Гомер. Илиада (http://ancientrome.ru/antlitr/homer/index.htm)

Гомер. Одиссея (http://ancientrome.ru/antlitr/homer/index.htm)

Гесиод. Теогония (http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1425407001)

Эсхил. Просительницы (http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1419488757).

Эсхил. Прометей Прикованный (http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1437345740).

Плутарх. О «Е» в Дельфах (https://nice-books.ru/books/starinnaya-literatura/antichnaya-literatura/251872-plutarh-o-e-v-delfah.html).

Плутарх. Об Исиде и Осирисе (http://www.egyptology.ru/antiq/DeIside.pdf)

1. Древнегреческая теогония

Сегодня, дорогие друзья, мы продолжаем разговор о пантеоне классической Греции. Мы закончили прошлую лекцию разговором об Эросе и Хаосе и о том, что из этих двух начал совершенно так же, как в 129 гимне десятой мандалы Ригведы, рождается первая пара богов - Гея и Уран. То есть Гея рождает Урана, Небо, великого бога, который может объять целиком Землю и соединиться с ней. Опять же мы видим, что от союза Эроса и Хаоса появляется Земля, материя. И Земля порождает Небо. Не Небо порождает Землю, а Земля порождает Небо.

Слово «Уран», по мнению Дюмезиля, и, по правде сказать, я тоже так думаю, это видоизмененная модификация слова «Варуна». Варуна, как вы помните, в ведической мифологии – это божественная сила, которая является царем Неба, хранителем небесного закона - риты. Это, можно сказать, старший из адитьев.

Но сейчас большинство ученых думают иначе. Они производят слово «Варуна» от индоевропейского слова «урина» - то есть моча, мочиться, отсюда - дождь. То есть Небо, дождь - порождение Земли. Все это звучит немного абсурдно, и боюсь, что это не самая верная интерпретация, но, тем не менее, о ней надо сказать.

Но, как бы то ни было, Небо порождается Землей. Не Небо рождает Землю, а Земля рождает Небо. Это особенность западного мировидения. Она, в какой-то степени, соответствует египетскому представлению, что Геб – это Земля, а Нут – это Небо. И женское начало (исходно, это Мать-Сыра Земля) более значимо, чем мужское. В Египте именно в Нут входят умершие.

В Греции от союза Неба и Земли, Урана и Геи, рождается второе поколение богов. То есть первое поколение богов – это Гея и Уран (Эрос и Хаос не считаются, это изначальные субстанции). Мы потом будем говорить и о других идеях творения мира. Но сейчас речь идет о классической олимпийской модели.

Второе поколение богов, рожденных Ураном и Геей – это титаны. Слово «титан» не греческого происхождения, это не арийское слово. От этого союза также рождается целый ряд удивительных существ, таких, как Мойры и Керы. Мойры – это судьба, мы об этом тоже будем чуть позже говорить. Керы – это возмездие.

Что же происходит потом? Потом Уран не хочет, чтобы Гея рождала детей. Ему не нравится шум, не нравятся все новые и новые порождения. В какой-то степени это корреспондирует с аккадскими представлениями о конфликте между поколениями богов (Тиамат и Энлиль), но здесь конфликт происходит внутри первого поколения богов, между мужем и женой, между Небом и Землей. Небо не хочет все новых и новых рождений Земли. Земля же существует именно в рождениях, но именно это нежеланно для Неба. Вот такое странное представление. И Уран запирает утробу Земли, так что Земля не может больше рожать.

И Гея мучается тем, что она беременна, но не может рожать, и тогда она просит одного из своих детей, Крона, освободить ее. И вот что делает Крон (об этом говорит Гесиод в «Теогонии», но, естественно, это было известно и Гомеру):

«Мать! С величайшей охотой за дело такое возьмусь я.
Мало меня огорчает отца злоимянного жребий
Нашего. Ибо он первый ужасные вещи замыслил".
Так он (Крон) сказал. Взвеселилась душой исполинская Гея.
В место укромное сына запрятав, дала ему в руки
Серп острозубый и всяким коварствам его обучила.
Ночь за собою ведя, появился Уран и возлег он
Около Геи, пылая любовным желаньем, и всюду
Распространился кругом. Неожиданно левую руку
Сын протянул из засады, а правой, схвативши огромный
Серп острозубый, отсек у родителя милого быстро
Член детородный и бросил назад его сильным размахом.
И не бесплодно из Кроновых рук полетел он могучих:
Сколько на землю из члена ни вылилось капель кровавых,
Все их Земля приняла. А когда оберну лися годы,
Мощных Эриний она родила и великих Гигантов
С длинными копьями в дланях могучих, в доспехах блестящих,
Также и нимф, что Мелиями мы на земле называем».
(Теогония, 170-187)

Вот так, с явного преступления, начинается создание богов – с оскопления отца сыном по просьбе матери. И какие бы потом благочестивые интерпретации этому ни давали неоплатоники, например, Плотин в V Эннеаде, этот рассказ однозначно вызывал отрицательное отношение того же Платона, который в своем «Государстве» вообще говорил, что эти греческие мифы настолько развращают юношество, настолько учат его жестокости, что их надо раз и навсегда забыть и не преподавать.

Но не забыли. Как бы там ни было, это предание говорит о жестоком конфликте и о том, что из-за этого конфликта, из-за страдания Урана - Неба, рождаются Эринии – это духи-мстители, которые преследуют нарушителей законов. Ведь Крон тоже нарушил закон, подняв руку на отца, тем более в самом, как говорится, святом - то, чем он сам был рожден - он его оскопил.

От союза Неба и Земли рождаются сторукие гиганты и прекрасные нимфы, которые заполняют собой все пространства Земли и являются духовными началами гор, лесов, озер, рек, морей, заливов - то есть любое пространство имеет свою нимфу. Через много-много веков, Порфирий (232-304 гг.) напишет замечательный трактат «О пещере нимф», где будет говорить об этих нимфах Геликона. Кстати говоря, как раз с молитвы нимфам Геликона начинает свою «Теогонию» Гесиод. Но это все потом.

