1. Вакханалия: священнодействие божественного потока Жизни

На прошлой лекции, дорогие друзья, мы начали разговор о Дионисийских мистериях. Попробуем сегодня завершить эту беседу. Прошлую лекцию мы закончили большой цитатой из «Вакханок» Еврипида, где описывается священнодействие Вакханалий. И вы увидели, что в этом священнодействии есть два очень важных элемента: во-первых, женщины, которые в этом участвовали и которых называли менадами; и, во-вторых, это вино, которое все пьют во время Вакханалий. И эти два момента соединены. Дело в том, что само слово «менада» происходит от слова «менас» - отсюда и «мания», «сумасшествие». Слово «менас» происходит от глагола мемао – «бушевать, свирепствовать, сильно желать, жаждать». То есть менас – это нечто бешеное, исступленное.

И, как ни странно, это слово на очень глубоком уровне соединено со словом… - нет, не со словом «вино»! «Вино» – это финикийское слово (ино, инос), которое сравнительно недавно (для древности) пришло в греческий язык. Слово же «менас» соединено с намного более древним словом - со словом «мед». Мед, по-гречески, это мели. «Мету» – это «хмельной напиток». В глаголах это слово сохраняется. Например, метуо переводится как «я пьян», а метусо - это «поить допьяна». Удивительно, что это слово происходит от древнеиндоевропейского мадху. Отсюда, кстати говоря, и название города Матхура («Сладкая»), где родился Кришна. Отсюда же и авестийское «маду» - мед, алкогольный напиток. Когда мы будем говорить о ведической религии, где меду уделено очень много внимания, мы еще вернемся к этой теме.

Суть же заключается в том, что в эпоху палеолита, когда еще, естественно, никакой виноград не выращивали, и в большинстве районов земли дикого винограда, из которого можно делать вино, не было (да, наверное, его еще и не умели делать), главным и чуть ли не единственным, если не считать мухоморов, опьяняющим напитком был мед диких пчел. Его собирали, он начинал бродить, и из него образовывался алкогольный напиток.

А алкогольный напиток, судя по всему, был очень важной вещью. И мы с вами постепенно поймем, почему. Сейчас я даже не буду до конца открывать вам эту истину. Но без него невозможны были именно Дионисийские мистерии, и, по всей видимости, те мистерии, которые были задолго до греков и вообще до сельскохозяйственных культур. Вы все знаете, что вино освобождает энергию человека, расковывает его, снимает некие ограничители. Вы помните, что в Финикии на заупокойных тризнах было принято очень сильно напиваться. К сожалению, эта традиция осталась даже у нас до сих пор. Это все тоже неслучайно.

А поскольку других напитков еще не было, то слово «мед» в разных вариантах сохраняется с глубочайшей древности в очень многих языках. Вы же понимаете, что мемао («бушевать») и мадху - это очень близкие слова. Так же, как латинское medus, наше мед и древневерхненемецкое мету. Но особенно интересно, что то-же самое слово мы встречаем и в неиндоевропейских языках: это и финское меси, и протокитайское (старокитайское) мит, и японское митсу. Иногда говорят, что это от контакта с индоевропейцами. Но это не так. То есть с угрофинским языком это еще может быть, но с древневосточными точно это не так. Это одно из тех очень немногих слов, которые относятся к словам праязыка. К этому же кругу относится, как вы знаете, и слово «смерть» (мрити, мот) в разных группах языков. Также и цифра «три». Таких слов очень мало, но они есть. И это говорит о том, что мёд – медовое вино - это какое-то основополагающее понятие.

Поэтому Дионисийская мистерия, использующая вино, алкоголь (хотя использовалось, наверное, виноградное вино, а не мед) и опьяненных им людей, сохраняет признаки очень древней, выходящей за пределы Греции, традиции (рис. 4). В «Вакханках» Еврипида сказано, что Дионисийские мистерии пришли из Малой Азии - из государства Креза, из Лидии. Трудно сказать, так ли это. Может быть, и так. Но большинство ученых думают, что они пришли из Фракии, из Скифии, из районов индоевропейского расселения. Хотя, впрочем, мы знаем, что Лидия – это центр Хеттского государства во II тысячелетии до Р.Х., и это тоже индоевропейская общность. То есть это какие-то очень древние традиции.

Суть Вакханалий, как думают сейчас все ученые, это пляски в горах и омофагия - разрывание животных. Не заклание, как это принято во многих традициях, а разрывание животных на куски, о чем вы слышали в конце предшествующей лекции. Возможно, это и сексуальные неистовства, чему есть много косвенных свидетельств. Все это связано, конечно же, не с тем, что людям надо время от времени расковаться. Мир уходит снова в хаос, все законы этого мира исчезают. Тот мир, которого касаются участники Вакхических мистерий, это Инобытие, где совершенно нет законов. Закон есть здесь. Социальные законы есть здесь. А там человек, участник мистерий, обретает невероятную свободу, полную свободу, которая проявляется во всем.

Очень важная, хотя и жуткая, особенность – это разрывание на части живых животных и пожирание сырого мяса. Если по поводу сексуального аспекта мистерии кто-то еще может сказать, что, мол, людям очень хотелось не ограничивать себя какое-то время ничем, то вряд ли кто-то скажет, что людям очень хотелось есть сырое мясо животных, когда культурные люди с удовольствием ели хорошо приготовленное мясо. То есть это, безусловно, не было связано с удовольствием, это было связано с чем-то иным.

Разрывание на части животных имеет очень много связей с культом Диониса. Дело в том, что Диониса называли сыном коровы, рожденным коровой (бугенис), славным быком, славным тавром, который бычьей ногой (!) приходит к своим служительницам.

Плутарх в «Греческих вопросах» говорит, что Элидлянки (коллегия из шести жриц Диониса на Элидском празднике Тии, где вода превращалась в вино, и снимался запрет с молодого вина) в своих гимнах просят Диониса: «Рано приди, Дионис, в священный храм приморский бычьей ногой в сопровождении Харит, принося себя в жертву!» И двукратный припев – «О славный тавр!» [Греческие вопросы. 36:299].

Впавшему в безумие царю Пенфею Дионис открывается как бык: «Ты кажешься быком мне, чужестранец, вон у тебя на голове рога. Так ты был зверь и раньше? Бык, бесспорно!» [Вакханки, 920-922].

Бык – это очень древний образ, известный и в Египте, и в Месопотамии, восходящий к палеолиту. В верхнем палеолите бык был образом верховного Бога. Разрывание быка на части и поедание сырого мяса – это приобщение к Нему, вхождение в Него. Человек при этом становится частью Бога, происходит причастие Богу. А почему это не обычное жертвоприношение? Да потому, что в Дионисиях все отличается не размеренностью порядка, как, скажем, в священнодействиях, связанных с Аполлоном, а связано с порывом зои, жизненной энергии. На прошлой лекции, как вы помните, мы говорили о разнице между зои и биос.

Климент Александрийский, христианский автор, в «Обращении к эллинам» говорит, что «давление винограда (для приготовления вина) заключает в себе растерзание (спарагмос) Диониса» [1.2.2]. То есть, оказывается, вино – это кровь Диониса, и поэтому она пьянит. И поэтому вкушение вина, как и сырого мяса - это приобщение к Нему. Здесь можно вспомнить орфическое предание, о котором я уже немного говорил, что титаны пожрали младенца Диониса, и они были испепелены молнией Зевса, и потом из этого пепла, в котором была и плоть титанов, и плоть Диониса, возникли, сгустились люди. То есть в человеке есть и дионисийское, и титаническое злое начало. И, видимо, соединяясь с Дионисом в Вакхической мистерии, в порыве жизни, люди укрепляют, усиливают в себе дионисийское, божественное, начало и умаляют начало титаническое. Но я боюсь, что это - поздняя интерпретация, и что первоначально речь идет именно о священнодействии свободного потока жизни, священнодействии зои, которое отличается всем тем, о чем я говорил до этого, в том числе, и омофагией, пожиранием сырого мяса.

