1. Пути освобождения и садханы в индуизме

Дорогие друзья, эта, 150-я, лекция по «Истории религии» - последняя в огромном разделе нашего курса, посвященном религиям Южной Азии, среди которых и Ведическая религия, и Буддизм, и религия Упанишад. Если мне не удастся вернуться в Россию, эта лекция станет последней лекцией и всего курса. Когда я уезжал из России 2 года назад, я взял с собой материалы по Индуизму, а карточки и книги по религиям Дальнего Востока – Китая, Японии, остались в Москве. Если я вернусь, и если Бог даст мне еще годы жизни и способность читать лекции, я, безусловно, продолжу этот курс. Пока же он временно завершается на этой лекции, посвященной народному Индуизму.

До сих пор мы говорили об Индуизме, ссылаясь на крупнейших индийских богословов, высочайших мудрецов, подвижников, аскетов. Но надо помнить, что в Индии религия растворена в народе намного в большей степени, чем в современной Европе. В этом смысле, религия занимает в Индии примерно такое же место, какое она занимала в ХVII–ХVIII вв. и в России, и в Западной Европе в народе – не в высшем образованном сословии, а именно в народе. Вот об этой религиозной жизни – интенсивной, глубокой, в чём-то наивной, существующей в Индии до сих пор, и пойдет речь в сегодняшней лекции.

Замечательный европейский средневековый мистик, которого называют Майстером Экхартом из Хоххайма (1260-1328), в своей «Речи о распознавании» (RedenderUnterscheidung) говорит: «Кто путем самопознания постиг Бога в себе, тот всё видит и воспринимает в Боге; все твари – символы открывают ему свою истинную природу, и во всех он находит Бога».«Кто воспринял Бога в Его Сущности, тот приемлет Бога в Бога (то есть Бога извне в себя как в Бога – А.З.); тому из всех вещей светит Бог…, и Бог обнаруживает Себя перед ним во всех вещах», «тот прорывает телесную оболочку вещей и мыслит в них только Бога» (6) (П. Бицилли. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995. С. 33). Именно это и является целью индийского благочестия.

Как я уже говорил, в Индии знают 3 пути (марга) к Богу: karmamarga – путь дел, jñāna marga – путь знания, bhaktimarga – путь любви.

Карма марга – это даршана Пурва миманса (Первая миманса) (а Вторая миманса, Уттара миманса – это Адвайта-веданта). Ее представители – Кумарила Бхатта (VII в. по Р.Х.) и Прабхакара Мишра (VI-VII вв. по Р.Х.), указывали, что мокша за пределами сварги (неба) достижима только выполнением всех регулярных (нитья садхана) и чрезвычайных, по особым случаям, ритуалов (наймиттика карма).

Как я уже говорил, в Индии знают 3 пути (марга) к Богу: karmamarga – путь дел, jñāna marga – путь знания, bhaktimarga – путь любви.

Карма марга – это даршана Пурва миманса (Первая миманса) (а Вторая миманса, Уттара миманса – это Адвайта-веданта). Ее представители – Кумарила Бхатта (VII в. по Р.Х.) и Прабхакара Мишра (VI-VII вв. по Р.Х.), указывали, что мокша за пределами сварги (неба) достижима только выполнением всех регулярных (нитья садхана) и чрезвычайных, по особым случаям, ритуалов (наймиттика карма).

Что же касается bhaktimarga, то такие уже хорошо вам известные подвижники и мыслители, как Рамануджа (создатель Вишишт-адвайты) и Мадхва (создатель Двайта-адвайты), утверждали, что ритуалы имеют силу, только если они растворены в бхакти, божественной любви. Без бхакти все ритуалы – ничто, даже если мы их тщательно совершаем, ясно понимая их смысл и сознавая всю их механику. Как говорил апостол Павел, «если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто» (1 Кор. 13:1-2).

Эта точка зрения – доминирующая. «Самая популярная садхана, безусловно, Бхактимарга. Она присутствует в Вишнуизме, Шиваизме, Шактизме в тех или иных формах. Но невозможно выявить единое значение для бхакти в различных школах», - пишет Клаус Клостермайер (1933-2024), знаменитый канадский и немецкий индолог, профессор Манитобского университета, умерший в феврале этого года (K.K. Klostermaier. A Survey of Hinduism. 3rd ed. State University of New York Press, 2007. ThewaytoFreedominHinduTradition. – P. 4).

Какие же садханы (= ступени приближения к Богу, методы вхождения в Бога) известны в индуизме? Свами Никхилананда (1895-1973), духовный сын Шри Шарад Деви, которая была супругой Рамакришны и наставницей Свами Вивекананды, объясняет, что есть 4 садханы. Первая – это Вивека (различение) – понимание того, что Брахман является единственной вечной сущностью, всё же остальное – преходяще.

Вторая – Вайрагья (отречение) – отречение от плодов действий в этом мире и в инобытии, в том числе и твердое равнодушие к бессмертию, так как оно столь же преходяще, как и земные наслаждения. Средства для вайрагья: сама – воздержание от парения ума; дама – контроль над органами чувств; упарати – «отстранение от себя», уничтожение в себе ego; титикша – терпеливое перенесение страданий; самадхана – сосредоточение ума на истинной цели и довольство обстоятельствами жизни; шраддха – вера.

Следующая ступень – Мумукшутва – стремление к освобождению от перерождений. В европейском мире многие увлекаются восточными религиями, потому что они говорят о перерождении. Все, конечно, хотели бы избежать плохих перерождений и желают хороших. В Индии же этого нет. Индуизм стремится к освобождению от перерождения, перерождение плохо в любом случае.

И, наконец, последняя садхана – это гуру (учитель), приводящий к Богу. Мы часто читаем в житиях индуистских святых об обуревающем их искушении прекратить тяжкую борьбу за просветление души ценой отказа от садханы (духовной практики) и ухода от своего гуру, а то и осуждение его.

Подобные соблазны знакомы любому человеку, необязательно индуисту. Когда стоишь на молитве, тысячи дел тебя отвлекают, кажется, что надо кому-то позвонить, надо что-то сделать по дому или просто какие-то дурацкие мысли блуждают в голове. И это все – начало того, что становится потом мучительной страстью отказаться от подвига и погрузиться в поток внешней жизни. Понятно, что не только какие-то знаменитые индийские подвижники, но и простые мужчины и женщины, и даже дети, стараются не искушаться этим. По крайней мере, они знают, что это – искушение.

2. Практика намаджапа

Чтобы избежать этих отвлечений, самое первое правило – это намаджапа (nāmajapa) – повторение имени Божества, причем джапа – это тихое, про себя или шепотом, говорение. Рамакришна объясняет, что «джапа означает повторение про себя имени Бога. Если, сидя в уединенном месте, повторять его с верой и сосредоточенно, то на тебя снизойдет благодать божественного озарения, и в итоге ты достигнешь осознания Бога» (Meditation / byMonksofRamakrishnaOrder. Madras, 1986. – P. 135).

Предполагается, что, если ты призываешь Бога, Он приходит к тебе. В исламских практиках известно, что, если ты делаешь шаг к Богу на пядь, то Он к тебе приходит на версту, то есть Он приходит к тебе намного быстрее, чем ты идешь к Нему. В Индии, да и в Христианстве существует тоже убеждение.

Намаджапу практикуют и буддисты, и джайны, и сикхи. Кроме имени, может произноситься и какая-то короткая мантра. Джапа может быть в уме и сердце, может быть произносима шепотом или громко и даже может быть частью коллективного богослужения. Глагол jap на санскрите означает «произносить тихим голосом, повторять про себя, бормотать». Джапамала – это четки, используемые в практике джапы. Четки – универсальный, используемый в самых разных религиях способ концентрации внимания, позволяющий подсчитать, не отвлекаясь, сколько раз ты произнес имя Божье.

Согласно 12–й книге Махабхараты, джапана – это религиозное приношение джапы, то есть джапа (повторение имени Божьего) – это определенная жертва, определенное религиозное жертвоприношение.

В современной Индии различаются вайкхари джапа, произносимая тихим голосом, упамшу джапа, произносимая только губами – она считается в сто раз эффективнее, и, наконец, манасика джапа, произносимая только в уме – это самая сложная молитва, которая в 1000 раз эффективнее упамшу джапы. Очень тяжело дисциплинировать ум и читать молитвы только в уме, но, когда ты этому уже научаешься, то молитва течет спокойно и постоянно. Это знают многие. Иногда такой подвижник даже не замечает, что он молится, и лишь потом ловит себя на мысли, что четки перевернуты уже несколько раз.

Непрестанная молитва – аджапа джапа – это цель любого подвижника. Аналогии, конечно, напрашиваются сами собой. Православные практикуют Иисусову молитву, католики – Розарий - молитву Божьей Матери. В исламском мире это, конечно, суфийский зикр.

3. Сатсанг, бхикша и ятра в народном индуизме

Важным условием для правильного духовного устроения современные индийцы называют satsang (sat – правда, sang – собрание, т.е. букв. «сообщество правды») – собрание верующих для беседы или молитвы с каким-либо святым подвижником или уважаемым человеком, который может научить, наставить, поддержать. В Индии, как и повсюду, вокруг святого человека собираются ученики и просто люди, которые хотят немного напитаться святостью этого человека.

Еще одно условие – это bhikṣā, собирание милостыни. Подвижник, который не может работать своими руками, собирает милостыню. Собирание милостыни и даяние милостыни – это величайшие подвижничества.

Наконец, yatra – это паломничества и шествия, которые тоже любят по всему миру и которые практикуются и в Христианстве, и в Исламе (крестные ходы и т.д.). Это в высшей степени распространено в Индии – красочные шествия из храма в храм, из города в город, с изображениями святых, со статуями, с пением киртанов (религиозных гимнов).

Это могут быть и паломничества одиноких людей, аскетов, тех, кто чурается толп, кто идет один, постоянно повторяя в уме имя Божье, идет от одного священного топоса до другого, часто – из Южной Индии в Гималаи, из Раджастана в Ассам, к каким-то священным пещерам и горным вершинам. В таком паломничестве самое важное - не прийти куда-то и посмотреть что-то, как турист, а важно само движение с благочестивой целью, и такое путешествие, предпринимаемое обычно пешком, в весьма некомфортных условиях, ради того, чтобы побыть с Богом наедине, или прославить Его вместе с другими верующими – это, конечно, немалый труд.

Также многие считают важным носить внешние знаки своей религиозной принадлежности. Считается, что стыдиться своего религиозного статуса, своего сообщества – это признак малодушия и маловерия.

Вспомним евангельское: «кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мк. 8:38). В советское время, когда спокойнее было не надеть крестик, не перекреститься на храм, верующие люди вспоминали эти слова и, можно сказать, бросали вызов большевицкой власти или неверующему сообществу, демонстрируя свою веру. Так что это тоже важный религиозный момент. С одной стороны, не надо это демонстрировать нарочито, но не надо специально скрывать из страха.

Уже упоминавшаяся мною Шри Сарада Дэви, супруга Рамакришны, очень почитаемая в Индии, объясняла:«собираясь в гости к своему подданному, царь заранее посылает в его дом мебель и кушанья. Благодаря этому подданный может достойно принять царя. Так же и с верующим. Божественные качества постепенно проявляются в нём».

