1. Дионисийские мистерии. Вводные замечания

Дорогие друзья, сегодня наша лекция посвящена одному из самых таинственных, глубоких и плохо понимаемых явлений греческой религии –Дионису и Дионисийским мистериям. Если в Элевсине мы в целом понимаем главную идею, но не знаем, что именно во время Великих мистерий происходило, что именно показывалось в Анактарионе, то здесь о том, как происходили мистерии, мы как раз знаем намного больше: в них не было ничего принципиально тайного. Зато мы не вполне понимаем, для чего они происходили, что было их целью.

О Дионисе у нас есть очень много текстов, но текста, подобного V Гомеровскому гимну «К Деметре» про Элевсин, у нас нет. Как вы помните, когда мы говорили о Крите, то так или иначе упоминали уже Диониса, упоминали о том, что в саркофагах Агия-Триады есть дионисийские мотивы в так называемой «Вазе земледельцев». То есть, дионисийская традиция тоже очень древняя, и она сосуществовала с элевсинской, они не были чужды друг другу. Но об этом – чуть позже.

Сейчас мы попробуем обратиться к Дионисийским мистериям, и здесь нам кое-где понадобится идти наощупь. И очень характерно, что исследователь Дионисийских мистерий Кереньи, книга которого, «Дионис», была переведена на русский язык, специально отмечал: «Дофилософское познание – та обработка опыта, которая находит продолжение в мышлении, - происходит сначала в языке… Оно характеризуется тем, что взаимосвязь, в которую вступают мысль и слово, обнаруживается в языке, а не в мышлении – последнее только подчиняет слово своему господству» [К. Кереньи. Дионис: прообраз неиссякаемой жизни. – М.: Ладомир, 2007. – С. 19].

Сегодня мы столкнёмся с тем, что само слово, пожалуй, будет нам подсказкой.

2. Аполлон и Дионис

Дионисийство неразрывно связано с почитанием другого божественного лица – Аполлона; Дионис и Аполлон – это пара. Мирча Элиаде отмечал: «Аполлон открыл человечеству (греческому человечеству, конечно) путь, ведущий от видений пророка к ясной логической мысли. Демонический элемент, присутствующий обязательно в любом оккультном знании, таким образом, изгоняется». [M.Eliade. A History of Religious Ideas. vol.1. P.274]

Мы запомним эти слова, потому что для Мирча Элиаде этот демонический – или даймонический, чтобы это не звучало негативно для христиан, – момент присутствует в Дионисиях. С точки зрения Мирча Элиаде, в них присутствует память шаманских камланий. Я так, признаться, не думаю, но это распространённая точка зрения, и прекрасный знаток шаманизма Мирча Элиаде является её сторонником.

С Аполлоном связана та светлая греческая религия, которую так любили в XVIII-XIX веке, если угодно, религия Гёте. Когда Гёте говорил, что он хотел бы спать и просыпаться в зале античных статуй, конечно же, он имел в виду не дионисийский, в общем, странный и даже где-то страшный культ, а этот светлый аполлонический образ правильного, рационального, разумного, где мышление подчиняет язык, где в музыке и культе – гармония. Символом этой гармонии, этой аполлонической красоты, безусловно, является весь Дельфийский комплекс, и знаменитый храм Аполлона в Дельфах в особенности.

Но что тут примечательно? Именно в Дельфах, по греческому преданию, и находилась гробница Диониса. Именно в Дельфах, кроме храма Аполлона и рядом с ним, стоял храм Диониса, и это не случайно. Гераклит, знаменитый философ, мудрец, греческий мистик и во многом парадоксалист, говорил абсолютно разумные и совершенно не парадоксальные вещи: «гармония происходит из напряжения противоположностей, как в лире или луке». Заметим, что и лук как оружие, и лира как музыкальный инструмент, это любимые орудия Аполлона. [Гераклит, фраг.51]

Гармония происходит из напряжения противоположностей. Это та идея, которую до сих пор очень многие люди не в состоянии понять. Они не понимают, что именно институционализированная организованная борьба разных начал и создаёт гармоничный мир. Тирану всегда непонятно, почему должна существовать оппозиция. А оппозиция, оппозиционная партия – это как раз и есть противоположное к власти правящей партии начало. Философу иногда хочется, чтобы все разделяли его точку зрения, но наличие противоположной точки зрения и создаёт гармонию мысли. И так – во всём.

Соединение противоположностей, их борьба, то, что в диалектике называют «единством и борьбой противоположностей», необходимо для гармонии. Если бы струны лиры или кифары не напрягались, то они бы не звучали, но если их только напрягать, а не расслаблять, тогда бы они не создавали мелодию. И об этом очень ясно и четко говорит Плутарх в своём сочинении «О букве «Е» в Дельфах», которое я несколько раз приводил уже в пример, где он ссылается на труд Эсхила, который до нас не дошёл, и пишет следующее:

«"Ведь, - как говорит Эсхил, - Дионису подобает, чтобы ему сопутствовал смешанный с криком дифирамб, участник вакхического шествия" (понятно, что «смешанный с криком дифирамб» – это отнюдь не гармония, это определенная дисгармония), а в честь Аполлона поют пеан, песнь упорядоченную и благоразумную. И его самого изображают на картинах и на статуях неувядающим и вечно юным. А того бога (Диониса) – во многих видах и образах. В общем, отождествляют первого (Аполлона) с гармонией и порядком, и полной серьезностью, а второго – с какой-то неустойчивостью, состоящей из шутки, заносчивости и безумия. Поэтому призывают его как "Дионис-Эвий! Приводящий в исступление женщин, расцветающий от почестей безумствующих". Так, неплохо они схватывают сущность каждого изменения. Поскольку время изменений в природе охватывает не равные периоды – больший, который называют периодом изобилия, и другой, меньший, называемый периодом недостатка…».

