1. Реформа крепостных отношений в Ост-Зейских губерниях

Дорогие друзья, перед тем, как начать разговор о международном положении, я позволю себе завершить тему прошлой лекции и сказать о последних, но очень важных реформах первого этапа царствования Александра.

Итак, мы закончили на том, что крепостное право было тяжким бременем для всех реформ, которые задумал Александр. Сперанский, Кочубей так ему и говорили: как можно создавать конституционное установление в стране, где половина людей — частновладельческие рабы? Позже мы с вами увидим, что Сперанский будет предпринимать, чтобы выйти из этого положения.

Но пока речь о первом этапе реформ. После принятия указа о вольных хлебопашцах, не вполне достигшего цели, потому что большинство крепостников не хотели давать свободу своим крестьянам и превращать их в вольных хлебопашцев, по инициативе лифляндских и эстляндских помещиков, в основном, немцев и датчан, была предпринята реформа крестьянского землевладения в Балтийском крае.

Почему сами помещики захотели осуществить эту реформу? Совсем не потому, что владение крепостными стало им невыгодно. Оно было выгодно. И хотя, конечно, крепостные, латыши и эстонцы, были недовольны своим положением, никаких слишком больших волнений не было. Было другое.

Дело в том, что в середине XVIII века в германоязычном мире начинается движение гернгутеров, на котором подробно я останавливаться не буду, вы можете прочесть о нём в замечательном «театральном» романе Иоганна Вольфганга фон Гёте «Годы учения Вильгельма Мейстера», в значительной степени посвящённом гернгутеровской идее, которая Гёте увлекала.

Но если кратко, то это было религиозное движение, которое объединило все слои тогда еще очень разнородного германского, как католического, так и протестантского, но больше протестантского, общества и объединило их на идее личного диалога с Богом. То есть гернгутеры учили, что всем людям можно и нужно непосредственно вступать в богообщение. Для восточной мистической традиции это, в общем, достаточно известный путь, другое дело — мало кто решается им идти. А для западной - это была хорошо забытая традиция, особенно для протестантов, для которых на фоне рациональных схем лютеровско-кальвиновского типа вдруг открылась возможность мистического прямого богообщения.

В духовных собраниях гернгутеров упраздняются все сословные различия. В миру они, графы, князья, богатые купцы, бедные ремесленники, крестьяне, но в собраниях предводительствует тот, кто наиболее близок к Богу, кто живет в реальном богообщении. Это мог быть совершенно простой человек, какой-нибудь бедный ремесленник, который питается кашей с чесноком, и аристократические дамы будут с радостью слушать его и подчиняться ему.

Это удивительное движение достигло прибалтийских, тогда уже русских, провинций около 1730 г., а к концу XVIII века широко распространилось и воодушевило значительную часть живущих в эти провинциях германских аристократов, которые захотели установить новые отношения с крестьянами. И как раз в это время они видят желание императора Александра изменить эти отношения.

Поэтому в 1803 году помещики Лифляндской, а в 1805 году Эстляндской губернии, ходатайствуют о принятии нового закона об устройстве крестьян своих губерний. Создан особый комитет. Александр, надо сказать, очень любит эти особые комитеты, в которых известные ему блестящие молодые мыслители, чиновники могут предложить и неформально обсудить проект, который он потом в виде указа осуществит. В этот особый комитет вошли известные нам деятели из Негласного комитета Кочубей и Строганов, два лифляндских помещика, а также Осип Петрович Козодавлев. Осип Козодавлев (1754-1819) — очень интересный человек. Он был в родстве с императорским домом по матери, она — двоюродная племянница императрицы Елизаветы Петровны, учился вместе с Радищевым в Лейпцигском университете, был блестящим юристом, из-за его свободомыслия и радикальности Козодавлева называли «Новым Гракхом», в 1810 года он становится министром внутренних дел Российской Империи.

Этот комитет предложил правила, которые были утверждены 20 февраля 1804 года. Правила, которые, я бы сказал, обогнали то, что произошло потом во всей Российской Империи, правила, которые были очень важным знаком. Замечу, что принятие этих правил произошло раньше, чем освобождение крепостных в соседней Пруссии (1807 год). То есть Александровская Россия оказалась не отсталой окраиной, а одной из передовых стран континентальной Европы. Конечно, Англия ушла вперед, но в континентальной Европе Россия была одной из самых передовых стран по воплощению новых политических идей гражданского равенства. Это надо помнить.

Итак, посмотрим же на эти правила:

1. Воспрещено продавать и закладывать крестьян без земли. То есть крестьянин накрепко соединен со своей землей. Земельная собственность — это фактически его собственность.

2. Личные гражданские права крестьян. Крестьянское самоуправление. Утверждены права крестьян, которые не может нарушать помещик, в том числе, право на создание семьи, право на покупку и владение движимым и недвижимым имуществом, право наследования и завещания. Это очень важные принципы. Крестьянин, находящийся в крепостной зависимости, одновременно гражданин. Крестьянское самоуправление тоже не может быть нарушено помещиком. Крестьяне сами решают свои внутренние дела. Помещик не может вмешаться и сказать, что всё это чепуха, всё это нужно отменить. Там, где речь идёт об отношениях помещика и крестьянина, там понятно — решают уже другие инстанции, в том числе, суд, но внутренние отношения крестьян решают сами крестьяне.

3. Наследственные земельные участки, которые можно было изъять только по приговору суда. То есть участок земли, который имеет крестьянин и с которого платит оброк, или участок земли, с которого он, работая на землях помещика, кормится, нельзя было изъять иначе, как по приговору суда.

4. Барщина не более двух дней в неделю. Вы помните, что Павел хотел ввести максимальную трёхдневную барщину, но её никто в России не соблюдал. Здесь же барщина даже не три, а два дня в неделю, то есть остальные пять дней крестьянин работает на себя.

5. Оброчные повинности определяются специальной ревизионной комиссией и не могу произвольно увеличиваться помещиками. То есть оброк — это не дело помещика, а дело государственное. Крепостной крестьянин должен платить оброк, но не какой попало, не такой, какой выдумает помещик. Этот оброк определяется специальной государственной ревизионной комиссией. Он не должен быть ни в малой степени разорителен для крестьян. Отрезывание от участков крестьян земли возможно только за справедливое вознаграждение - нельзя просто так отобрать часть земли у крестьянина, или перевести его в дворовые и лишить земли.

6. Крестьян можно наказывать только по приговорам крестьянских судов. То есть вся эта традиция мордотычин, кнута на конюшне отменялась полностью. Если крестьянин своровал у помещика собственность, то крестьянский суд должен принять решение, что он виновен, и объявить, какое виновному положено наказание. Если же крестьянский суд решит, что крестьянин невиновен или его вина может быть оправдана, тогда подсудимый наказания не понесёт. Помещик может жаловаться в кассационные инстанции, но сам по себе творить суд и расправу не может.

Александр отменяет екатерининский закон 1767 года, воспрещающий крепостным жаловаться на своих помещиков. Вы помните, что Екатерина одним из первых своих указов воспретила крестьянам жаловаться на помещиков. Жаловаться можно было только в случае государственного преступления помещиков, то есть когда он замышляет против особы Государя или является предателем государства, то есть по-современному «иностранным агентом». Во всех остальных случаях жалобщика отправляют в Сибирь. Он не имел права жаловаться, даже если помещик изнасиловал его дочь, избил его до полусмерти, отобрал его имущество. Этот ужасный закон Александром отменён. Вместо него министр юстиции предписывает Сенату пересылать жалобы крестьян губернаторам соответствующих губерний, которые должны расследовать на месте действительность сообщенных в жалобах фактов. И, если жалобы крестьян справедливы, принимать меры против помещиков, отрешая помещиков от управления имениями, а если ложные — наказывать самих жалобщиков.

Далеко не все сенаторы довольны. Сенатор Лопухин, известный масон, которого я не раз вспоминал, человек хотя и вроде бы прогрессивный, но, в то же время, убеждённый крепостник, пишет: «По законам — весьма с общею тишиною и благоустройством соображенным — от крепостных людей на своих помещиков не велено принимать никаких жалоб и доносов, кроме как по первым двум пунктам (государственная измена, злоумышление на особу Государя – А.З.)». [И.В.Лопухин. Записки сенатора… С.198-199.] Он был так смел, что громко выступил против решения министра внутренних дел, но его мнение осталось частным мнением.

Период, когда крестьянам было запрещено жаловаться на своих помещиков, благополучно закончился. Это очень важный момент. Теперь любой помещик знает, что на него есть укорот, достаточно крестьянину написать в Сенат. Крестьяне же, естественно, этим пользовались, и помещиков отрешали от управления имениями.

2. Просвещение

Важнейшая и особенно актуальная для современной России тема — это просвещение. Как таковая система просвещения в России к началу XIX века отсутствовала. Были отдельные очень плохо содержавшиеся гимназии и один русскоязычный университет, в преподавательском составе которого главенствовали иностранцы, — это Московский университет, учрежденный императрицей Елизаветой Петровной. Больше высших учебных заведений в России не было.

Преподаватели, профессоры университета были случайно приглашённые люди, которые часто очень пренебрежительно относились к своим занятиям, а нередко были и корыстны. Например, один из профессоров филологии Московского университета и директор двух университетских гимназий в Москве Христиан-Фридрих фон Маттеи просто украл, вывез в Германию и продал там немалое число средневековых, греческих рукописей античных писателей, поэтов, историков. Часть этих рукописей совершенно уникальна и до сих пор составляет сокровищницу Лейпцигского университета.

Было совершенно ясно — не может быть свободного общества, не может быть парламентской системы, не может быть конституции в необразованной стране. Поэтому Александр уделяет созданию системы народного просвещения первостепенное значение. Он назначает министром народного просвещения графа Петра Васильевича Завадовского, пожилого человека 1739-го года рождения, культурного вельможу, который когда-то в далёком прошлом в течение года даже был фаворитом Екатерины II, и, кстати, искренне её любил и очень страдал, когда она ветрено взяла себе в фавориты другого. Но фактически всей реформой образования руководил Негласный комитет.

Было создано 6 учебных округов или так называемых университетских округов, в каждом из которых должен был быть университет. Каждый университет, во главе которого стоял университетский совет, и каждый университетский округ имели своего попечителя - близкого Александру человека, который мог, с одной стороны, доводить волю Императора до университетского совета, а, с другой стороны, нужды университета легко доводить до Императора.

Эти округа:

— Московский округ, центром, которого, был, естественно, Московский университет, а куратором Михаил Никитич Муравьёв, товарищ министра просвещения.

— Петербургский округ, где было создано Высшее Петербургское училище, в 1818-ом году преобразованное в Санкт-Петербургский университет. Попечителем округа стал Николай Николаевич Новосильцов.

— Виленский округ, в который вошли практически все земли польскоязычной Российской Империи: Литва, Белоруссия, Заднепровская Украина; и в котором университет уже был в Вильне. Куратором Виленского округа стал Адам Чарторижский, который считал эту должность не менее важной, чем должность министра иностранных дел.

— Харьковский округ — Левобережная Украина. Университет в Харькове был создан в 1804 году, а куратором округа стал известный польский вельможа граф Северин Потоцкий.

— Казанский округ, где был открыт Казанский университет. Куратор — математик и астроном, академик Степан Яковлевич Румовский.

— Дерптский округ, где, как мы знаем, уже был германоязычный университет для Остзейских провинций: Эстляндии, Лифляндии и Курляндии. Куратором Дерптского округа был назначен генерал и писатель Фридрих Максимилиан фон Клингер, автор знаменитой драмы «Буря и натиск»(Sturm und Drang), давшей имя целой литературной эпохи в Европе.

Секретарём правления Министерства просвещения был назначен Василий Назарович Каразин, который, как вы помните, написал письмо Александру о необходимости преобразований, в том числе, в области образования. И как раз именно Каразин основал Харьковский университет, именно с помощью его инициативы и стараний дворяне Харьковской губернии и окрестных губерний собрали 400 тысяч рублей на начало университета.

На нужды образования при Екатерине отпускалось не более 780 тысяч рублей в год. В 1804 году в тех же серебряных рублях на образование было отпущено 2 миллионов 800 тысяч рублей. Вы представляете, какой огромный рывок? На каждый университет выделялось — 130 тысяч рублей в год. Было создано и обустроено 42 гимназии. Практически в каждой губернии должна была быть гимназия, на каждую такую гимназию отпускалось 5 500-6 500 рублей в год. И примерно по 1 500 рублей на каждое из 405 уездных училищ.

Как была устроена система? Университет управлял всем университетским округом, то есть всеми гимназиями и всеми уездными училищами, которые были в этот округе. Он определял для них систему образования, предметы, график часов, преподавателей, которые в свою очередь проверялись университетом на валидность. Не было Министерства среднего образования и Министерства высшего образования, было одно Министерство просвещения, где вся образовательная система доверялась профессуре университета и привлечённым ею людям. Университет был самоуправляющимся. Штаты утверждались министерством, но заполнением штатов занималась сама профессура. Она же ходатайствовала о расширении штатов, создании по мере необходимости новых кафедр, и министерство шло на это с большой готовностью.

Кроме государственной системы образования была поощрялась частная система образования. Наиболее известными частными высшими учебными заведениями были Ярославский Демидовский лицей, созданное Павлом Григорьевичем Демидовыми заведение, в основном, юридической направленности, и Гимназия высших наук в Нежине, созданная князем Александром Андреевичем Безбородко.

Александр приветствовал создание новых учебных заведений такого рода. Вы знаете, что оба этих учебных заведения, и Демидовский лицей, и Гимназия высших наук князя Безбородко, просуществовали до революции. Великолепное здание Демидовского лицея Александровской эпохи, украшение города, было разрушено во время штурма большевиками Ярославля, освобождённого во время Ярославского восстания летом 1918 года.

В 1804 году был принят университетский устав, по которому была провозглашена автономия университетов и свобода преподавания и научного исследования. Цензура исключалась. Если университет доверяет профессору, приглашает его, государство ему платит, он может учить так, как считает нужным. Если он учит плохо, его, естественно, можно отчислить. Но свобода преподавания — это внутреннее право преподавателя. Этот принцип — то, что потом так долго не могло вновь осуществиться в России, и, как вы знаете, после короткого периода 90-х – начала 2000-х годов, опять, практически исчезло в нынешней российской жизни. То есть в некотором роде, как это ни смешно звучит, через 200 лет мы должны снова возвращаться к реформам начала Александрова царствования.

Кроме того, советы, подчинённые университетскому совету, создавались из преподавателей в каждой гимназии, и даже в каждом уездном училище. Главными задачами университета были формирование преподавательского состава гимназий, университетов, училищ, частных школ и духовных школ, которые существовали отдельно, и, разумеется, научное исследование.

Александр ввёл систему пенсий учёным, находящимся вне государственной службы. То есть если ты — выдающийся ученый, ты можешь даже не преподавать в университете, ты будешь поддержан государственной пенсией. Так, например, Карамзину ежегодно выдавалась пенсия в 2 777 рублей, большая по тем временам сумма, а если учесть, что у него были ещё крепостные крестьяне и имение, то это было очень хорошим подспорьем. Он мог работать как историк, совершенно не думая о хлебе насущном.

Последний русский историк предреволюционного времени Корнилов пишет: «Эти годы надо отнести к числу самых лучших и продуктивных лет в истории русского просвещения». [А.А. Корнилов. Курс истории России…c.151]

3. Экономика и хозяйство

Политический мир оказался благодетельным для России. Александр, его ближайшие советники и друзья, его Негласный комитет, приняли правильное решение воздерживаться от военных действий. Сейчас мы увидим, что сделать это было не так легко, но в меру сил. Это была цель международной политики России. И эта политика сразу дала результаты. Общий прирост населения в 1801-1805 годах в России составил 2 655 000 человек, что при небольшом населении страны, которое тогда составляло около 40 миллионов человек, было очень существенно.

Происходил приток колонистов из-за границы. В это время люди из России не уезжали, не бежали, как, к сожалению, происходит сейчас, а наоборот приезжали в Россию практически со всей Европы. В Новороссию приехало 5 000 людей мужского пола. Сейчас после путинских эскапад слово «Новороссия» звучит немного дико, но естественно, это просто историческое название территории вдоль северного побережья Черного моря: Одесса, Херсон, Николаев, Крым, Северная Таврия, нынешняя Херсонская область, и та часть Тамани, которая к тому времени уже была русской.

В России акцизной единицей было лицо мужского пола, но понятно, что с этими 5 тысячами мужчин приехали их жёны, дочки, матери, которых не считали. Так что число иммигрантов в Новороссию надо помножить на два. Это были немцы, чехи, южные славяне.

С 1804 года по докладу графа Виктора Кочубея поощряется русская колонизация Новороссии. Крестьянам стали давать земли в Новороссии для переезда из русских областей. Русских в широком смысле — из белорусских и украинских земель, конечно, тоже переезжали земледельцы. Очень много переселилось в это время в Новороссию евреев – российских подданных.

Кроме того, приезжают и поселяются на этих землях преследуемые в Европе различные, как мы бы сейчас сказали, христиане-сектанты, например, меннониты, кстати, и гернгутеры, а также христиане различных деноминаций из Османской Империи - армяне, греки.

К 1805 году, то есть к году максимального расцвета Империи до начала войн, объем вывоза русского хлеба за границу возрос в 30 раз, если сравнивать с серединой XVIII века. С 1800 года — в 5 раз и достиг 2 250 000 четвертей (четверть — 210 литров). Из них более 1 миллиона четвертей — пшеница из Новороссии. Весь Крым и Одесса объявлены порто-франко, то есть, если говорить современным языком, там была объявлена свободная экономическая зона, что вызвало быстрый подъем всех сторон жизни и городов Крыма, в первую очередь, Керчи, Феодосии, Евпатории, и Одессы, которая преображалась на глазах, превращаясь в один из крупнейших и красивейших городов Российской Империи.

На севере России было развито производство льна и пеньки, работали обрабатывающие их фабрики. Кроме внутренних нужд, это была важнейшая экспортная отрасль, направленная, главным образом, на Великобританию. Британский парусный флот жил русским льном и пенькой. В свете этого отмена Александром ужасных ограничений на торговлю с Англией, введённых Павлом, была очень важна. Русский лен и пенька пошли в Англию, а в Россию пошло британское золото, что привело к быстрому экономическому росту страны. Это ясно видно по некоторым чисто экономическим показателям.

Вы помните, что в России при Екатерине широко распространились свойственные всей тогдашней Европе, бумажные ассигнации. Помните, в «Фаусте» Гёте императору Священной Римской Империи было предложено вводить вместо звонкой монеты эти самые ассигнации:

Бумаге служат в качестве заклада
У нас в земле таящиеся клады.
Едва их только извлекут на свет,
Оплачен будет золотом билет.
[И.В. Гёте. Фауст / пер. Б. Пастернака. Худ. