1. Вступление

Дорогие друзья, сегодняшняя лекция посвящена непростой теме — Россия в международной политике в эпоху Екатерины. Тема потому сложна, что в России её традиционно преподносят, обозначая в основном так — Россия в борьбе за расширение своих границ.

Самое, может быть, важное, чего добилась Екатерина II — это то, что она сделала Россию полноценной частью европейского концерта держав (не без оговорок, не без проблем, но тем не менее). Об этом, как правило, не говорится или говорится скороговоркой. Мы привыкли смотреть на Европу и на мир из своего угла, и это, к сожалению, до сих пор приводит к ошибкам, в том числе к большим ошибкам в международной политике.

Я попытаюсь — и это трудно, я не знаю, насколько это получится, — построить эту лекцию по принципу: Россия действительно в международной политике. Я попытаюсь посмотреть на Россию в международной политике не из нашего угла, а как бы поднявшись над Европой. И для этого, конечно, нужны карты.

2. Начало XVIII века. Коалиции и расстановка сил

Это Европа в начале XVIII столетия. Какие-то её границы почти совпадают с современными. Мы видим Великобританию, правда, с Ирландией, Французское королевство, Испанское королевство, Португалию почти точно в нынешних границах. Мы видим Российскую империю и огромную Польшу, в общем, соизмеримую с Российской империей. Да, конечно, территория России простирается дальше — есть Сибирь, Крайний Север, но если говорить о населенных и богатых землях, то Польша и Россия практически соизмеримые пространства. И Польша — это одно из крупнейших европейских государств и по населению, и по пространству, наравне с Францией, Великобританией, Испанией, Австрией.

На севере мы видим Данию, которая в то время владеет Норвегией, и Швецию, которая ещё владеет Финляндией, и которая постепенно слабеет. И мы видим небольшое лиловое образование, состоящее из двух частей, — это Пруссия. Пруссия, которая ещё не стала ни в малой степени великой страной, но готовится ею стать. В первую очередь под управлением Фридриха II, которого немцы называют Фридрихом Великим.

Мы видим большое государство (оранжевое) — Австрию. Это непосредственно австрийские коронные имперские земли. И здесь надо себе представить, что австрийский император одновременно является и императором Священной Римской империи германской нации, которая включает и Пруссию, и небольшие европейские государства, и даже Ганновер, и так называемые Австрийские Нидерланды (нынешнюю Бельгию). Раньше, как вы помните, существовали единые Австрийские Нидерланды, но после революции за независимость XVI века, Нидерланды стали независимым государством, а католическая часть Испанских Нидерландов - нынешняя Бельгия, в отличие от кальвинистской, осталась в составе Австрии, под короной Габсбургов.

Мы видим раздробленную Италию, Швейцарскую конфедерацию почти в нынешних границах и, конечно, огромную Османскую империю, которая имеет вассальные государства — Валахию и Молдову, где православные господари правят, но под мусульманским контролем. И Крымское ханство, которое тоже является вассалом Османской империи.

Османская империя — мусульманское государство, где ислам является государственной религией. Но в то время практически во всех странах какая-то религия является государственной, и переход в другую веру почти всюду карается смертной казнью. И в Польше, и в Швеции, и во Франции. В Англии - свободней, но при этом положение католиков там очень плохое.

Фактически Европа была разделена на протестантскую и католическую, унаследовав это разделение от 30-летней войны XVII века и от Реформации XVI века. И католическая, и протестантская коалиции довольно твёрдо стояли друг против друга. Формально это были не конфессиональные, а чисто политические союзы. В них были разрывы. Наиболее прочными связями были соединены две крупнейших католических страны — Франция и Австрия. К Франции, как правило, тяготела Испания (тоже под династией Бурбонов). Эти страны образовывали католический пояс Европы.

Не забудем, что Франция и Австрия доминировали в Италии. Неаполитанское королевство (Королевство обеих Сицилий) находилось под властью Габсбургов, а Сардинское королевство, включающее Пьемонт и остров Сардинию было под очень большим контролем Франции.

Что касается протестантской Европы, то главным её игроком была Англия. Тогда ещё не было Великобритании, Шотландия ещё не была окончательно соединена с Англией, но уже находилась с ней в династическом единстве. Протестантскими были Нидерланды, так называемые Соединенные провинции, Швеция и Дания. Но у Швеции с Данией были свои конфликты, в первую очередь, конфликт из-за Норвегии, на которую претендовали обе эти страны. Дания к тому времени потеряла все свои владения в южной Швеции, так называемый Скон — часть Швеции южнее Гетеборга, и хотела, как это всегда происходит, эти земли вернуть. Поэтому Швеция тяготела к союзу с католическими странами, а Дания – с протестантскими странами. Пруссияи другие северные германские государства, разумеется, тяготели к этому же протестантскому союзу, хотя между ними существовал целый ряд конфликтов, связанных с внутренними династийными проблемами и с желанием «скушать» друг друга.

В этой всей политической картине было две страны, которые по естественным причинам не участвовали в протестантско-католической распре — православная Российская империя и мусульманская Османская империя. Обе эти страны были сильными. Это мы сейчас, заглядывая в прошлое, смотрим на Османскую империю как на больного человека Европы. Но в начале XVIII века Османская империя совсем не была больным человеком Европы. Тогда Османская империя была огромной, могущественной страной, которая практически контролировала территории от Атлантического океана, от Марокко, до Персидского залива. На востоке её главным соперником был Иран, на севере — Россия, на западе — Австрия и в очень небольшой степени слабевшая тогда Венеция, которая, тем не менее, была довольно большим государством, контролируя большие части Италии, Иллирию и любимые всеми нами сейчас как место отдыха Ионические острова — ту единственную часть Греции, которая никогда не входила в состав Османской империи.

Всё время была война коалиций, и в этих коалициях всё большую и большую роль играли Турция и Россия. И поскольку Турция и Россия находились в постоянном конфликте друг с другом, в первую очередь из-за нестабильной границы на юге России и на севере турецких владений, в Крыму и на Северном Кавказе, — они редко, практически никогда были союзниками друг с другом. Если в одной коалиции находилась Россия, то в другой коалиции находилась Турция.

3. Семилетняя война

В середине XVIII столетия, в 1756 году вспыхнула так называемая Семилетняя война.

Семилетнюю войну очень часто в России вообще плохо знают. Но Россия была в ней одним из главнейших игроков, одной из главнейших воюющих сторон. Именно эту войну, к примеру, Черчилль в своей «Истории англоязычных народов» именует Первой Мировой войной.

Действительно, эта война — а главными противниками в ней были Англия и Франция — шла на всех континентах. Она шла в Северной Америке, в Карибском бассейне, в небольшой степени в Южной Америке, она шла в Европе, она шла в Индии. И в этой войне русская императрица, дочь Петра I, Елизавета Петровна твёрдо заняла позицию в католической коалиции вместе с Австрией и Францией. Тогда английские газеты писали, что «три бабы управляют континентальной Европой» — австрийская императрица Мария Терезия, русская императрица Елизавета Петровна и маркиза де Помпадур, официальная фаворитка Людовика XV во Франции, руководившая внешней и внутренней политикой королевства почти двадцать лет (1745-1764) при ленивом и развратном своем покровителе.

Елизавета Петровна была очень серьёзно ангажирована этой войной. Ее задача была — фактически установить гегемонию России над северной лютеранской частью Германии, поделив Германию с Австрией. Война была разорительна, но Елизавета Петровна была готова, как она сама говорила, продать половину своих платьев, чтобы довести войну до конца. Вы понимаете, что для женщины это большая жертва.

К моменту смерти Елизаветы Петровны, декабрю 1761 года, Пруссия была практически разгромлена. Знаменитый прусский король Фридрих Великий был готов капитулировать. Кенисберг был взят русскими войсками, присягнул русской Императрице в том числе и философ Кант. Русские войска перешли Вислу, двигались на Берлин. Это был конец для Пруссии.

На этой карте вы видите противоборствующие коалиции. Англия побеждала Францию на колониальных театрах военных действий. Но, тем не менее, постепенно Европа должна была оказаться в руках, скажем так, «трёх баб»: Франции, Австрии и России. В то время как Пруссия бы вышла из войны, была разгромлена и стала малозначимой страной, Англия, безусловно, удалилась бы в блестящую изоляцию, пользуясь силой своего флота. Возможно, она тогда потеряла бы Ганновер (как вы помните, в Англии правила ганноверская династия). И гегемония католических держав — политическая, разумеется, не религиозная, наверное, установилась бы на севере Европы. Идея создания Северной коалиции потом долго будет владеть умами политиков, в первую очередь графа Панина, уже в эпоху Екатерины.