Мы понимаем, что речь идёт о климате Греции, где девять сравнительно тёплых и приятных месяцев, и три месяца холодных и неприятных. Это прямая противоположность России, где может быть девять месяцев холодных и неприятных, и только три – тёплых и приятных. Будем иметь это в виду за скобками – кто управляет Россией дольше - Дионис или Аполлон.

«… то в соответствии с этими периодами, большую часть года при жертвоприношениях исполняют пеан, то есть гимн Аполлону, а с наступлением зимы пробуждают дифирамб. И, прекратив пеан на три месяца, призывают вместо Аполлона Диониса. Думают, что это соотношение трех и девяти соответствует времени порядка космоса и времени его воспламенения». [Плутарх. О букве «Е» в Дельфах. 9. (389 в-с)]

То есть, того периода хаоса, который наступает за порядком. Понятно, что речь тут идёт не о девяти и трёх месяцах каждого года, но периоды нашего года являются символами неких огромных космических периодов, тоже в соотношении один к трём.

3. Рождение и детство Диониса

Входя в размышления о Дионисе, мы обратимся к знаменитому Аполлодору, к его «Мифологической Библиотеке», о которой я уже немало говорил, и прочитаем, что он пишет о Дионисе. Собственно, он излагает основу дионисийского мифа, который нам понадобится.

Влюбившись в земную девушку, фиванскую царевну Семелу, Зевс в тайне от Геры разделил с ней ложе. Некоторые исследователи имя Семела соединяют с индоевропейским, сохранившимся в балто-славянских языках, словом «земля». То есть они полагают, что Семела – это образ земного, человеческого, перстного существа, с которым соединяется Бог, в данном случае – Зевс. Хотя серьёзные ученые с этим и не согласны, и я тоже думаю, что это натяжка.

Итак, когда Зевс пообещал ей, что сделает всё, о чем только она его ни попросит, Семела, обманутая Герой, а понятно, что Гера, небесная супруга Зевса, была очень ревнива, попросила его прийти к ней в том же самом виде, в каком он пришёл свататься к Гере. Не имея уже возможности отказать Семеле, Зевс прибыл в её брачный чертог на колеснице с молниями и громами и метнул перун. Семела, от страха упав замертво, родила шестимесячное дитя. А Зевс извлек это дитя из огня и зашил его в своё бедро. Семела была дочерью Кадма, и после её смерти её сёстры распустили слух, будто она разделила ложе с каким-то смертным человеком и стала после этого лгать, будто её любовником был сам Зевс, за что и была убита перуном - сестры порой любят друг друга очень сильно, и Древняя Греция тут не исключение. Кстати, одна из сестер Семелы была ни кто иная как уже известная нам Клитемнестра, тоже женщина не безупречной нравственности.

В положенное время Зевс родил Диониса, распустив швы на своём бедре, и отдал дитя Гермесу. Гермес отнёс ребенка к сестре Семелы, Ино, и её мужу Афаманту, попросив их, чтобы они воспитали это дитя как девочку, - такая вот интересная подробность. Тем не менее, разгневанная Гера поразила Афаманта и Ино безумием. Они оба покончили с собой, убив перед этим своих детей. Диониса же Зевс превратил в козлёнка, чтобы спасти его от гнева Геры. Гермес, взяв его на руки, отнёс к нимфам, которые живут в Нисе, находящейся в Азии. Позднее Зевс поместил этих нимф среди звёзд. [Аполлодор. Мифологическая библиотека 3.4.3]

Вот, собственно говоря, таков рассказ Аполлодора. И уже здесь мы видим, как минимум, два рождения Диониса – рождение от земной женщины и второе рождение от бога, когда Зевс распустил швы на бедре. Три месяца ребёнок, что очень важно, питался божественной кровью Зевса. Мы видим совершенно особое существо – Диониса, но это ещё не всё: мы также видим, что Зевс превратил Диониса в козлёнка, в животное. Запомним и это, это нам тоже понадобится. Конечно, как и то, что Гермес отнес его к нимфам, которые живут в Нисе. Ведь само имя Дионисос – ни что иное, как «Бог Нисийский», «Бог из Нисы».

4. «Вакханки» Еврипида

Наиболее полный источник по самому дионисийскому священнодейству – это «Вакханки» Еврипида. Вакханки – это последовательницы, почитательницы Вакха, а Вакх – это другое имя Диониса, происходящее от восклицания «Иакх!», восторженного крика, которым посвящённые мисты приветствовали своего бога. Как говорил Мирча Элиаде, «Какое бы намерение не имел Еврипид, написав в конце жизни «Вакханок», эта первоклассная греческая трагедия является также самым важным свидетельством о Дионисийском культе. Сопротивление Дионису, наказание за это и триумф Диониса находят в ней свою ярчайшую иллюстрацию». [M.Eliade. A History of Religious Ideas. vol.1. P.364]

Я, кстати говоря, рекомендую всем своим слушателям прочесть «Вакханок» Еврипида, это очень приятная вещь, прекрасное произведение, вы получите огромное удовольствие. Но одновременно оно, конечно же, раскрывает и очень многие характерные черты предания о Дионисе, которые к эпохе Еврипида были распространены в Греции и считались твёрдой установкой. Мы не раз ещё будем ссылаться на «Вакханок», и для начала я позволю себе прочесть небольшой кусок, чтобы вы вошли в это замечательное произведение. Вот как описывает Еврипид во вступительной песне хора начало трагедии, рождение Диониса, о котором мы только что слушали Аполлодора. Аполлодор, как вы понимаете, это поздний автор, а вот Еврипид жил на несколько веков раньше.