А сейчас, в этой страшной сцене, происходит рождение Афродиты. Мы все, конечно, знаем великолепную картину Сандро Боттичелли «Рождение Венеры», где прекрасная юная богиня приплывает по морю на раковине к берегу Кипра. Но на самом деле она родилась в той самой морской пене, которая была взбита упавшим в море детородным органом Урана. Из этой пены вышла Афродита. То есть можно сказать, что Афродита – это тоже дитя Урана, но появившееся на свет таким странным образом. Об этом тоже пишет Гесиод:

«Член же отца детородный, отсеченный острым железом,
По морю долгое время носился, и белая пена
Взбилась вокруг от нетленного члена. И девушка в пене
В той зародилась. Сначала подплыла к Киферам священным,
После же этого к Кипру пристала, омытому морем.
На берег вышла богиня прекрасная. Ступит ногою -
Травы под стройной ногой вырастают. Ее Афродитой,
["Пенорожденной", еще "Кифереей" прекрасновенчанной]
Боги и люди зовут, потому что родилась из пены.
А Кифереей зовут потому, что к Киферам пристала,
"Кипророжденной", - что в Кипре, омытом волнами, родилась.
К племени вечных блаженных отправилась тотчас богиня.
Эрос сопутствовал деве, и следовал Гимер прекрасный. (Гимер – это Гимен, Гименей, бог брака).

С самого было начала дано ей в удел и владенье
Между земными людьми и богами бессмертными вот что:
Девичий шепот любовный, улыбки, и смех, и обманы,
Сладкая нега любви и пьянящая радость объятий».
(Теогония, 189-206)

Вот, собственно говоря, каково реальное создание Афродиты. Афродита рождается таким образом.

2. Титаномахия (битва богов и титанов)

Здесь мы видим образ оскопления отца, который характерен для хеттов (Кумарби), для Ханаана - для угаритской поэзии и мифологии. Резак, которым был повержен гигант Улликумми, когда Земля была отделена от Неба, очень напоминает тот серп, которым Крон оскопил своего отца, и отделение Земли от Неба – в сущности, это оскопление Урана.

Так что это какое-то очень древнее общечеловеческое представление, которое, конечно же, намного древнее вед. И смысл его в том, что когда-то Небо и Земля были едины, но это бытование Неба и Земли в единстве было когда-то так или иначе разорвано, разрезано. Наиболее страшная форма этого разрыва - это оскопление, когда Земля перестала рожать Небу, Земля перестала зачинать от Неба, Небесное семя перестало падать в Землю. И это было сделано по воле Земли, потому что Гея попросила Крона, своего сына, в котором были обе природы - и небесная, и земная, избавить ее от запертого чрева, от этого проклятия рождений. Но об этом говорится глухо. Возможно, в такой очень превратной, очень скрытой форме говорится о великой тайне грехопадения человека и потере человеком своего небесного начала, когда человек стал только земнородным. Как мы потом узнаем, в Греции людей так и называли – земнородными (геогенос). То есть они рождены не Небом и Землей, а только Землей. С этим потом были связаны целые мифы.

После оскопления Урана, Небо отсечено от Земли. Безусловно, дети, рожденные Ураном и Геей, титаны, имеют в себе и небесное, и земное начало. Но они также имеют в себе и проклятие добровольного отсечения от Неба.

Это еще не конец, это лишь промежуточное положение. Уран проклинает своего сына и говорит, что его постигнет такая же участь от его сына. Линия проклятия продолжается. То есть совершенное Кроном и Геей по сговору преступление положило начало проклятию в мире богов. Не проклятию в мире людей, а проклятию в мире богов. И сам Крон, который освободил своих братьев, титанов, от оков, и они стали его соратниками (это Гелиос, Прометей и другие), постоянно ждет, что с ним произойдет что-то подобное.

Крон берет в жены свою сестру Рею. Рея означает «Широкая». В общем, это та же Гея, это еще один образ широкой, необъятной Земли. И Рея рождает ему детей, третье поколение богов. Но этих детей Крон - о, ужас! - пожирает, чтобы никто из их детей не расправился с ним, как он расправился с Ураном. Страх потерять власть - ведь боги бессмертны, поэтому жизнь он не потерял бы, - всецело снедает Крона. Крон обрекает своих пожранных детей, конечно, не на смерть – ведь богов нельзя умертвить, - но на вечное пребывание в себе, на вечное бессилие, на вечную несвободу. Он повторяет преступление отца и даже умножает его.

Рея, естественно, так же недовольна своим мужем, Кроном, как недовольна была Гея Ураном. И она идет на хитрость. Вместо младшего сына, Зевса, о котором речь впереди, она дает Крону завернутый в пеленки камень. И Крон проглатывает этот камень, а Зевса отдают воспитываться на Крит в Идейскую пещеру. Корибанты, добрые духи, ударами своих копий или мечей о медные щиты заглушают плач ребенка, Зевса. Ребенок питается молоком козы Амалфеи, - на Крите до сих пор очень много коз. И он вырастает, естественно, с единственной мыслью освободить своих братьев и сестер, проглоченных Кроном, и наказать отца. Тоже жуткий образ.

И начинается эта битва богов и титанов. Часть титанов на стороне Зевса – это титан Гелиос, титан Прометей, а другие титаны – тысячерукие гиганты и многие другие страшные существа - на стороне Крона. Надо сказать, что битва богов и титанов – это один из излюбленных сюжетов классической греческой скульптуры, классического греческого искусства. И в этой долгой битве, которая продолжалась, как говорит Гесиод, десять лет, победу одерживает Зевс. Он заставляет Крона извергнуть всех своих детей, то есть его братьев и сестер, а самого Крона низвергает в Тартар, в то страшное место, которое находится так же далеко внизу от царства мертвых (даже не от земли, где живут люди, а от царства мертвых, от Аида), как Небо находится далеко в высоту от Земли.

Гомер предлагает такой образ, что от Неба до Земли медная наковальня падает десять дней с ускорением свободного падения, о котором, видимо, он еще не знал. И от Аида до Тартара та же наковальня падает тоже десять дней. И вот в эти бесконечные бездны нижнего мира низвергнуты Крон, сторукие гиганты и другие его сторонники.

Пройдет время, и у того же Гесиода будет странная история о том, что эпоха Крона - а люди тогда уже жили на земле, - для людей была самой лучшей, это был для людей золотой век. А эпоха Зевса стала уже намного хуже – это серебряный век. Потом был медный век, железный... И это было уже время войн, время греха, время соблазнов. А во времена Крона люди даже не умирали, а только засыпали. Но об этом чуть позже.

Интересно, что уже Пиндар рассказывает, что Зевс потом простил Крона, возвел его на Острова блаженных и сделал его повелителем этих Островов блаженных, то есть некоего рая, прекрасного инобытия для умерших, куда переносят после смерти самых достойных людей - героев, царей. Первоначальная же судьба Крона была ужасна.

