.

5. Панчачара и аштаварана

Немного надо сказать и о традициях лингаятов. Басава разработал целую систему - религия есть религия, и если ты создаёшь новую религиозную традицию, то ты, если ты – серьёзный человек, должен позаботиться о её трансляции. И Басава об этом позаботился, и вот - эта традиция существует до сего дня.

Первое, что было предложено, это панчачара - пять практик, пять видов поведения, которых должен придерживаться любой лингаят. Панчачара начинается с линга-ачары - ежедневного подношения линге, пуджи, жертвоприношения личному лингаму, который адепт вынимает из ковчежца, и который является образом Шивы. Нет никаких статуй, никаких изображений, но в некотором смысле это тоже икона. Идёт борьба с изображениями, но не мог же индуист остаться совсем без изображений – и поэтому у него есть эта линга.

Следующий этап – это сада-ачара, концентрация на личных обязанностях, на том, что должно делать. Надо думать о своем долге перед Шивой и перед другими людьми, и это может быть совершенно разный долг, ведь вирашайва может быть политиком, воином, крестьянином, торговцем, но, в любом случае, долг перед людьми проистекает из долга перед Богом, и адепт концентрируется на этом, и размышляет, что он сегодня должен сделать – это идёт молитва.

Третий этап панчачары – Шивачара, признание Шивы как Единого Бога и признание равенства всех людей перед Ним. Четвертый – это бхритья-ачара, гуманное отношение ко всем живым существам. Надо ко всем относиться доброжелательно – и к людям, и к животным, и к растениям, соблюдать чистоту, не загрязнять природу, заботиться о домашних животных, не охотиться на животных диких, и так далее.

И, наконец, пятое – это гана-ачара, защита общины и её принципов.

Каждое утро надо проходить умом через эти пять принципов панчачары и потом осуществлять их в течение дня и в течение жизни.

Для спасения необходимы также «восемь защит», «восемь покровов» - аштаварана, которые иногда называют «восемь добродетелей», помогающие лингаятам достичь состояния освобождения, состояния мокши. Первый из этих «покровов» – это повиновение гуру. Гуру почитается практически больше, чем Шива, чем Бог, хотя, конечно, Шива – Великий Бог, а гуру – только посредник. Исключительное почитание гуру - очень важная особенность индуизма вообще, и особенность шиваизма.

Мы иногда в шутку, а иногда полусерьёзно называем какого-нибудь духовного наставника в исламе или христианстве «гуру», но это неправильно. В традициях Запада учитель, духовный отец, наставник никогда не становится на место Христа; посредником между Богом и человеком является только Иисус Христос. И нет иного посредника на небе и на земле для христианина, кроме Иисуса [1 Тим.2:5]. А в том же лингаятизме божественного посредника как такового нет, и поэтому гуру становится посредником. Учитель является посредником между адептом и Шивой. Конечно, бывают случаи, когда любовь к Шиве так велика, что гуру не нужен, и адепт непосредственно соединяется с Шивой, но это – для наиболее талантливых людей.

Вторая добродетель – это ежедневное поклонение линге. Линга всегда должна быть с вирашайвой, он её носит, молится перед этим образом Шивы. Третья – это джангам, то есть, священник. Почитание джангама как души, посвятившей себя служению Шиве и уже близкой к совершенству. Если же не почитать священнослужителей, джангамов, то спастись нельзя.

Четвёртый покров – это вибхути или бхасма, нанесение священных знаков пеплом на определённые части тела, часто на лоб, на руки, на плечо. Это, естественно, жертвенный пепел, дающий адепту некоторый знак сопричастности божественности.

Пятый – это рудракша, «глаза Рудры». Это чётки, которые делают из бусин – плодов дерева Elaeocarpus ganitrus. Они состоят из ста восьми бусин, и на каждой из них – пять лиц Шивы. Перебирать эти щетки, носить их – это тоже одна из добродетелей для лингаята.

Шестой покров – это падодака, питьё небольшого количества воды, которая использовалась для омывания и почитания ног гуру или джангама -священника, или же воды, которая была возлита на лингу. То есть, ежедневное выпивание святой воды. Седьмой – это прасада, жертва, предложение линге, гуру или джангаму еды, найведьи, и вкушение оставшегося после этого для некоего соединение с Шивой, гуру или джангамом. И, наконец, восьмой покров – это повторение Панчакшара-мантры с размышлением о Господе Шиве. Вы помните эту мантру, она сейчас хорошо известна во всем мире: oṃ namah śivāya.