Целью России было не только ослабить Пруссию, но и потом, после победы в этой войне, объединившись с Австрией, разгромить тогда мощную Турцию и отнять её вассальные владения.

На карте коалиций мы видим, что Османская империя, её вассальные владения разными зелеными цветами нарисованы вплоть до Ирана. Это и Грузия, две её части Кахетия и Имеретия, и район Кубани, и Ногайская орда — это всё ещё турецкие земли.

Турция опасна для России, поэтому у Елизаветы Петровны была далеко идущая цель — Турцию разгромить. Безусловно, поскольку Императрица была в католической коалиции, она совершенно спокойно относилась к Польше, понимая, что Польша не будет выступать против нее, а будет сохранять нейтралитет, так или иначе связанная католическими союзными державами.

Здесь надо сказать ещё одну важную вещь, на которую у нас довольно редко обращают внимание. Мы сейчас привыкли говорить о демократии и парламентаризме в положительном ключе — и я сам, вы знаете, большой поборник демократии, парламентаризма, — но в XVIII веке демократия и парламентаризм были орудиями порабощения. Я не говорю об Англии, там совершенно другая политическая система, я имею в виду страны континента.

Дело в том, что абсолютистские монархии, в которых вся власть контролировалась одним человеком: французским королем или его фавориткой, австрийским императором, русским императором или прусским королем — были заинтересованы в том, чтобы другие страны, такие как Польша, Швеция, были, пусть аристократическими, но демократиями, в которых по конституции управляет парламент, рейхстаг, сейм, а король практически безвластен.

В польской конституции даже был так называемый liberum veto, то есть голос «против» одного члена сейма мог остановить любой проект. Сами поляки прекрасно понимали, что это невозможная ситуация и надо переходить к более правильной конституционной форме, то есть надо, во-первых, создавать наследственную монархию вместо избираемого всякий раз монарха, во-вторых, переходить к так называемой «конфедеративной системе», то есть к мажоритарной системе голосования, когда Сейм принимает решения простым большинством голосов.

То же самое было и в Швеции. После поражения в русско-шведских войнах петровского времени там установилось парламентское государство с очень ограниченными правами монарха. Аристократические партии боролись друг с другом за власть, а большая часть народа не имела права голоса, как и в Польше.

Бесконечная парламентская борьба, страшно ослабляла эти страны, что для других держав было очень выгодно. Поэтому вы сейчас столкнетесь с ситуацией, когда абсолютистские монархии не желают установления абсолютизма ни в Польше, ни в Швеции, а хотят, наоборот, всяческого упрочнения в них демократии.

Итак, стратегическая ситуация в Семилетней войне развивалась благополучно для России, но в этот момент произошли перемены на престоле: умирает Елизавета Петровна и воцаряется Пётр Федорович, то есть Пётр III, который по-детски влюблен во Фридриха Великого. Он считает его величайшим императором. Может ли он воевать против Фридриха?

Пётр III сразу же, 24 апреля 1762 года, заключает Петербургский мир с Фридрихом, отказывается от всех прусских земель, включая Кенигсберг, посылает корпус против Австрии во главе с полководцем графом Чернышёвым… и оказывается в полной политической изоляции. Никогда ещё Россия, ставшая с эпохи Петра I играть какое-то значение в европейских международных отношениях, в такой ситуации не оказывалась. В Северной коалиции Россия своей не становится, тем более Пруссия уже разгромлена и больше воевать не может. Католическая коалиция считает её предателем. Всех плодов побед она лишилась. В самом русском обществе, в той его части, которая понимала что-то в международной политике, конечно, царит глубочайшее возмущение.

Надо сказать, что Семилетняя война была очень серьёзной. Современные историки посчитали, что общие потери в ней за 7 лет составили от 1,5 до 2-х миллионов человек. Речь идет не только о солдатах. Было убито более 650 тысяч солдат и 860 тысяч мирных жителей, почти все из этих мирных жителей — подданные Австрии.

Фридрих Великий был в полном восторге от того, что его в момент уже полной гибели выручили из беды.

4. Первые действия Екатерины II во внешней политике

Когда Екатерина, свергнув своего мужа, убив его, решила начинать свою политику, то иностранная коллегия сразу задала ей вопрос: «С кем будем дружить? Как быть?»

Вопросы о том, с кем мы будем, были составлены Михаилом Илларионовичем Воронцовым, дипломатом, которому род Воронцовых обязан своим возвышением. Он, участник дворцового переворота 1741 года, ближайший сторонник и Елизаветы Петровны, и Петра III, канцлер Российской империи, был человеком, который, как говорили при западных дворах, продавался каждому перекупщику.

Важный момент, о котором мы сейчас будем говорить, и который пройдет красной нитью через всю историю международных отношений XVIII века, — это деньги. Дело в том, что все всех покупают. Это ужасная вещь, печальная, но это факт.

Ещё нигде кроме Англии нет публичной политики. Всюду абсолютистские режимы, которые достаточно многое умеют хранить в тайне. В то же время Польша, Швеция, где есть демократия, — это анархичные системы, безвластные системы. И всюду действуют огромные деньги. Крупные русские чиновники, русские министры покупаются. Точно так же покупаются шведские и австрийские министры. А уж про Турцию я и не говорю. Они все тоже покупаются, и русские дают деньги. То, что мы видим сейчас, все эти вмешательства в избирательный процесс и другие современные формы незаконного вмешательства во внутреннюю жизнь разных стран — все это существовало в XVIII веке и в очень грубой форме, на подкуп тратились и отпускались всеми дворами большие деньги.

Надо сказать, что Екатерина во многом переломила эту ситуацию: без всяких репрессий, а просто большими дарениями и немилостью, когда эти перекупки могли возникнуть. Европейские дворы не сразу это поняли, они продолжали русским чиновникам, особенно связанным с международными и военными отношениями, давать большие деньги, а те их с удовольствием брали, но ничего взамен уже не делали. В лучшем случае они могли сообщить какую-то информацию, но по факту они уже не определяли политику страны. Политику страны определяла Императрица.

Екатерина II с первых же дней дала понять, что политику страны будет определять она и только она. Она слушает своих советников. Она постоянно созывает конференции, куда приглашает виднейших сановников Империи. Она спрашивает их мнения и очень внимательно их выслушивает. Мнения ей нужны, но решения принимает она.

Первым делом Екатерина отзывает войска, сражавшиеся на стороне Пруссии против Австрии, но ни в коем случае не объявляет Пруссии войну. Мир со всеми державами — вот, что нужно Императрице. И эта политика мира со всеми державами — первое, с чем Екатерина приходит, потому что казна абсолютно пуста. Её разорила Семилетняя война, её разорили неурядицы в самой России.

Графу Кейзерлингу, послу в Варшаве, Екатерина пишет: «Скажу вам совершенно прямо, что моя цель – быть связанной дружбой со всеми державами, вплоть до оборонительного союза, дабы всегда иметь возможность принять строну самого угнетенного и тем самым сделаться арбитром Европы». Екатерина пишет это в 1762 году, и такую политику она будет продолжать, хотя это далеко не всегда будет получаться. Быть арбитром Европы — это теперь первая её цель. Тем более, не забудем, Екатерина — немецкая принцесса, и ей хочется играть роль не только в чужой ей России, но и в своих родных землях. И не только в Германии, но и вообще в Центральной и, по возможности, во всей Европе.

Второй момент, который тут же явился у Екатерины, — это стремление к постепенному расширению государства. Расширению государства не грубыми захватами, не грубыми аннексиями, а пошагово: сначала протекторат над какой-то территорией с сохранением законного, но прорусского правителя, ну а потом уж, как получится (а получалось всегда одно и то же, в конечном счете).

Первый такой эксперимент был проведен 4 августа 1762 года, когда фаворит императрицы Анны Иоанновны курляндский герцог Эрнст Иоганн Бирон (который сначала был в ссылке, потом при Петре III из неё был возвращен и находился в России) был восстановлен на престоле Курляндского герцогства — парламентской монархии — и подписал договор о протекторате, который практически делал Курляндию русской провинцией. В ней могли находиться русские войска, в её порты могли беспрепятственно заходить русские военные корабли.

5. 1760-е годы. Польский вопрос

Следующий лакомый кусок была Польша. Польша — это не Курляндия. Польша до ее разделов — огромная страна. Как быть с Польшей?