Но самое страшное впереди, потому что Крон так же точно проклинает Зевса и говорит, что его сын таким же образом расправится с ним. И над Зевсом тяготеет это проклятие. Вот в то время, когда существовала классическая Эллада, греки верили, что наступит день, когда сын Зевса покончит с ним. Потом, уже в эллинистическое время, появилось предание, что Прометей знает о том, кто свергнет Зевса и за это подвергается от Зевса страшным пыткам, потому что он отказывается назвать имя сына и как это произойдет. Но в итоге Прометей рассказал Зевсу о том, кто будет его ниспровергателем. Ниспровергатель Зевса произойдет от его брака с прекрасной нимфой Фетидой, а вы помните, что нимфы тоже относятся к первому поколению богов. И когда Зевс об этом узнал, он, хотя и имел большие виды на Фетиду, предпочел с ней не сближаться, а выдать ее замуж за смертного. Он отдал ее в жены царю Пелею, и от Пелея у Фетиды родился сын Ахилл, который был, безусловно, сильнее своего отца, Пелея, и вообще был сильнейшим из людей. Но, как вы помните, он пал под Троей.

Однако далеко не все греческие предания согласны в этом. Это поздний эллинистический и такой, я бы сказал, гармонический миф, что Зевс избежал проклятия Крона. В течение же первого тысячелетия до Р.Х. греки жили мыслью, что их верховного бога, которому они поклоняются, которого они чтут, ждет расплата за то бесчинство, за то беззаконие, которое он совершил в отношении своего отца. Это, конечно, накладывает отпечаток на религию. Отношения людей и богов в Греции совершенно иные, чем мы привыкли в монотеистической религии.

3. «Новые боги» древней Греции

Если мы будем анализировать, что же такое бог в Греции, то мы увидим, что, во-первых, боги не вечны. Они все когда-то появились. Каждое поколение богов рождается. Гея и Уран рождаются от Хаоса и Эроса, Крон, Рея и другие титаны – от Урана и Геи, Зевс и олимпийские боги – от Крона и Реи. Другие боги рождаются как-то иначе, но, в любом случае, их всех когда-то не было.

Греки согласны с тем, что это новые боги. Это постоянно, снова и снова, повторяется. «Всегда суровы новые правители», - говорится в одной из драм Эсхила (Прометей прикованный, 35). В «Прометее прикованном» Прометей говорит о Зевсе как о «новоявленном вожде блаженных богов» (Прометей прикованный, 97), изобретшем ту позорную казнь, к которой его присудили. То есть это новые боги. Это они сами подчеркивают.

Второе – это отсутствие нравственного начала. Мы привыкли, что человеческие отношения часто весьма безнравственны. Но мы знаем, что это плохо. Мы знаем, что это неправильные отношения. Каков же был мир, когда греки прекрасно знали, что боги ведут себя так же, как люди, и еще хуже. Не так часто, понимаете ли, сыновья оскопляют своих отцов в земной человеческой жизни, не так часто отцы пожирают своих детей. А вот тут это происходит. И сколько бы высокоумные платоники не говорили, что это аллегория, хотя, конечно, и мы сами увидели, что это в каком-то смысле символ, но для подавляющего большинства простых эллинов это была реальность, и это разрушало нравственность.

Вы помните, что в Деяниях апостолов (Деян. 14), когда жрецы в Листре хотели принести Павлу и Варнаве жертвы как Гермесу и Зевсу, считая Павла Гермесом, потому что он первенствовал в слове, а Варнаву - Зевсом, потому что он имел более благообразную бородатую наружность, Павел повелевает им все это прекратить: «Мужи! что вы это делаете? И мы подобные вам человеки, и благовествуем вам, чтобы вы обратились от сих ложных к Богу Живому, Который сотворил небо и землю, и море, и всё, что в них…» (Деян. 14:15). И дело не в том, что одни боги хорошие, а другие плохие. Здесь видно, что это иные сущности.

Во-первых, они не творцы неба и земли. Небо и земля не сотворены, они являются порождением Хаоса и Эроса. Это эманация. Но это не эманация Бога, а эманация внутри сотворенного мира, ибо Хаос, в греческом понимании этого слова – это, в общем, все-таки некая материя. Так понимали философы. Хотя, как я вам уже рассказывал, первоначально это слово обозначало иное.

Тот же Гесиод говорит об олимпийских музах, дочерях Зевса. Вот как эти музы обращаются к геликонским пастухам: «Пастухи деревенские, срамники дрянные, одно брюхо! Мы умеем говорить много лжи, похожей на правду, А когда захотим, умеем глаголать истину» (Теогония, 25-28).

То есть боги лгут.

И действительно, когда мы читаем Илиаду и Одиссею Гомера, мы видим, что боги обманывают друг друга. Но обман ведь тянет за собой иное – боги не всезнающи. Если бы боги были всезнающи, их нельзя было бы обмануть. Но Гера, жена Зевса, обманывает его, и Зевс, рассвирепевший за эти обманы, ее наказывает так, как, казалось бы, ни один микенский династ не наказывал свою жену. Он ее повесил между небом и землей за руки, к ногам привязав тяжкий груз. То есть это была тяжелая пытка для рабов. Кто, кроме полного негодяя, мог так наказать свою жену? А Зевс так поступает с Герой. Для нас же важно то, что Зевс не всезнающ. И другие боги не всезнающи. И нимфы говорят много лжи, и сами признаются в этом.

4. Категория рока, судьбы

Но очень важно еще и другое. Мы видим, что Уран проклинает, Крон боится проклятия Урана, Зевс боится проклятия Крона, а Прометей знает, что это проклятие осуществится. Следовательно, не боги, даже не верховные боги определяют судьбу. Есть рок, есть судьба, которае выше богов. «И боги подвластны року, подобно смертным», - говорит Гомер. Рок – протесмия, по-гречески, фатум - на латинском языке или судьба (эса), - это то, что управляет всем миром.

В. Отто в книге «Греческие боги», вышедшей на немецком языке в 1947 году (W.F.Otto. Die Götter Griechenlands. Frankfurt, 1947) и переведенной на английский язык под названием «The Homeric Gods: The Spiritual Significance of Greek Religion» (Engl. transl. by M.Hadas. L., 1955), пишет: «Греки и также римляне считали, что их боги зависят от судьбы. Уже у Гомера боги не могут повелевать судьбой, но должны покоряться ей… Боги, которые принадлежат области жизни, ничего не могут противопоставить, если предопределена смерть. Здесь установлен предел их власти. Момент, когда «до сих и не далее» – это смерть».

Этот принцип рока очень важен. В драме Еврипида «Гекуба» есть такие слова Талфибия, ахейского герольда:

«О Зевс! О, что скажу я? Соблюдаешь
Ты точно ль нас? Иль даром ты почтен
От нас такою славой, а поставлен
Над смертными лишь Случай (греч. Тюхе)?»
(Гекуба, 488-491)

Если даже благочестивая греческая традиция не до конца принимала этот посыл Талфибия, то важно, что эта мысль постоянно гнездилась в уме, она постоянно присутствовала в сознании.