«Грянули громы Зевса. –
Муки родов приспели:
Не доносив, извергнула
Бромия мать из чрева…»
[Еврипид. Вакханки, 88-90, Антистрофа II].

Имя Бромий – опять же, это удивительное соединение. Вы помните, что Бромием или Бримоном назывался тот, кого показывали в Элевсинских мистериях. «Бримо родила Бримона» – по крайней мере, этот возглас Элевсина зафиксирован. Есть предположение, что это наложение Дионисийских мистерий на Элевсинские, но я думаю, что на самом деле это никакое не наложение. То, что видел человек в Элевсинских мистериях, было связано и с ним, и с Дионисом. И мы сейчас поймем, почему я так говорю, и как эта связь могла устанавливаться.

«…И под ударом молнии
Кончила жизнь безвременно.
Но извергнутого принял
Зевс в свое немедля лоно.
И, тая от Геры сына,
Он его в бедре искусно
Золотой зашпилил пряжкой.
Когда же приспел ему срок,
Рогатого бога родил он
(помните козлёнка? А скоро мы увидим и быка).
Из змеи он венок ему сделал:
С той поры этой снедью звериной
Ообвивает менада чело»
[Еврипид. Вакханки, 92-104, Антистрофа II].

5. Происхождение дионисийского культа

Вот так Еврипид говорит о рождении Диониса. Менада – это почитательница Диониса, вакханка. К слову «менада» мы ещё придём чуть позже. А «отец истории» Геродот в ещё более раннее время говорил, что «Эллины рассказывают, что Зевс тотчас же после рождения зашил Диониса в свое бедро и отнес на Нису, что в Эфиопии выше Египта… Поэтому я убежден, что этот бог стал известен эллинам гораздо позднее других богов, а время, когда эллины узнали его, они приняли за время его рождения». [Геродот, 2:146]

Это вторая книга Геродота, посвященная Египту, и удивительно то, что абсолютно все другие авторы говорят, что Ниса находится или в Родопах, то есть на границе нынешней Болгарии и Греции, или в Азии. Азийская Ниса – это Фригия. А Геродот с аккуратностью географа указывает, что это Эфиопия, которая выше Египта. Нил течет вниз, к Средиземному морю, и Эфиопия, которая выше Египта – это Судан и внутренняя Эфиопия. Вот там Ниса и находится по Геродоту. То есть мы здесь видим, что Геродот, который хорошо знал египетскую традицию и в какой-то степени скрывал её, не рассказывал о ней, считал её тайной, говорил, что и Дионис связан с этой традицией.

В «Вакханках» Еврипида события происходят в Фиванском царстве, в Кадмее, крепости к северу от Фив. И царь Фив Пенфей – враг Диониса, пытается с ним бороться. С Дионисом борются, как борются с Христом, как борются с Кришной. То есть для греков Дионис – чужой бог, которого они не желают принимать. С Зевсом, например, люди не борются, с ним борются титаны. А с Дионисом борются люди - такой вот интересный штрих. И царь Пенфей говорит: «Бога Диониса – что за бог, не знаю». [Еврипид. Вакханки, 220-221]

Это новый бог, и получается, что Геродот был прав. И долгое время учёные шли за этим мнением. Эрвин Роде в своей книге «Псюхэ» 1925-го года считал его фракийским или фригийским божеством. Но уже замечательный учёный Вальтер Отто в книге «Дионис» 1933-го года, в английском переводе с немецкого это «Dionysos: Myth and Cult» издательства Bloomington, (перевод вышел в 1965-м году), указывал на всеэллинский характер культа Диониса. Его же перу принадлежит и прекрасная книга «The Homeric Gods. The Spiritual Significance of Greek Religion» (Лондон, 1955). И этот всеэллинский характер культа Диониса говорит о том, что, конечно же, он пришёл не в период греческой классики, а намного раньше.

Как я уже говорил, элементы Дионисийской мистерии сами по себе, то есть, люди, одетые в звериные шкуры, с тирсами (тирсы – это жезлы, которые увиты виноградом или миртом, миртовыми веточками, характерные для и менад, и для жрецов Диониса, и которые, отличают почитателей этого бога), встречаются уже на минойском Крите в середине II тысячелетия, и ничто не свидетельствует о том, что они были новой религиозной традицией ахейских варваров. К этому времени традиции протодионисийского культа уже вполне установились, и поэтому можно говорить о том, что это элемент древней, доиндоарийской религии Крита. Дионис - это вечно новый бог, но бог очень древний.

В библиотеке Пилоса была найдена табличка XаO6, относящаяся к середине II тысячелетия, на которой в дательном падеже линейным письмом «В» было начертано имя Диониса: «Di-wo-nu-so-jo», то есть, «Дионису». Речь там, по всей видимости, идет о жертвах Дионису. По некоторым данным надпись указывает даже на «месяц Диониса» - di-wo-nu-so-jo me-no. Если именем Диониса назван месяц года – то древность почитания этого бога очевидна.

Действительно, когда Гомер создаёт «Илиаду» и «Одиссею», то он уже отлично знает не только о Дионисе, но и о дионисийском культе, о всей традиции почитания Диониса. В VI книге «Илиады» один из героев боится сражаться не с человеком, а с богом в поединке, потому что сражение с богом всегда плохо кончается. И, как пример, он приводит как раз фракийского царя племени эдонов Ликурга, который решил сразиться с Дионисом. :

«Могучий Ликург, знаменитая отрасль Дриаса… некогда дерзкий напав на питательниц буйного Вакха, их по божественной Ниссе преследовал: нимфы-вакханки тирсы зеленые бросили в прах, от убийцы Ликурга сулицей (копьём) острой свирепо разимые; Вакх устрашенный бросился в волны морские, и принят Фетидой на лоно трепетный, в ужас введенный неистовством буйного мужа». [Илиада, VI:128-138]

То есть, из этого фрагмента мы видим, что уже в эпоху Ликурга были Дионисийские мистерии, были вакханки, были зелёные тирсы, обвитые зеленью винограда и мирта, и всё это происходило в Нисе. И поскольку племя эдонов – фракийское, а как вы помните, Фракия – это как раз северная Греция и южная Болгария, то это указывает не на африканское, не на эфиопское, а на родопское происхождение культа Диониса. В V веке до Рождества Христова Фивы, где был зачат Дионис и где была похоронена фиванская царевна Семела, погибшая от молнии, являлся главным греческим центром поклонения Дионису.