Само это сравнение обычаев царского двора и форм богоприсутствия тоже универсально. Я вспоминаю, что в каких-то поучениях христианских аскетов из египетской пустыни присутствовал точно такой же образ, потому что правители действительно так поступали, чтобы их подданные не чувствовали себя неловко. Смысл в том, что Бог Сам выращивает в человеке духовный дар. Не человек из ничего создает себе любовь к Богу, а Бог входит в человека и выращивает в нем духовный дар, человеку же главное – не мешать, а помогать Богу в этом, потому что своими неправильными поступками он этот дар губит, и тихое пришествие Бога в его сердце уничтожает.

В Евангелии от Иоанна есть такие слова Иоанна Предтечи: «не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба» (Ин.3:27). И в Индии люди это прекрасно знают. Если принесены эти духовные дары с Неба (= «мебель и кушанья»), то человек может устремиться к Богу. Но любой индийский подвижник вам скажет, что Бог не делает различий между праведниками и злодеями, что Он приносит дары каждому, и даже великие грешники любимы Им, если они встали на путь изменения ума и праведной жизни. Если же они продолжают пренебрегать правилами дхармы, то эти Божьи дары не только не дадут своего плода, но и вызовут гнев Божий. Если царь прислал в некий дом, который хочет навестить, хорошую мебель и вкусную еду, а, придя туда, обнаружил, что мебель продали, а еду съели сами, то понятно, что он разгневается.

4. Принцип помощи другим в освобождении

Часто говорят, что в индийской аскетике очень силен индивидуализм и равнодушие к судьбе другого, но я уже много раз приводил примеры, показывающие, что это не так. Такой замечательный человек, соединявший в себе глубокую веру и величайшую философскую академическую ученость (он был специалистом по древнегреческой философии), как Рамчандра Даттатра Ранаде (1886-1957), писал: «многие святые, которые достигли высшего самоосуществления и снискали божественную благодать, не удовлетворились собственным освобождением, но трудятся над освобождением других» (R.D. Ranade. PathwaytoGodinHinduLiterature. Sangli, 1954. P. 264).

Рамчандра Даттатра Ранаде был заведующим отделением философии в университете Аллахабада. Он посвятил себя изучению жизни святых, причем не только древних, но и современных, а после ухода в отставку жил в небольшом ашраме в деревне Нимбал на границе Карнатаки и Махараштры, недалеко от Виджьяпура. Он умер 6 июня 1957 года. Он трудился неутомимо на ниве духовного просвещения Индии и ныне почитается как святой. Ранаде имеет свою сампрадайю, то есть последователей и учеников.

Принцип, о котором говорит Рамчандра Даттатра Ранаде, действительно очень важен повсюду. Мы это сейчас увидим, когда перейдем к жизни и поучениям популярных народных святых современной Индии. Сами святые жили давно, но их поучения живы до сих пор, так же как живы наставления преподобного Серафима Саровского («стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся») или поучения Амвросия и Макария Оптинских («мы говорим, ох! – а с нами Бог»; «обычай – голос бычий» и т.п.) в русской православной традиции.

5. Учение Кабира и принцип веротерпимости

Надо помнить, что для индийского общества было характерно наличие разных исповеданий. Довольно рано, примерно с ХII века, власть в большей части Индии обрели мусульмане. Индуистам было сложно, порой их жизнь кончалась кровавым исповедничеством.

В Индии были, как вы помните, и Буддизм, и Джайнизм, и Настика, а потом, намного позже, и Христианство. Раннее Христианство не имело сильного влияния в Индии, потому что христианских государств как таковых не было. В Индуизме принцип терпимости к другому очень важен, несмотря на то, что межрелигиозные конфликты были, и они даже могли заканчиваться кровью на поле боя, как в сикхо-мусульманском противоборстве, или исповедничеством и мученической смертью.

В современной Индии тоже есть политиканы, в том числе, из «Бхаратия джаната парти», которые разжигают антимусульманские настроения среди индусов. Порой даже происходят погромы, потому что, как и всюду, есть люди, строящие свою карьеру на зле. Но в целом индийское общество принципиально веротерпимо.

И образцом веротерпимости, очень почитаемым до сих пор, является Кабир (1440-1518) – святой, которого считают своим и индуисты, и мусульмане, и сикхи. До настоящего времени существует особое сообщество (мы бы сказали, орден) Кабирпантх (путь Кабира), который насчитывает более одного миллиона последователей. Кабир был противником каст и отвержения неприкасаемых, сторонником индо-мусульманского единства. В Бенаресе создан храм-музей Кабир Чаура Матх, и многие почитают Кабира как аватару Вишну.

Ходят различные рассказы о его происхождении. По благочестивой легенде, младенец Кабир был найден в Бенаресе на пруду Лахартара в листьях Лотоса.

Но очень часто рассказывают и довольно скандальную, но тоже очень важную, версию его происхождения. Вдова брахмана, которой, по древним индийским обычаям, полагалось совершить сати или уж сидеть дома, соблазнила молодого аскета. В результате родился мальчик, которого она оставила при дороге, чтобы не было скандала. Его подобрал ткач – мусульманин Ниру. Как вы понимаете, это самое ужасное соитие и самое ужасное рождение: прелюбодеяние, да еще с аскетом, да еще и совершенное вдовой брахмана! Еще и бросили на дороге живого ребенка – это полный кошмар!

Но мусульманин Ниру принял ребенка и вместе со своей женой Ниму выкормил его. Супруги Ниру и Ниму относились к ребенку как к своему и дали ему имя Кабир – это одно из 99 прекрасных имен Аллаха, означающее «великий». Таким образом, Кабир воспитывался в исламской традиции. Но он сам пришел к свами Рамананде – вишнуиту и адвайтисту, и учился у него ниргун-бхакти (любовь к Богу Непроявленному). Центром этой традиции был Бенарес.

Кабир учит, что Бог обитает в сердце и не нуждается в посредниках. Для называния и призывания имени Божьего он легко оперирует понятиями всех известных ему религий. По преданию, Делийский султан за смешение понятий и еретичество (для мусульман Кабир тоже был еретиком) велел бросить Кабира под ноги слону, но слон отпрянул и не стал наступать на подвижника.

Биджак – собрание речей Кабира, распространено по всей Северной Индии, а его стихи, особенно двустишья – важнейший элемент современного религиозного фольклора. Любовь-разлука (вираха) с Богом – это квинтэссенция его поэзии. Не обряды (карма-марга), а очищение сердца – вот что самое главное для Кабира. Его поэзия близка к мусульманской суфийской лирике. Кабир учит, что у каждого должна быть не только бхакти (любовь к Богу), но и према (любовь к людям).Санскрит удобен тем, что в нем все понятия (например, любовь) можно очень четко дефинировать: бхакти – это одно, према – другое, кама (страстное желание) – третье.

Кабир, будучи, как и его приемные (а, может, и настоящие) родители, ткачом, говорит: «Устами поминай Раму, руки и ноги пусть будут заняты ремеслом, а мысли пусть будут с Богом» (нама-джапа!).

В одном из своих произведений он пишет:

«Если Бог находится внутри мечети, то кому принадлежит этот мир (= за пределами мечети, А.З.)?

Если Рама находится внутри образа (арча), который вы находите во время своего паломничества, то кто там может знать, что происходит снаружи?
Хари (=Шива-Хари) находится на Востоке, Аллах - на Западе.

Загляни в свое сердце, ибо там ты найдешь и Карима (= одно из мистических имен Аллаха), и Рама;

Все мужчины и женщины мира - это Его живые формы.

Кабир - дитя Аллаха и Рамы: Он мой Гуру, Он мой Пир (= шейх, наставник в суфизме)» (Кабир, III.2).

То есть Кабир говорит о себе, что он – дитя и Бога мусульманской традиции, и Бога индуистской традиции, Аллаха и Рамы.

«Пока читаешь книгу за книгой, - говорит Кабир, – весь мир умрет, а ты так и не станешь ученым. Но если поймешь корень всех вещей, то овладеешь истинным знанием» (Kabir Granthavali, XXXIII.3).

«О святые, - восклицает Кабир, - я вижу – мир обезумел.

Когда я говорю людям правду, они готовы бить меня, а когда лгу – они верят мне» (Kabir Shabad, 4). Здесь прямая аналогия словам Христа: «Я пришёл во имя Отца Моего, и не принимаете Меня; а если иной придёт во имя своё, его примете» (Ин. 5:43).

Кабир умер в Магхаре, где и родился, уйдя из Бенареса и тем подчеркнув, что не обряд, но любовь к Богу значимы. В индуизме сильно верование, что смерть в Бенаресе гарантирует спасение. Но Кабир, предчувствуя скорую смерть, ушел из Бенареса, где провел почти всю жизнь, в свою деревню, чтобы там умереть. И наваб Магхары, мусульманин Биджли Хан, затеял спор с раджой соседнего Бирсингха о погребении Кабира. Биджли Хан хотел похоронить его как мусульманина, в земле, а раджа – предать останки на погребальном костре, как индуиста. Кабир же был еще жив – он находился в маленькой хижине на берегу реки. Он попросил себе только два покрывала и охапку цветков лотоса. Услышав, что около хижины ругаются, причем оба спорщика пришли к хижине со своими дружинами, готовые воевать, Кабир вышел из хижины и прогнал обоих – войны и распри он ненавидел больше всего.

Когда, через некоторое время, люди, решив, что Кабир уже умер, открыли хижину, они не нашли в ней тела Кабира. На земле лежали два покрывала, и по ним были разбросаны цветки лотоса. В итоге, одно покрывало сожгли в Бенаресе, и там доныне хранится пепел от него, а второе похоронили в Магхаре по мусульманскому обычаю. Ныне в Магхаре стоят два надгробия: мусульманское и индуистское.

Таким человеком был Кабир, явивший собой единство и духовный союз двух, казалось бы, совершенно противоположных религиозных традиций, воевавших друг с другом и проливших море крови «за истину веры».

6. Безграничная бхакти. Говинд Сингх и Тукарам

Есть еще более удивительная история, которая тоже сейчас ходит по Индии, умиротворяя сердца. Это история десятого и последнего гуру Сикхов, создателя религиозной традиции Сикхов, основателя сикхской бескастовой общины - Хальсы - Говинда Сингха (1666 – 1708).

Глава сикхов наследует этот титул от своего отца. И когда отец Говинда Сингха был убит за веру, Говинд был избран главой сикхов. Говинд Сингх обратился к своим сторонникам с вопросом: «Кто готов отдать свою жизнь за гуру и дхарму?». Это был страшный момент. Кто-то мужественно сказал: «Я готов!». Говинд Сингх вошел с этим человеком в палатку, и через некоторое время он вышел из палатки с окровавленным мечом. Все были парализованы ужасом. Говинд спросил: «Кто еще готов?». Еще четверо подошли к нему, хотя и были уверены, что будут убиты. В итоге же он вышел из палатки с этими пятью людьми невредимыми. Все они были из разных варн. Говинд сказал: «Вот первые основатели моей общины Хальсы, и я – шестой среди них. Они все, как видите, живы». Он лишь имитировал их убийство, чем-то намазав свою саблю. Так сложилась знаменитая сикхская община, а к имени главы этой общины и вообще к именам многих сикхов добавляют слово «симха» (лев).

Отец Говинды Тегх Бахадур (могучий меч) Джи был казнен 11 ноября 1675 г. в Дели по повелению Аурангзеба. Аурангзеб из династии Великих Моголов воздвиг страшные гонения на индуистов (это исторический факт), и 500 кашмирских пандитов обратились к Тегху Бахадуру Джи с просьбой защитить их. И Тегх Бахадур решил защитить их не силой меча, хотя сикхи не гнушались битвой, а защитить их собой. И он сказал Аурангзебу: «Если ты меня обратишь в ислам, то они все обратятся. А если не обратишь, то тогда позволь им исповедовать ту религию, которую они хотят».

И Тегх Бахадур пришел в Дели, Великий Могол его арестовал, и сначала пытался его убеждать, пригласил к нему очень культурных учителей, но все было безуспешно. И тогда он убил на его глазах, причем очень жестоко, троих его соратников, а его самого приговорил к отрубанию головы. Когда Тегх Бахадур Джи был на плахе в состоянии медитации, Великий Могол повелел палачу отрубить ему голову топором.

Но Аурангзеб должен был сдержать слово – поскольку ему не удалось обратить Тегха Бахадура Джи в ислам, он был вынужден позволить индуистам продолжать исповедовать свою веру без принуждения. Такой подвиг совершил отец Говинда Сингха.

Говинд Сингх, хотя он очень любил отца и вместе с ним участвовал в битвах, пишет в своем стихотворении: «Кто стал бритым аскетом – саньяси, кто - брахмачарьином, кто - отшельником, кто - мусульманин, кто - шиит – почитатель имамов, но все они принадлежат к одной касте – касте людей».

Слова о касте людей, произнесенные человеком, чей отец принял мученическую смерть от мусульман – это духовный подвиг. Я вспоминаю об этом каждый раз, когда меня, например, спрашивают, почему я не поддерживаю исключительно армян, хотя моя бабка – армянка. И, конечно, этот духовный подвиг, эта способность взглянуть выше национального или религиозного самоопределения стали возможными только благодаря безграничной бхакти, безграничной любви к Богу.

Еще одним подвижником, исповедовавшим безграничную бхакти, был Тукарам (1608-1650) - поэт, писавший на языке маратхи. Подвижник – это не значит монах. Тукарам имел семью, огород, выращивал овощи, и при этом он постоянно находился в состоянии духовного переживания. Это вообще особенность современного индуизма – кто хочет, идет в аскеты, сидит на горах, скрывается в лесах, а тот, кто видит для себя иной путь, тот имеет жену, детей, занимается самой обычной повседневной работой. Можно быть ткачом, огородником, прислугой, и при этом находиться в постоянной молитве (намаджапа) и любви к Богу.

Тукарам жил в городке Деху, неподалеку от Пуны. Он был почитателем Витхобы (маратхский образ Кришны). Он принадлежал к варне шудр, был дважды женат. Первый раз, еще в юности, он овдовел. От второй жены имел троих сыновей и нескольких дочерей.

Он говорил, что любовь выше изучения Вед и совершения ритуалов, но при этом он изучал Веды и даже перевел на маратхи Бхагавадгиту (и это полуграмотный шудра, огородник!).

Он много писал в жанре «абханга» (жанр маратхской поэзии), характерном для поэтов-бхактов традиции варкари – религиозного движения, сосредоточенного на почитании Витхобы (Кришны). Абханг – это короткие стихи, обычно в две строки (типа японских хокку), хотя бывают и большие абханги. Они существовали с ХII века.

Вот некоторые абханги Тукарама:

«Когда соль растворяется в воде, что остается обособленным? (- Ничто)

Таким образом, я стал единым в радости с Тобою [Витобой, Богом] и потерял себя в Тебе.

Когда огонь и камфора соединяются, остается ли какой-нибудь черный остаток? (сухая камфора сгорает без остатка – А.З.)

Тука говорит: "Ты и я - один свет"». (Тукарам Гатха, 2482).

Далеко не все абханги, которые приписывают Тукараму, наверняка написал он сам. Но вот очень характерные его фрагменты:

Бог «для нас оставляет счастье, Сам пьет наше горе» (1209). То есть Он дает нам быть счастливыми, а Сам принимает на Себя наше горе. Но разве это не христианский опыт? Христианин бы сказал – пьет наш грех.

«Я – просящий, Ты – дающий» (1452). Что есть, что носить, что кому дать – все это мы получаем от Бога.

«Сзади и спереди стоит [Бог], поддерживает в горе и беде» (65).

«Санты (святые) сделали (меня) равным (себе) подобно тому (как) сандал обволок (своим ароматом) растущую рядом ююбу (очень колючее дерево – А.З.); Санты, не спрашивая о добродетелях, недостатках, кастах, место дали около ног» (2007).

Тукарам различает три вида кармы: санчит – заработанная в предыдущем рождении, праарабдх – приносящая плоды в нынешнем рождении, крийяман – карма для будущего рождения. Он пишет: «Санчита, праарабдха, крийама – все стали Нараяной, мы от них не зависим. Повсюду распространился Бог – где с Бхавой адвайты, где с Бхавой двайты» (1749).

Вы помните, что адвайта и двайта – это предмет споров индийских философов, индийских религиозных деятелей, особенно VIII-ХIV веков. А для простого шудры это неважно, главное – это любовь к Богу, Он повсюду – и в двайте, и в адвайте. Ты Его воспринимаешь так, как тебе это ближе. Ближе адвайта – пусть будет адвайта, ближе двайта – пусть будет двайта.

Тукарам учит: «Пандхарпурского владыку (Витхобу; Пандхарпур - место поклонения Ему - А.З.) в душе вспоминайте… Мирской океан на этом берегу, знайте, окончится… Брахманам, кшатриям, вайшиям, шудрам, чандалам право это (даётся). И женщинам, и мужчинам, и детям, и даже, среди прочих, проституткам» (291). То есть всем дается любовь, и карма бессильна перед бхакти-бхавой.

Но сам бхакт должен безусловно следовать кастовым правилам. Это очень важный момент – ты ко всем относишься равно, от брахмана до проститутки, но сам ты всегда помнишь, какой джати (даже не варне!) ты принадлежишь. «Низкое – низкому, варна должна соответствовать варне. (Не следующий этому) разрушает себя» (4378). Своих дочерей Тукарам выдал замуж за людей той же джати, что и он сам.

Тукарам по джати – кунби (шудрянская джати). И он говорит о себе: «Хорошо, о Боже, что Ты сделал меня кунби, а не то умер бы я от тщеславия» (280).

Или в другом месте: «Низкое положение хорошо, о Боже, никто не будет завидовать. Наводнением деревья смываются, а тина остаётся» (291). Себя он относит, как мы видим, к тине.

Но Бог преодолевает все разделения. Когда брахманы, негодуя на Тукарама, заставили выбросить в реку Индраяни все его писания, ибо он, будучи шудрой, не мог трактовать шрути, сам Виттхал (Витхоба) достал их из воды.Виттхал же вводит в свой храм неприкасаемого Цокху Мелу, санта, которому вход в храм категорически запрещен.

«Наша варна, – говорил Тукарам, - варна обладающих бхавой» (488). «Какая важность, какая варна того, у кого во рту имя Божие?» (2264).

Эти слова свидетельствуют о том, что Тукарам прекрасно знал индийский эпос, Махабхарату. В 12 главе Махабхараты (это Мокшадхарма) говорится:

«10. Без различия варн этот мир преходящий весь брахманским Брахма некогда произвел, но делами окрасились(варны) (в разные цвета) (варна – это цвет – А.З.)… 15. Так эти четыре варны, владеющие речью Брахмы, древне произведенные Брахмой, из-за жадности в неведенье впали» (Мбх.12:188, 10;15). Это перевод Бориса Леонидовича Смирнова – нашего замечательного переводчика и индуистских текстов.

То есть, убежден Тукарам, все люди, на самом деле, - брахманы. И только из-за жадности стали представителями разных варн.

«Мечи, лезвия, серпы – из железа, но разное у них назначение и цена: ступеньки и изваяния из одного камня, но их величие различно. Тукарам говорит – санты и люди на взгляд одинаковы, но это - не так» (2119).

В другом месте он объясняет, чем отличаются санты от обычных людей: «санты всем делают намаскар (почтительное приветствие), не подвластны гордыне, простодушны, в них милость, прощение и покой, им всюду видится Нараяна (здесь – вселенский образ Вишну, А.З.). Весь мир для них – чистая радость Брахмы, для них не существует угрозы осквернения (2103).

«Подобны маслу души истинных людей, они сострадают лишённым опоры, одинаково относятся к сыну и слуге». Около них «даже без бхавы (путь к Богу в Вишнуизме, - А.З.) человек меняется». У них «в любом неблагоприятном положении – в душе спокойствие. Сколько еще объяснять – такие – воплощения Бога» (2065).

О себе самом и Виттхале (Кришне Махараштры)он говорит: «мы – Вишнуиты». И, обращаясь к Вишну: «Ты – ласковей, чем мать; прохладней, чем Луна; Текучей, чем вода. Ты изготовил амриту (напиток бессмертия), но Ты слаще, чем она» (129).

И, наконец, его замечательное высказывание: «Бог существует, посколькуесть бхакт. Бхакт дарует Богу жизнь (на земле). Он - Его аватара» (1269). То есть Бог в этом мире, на земле, существует потому, что есть тот, в ком Он воплощен. И любой, кто любит Бога, является Его аватарой.

Вспомним Майстера Экхарта: видящий Бога в себе, любящий Бога, сам – Бог. Это учение было осуждено католической Церковью, но в Индии такое представление распространено повсеместно. Подумайте, как друг к другу должны относиться люди, знающие эту тайну? Конечно же, с огромной любовью и уважением.

Читая стихи Тукарама, я использовал переводы Ирины Петровны Глушковой, нашего замечательного индолога, написавшей ряд книг и являющейся составителем и автором одной из статей сборника «Индийская жена: исследования, эссе» (М.: «Восточная литература», 1996). Также у нее есть очень интересная статья «Божье имя в индийской традиции» («Восток», №5. 1992).

7. Почитание гуру (упасана)

Еще один важнейший элемент современного индуизма – почитание гуру (упасана). Иметь гуру – духовного отца или духовную мать, очень важно для спасения. Садананда, один из учителей Адвайты XV века, писал: «образованный ученик – это подвижник, который через изучение предписанными способами Вед и Веданты достигает познания сокровенного смысла Вед, который, освобожденный от всех грехов в этой или в предшествовавшей жизни, действиями, известными как камья, нишиддха (запрещенные действия) и наймиттика (нерегулярные обряды), а равно и покаянием, и преданностью, становится совершенно чист умом, и он восходит на путь четырех садхан, то есть средств для достижения духовного знания» (Sadananda. Vedantasa, ed. transl. bySwamiNikhilanada. AdvaitaAshrama. Calcutta, 1959).

О каких запрещенных действиях идет речь? Садананду публиковал Свами Никхилананда (1895-1973) – ученик супруги Рамакришны, поэтому здесь упоминается тантризм – «запрещенные действия».

Почитание учителя рассматривалось как отрицание себя самого, полное отчуждение от своей воли. Учитель может тебе приказывать совершать какие-то абсурдные действия, и ты их обязан исполнять, потому что он видит, как это ведет ученика или к смирению, или сразу к какому-то положительному результату.

Почитание гуру, - говорит Сундарабхатта в «Мантра артха рахасья», - «это лучшая садхана, которая объединяет карму, джняну и бхакти – подчинение учителю - это карма йога, знание того, что главное в тебе - это учитель – джняна, любовь к учителю – бхакти. Учитель – единственный спаситель. Садхака (подвижник) должен по всей форме попросить гуру позволить ему быть его слугой, сыном, женой и другом».

А вот слова другого святого огородника, Савата Мали (1250-1295) из Пандхарпура в Махараштре: «луковица, редиска, другие овощи – моя матушка Витха (бог Виттхал отождествлен с образом матери, ждущей своего сына – бхакта). Чеснок, перец, кишпец (кинза) – это всё мой Хари. Кожаная бадейка, колодец, веревка – повсюду раскинулся Пандхарпур».

Пандхарпур – это центр почитания Виттхала, он находится всего в 30 км. от деревни, где живет Савата Мали, но у того нет времени совершить паломничество туда из-за каждодневной работы. И он говорит, что Пандхарпур – здесь, где он поливает свои грядки, где его кожаная бадейка, которой он поднимает воду из колодца.

Вы помните, что многие христианские подвижники, указывая на свою келью, говорили, что здесь – Иерусалим; указывая на какой-то ручей, протекающий около кельи – что здесь Иордан; вот этот холм – это Фавор, а это – Ермон. Внешние топосы не важны. Своей работой ты почитаешь Бога (совсем по-протестантски!). «Луковица, редиска, кинза, чеснок, перец – это мой Хари», - говорит Савата Мали. Когда ты все делаешь с любовью к Богу, все плоды твоего труда наполняются любовью, и я думаю, что такие перцы и редиски будут очень полезны людям.

Савата Мали ни в малой степени не стесняется того, что он – простой вайшья: «слава тому, что я не родился брамином, обремененным обрядами и церемониями, ибо я низшего происхождения. Я свободен, и все, о чем я прошу, о Господи, — это Твое сострадание». Ликуя от радости, он открывал воде путь к его грядке с цветами и нежно рыхлил землю вокруг корней. «Савата создает сад, в котором вода мира заставляет цвести жасмин, а Виттхала наблюдает».

Абханги Савата Мали до сих пор звучат в деревнях Махараштры, где из колодцев, как много веков назад, перекачивают воду в поля, а мужчины и женщины поют о чистой любви Савата к Господу, трудясь, как и он, под жарким солнцем. Их нежные чувства к Богу и друг ко другу и сейчас трогают сердца тех, кто их слышит, ведь в Индии обычный человек помнит, что нет бхакти без премы, нет любви к Богу без любви к человеку.

Я вам обещал рассказать об одной служанке, почитательнице Виттхала. Ее абханги тоже читают по всей Индии. Это служанка Дзанаби (XVII век).Она говорит, что, когда она работает по дому – перетирает зерно, заквашивает простоквашу, Виттхал всегда с ней. Даже когда она вытаскивает вшей из своих волос, это, на самом деле, Виттхал их вытаскивает. Дзанаби называет Его своей подружкой. «Ты – моя настоящая подружка», - говорит она, обращаясь к Виттхалу. С точки зрения европейского сознания, это уже слишком. Но в Индии это тоже признак величайшей близости между Богом и человеком, вплоть до вытаскивания вшей из волос – увы, актуальная для средневекового мира проблема.

8. Этика народного индуизма

Надо заметить, что этика – важнейший элемент народного индуизма, ведь любви без нравственности не бывает. Как пишет Клаус Клостермайер, «во всех этих системах драматическая битва добра со злом, видьи против авидьи…, саттвы против тамаса идет в душе человеческой (хотя в Упанишадах мы встречаем утверждение, что изначальный Брахман стоит над добром и злом, а в Пуранах много рассказов о грешниках, у которых снята их дурная карма Высшим Богом, так как они в Боге обрели свое пристанище). Во всей традиции Индуизма превалирует мощная этическая составляющая и «праведность» в нравственном смысле слова, всегда рассматривается как предварительное условие для вступления на путь спасения и свободы».

Я прочту здесь довольно большую цитату из так называемого «Молота безумия» (Мохамуджару) – очень распространенного, даже напечатанного в Дарджилинге в 1888 г. с переводом на хинди, английский и бенгальский, поучения.Этот замечательный текст, приписывают Шанкаре, хотя, по всей видимости, это апокриф:

«Безумец! Оставь свою жажду богатства, изгони из
твоего сердца все желания. Пусть дух твой
довольствуется тем, что достигается твоими делами (кармой).
Кто твоя жена и кто твой сын? Любопытны пути
мира сего. Кто ты? Откуда ты пришел? Подумай об этом,
брат мой.
Не гордись богатством, друзьями и юностью. Время в
один момент все отнимает. Оставь все то, что полно
иллюзий, оставь скорее и вступи в место Брахмана.
Жизнь трепещет, как водяная капля на листе лотоса.
Товарищество добрых, хотя бы на минуту, есть
единственная ладья для переправы по этому житейскому океану.
Каково рождение, такова и смерть и таково
пребывание во чреве матери. Так очевидно ничтожество мира
сего. Какое же удовлетворение можешь найти ты, о
человек, здесь?
День и ночь, утро и вечер, зима и весна приходят и
уходят. Время — игра, жизнь — увядание, но дыхание
надежды никогда не прекращается.
Тело сморщилось, волосы поседели, рот стал
беззубым, палка дрожит в руке, а человек все не покидает
якоря надежды.
Жить под древом Божьего дома, спать на земле,
надевать шкуру козла, оставить все мирские удовольствия —
когда же такое отречение не делает счастливым?
Не заботься о враге, о друге, о сыне и родственнике,
ни в войне, ни в мирное время. Сохраняй всегда
душевное спокойствие, если желаешь скоро достигнуть места
Вишну (вишнуттада).
Восемь великих гор, семь океанов, Брама, Индра,
Солнце и Рудра, ты, я и весь мир — ничто; о чем же
горевать?
В тебе, во мне, в других пребывает один Вишну;
бесполезно сердиться на меня и быть гневным. Смотри
всякое я в своем я и оставь всякую мысль о различии.
Дитя предается играм, юноша радуется прекрасной
девушке, старик поглощен заботами — никто не льнет
к высшему Брахману.
Считай богатство бесполезным, поистине в нем нет
ни частицы счастья. Богатые боятся даже их сынов —
таково установившееся везде правило.
Пока человек может зарабатывать деньги, его семья
любит его. Но когда его тело от старости делается
слабым, никто в доме не заботится о нем.
Оставь похоть, гнев, скупость и развлечения, думай
о себе, кто ты. Безумцы без знания скрываются в аду
и кипят там.
В этих шестнадцати стихах рассказывается все учение
учеников. Для тех, кто не разумеет их, кто может
сделать что-нибудь больше?».

(М. Мюллер «Шесть систем индийской философии». М.: «Искусство», 1995). – С. 181-182)

Для героев нашей лекции нравственное начало очень важно. Кабир пишет:

«Женщина, проходя мимо мужчины, разрушает его вконец. Духовная преданность, стремление к освобождению, божественное знание не входят больше в его душу». Речь идет не о том, что женщины – сами по себе зло. Среди современных индуистов – масса почитателей благочестивых женщин. Речь идет о том, что соблазниться прелестями женщины мужчине очень легко.

Тукарам говорит: «У одного мужчины – две женщины – грех селится в его доме» (3195).

А теперь вспомним знаменитый Шатакатраям Бхартрихари (VII в.), который мы не раз цитировали в предыдущих лекциях:

«Держись, о друг, подальше от кобры в облике женщины, чей взор пылает ядовитым огнем кокетливых очей, свирепой по природе, несущей капюшон любовных ласк! Если обычная змея тебя укусит, то можно излечиться снадобьями, но того, кто уязвлен хитроумной женщиной, отказываются лечить даже знатоки мантр» (ШШ 52).

А вот другой стих Бхартрихари: «до той поры сияет счастливцам свет безупречного знания, пока не загасит его бахрома ресниц, прикрывающих кокетливые очи красавиц» (ШШ70).

И, наконец, последнее из Шатакатраяма. Я всегда восхищаюсь этим произведением и не устаю его цитировать: «Пусть он умудрен в шастрах и добродетелен, и просветлен душой; в этом мире редки люди, способные идти путём добродетели. Ключ, которым отворяются врата адского града, - лукавоокая, хитроумная, лианообразная» (ШШ77).

Я читаю вам прекрасные переводы Игоря Дмитриевича Серебрякова (1917-1998), нашего замечательного санскритолога.

Тукарам пишет: «страсть, гнев, алчность только изматывают, в них намешан калакут (яд пахтания океана); осуждение, высокомерие, вражда разрушают; восхваление человека (а не Бога) и продажа киртана (пение религиозного гимна и вообще совершение священнодействия за деньги) – не дай, о Боже, этому произойти; не допусти мысли о чужой жене, чужом богатстве, не дай возгордиться красотой тела» (2393).

И дальше: «мы, падшие, обрушиваем несчастья на себя. Тебе (Богу) приходится распутывать их. В поведении – множество ошибок, не удается удержаться. Суждение и помощь – в Твоих руках» (1445).

Рассуждая о себе очень грустно, он говорит: «украсили с любовью осла, но не стал он от этого лошадью. Собаку посадили в паланкин – не молчит, продолжает лаять. Что поделать со своей сущностью?» (3506). Видите, какое смирение!

Когда Тукараму говорили, что он – великий святой и поэт, что ему следует надеть священные одежды, он отвечал: «Охра (охряные одежды – признак святости) – естественный цвет собаки» (3247). «Начисто обривает голову и не оставляет бороды. Что сбрил – то ушло, но что изменилось? Разве грехи уйдут без чувства бхакти?» (3781).

«Кто говорит стихами – ещё не сант, родственник санта – не сант… У кого в руках сосуд из тыквы (это сосуд с водой у подвижника) – не сант, кто накидывает на плечи лоскутное одеяло – не сант» (2102).

А кто же – сант? На этот вопрос отвечает другой подвижник ХVII века – Малукдас, чье имя очень почитаемо в Индии. «Тот, кто лишен алчности, предстанет пред Всевышним. Тот, кто отринет все пять элементов (бытия), тот угодный Богу дервиш (мусульманский термин для подвижника). Кто жаждущего напоит – тот великий слуга Пророка. Кто накормит голодного – тот мгновенно обретет Бога» (22).

Этим и живет древний народ Индии до сего дня.