Когда мы читаем Илиаду, Одиссею или Гомеровы гимны, мы видим, что боги - это не энергии, не силы высшего Бога, а это личные существа, это личности. Никакого высшего Бога нет. Каждый бог - это особая личность, которая действует свободно и отнюдь не в гармонии с другими. То есть христианское представление о том, что Лица Троицы находятся в состоянии любви, что любовь - это их, если угодно, бытийное естество, совершенно не свойственно гомеровской и послегомеровской традиции классической Греции. Боги находятся в конфликте. Как я говорил, война троянцев и ахейцев - это в меньшей степени война людей, чем война двух групп богов между собой. Гера воюет против Зевса. Гера, Афродита, Арес, Посейдон воюют за троянцев. Зевс, Афина, Гермес, Гефест - за ахейцев. Вопрос, который задает Талфибий как риторический, за три века до Еврипида совершенно четко произносится поэтом VI века до Р.Х. Хэремоном: «Над всеми богами владыка Тюхэ» (тюхэ – судьба). То есть боги подвластны судьбе. Мы сейчас увидим, что в Греции сосуществует две традиции, но эта традиция всевластия судьбы доминирующая, так живет большинство.

5. Зевс в древнегреческой религии

Итак, обратимся к актуальному, властвующему богу - к Зевсу. Слово «Зевс» происходит от слова «дьяус», сиять. Это ведическое слово, от него происходит и латинское диэс/дуэс. Ср.: ведическое Дьяус-Питар и латинское Юпитер (сияющий отец). В Илиаде 15.192 Зевс именуется «владеющим небом широким». То есть он - владыка неба. Но если Дьяус в ведической индоевропейской традиции - это Отец богов, это тот, кто стоит между Нерожденным (Аджа) и миром адитиев (беспредельных), то Зевс (Дий) – это лишь представитель третьего поколения богов.

Мирча Элиаде очень четко подметил это, и в своей «Истории религиозных идей» пишет: «В противоречие своему имени и своей власти (которую он обрел только в результате суровой борьбы), Зевс не напоминает древних небесных богов индо-европейцев, таких, например, как ведийский Дьяус. Он не только не творец мироздания, но даже и не принадлежит к обществу изначальных божеств» (M. Eliade. History of Religious Ideas, Volume 1: From the Stone Age to the Eleusinian Mysteries. University of Chicago Press, 1981. P. 247). «Несмотря на то, что Зевс не является творцом ни мира, ни людей, он – бесспорный вождь богов и полный хозяин вселенной» (там же, p. 252). Неожиданное явление.

Однако ведь уже и в хеттской религии не говорится о Творце мира и людей, и в религии Угарита – тоже. Постепенно та очевидная формула творения человека, которая так ясна в Египте и Месопотамии, исчезает, и мы видим подмену. Для религиоведа очень важно констатировать эту подмену. Имена остаются те же: Зевс-Дьяус, Варуна-Уран, а сущности, которые стоят за этими именами, другие. Сущности изменились. Из Бога-Творца сущность превратилась в странное существо, не вечное, не нравственное, но амбициозное, честолюбивое, которое всеми силами борется за власть, мстит.

Внутренняя полемика существует. Например, в гимне Каллимаха «К Зевсу» (около 283 г. до Р.Х.). Он говорит: «Критяне лживы всегда, даже гроб Тебе, царь, смастерили Критяне – Ты же не умер совсем и живешь бесконечно» (перевод С.С. Аверинцева). Эти слова Каллимаха, конечно, нам важны для того, чтобы понять, что есть и другая точка зрения. Что, во-первых, Зевс родился, и, во-вторых, на Крите верят, что он умер. Помните, мы говорили о том, что на Крите показывают гробницу Зевса, об этом пишет Павсаний в своем «Описании Эллады», и об этом же говорит Каллимах за 400 лет до Павсания. О том, что критяне лживы, как вы помните, вспоминает и апостол Павел (Тит. 1:12).

И, тем не менее, что же такое Зевс, если он родился, если он умер - хотя бы на Крите?

В 8-ой Песни Илиады есть такое удивительное место, где Зевс похваляется своей силой. Он говорит:

«Цепь золотую теперь же спустив от высокого неба,
Все до последнего бога и все до последней богини
Свесьтесь по ней; но совлечь не возможете с неба на землю
Зевса, строителя вышнего, сколько бы вы ни трудились!
Если же я, рассудивши за благо, повлечь возжелаю, —
С самой землею и с самым морем ее повлеку я
И моею десницею окрест вершины Олимпа
Цепь обовью; и вселенная вся на высоких повиснет —
Столько превыше богов и столько превыше я смертных!»
(Илиада, 8.19-27)

Здесь нам предлагается совершенно другое видение Зевса. Конечно, он сам о себе это говорит, но боги в молчании внимали ему, когда он это говорил. То есть ему дана какая-то величайшая сила, несравнимая с силой всех иных богов и богинь. Они все ничто. И в то же время Троянская война продолжается многие годы, потому что в ней воюют две группировки богов друг с другом и не могут друг друга осилить.

Зевс даже не управляет всем миром, он не только не Творец, но он даже не Пантократор, не Всевладыка, потому что после победы над Тифоном (Тифон нам еще пригодится, когда мы будем говорить о дельфийском оракуле, он тоже одно из порождений Урана и Геи) он мечет жребий и по жребию делит небо, море и преисподнюю между собой и своими братьями, Посейдоном и Гадесом. А землю и Олимп оставляет всем троим, на земле и на Олимпе царствует триумвират. То есть опять мы видим, что единства нет. Об этом рассказывается в 15 главе Илиады.

6. Жены Зевса

У Зевса много жен, что само по себе, наверное, естественно для восточных правителей, но важно то, что они не просто жены, но с ними связаны тоже некие странные вещи, которые, если читать буквально, совсем уж безнравственные, но, если читать не совсем буквально, они очень назидательные. Их перечисляет в «Теогонии» Гесиод, от 886 стиха и далее.

Первая жена Зевса - Метис (благоразумие). Зевс услышал проклятие, что у него из-за того, что он так поступил со своим отцом, родится жестокосердный сын, который станет царем богов и людей, то есть который свергнет его. И что делает Зевс? Он делает абсолютно то же самое, что сделал его отец. Он проглатывает беременную Метис, свою супругу. И во чреве Зевса Метис разрешается от бремени Афиной. Афина - Потина, Госпожа. Это, как вы помните, древнейшая, еще минойская и микенская, женская божественная форма, божественная сила. А здесь она появляется из Зевса. Афина уже родилась с топором, и этим боевым топором она прорубилась из лба Зевса и вышла оттуда. А благоразумие Метис навсегда осталось с Зевсом.

