1. Римская религия как религия граждан

Итак, дорогие друзья, мы с вами продолжаем разговор о весьма своеобразной римской религии – и эта последняя лекция по религии раннего Рима будет посвящена священству. Как раз анализ того, что же представляет собой римское священство, позволит нам яснее понять всё своеобразие римского общества: не только его религии, но и самого его устроения.

Начнём с того, что само слово «священник», sacerdos, происходит от индоевропейского *sakra-dho-ts, что означает «тот, кто совершает священные действия», как и греческое «иерей». То есть, категория священного действия присутствовала в сознании римлян. По всей видимости, когда-то это действительно были особые люди, которые имели особое отношение к священному. Но к тому моменту, когда мы наблюдаем религию Рима, религию Римского государства, мы встречаемся с совершенно иным пониманием священства. Как пишет Джон Шайд, священником являлся любой гражданин, поскольку в качестве отца семейства он руководил культом домашней общины. И дальше объясняет:

«Ни одно из действующих лиц культа не было посвящено или призвано. Они были просто облечены этими жреческими функциями благодаря своему социальному положению или избранию. В римском мире не существовало различий между жизнью мирской и жизнью религиозной… Сакральное право составляло всего лишь область публичного права». [Дж. Шайд. Религия римлян. С.135.]

Заметим, что священники Рима не были посвящены, скажем, как в христианстве, когда в категорию священнослужителя вводят с особым таинством рукоположения, и не были призваны к служению, как призываются колдуны или шаманы во многих традициях. Ничего этого в Риме не было: священнослужителей избирала община, и они облекались жреческими функциями. Так что заметим: та религия, которая нам известна, которая существовала уже в римское время, это не шаманизм, ибо в ней не предполагалось наличие колдуна, шамана, некоего особого медиума, посредника в отношениях с духами-богами – подобного не было вообще. Но это было у этрусков, и когда римлянам по каким-то причинам требовалось найти особое, персональное отношение с богами, они приглашали именно этрусских колдунов. Сама же римская религия ничего похожего не предполагала.

Это не была и религия с кастовым священством. Если в классическом индуизме присутствует каста брахманов, и принадлежащие к ней люди должны быть священниками, хотя, поскольку для всех священнических должностей не хватало, им дозволялось становиться и земледельцами, и чиновниками, и судьями, но идеальным положением для них было священство, то в историческом Риме ничего этого не было.

Религию Рима неверно называть «гражданской религией» в современном смысле термина, где под гражданской религией подразумевается набор идеологем и традиций, цементирующих государство вне конфессиональной сферы, вроде Дня Благодарения, Дня Матери в США. Гражданская религия есть практически в любой современной стране, примером тут может быть День взятия Бастилии во Франции с лозунгом «Liberte, Egalite, Fraternite», который пишется всюду – на банкнотах, на монетах, на гербе.

У каждой нации есть такие «священные» моменты, и кавычки здесь появляются оттого, что в их основе лежат чисто земные явления. К этим, кстати, земным священным моментам в России относится понятия «Родина», «Отечество», которые пишутся у нас с большой буквы, как пишут имя Божие. В русской эмиграции так писали только крайне правые. Другие предпочитали земные явления писать со строчной буквы, и только божественные – с прописной. В СССР же всё было наоборот.

Но римская религия – это не гражданская религия в данном смысле, это не набор некоторых существующих помимо религии и цементирующих общество принципов. Религия Рима – это действительно религия, и она предполагала связь между богами и людьми. Но это именно гражданская религия в классическом семантическом смысле, то есть, - религия граждан, где сами граждане суть и служители культа, и субъекты политического процесса одновременно. В Древнем Риме мы не видим разделённость: здесь – граждане, а здесь – их священники и епископы, а видим единство, где граждане одновременно являются священнослужителями; они – и объекты, и субъекты и политического процесса, и процесса религиозного.

В какой-то степени подобная ситуация сложилась и в Греции, где большинство священнических должностей, хотя и не все, в отличие от Рима, были выборными, на них избирали граждан – и во многом это было схоже с положением дел в Египте. Мы привыкли думать о египетском жречестве как о кастовом, но в то же время не забудем, что если мы читаем биографии египетских крупных вельмож и чиновников, то видим, что они одновременно выполняли гражданские функции – были военачальниками, казначеями, организаторами тех или иных экспедиций, и при этом имели священнический титул. По сути говоря, и глава Египта, фараон, тоже был одновременно и светским правителем, и спасителем своего народа, то есть выполнял чисто религиозную функцию. Эта своеобразная форма западной религиозности, кстати говоря, является одним из оснований западной демократии. Здесь, как и в религии, так и в политике люди не объект, но субъект и власти политической, и священнослужения.

Священное здесь принадлежит каждому и присутствует в каждом. А вот в обществе намного более иерархическом – еврейском, мы видим священство от Аарона, родовое священство. В этом обществе апостолы Христа говорят всем христианам, независимо от их происхождения – и иудеям, и прозелитам далеко не только из колена Аарона, и колена Давидова: «Вы – царственное священство» (1.Петр.2.9). Для Израиля это – революционный принцип, как и вообще проповедь апостолов. Но для жителей Римского государства такая гражданская возможность богообщения была в принята и понятна.

2. Священные коллегии

Как же без такого специального священства можно было сохранять и транслировать религиозное сообщество? Эта традиция уже в республиканском Риме оформилась полностью в так называемую collegia sacerdotum, священную коллегию, священное собрание, которая нам известна с IV века до Рождества Христова. Именно эти собрания и избранные в них люди, или ими же самими кооптированные, должны были совершать определённые религиозные действия.

Что тут важно? Я уже говорил о том, что помимо священнодействий, помимо дней определённых празднеств, эти люди занимались обычной деятельностью, в основном это были уважаемые люди, и они занимались определёнными государственными делами: военными, гражданскими, могли заседать в Сенате, в комициях, в народном собрании, они вели обычную светскую деятельность. Естественно, они могли заниматься и какими-то хозяйственными делами, но в определённые моменты совершали священнодействия – не потому, что им этого хотелось, а потому что своим доверием этими полномочиями их облекло общество.