С этим мясом и с этим вином (а до этого, наверное, с хмельным медом) Дионис входит в каждого вакханта, в каждого участника мистерии. Человек обретает сверхобычную для нашего земного мира, сверхчеловеческую силу. Он становится энтеос - одержимым Богом. Бог присутствует в нем. Здесь есть ещё один очень важный момент.

2. Значение фиасос в дионисийских мистериях

Вы чувствуете, насколько в Дионисиях присутствует та же основополагающая парадигма, только очень сильно сниженная, что и в христианстве - при всем том, что, конечно, очень многое там совсем несходно с христианством. Но ведь христианин, когда причащается Святых Тайн, также причащается потоку вечной божественной Жизни. Мы уже это никак не выражаем, только, может быть, духовно глубокие люди переживают радость, подъем в момент, когда они подходят к Чаше и после Причастия. Конечно, здесь нет разрывания животного, христиане приносят Жертву бескровную. Но ведь животное – это Дионис. А что такое Агнец на Престоле, которого дробит священник для Причастия? Это же Христос. Его так и называют - Агнцем, и это Его Плоть.

Соответственно, мы вкушаем Плоть Бога, и для грека, в отличие от иудея, это было не вовсе невероятным. Он знал, что в Дионисийских мистериях происходит то же самое. Если в Элевсинских мистериях показывают, то в Дионисийских мистериях участвуют. И отсюда возникает при-частие. А второй элемент, вино, как было в Дионисиях кровью Бога, так и остается в христианской Евхаристии. Да, вином сейчас не напиваются во время священнодействия, но оно является обязательным элементом евхаристического Таинства. И результатом этого Таинства является также энтеос, то есть вхождение в тебя Христа, пребывание в тебе Христа, в Котором «обитает вся полнота Божества телесно» [Кол.2:9].

И еще один очень важный момент – это то, что мы называем соборностью или, как ученые говорят, конгрегационным богослужением. В Православии священнику запрещается одному, без народа, служить Евхаристию. Евхаристия обязательно предполагает сообщество, и вне этого сообщества не может быть Богообщения. А почему? Потому что, как мы знаем, Богообщение – это общение в любви, по образу Лиц Святой Троицы. Но эти вещи ни один грек, по крайней мере, до нас не донес. Мы не знаем, думали ли они об этом. Видимо, нет. Видимо, эта идея была утеряна, как сознаваемый факт.

Но именно в Дионисиях обязательно предполагается коллективное действие. Не одна какая-нибудь вакханка бегает на Парнасе, а бегает там, как мы читали, множество людей, это большое конгрегационное священнодействие. Это то, что называется фиасос («сообщество»). Сообщество посвященных. Вот, собственно, фиасос – это и есть Экклесия, Церковь.

Евхаристия - тоже коллективное священнодействие. Мы сейчас в значительной степени утратили это чувство. Мы приходим и ждем, когда дойдет дело до нас, причащаемся и уходим. А на самом деле вся ценность в том, что нас много, и что мы причащаемся из одной Чаши, одной Плотью и одной Кровью Христа, и что мы все любим друг друга. Раньше, когда перед Символом веры священник возглашал: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповедуем Отца, и Сына, и Святаго Духа», все давали друг другу целование мира. Это было обязательным элементом богослужения. Почему? Потому что отношения в Троице – это отношения любви. И мы должны также соединиться в любви. В этот момент Евхаристии в западной Церкви верующие жмут друг другу руки, а у нас целовались, теперь же целуются только священники в алтаре, а люди мрачно стоят и ждут, когда же дойдет дело до главного. А главное - вот оно, сейчас и происходит! Но мы этого не понимаем.

Первая британская женщина антиковед, прекрасная исследовательница символической мифологни Джэйн Эллен Хэррисон (1850-1928) пишет о Дионисиях, что «экстаз посвященного состоит, в сущности, в следующем – его душа конгрегационализирована», то есть она в конгрегации, в сообществе (J.E. Harrison. Themis, a Study of the Social Origins of Greek Religion. University of Toronto, 1912. P. 48). Это то же самое состояние, что и в церковном, коллективном евхаристическом священнодействии. На универсальное человек реагирует коллективным. Один на один человек может постигать умом глубины духовные, но соучаствовать в Тайне он может только в сообществе - в сообществе подобных ему посвященных, верных и пронизанных единым духом людей. Так что между Дионисиями и Евхаристией, как это ни странно и даже, на первый взгляд, ни кощунственно звучит, есть определенное сходство.

3. Чудеса Диониса

Интересно, что даже в эпоху Павсания, Диодора Сицилийского, великих трагиков люди совершенно спокойно констатировали, что во время священнодействий Диониса, ежегодных или совершавшихся раз в два года, происходят явные чудеса: из сухих скал начинает струиться вода, реки текут молоком и медом. Диодор Сицилийский пишет, что на острове Теос в день праздника Диониса бьёт ключ вина [Диод. Сиц. 3.66.2]. В Элисе три пустых кувшина оставляли в запечатанной комнате, а наутро они были полны вина. Софокл в 234-м фрагменте пишет, что во время Дионисий за один день виноградная косточка давала рост, цвет, гроздья и вино. Здесь можно вспомнить даосов, которые на глазах удивленной публики из косточки выращивали яблоню или грушу, да еще и с плодами.

А о чем это говорит? Это не просто такие вот чудесные штучки. Если мы, опять же, будем сравнивать с христианством, то что означают многочисленные исцеления, совершаемые Христом, воскрешение сына Наинской вдовы или Лазаря? Эти исцеления и воскрешения совершались не только потому (хотя, видимо, этот элемент и был), что Христу было жаль Наинскую вдову и Лазаря и его сестер, было жаль больных – слепых, хромых, расслабленных, которые обращались к Нему. Но еще и потому, что Он – Бог, хозяин жизни и, естественно, здоровья. И вот здесь, в Дионисиях, все эти явления – это знаки того, что Дионис - хозяин зои, хозяин жизни. Зои, этот поток жизни – это Он. Он являет себя в вине, в диких животных, которых разрывают вакханки. Это поток жизни, и поэтому могут твориться чудеса, как-то связанные с культом, с вином, с виноградной лозой.

4. Мистерии как возобновление традиций прошлого

Теперь, как я уже говорил, мы твердо знаем, что Дионисийские мистерии были в минойское время. Этого не знали до 1950 - 60-х годов. А теперь найдены и протены таблички Пилосского дворца 1300-х годов до Р.Х.. Историческая традиция устойчиво говорит, что праздники Дионису были принесены в Афины Писистратом, сыном Гиппократа. Он был тираном с 560-го по 527 год до Р.Х. (с перерывами) и происходил из рода древних афинских царей. И он восстановил, как мы теперь понимаем, культ Диониса, который какое-то время не совершался.

Опять же, интересная вещь. Эти экстатические культы с пьянством и даже, может быть, с сексуальной разнузданностью, это не какие-то крестьянские деревенские праздники, чуждые просвещенным людям. Народная религия сохранялась непрерывно с Микенского прошлого, но Дионисий в ней не было. И в какой-то момент люди в культурных Афинах во вполне культурное время, в VI веке, почувствовали, что эти священнодействия важны и нужны. И действительно, как вы помните, в «Вакханках» царь Пенфей говорит о том, что это новая традиция, пришедшая к нему в Фивы. Еврипид, конечно, это более позднее время, но у него ведь описываются события микенского времени. Значит, в микенское время – это новое.

Это очень интересный феномен. Я опять позволю себе вспомнить слова Христа: «Се, творю все новое» [Откр. 21:5]. Среди многих парадоксов Евангелия есть и этот парадокс. С одной стороны, Христос говорит, что Он пришел не изменить, а исполнить, что Он и йоты (самой маленькой буковки, одной черточки с точечкой) закона не изменит [Мф. 5:17-18]. А, с другой стороны, Он говорит: «Я творю все новое». Парадокс этот объясняется очень просто: этот закон –суть божественности человека. Она вечна. Поэтому ее надо исполнять, и Он пришел ее восстановить, исполнить. Но для реальной жизни определенного времени, скажем, для Иудеи I века, это было новое, поскольку было забыто или почти забыто. Как мы теперь знаем, в частности, из Кумранских текстов, что знание божественности человека - это была некая восстановленная традиция. Вот, по всей видимости, и Дионисии – это была восстановляемая (простите за не совсем русское слово), время от времени возобновляемая традиция, которая забывалась, уходила, казалось бы, умирала, а потом вновь актуализировалась.