Первоначально, в микенский период, Гера - не жена Зевса, а Аполлон, и Артемида - не его дети и не брат с сестрой, но Гомер и Гесиод так построили мифологию. Вообще считается, что классическая греческая мифология построена Гомером и Гесиодом. В микенский период, безусловно, была совершенно другая мифология. Но нам ведь что важно? Не столь существенно, построена она Гомером и Гесиодом или же эта мифология существовала уже во времена Гомера и Гесиода. Важно то, что ее принимали греки. И Гомер, и Гесиод были безусловными авторитетами для всех греков дохристианской древности, да и в христианское время греки изучали свое прошлое по Гомеру и Гесиоду.

Следующей женой Зевса была Темис, Фемида (правосудие). Зевс правосуден. Потом была Эвринома, после нее - Мнемозина, которая родила Зевсу девять муз. То есть девять муз – это дочери Мнемозины. Потом была знаменитая Деметра, которая родила Персефону. Деметра, естественно, так же и сестра Зевса. Потом Лето, которая родила Аполлона и Артемиду. И, наконец, Гера.

Кроме жен, у Зевса бесчисленное количество возлюбленных, в том числе, и земных женщин. Это тоже важный момент. Не один Зевс, но практически все боги и богини вступают в прямые половые отношения с людьми, чего никогда не было в Египте, кроме мистического образа священного брака, который сохранил для нас храм Хатшепсут в Дейр эль-Бахри. Но там все было в символической форме и, по всей видимости, лишь как отголосок священного брака в Месопотамии. В Греции же это сплошь и рядом. Можно сказать, что боги и богини только тем и занимаются, что вступают в кратковременные связи друг с другом и с земными людьми. От этих браков рождается, естественно, потомство, противозачаточных средств тогда не знали. И, кроме того, ни одно семя бога, как считали, не может остаться бесплодным. Рождающиеся дети, как правило, становятся великими героями, от которых происходят и аристократические роды.

Если современные аристократы скромно говорят, что они ничем не отличаются от других, потому что все происходят от Адама, и, с христианской точки зрения, они, конечно, совершенно правы, - все титулы - это абсолютная условность, то для грека это была совсем не условность. Аристократы – это наследники божественной крови, это потомки тех браков, тех соитий, которые были у богов с земными мужчинами или женщинами. В частности, цари Спарты свой род прямо изводили от Зевса. Мы привыкли к тому, что боги имеют иную природу, нежели люди. И брак человека и бога имеет целью обожение человека в мистическом плане. Вспомните брак Думузи и Инанны - в нем не рождаются дети, он нужен для обоженья человека. А здесь это чисто земная форма продолжения рода, только в его более высоком, аристократическом смысле.

Мирча Элиаде пишет: «Значение этих многочисленных браков и любовных похождений одновременно религиозное и политическое. Так принимаются в пантеон до-греческие местные богини, которым поклонялись с незапамятных времен. Зевс заменяет их» (M. Eliade. History of Religious Ideas, Volume 1. University of Chicago Press, 1981. P. 250).

Это довольно распространенное мнение, но, я думаю, оно не безусловно, здесь есть более глубокий пласт. Тем более что речь идет о множестве земных женщин - той же Семеле, фиванской царевне, которая родила Зевсу Диониса. Дело в том, что эти существа, которых греки называли богами, имеют ту же природу, что и люди, поэтому они могут вступать с людьми в браки, поэтому эти браки могут давать потомство.

Но, как мы знаем, когда соединяются два существа, имеющие разную генетическую природу, детей они родить не могут. Когда соединяются два существа, имеющих одну генетическую природу, они могут рождать детей. Даже рожденный от осла и лошади мул уже бесплоден. То, что от богов у людей рождались дети, и богини тоже рождали детей от земных мужей, говорит только о том, что греческие боги и люди – одной природы. Но это была не небесная божественная природа, а земная человеческая. Как это может быть? Сейчас мы будем с этим разбираться.

7. Боги или демоны?

Зевс был весьма почитаем в Греции, и, конечно же, он - верховный бог. Он – Зевс ктесий, покровитель дома и семьи, Зевс Полий – покровитель города, Зевс катарсиос – бог очищений. Но, кроме Зевса, есть много других божеств.

Главное прорицалище Зевса было в Додоне, где предсказывал дуб. Как сказано в Одиссее, «предсказывали божественные листья великого дуба Зевса» (Одис. 14.327; 19:296). Свлим шелестом листья додонского дуба предсказывали людям будущее.

Гесиод называет Зевса «многосведущим в знаниях вечных» (Теогония, 556). Речь идет не о всеведении, а о многоведении. Значит, это тоже не абсолютное знание. И, конечно, вы помните, что в знаменитой драме Эсхила «Прометей прикованный» Гермес говорит Прометею: «Отец велит о браке том, которым ты здесь похвалялся, браке, что владычества его лишит, поведать не намеками, а ясно и подробно» (945-950). И Прометей отвечает: «Ничем он не добьется, чтобы выдал я, кто тот, который у него отнимет власть» (996-997).

Значит, он многосведущ в знаниях вечных, но самого важного знания он не имеет – он не знает, кто у него отнимет власть. А то, что власть отнимут – Зевс знает.

Прометей говорит Гермесу: «Вам, новым, внове править и незыблемой твердыней власть сдается вам». То есть вам, поскольку вы новые правители, кажется, что власть – это незыблемая твердыня. «Не два ль царя с твердыни той упали на моих глазах?» Кто эти два царя? - Уран и Крон. «А третьим, вскоре я увижу, нынешний падет позорно» (955-960).

Кроме того, боги испытывают боль, страдания. Хотя говорится, что боги блаженны, но на самом деле боги совсем не блаженны. Они мучаются от ранений (скажем, Арес был ранен копьем под Троей и дико закричал от боли), они мучаются от ревности, они мучаются от измены. Гера ревнует к Ио своего мужа, Гефест пытается поймать свою жену Афродиту с любовником и накрывает ее сетью вместе с Аресом и так далее.

Но самое поразительное то, что это понимали и древние, хотя и не все. Это понимал Плутарх херонейский – один из самых известных мыслителей I-II вв. по Р.Х. Князь Сергей Николаевич Трубецкой, отмечал, что его «Параллельные жизнеописания» были четьями-минеями для дохристианской Греции. То есть все на них учились тому, как надо жить.

Плутарх был видным богословом, и он писал: «Крон, Дионис, Тифон, Аполлон, Деметра (то есть он перечисляет второе и третье поколение богов. Можно сюда добавить и Зевса, и Геру) – не боги или люди, но великие демоны». «Они не обладают божественным естеством в чистом виде… Природа и естество демонов разнородны и неодинаковы» («Об Исиде и Осирисе», 25). Итак, сами греческие мыслители видели, что у богов нет божественного естества, нет божественной природы «в чистом виде».