Первоначально в Риме все основные священнические должности могли занимать только патриции, но в 300-м году плебей, который тогда был трибуном, Квинт Огульний Галл, и его брат Гней предложили – и заставили народное собрание принять закон о том, чтобы священниками были не только патриции, но и плебеи. С 300-го года в высшую понтификальную коллегию, состоявшую из девяти человек, назначалось или избиралось пять патрициев и четыре плебея. Я снова напомню, что плебеи – это не какие-то ничтожества, как у нас сейчас иногда полагают, плебеи в Риме были порой очень солидными и богатыми людьми, но они не относились к семействам отцов-основателей города. Это были люди, пришедшие в город из других мест, и обосновавшиеся там, в частности, сами Огульнии, по всей видимости, были этрусками.

И этот принцип почти что равенства – пять патрициев и четыре плебея из девяти членов понтификальной коллегии – сохранялся в Риме всё время. В 82-м году до Рождества Христова диктатор Сулла издал закон об увеличении числа членов понтификальной коллегии до пятнадцати, а Гай Юлий Цезарь в 46-м году до Рождества Христова добавил и шестнадцатого понтифика. До 104-го года до Р.Х. в эти священные коллегии священников назначали из людей самых видных семей республики, из патрициев и из плебеев, как правило, перед занятием консульской или преторской должности и иных высших должностей республики.

Но в 104-м году был принят закон Домиция Агенобарба, который в качестве народного трибуна предложил lex de sacerdotiis, то есть, закон о священниках. По этому закону священнические должности должны замещаться уже не по кооптации, не по избранию самой коллегией, а по выбору народа, причём при этом была разработана довольно распространённая впоследствии система выборов. Из тридцати пяти триб Рима - не родовых, а территориальных общин - по жребию определяли семнадцать, и они выбирали на своих комициях того или иного человека в жреческую коллегию. Я напомню, что комиция – это «собрание», кстати, от этого слова происходит наше «комитет». И таким образом, жреческая должность была должностью народного избрания, легислтурой [Цицерон. Лелий. 25, 96 с примеч. Зейфферта; Вторая речь о земельном законе. 2, 7, 17].

Характерно, что предложение выбирать священников таким образом было сделано ранее трибуном Гаем Лицинием Крассом, но оно не имело успеха вследствие заявления авгура (а про авгуров мы будем сейчас говорить) Гая Лелия, что оно заключает в себе осквернение religionis sacrorum, буквально – «священной религии». Об этом специально рассказывает Цицерон в споре Домиция Агенобарба с Эмилием Скавром. [Валлей Патеркул. 2, 12. О споре Домиция с Эмилием Скавром см. Цицерон. В защиту царя Дейотара. 11, 31 и Валерий Максим. 6, 5, 5.]

И вот в результате принятия этого закона, кандидаты на все жреческие должности избирались народом, сам народ выбирал жрецов. Но эта традиция была отменена Суллой, хотя мы и не знаем точно года отмены. Священная коллегия была высшей жреческой коллегией Рима. Характерно, что она не имела специального здания для встреч, но ежемесячно собиралась то в одном, то в другом частном доме одного из членов этой коллегии. Должности в священной коллегии были пожизненны, но исполнение соответствующих обязанностей далеко не занимало всего времени её членов. Это были почётные должности, требующие выполнения определённых действий.

Во время собраний collegia sacerdotum в частных домах предварительно обсуждались многие политические решения, которые потом выдвигались и принимались в Сенате и в народном собрании. Самой важной в священной коллегии была должность pontifex maximus. Это название исключительно важно само по себе.

3. Pontifex maximus и понтификальная коллегия

Pontifex maximus, как вы помните, это «великий мостостроитель», да и вообще, pontifex – это «мостостроитель», но речь тут идёт не об инженерной должности, а о должности священнической. Мост строится не между двумя берегами реки, а между землёй и небом. До 713 года понтификами были римские цари, после – специально избранные люди.

Когда человек выполнял функции понтифика, он не носил обычную тогу - toga praetexta, тогу с пурпурной каймой, а его знаком был специальный жертвенный нож secespita. Великий понтифик вёл ежегодные официальные записи предзнаменований, annales maximi, и председательствовал в понтификальной коллегии. В понтификальную коллегию также входили фламины, которых, как вы помните, было пятнадцать, весталки, а также совершенно особая священническая должность rex sacrorum, «священный царь». Понтификальная коллегия вела журнал богослужений и религиозных постановлений. Этот журнал назывался libri sacerdotum pontificum, «священные понтификальные книги». Иногда думают, что это некие богословские трактаты или скрывающие религиозные тайны документы, но нет, ничего подобного, хотя это бесценный источник религиозной жизни Рима, который, кстати говоря, широко использовал Тит Ливий, да и другие римские историки.

Для выбора Великого понтифика практиковался описанный уже принцип: по жребию определялись семнадцать из тридцати пяти триб, то есть, на одну меньше половины, и эти трибы голосовали поодиночке в своих собраниях, в трибутных комициях. Этот порядок был отменён Суллой, но в 63-м году до Р.Х. восстановлен народным трибуном Титом Лабиеном. Вы видите, что шла реальная борьба между религиозным собранием, имеющим власть саму по себе, и замыкающимся в себе, потому что оно само кооптировало в свой состав новых членов, и народом, который, собственно говоря, и был Римом, который выбирал себе священника. Это древнее противоборство закончилось вместе с республикой.

Кстати, трибун Тит Лабиен – это очень интересное лицо. Многое о нем рассказывает Юлий Цезарь, поскольку Тит Лабиен был его другом, соратником и легатом во время его похода в Галлию, но отказался переходить Рубикон вместе с Цезарем, не хотел нарушить сенатский закон и присоединился после этого к противникам Цезаря, сражался вместе с ними до последнего и погиб в одном из сражений. Эта интересная личность, пример принципиального, убеждённого человека Римской республики.

Это характерная для Рима ситуация. Республика должна быть не только в политике, но и в религии. После того, как утвердилась Империя вместе с Августом, Великими понтификами, как правило, становились римские императоры, это была связанная с ними должность, их на эту должность избирали. Великим Понтификом был, кстати, и Юлий Цезарь, и в его избрании очень важную роль сыграл как раз Тит Лабиен – тогда он еще был его сторонником.