Я напомню, что в Польше монархия выборная. Когда умирает король, собирается Сейм и выбирает нового короля. Традиционно в Польше соперничают две партии — Саксонская партия и Национальная польская партия. Но, разумеется, король должен быть только католиком, поляком, как правило, из старого королевского рода Пястов.

В начале 1763 года заболевает король Польши Август III, и 24 сентября того же года он умирает. Екатерина II тут же выдвигает своего претендента на королевский трон. Этот претендент —аристократ поляк Станислав Август Понятовский. Станислав Август был любовником Екатерины и мечтал стать её принцем-консортом, то есть вступить с ней в законный брак и стать не императором, но мужем-принцем при императрице, как принц Филипп ныне при Британской королеве Елизавете II.

Екатерина на это пойти не может, потому что если она вступит в новый брак, она окажется в России незаконной правительницей. Ведь официально Пётр III умер не по её приказу, и Екатерина, хотя и императрица, — фактически регент при их сыне Павле Петровиче. Следовательно, на новый законный брак да ещё с человеком, который может претендовать на королевский престол, Екатерина пойти не может. И вообще, Понятовский ей уже давно как любовник не нужен, но зато он очень верный её друг. Один из талантов Екатерины заключался в том, что она умела расставаться как женщина с мужчинами, оставаясь политически и даже по-человечески ближайшим другом.

И вот Екатерина II отправляет Августа Понятовского в Польшу для принятия участия в выборах короля. Естественно, подавляющая часть польского общества не хочет этого. Зачем им ставленник Екатерины? Поляки традиционно Россию не любят и не хотят, чтобы близкий России человек возгавлял Польшей. Мы увидим сейчас, как будет развиваться дальше этот конфликт.

Турция очень внимательно следит за польскими делами. Не забудем, что тогда турецкие и польские земли соприкасались, и Польша традиционно претендовала на кусок, сейчас занятый Турцией, который когда-то, до XVI века, был польским. Этот кусок —выход к Чёрному морю.

У Польши была мечта иметь страну от моря до моря. Страна от Балтики, Данцига, до устьев Днестра и Днепра — это idea fix для Польши. Турция этого очень боится. Она боится, что если в Польше будет править прорусская династия, то эти две страны вместе очень сильно потеснят её. Поэтому Турция против Понятовского.

Франция не может забыть предательства Петра III и тоже очень боится усиления России. Она агитирует за своего кандидата, который был бы против русского кандидата Понятовского. Этот кандидат —великий гетман коронный (военный министр) Ян Клеменс Браницкий, видный коренной поляк. Французы ясно понимали, что саксонца в Польше сейчас не примут. В народе растет национализм, и альтернативным кандидатом обязательно должен быть коренной поляк. Поэтому противоположная сторона выдвигает Браницкого против Понятовского. И французский министр иностранных дел герцог Шуазель думает натравить Османскую империю на Россию, чтобы привести на престол своего ставленника Браницкого.

Я не сказал, в России тоже есть две партии. Во многом они связаны с теми, кто им дает деньги. Скажем, Алексей Петрович Бестужев-Рюмин брал деньги за то, чтобы посадить на польский престол саксонца. Граф Никита Иванович Панин, видимо, неподкупный человек, который был долгие годы потом фактически министром иностранных дел Екатерины, против этого.

Конфликт между Пруссией и Австрией завершается, и в Польше образуется две коалиции: одна — Понятовского, другая — Браницкого. На стороне Понятовского род Чарторыйских, который очень тесно связан с Россией и Екатериной. Но речь уже не идёт о том, что одна партия будет просто сателлитом России. Екатерина хочет сделать Польшу тем же, чем она сделала герцогство Курляндское, но сами поляки уверены, что они никогда не позволят этого России. Фактически, между Браницким и Понятовским идет война. Страна разделилась. Польша и столица - Варшава разделены на два военных стана, а должен быть сейм, который примет решение, кому быть новым королем.

И тогда Россия использует свое любимое оружие – оружие, которое в такой степени никто не использовал еще в Европе, оружие, которое она использует до сих пор, — революционизацию того, что мы называем «русским миром». В Польше живёт огромное количество православных украинцев и белорусов (их тогда называют ещё русскими) — которые в Польше, которая быстро становится становится католически-националистической страной, всё больше и больше лишаются прав. Они уже не могут ни участвовать в работе сейма, ни избираться в сейм, ни занимать государственные посты.

А позиции православных, тем более, ущемлены тем, что они должны быть униатами, ведь была создана униатская церковь (Брестская уния 1596 года). То есть они могут сохранять православный обряд, но подчиняться должны Риму. А те, кто не хотят подчиняться Риму и входить в унию, — враги вдвойне. Их в Польше терпят. Их не убивают, но это люди уже безусловно второго сорта.

В Западной Польше такими же являются немцы и поляки-лютеране. Их тоже много. Меньше, чем православных, но много. Их центром является город Торунь (Торн) на Висле. И их поддерживает Пруссия, что делает её сторонником России в польском вопросе. Пруссия тоже за Августа Понятовского и тоже против Браницкого. Это вопрос о так называемых польских диссидентах – Диссидентский вопрос (польск. sprawa dysydentów). Сейчас слово «диссидент» мы понимаем иначе, а тогда его прямой смысл был «религиозный диссидент» — человек, которые не согласен с основной, доминирующей в стране религией.

Речь не идёт об отхвате каких-то земель, речь совсем о другом — о гегемонии во всей стране. Екатерина II занимает не примитивную позицию защиты своих, тем более, что никакой она не православный человек (с религией, как и у большинства ее министров, отношения у нее сложные), Екатерина говорит о защите диссидентов. Все должны иметь права. Некатолики должны иметь, пусть не равные, но большие права.

Чтобы поддержать своего ставленника, Екатерина делает неслыханную вещь, никто другой этого не делает: она посылает на территорию Польши русские войска. Но вроде бы они посланы для защиты русского православного населения — тот же мотив. И 14 тысяч русских войск под командованием князя Дашкова разбили войско Браницкого и его союзника Радзивилла на территории Польши.

Да, так иногда поступали и другие страны, но, в общем, чаще избегали этого. Пруссия не ввела свои войска в Польшу, и Австрия не ввела свои войска, а больше и некому было вводить. А Россия ввела.

После этого 26 августа 1764 года сейм в Варшаве избрал Станислава Понятовского под именем Станислава Августа королём Польши. Эти выборы были, как хвасталась Екатерина, самыми спокойными выборами за всю историю Польши, но спокойными они были потому, что на польских землях стояли русские войска. Мы ещё увидим с вами, какую эти войска сослужат ужасную службу в судьбе и Польши, и России.

Никиту Ивановича Панина, который, собственно говоря, вёл это дело, Екатерина поздравила в частном письме с королём, «которого мы делали». И чтобы поддержать этого нового короля, она ему посылает 100 000 дукатов золотом. Напомню, что 1 дукат — их чеканили на Русском монетном дворе для удобства международных расчетов — это 3,5 грамма золота. Это была огромная сумма. Станислав Понятовский был изящным человеком и своей бывшей возлюбленной прислал, как ответный знак благодарности, ящик трюфелей.

Граф Панин стремится создать так называемую Северную систему. Россия на какое-то время отходит от католического мира и думает о том, чтобы создать коалицию вместе с северными протестантскими странами, тем более с Пруссией это хорошо получилось в Польше.

Но Англии это очень не нравится. Англия видит, что Россия усиливается. Новый посол Англии в Петербурге Джон Маккартни пишет своему королю: «Теперь, когда они (то есть русские — А.З.) усилились благодаря союзу с Данией и Пруссией (вот она, Северная система — А.З.), гордые тем, что сумели навязать государя Польше, я уверен, что день ото дня мы будем находить их все менее умеренными в притязаниях». [Макартни 5.11.1765. И. Мадариага. Россия в эпоху… с.313]

Никита Панин, который возглавлял русскую внешнюю политику в это время, демонстративно отказался от гигантской суммы в 200 000 талеров, которую предложил ему Фридрих за установление более тесного союза с Россией. То есть русские дипломаты больше денег не берут.

В это время возникает и усиливается проблема Швеции. Швеция — это страна, которая была глубоко уязвлена поражением в Северной войне. Карл XII, с которым сражался Пётр I и который Петру под Полтавой проиграл, бредил своей idea fix — он хотел, чтобы Балтийское море было внутренним морем Швеции. Чёрное море в это время — пока ещё внутреннее море Турции. Вот такое же внутреннее море хотел иметь Карл Шведский. Сделал для этого он очень много и всё в итоге потерял. Вообще, удивительно, что короли и императоры бредили идеями. Вот идея «русского мира», которая недавно проявилась вновь, — это такая же бредовая идея, idea fix.

В Швеции XVIII века, где, как и в Польше, было парламентское правление, противоборствовали две партии. Одна, очень мощная партия, требовала реванша, отвоевания земель, вторая говорила о том, что страна должна заниматься внутренним обустройством, что новые агрессии Швеции не нужны. Сторонники реванша своих противников — сторонников внутреннего обустройства и отказа от агрессии — в презрении обзывали «ночными колпаками», себя же называли партией «шляп» (hattpartiet), потому что шляпы — это уже не ночной убор вечно спящих людей, а дневной головной убор, с которым ты идешь на дело. Представители партии «колпаков» (mösspartiet), к слову, всегда были достаточно лояльны к России и понимали, что будущее Швеции — в мире с Россией.

Опять-таки идёт борьба за конституцию: сохранять ли Конституцию 1720 года, сделавшую Швецию плохо управляемым парламентским государством, или же восстанавливать в Швеции более или менее абсолютистское правление? Екатерина, англичане, даже французы — все за сохранение парламентаризма, а партия «шляп», хотя и не очень страстно, но хочет абсолютизма, а за бо̒льшую силу королевской власти выступает безусловно.

В Швеции в 1772 году — до этого мы ещё должны дожить — произошел государственный переворот, и Густав III, новый король, установил там практически абсолютистское правление, что потом привело к войне с Россией. Но характерно, что до этого Англия и Россия платили «колпакам», а Франция, хотя и не хотела большого усиления Швеции, но являясь противником Англии, платила «шляпам». И эти суммы известны. Англия, например, платила 17 300 фунтов в год, а Россия — 250 000 рублей в год.

В 1765 году созван риксдаг, и победу одержала партия «колпаков». Это привело к заключению договора о дружбе между Англией и Швецией. Россия тоже была готова поддерживать слабый парламентский режим в Швеции. Россия к 1766 году одержала большую победу в Европе: в Швеции слабая власть «колпаков», в Польше свой король Станислав Август. И в этой ситуации Россия может жить спокойно.

Но Россия хочет в Польше большего, тем более что там далеко не все готовы согласиться с русскими притязаниями. Даже Станислав Понятовский пишет одному из своих корреспондентов Ржевускому 26 сентября 1766 года: «Если Россия будет упорно настаивать на введение диссидентов (вы помните, это некатолики — А.З.) – в законодательные учреждения, то это будут законно существующие вожди партии, которая не может иначе взирать на государство и правительство польское как на противника, против которого они необходимы и постоянно должны искать поддержки вовне». [С6РИО.Т. LXVI 1. С.138.] Лютеране опираются на Пруссию, православные — на Россию. И, таким образом, в Польше возникают «пятые колонны».

Вроде бы совершенно справедливо, что православные и лютеране должны иметь представительства, но это по-нашему справедливо, а в категориях XVIII века — чья власть, та и вера. И хорошо, что вас терпят, не притесняют. На большее и не рассчитывайте.

А Россия и Пруссия — обе облизываются на польские земли. И Пруссия, надо сказать, в большей степени, чем Россия, потому что России имеет целостную территорию, а у Пруссии — два анклава и между ними польский коридор, и Фридрих II мечтает эти два анклава соединить.

Поляки и даже Станислав Август Понятовский, понимают, что если они дадут разрешение на то, чтобы диссиденты участвовали в политике, то их ожидает очень неприятная ситуация — в сейм войдут Пруссия и Россия.

Чтобы дальше давить на Польшу в вопросе прав диссидентов, русские войска 4 октября 1766 года занимают владения краковского и виленского епископов с целью заставить допустить диссидентов на генеральную конференцию. Дания, Англия и Пруссия поддерживают Россию.

В этом смысле Екатерина играет серьёзную игру. Она двигает не только своих. Если бы Екатерина отстаивала только православных, никто бы, естественно, её не поддержал, но она отстаивает и лютеран, поэтому протестантские страны Северной коалиции — все за неё. Это хитрая игра.

Но сейм выступил против диссидентов. Категорически. Католический фанатизм возобладал. Папский нунций призвал польских депутатов не допускать некатоликов к управлению страной.

Понятовский готов следовать воле Екатерины, но не может противостоять сейму. Екатерина пишет ему 17 октября 1766 года: «Следовало бы постараться подкупить нескольких епископов. Они привыкли любить червонцы». [СбРИО. Т. LXVI 1. С. 149] Но она не понимает глубины религиозного фанатизма. Может, епископы и любят червонцы, но перед лицом испытаний веры никто не скажет иначе. Эту глубину фанатизма отлично понимают англичане. Они в XVIII веке, в отличие от французов, никогда не поддерживают Польшу, потому что понимают, что Польша для них — это оплот религиозного фанатизма, хотя сами они такие же, но антикатолические фанатики. Понятовский, который, конечно, лучше Екатерины понимает ситуацию в своей стране, только улыбается. Он знает, что деньги ничего не решат. А Россия готовит выступление диссидентов к моменту своего вторжения в Польшу зимой 1767 года.

Надо сказать, что довольно хорошо понимающие польскую ситуацию русские руководители иностранных дел существенно более осторожны. Тот же Панин пишет Репнину: «Если в Польше православные будут жить вольно и безопасно (то есть если диссиденты получат все права, в данном случае их волнуют православные – А.З.), то русские побегут в Польшу через границу». [С6РИО. Т. LXVII . С. 409 и далее.] Иными словами: тогда польское свободное православное русское сообщество станет весьма привлекательно для русских людей, задавленных крепостным рабством в России, поэтому нам невыгодно, чтобы польские православные получали все права, мы должны использовать их для того, чтобы, так или иначе, подчинить себе Польшу, или добиться пока хотя бы установления протектората над ней.

Но князь Репнин получил инструкцию открыто провозгласить диссидентские конфедерации в Польше 9 марта 1767 года. И под защитой русских войск собирается диссидентская конфедерация в Слуцке. На карте мы видим ещё единую Польшу и Слуцк:

И вот, используя эту силу, Репнин требует созвать внеочередной сейм. В Торуне (слева на карте) польские протестанты также собираются на свой сейм. Но появилась и католическая конфедерация. 5 октября 1767 года этот сейм собирается и просит, чтобы Россия стала гарантом территориальной целостности и конституционной стабильности Польши. Конституционная стабильность — это сохранение liberum veto. Часть крайних католиков-поляков (крайних не религиозно, а политически), которые хотят сохранить этот средневековый liberum veto, поддерживают Екатерину. Они думают, что таким образом сохранят традиционный уклад Польши... Но когда они понимают, что Екатерина стремится уравнять в правах католиков и некатоликов, тогда коалиция разваливается. Русские войска введены в предместье Варшавы. Екатерина пошла на некоторые уступки. И наконец, с Польшей 24 февраля 1768 года заключен договор: русская Императрица берет под свою защиту Конституцию, формы правления, свободы и законы Польши, некатоликам даются большие права, территориальная целостность обеих стран подтверждается. И русские войска в 1768 году уходят из Польши.

Казалось бы, проблема решена. Польша, конечно, не стала русским протекторатом, но стала значительно ближе к России, пошла на большие уступки в отношении диссидентов, которые стали играть какую-то роль в польских делах. И осталась при этом слабой страной. Екатерина была довольна и считала дело сделанным.

Однако всё не так просто. Польша расшаталась. Проблема исповедания стала уже очень серьёзной. И вот в городе Бар в Подолии на юге Польши собирается конфедерация, которая выступает против решений сейма и против договора между Россией и Польшей.

Ситуацию надо понимать: южные провинции имеют в основном православное население, но при этом дворянство там — католическое. То есть помещики — это поляки, либо ставшие поляками и принявшие католичество бывшие украинцы, а мужики, народ — православные. В выборах, естественно, могут участвовать только дворяне. Понятно, что они особенно заинтересованы в сохранении своих привилегий, потому что если православные получат те же права, то завтра появятся богатые православные, которые, по крайней мере, на уровне провинций, на сейме, начнут их вытеснять. Соответственно, именно на юге Польши набирает силу Барская конфедерация (от названия города Бар), которая выступает против России.

Репнин останавливает вывод войск, хотя этого требует даже Пруссия, которая говорит: «Всё, мы всего достигли. Больше ничего не надо». И начинается война между конфедератами католическими, сторонниками королевского сейма, и русскими войсками. Она отличается невероятной жестокостью со всех сторон. Разбой среди мирного населения… Польша, которая и до этого управлялась плохо, управляться практически перестаёт. Королю не поступают налоги. На сейм октября 1768 года в Варшаву добрались только тридцать депутатов, идёт война всех против всех, и сейм был отменён.

Но этого мало. Вы понимаете, что правобережная Украина, её русский кусок — это маленький киевский анклав до Днепра и остальная территория ниже, фактически Запорожья Сечь, присоединенная к Российской империи в 1730-е годы. На карте они помечены красным:

Эта территория была русской, но в то же время это — казачья вольница, где ещё не организована общеимперская жизнь, не введено крепостное право. Но рядом, в соседней Польше, идёт гражданская война, в которой барские конфедераты бьют православных. И живущее рядом на территории Польши православное население говорит: «Помогите нам, братья, православные казаки!» (ситуация «Тараса Бульбы»). И украинские гайдамаки поднимают восстание в Екатеринославской губернии и начинают резать католиков, униатов, евреев, а, заодно, и дворян. И это восстание идет по всей правобережной Украине, охватывая и южные польские земли. Конфликт становится международным.

В июле 1768 года группа православных гайдамаков под началом Василия Шило напала на город Балту — город наполовину русский, наполовину турецкий — и в турецкой его части учинила невероятный еврейский погром. А это - владение крымского хана. Тогда татары и турки напали на русскую Балту и учинили расправу над православными, их дома сожгли. Шило, узнав об этом, ворвался на татарские земли и предал целый ряд поселений полному разорению.

В Турции остолбенели. С Россией же сохранялся мир. Русский посол в Стамбуле уверял, что войска выводятся, что не надо беспокоиться, но в это время начинаются погромы. И оказалось, что никакие русские войска из Польши не выводятся, а, напротив, эти войска как раз идут в южную Польшу и пытаются занять главную польскую крепость Каменец-Подольский на юге, на границе с Турцией. И турки боятся этого, ведь Польша — слабая страна, и если крепость займут русские — это очень для турок опасно.

Крымский хан, и Стамбул требуют вывода русских войск из Польши. Франция традиционно поддерживает Турцию против России, а теперь и Польши, и передает Турции 3 миллиона ливров (ливр — это около 8 грамм серебра), чтобы Турция требовала вывода русских войск из Польши. Но Россия говорит, что выведет войска из Польши, когда конфедераты будут подавлены.

В начале 1768 года Порта посылает ультиматум России — вывести из Польши все русские войска. Русский посол отвергает ультиматум, его арестовывают и сажают в Семибашенный замок, что по османской традиции означает объявление войны.

Итог «миротворческой» политики Екатерины II — гражданская война в Польше, уже принесшая огромные жертвы, и война с Турцией, очень сильной тогда страной. Вот, собственно говоря, результат первого этапа политики Екатерины. Если бы Екатерина не давила так в Польше, а ограничилась бы первым этапом, соглашением, то, безусловно, не было бы ни гражданской войны в Польше, ни войны с Турцией. Неумелые действия Екатерины привели к этим ужасным последствиям.

Фридрих II пишет своему послу в Санкт-Петербурге Виктору-Фридриху Сольмсу: «О господи, уж лучше бы мы не брались сажать в Польше короля!» [PCFG . Bd . 26. S . 498-499.] Вот к чему всё это привело. Работа Уложенной комиссии была прервана, административные реформы были отложены в связи с войной с Османской империей.

6. Русско-турецкая война 1768–1774 гг.

Начинаются военные действия. Сражаются две очень высококачественных армии. И турецкая, и русская армия — хороши. Русская имеет в основном иностранный офицерский состав. Екатерина нанимает огромное количество европейских офицеров, но никогда не нанимает наемников-солдат. Офицеры — иностранные, солдаты — русские. Русская армия — 150 тысяч пехоты, 37 600 конницы, 92 тысяч солдат гарнизонной службы, плюс казаки и земская стража. Новый срочный рекрутский набор дает ещё 50 тысяч человек.

У турок 600-тысячная армия. Главные силы идут на Каменец-Подольск, на помощь польским конфедератам, чтобы вместе с ними ударить по России. Речь идет о серьёзных вещах — о польско-османской коалиции. Все противоречия забыты ради противостояния России. Польские конфедераты готовы протянуть Турции руку, тем более что за ней стоит Франция.

Война идёт с переменным успехом. Я не буду подробно рассказывать об этой войне, но важно отметить, что Екатерина делает очень интересный, важный и смелый шаг, который ей предлагает граф Орлов, — она решает ударить в тыл Турции. Если, с одной стороны, война идёт на Пруте и Дунае, то, с другой стороны, русский флот отправляется в Средиземное море. На Чёрном море же флота нет, Россия не выходит еще к Чёрному морю. Поэтому русский флот отправляется из Балтийского моря в Средиземное. И его поддерживают страны протестантской коалиции: Дания, Англия, потом – Португалия. Английские владения на Средиземном море - Гибралтар, Менорка — снабжают русских всем необходимым. Русские — плохие моряки. Хорошо управляются на море только архангелогородцы, поморы, - мужики же из средней сухопутной России переносят морскую болезнь очень плохо, и их заменяют на английских матросов. Практически все адмиралы, командующие флотом, — европейцы.

3 июня 1771 году русские войска вступили в Крым. Хан Селим III Гирей бежал в Турцию. В середине июля Крым капитулировал. В России появляется идея независимого Крымского ханства: «Надо дать ему независимость». И тут же вступает в дело тот же екатерининский план: создаём независимое государство с выбранным ханом по образу Польши и польского короля, создаём государство со слабой властью под русским протекторатом.

1 ноября 1772 года между Крымским ханством и Российской империей подписан Карасубазарский договор. Турция признаёт независимый Крым, говорится о вечной дружбе с Россией. Русские гарнизоны расположены в Еникале, Кинбурне, Керчи. В России в это время надо сворачивать войну.

7. Европа во время войны 1768–1774 гг.

Что происходит в других местах в это время? В самой России чума. И по всему югу Европы тоже чума. В сентябре 1771 года во время Чумного бунта в Москве растерзан архиепископ Амвросий. В Москве умерло 55 тысяч человек (всего в России — 120 тысяч). Григорий Орлов послан для того, чтобы ситуацию как-то умиротворить, он добился этого до января 1772 года, но это означает то, что надо сворачивать военные действия, — на фронте свирепствует чума.

Одновременно австрийские войска якобы ради того, чтобы поставить чумные карантины, входят в Галицию, польскую провинцию, и занимают её часть. А, чуть поколебавшись, когда никакой чумы нет, но с этой же целью, прусские войска входят вот в северный анклав Польши, так называемый Польский коридор, и занимают землю между Восточной Пруссией и основной частью Пруссии. Россия подала пример оккупации Польши, который оказался заразительным.

В Швеции очень боятся, что такая же участь постигнет и их страну. Кронпринц Густав Шведский пишет из Польши в своём дневнике в ноябре 1767 года: «Из Польши вечно одни и те же новости: анархия и коррупция. Та же участь ждет и нас, если мы вскоре не примем решительные меры». [кронпринц Густав Шведский дневник. Ноябрь 1767.] Вскоре, когда умрёт его предшественник, он установит в Швеции абсолютистский режим.

Франция выступает за восстановление абсолютистского режима прочной королевской власти в Швеции. Русский посол Остерман и Екатерина против этого. В декабре 1768 года шведский король Адольф Фредрик (Фридрих) предпринимает попытку созвать риксдаг и ввести абсолютное правление. Такие действия — это так называемая, для шведской традиции, забастовка короля: король как бы отказывается исполнять свои функции и говорит, что он отрекается от престола, и просит, чтобы риксдаг утвердил абсолютное правление. Но ничего не получается. Он не отрёкся тогда от престола.

В Дании ситуация тоже ухудшается. Дания — традиционный союзник Англии и России. Но король Кристиан VII сходит с ума, и его врач Иоганн Фридрих Струензе фактически становится датским диктатором и занимает сторону французской партии. Через несколько лет в Дании опять установится нормальная власть, страна вернётся в коалицию, но сейчас Дания ослаблена.

1 февраля 1771 года умер шведский король Адольф Фридрих, и шведским королём становится Густав III.

Возникает ситуация двух коалиций: «протестанты — православные», «католики — мусульмане». То есть католики и мусульмане против протестантов и православных.

8. Первый раздел Польши

Россия пока не движется, не присоединяет каких-то территорий, она это сделает вскоре. Австрия и Пруссия первые делят Польшу, хотя формально говорят, что «нет-нет, это временные меры, это в связи с чумой», но фактически происходит оккупация.

Переговоры императора Австрии Иосифа II с Фридрихом II прусским приводят к тому, что эти два германских государства, разделенных религиозно, приходят к согласию. Конфликт в Германии временно исчерпан — Австрия и Пруссия соединились. И Австрия, и Пруссия вместе выступают против усиления России за счёт Польши и за счёт Турции.

В феврале 1772 года начались австро-турецкие переговоры, и 25 июня была подписана конвенция против притязаний России. За земли, которые Пруссия и Австрия отобрали у Польши, Пруссия предлагает последней передать Молдавию и Валахию, но Австрия против. И в итоге решено было Польше ничего не давать, а только отобрать.

5 августа 1772 года была подписана Тройственная конвенция, по которой земли, уже занятые Пруссией и Австрией, и земли, на которые претендует Россия, передавались этим державам. Россия получала 93 тысячи квадратных километров польской территории.

Эти изменения произвели тягчайшее впечатление на Швецию. Густав III отменяет конституцию, разгоняет парламент и 8 августа 1773 года устанавливает абсолютистское правление для того, чтобы Швеция не повторила судьбу Польши. Нам трудно себе такое представить, но именно так тогда всё это воспринималось. Россия же очень боится усиления Швеции, ведь теперь, вновь находясь под единовластным правлением, та становится сильной державой.

Для России, как и совсем недавно с Будапештским меморандумом 1994 г., возникла большая проблема. Она ведь — гарант целостности польской территории. Как же она может подписать договор, который позволяет и ей самой, и другим странам отхватить большие куски польской территории? Россия выходит из этого затруднения так же изящно, как и вышла из затруднения в 2014 году. Она говорит о том, что «в Польше хаос, и неизвестно, что ещё будет. Мы, безусловно, будем стремиться установить в Польше конституционный порядок, но если в будущем ситуация не будет нами контролироваться, мы не сможем воспользоваться теми территориями, на которые мы имеем и исторические, и обеспечивающие благополучие нашей обороны права. И поэтому мы занимаем эти территории и отторгаем их от Польши».

Как мы понимаем, конфедераты были против раздела Польши, и гражданская война продолжилась. К лету 1772 года русские войска разгромили конфедератов, и 7 сентября русский посол в Варшаве Штакельберг и прусский посол Бенуа вручили ноту о разделе страны. 8 апреля 1773 года, чтобы признать отторжение этих земель от Польши, в Варшаве был созван сейм. В общем, сложилась тягостная ситуация: Польша — не абсолютная монархия, и люди, пусть со злоупотреблениями, но избранные от своих провинциальных парламентов, должны принять решение о лишении страны части своей территории.

Пруссия, Австрия и Россия создают общий фонд в 45 000 золотых дукатов для подкупа депутатов. Екатерина II, Иосиф II и Фридрих II добиваются того, чтобы польский сейм не только согласился отдать земли, но и навечно сделал бы Польшу слабой и плохо управляемой страной. Три абсолютных монарха требуют, чтобы сейм принял декларацию о том, что правление в Польше будет навечно республиканским. Король будет иметь очень небольшую власть. Все вопросы, связанные с обороной и с налогами, будут обсуждаться только по принципу liberum veto, а значит, никогда не будут приняты. И при этом предлагаются такие, на наш взгляд гуманные вещи, как, к примеру, отмена смертной казни за переход из католичества в иную веру.

Но этот сейм ещё конфедеративный, то есть решения принимаются простым большинством голосов. Это сделано специально тремя оккупантами, ведь совершенно ясно, что при действии принципа liberum veto сейм никогда не проголосует за эти поправки, найдётся хотя бы один смелый и мужественный, кто скажет «нет». Но и большинством голосов тоже принять поправки не получилось. Сейм отказался. Отказался от ультиматума, который ему представили Россия, Австрия и Пруссия, учитывая то, что этот ультиматум был связан с оккупацией земель. Усилены войска вдоль границ. Альтернатива признания новых границ — это оккупация всей Польши, что конечно, будет кровопролитным делом, но поляки понимают, что сопротивление бесполезно.

Это трагедия Польши. Мы иногда удивляемся отчаянной войне поляков с немцами 1939 года, но это же последствия событий XVIII века. Народ не хочет больше добровольно соглашаться на гибель. Он будет сражаться, пусть даже шансов на победу практически нет.

В сентябре 1773 года состоялось новое заседание сейма. Опять то же требование, и снова молчание. Лишь немногие депутаты говорят: «Zgoda» (согласны). 30 сентября 1773 года, не ставя вопрос на голосование, маршал сейма объявил вопрос о разделе решённым. То есть люди не проголосовали за раздел Польши, раздел был неконституционным, но никто в Европе не выступил в защиту Польши: Франция из-за Австрии, которая поживилась самым лакомым куском — Восточной Галицией с центром во Львове; Британия — потому что в Польше фанатики-католики режут лютеран, и Польша — союзник Франции, а Франция — главный враг Британии.

На самом деле, для Европы это была совершенно незаурядная ситуация: большая европейская страна, пусть не блестяще управляемая (но какая страна блестяще управляется?), расчленяется с ножом, приставленным к горлу. Раздел Польши стал трагедией Европы.

Дидро назвал раздел Польши оскорблением рода человеческого. Но Дидро жил на деньги Екатерины Великой, и поэтому изрёк он это у себя в салоне, публично же не сказал ничего. Вольтер сказал, что католическая Польша — это гадина, и то, что с ней происходит, нормально. Лишь мудрый англичанин Эдмунд Бёрк предрек: «Польша была всего лишь завтраком, а где они будут обедать?».

9. Окончание войны. Кючук-Кайнарджийский мир

Между тем война России с Турцией после перемирия продолжалась, и продолжалась неудачно. В июне 1773 года русские войска перешли Дунай под Силистрией и вынуждены были отступить. В 1774 году они вновь перешли Дунай, и на этот раз уже удачно. Русские вышли к Балканам, и, в конце концов, турецкая армия была разгромлена. 5 июля (16) 1774 года в Кючук-Кайнарджи, подписан окончательный мирный договор между Турцией и Россией.

Все европейские державы предлагали посредничество, но их посредничество означало только одно — они будут исходить из своих интересов, и интересов немелочных. Европу интересовали не города, не крепости, её интересовало, кто будет сильным после этой долгой войны, для России очень убыточной. Россия не могла продолжать воевать, в том числе, из-за восстания Пугачёва и из-за страха перед Швецией. Швеция ведь стала абсолютистской страной, там партия «шляп» победила партию «колпаков», и требовала военного реванша над Россией.

В Польше теперь все ненавидят русских. Австрийцев поляки тоже не любят, но их объединяет вера, пруссаков тоже не любят, но больше всех поляки после раздела своей страны не любят русских. Поддержки поляков у России больше нет. Вот цена польской авантюры Екатерины.

В сложившейся ситуации выход из войны был необходим, и 10 (21) июля 1774 между Россией и Османской империей был заключен Кючук-Кайнарджийский мир. Подписан мирный договор был графом Румянцевым, которому был дан титул «Задунайский», и условия его очень важны.

Азов и окрестности, Керчь, Еникале и Кинбурн, побережье Чёрного моря от Буга до Днепра переходят под власть России. Крым — (а это не только Крымский полуостров, это ещё территории на Тамани, северный берег Кубани и, естественно, степь перед Крымом, так называемая Северная Таврия) — становится независимым государством.

За султаном остаются в Крыму только вопросы веры и фирман на поставление хана, а хана выбирает меджлис, то есть такой же, как в Польше, выборный совет. Крым становится демократией. Раньше были дворцовые перевороты, теперь демократия. Все турецкие войска уходят. Утверждается право свободного, без досмотра прохода русских торговых кораблей через Босфор. Порта обязуется защищать христианство и христиан.

Австрия получила с согласия России, за свой благожелательный к России нейтралитет, Буковину — ту самую Буковину, северная часть которой сейчас входит в Украину.

10. Ситуация в Крыму 1774 – 1777 гг.

Крым становится независимым, и вроде бы это очень большое достижение, но здесь возникает несколько больших проблем.