И, опять же, мы здесь видим сходство с христианством. Хотя, конечно, мы не можем сказать, что христианство уходило и возвращалось. Но посмотрите, в XVIII-XIX веках христианство, конечно, сохранялось, но Евхаристии-то практически не было. Ведь большинство людей причащалось раз в год, а многие вообще не причащались никогда. Считали, что Евхаристия совсем не нужна, что христианство – это молитва, это благочестие, какие-то этические нормы, не понимая, что суть всего этого – тот самый энтеос, соединение с Богом. Об этом даже и говорить-то стеснялись. А теперь опять мы видим, что в храмах в России причащаются. А в каких-то странах причащаются намного меньше. Это не значит, что они хуже, это значит, что они находятся в другой части ритма. То есть, если угодно, к нам традиция вернулась.

Традиция переживания обожения уходит, и возвращается. Почему? Да потому, что это само сущностное ядро религиозной традиции. Легко сохранить этику, обряды. Например, у мусульман Ирана, которые когда-то, тысячу лет назад, были христианами, в некоторых местах сохранилась традиция, когда выпекают хлеб, на нем делают крестообразный надрез. Когда-то это было наполнено смыслом, а сейчас никто уже не может объяснить, зачем женщины это делают. Вот примерно так же бывает и с религией. Поэтому, когда Дионис приходит, он приходит восполнить забытое, восстановить утраченное.

5. Праздник Линей. Священный брак

Но давайте посмотрим на то, как Дионисии отмечались. Во-первых, заметим, что в честь Диониса в Афинах справлялось два праздника. Это Линеи (линеон) и Антестерии. Оба эти названия связаны с именами греческих месяцев - оба праздника названы по названиям месяцев. Линеи – это осенний праздник давления винограда и молодого вина, а Антестерион – это весенний месяц (февраль-март), это праздник цветов, когда после зимы начинают расти цветочки. Это говорит об архаизме традиции, потому что, если имя месяца связаны с названиями священнодействия, это очень древнее священнодействие. И эти два праздника, приходящиеся на раннюю весну и на сравнительно раннюю осень (конец сентября – начало октября), как бы держат год.

Но почему цветы? Не просто потому, что они красивые. В наших северных краях всё не так. В русском дореволюционном детском стихотворении, по которому дети запоминали названия месяцев, сказано: «В мае на лужочке выросли цветочки». У нас цветочки вырастают в мае, а в Греции – в конце феврале - в начале марта. Но, когда бы они ни вырастали, они означают одну очень важную вещь – смерть (зима, холодная пустыня) побеждена жизнью. И, поскольку цветы вырастают из земли, из области мертвых, то это как бы мертвые восстали, мертвые воскресли, жизнь жительствует. Отсюда традиция украшать могилы наших предков живыми цветами, сажать цветочки весной на этих могилах. И, тем самым, мы свидетельствуем о том, что жизнь продолжается, что любимые нами умершие – живы.

Но это же говорит и о том, что Дионис связан с миром мертвых. А давление винограда и молодое вино, которое, как известно, особо пьянит (например, французское божоле), означает как бы выход человека из своего обычного мира в мир иной, в мир победы над смертью, в мир, где смерть становится жизнью, и жизнь не окончится смертью.

Мы с вами не раз будем обращаться к самому глубокомысленному греческому философу, фактически, религиозному пророку - Гераклиту. В своем 15-м фрагменте он так и сказал: «Одно и то же Гадес и Дионис, для которого безумствуют и празднуют Линеи». Обратите внимание, что Гадес, Аид - владыка подземного царства, и Дионис – это одно и то же. И для него безумствуют и празднуют Линеи. То есть смерть и жизнь, танатос и зои – это, если знать тайну, одно и то же. А если тайны не знать, то мы видим, что одно как бы перечеркивает другое. И вот эту-то тайну, но не в сфере интеллектуальной, как Гераклит, а в сфере мистериальной, как действо, связанное с жизнью и смертью, и воплощали Дионисии.

Традиция говорит, что они распространились в VI веке в Греции благодаря Пифагору и Ономакриту, который во время Писистратидов переселился в Аттику. Он автор гимнов Орфею и Мусею, то есть древнейшим дионисийским священникам. Так Дионисии вновь пришли в Грецию.

На второй день Линей, этот день называется Хойёс - день кувшинов, кружек (хоэ - жертвенное возлияние на могилах усопших), - процессия Диониса входила в Афины со стороны моря. То есть это не просто день, когда все приходят со своими кружками и пьют вино до пунцового носа, а это возлияние вином на могилах умерших. Это очень важный обычай. Та же сила жизни, которая делает людей вакхантами, приходит на умерших и делает их соучастниками Вакханалий, восстанавливая в них жизнь.

Вхождение процессии Диониса в Афины со стороны моря означает то, что Дионис, что он не коренной бог греков, он пришел из-за моря, из-за рубежа, как мы бы сказали. Но для греков рубеж – это морской берег, а для нас это, естественно, государственная территориальная граница.

Фукидид в своей «Истории» (2.15.4) констатирует, что и поныне (а это V век до Р.Х.) справляют Линеи. И как же их справляли? Диониса с кувшином вина и двух сатиров, играющих на флейтах, везут на корабле уже посуху - корабль ставят на 4 колесницы, и быки везут этот корабль. Также в этой процессии вели быка для жертвоприношения. Бык тут будет совершенно необходим. Кстати, изображение Диониса-быка в вакхической процессии на чернофигурном кратере из музея Метрополитен удивительно напоминает верхнепалеолитический образ «колдуна» из пиренейской пещеры Трех Братьев.

В этой процессии важное место занимала басилинна – жена Архонта, царя Афин. Наше имя «Василиса» - то же самое греческое слово – «царевна», «царица». В Афинах давно была республика. Но Дионисии-то надо справлять и для совершения их нужны царь и царица. Это, кстати, говорит о том, что этот праздник очень древний, утвержденный отнюдь не в эпоху Писистратидов, когда монархии уже не было. Он восстановлен, но не утвержден при тиранах.

В дионисийском культе, в отличие от культа элевсинского, царь, вернее – царица, имеет очень важную роль. Поэтому Архонт-басилей – старейшина- царь из рода афинских царей, сохраняется в Афинах. Он не имеет никаких политических прав (так же, как сейчас король в Англии), но он и его жена являются участниками религиозных мистерий, религиозных действ для которых царь необходим - не только Дионисий, но Дионисий в том числе.

Процессия движется в царскую резиденцию. Это традиционная царская резиденция, потому что хотя политически Архонт-басилей уже и не царь, но его резиденция все равно в старинном дворце греческих царей или на месте старого дворца греческих царей. А это место называется Буколеум («бычье стойло») - ни больше, ни меньше! Казалось бы, для царя это, так сказать, снижение уровня. Но мы сейчас поймем, что нет. Мы ведь еще не знаем, кто бык, хотя вы уже догадываетесь.

Царица, окруженная четырьмя придворными дамами, движется от моря, от ворот города, к Буколеуму - в сущности, к своему дому. Она едет в свадебной карете - в той карете, в которой богатых невест везут на свадьбу. И свадьба действительно состоится. В Буколеуме происходит священный брак Диониса (Вакха) и царицы. Аристотель в «Афинской политии» пишет: «Ещё и теперь там происходит соединение и брак жены басилея с Дионисом» [3:5].

Оказывается, бычье стойло – это стойло Диониса, священного тавра, великого быка, поэтому так и назывался этот дом, это место. Что же там происходило? Для Аристотеля, совершенно очевидно, происходило то, о чём он и говорит. Мирча Элиаде, описывая это, пишет: «Делаются попытки объяснить этот союз (царицы и Диониса) в символическом смысле и высказываются предположения, что в образе бога был сам Архонт (то есть Архонт-басилей)». Но блестящий немецкий антиковед Вальтер Фридрих Отто (1874-1958) в одной из лучших своих работ, изданной сначала на немецком, а затем переведенной на английский, подчеркивает справедливость свидетельства Аристотеля (W. F. Otto. Dionysus: Myth and Cult. Bloomington: Indiana University Press, 1965. P. 84). -Басилинна принимает Бога в доме своего супруга, наследника царей, и Дионис открывает себя как царь. То есть земной царь был лишь эпифеноменом, явлением Диониса, а в этот момент Дионис входил к царице как истинный Бог.