Но здесь есть ещё один интересный момент: вакханки – «питательницы буйного Вакха». О том, что Вакх буйный в том смысле, что он создаёт ситуацию буйства, мы сейчас поговорим, и даже вспомним соответствующие слова, но его питали, и действительно, видимо, речь тут идёт о ребёнке. Он себя ведёт не как взрослый бог, а как ребёнок, который испугался, бросился в море и был принят Фетидой.

6. Бог, рождённый от смертной

Опять же, о Фетиде мы тоже не должны забывать. Фетида, как вы помните, это морская нимфа, которая стала матерью Ахилла. Я уже рассказывал, как Прометей раскрыл тайну, что Зевса победит его сын, рождённый Фетидой, что рождённый Фетидой будет сильнее своего отца. И после этого Зевс вместо того, чтобы сделать Фетиду своей возлюбленной, отдаёт её Пелею, человеку. Рождённый Фетидой победит своего отца – и естественно, Ахилл оказался сильнее Пелея. Понятно, что если бы он родился от брака Фетиды и Зевса, то был бы сильнее Зевса и победил бы Зевса. Опять же, это таинственная вещь.

И нимфа Фетида, которая должна родить победителя, связана с Дионисом. Он спрятался у неё от людей, которые его гнали. Как видите, его и Пенфей гнал в Фивах, и до этого его гнал могучий Ликург, а он спрятался на лоне Фетиды. Постоянно идут такие намёки. Мирча Элиаде говорит: «Многие предания выводят основателей царских родов из союза богов и смертных женщин (как в случае Семелы и Зевса). Но Дионис второй раз рождается из Зевса. И потому среди всех отпрысков таких союзов он один – бог. Он, воистину, дваждырожденный». [M.Eliade. A History of Religious Ideas. vol.1. P.357].

В первый раз Дионис был рождён от смертной женщины, но зачат семенем бога, а во второй раз – рождён из бога. Понятно, при этом он нёс в себе также и естество матери - смертной женщины Семелы. Ранняя греческая традиция с особым тщанием подчёркивает, что земная женщина Семела родила «радость людей – Диониса» (слова Зевса, Ил.14:323). XIV глава «Илиады» так и называется: «Радость людей – Дионис, что его родила Семела, земная царевна». Гесиод в «Теогонии», в знаменитом списке жён Зевса, снова говорит: «Кадмова дочерь Семела, в любви сочетавшись с Кронидом, сына ему родила Диониса, несущего радость, смертная – бога. Теперь они оба бессмертные боги». [Гесиод. Теогония, 940-942]

Пафос здесь в том, что смертная женщина родила бога. То, что смертная женщина рождает от бога героя, великого, но смертного человека, для греков - довольно банально. Но Семела родила бога. И эта божественная человечность Диониса привлекала к нему особое мистериальное литургическое внимание греков. В «Вакханках» пастух, который видел мистерии Диониса и пришел о них доложить страшно недовольному царю Пенфею, мать которого, царица Агава, сбежала с другими женщинами праздновать Дионисийские мистерии, говорит:

«Бранишь ты Вакха, царь, но, раз увидев
Всё это, ты молился бы ему. Мы, пастухи коровьи и овечьи,
Сошлись тогда (когда это всё увидели), и все наперерыв
О чудесах невиданных судили…»
[Еврипид. Вакханки, 712-715].

Чудо явления Диониса увидели пастухи, что тоже очень характерно. Простые пастухи, не жрецы какие-нибудь, не герои. Но что же коренится в глубине дионисийского культа?

7. Жизнь: «Зои» и «Биос»

Греческий язык, к разговору о котором мы, наконец, перешли, использует два слова для обозначения жизни, и оба эти слова вы, конечно, все прекрасно знаете, даже если никогда не изучали греческий. Первое слово – это «зои». Наше имя Зоя - греческое имя, оно означает «жизнь». Помните, как героиня «Ракового корпуса», медицинская сестра, в которую был влюблён главный герой, гордо ему говорила: «Зоя – это жизнь». Она была абсолютно права. Зои – это нескончаемый поток жизни, это жизнь не конкретного существа – человека, животного, а жизнь как некий поток. Это понятие близко философии Анри Бергсона.

А второе слово – это «биос», «конкретная жизнь». Отсюда – биография, по-гречески «жизнеописание». Это описание жизни человека от рождения до смерти, или какого-либо периода его жизни. В любом случае, это конкретная жизнь. Это тоже жизнь, но, если угодно, жизнь, обрамлённая человеческой личностью – или существом животного. Когда, например, грек хочет сказать: «Этот человек живет жизнью свиньи», если он хам какой-нибудь, то он использует слово «биос», он не скажет «зои».

Анабиос наступает, если конкретный человек или конкретное живое существо впадает в состояние не-сознания, впадает в состояние временной остановки конкретной жизни. А Зои продолжается. Дионис – это зои. А Аполлон – это биос. Биос – это конкретная, чётко определённая жизнь. За которую, собственно, и судится человек, который в своём биосе совершил какие-то поступки хорошие, а какие-то плохие. А зои – это энергия жизни, которая течёт через него и за которую он не судится, он ею животворится.