Первое, с чего началось, — это распри за власть. Русский резидент Пётр Веселицкий очень быстро арестован, Девлет IV Гирей сверг крымского хана Сахиб II Гирея, который был утверждён и Портой, и Петербургом. Девлет Гирея, тем не менее, тоже признали и Порта, и Санкт-Петербург.

Хан Девлет Гирей старался быть европеизатором Крыма, но в Крыму ужасная смута… Это мы тоже должны понимать, Крым — не мирная земля. В Крыму жили христиане и мусульмане, и жили друг с другом в принципе неплохо. Более того, христиане платили основные налоги и исполняли примерно те же функции в Крымском ханстве, какие, скажем, в средневековой Европе исполняли евреи. То есть они содержали государственную власть. Христиане, а в Крыму это в основном греки и армяне, были самой интеллигентной частью населения, занимающейся городским трудом, ремеслом. И все было бы нормально, но Девлет Гирей, придя к власти в результате переворота, решил европеизировать Крым и одновременно решил опереться на христианские элементы, что спровоцировало восстание исламских фундаменталистов. И восстание исламских фундаменталистов привело к конфликтам и убийствам среди христианского населения. Их было немного, но они были.

Именно это заставило Россию оказать давление на Крым. Русские войска вошли в Северную Таврию, и в ноябре 1776 года генерал Прозоровский взял крепость Перекоп, что стало прямым нарушением соглашения с Турцией, но Турция в это время была занята войной с Ираном и не могла воспротивиться.

В апреле 1777 года ставленник России Шахин Гирей, который до того жил в Полтаве и был уже почти обрусевшим человеком, избран ханом. Недовольный Девлет Гирей покинул Крым. Новый ставленник должен был умиротворить страну. Но этого не случилось, восстание продолжилось, и было подавлено русскими войсками только в феврале 1778 года.

В это время в мире происходят важнейшие события. Идет война за независимость Северной Америки. Англия просит ссудить ей 20-тысячную русскую армию для войны в своих Американских колониях и получает отказ. Екатерина никаких войск не даёт. Англия за союз с Россией даже готова отдать последней остров Менорка в Средиземном море, но Россия не хочет ввязываться в эту войну.

11. Новая линия политики Екатерины – Греческий проект

В политике Екатерины в это время начинает развиваться новая важная линия. До этого императрица была увлечена идеями игры в Европе, я опустил ряд её важных интриг внутри Германского союза, но теперь у неё появляется новое увлечение.

Князь Потёмкин, особенный друг Екатерины II, развивает перед ней совершенно новую картину, причём эта новая картина уже как бы исподволь стала воплощаться в той самой Русско-Турецкой войне, когда русская эскадра была в архипелаге, и когда русские (тогда этим занимался Алексей Орлов) активно поднимали греков на восстание.

Мы это событие часто называем чуть ли не вторым Пелопоннесским восстанием, но, к сожалению, это было никакое не восстание греков, а в первую очередь инспирированная русскими попытка ослабить Османскую империю, а, по возможности, и получить какие-то греческие земли.

Россия тогда оккупировала около двадцати островов греческого архипелага. Греки были рады, потому что почувствовали себя свободными людьми, но воевать и восставать в Пелопоннесе против турок они не хотели. Они не так плохо жили при турках, да и знали, что будет резня, поэтому там, где их освобождали, они были русским благодарны, а там, где русских войск не было, пытались в основном сохранить лояльность.

Но, тем не менее, это вхождение России в древние православные греческие земли, успехи русского флота, Наваринское сражение 1770 года — всё это заставило Екатерину прислушаться к словам Потёмкина.

Григорий Потёмкин человеком был широким, он предлагал очень интересные идеи, а очень многие даже не предлагал, а пытался осуществить сам. Есть очень серьёзное предположение, что уже в 1780-е годы он с помощью казачества хотел вместо Станислава Августа стать польским королём. Он скупал в Польше гигантские земли. Он получил там право голоса как один из польских магнатов…

Но тут Потёмкин предлагает России её главную и никогда не осуществимую мечту — восстановить Византию, восстановить Римскую империю на Босфоре. Это так называемый Греческий проект. И Екатерина им крайне увлеклась. Вплоть до того, что своего второго внука, сына Павла, она называет Константином. Первого Екатерина назвала Александром в честь Александра Великого, но это ещё была игра, а второго — Константином, и няньку взяла ему гречанку. То есть она готовила его к тому, чтобы он стал новым императором — Константином XII, после погибшего в 1453 г. при штурме турками Константинополя, последнего византийского императора Константина XI Палеолога.

Екатерина идет на союз с Австрией, которая может помочь ей добиться своей цели, и в Могилеве серьезно обсуждает с Иосифом II вопрос восстановления империи на Босфоре и, понятно, отходит от Пруссии, которая ничем в этой новой великой идее ей помочь не может.

12. Присоединение Крыма

Уже с 1780 года Екатерина начинает бредить этим проектом, но до этого в 1778 году свершилось одно очень двусмысленное действо. Когда произошло восстание мусульманских фанатиков против Девлет Гирея и под угрозу были поставлены жизнь и имущество крымских христиан, Екатерина решила вывести крымских христиан из Ханства под защиту русских войск и расселить их на новых землях вокруг Крымского ханства, в районе крепости Святой Елисаветы.

По современным подсчётам было выведено 31 386 человек, казалось бы, не так много, но всё же. Сейчас иногда пишут, что их там вообще чуть-ли не в рабов превратили, — это всё ложь. Наоборот, вывоз в Россию крымских христиан означал для них очень большие льготы: десять лет без налога, отсутствие рекрутского набора и постоя; для них был введён первый в России поземельный налог — очень низкий, 5 копеек с десятины, — такие европейские методы… Но эти люди в большинстве своём не хотели никуда уезжать. Восстание было лишь вспышкой мусульманского фанатизма, но в целом они не очень боялись соседей по земле и состояли с ними в неплохих отношениях. Ну а если в Крыму ещё будут стоять и русские войска, то чего вообще бояться?..

Эти люди предпочли бы остаться в Крыму. Некоторые из них даже переходили в ислам, чтобы их не вывозили насильно. Такие переходы в ислам были среди этих бывших христиан довольно распространены. Но для Екатерины было очень важно заселить пустынные земли трудолюбивыми людьми, и поэтому, собственно говоря, произошла эта депортация.

Турки были очень недовольны всеми этими мерами. В августе 1778 года состоялась экспедиция турецкого флота в поддержку Крыма, но она была неудачной. В 1780-1781 годах в Крыму поднялось новое мусульманское восстание против русской власти и его ставленника Шахин Гирея. Он в итоге бежал в Керчь, а на престол был избран сторонник Турции Бахадыр II Гирей. Турки признали нового хана, хотя это противоречило договору с Россией. Екатерина приказала Потёмкину вернуть трон Шахин Гирею, и в октябре 1782 года тот на троне был восстановлен. Он очень жестоко, по-восточному, расправился со своим противником и тем потерял симпатию Екатерины.

Екатерина теперь склоняется — и это её ещё одна большая очень ошибка — к тому, что Крым надо просто аннексировать, что Крым как независимое, пусть вассальное, государство неэффективен. Это ошибка втройне. Это нравственное преступление, потому что Крыму всеми договорами между Крымом и Россией, между Турцией и Россией, всеми обещаниями в Европе гарантировали независимость. Да, под контролем России, но независимость.

Это преступление, потому еще, что все другие народы, которые готовы были вступать в какие-то отношения с Россией, та же Швеция и Польша, поняли, что демократия в системе Екатерины II означает просто ползучую аннексию.

8 апреля 1783 года Екатерина II подписала Манифест об аннексии Крыма — это закон 15707 21-го тома Полного собрания законов Российской империи. Было присоединено 18 000 квадратных миль. В Стамбуле из-за потери Крыма боялись народного восстания. Пытались ситуацию утаить, потому что понимали, что воевать не могут. Для оккупации Крыма был использован абсолютно сфабрикованный предлог. На самом деле, такие сфабрикованные предлоги — типа предлога для войны СССР с Финляндией или войны Германии с Польшей — использовались в XVIII веке очень широко. В данном случае это был набег (якобы набег) турок на Тамань. Никакого набега на самом деле не было, но русские войска оккупировали Крым и присоединили его.