В 382 году после Рождества Христова епископ Амвросий Медиоланский убедил уже христианского императора Грациана отказаться от звания Великого понтифика, но это звание ненадолго было забыто. Начиная со времени папы Льва I, с 440 года, или, как говорят некоторые учёные, со времени Григория I, примерно с 600 года после Рождества Христова, оно стало званием римских епископов. И сейчас Понтифик Максимус – это обязательный компонент титула римских пап. То есть главная римская идея, заключавшаяся в создании моста между землёй и небом, которая была в руках у царей, потом – в руках у патрицианской элиты, потом – в руках у народа поздней республики, потом – у императоров, эта идея была усвоена римскими папами.

4. Rex sacrorum

Второй по значению священной должностью в римском государстве и священной коллегии после Великого понтифика была должность rex sacrorum или rex sacrificulus, то есть, «царь жертвоприношения», «священный царь». Естественно, эта должность появилась только после прекращения царской власти. Rex sacrorum фактически заместил собой царя в его священных функциях, ведь некоторые функции в Риме обязательно должен был исполнять именно царь. Но после Тарквиния Гордого была провозглашена республика. Что же было делать римлянам с этими функциями – забыть о них, отбросить за ненадобностью? Это было невозможно, потому что это те священные действия, из которых выстраивается государство. Забыть о них, отбросить их нельзя. Значит надо найти замену царю, и эта замена царю – избранный или назначенный царь священнодействия. Rex sacrorum даже внешне обладал очень многими атрибутами реального древнего царя; он жил в региуме, то есть в царской резиденции на Via sacra - Священной дороге, недалеко от Капитолия. Те, кто бывал в Риме, помнят, что она сейчас расчищена, и по ней можно пройти.

Идея священного царя уже в эпоху республики, она была характерна и для Греции. Афинский Архонт-басилей выполнял те же самые функции. Но в отличие от Rex sacrorum Архонт-басилей выполнял их в таинствах, в мистериях. А в Риме не было таинств как таковых. Многие римляне были посвящаемы в греческие, позже – в египетские таинства, но своих таинств в Риме не было, они были просто не нужны, у римлян была иная по сути религия.

Царь священнодействия назначался коллегией авгуров по указанию понтификальной коллегии. Каковы же были его функции? В первую очередь это религиозные обряды, sacra publica, совершаемые во всех календах, то есть в начале каждого месяца, которые раньше совершали цари. Потому что каждый месяц солнечного календаря в Риме знаменовался как некое начало этапа жизни И, точнее говоря, в этом-то заключалась задача царя, чтобы открывать новые этапы жизни для всего народа. Rex sacrorum открывал, начинал каждый месяц. Если же он не откроет месяц, этот месяц не будет счастливым для римского государства и для его граждан.

Вторая его функция – это умилостивление богов и предупреждение последствий дурных предзнаменований. На прошлых лекциях мы слышали уже немало рассказов об этих дурных предзнаменованиях, я не раз читал Тита Ливия, где он об этом, не без скептической иронии, рассказывает. Если предзнаменования предрекали Риму какие-то бедствия, именно царь, и это, опять же, очень древняя функция царя, должен был встать между своим народом и гневом богов, вызванным или неправильным ритуальным действием, или чем-либо ещё. Это не всегда было понятно, не всегда известно, но надо было обязательно защитить город молитвой и очистительными, как говорили римляне, люстральными священнодействиями. Это тоже осуществлял Rex sacrorum.

Была и ещё одна очень характерная особенность. Дело в том, что в первой половине каждого месяца, не на календах, а уже на так называемых нундинах, днях, которые находились вокруг девятого числа, в Риме были торговые дни. Но иногда на них приходились те или иные подвижные праздники, в которые нельзя было заниматься повседневной деятельностью, которые посвящены исключительно богам. И если народ Рима нарушал принцип священного и относился к этому священному дню, который совпал с днём торговли, как к обычному, и торговал, продавал, покупал, то это могло вызвать гнев богов, и последствия этого могли быть очень неприятны. Те самые слова, которые говорит Христос, «кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф, 22:21), имеют для римлян совершенно понятный смысл – и календарный тоже. Дни боговы нельзя отдавать этому миру. И поэтому священный царь за этим следил и в специальном календаре ежегодно указывал, когда в обычные торговые дни торговать не дозволяется, и делал специальное editio - объявление дней, которые выходят за обычную норму.

Как я уже упоминал, жена Cвященного царя носила титул Regina sacrorum - «Cвященная царица», и также выполняла целый ряд священных функций. И одна из них, очень важная функция, совершалась в день так называемого regifugium, «изгнания царей». 24 февраля в Риме ежегодно отмечался День изгнания царей, день, когда царство сменилось республикой. В этот день Тарквиний Гордый бежал из города. И вот, 24 февраля Regina sacrorum совершала в народном собрании, в комиции, жертвоприношение, и потом убегала, как бы знаменуя этим бегство Тарквиния.

Важно то, что до конца нехристианского Рима этот день отмечался как особый праздник. Понимаете, священные цари были включены в республиканский календарь, в республиканский распорядок священнодействий как те, кто имитировал бегство царя. Царь не проклинался, не презирался, а имитировался в некоем священнодействии для умилостивления. Священная царица совершала 24 февраля жертвоприношение для умилостивления богов, которые были разгневаны изгнанием царя. То есть это был не праздник республики, а жертвоприношение для умилостивления. Республика, кстати, продолжалась и в эпоху империи, не забывайте, что Римская империя была не монархией, а республикой. Август объявил институт республики, республика была восстановлена – respublica restituta, но надо было умилостивить богов, поскольку священная фигура царя была изгнана. Титул священного царя был упразднён при христианском императоре Феодосии в 390-м году.