Если угодно, чтобы было до конца понятно, то биос – это работающая, горящая от электроэнергии лампочка, освещающая наш стол и поэтому приносящая нам большую пользу. Или это приборы, которые сейчас снимают мою лекцию, которые тоже работают на электроэнергии. Вот это –биос. А сама энергия, которая в них течёт, и которая позволяет прибору работать, а лампочке – гореть, это зои.

Очень часто уже в «Илиаде» зои и псюхэ, «душа», конвертируются друг в друга. Когда в «Илиаде» говорится о том, что между Ахиллом и Гектором идет бой за саму жизнь, то есть, не за какие-то призы, как на соревнованиях, а, собственно, призом будет жизнь одного из борцов, одного из воинов, вот тогда употребляется слово «за душу». Но здесь в другом случае грек сказал бы зои. Потому что речь идёт не о конкретной жизни: Ахилл не заберёт жизнь Гектора как факт, но он возьмёт саму энергию жизни, он прекратит само течение жизни. И в этом смысле тут – зои. [Илиада, XXII, 161].

Помните, когда, давно уже, мы с вами говорили о египетских категориях, я рассказывал, что «Мощь» - Сехэм, и Ба – это, в общем, одно и то же слово в египетском языке. То есть это разные слова, но одно и то же понятие. Вы помните установку, что душа – это энергия жизни, данная от Бога сила жизни, которая вводится человеческой волей в определённое русло. Вот эта сила жизни, данная от Бога – зои, а рамки воли или рамки образа, эйдоса, животного, – это биос. И это важные категории. Категория зои хорошо показана у Платона в диалоге «Федон», где говорится о бессмертии души и об этом потоке жизни:

«Что должно появиться в теле, чтобы оно было живым? (спрашивает Сократ Кебета). – «Душа», сказал Кебет. «И так бывает всегда?» «А как может быть иначе?» «Значит, чем бы душа ни овладела, она всегда привносит в это жизнь?» (Зои). «Наверное». «А есть ли что-нибудь противоположное жизни или нет?..» «Смерть». «Но душа никогда не примет противоположного тому, что всегда привносит сама?». «Без всякого сомнения! – отвечал Кебет. – И это доказательство бессмертия души». [Федон. 105 d-e]

Как образно говорил Кереньи, «Зои является нитью, на которую нанизан каждый Биос» [К. Кереньи. Дионис: прообраз неиссякаемой жизни. – М.: Ладомир, 2007. – С. 21]. Конечно, такое философское обоснование – это наше с вами, и Кереньи дело. Для грека же жизнь была жизнью, а Дионис был подателем жизни. В данном случае он выступает в категории, если угодно, персонализированного Духа Жизни, Святого Духа, но в очень своеобразной персонализации. В 153-м фрагменте Пиндара есть такие слова: «Пусть увеличит пищу деревьев радостный Дионис, ясное сияние зрелости». Что такое – пища деревьев? Это не та пища, которая на деревьях растёт, а именно пища, которой питаются сами деревья. Понятно, что пища деревьев – это вода. И подателем воды, подателем того, что делает землю плодородной, опять же, является Дионис.

8. Дионис и смерть

Дорогие друзья, я пока пытаюсь, если угодно, обрисовать некую рамку, а потом уже мы коснемся самой сути. Наше внимание может привлечь фрагмент из XXIV песни «Одиссеи», где нам снова встретится Фетида. Как вы помните, она – мать Ахилла, а Ахилл был убит, он погиб. И Гомер говорит: «Златую урну (для пепла и костей после кремации) дала сокрушенная мать; Дионис ей, сказала, ту подарил драгоценную урну, созданье Гефеста». [Одиссея. XXIV, 74-75]

Cмотрите, Дионис дарит Фетиде, сокрушённой смертью своего сына Ахилла, драгоценную погребальную урну. Значит, Дионис уже для Гомера был связан с категорией смерти. А ведь вроде бы Дионис – это зои, это ликовствующая энергия жизни. Тем не менее, это и погребальная урна. Но ведь, дорогие друзья, только очень наивные люди предполагают, что все эти аксессуары – гроб, могила, погребальная урна, – просто атрибуты смерти. Нет, конечно. Это те атрибуты, которые помогают из смерти снова перейти в жизнь, которые предполагают возродить умершего к жизни.

Мы же помним, что и могильный холм, и сама могила – это погружение в чрево земли. И чрево земли, беременное умершим, должно родить этого умершего в небесный мир. Что гроб, например, в египетской традиции, это древо, в которое был заключен Осирис (вот мы и имя Осириса привнесли в лекцию, посвящённую Дионису, и оно нам сегодня ещё понадобится). Это Мировое Древо, соединяющее землю и небо. То есть всё, что связано с погребальным культом, связано не только со смертью, но и с победой над смертью. Мы часто об этом забываем, и в этой области всё представляется нам в очень мрачном свете, ведь, безусловно, потеря близкого человека всегда печальна. Но, совершая похоронные действия, мы желаем ему вечности, и в меру наших сил обеспечиваем ему вечность. И это надо помнить.