Надо сказать, что во времена Плутарха слова «демон» и «бог» уже очень сильно различались. Но у Гомера эти слова еще не различались, и Зевса порой называли великим демоном, а иногда – богом. А уже с Гесиода – только богом. И Плутарх опять возвращает нас к старому – это демоны, а не боги, а бог и демон - это не одно и то же.

В чем разница? Бог вечен, не сотворен. Это прекрасно знает Платон, и это знает мезоплатоник Плутарх. А сотворенные боги, это великие демоны. Слово «демон» не имеет в устах Плутарха негативных коннотаций, как у нас сейчас (вспомним лермонтовского Демона). Но, безусловно, назвать этих богов демонами – это принижение, занижение. Олимпийские боги – не боги.

Характерно и поклонение греческим богам. Я уже говорил, что прорицалище Зевса было в Додоне. Поклонялись дубу, от которого получали прорицания, как самому Зевсу. То есть дуб был живым идолом, образом Зевса (идолом – это и есть образ). Опять же, это слово не имеет негативных коннотаций в классическом греческом языке. И греки предпочитали такие живые образы, как дуб или олива, всяким красивым статуям, которыми восхищаемся мы.

Когда Фидий создал свою статую Афины для Акрополя, которая до нас дошла только в сотнях уменьшенных копий (помните, Афина в шлеме, с Никой на правой руке, и с круглым щитом у левой), эта прекрасная статуя вовсе не вызывала чувство благоговения у греков. Она вызывала чувство эстетического любования. А какой же Афине поклонялись? А поклонялись оливковому дереву (греч. хоанон) которое до сих пор (его там время от времени вновь подсаживают), растет на Акрополе. Вот эта олива Акрополя и была живой иконой Афины, а вовсе не статуя!

Афину именовали совиноглавой (главкопис). Ее изображали с головой совы или сова сидит у нее на плече, как атрибут. Потому что, опять же, сова – это образ и птица Афины.

А Геру именовали коровоглавой (боопис) (это уж совсем Исида!).

И это означает одно – что то гуманистическое, красивое видение богов, которое так пленило Ренессанс, а потом классицизм и ампир (новоевропейский), это было далеко не главное в богопочитании в Греции. Главными были древние природные образы, связанные с жизнью, с воплощением божественного (сравните горящий куст, который видел Моисей). Можно вспомнить и священные деревья, которым поклонялись те, кто вместо Яхве чтили Ваала. И эти священные рощи регулярно вырубались потом благочестивыми иудеями. Вот эта традиция почитания Бога в каких-то живых предметах очень сильна. То есть они хотя и человеческой природы (отсюда способность брака с людьми), но не антропоморфны.

И, наконец, последнее – боги завистливы. Это практически постоянный принцип. Они завистлидуют счастью людей, об этом постоянно говорится. Это очень далеко идущий образ. Кто вообще завидует? – Тот, кто не имеет. Завидуют те, кто не является полнотой. Зависть – это всегда признак неполноты, нехватки. Вот у другого есть, а у меня нет. Почему другой счастливый? Если боги вполне счастливы, почему они должны были бы завидовать людям? В христианском или мусульманском понимании Бог может карать людей за грехи и проступки, но Он никогда не завидует людям. Большинство же греков полагало, что люди страдают не потому, что они совершают плохие дела, а потому, что они вызывают зависть богов.

В «Агамемноне» Эсхила есть такое высказывание: «Давно среди смертных живет молва, будто бедою чревато счастье, и умереть не дано ему, пока невзгодой не разродится (боги завидуют людям, поэтому счастье чревато бедой). Я же один - иного мненья: Я говорю: от дурного дела плодится множество дел дурных, и все с изначальной виною схожи. А в доме честном и справедливом, чуждом злодейству и обману, родится радость – дитя святое» (Агамемнон, 750). В «Агамемноне» об этом поет хор и говорит корифей как о чем-то новом. Для Эсхила вообще характерны некие особые знания о Боге. Но большинство думает иначе – боги завистливы, значит, боги неполны.

Классическим примером зависти богов является судьба лидийского царя Крёза, который был другом Аполлона и который был благочестив, богат и мудр. И боги завидовали ему. И когда на горизонте появились новые враги – персы, он стал думать, воевать с ними или вступать в союз. Тогда он, как благочестивый человек, послал в Дельфы вопросить пифию, Дельфийский оракул, о том, стоит ли воевать с Персией. И получил характерный ответ: «Если ты перейдешь Галис (это пограничная река, за которой начинались уже завоеванные персами земли), то погибнет великое царство». Крёз, будучи уверен, что это царство персов, перешел Галис и проиграл, и в итоге он сам был сожжен на костре персами. А, оказывается, Пифия сказала про его царство, которое погибнет, если он перейдет Галис. То есть боги завистливы, они не хотят человеческого счастья.

Наконец, от богов рождается множество совершенно страшных сил. Например, в той же «Теогонии» говорится:

«Ночь родила еще Мора ужасного
с черною Керой.
Смерть родила она также, и Сон, и
толпу Сновидений.
Мома потом родила и Печаль,
источник страданий,
И Гесперид, – золотые,
прекрасные яблоки холят
За океаном они на деревьях,
плоды приносящих.
Мойр родила она также и Кер,
беспощадно казнящих.
Определяют они при рожденье
несчастье и счастье.
Тяжко карают они и мужей и
богов за проступки,
И никогда не бывает, чтоб тяжкий
их гнев прекратился
Раньше, чем полностью всякий
виновный отплату получит.
Также еще Немезиду, грозу для людей земнородных,
Страшная Ночь родила, а за нею - Обман, Сладострастье,
Старость, несущую беды, Эриду с могучей душою.
Грозной Эридою Труд порожден утомительный, также
Голод, Забвенье и Скорби, точащие слезы у смертных,
Схватки жестокие, Битвы, Убийства, мужей Избиенья,
Полные ложью слова, Словопренья, Судебные Тяжбы,
И Ослепленье души с Беззаконьем, родные друг другу,
И, наиболее горя несущий мужам земнородным,
Орк, наказующий тех, кто солжет добровольно при клятве».
(Теогония, 211-232)

Мы видим целый набор всяких ужасов, которые частично карают за грехи, а частично просто существуют. Оказывается, все эти измены, преступления, ложь, битвы, кровь – это все порождение богов. Они созданы не человеческим грехом, не человеческим отступлением от божественного, а это порождены богами.