Мы, конечно, спросим: «А как же было на самом деле? Ну не мог же Бог там откуда-то взяться?». Конечно, греки не были так наивны. Но мы знаем, как это практиковалось, у нас есть несколько упоминаний. Дело в том, что в Афинах было Дионисийское сообщество (тиасос). Археологи раскопали пресинкты (участок) Диониса, где было место молитв тиасос, именуемой Иовакхи, и где собирались те, кто участвовал в священнодействиях Диониса. Из этого сообщества выбирался по жребию Дионис на празднование Линей, как и иные боги в иных случаях – Персефона (Кора), Деметра, Афродита, алемон, Орфей, сатиры. Они получали части жертв, положенные богам. Жребий – это божественный знак, что некий человек, по выбору богов, является для этого священнодействия богом, в данном случае - Дионисом.

Возможно, продолжает Мирча Элиаде, «это соединение олицетворяло брак бога и всего города и имело благоприятные последствия, о которых мы можем догадываться. Но это было характерное деяние для Диониса – божества, явления которого грубы, и которое требует, чтобы его превосходство признавалось во всеуслышание. Мы не знаем ни одного другого греческого культа, в котором бы считалось, что бог соединяется с царицей» (M. Eliade. A History of Religious Ideas. Vol. 1: From Stone Age to the Eleusinian Mysteries. Chicago, 1978. P. 362). В мифах таких историй сколько угодно, но в ритуальной практике их нет.

Здесь же мы видим какую-то очень древнюю традицию. Эта традиция существовала в Шумере - священный царский шумерский брак? Эту традицию мы встретим и в ведическом ритуале, связанном с ашвамедхой – жертвоприношением коня. Там соединение царицы с конем кажется уж совсем аморальным, и всё же оно практиковалось из стремления воспроизвести символические образы мифа в ритуале. Видимо, в какой-то форме, нечто подобное происходило и в Афинах во время Дионисий.

6. Залмоксис

Некоторые обряды Дионисий совершались в строжайшей тайне и только сообществами женщин, уже посвященных в таинство. Хотя большая часть Дионисий оставалась публичной и общедоступной. Об этих тайных ритуалах Дионисии мы ничего не знаем. Характерно, что в них участвовали женщины и только женщины. По всей видимости, это как-то было связано с хтоническими силами, с землей, с победой над смертью, с возрождением умерших из чрева матери-земли. Но это только наши предположения.

В «Вакханках» о реальной тайне Дионисий есть следующее сообщение. Дело в том, что сам Дионис, который пришел в Грецию, позволил, чтоб его поймали, связали и привели к царю Пенфею. Потом, естественно, он освободится, но Пенфей его воспринимает как арестованного смутьяна. И допрашивает его:
« - Что ж, новых Зевс богов вам народил?
– Он здесь с Семелой сочетался браком
– Тебе внушал во сне иль наяву?
– Лицом к лицу, - и оргии преподал (то есть сообщил, как надо совершать эти священнодействия).
– В каком же роде оргии, скажи?
– Нет, для непосвященных это – тайна.
– А польза в чём поклонникам от них?
– Узнать тебе нельзя…» [Вакханки 467-474].

То есть это вещи абсолютно закрытые. Но известно, что праздник Хойёс (когда происходил священный брак) завершался тем, что все упивались молодым вином. Считалось, что в этот день нельзя остаться трезвым. Весь город пил вино - и участники Вакханалий, и не участники. Это было общегородское действо. То есть всех соединяла зои, все через этот «праздник кружек» становились соучастниками действа священного брака, которое происходило во дворце.

Соединение с Дионисом на время потрясало все человеческое естество - в первую очередь, мистов, но и всех, как-то этого касавшихся. Но это потрясение, по всей видимости, как считают современные ученые, не транслировалось. И я сейчас позволю себе высказать свою точку зрения. Ни в одном произведении, вплоть до «Деяний Диониса» Нонна Панополитанского, нет упоминаний о достижении бессмертия в результате вакханалий. Это так. Но есть упоминание о бессмертии в нескольких как бы чуть отстраненных источниках. Дело в том, что коль это была тайна, то о тайне нельзя было говорить. И, по всей видимости, неупоминание о бессмертии свидетельствует о том, сколь невероятной была тайна, открывшаяся посвященным. Дионис же в «Вакханках» так и говорит: «Нет, для непосвященных это – тайна. – А польза в чём поклонникам от них? – Узнать тебе нельзя…». Вот и не узнают.

Но люди хотели об этом сказать, хотели на это намекнуть. И этот намек был сделан для того времени в описании некоего Залмоксиса, с которым порой соединяется и очень часто сравнивается Дионис. Залмоксис – это бог гетов и фракийцев. О нем много говорится у Геродота, Платона, Страбона, о нем говорит в «Жизни Пифагора» Ямвлих и многие, многие другие.

Залмоксис давал бессмертие. По обычной версии, которую рассказывает Геродот, и мы сейчас ее услышим, Залмоксис был гетом, который как раб попал к Пифагору и многому от него научился. Как пишет Порфирий, само имя Залмоксиса происходит от фракийского слова залмос - «шкура», потому что он при рождении был укрыт от холодов медвежьей шкурой. И действительно, залмос на индоевропейских языках – это «защита», «покров». Но современные ученые говорят, что, возможно, это слово звучало немножко по-другому – «Замолксис». «Замол» – это «земля» (отсюда - Семела, «Земля», мать Диониса). «Ксис» – это кшайя, индоевропейское «царь». То есть это владыка земли. Но это современный домысел.

Однако обратимся к Геродоту, и из Геродота мы поймем, кем был Залмоксис для греков. Именно это нам сейчас важно. Геродот передает обычный рассказ, который в его время существовал среди греков, и этот рассказ, скептический и насмешливый, во многом как раз говорит о том, что греки в то время действительно мало верили в бессмертие, и, как я уже много раз говорил, ссылаясь, в частности, на диалоги Платона, думали, что душа после смерти растворяется и исчезает.

«Что касается веры гетов в бессмертие, то она состоит вот в чем. По их мнению, они не умирают, но покойник отходит к богу Залмоксису. (Кстати говоря, это причина, по которой геты не боятся умирать в сражении. Римлян поражало, что они сражаются, не боясь смерти). Каждые пять лет геты посылают к Залмоксису вестника, выбранного по жребию, с поручением передать богу все, в чем они нуждаются в данное время… (И дальше описывается, как это делается - с человеческим жертвоприношением – посланца бросают на копья). Впрочем, как я слышал от эллинов, живущих на Геллеспонте (это Босфор и Дарданеллы) и на Понте (Черном море), этот Залмоксис был человеком, рабом на Самосе, а именно рабом Пифагора, сына Мнесарха. Потом, став свободным, приобрел великое богатство и с ним возвратился на родину. Фракийцы влачили тогда жалкое существование и были несколько глуповаты. Залмоксис познакомился с ионийским образом жизни и обычаями, более утонченными, чем фракийские, так как ему пришлось общаться с величайшим эллинским мудрецом Пифагором (имя Пифагора будет присутствовать многократно!). Залмоксис велел устроить обеденный покой для мужчин, куда приглашал на угощение знатнейших горожан. При этом он доказывал друзьям, что ни сам он, ни они – его гости и даже их отдаленные потомки никогда не умрут, но перейдут в такую обитель, где их ожидает вечная жизнь и блаженство. Между тем, устраивая упомянутые угощения с такими речами, Залмоксис велел соорудить для себя подземный покой. Когда этот покой был готов, Залмоксис исчез из среды фракийцев, спустился в подземелье и там жил три года. Фракийцы же страстно тосковали по нем и оплакивали как умершего. На четвертый год, однако, Залмоксис вновь явился фракийцам, и те, таким образом, уверовали в его учение. (Здесь, конечно, очень важна и рационализация, и то, что он был в могиле, в подземном мире, и вернулся на землю через три года). Вот что совершил Залмоксис, по словам фракийцев. Что до меня, то я и не отвергаю рассказа о нем и о подземелье, но и не слишком-то в это верю. Все же я полагаю, что этот Залмоксис жил за много лет до Пифагора. Впрочем, был ли вообще Залмоксис человеком или каким-либо местным божеством гетов, не будем больше говорить о нем» [Геродот. 4.94-95].

Вот такое упоминание у Геродота. Страбон добавляет, что Залмоксис учился у Пифагора и египтян [География 7.3-5]. А Платон, как ему и полагается, в диалоге «Хармид» [156 д-е] рассказывает не о внешних событиях, а об обучении Залмоксиса. Как мы уже заметили, Платон под видом философского диалога часто приоткрывает тайное знание мистерий. Не последовательность священнодействий мистериального культа, а суть этого культа, то, что за ним стоит. Если угодно, Платон вскрывает богословское значение священной мистерии. В этом он уникален.

«— Итак, мой Хармид, подобным же образом обстоит дело и с этим заговором. Научился же я ему, когда находился там, при войске, у некоего фракийского врача из учеников Залмоксида: считается, что врачи эти дают людям бессмертие. Так вот, фракиец этот говорил, будто эллинские врачи правильно передают то, что я тебе сейчас поведал; но Залмоксид, сказал он, наш царь, будучи богом, говорит: "Как не следует пытаться лечить глаза отдельно от головы и голову — отдельно от тела, так не следует и лечить тело, не леча душу, и у эллинских врачей именно тогда бывают неудачи при лечении многих болезней, когда они не признают необходимости заботиться о целом, а между тем если целое в плохом состоянии, то и часть не может быть в порядке. Ибо, — говорит он, — всё — и хорошее и плохое — порождается в теле и во всем человеке душою, и именно из нее все проистекает, точно так же как в глазах все проистекает от головы. Потому-то и надо, прежде всего и преимущественно, лечить душу, если хочешь, чтобы и голова и все остальное тело хорошо себя чувствовали. Лечить же душу, дорогой мой, должно известными заклинаниями, последние же представляют собой не что иное, как верные речи: от этих речей в душе укореняется рассудительность».

Мы здесь видим, что этот Залмоксис и его потомки, залмоксиды, давали людям бессмертие. Это были врачи, которые дают бессмертие. Где бы такого врача найти сейчас? Но ведь как мы называем Христа? Врач душ и телес наших. А Он дает бессмертие. Так что это тот же самый образ.

Здесь можно было бы привести и слова Ямвлиха[Жизнь Пифагора. 30: 173]: «Фракиец Залмоксис, ставший рабом Пифагора и слушавший речи близких к Пифагору людей, отпущенный на свободу и приехавший к гетам, и законы для них установил… и мужество вселил в сограждан, убедив их, что душа бессмертна. Ещё и поныне (конец III века по Р.Х.) все галаты и тралы, и многие из варваров учат своих сыновей, что душа умерших не разрушается, но пребывает вечно и что ненужно поэтому бояться смерти, а смело идти на встречу опасностям. И оттого, что он воспитал гетов и дал им законы, Залмоксис почитается у них как величайший из богов» [Русский перевод: Ямвлих. Жизнь Пифагора. М.:Алетейа, 1998. – С.112].

То есть когда глубокомысленные греки, как Геродот, Платон, и неоплатоник Ямвлих, хотят приоткрыть тайну Дионисий, они говорят не о Дионисе, а о Залмоксисе. Но речь идет о бессмертии. Когда мы сейчас на минутку вновь обратимся к христианской традиции, то увидим, что в ней идет прямая полемика с Дионисиями. А прямая полемика возможна тогда, когда все очень похоже и близко, и когда все живо. Сейчас-то мы с вами можем говорить о Дионисиях отстраненно, а в первые века Христианства это был конкурент, потому что он предлагал практически то же самое, но без Христа. Вспомним наш разговор об Осирисе. Это, если угодно, будущее, опрокинутое в прошлое. И Дионис - это как бы Христос, который был издревле – «Агнец, закланный от создания мира» [Откр.13:8], и который уже пришел и дал зои людям. Поэтому в христианском греческом мире от Дионисий надо было отказаться.

Мы не всегда понимаем пафос Послания апостола Павла к Ефесянам, где говорится: «Не упивайтесь вином, от которого бывает распутство; но исполняйтесь Духом, назидая самих себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными… благодаря всегда за всё Бога и Отца, во имя Господа нашего Иисуса Христа» [Еф.5:18-20].

Это не просто слова против пьянства, это слова против Дионисий. Не упивайтесь вином. Вино – это часть Евхаристии. Тимофею апостол Павел пишет, чтобы он употреблял не одну воду, но добавлял вина для пользы желудка [1 Тим. 5:23]. Вино не запрещается. Но не упивайтесь вином, как на Дионисиях! От них бывает распутство, от них бывают свободные половые отношения, которые тоже, видимо, были частью Дионисий и которые, конечно же, осуждаются Церковью.

Полемика продолжалась и позже. В 691 году, то есть на исходе VII века, VI Вселенский собор (Трулльский) в 62-м правиле запрещает «носить трагические, сатирические и комические маски, переодеваться мужчинам в женскую одежду и наоборот, устраивать плясания и обряды и при давлении винограда в точилах, возглашая гнусно имя Диониса, и при вливании вина в бочки производить смех».

Вливание вина в бочки, видимо, было как-то связано с какими-то словами и жестами сексуального характера и поэтому, как и все вещи в этой сфере, вызывало хихиканье и смех. Что же касается давления винограда – то вы помните, что это такое? Это же разрывание тела Диониса! Поэтому при давлении винограда нельзя упоминать его имени. И это конец VII века. Если бы эта вакхическая традиция сохранялась к тому времени где-то в самых глухих деревнях Греции, VI Вселенский собор её бы и не заметил. Но собор посвятил ей особое правило, что указывает на повсеместность древней традиции в его время. Столь мощной была традиция Дионисий.

Но вернемся к Линеям. Если второй день этих празднеств был посвящен священному браку и вакхическому безумству, которое тоже было инвариантом священного брака, происходившего в Букулеуме, то третий день был посвящен умершим и керам. Умершим возносились молитвы, готовилась панспермия - жидкая каша из зерен разных злаков, которую надо было потребить до конца дня. А зерна, как вы понимаете, это воскресающие души умерших. В какой-то степени это связано с нашим таинством елеосвящения, и это тоже отголоски древней неолитической традиции вина, масла и зерна, традиции исцелений от болезни и преодоления смерти вечной жизнью. В третий день Линей возливалось вино на могилы умерших. А с наступлением темноты раздавался крик: «К воротам, керы, Линеи закончились!» То есть праздник Дионисий закончился, и керы уходят. Керы, как вы помните, это демонические существа, которые наказывают потомков за преступления предков.

В Греции общей была мысль, что пища от мертвых. Мы часто об этом не думаем, но, на самом деле, это же естественная вещь. Вся пища, так или иначе, из земли. Или это растения, которые вырастают из земли, или это животные, которые питаются растениями, травой, и дают нам молоко и свое мясо. То есть пища из земли (не считая рыбы), а, значит, от мертвых. Это дар умерших, и это то, что соединяет живых и умерших, но не делает живых мертвыми.

Однако, если мы не понимаем и не совершаем священных действий, которые помогают умершим стать живыми, тогда живые становятся умершими. Греки это знали и потому Дионисии были государственной мистерией. Таинства были направлены на то, чтобы помочь дать жизнь умершим, каждого умершего сделать героем, который жив. Поэтому-то и обращение к Дионису- божеству плодородия, смерти и воскресения. Поэтому-то Гераклит и говорит, что «Гадес и Дионис – это одно и то же». Поэтому имя «Семела», по распространенной точке зрения, означает «Земля». Славянское «земля», «Земния» - это хтоническая богиня. Вальтер Отто возражает против этого (W. F. Otto. Dionysus, p. 69). Но Мартин Нильссон в «Минойско-микенской религии» соглашается с этой точкой зрения (M.P. Nilsson. Minoan Mycenaean Religion And Its Survival In Greek Religion. L., 1927. P. 567) - Диониса рождает Семела-Земля, и он побеждает смерть своим божественным рождением.