Мирча Элиаде писал о Дионисе: «Исчезновение, таинственность суть мифологические выражения сошествия в Гадес, иначе говоря – смерти. И действительно, могилу Диониса показывали в Дельфах, также говорили, что он умер в Аргосе. Также, когда в ритуале Аргивян Диониса вызывают из глубин моря, это образ восстания из страны мертвых (выхода из ада). Орфический гимн №53 когда Дионис исчез – он с Персефоной. Наконец, предание о Загрее-Дионисе повествует о насильственной смерти бога, убитого, расчлененного и сожранного титанами». [M.Eliade. A History of Religious Ideas. vol.1. P.360]

И это – ещё одна смерть Диониса, и ещё одно рождение после неё. Об этом мы сейчас поговорим, как и о самом имени Загрей, но прежде я позволю себе прочесть вам замечательные 53-й и 30-й орфические гимны в переводах Смыки. Их можно найти на русском языке в книге «Античные гимны», и они тоже о многом говорят. История орфических гимнов интересна. Один из крупнейших исследователей этих гимнов, Германн Керн, относил их к VI веку до Рождества Христова по некоторым особенностям языка. Но все эти гимны были обработаны и оформлены одним автором в Малой Азии, возможно, в Пергаме, во II веке после Рождества Христова, и в таком виде они дошли до нас. Хотя в них присутствует некая неровность метрического строя, и это свидетельствует о том, что эти тексты были написаны скорее в архаическом времени, а затем лишь приведены в «культурный» вид уже энциклопедическим автором, имени которого мы не знаем. Эти гимны невелики, и мы послушаем сначала 53-й гимн.

«Я Диониса подземного кличу, зову Амфиета,
Бодрствует он с прекраснокудрявыми нимфами вместе…»

Амфиет как раз – Дионис подземный, хтонический, то есть, находящийся в глубинах земли. Значит, он бодрствует, он жив, ибо бодрствование – это жизнь, образ жизни, он бодрствует здесь, на земле, с прекрасными нимфами, а в подземном царстве никаких нимф нет.

«…Спит же близ Ферсефонеи, в ее священном чертоге
Время трехлетнее Вакхово, время святое покоя…»
[Гомеров гимн LIII. Амфиету]

Конечно же, это та самая Персефона, супруга Гадеса, Аида. Известный философ Гераклит прямо говорил, что Дионис и Гадес – это одно и то же лицо. Так что и Гадес – муж Персефоны, и Дионис – муж Персефоны, и это одно и то же лицо. Тот, кто веселится, радуется на полях с нимфами, и тот, кто спит с Персефоной в подземном царстве, то есть является с ней одно целое.

9. Триумф Диониса. Третье рождение

Персефона побеждает смерть благодаря матери, - вспомним Элевсинские мистерии. В Элевсине она показывает мистам нечто, показывает им кого-то. Это Персефона, супруга Гадеса. И с одной стороны, Персефона обретает что-то от владыки подземного мира. А с другой стороны, владыка подземного мира, Гадес, обретает что-то от Персефоны: он обретает жизнь Олимпа, жизнь богов света. По греческим представлениям, брак делает из двоих одного, следовательно, Дионис – это Гадес, живущий с Персефоной. Это Гадес, уже похитивший и сделавший своей женой Персефону. Благодаря этому он и обретает вот эту, вторую возможность – возможность жизни - зои.

«Минут три года – и вновь поднимаешь веселые толпы,
Ты возвращаешься в гимнах, кормилицы вместе с тобою
(опять кормилицы, как и у Гомера).
Дивно они подпоясаны, кружат, «Эвои!» выкликая,
В круговороте времен годовых. Теперь же блаженный,
Зеленью пышный, плодами обильный (помните зои?), о, Вакх рогоносный
К нашим всебожьим обрядам (обрядам всех богов) явись с сияющим ликом,
В пышном богатстве плодов изобильных и благосвященных»
[Гомеров гимн LIII. Амфиету].

Вот такой маленький гимн Дионису Подземному, Дионису Хтонию. Интересно, что это богослужебные тексты, над самим текстом присутствуют богослужебные указания: все благовония, кроме ладана, и возлияние молоком. Ладан – образ как раз умерших, и ладан тут не даётся. Не даётся потому, что Дионис не мёртв, он жив. А молоко – это образ, естественно, начала жизни, ведь почти все звери, все люди вначале, когда рождаются, питаются молоком. Так что возлияние молоком – это образ детства, юности, детства и победы над смертью.

И вот – второй, 30-й орфический гимн, посвященный не Дионису Подземному, а Дионису Празднеств, когда он выходит, когда он рождается, когда он побеждает смерть. И здесь уже есть богослужебные указания на использование фимиама из тиракты. Фимиам, конечно, курят победителю.

«Я Диониса зову, оглашенного криками «эйя!»
Перворожденный и триждырожденный, двусущный владыка
Неизреченный, неистовый, тайный, двухвидный, двурогий (образ рогов тоже важен),
В пышном плюще, быколикий, «Эвои!» восклицающий, бурный,
Мяса вкуситель кровавого (сырого мяса), чистый, трехлетний (потому что является после трёх лет), увитый
Лозами, полными гроздьев – тебя Ферсефоны с Зевесом
Неизреченное ложа, о, бог Евбулей, породило…»
[XXX Орфический гимн, к Дионису]

Посмотрите, как интересно. Перворожденный – то есть, он рождён раньше всех, и он трижды рождён. Третье рождение произошло после того, как его разорвали титаны, и сейчас я буду об этом говорить. Двусущий владыка – это означает, что у него две сущности, божественная и человеческая. И здесь оказывается, что он уже не муж Персефоны, который спит с ней на ложе, он – дитя Персефоны, рожденное ею от брака с Зевесом. Мы не знаем, идёт ли здесь речь о Зевесе подземном, Аиде, или же о Зевесе – брате Гадеса.