Кроме того, в понтификальную коллегию входили три писца коллегии, которые имели статус священников, которые заведовали ведением публичного и частного права сферы религиозной собственности и календарём, как бы вели техническую часть коллегии, а основные члены коллегии принимали решения. Три писца коллегии именовались Малыми понтификами, pontifex minor. Мы с вами помним, что понтификальная коллегия включала в себя непосредственно фламинов. Я уже говорил о том, что три великих фламина и двенадцать малых фламинов – это жрецы тех или иных богов. Фламин Юпитера, фламин Марса и фламин Квирина, это великие фламины, и двенадцать малых. В священную коллегию входили и шесть весталок.

Вторая часть понтификальной коллегии – это сначала трое, потом семеро, потом десять viri epulonum, то есть, «мужей для пира». Формально это те, кто устраивал пиры богов. Epulum Iovis, пиры Юпитера, проводили на ристаниях, на спортивных соревнованиях, Луди Романи и Луди Плебеи, в сентябре и ноябре соответственно. Они же устраивали и те самые лектистернии, о которых мы с вами уже говорили, «угощение богов». Фактически все особые жертвоприношения богам, лектистернии, и все римские священные игры осуществляла коллегия Epulum.

Повторюсь, что игры были очень важной частью священного обряда и у греков, и у римлян. Это была жертва силы и умелости; жертва собой стала заменой жертвоприношению человеческому. Можно было принести в жертву вместо человека быка, а можно было самому человеку, причём не каждому, а особым людям, атлетам, часто приглашавшимся из Этрурии кулачным бойцам, гладиаторам, принести в жертву богам свою энергию и силу, и тем самым тоже их умилостивить.

5. Авгуры

Мы уже не раз упоминали авгуров. Коллегия авгуров была одной из важнейших священных коллегий, и их обязанностями являлось совершение гаданий и определение священного статуса. Гадание, которое, в христианстве, например, считается вовсе не хорошим делом, было абсолютно обязательной нормой в Риме. Чем в Риме было гадание, в чём состоял его смысл? Это было сыскание воли богов, определение, чего хотят боги. И делать это должны были авгуры. Они указывали, кому быть rex sacrorum и тремя flamines maiores, а также они определяли места для возведения храмов - templa. Само слово авгур происходит от слов avis — «птица», и gero — «вести себя, поступать». То есть, поступать в соответствии с полётом птицы. Римляне и греки были убеждены, как и многие другие народы, что по полёту птиц можно определить волю богов. Птицы – небесные существа, и они показывают людям, чего хотят небесные боги, только надо уметь это понять.

И даже когда высших священников выбирал народ, кандидатов всё равно сначала указывали авгуры. Авгуры указывали несколько кандидатов, а народ из них выбирал, и этот диалог авгуров и народа был важной частью избрания на высшие священнические должности. Авгуры – это, пожалуй, самый этрусский вид священства, который сохранился в Риме. Это видно даже по одеяниям: авгуры носили так называемую трабею, короткий этрусский царский плащ, и lituus, жезл с закрученным навершием, очень напоминающим папский жезл, жезл современного епископа. Этот символ власти не был длинным, он не касался земли. Мы говорим, что епископский жезл, изображает тот, который Моисеем был превращен в змею. Но на самом деле это тот самый литуус, жезл авгуров. А литуус и трабея – это знаки этрусских царей. То есть мы ясно понимаем, что в этрусской среде функции авгуров были царскими функциями, которые впоследствии отошли от царственности и стали гражданскими функциями в Риме.

Совокупность знаний и полномочий авгуров называлась ius augur(i)um и записывалась в соответствующих книгах (libri augurales).

Авгур был, как указывает Тит Ливий, при Нуме Помпилии, то есть при царе. Это был царский священник, который определял для царя волю богов. В этом смысле он был похож на пурохиту ведического, индоарийского времени. Опять же, закон братьев-Огульниев добавил в 300-м году к пяти авгурам-патрициям четырех авгуров-плебеев. Сулла коллегию авгуров довёл до пятнадцати, при Цезаре их стало шестнадцать, как и в понтификальной коллегии, а при Августе – девятнадцать. Авгуры назначались царями, а потом кооптировались самой коллегией. Со 104 года до Р.Х. выбирались народным собранием из трёх кандидатов, намеченных коллегией а позднее назначались императором. Возглавлял коллегию авгуров Магистр коллегии.

В римских городах, обязательно в городской черте, обычно – на Капитолии, было соответствующее место, auguraculum, где и совершались эти гадания. А во время центуриатных военных собраний, комиций, такое же место было и на Марсовом поле, там разбивалась специальная палатка, templum minus, и совершалось гадание по этрусскому типу, о котором я уже рассказывал, когда речь шла о религии этрусков. Вычерчивался темплум, разбивалось на сектора пространство земли и неба, и следили, как в этих секторах полетят птицы. Авгуры принимали многие религиозно-политические решения, которые имели абсолютную силу. Так, в 168-м году до Р.Х. консул Рима был вынужден следовать в Галлию только с латинскими союзниками, оставив легионы в городе, поскольку, по мнению авгуров, он по ошибке, неправильно назначил день сбора войска.

Авгуры тоже были священниками пожизненно, хотя могли при этом занимать любые высшие светские должности; это было очень почётное звание. И даже в случае осуждения, изгнания авгура, он оставался авгуром. С авгура нельзя было никаким образом снять это звание. Эта древняя традиция посвящения здесь чуть-чуть напоминает ситуацию с колдуном племени, у которого есть дар, божественное знание, и забрать у него этот дар невозможно. Можно определить кого-то на эту должность, и тогда в него войдут духи, но если народ от этой должности захочет его отстранить, то они из него уже не выйдут, то есть, отстранить уже нельзя, избрать можно, но нельзя убрать. Такая особенность была в римских представлениях о священном.

6. Мужи священнодействия

Особая коллегия была у мужей священнодействия, viri sacris faciundis. Сначала это были дуумвиры, два мужа священнодействий, потом – децемвиры, когда их было десять, потом – квиндецемвиры, когда их стало пятнадцать. Функциями мужей священнодействия, напомню, были консультации по Сивиллиным книгам, о которых я рассказывал на предыдущей лекции. Консультации по Сивиллиным книгам могли осуществляться только по распоряжению Сената и были направлены на поиск ответов на вопросы, что надо делать, когда в стране происходят какие-то бедствия – чума, военное нашествие, землетрясения, наводнения.