7. Дионис – Осирис – Орфей

Теперь давайте обратимся к сравнениям Диониса с другими божественными категориями. В своей книге «Греческая религия» Уильям Буркерт отмечает: «Среди множества египетских богов греки с архаического времени и до конца их цивилизации отдавали особое предпочтение Исиде и Осирису. Соединение их имен с Деметрой и Дионисом утвердилось, кажется, с самого начала» (W. Burkert. Greek Religion. Harvard University Press, 1985).

Это действительно так. Давайте послушаем Плутарха, трактат «Об Исиде и Осирисе»:

«А то, что Осирис и Дионис - одно, кто знает лучше, чем ты, Клея?» (я напомню, что весь этот трактат обращен к дельфийской жрице Клее). Так и
должно быть: ведь это ты предводительствуешь в Дельфах вдохновенными
жрицами, предназначенная отцом и матерью для таинств Осириса (Вы догадываетесь, кто такие эти вдохновенные жрицы? Это, конечно, вакханки. И, как вы помните, в Дельфах был храм Диониса, и на Парнасе над Дельфами раз в два года совершали вакханалии. Клея предводительствует жрицами Диониса, и таинства Осириса – это таинства Диониса – А.З.). Если же
доказательства надо представить ради других, то все сокровенное мы оставим вне повествования, но открытые действия жрецов во время погребения Аписа, когда тело его везут на плоту, нисколько не уступают вакхическому ликованию: ибо они надевают оленьи шкуры, и несут тирсы, и издают крики, и делают движения подобно тем, кто одержим дионисийским экстазом. Поэтому многие эллины делают изображения Диониса в виде быка. А элейские женщины во время молитвы призывают бога "прийти к ним бычьей стопой". У аргивян же Дионис именуется сыном быка; его вызывают из воды звуками труб, бросая в глубину
барана для Привратника; а трубы они прячут в тирсах, как рассказывает Сократ в книгах "О священном". Также предания о титанах и ночные празднества в честь Диониса соответствуют рассказам о растерзании, воскресении и возрождении Осириса. То же самое и с гробницами. Египтяне, как я рассказывал, показывают могилы Осириса повсюду, а дельфийцы считают, что останки Диониса хранятся у них, позади прорицалища; и "чистые" приносят тайную жертву (это о дельфийских жрецах – А.З.) в святилище Аполлона, когда вдохновенные жрицы пробуждают
Ликнита. А что греки считают Диониса владыкой и творцом не только вина, но всякой влажной природы, то здесь нам достаточно иметь свидетелем Пиндара, сказавшего: "Пусть увеличит пищу деревьев радостный Дионис, Ясный блеск зрелости"» [Об Исиде и Осирисе», 35].

Мы видим, что идея единства Осириса и Диониса – в Греции общепринята. Крупнейший египтолог Зигфрид Моренц в своей книге «Египетская религия» писал, что дионисийский путь умершего в Инобытии пришел из Египта (S. Morenz. Egyptian Religion. Ithaca, New York: Cornell University Press, 1996. P. 228). Рассказ о Залмоксисе, который, по Диодору, учился в Египте, и выводы современного египтолога, который просто сравнивает тексты, говорят об одном и том же. И, действительно, подобно тому, как это было в осирическом культе, в Дионисиях (обычно об этом не говорят, но это было, и есть упоминания об этом) выносятся огромные имитации мужского полового члена, это называется фаллофорией (пронесение фаллоса), и совершается священный брак, который в Египте был связан исключительно с Мином – праздник ступеней Мина. Дионис, как и Мин – это Бог явленный. Вспомним, что Мин означает по-египетски зримый, видимый, в противоположность имени Амон – невидимый.

В «Вакханках» Еврипида сам Дионис говорит об этом: «И в таинства их посвятил свои, чтоб быть мне явным божеством для смертных» [Вакханки. 21-22 (Перевод И.Анненского с уточняющей правкой Ф.Зелинского. Во всех других случаях цитаты из «Вакханок» даются в переводе И.Анненского без правки]. То есть все остальные божества не явные, они по ту сторону, а он настолько явен, что вступает в священный брак с царицей. Он настолько явен, что он всем дает пить вино. Он настолько явен, что приводит в исступление менад, и они переходят совершенно в другое состояние и обретают совершенно невероятные силы, и молодые, и уже не такие молодые становятся на какое-то время обуянными Богом и полными энергии и сил.

Часто Дионисии именуются орфическими мистериями. Дело в том, что Орфей - пророк Диониса и создатель всех посвящений, как говорит Диодор [3.65.6]. Орфей передал суть мистерий содержащих предание о разрывании на части Диониса [Диодор 5.75,4]. Упоминание о пожирании Диониса титанами есть очень у многих греческих авторов – у Пиндара, у Платона, у Ксенократа, у Ономакрита. Это тайное, но не очень тайное знание.

Культ Диониса-дитя - того самого Диониса, который был съеден титанами, известен в Беотии и на Крите с древности, но позднее распространился по всей Элладе. «Исчезновение и явление Диониса, его схождение в Гадес (сравнимое со смертью, за которой следует воскресение из мертвых) и, более всего, культ младенца Диониса с обрядами, в которых празднуется "пробуждение"… указывают на желание и надежду на духовное обновление» (M. Eliade. A History of Religious Ideas. Vol. 1, p. 369).

То есть младенца почитают не просто как младенца, а как младенца погибшего, разорванного, злом погубленного и возрожденного. И каждый человек - такой младенец, которого зло приводит к смерти, а знание тайны и соучастие в тайне дает ему жизнь. «Повсюду в мире, - продолжает Мирча Элиаде, - божественное дитя соединено с идеей посвятительных обрядов, открывающих тайну "нового рождения" таинственной природы (для религиозного опыта мало что значит, понимается ли такой символизм интеллектуально)» (M. Eliade. A History of Religious Ideas. Vol. 1, p. 369).

Мы помним Евангельский образ Младенца Христа в яслях - Его не разрывают на части, но зло обращено на Него. И это предание, согласно которому по приказу царя Ирода убивают младенцев в Вифлееме, исторически очень трудно сопоставить с теми нормами, по которым жила Римская империя в I веке. Сам Христос выживает, а огромное количество младенцев - называют же цифру в несколько тысяч - погибают за Христа. И такой же рассказ о младенцах, которые погибают за Кришну, есть в Кришнаизме. Страшная заместительная жертва.

«В средоточии Дионисийского ритуала, - пишет М. Элиаде, - мы всегда обнаруживаем в одной или другой форме экстатический опыт в большей или в меньшей степени творящего насилие безумия – мании. Это безумие являлось в действительности свидетельством, что посвященный – энтеос – в Боге, полон Богом. Опыт этот, вне всякого сомнения, был незабываемым, ибо он заключался в творческой спонтанности и опьянении свободой в сверхчеловеческой силе и неуязвимости Диониса» (M. Eliade. A History of Religious Ideas. Vol. 1, p. 368).

У Геродота есть рассказ о скифском царе Скила, который тайно от своего народа принял дионисийские посвящения в Борисфене на Днепре, в самой северной греческой колонии, и когда его увидели проходящим с толпой вакхантов в вакхическом исступлении, его подданные скифы пришли в страшное негодование и, в конце концов, его убили. Опять же, здесь образ самого Диониса и образ мученичества во имя Диониса, и в то же время мы видим, что вакхическое исступление свойственно не только вакханкам, но и вакхантам. Есть и женские шествия, и мужские.

8. Тайна орфических золотых пластинок

А сейчас мы переходим к орфизму. Орфизм очень важен тем, что от него сохранились уникальные памятники, которые дошли до нас не в книгах. В книгах многое скрыто. А памятники, сохранившиеся от орфиков - это так называемые пластинки. Дело в том, что посвященным иногда, а, может быть, и часто, клали в могилы пластинки, на которых были некие надписи. В Ольвии, которая находится на северном берегу Черного моря, это были костяные пластинки, и А.С. Русяева их опубликовала (А.С. Русяева. Орфизм и культ Диониса в Ольвии // ВДИ. 1978. №1. С. 87–104). Они очень лапидарны.