В 18 главе «Илиады» говорится о керах:

«Рыщут и Злоба, и Смута, и страшная Смерть между ними (то есть идет битва): держит она то пронзенного, то не пронзенного ловит, или убитого за ногу тело волочит по сече; риза на персях её обагровлена кровью людскою. В битве, как люди живые, они нападают и бьются, и один пред другим увлекают кровавые трупы».
(Ил. 18: 535-539)

Согласитесь, что не самые симпатичные картины. Мы видим, что эти керы похожи на валькирий и даже еще хуже, чем валькирии. Можно сказать, что, когда читаешь эти строки, возникают ассоциации с индийскими представлениями о богине Кали - супруге Шивы, воплощающей смерть и разрушение. И нет абсолютного и мудрого божественного закона. Есть, если угодно, столкновение божественных интересов. Например, в знаменитой драме Эсхила «Агамемнон» Клитемнестра угрожает Оресту своими эриниями, если он ее убьет. А Орест хочет убить мать, потому что она коварно убила его отца, Агамемнона. Агамемнон вернулся из-под Трои с Кассандрой, своей новой возлюбленной – троянской царевной и пророчицей. А Клитемнестра уже давно жила с Эгисфом. И, заманив Агамемнона в баню, Клитемнестра и Эгисф его там убили.

Орест приходит мстить матери, а Клитемнестра говорит ему, что, если он убьет мать, ее эринии будут преследовать его. А Орест отвечает, что, если он не отомстит, то эринии его отца, убитого ею, будут преследовать его. В итоге, он убивает мать. Это «Орестея» – знаменитая трилогия Эсхила.

И, действительно, эринии его преследуют, и только в Афинах (Эсхил - афинский трагик, и в Афинах должно происходить все хорошее) совершается высший суд, и Орест оправдан, и эринии матери перестают его преследовать.

8. Гестия, Гера, Артемида

Кроме Зевса, о котором мы говорили, есть и другие божественные лица, их очень много, обо всех говорить мы, конечно, не можем. Но вот, например, кроме Крона, детей рождают и другие титаны. Титан Понт (море) породил Нерея. Нерей – ненавистник лжи, правдолюбец. Но это не Бог вообще - ненавистник лжи и правдолюбец, но Нерей, один из многих богов имеет такие качества.

Особое место занимает Гестия – очаг и огонь. В эпических поэмах Гомера ее нет. У Гесиода в «Теогонии» она уже есть, и она никогда не покидает высшей обители бессмертных богов. Слово «Гестия» (латинское – Веста) означает «гореть». Ей посвящен короткий Гомеров гимн (24-ый):

«Дом священный метателя стрел, Аполлона-владыки,
Ты охраняешь в Пифоне божественном (это в Дельфах), дева Гестия!
Влажное масло с твоих нистекает кудрей непрестанно.
Этот, владычица, дом посети, — низойди благосклонно
Вместе с Кронидом всемудрым. И дай моей песне приятность».

Такой маленький гимн-заставка.

Гестия очень почитаема. Это очаг дома, место, где совершаются все жертвоприношения, важнейший священный центр. Вы помните круглый храм Весты в Риме и почитание весталок, хранительниц очага, божественного священного огня. Это был очень важный момент и греческой мифологии.

Гера, супруга Зевса. Ее имя – это женский род от «херас» (господин). Так, по крайней мере, считает Виламовиц. Она - владычица Аргоса, жена Зевса, но, одновременно, и его соперница в борьбе за власть. Павсаний пишет о возобновляющейся девственности Геры (Описание Эллады, 2.36.2). То же самое можно сказать и об Афродите.

Вообще, все богини делятся на две группы: те, которые никогда не вступают в брак – Артемида, Афина; и те, кто, вступая в брак, сохраняют девственность. То есть они, если угодно, по ту сторону брачного единства. Они вступают в брак и не вступают. Они всегда выступают как изолированные существа. Ведь девственность – это знак независимости от единства с мужем. Это некоторая отделённость. И боги, даже те, кто должны любить – кстати говоря, это касается и Инанны, – всегда сохраняют невинность. Не потому, что это что-то особо приятное, важное, а потому, что это знак автономности, знак их независимости от кого-либо. Боги все независимы друг от друга.

В этом смысле интересна, конечно, Артемида – тоже очень древний образ. Форма «Артемис» известна из Лидии. Она - потниа терон - госпожа зверей, владычица зверей, как ее именуют в «Илиаде» (21:470). Эсхил ее называет «владычицей диких гор» (фрагмент 342). Особенно она любит ночную охоту. Животные, которые ее сопровождают – это лев и медведь. Она чужда зову любви. На Крите это Бритомартис – сладостная Дева, прекрасная Дева. В Аркадии она ассоциируется с Персефоной (об этом пишет Геродот, 2.156). То есть она побеждает смерть. Персефона – побеждающая смерть (мы это увидим, когда будем говорить о таинствах). Она – Лохея, помогающая в родах. Сама никогда не рождавшая, не знавшая мужского ложа, она помогает в родах.

Наконец, образ Артемиды Эфесской, с которой столкнулся, как вы помните, апостол Павел во время своих миссионерских поездок и чуть не погиб в Эфесе из-за того, что его сочли врагом Артемиды Эфесской (Деян. 19:21-40). Артемида Эфесская изображается со множеством грудей, она дает молоко не своим детям, а дает божественное молоко всему миру. В этом образе Артемида весьма почиталась.

В эллинском мире была поговорка: «Где не пляшут Артемиде?». Потому что оргиастический танец – танец, как бы имитирующий поведение животных, был свойственен почитанию Артемиды и соединял с ней дикую природу. Но здесь мы уже вступаем в область мистерий, о которой будем говорить позже.

Характерно, что на празднике Браурония, по поверью, девочки, танцующие ее танец, превращались в медвежат. То есть животное и человеческое соединялось. Артемида – это образ дикой природы, знающей плодородие и материнство, но не знающей любви и брака. Это вечно рождающая, но не знающая брака, сила.

Вы уже погрузились в этот мир и догадываетесь, в чем тут дело. Те из вас, кто знает религию современных австралийских аборигенов (на эту тему есть очень хорошая книга Мирчи Элиаде «Религии Австралии» - СПб., 1998), те понимают, что речь идет о чем-то подобном. Греки поклоняются сонму духов, которые прекрасно знают, что они не творцы мира, не носители нравственного закона, а, скорее, его постоянные нарушители. Они не творцы человека, а соперники человека в борьбе за жизнь, в борьбе за власть, в борьбе за счастье. Это духи, демоны в прямом христианском смысле слова.

Если внимательно смотреть на красивый мир греческих богов, внимательно читать тексты Гомера, Гесиода, трагиков, то перед нами предстает мир совсем не прекрасный, а трагический, полный лжи, обмана, крови, жестокости, зависти. Это воистину демонический мир, ответом на который было христианство. На самом же деле ответ был дан намного раньше.