Со второй половины III века мужи священнодействия избирались по тем же правилам, что и Великий понтифик, то есть, и из плебеев, и из патрициев по той же системе – сначала жребием из тридцати пяти триб определялись семнадцать, и эти семнадцать триб выбирали из кандидатов, выдвинутых самими децемвирами, тех, кто должен был стать мужем священнодействий, а потом, после утверждения трибами, избранные люди кооптировались в состав коллегии.

Таковы были четыре основных священных коллегии, collegium sacerdotum, Древнего Рима. Как вы видите, это были гражданские сообщества, созданные именно гражданами государства, созданные народом. Это типично республиканские формы священного – своеобразнейшая вещь. Нигде, ни в Греции, ни в Египте такого в полной мере не было. Были лишь некоторые элементы этой модели. Это чисто римская функция: граждане выбирают себе священное по тем или иным принципам, контролируют его, и при этом священное неотторжимо от гражданского. Один и тот же человек может быть и императором, и понтификом, и консулом, претором – всё это возможно. Священное и профанное в Риме пронизывают друг друга и политически, если угодно. Вот основание западного гражданского общества, которое долго в себе формировало сначала римскую дохристианскую традицию, а потом долго соединяло с ней христианство, и, как вы видите, соединяло очень непросто. В конечном счёте, оно по новой построило себя после эпохи революции ХVIII-ХIХ веков. Возможно, этот процесс будет продолжаться и дальше, мы видим, что он занимает тысячелетия. Это форма своеобразна, она очень отличается от того, что есть в иных культурах. Она весьма тщательно проработана в Риме.

К этим четырём коллегиям можно добавить ещё и гражданские религиозные братства. Были частные братства, о них я скажу немного в конце лекции, но гражданские братства – это братства, тоже создаваемые народом, но не имеющие общеримского статуса, хотя выполняли они общеримские и очень важные функции. В отличие от коллегий, братства, скорее всего, не были созданы государством, а выросли из деревенской общины, из обычной догосударственной сельской неолитической общины. Это фактически те союзы семей, которые сохранились в Риме до последнего времени и которые и составляли реальные деревни, реальные поселения. В них были люди, которые занимались определёнными священными обязанностями. Опять же, при этом они не были отделены от общины, как сельский протоиерей, который не может обрабатывать землю. Они обрабатывали землю, они жили обычной деревенской жизнью, но дополнительно к этому они имели почётные священные должности. Что же это были за братства?

7. Фециалы

Наиболее близким к государству, пожалуй, было братство Фециалов. Фециалы – это братство людей, которые ведали международными отношениями, вопросами войны и мира, вопросами заложничества. Это двадцать пожизненных членов, которые формировались кооптацией, то есть, на место умершего братство привлекало нового члена. Собирались фециалы в храме Юпитера Феретрия. Как вы помните, в одной из лекций я об этом упоминал, имя Феретрий восходит к слову fera, «бить», то есть, это Юпитер войны, Юпитер военный, если угодно. Посмотрим, что это была за коллегия и потом подумаем, каким образом она могла существовать в догосударственное время.

Фециалы считались посредниками между римскими богами и другими народами, не-римлянами. Они представляли римских богов перед иными народами. В этом вообще состоит вся суть римских международных отношений: в римских международных отношениях речь шла не об отношениях людей Рима с людьми, к примеру, Карфагена, а об отношениях богов Рима с богами Карфагена. За людьми стояли боги, и войны были войнами богов, а не людей. Поэтому гнусные приёмы в войне, ложь, обманы – не могли совершаться, ведь боги так себя не ведут и карают недостойных.

Фециалы отвечали за правоту и законность актов, определявших международные отношения. Как посредники они приводили в исполнение предначертания государства, царя или Сената, по поручению которых действовали. В этом смысле их называли publici nuntii populi Romani, то есть, «общественные, народные посланники народа Рима». Коллегиально они выступали лишь в случаях, когда на запрос магистрата надо было высказать мнение по предмету вверенного им фециального права. То есть, когда дело касалось выдачи лиц, обвиняемых в оскорблении послов, о порядке объявления войны в данных условиях, и так далее. Как коллегия они действовали только для вынесения суждений, а вот главным их делом было заключение мира или объявление войны.

При исполнении этих обязанностей фециалы снаряжались в каждом отдельном случае по двое. Один из них, verbenarius, нёс пучок набранных на Капитолийском холме трав, sagmina, и это было знаком, что он представляет богов Рима. А другой, которого именовали pater patratus, то есть, «отец, которому дано поручение», «отец, посланный с поручением», в жреческом одеянии, с жезлом и священным кремнем, взятыми из храма Юпитера Феретрия (эти священные предметы назывались vasa) вёл переговоры и выполнял установленные обряды. Вербенарий принимал от власти – царя, консула, претора, полномочия на исполнение поручения и, получив пучок трав - sagmina, касался им головы и волос своего коллеги, который по исполнению этого акта становился pater patratus.

Договор, foedus, заключался в присутствии полководцев и войска при посредстве paters patrati с обеих сторон. Этот порядок был характерен для всех италийских общин – и Рима, как одной из них, потому что институт фециалов существовал лишь в Италии. Каждый pater patratus, по прочтении текста договора перед лицом войск, торжественно заявлял, что его народ будет свято соблюдать принятые на себя условия, призывал богов в свидетели клятвы, и в знак её непреложности убивал кремнёвым ножом свинью, приговаривая, что подобно тому, как он умерщвляет теперь жертвенное животное, так и Юпитер поразит впоследствии нарушителей договора. Понятно, что после такого суждения увиливать и объявлять договор ничтожным было невозможно, Юпитер всё равно тебя поразит.

Именно этот двусторонний характер функций фециалов говорит о том, что первоначально они были посланцами общины, то есть, в те времена, когда ещё не было государств, когда были соседские общины эти общины, конечно, тоже вступали в конфликты и между ними надо было заключать мир, им надо было договариваться. Причины для конфликта могли быть самые простые, например, споры, кому принадлежит скот, угнано – или не угнано стадо, где проходит граница полей, кто контролирует ту или иную реку или дорогу, ту или иную воду, идущую с гор.