Первая пластинка: «Жизнь – смерть – жизнь. Истина. Дионису».

То есть мы видим, что смерть – это лишь момент жизни. Это истина, и она в руках у Диониса.

Вторая пластинка: «Дионису: Истина Ложь Душа Тело».

Здесь все менее ясно. Но, опять же, мы видим, что речь идет о возрождении и Дионисе.

Однако попробуем сейчас прочесть менее лапидарный текст. В ряде греческих городов, начиная с V века до Р.Х., в могилах помещали золотые таблички с текстами, которые сохранились не полностью, но в значительной степени. Давайте послушаем. Это табличка из Фурий в Южной Италии, датируемая между 400 и 350 годом до Р.Х. (см.: Фрагменты ранних греческих философов. Издание подготовил А.В. Лебедев. М., 1989. https://nsu.ru/classics/plato/orphica.htm). И то, что написано на ней, – это и есть суть мистерий, которую скрывали, но она до нас дошла.

«Я прихожу чистый из чистых, о царица преисподних,
Эвклей, Эвбулей и другие бессмертные боги!
Ибо я тоже горжусь происхождением от вашего счастливого рода (то есть, умершие тоже принадлежат роду богов),
Но Мойра (судьба) сразила меня и Громовержец — перуном (видимо, это образ смерти).
Я вырвался из многострадального, мучительного круга,
Словно быстроногий бегун [досл. «быстрыми ногами»], я достиг
Вожделенного венца.
Я погрузился в лоно Владычицы Подземной Царицы (это одновременно могила и лоно земли).
— «Счастливый и блаженный, ты станешь богом вместо смертного!»
— «Я — козленок — упал в молоко».

Последняя фраза не совсем понятна, но, видимо, речь идет о молоке, которым питается козленок, и он упал в эту жизнь, в зои.

Как для пьяницы упасть в бочку с вином очень приятно, вот так и козленку упасть в молоко. А вы помните, что среди законов Торы есть закон, что нельзя варить козленка в молоке своей матери (Исх. 23:19). Евреи этого не понимают, поэтому решили подойти к этой норме чисто формально - нельзя есть молочную и мясную пищу одновременно. Для ортодоксального иудея это невозможно. Но на самом деле смысл запрета, видимо, иной. Он тоже связан с какими-то древними, пра-дионисийскими, традициями, что молоко – это жизнь. Для козленка это жизнь - тем более, молоко его матери, козы, которая его родила. Поэтому превращать жизнь в смерть, варить козленка в молоке своей матери – это нарушение основополагающего жизненного принципа, и этого делать нельзя.

Но читаю дальше. Тоже табличка из Фурий, около 300-го года.

«Я прихожу чистая из чистых, о царица преисподних (видимо, это Персефона. Персефона очень тесно связана с Дионисом. Вы помните, что Дионис, как Гадес, супруг Персефоны,
Эвклей, Эвбулей и другие боги и демоны!
Ибо я тоже горжусь происхождением от вашего счастливого рода.
Я понесла возмездие за дела отнюдь не праведные,
То ли Мойра сразила меня, то ли Громовержец — перуном.
А теперь я прихожу просительницей к пречистой Ферсефонейе,
Дабы она благосклонно послала меня в обитель святых».
Как видите, всюду идея бессмертия.

Еще табличка из Фурий этого же времени:

«Как только душа покинет свет Солнца,
Иди направо, тщательно остерегаясь всего.
Радуйся, испытав испытанное, прежде ты не испытывал этого никогда.
Ты стал богом из человека. Ты — козленок — упал в молоко.
Радуйся, радуйся! Ступай направо
По священным лугам и рощам Ферсефонейи».

Можно читать и читать дальше, это замечательные тексты. В одном из них есть даже просто некое указание, как себя надо вести. Это Петелия, Южная Италия, между 400 и 350 годом.

«Слева от дома Аида ты найдешь источник,
Рядом с ним стоит белый кипарис.
К этому источнику даже близко не подходи.
Найдешь и другой: из озера Мнемосины (памяти)
Текущую холодную воду, перед ним — стражи.
Скажи: «Я дитя Земли и звездного Неба,
Но род мой — небесный (помните: жизнь – смерть - жизнь?), об этом вы знаете и сами.
Я (то есть душа) иссохла от жажды и погибаю — так дайте же мне скорей
Холодной воды, текущей из озера Мнемосины».
И они дадут тебе пить из божественного источника,
И тогда ты станешь царствовать вместе с другими героями.
Эта могила принадлежит Мнемосине. Когда придет время умирать…»

Дальше, к сожалению, текст утрачен. Можно читать еще и другие таблички, их довольно много, по смыслу они схожи. Именно поэтому Моренц сказал, что Орфизм пришёл из Египта. Эти тексты действительно напоминает Книгу мертвых.

Платон говорит, что с помощью орфических таинств человек выходил из цикла рождений (киклос тис генесеос). Значит, рождение и смерть повторяются. Орфей, орфики и, соответственно, Дионис учили не тому, что один раз смерть и один раз жизнь, а тому, что за смертью придет снова земная жизнь. Но это не есть цель.

Это нам сейчас очень нравится, допустим, индийское учение о сансаре – пожил, помер, опять пожил, опять помер, сегодня американец, завтра русский, сегодня мужчина, завтра женщина, как интересно. Греки же отлично понимали, что жизнь – это страдание, что радостной жизни не бывает. И задача была выйти из этого киклос тис генесеос, из цикла рождений. О том же говорит и индийская традиция - надо прервать сансару, выйти из сансары. По кругу, как говорил Блаженный Августин, человека водит бес.

В Энциклопедии религий говорится, что «греческая традиция безоговорочно приписывает учение о переселении душ Пифагору… Источники Пифагора могут быть исключительно греческими, нет убедительных свидетельств индийского влияния, хотя это и не может быть полностью исключено» (Encyclopedia of Religion. Second Edition. Detroit: Macmillan Reference USA, 2005. Vol. 15. P. 23). А вот Гераклит в своих высказываниях идет дальше. Вы помните, в этих золотых табличках говорится о том, что мое происхождение божественно. И Гераклит говорит примерно о том же: «Границ души не отыскать, по какому бы пути ты не пошел, столь глубока её мера» [фрагмент 45D-K ].

Смотрите, границ души не отыскать. Значит, это не душа моя, твоя, ограниченные нашим телом, ограниченные нашими поступками, даже нашими выборами добра и зла. Для Гераклита и, видимо, для орфиков душа – это божественная сила, бесконечная, безграничная, это – зои, которая вошла в тебя, тобой как-то оформлена, но она выходит из границ человеческой личности в божественный мир.

В других фрагментах Гераклит говорит: «Людей после смерти ожидает то, чего они не чают и не воображают» [фрагмент 27 D-K]. «Всё, что мы видим наяву – смерть, всё, что во сне – сон, всё, что по смерти – жизнь» [фрагмент 21 D-K]. Жизнь - там. Потому что жизнь есть только божественная и нескончаемая. А то, что мы делаем здесь, это смерть, потому что все кончается смертью. Не циклы «жизнь-смерть-жизнь- смерть и т.д.», а жизнь – смерть и жизнь нескончаемая.

Фалес, которого у нас называют философом-натуралистом, потому что он говорил, что мир создан из воды, прекрасно понимал, что вода – это божественное Инобытие, и «всё полно богов», в одном месте говорит: «Что есть Божество? – То, у чего нет ни начала, ни конца. Старше всех вещей Бог, ибо Он не рожден. Прекраснее всего космос, ибо он – творение Бога» [фрагмент 35].

Это самое начало греческой мудрости, VI-VI века, задолго до Платона. Все стоит на своих местах. Да, народ жил в другом мире, но это знание было. И, собственно, мистерии не через интеллектуальный дискурс, а через саму жизнь, через то самое зои, соединяли человека с этой тайной и делали его частью божественного.