13. 1780-е годы. Европа против России

Присоединение Крыма означало некоторый новый поворот в европейской политике. Турция не примирилась со случившимся. Напротив, турки были настроены исключительно на конфликт. Они понимали, что это грубый, хамский отхват. К тому же Россия установила протекторат над Грузией и продолжала вести антиосманскую деятельность в Архипелаге, Валахии, Молдове, и даже в Египте.

Встреча Екатерины с Густавом III, новым королём Швеции, в Финляндии 18 июня 1784 года на время успокоила двух монархов. Екатерина была очень недовольна тем, что Густав установил в Швеции абсолютистский режим, но пришлось примириться. А Густав, увидев то, что делают с демократиями, решил не шутить и сделать Швецию сильным государством.

В это время идут переговоры с австрийцами о создании, если угодно, русской Византии. Это был очень обширный проект, из которого, правда, ничего не вышло. Из Молдавии и Валахии предлагалось создать королевство Дакию и королём сделать никого иного, как Потёмкина. Потёмкин же хотел сделать королём Константина, внука Екатерины. Константинополь предлагалось передать России, Австрии — все турецкие земли от Белграда до моря и венецианские земли, тот самый Иллирик, но зато Венеции в качестве компенсации предлагалось передать Пелопоннес, Кипр и Крит, Франции — Египет. Это были крупномасштабные планы. Когда Наполеон в 1798 г. высадится в Египте, он будет, в некотором смысле, следовать планам, которые обсуждались за полтора десятилетия до этого.

Екатерина отправилась в путешествие по югу России и пригласила в это путешествие австрийского императора Иосифа II. Они должны стать союзниками в разделе Османской империи. Но Иосиф II совершенно этого не хочет, он всё больше и больше боится России. Он понимает, что в итоге это будут удары по его Австрии, и говорит маркизу же Сегюру: «Для Вены, во всяком случае, безопаснее иметь соседей в чалмах, нежели в шляпах».

Турция при этом усиленно перевооружает свою армию с помощью Франции, а в это время, ожидая приезда Иосифа II и Екатерины II в Херсон, Потёмкин на воротах Херсона делает надпись: «Здесь путь в Византию». Планы были громадные!..

Турки видят, что ситуация сложилась очень серьёзная, и решают сами начать войну. И война 1787 года, новая Русско-Турецкая война, — это уже война по инициативе Турции, потому что турки понимают: Россия задумала нечто ужасное, и скоро они сделать ничего уже не смогут. Турция предъявляет ультиматум России: требует вывести все войска из Грузии, вернуть Турции Крым и выдвигает целый ряд других требований тоже важных, но более мелких, хотя и унизительных, например, досмотр русских кораблей в проливах.

Англия и Франция встают на сторону Турции. Они понимают, что Россия, вот так нарушая все договоры, становится крайне опасной. Единственная страна, которая готова быть вместе с Россией, хотя и без большого энтузиазма, — это Австрия. 5-6 августа 1787 года Турция объявляет России войну. И Иосиф II пишет Екатерине: «Ваше дело – мое дело», – и обе страны начинают военные действия против Турции.

Именно в этой войне происходят такие славные военные успехи, как взятие Очакова, взятие Измаила, но все эти успехи русской армии (австрийская тоже действует успешно) ставят Россию вновь, как при Петре III, на грань войны со всей Европой, потому что ни Англия, ни Франция, ни Швеция — никто не хочет такого усиления России, видя в ней коварную и не признающую европейских правил ведения политики державу. При этом, державу большую и сильную.

К июню 1790 года Россия на волосок от войны с Британией и Пруссией. 9 (20) февраля 1790 года умирает Иосиф II, самый верный друг Екатерины. В своем предсмертном письме, зная, что оно последнее, он пишет ей: «Вы не имели друга более верного, чем я. Перед смертью уже незачем лукавить». [Русский архив, 1880, I, с. 210 – 355]

Турки платят субсидии шведскому королю, чтобы он начал войну с Россией на севере. В декабре 1788 года собирается Польский сейм, ярко антирусский и пропрусский, и требует вывести из Польши русские войска. Россия со всех сторон оказывается в очень тяжёлой ситуации.

Новый австрийский император Леопольд II совершенно не намерен продолжать столь же тесный союз с Россией, и стремится заключить сепаратный мир с Турцией на довоенных принципах, предлагая status quo ante bellum — «положение, бывшее до войны».

18 марта 1790 года заключен договор о союзе Польши и Пруссии против России. Да, Пруссия захватила земли, а последнее, что осталось на Балтике у Польши, — это Данциг. И Пруссия хочет получить Данциг, но ради того, чтобы заключить договор против России, она пока отказывается от него.

Швеция, получив деньги от Порты, решает в этой ситуации (когда Россия увязла в турецкой войне и осталась одна), наконец, отвоевать у России какие-то земли. И Густав III, молодой и воинственный король, начинает военные действия, тоже сфабриковав, даже инсценировав предлог — якобы казаки напали на границе Финляндии на какой-то шведский гарнизон. Но все в Швеции знали, что это были не казаки, а переодетые в костюмы из Шведской оперы шведские солдаты. Таким образом, начинается Шведско-Русская война. Она идет с переменным успехом, не очень удачно для шведов, хотя последняя победа под Свеаборгом была всё-таки важной, но переломный момент произошел из-за Англии.

Екатерина понимает, что она оказалась в жутком положении. Екатерина, будучи европейской императрицей для Европы, для Польши, а для Турции будучи вполне циничной азиатской властительницей, понимает, что её авантюристическая политика, завела Россию в пропасть.

Англия объявила, что она посылает эскадры в Чёрное и Балтийское моря. Дания, которая до этого была союзником России, объявила, что она посылает войска против России на помощь Швеции. Польша вышла из союза с Россией.

И вот в этой ситуации произошли два события, которые спасли Россию. Но никакого отношения к Екатерине Великой они не имеют.

14. Два события, спасших Россию

Одно из них произошло в Англии. Уильям Питт Младший требует усилить наступление на Россию: «Россию надо поставить на то место, которое ей положено занимать среди государств Европы». Флот должен быть послан в Россию. Все в Англии это знают. Проведена частичная мобилизация флота. Ведь Суворовым уже взят Измаил. Соответственно, Турция будет разбита со дня на день.

Англия хочет остановить экспансию России, но тут важную роль сыграл английский народ, которому совершенно плевать на Россию, но которому не хочется воевать. Английский народ прекрасно понимает, что это будет новая тяжёлая война, а только что закончилась война с Соединенными Штатами, которая требовала огромных людских и материальных ресурсов и налогов от Англии. На каждом третьем английском доме появляется надпись: «No war with Russia! (Никакой войны с Россией)». Это приводит к кризису кабинета. Англия-то — страна демократическая. И это нежелание народа начинать войну приводит к тому, что старый кабинет Питта уходит, и вместо него приходит новый кабинет, который выступает за мирное разрешение конфликтов. Это первое событие.

Второе — Франции, которая готова была поддерживать Османскую империю, больше нет. Во Франции произошла революция. Никаких войск в 1790-1791 годах Франция никуда не посылает. Идёт полный развал страны. Турции не на кого опереться.

И в этой ситуации Польша принимает Конституцию. Польша, совершенно независимая от России, уже заключившая союз с Пруссией, с новым её королём, решает пойти по пути Швеции, то есть отказаться от анархии и создавать прочное государство, пусть потеряв какие-то земли. И 3 мая 1791 года Польша принимает Конституцию, где она формулирует идею наследственной монархии, отказа от liberum veto и создает нормально функционирующий парламент, и тем значительно укрепляет свою политическую систему и провинциальную (управление провинциями), и общую. Это необходимейший акт. До сих пор поляки отмечают этот день, как свой национальный праздник, — День польской Конституции. Это была одна из первых после Конституции Соединенных Штатов конституций национального типа.

Эта Конституция делает Польшу державой. Но ни Австрия, ни Пруссия, ни Россия этого не хотят. И оказывается, что отказ Англии поддержать Пруссию в её конфликте с Россией, формирование в Польше основ мощного государства вновь производят передислокацию сил в Европе. Россия заключает с Турцией мирный договор. Внимание Европы переключается на революционную Францию и на Польшу, которая решила строить свою государственность.

Европа вступает в полосу революций, в новую эпоху выхода народов, а не государей, на мировую арену, в эпоху настоящих, а не подставных демократий. И этот новый мир ещё успела застать Екатерина II. Она увидела, что демократия может быть другой, что граждане всех сословий могут её созидать своими руками… Её страшно напугала Французская революция.

В этой ситуации меняется весь политический контекст Европы, но об этом – уже на следующей лекции.