«…Вместе с пестуньями, что опоясаны дивно, внемли же
Гласу молитвы моей и повей, беспорочный и сладкий,
Ты, о блаженный, ко мне благосклонное сердце имея!»
[XXX Орфический гимн, к Дионису]

Итак, мы имеем богослужебный гимн, к нам как бы приходит религия Древней Греции в реальности богослужебного факта. Опять же, здесь мы видим пестуний, нимф, которые заботятся о Дионисе, опоясанных дивно – и это тоже намек на вакхическое деяние. Итак, мы приблизились к Дионису Загрею. Первый раз слово Загрей было использовано в поэме фиванского цикла VI века до Рождества Христова поэтом Алкмеоном. Оно употребляется и у Еврипида в 472 м фрагменте, и у Каллимаха в 171-м. Загрей – великий охотник. Повествование о Загрее дает Павсаний в восьмой главе своего «Описания Эллады». Имя великого охотника связано с расчленением Диониса. Поэтому жертвенным животным в храме Аргоса, связанном с Дионисом-Загреем и таинственной Владычицей (Деспойной) не перерезали горло, «как при других жертвах, но каждый отрезает у жертвенного животного часть, которая ему попадается» [Павсаний. 8.37.5]. Этой жуткой формой принесения животных в жертву как бы воспроизводится разрывание дикого животного на куски вакханками. И у него есть прототип – расчленение дитя Диониса.

10. Дионис в инициациатических обрядах

Мифы, предания о расчленении дитя-Диониса донесены до нас многими христианскими авторами – Климентом Александрийским, Арнобием. Христианские авторы делают акцент на том, что это нечестивое предание. Нечестивое оно или не очень, это, конечно, судить нам, потому что задачей апологетов было оправдание христианства и осуждение, видимо, очень сильного в народе дионисийства. Сейчас мы с вами убедимся в том, что христианство с ним не покончило в один момент.

Посвящения в Дионисийские мистерии, как пишет Диодор Сицилийский, именуют Орфическими посвящениями [3.65.6]. И действительно, в орфическом предании, а Орфей – это древнейший жрец Диониса, присутствует этот удивительный рассказ о разрывании Диониса. В чём же его суть? Тут рассказывается о том, что после того, как Дионис был вынут, или рождён, из бедра Зевса и, возможно, превращён в козлёнка (этот образ присутствует не всюду), он был отдан титанам на воспитание. Но титаны его разорвали на части и сожрали. И у этого предания есть разные варианты продолжения.

Орфическое предание, которое, как я думаю, релевантно древнему дионисийскому мифу, говорит, что Зевс, разгневавшись, убил титанов, которые сожрали Диониса, и из их пепла были созданы люди. Поэтому в каждом человеке есть и жестокая титаническая природа, природа пожирателя жизни, и природа самого Диониса, природа зои, природа жизни. И эти две природы борются в каждом человеке. Задача мистерий – выявить, освободить эту жизненную природу и уничтожить, подавить природу демоническую, природу титанов.

Дополняется это предание тем, что Рея, мать Зевса, собрала оставшиеся куски Диониса, Аполлон (здесь снова прослеживается их связь) сохранил его сердце, и Зевс возродил Диониса из того, что было собрано. И поэтому Дионис – трижды рождённый. Он родился после этой смерти в третий раз, пережил не только второе рождение от Бога, но и насильственную смерть, и новое возрождение. Эпикуреец Филодем, современник Цицерона, в трактате «О благочестии» писал, что у Диониса было три рождения – от Семелы, из бедра Зевса и третье, когда после расчленения титанами маленького Диониса Рея собрала его члены, и он вновь воскрес. [Филодем, О благочестии, 44]

Кстати говоря, специалист по греческой религии Мартин Нильссон, о котором мы уже не раз говорили, писал: «Разрывание на куски Бога, являющегося в виде зверя, и поедание сырыми частей тела зверя (а именно это и было сутью дионисийской мистерии), предстают перед нами как явный пример священного обряда, посредством которого человек воспринимал силу божества и телесно приобщался к ней». [Martin P. Nilsson. Griechischer Glaube. Bern: A. Francke Verlag, 1950. C. 576]

Но мы немножко забежали вперед, об этом мы поговорим чуть позже. Символом Диониса был двулезвийный топор, тенедос, тот самый двулезвийный топор, который в изобилии присутствует в минойской культуре. Мы связывали его с Великой Богиней, а вот в классической Греции он связан с Дионисом.

Христианский автор IV века после Рождества Христова, учитель детей Константина Великого, Юлий Фирмик Матерн, кстати, заодно и известный астролог, добавляет, что на Крите убийство Диониса ежегодно отмечают ночными мистериями и разрыванием зубами живого быка в потаённом месте в лесу, и криками, что преступление это произошло от безумия. Те, кто участвуют в этом таинстве, изображают безумие. Этот источник, в общем-то, ненадёжен, тем не менее, это интересный факт. Юлий Фирмик Матерн – автор работы «De errore profanarum religionum», «О религиозных ошибках невежд». Её использовал Мережковский в своём романе «Тутанхамон на Крите», где описал эту критскую мистерию.

Поздний, очень интересный автор Нонн Панополитанский, который написал гекзаметром огромную поэму «Деяния Диониса» (она вышла в русском переводе), а потом обратился к христианству и переложил на гекзаметры «Евангелие от Иоанна», в свой ещё дохристианский период в этой огромной поэме говорит, что титаны, чтобы их не узнали, изменили себе лица гипсом и золой. [Деяния Диониса, 27:288]

Современные ученые, например, Жанмаре в книге «Дионисус», и потом Мари Делькур в «Дельфийском Оракуле», пишут, что это свидетельствует о том, что некогда Дионисии были обрядом инициации, посвящением. Потому что и у современных примитивных народов те, кто посвящают в мистерии, изменяют свои лица, как бы показывая, что они вышли из мира умерших. Видимо, точно так же поступали и эти титаны, и те, кто их изображал. Они имитировали смерть и воскресение. [H. Jeanmaire. Dionysos. Histoire du culte de Bacchus. Paris, 1951. P.387; Marie Delcourt. L'oracle de Delphes. Paris, 1955. P.153 ff.]