Очень таинственны слова Гераклита: «Единое, единственное премудрое желает и не желает называться Зевсом» [Гераклит, фраг. 32 д-к]. Зевс - царь богов и людей. Но Оно, Единое, и желает называться Зевсом, и не желает, потому что Оно бесконечно больше любого оформленного имени и, уж тем более, образа, и, уж тем более, тех образов, в которые верит народ, в том числе, и в то, что Зевс вошел к Семеле, родил от нее Диониса и так далее.

Вы помните, что один из любимых образов искусства - и греческого, и современного, - это образ Орфея и Эвридики. И хотя мы знаем, что в «ортодоксальном» мифе Орфей потерпел полное фиаско и не смог вывести Эвридику из подземного мира, и она опять ушла в Аид, потому что он оглянулся назад, но, по всей видимости, орфических преданиях все было не так. Неслучайно Дионисии и раннее Христианство удивительным образом пересекаются - часто Христа изображали в виде Орфея. Он выводит души, сходя в Ад, и Орфей выводит души умерших.

А. Тойнби в «Постижении истории» пишет: «Если мы не ошиблись в определении природы, происхождения и сути орфизма, то он дает свидетельства того, что задолго до надлома эллинской цивилизации, по крайней мере несколько эллинских душ остро осознали недостаточность эллинского духовного наследия. Они стали возрождать церковь, которая существовала когда-то в Минойскую эпоху. Во всяком случае,ясно, что в самом первом поколении после надлома 431 г. до Р.Х. (это после персидских войн) элементы Орфизма использовались для утоления жажды душ, уже убежденных в грехе и стремящихся, хотя и слепо, к освобождению от него» (А. Тойнби. Постижение истории. М.: Прогресс, 1990. С. 377). Вот цель орфизма. Я думаю, что это правильное ощущение Тойнби.

9. Мистерии Исиды и Сараписа

В греческом мире было много мистерий, нам известно их до полусотни. Какие-то из них мы знаем лучше, какие-то – хуже. Но ни одних мистерий мы не знаем так хорошо (хотя и их мы знаем плохо), как Дионисии и Элевсинские мистерии, которые, конечно, являются главными. На всех греческих островах, во всех греческих городах имелись свои мистериальные традиции. И в то же время люди приходили в Дельфы, люди приходили в Элевсин - в те места, где справлялись общеэллинские мистерии.

Интересна поздняя попытка соединить вновь Осириса и Диониса - не философски, а мистически. Это соединение происходит в образе Сараписа. Сарапис – это Осирис-Апис. И это Зевс-Гадес, Зевс подземного царства. Его именуют «возвышенным царем», «спасителем», «великим». Он соединяет миры. Он супруг Исиды - Персефоны. Греки эпохи эллинизма свои представления укореняли в Египте.

Они называют Исиду – дотера, Подательница. Она - супруга Сараписа, Царица Небесная, правящая стихиями, звездами и планетами. Она сходит в преисподнюю и помогает своим почитателям. До конца IV века после Рождества Христова она почитается как покровительница. Она собирает члены Осириса (соответственно, и любого умершего). Ее изображают с Гором - Гарпократом, у ее груди, совсем так же, как изображают Богородицу. Это уже греко-римские изображения, не египетские. Как вы помните, Гор-младенец, Гарпократ, вырастает в болотах Нильской делты, побеждает Сета и оживляет Осириса. То есть абсолютно восстанавливаются древнеегипетские предания о победе над смертью.

Но уже в IV веке до Р.Х. Исида и Астарта (еще один образ победы над смертью) имели свои храмы в Пирее, порту Афин. А статуя Кибелы, тоже один из образов ассирийской богини, была воздвигнута на старом Булевтерионе на Агоре Афин в IV веке до Р.Х. - там, где собиралось народное собрание, и автором этой скульптуры был Фидий.

Тайну понимания Исиды и Осириса уже в греко-римском мире прекрасно отразил Апулей в своих «Метаморфозах». Я прочту небольшой кусок из них. Там описывается, как Исида или, скажем, великая богиня была облачена, когда она явилась герою, Луцию. Естественно, она величественна, прекрасна и так далее. И вот «в таком-то виде, в таком убранстве, дыша ароматами Аравии счастливой, удостоила она меня божественным вещанием (то есть словами): — Вот я пред тобою, Луций…»

А Луций же превратился в осла после совокупления с молодой развратницей, которая его случайно намазала не той мазью, и, став ослом, он попадал в самые ужасные ситуации. Потом он станет жрецом Исиды, а пока он еще осел. Но уже осел, который мучается от того, что он осел, и хочет совсем другой жизни – жизни человеческой. Это ведь тоже образ. Можно умереть и желать новой жизни, а можно из человека стать скотиной и не умирая физически, что очень часто происходит в нашем мире.

Современный роман замечательного русского писателя Александра Нежного «Там, где престол сатаны» начинается как раз с того, что человек превращается в полную скотину, да и является просто полной скотиной, погрязая в разврате, пьянстве, бессмысленности жизни. А потом начинает возрождаться к Богу. И вот то же самое происходило за два с лишним тысячелетия до сегодняшнего дня в романе Апулея.

«— Вот я пред тобою, Луций, твоими тронутая мольбами, мать природы, госпожа всех стихий, изначальное порождение времен, высшее из божеств, владычица душ усопших, первая среди небожителей, единый образ всех богов и богинь, мановению которой подвластны небес лазурный свод, моря целительные дуновенья, преисподней плачевное безмолвие. Единую владычицу, чтит меня под многообразными видами, различными обрядами, под разными именами вся вселенная. Там фригийцы, первенцы человечества (Дионисии происходят из Фригии), зовут меня Пессинунтской матерью богов, тут исконные обитатели Аттики — Минервой Кекропической, здесь кипряне, морем омываемые, — Пафийской Венерой, критские стрелки — Дианой Диктиннской (помните Диктейскую пещеру?), трехъязычные сицилийцы — Стигийской Прозерпиной (то есть Персефоной), элевсинцы — Церерой, древней богиней, одни — Юноной, другие — Беллоной, те — Гекатой, эти — Рамнузией, а эфиопы, которых озаряют первые лучи восходящего солнца, арии и богатые древней ученостью египтяне почитают меня так, как должно, называя настоящим моим именем — царственной Изидой. Вот я пред тобою, твоим бедам сострадая, вот я, благожелательная и милосердная. Оставь плач и жалобы, гони прочь тоску».

Далее там говорится, как это все надо сделать, как надо съесть розу из рук жреца во время шествия Изиды.

«Но запомни крепко-накрепко и навсегда сохрани в своем сердце: весь остаток своей жизни, вплоть до последнего вздоха, ты посвятишь мне. Справедливость требует, чтобы той, чье благодеяние снова вернет тебя людям, принадлежала и вся твоя жизнь. Ты будешь жить счастливо, ты будешь жить со славою под моим покровительством, и когда, совершив свой жизненный путь, сойдешь ты в царство мертвых, то, как видишь меня сегодня здесь, так и там, в этом подземном полукружии, найдешь ты меня просветляющей мрак Ахеронта, царствующей над стигийскими тайниками и, сам, обитая в полях Елисейских, мне, к тебе милостивой, усердно будешь поклоняться. Если же примерным послушанием, исполнением обрядов, непреклонным целомудрием ты угодишь нашей божественной воле, знай, что в моей только власти продлить твою жизнь сверх установленного судьбою срока». [Метаморфозы. 11:5-6].

И она обещает ему бессмертие. Уже не жизнь в Елесейских полях, а божественное бессмертие. То, о чем писалось на золотых табличках, об этом Апулей говорит откровенно в «Метаморфозах».

Итак, дорогие друзья, вы видите, что Дионисийские мистерии позволяют человеку стать Богом. Через необычный для нас обряд экстасиса, выхода из себя, человек становится Богом, потому что это выход из человеческого, только человеческого, из бытия, ограниченного человеческими рамками. Здесь мист выходил из человеческого, скажем, раз в два года, в дни вакханалий, а там становился Богом навсегда. В этом суть Дионисийских таинств.