И вот для заключения мира между общинами, в присутствии, конечно, не легионов, а небольших групп вооружённых мужчин, именно таким образом заключалось соглашение, foedus, и приносилась та же самая жертва. И, наверное, верховный жрец деревни или староста так же собирал на дворе деревенского храма травы в знак того, что трава, которая выросла на священной земле, выросла из тел предков, из могил предков, и поэтому они тоже участвуют в этом договоре – боги, предки и живые люди. И таким образом заключался договор.

Рим, как одна из общин Италии, сохранял эту традицию в отношениях с другими общинами Италии, до тех пор, пока вся Италия в III-II веке до Р. Х. не была покорена Римом.

После этого функции фециалов распространяются на заключение договоров и объявление войны. Объявление войны – это, пожалуй, самая последняя функция фециалов, которая сохранялась за ними до уже развитого императорского времени, потому что война – опять же, это не противоборство «крепких мужиков» двух стран друг с другом, а это война богов, и это страшно. Кстати говоря, в древности, когда ещё были деревенские общины и Рим был маленьким, объявление войны происходило на границе. Фециалы в присутствии войска бросали копьё на вражескую территорию, призывая богов восстановить справедливость.

Но когда Рим постепенно становится всемирной империей, естественно, это было уже невозможно осуществить, это было бы слишком хлопотно. И в Риме установили такую традицию: у храма Беллоны (а Беллона – это богиня войны, аналог Афины Паллады), у Фламиниева цирка, выделили небольшой участок земли, который раз и навсегда объявили в силу правовой фикции неприятельской территорией, причём, территорией любого неприятеля. И pater patratus бросал своё копьё от пограничного камня, который был там установлен, на эту территорию. Таким образом, в самом центре Рима объявлялась война. Этим порядком были объявлены войны Октавианом Августом – Клеопатре в 32-м году до Р.Х., и Марком Аврелием – маркоманам в 178-м году после Рождества Христова.

В императорский период в роли pater patratus обычно выступал император. Император Клавдий в Риме как pater patratus даже заключал договоры с иноземными царями, то есть, не на границе, а непосредственно в Риме. Так традиция священного международного права, которое вышло из этих взаимоотношений общин, сохранялась в Риме до самого конца. И, по сути дела, стала основанием незыблемости договора в современном международном праве.

8. Салии и луперции

Вторым таким братством были Салии, жрецы Марса. Всего их было двадцать четыре, двенадцать Salii Palatini и двенадцать Salii Collini. Они танцами открывали в марте сезон войны. Опять же, уже понятно, что в римском государстве никакого сезона войны не было. Война в Риме велась тогда, когда она должна была вестись, то есть, в любое время года, но в древности, естественно, зимой войны не велись, и при сборе урожая тоже. Войны велись именно в марте, апреле и мае; считалось, что удобное время для ведения войны было после сева и до сбора урожая. Опять же, тут мы видим традиционные танцы, военные пляски как форму призвания Марса в помощники для того, чтобы война была победоносной.

Но особенно ярко проявлялся деревенский характер религиозных братств у луперциев. Луперциев тоже было двадцать четыре: двенадцать луперциев Fabiani и двенадцать луперциев Quinctiales. Фестиваль проводился каждый год с тринадцатого по пятнадцатое февраля, в пещере Луперкале (Lupercale) у подножия Палатинского холма, именно там, где по преданию волчица выкормила Ромула и Рема. Каждый год луперки (жрецы Луперка) из патрицианской молодежи, собирались в этом гроте, где на специальном алтаре приносили в жертву Луперку молодых коз и собак, и после ритуального вкушения пищи, они разрезали шкуры жертвенных козлов и, взяв куски шкур и раздевшись догола, бегали по городу и стегали всех встречных ремнями из этих шкур. Женщины охотно подставляли тела под удары, так как считалось, что удар луперка помогает легче разрешиться от беременности.

В древнем Риме Луперкалии считались празднованиями, заимствованными у греков – в честь бога Пана. Но, на самом деле, это древнее деревенское празднество, название которого происходит от слова lupus, «волк». Пещера называется Луперкале, потому что там волчица выкормила Ромула и Рема. Этот праздник был направлен на получение защиты от волков, защиты стад от хищников, да и самих людей, деревень от хищников. И эта традиция, когда кожей жертвенных животных всех бичуют, она фактически представляет собой оберег от того, чтобы тебя и твоё имущество не повредили хищники в этом году. Видимо, это как-то связано и с образом плодородия, отсюда и то, что это делают нагие юноши и то, что женщины считают, будто от этого легче проходят роды.

Конечно, мы не можем полностью воспроизвести этот таинственный интересный древний обряд, но он, безусловно, имеет деревенскую и догосударственную природу. Кстати говоря, в достаточно пуританском Риме этот, согласимся, не вполне пуританский обряд сохранялся практически всё время, хотя много раз и были нарекания, что он аморален, неприличен. В 496 году папа Гелазий I заменил Луперкалии празднованием дня святого Валентина. Именно с этого всё и началось, что, опять же, подчёркивает, что в головах римлян Луперкалии как-то были связаны с браком, любовью, деторождением, а всё остальное мы можем домысливать сами.

9. Арвальские братья

Четвёртое братство, о котором я хотел сказать, – это так называемые арвальские братья, Arvāles fratres, название которых восходит к слову arvum, пашня, то есть, братья-пахари. В Риме это коллегия из двенадцати жрецов. К её обязанностям относились молитвы богам о ниспослании урожая и процветании общины граждан, грубо говоря, о том, чтобы в общине была еда. Должность братьев была пожизненной так же, как и у авгуров. Ни ссылка, ни плен не лишали их этого звания. Во главе арвальских братьев стоял ежегодно сменявшийся магистр. В случае смерти одного из членов коллегии он назначал ему приемника. По всей видимости, арвальские братья были только патрициями, но доподлинно нам это не известно. Внешними отличиями арвальских братьев были венки из колосьев и белые головные повязки, infulae.