9. Греческий монотеизм

Мы должны сразу понять, что этот демонический мир – это не извечный мир греков. Помните, я говорил на прошлой лекции о зарождении классической религии после постмикенского регресса. До постмикенского регресса была другая религия, в которой были другие божественные силы под теми же именами. Потому что многие имена – Артемиды, Геры, Афины, Диониса, Аполлона – известны из микенского письма II тысячелетия. Но это были другие сущности под теми же именами. Мы же не удивляемся, когда некий человек, например, Дмитрий-самозванец, выдает себя за убиенного царевича Дмитрия. Или некая авантюристка - за царевну Анастасию, дочь Николая II, которая якобы выжила. Или кто-то выдает себя за кого-то великого – это довольно распространено. Вот точно так же под этими именами выступают сущности, не сходные с теми, которым поклонялись во II и III тысячелетиях. Это иногда ловушка для религиеведа, но надо эту ловушку уметь обходить. Имена остаются, а наполнение имен абсолютно меняется. Так бывает от эпохи к эпохе. Но так никогда не бывает стопроцентно. Всегда сохраняется другое, прежнее знание.

Задолго до христианства в Греции существовало явление, которое известно как монотеизм Эсхила (есть такой термин). Трагик Эсхил (VI-V вв. до Р.Х.) оставил целый ряд замечательных фрагментов, которые говорят о вере в Единого Бога под тем же именем Зевс. То есть Зевс воспринимается им совершенно иначе, чем большинством его соплеменников.

В «Просительницах» Эсхила есть замечательное место, строки 85–102 – это поет хор:

«Зевсова воля, она всегда неуловима, непостижима,
Но и во мраке ночном черной судьбы перед взором смертных
Светочем ярким горит она!
Не пошатнуть, не расстроить, нет, дела, которое Зевс ведет
Властно и твердо к желанной цели,
Хоть и кромешною тьмой скрыты пути, повороты, тропы
Зевсовой мысли от глаз людских.
Низвергая с высокой башни надежд обреченного праху, Зевс
Без труда и без усилий правит свой суд, кару вершит.
Все, что замыслит горний престол, сразу сбывается. Воля его
Долгих не знает сроков».

Это гимн Зевсу как Правителю мира.

Во фрагменте из не сохранившейся целиком драмы «Гелиады» Эсхил пишет: «Зевс – это эфир, Зевс – земля, Зевс – небо. Да, Зевс это - всё и превыше всего» (фрагмент 70). Совершенно другое видение Зевса!

После Эсхила эта идея развивается. Во фрагменте из несохранившейся драмы Еврипида «Беллерофон» (фрагмент 292) Еврипид говорит: «Если что-либо постыдное творят боги, то не боги они». Прямо Платон, прямо платоновское утверждение!

И, действительно, и у Платона, и у Плутарха мы встречаем много указаний на единство Бога. Мезоплатоник Максим Тирский (II в.) говорил, что имен много, но божественная сущность одна. Это уже почти савеллианство, христианская ересь. То есть божественная сущность едина. Не много божественных личностей, которые борются друг с другом, а множество имен, но одна сущность.

В трактате «О букве "Е" в Дельфах» Плутарх вкладывает в уста своего учителя Аммония (не путать с Аммонием Саккасом! Аммоний Саккас – великий учитель Оригена и Плотина, жил через 200 лет после него) следующую мысль:

«Но Бог существует (нужно ли об этом говорить), и Он существует вне времени, от века неподвижно и безвременно, и неизменно, и ничего нет ни раньше Него, ни позже Него, ни будущего, ни минувшего, ни старше, ни моложе Его, но, будучи единым, Он вечно наполнен одним настоящим, и только оно есть реально сущее, в соответствии с ним не имеющее ни рождения, ни будущего, ни начала, ни конца.
Вот почему следует почитающим Бога обращаться к Нему с приветствием: "Ты еси" или даже, клянусь Зевсом, как обращались некоторые древние: "Ты един"».
(О «Е» в Дельфах, 20)

Конечно, это уже конец I века после Рождества Христова, но это, безусловно, не христианство. Это провозвестие будущего неоплатонизма – главного, если угодно, философского и мистического оппонента христианства во II- IV веках, того оппонента, который косвенно вызвал знаменитые творения Дионисия Ареопагита и многое-многое другое. Так что пробуждается другое представление о Боге.

В другом своем знаменитом трактате – «Об Осирисе и Исиде», тот же Плутарх говорит о всей сложности понимания Бога в античном мире:

«Ибо божество не лишено мысли и души и не подчинено людям. Мы же признали богами тех, кто дарует и доставляет нам в пользование все вечное и долговечное, и мы не различаем разных богов у разных народов, ни варварских и эллинских, ни южных и северных. Но как солнце, луна, небо, земля и море являются общими для всех и только называются у разных людей по-разному, так для единого, все созидающего Разума, и для единого, всем распоряжающегося Промысла, и для благотворных, во всем распространенных сил у разных народов существуют разные почести и названия. И небезопасно пользуются священными символами, один — смутными, другие — более ясными, направляя умозрение к божественному. Ибо некоторые, сбиваясь с пути, соскальзывают в суеверие, а другие, избегая суеверия как трясины, опять-таки неожиданно скатываются, как в пропасть, в безбожие».
(Об Исиде и Осирисе, 67)

Греческий мир в I-II веках встал перед этой проблемой – проблемой понимания Бога. За всем множеством богов Гомера и Гесиода с их забавными и часто предосудительными историями жизни, в которых можно, если очень постараться, усмотреть какой-то глубокий смысл, греки увидели Единого Бога, Который совершенно чужд всему этому, Который за всем этим. Они увидели, что все эти боги оказались духами, демонами, а за всеми ними есть Единая божественная Реальность, и этого греки не забывали до конца. Неслучайно же это прорвалось и у Эсхила, и у Платона.

Но представление о богах как о духах, от которых зависит жизнь и с которыми надо договориться по-хорошему и не ссориться – совершенно шаманистический, тотемистский принцип, – было очень распространено в Греции. За всем этим великолепием греческой культуры находился ужас. Помните картину Л. Бакста «Древний ужас»? Это ужас демонического мира, в котором человек совершенно не уверен в себе, в котором человек трагически беспомощен. Но за этой трагедией брезжил всегда иной свет – свет божественного, единого и благого, о котором учил Сократ, который воспевал Эсхил, о котором потом писал Плутарх.

И мы дальше, занимаясь религией Греции, увидим, как два этих начала буквально соперничают, борются друг с другом за судьбу человека, о чем мы будем говорить на следующей лекции.