Эти восемь покровов для простого, часто неграмотного человека, обеспечивали пребывание в общине, когда он не просто что-то слышал об учении Басавы, не просто знаел какие-то стихи, не просто отвергал касты, а жил в этой системе. Это создание системного ритуала. Басава выступал против любого ритуала, но при этом он сам создаёт ритуал, потому что иначе никакого сообщества не получится, иначе его последователи альтернативы исламу в индуизме не создадут. Для этого они должны стать целостностью, и эти «восемь покровов» - аштаварана, как раз создают такую целостность для адептов.

Ныне все лингаяты должны принадлежать к одному из пяти питх, храмовых центров, к ним же приписаны все монастыри – матхи: Кедарнатх, Шрисайла, Балехалли, Уджаян и Варанаси, или Бенарес. Каждый лингаят должен иметь учителя, гуру, пока сам не дойдёт до высокой степени духовного осознания. Каждый мальчик должен получить посвящение - дикшу, и носить маленький лингам в чехле на шее или на руке, которому будет воздавать поклонение не реже двух раз в день. Девочки тоже носят лингам. Знаком принадлежности к общине является белое пятно, белый пепел (вибхути) на лбу

Характерно, что, наверное, следуя мусульманской и христианской традициям, Басава отказался от одного из основополагающих ритуальных действий индуизма – от кремации умерших. Как вы помните, в классическом индуизме были только две категории людей, которые после смерти не подлежали кремации и хоронились в земле. Это святые подвижники, которые уже не оскверняют землю, и новорождённые младенцы, которые ещё не оскверняют землю, если они умерли до двух лет отроду. Басава же отменил кремацию вообще, и умерших лингаятов хоронят, но хоронят не лёжа, а сидя, в позе медитации с индивидуальным лингамом - ковчежцем в правой руке.

Долгое время среди учёных шла дискуссия о том, верят ли лингаяты, вирашайвы в переселение, в сансару. Учение о сансаре – это универсальный принцип индуизма. Аббат Дюбуа, который изучал жизнь лингаятов, с их слов рассказывал, что они отвергают сансару. И они, наверное, действительно ему такое говорили, однако, тем не менее, это ошибка. Все основные тексты лингаятов утверждают, что сансара существует, но эти же тексты говорят, что если ты родился лингаятом или стал лингаятом, пускай ты и бесконечно перерождался до этого, если ты достиг понимания, которого достиг Басава – понимания вирашайвы, – то ты уже находишься в последнем своём перерождении, и больше перерождаться не будешь. Только если ты не ведёшь благочестивую жизнь, не соблюдаешь пять принципов вирашайвы, тогда ты опять рухнешь в бездну сансары. Но если же ты будешь следовать учению вирашайвы, то ты навсегда соединишься с Шивой, станешь джива мукти, и сансарой ты больше не будешь обуян. Это ясно показал, как раз объясняя ошибки Дюбуа, Отто Шрадер в своей специальной статье «Лингаяты и метемпсихоз», опубликованной Венским университетом в 1924 году [F. Otto Schrader, "Lingāyatas and Metempsychosis". Wiener Zeitschrift für die Kunde des Morgenlandes. University of Vienna. 31(1924).S.- 313–317].

Шакти, через которую, собственно, лингаят и приходит к Шиве, действует как раз через учителя, через гуру, через лингам, и она присутствует во всех душах - ангас. Поэтому каждый человек имеет в себе энергию Бога, энергию Шивы. Шакти – в каждом из нас; каждый человек – это шакти. В этом смысле это «протестантское учение», не случайно Андре Паду прямо говорил, что «вирашайвизм – это реакция дравидов на доминирование арийского Брахманизма» [Андре Паду, ER, vol.12, p.193] с его делением на касты и всем прочим, с его сложными жертвоприношениями. Но, безусловно, это и реакция на ислам, я в этом абсолютно уверен.

Возможно, в какой-то степени это и реакция на христианство, но к тому времени, когда действовал Басава, христианство в Южной Индии было уже хорошо известно. К нему уже привыкли, оно уже не шокировало, и главное, оно ничего не завоёвывало. Христианство не было агрессивным - до воинствующего католицизма португальцев оставалось ещё несколько веков, а вот ислам был агрессивен. И поэтому, естественно, Вирашайва была реакцией на агрессию ислама.

Лингаяты сейчас составляют семнадцать процентов населения штата Карнатаки – и имеют большинство в ста из двухсот двадцати трёх волостей Карнатаки. Из двадцати трёх премьер-министров Карнатаки, если считать с 1952 года, десять были лингаятами.

Сейчас в Индии и за рубежом всего около шести миллионов лингаятов. Так что этот интересный шиваитский протестантизм тоже является актуальным явлением. Но это, дорогие друзья, далеко не всё. В шиваизме есть ещё одна традиция – самая глубокая и таинственная, это кашмирский шиваизм. И о ней мы поговорим на следующей лекции.