Предание рассказывает, как появились арвальские братья: Фаустул, как вы помните, нашёл маленьких Ромула и Рема, которые были брошены в Тибр в корзине. И его супруга, Акка Лавренция, их выкормила вместе со своими детьми. У неё было двенадцать сыновей, и когда один из них умер, его заменил Ромул, впоследствии образовавший со своими приёмными братьями как раз это арвальское братство. Даже его символ в виде венка колосьев служит ясным доказательством того, что назначение братства - в служении богине земли и земледелия, которая звалась Деа Диа. Это божество очень близкое к Деметре и Опс, жене Сатурна, которая почиталась как покровительница римской городской земли.

Безусловно, подобные братстви было и у других италийских племён, в других деревнях и городках. Это - братство земледельцев, которое освящало пищу, производимую общиной. Естественно, что люди пахали, люди сеяли, люди собирали урожай, люди закладывали зерно в амбары, мололи муку, это понятно. Они делали это так же, как, по большому счёту, это делают и сейчас. Но при этом они понимали, что плоды их труда даются как священный дар, а не как обычный результат обработки земли. Урожай может даться, а может и не даться, и отсюда – священнодействие, отсюда – братство пахарей, профессиональный союз как религиозное сообщество, а не как профсоюз в нашем понимании. Братство должно снискать милость богов земли и, соответственно, получить от них хороший урожай и обеспечить пищей свою деревню, свой городок.

Всё это перешло и в великий Рим. То есть, Рим из маленькой общины, демократически управляемой, как и все общины, превратился в огромный город, потом в столицу империи, сохраняя все эти функции. Чтобы призвать на поля плодородие, арвальские братья ежегодно в течение трёх дней мая совершали жертвоприношения Деа Дии – частью в городе, частью в особом месте Deae Diae, находившемся в пяти милях от города, которое в современном Риме называется Аффога л'Азино. Это место, до которого в древние времена простирались римские поля. Коллегия захирела в период республики: когда уже огромное количество пищи привозилось в город со всей Италии. Коллегия казалась не нужной. Но Октавиан Август восстановил эту коллегию.

Между другими обрядами Арвальских братьев упоминается особенно пляска, которую братья исполняли внутри храма в роще богини при пении старинной, дошедшей до нас песни, сложенной сатурническим размером. В 1570 году были обнаружены медные доски с записанным на них архивом арвальских братьев. В этом месте проводились раскопки и в ХVII и ХIХ веке, и было найдено очень многих интересных материалов, которые свидетельствуют об этом священном сообществе.

Характерно, что до последнего времени древнего Рима, кроме арвальских братьев существовали и ещё так называемые Ambarvale sacrum, то есть, «священные арвальские праздники», которые каждый землевладелец совершал на своей земле. Тогда исполнялись песни и пляски, подобные арвальским, и это говорит о том, что это древние италийские общинные обряды, которые должны были побудить богов дать урожай.

Кроме общественных братств, в Риме были ещё и частные религиозные коллегии, иногда – профессиональные, скажем, булочники Рима чтили Весту. Иногда это были коллегии по выбору, особенно в отношении богов заимствованных. Скажем, богиня Исида имела со II века до Р.Х. свои частные религиозные братства в Риме. Многие частные братства подозревались в политическом заговоре против республики. Вообще, любые частные объединения, которые не участвуют в общей религиозной и политической жизни, вызывали большое опасение римлян.

10. Италийские вакханалии

Наиболее характерный пример – сенатский декрет 186 года до Р. Х. об италийских вакханалиях. В Италию пришло греческое почитание Вакха, и сначала всё было более или менее нормально, были вакханалии, может, не идеальные нравственные, но на это смотрели сквозь пальцы, как и на многие другие заимствованные культы. Пока не появилась некая ловкая тётенька, которая решила из этих вакханалий устроить союзы разврата. Ранее это были чисто женские сообщества, как вакханалии в Греции. Но тут в эти сообщества стали приглашать мужчин, там начал практиковаться разврат – и между полами, и однополый. И эти люди думали, по всей видимости, уже и о том, чтобы совершить переворот и захватить власть в Риме. По крайней мере, Тит Ливий сохранил подробное описание, как развивался этот замысел и как всё случайно вскрылось.

Римские консулы этим вопросом занялись самым тщательным образом, кстати, прочтите этот очень интересный, очень показательный отрывок из римской истории. В конце концов, собрался Сенат, и в словах консула Постумия мы видим отношение как раз ещё республиканского Рима, Рима начала II века до Р.Х., ко всей сфере религиозной жизни. Я позволю себе прочесть вам эту речь, довольно большую. Чтобы понять до конца контекст, вам надо прочесть Тита Ливия.

«Квириты, еще ни в одном народном собрании эта официальная молитва богам не была настолько уместной и даже необходимой. Она должна вам напомнить, что именно этих богов ваши предки завещали чтить обрядами, жертвами и молитвами, а не тех, которые, словно фурии своими бичами, толкают на преступления и разврат умы, ослепленные порочными, чужеземными суевериями. Я, право, колеблюсь, о чем умолчать в своей речи, а что изложить обстоятельно и подробно: если от вас утаить часть правды, то боюсь, вы отнесетесь к ней пренебрежительно; а если всю правду открыть до конца, то боюсь, что ум ваш помутится от страха. Сколько бы ни сказал я, этого вам покажется мало в сравнении с опасностью, нам грозящей, но я постараюсь сказать достаточно, чтобы побудить вас к самозащите.