Мирча Элиаде на эту тему пишет следующее: «Мы можем признать в преступлении титанов древний сценарий посвящения, первоначальное значение которого забыто. Титаны действуют как мастера посвящения, то есть они «убивают» посвящаемого, дабы он мог родиться на более высоком уровне существования. В данном случае они так даруют ребенку Дионису божественность и бессмертие. В религии, провозглашающей абсолютную власть Зевса, титаны могут играть только демоническую роль, и они испепеляются молнией Зевса». [M.Eliade. A History of Religious Ideas. vol.1. Р.371]

И отсюда – орфическое предание, которое Мирча Элиаде считает поздним. А первоначально это было важнейшее посвящение. Вспомним, что ведь и в христианстве человек становится христианином через смерть и возрождение из купели в таинстве крещения - омовения. Так что символическая, мистическая смерть – это довольно обычная вещь в религии.

Если правильно переводить слова апостола Павла, то он говорит: «Разве не знаете, что вы, омывшись во Христа, в смерть его омылись?». И здесь – то же самое. Титаны – это те, кто дают всем посвящаемым возможность новой, бессмертной жизни. Но эта новая бессмертная жизнь требует, конечно, совершенно особого усилия. Потому что она проходит через поток жизни, через зои, и об этом мы поговорим на следующей лекции.

11. Вакханалии

Но прежде, чем мы закончим лекцию сегодняшнюю, я хочу прочесть вам отрывок из драмы Еврипида «Вакханки», где описывается непосредственно вакханалия, само таинство, которое, в отличие от Элевсина, было известным. За разглашение того, как оно происходило, не убивали –убить могли только сами вакханки. И вот как это описывается у Еврипида. Это рассказ пастухов царю Пенфею о том, что они увидели: «Бывалый человек нашелся тут (среди пастухов), – и мастер говорить – мы стали слушать, и вот что он сказал нам: «Пастухи, священных высей жители, давайте похитим с игрища Агаву, мать царя! Мы угодим владыке…» [Здесь и далее цит.: Еврипид. Вакханки, 720-770]

Как часто люди хотят угодить владыке, но попадают из-за этого в отчаянные обстоятельства. Так же произошло и здесь: «…Тут, конечно, все согласились» (как видите, конформизм даже в те времена был очень сильным). «В зелени кустов устроили засаду, притаившись сидим, – и вот в условный час под взмахи тирсов игрище открылось, и в голос стали жены Вакха звать. Все ликовало с ними…»

Мы понимаем, что речь тут идёт о жёнах, о женщинах. Дионис – это всегда нимфы, прекрасно одетые, прекрасно подпоясанные, это то, что связано с женщинами, с землёй, с той землёй, которая должна родить умершего к новой жизни. И каждая женщина в этом смысле – земля, ибо, обретая в себе семя мужа, она через некоторое время рождает новую жизнь. И это мощнейший символ.

«…Все ликовало с ними – горы, звери,
От топота задвигалась земля.
Случись, что около меня в своем раденье
Агава очутилась, чтоб схватить
Её, я выскочил – и тем открыл засаду.
«И – их! – закричала – борзые, за мной,
За мною, быстрые! Менад мужчины ловят…»
(с анализа слова «менада» мы начнем следующую лекцию).
«…Тирс в руки, борзые, и все, и все – за мной!»
Бегом едва спаслись мы от вакханок;
А то бы разорвали. Там стада
У нас паслись, (они же пастухи) – так с голыми руками
На них менады бросились. Корову
С набрякшим вымем и мычащую волочат.
Другие нетелей (то есть, еще телок) рвут на куски. Там бок,
Посмотришь, вырванный. Там пара ног передних
На землю брошена, и свесилось с ветвей
Сосновых мясо, и сочится кровью.
Быки – обидчики, что в ярости, бывало,
Пускали в ход рога, повержены лежат:
Их тысячи свалили рук девичьих.
Ты б царским глазом не успел моргнуть,
Так быстро кожу с мяса там сдирали.
Но вот снялись вакханки: легче птицы
Бегут на берег Асопа, – реки, – и в те поля,
Что свой дают фиванцам тучный колос,
В Эритры, в Гисии, за Киферонский склон,
(вот эти все замечательные места Парнаса и Геликона) –
Они несут повсюду разрушенье:
Я видел, как они, детей украв,
Их на плечах несли, не подвязавши,
И на землю не падали малютки…»

Малюток никто не ел, но считалось, что вакханки и со своими, и с чужими детьми на плечах бегали по горам, и при этом маленькие дети сидели и не падали, не разбивались. Это является характерной особенностью вакханок.

«…Ни меди, ни железа, – а на кудрях
У них огонь горел и их не жег.
Потоком уносимые пытались
Оружие поднять. И вот то диво, царь,
Их дротик хоть бы раз вакханку ранил,
Вакханка тирс поднимет, и бегут
Мужчины – сколько раненых осталось!
(Таинственно, понизив голос.)
Менадам тут не смертный помогал.
Но вот туда вернулися вакханки,
Где бог для них источники открыл.
В прозрачной влаге смыли кровь, а змеи
Лизали капли, щеки освежая.»

Помните, я читал о том, что они надевают на головы венки из змей? Здесь мы видим то же самое.

«…О, господин, кто б ни был этот бог,
Но он – великий бог, прими его в наш город!
Не знаю, так ли, только я слыхал,
Что это он, на утешенье горю,
Дал людям виноград, – а без вина
Какая уж любовь, какая радость!» [Еврипид. Вакханки, 720-770]

И для того, чтобы объяснить всё это таинственное, мы и начнем с этого нашу следующую лекцию.