Что повсюду в Италии, а теперь уже и во многих местах нашей столицы справляются таинства Вакха, не сомневаюсь, вы знаете не только из слухов, но по шуму и завываниям, ночью оглашающим город, но я также уверен, что никто из вас не знает, в чем заключаются Вакханалии. Одни полагают, что это — некая форма культа, другие в них видят дозволенные игры и увеселения, но все уверены, что участвуют в них немногие. Что до числа их участников, то вы сразу придете в ужас, если я скажу, что оно составляет уже многие тысячи, если я не добавлю при этом, что эти люди представляют собой. Так вот, их большую часть составляют женщины, которые и положили начало этому злу. Затем, это — напоминающие женщин мужчины, совращаемые и совратители, исступленные и неистовые, обезумевшие от ночных оргий и попоек, шума и криков. Сейчас преступное сообщество бессильно, но оно набирает силу с устрашающей быстротой, и численность его растет со дня на день. Ваши предки не разрешали даже благонамеренным гражданам самовольных, неорганизованных сходок, кроме трех случаев: когда знамя, водруженное на городской цитадели, созывало граждан с оружием в руках для проведения за городом центуриатных комиций; когда трибуны назначали сходку плебеев; и когда кто-то из магистратов в законном порядке созывал народную сходку. И всюду, где собиралась толпа, считалось необходимым присутствие законного ее председателя. Как после этого вы должны относиться к сборищам, которые проводятся по ночам и в которых женщины участвуют вместе с мужчинами? Если бы вы знали, в каком возрасте мужчин посвящают в эти мистерии, то вы бы не только жалели их, но и стыдились за них. Неужели, квириты, вы полагаете, что, дав такую клятву, юноши могут служить в вашем войске? Им ли, прошедшим школу разврата, вы захотите доверить оружие? Неужели, покрытые своим и чужим позором, на поле брани они будут отстаивать честь ваших жен и детей?

Было не так страшно, если бы они запятнали себя только развратом (это был бы только их личный позор), но свой разум и руки удерживали бы от обмана и преступлений. Однако никогда еще в нашем отечестве не возрастала столь опасная язва, затрагивающая столь многих людей и породившая столь многие злодеяния. Знайте, что за последние несколько лет не было преступления или обмана, источником которому не служили бы Вакханалии. Но еще не все преступные цели заговора раскрыты. Пока недостаточно сильное для борьбы с государством, преступное сообщество до сих пор покушалось лишь на отдельных лиц. Но зло ползком подкрадывается и растет с каждым днем. Сейчас оно уже слишком велико, чтобы нападать на отдельных граждан, и грозит уже государству в целом. И если вы не примите мер, квириты, то этому собранию, законно созванному консулом при свете дня, будет противопоставлено другое, ночное. Сейчас заговорщики, будучи разобщенными, боятся вас, объединенных собранием. Но как только вы разойдетесь по своим домам и по селам, они соберутся на свое заседание, и сделают все для вашей гибели и своего спасения. Тогда для вас, разобщенных, они, будучи сплочены, станут опасны. Поэтому каждый из вас пусть пожелает, чтобы все его близкие оказались честными гражданами. А если кто-то из них безумием или похотью оказался втянут в эту трясину, то вы должны от него отречься, как от опасного преступника из числа самых отъявленных негодяев. Я не уверен, квириты, что среди вас самих нет оступившихся. Ведь ничто внешне так не обманчиво, как ложное суеверие. Когда преступления оправдывают религией, закрадывается опасение, что, карая людские заблуждения, мы можем нарушить связанные с ними права богов. Но от сомнений такого рода вас избавляют бесчисленные декреты понтификов, постановления сената, ответы гаруспиков. Сколько уже раз во времена ваших отцов и дедов магистратам поручалось запретить иноземные ритуалы, изгнать с Форума, Цирка и вообще из столицы бродячих жрецов и гадателей, разыскать и сжечь книги мнимых пророчеств, отменить все жертвоприношения, не соответствующие римским обычаям. Ведь они, хорошо разбираясь в праве божественном и людском, полагали, что нет ничего пагубнее для благочестия, чем совершать обряды не по обычаю предков, а на манер иноземцев. Я счел нужным предупредить вас об этом, чтобы суеверие не тревожило вас, когда вы увидите, как мы разрушаем места проведения Вакханалий и разгоняем эти нечестивые сборища. Все, что мы сделаем, будет совершено с изволения и с помощью бессмертных богов, которые, негодуя на то, что их именем прикрывались злодеяния и разврат, теперь эту гнусность разоблачили, не для того, чтобы оставить ее безнаказанной, но чтобы со всею строгостью покарать». [Тит Ливий.39:15-16]

Такова история, рассказанная Титом Ливием. Надо добавить, что сам культ Вакха не был после этого запрещён, но он был резко ограничен. Его разрешили отправлять женщинам в определенном месте, не более, чем вдесятером, и при этом не приглашать мужчин вовсе. И такое совершение культа Вакха сохранялось в Риме долгое время.

В заключение могу сказать, что Рим свою религиозную систему распространял на все свои колонии. Когда где-то выселялась римская колония, или какой-то город, уже существовавший до этого, получал статус римской колонии, а такое случалось довольно часто, он получал те же самые правила – куриальных священных собраний авгуров, понтификов, и капитолийский культ Юпитера, Юноны и Минервы, и это была обычная форма организации религиозной жизни колонии. До нас дошли несколько выгравированных на бронзовых плитах законоустановлений при создании новых колоний. Например, в юлианской колонии Ursonensis в Испании, мы видим ту же самую традицию: религиозные игры, капитолийскую триаду и местное божество. Поскольку юлианская колония была основана Юлием Цезарем, то там как богиня, покровительствующая Юлию, особо почиталась Венера.

Там прямо сказано, что все культы определяет городской совет –праздничные дни, формы жертвоприношений. Он заключает контракты на поставку жертвенных животных, устанавливает религиозные игры. То есть, община сама определяет свою религиозную жизнь по общим лекалам Рима, но делает это совершенно свободно, согласно своим собственным представлениям о должном в религиозной сфере. Это очень характерная особенность Рима как государства, в котором человеку и общине предоставляется самоуправление, автономия в религиозной сфере – не одного человека, а сообщества свободных людей.

И вот, постепенно, после многих лет республики Рим с эпохи гражданских войн втягивается в империю, и очень многое меняется. Всё то, что говорил консул о вакханалиях, уже будет звучать совершенно иначе в императорский период. Но именно императорский период стал тем соединительным звеном, которое оказалось необходимым между традиционной римской религией и западной формой христианства. И поэтому на следующей лекции, дорогие друзья, мы с вами начнём речь об императорской религии Рима, о религии Рима эпохи империи.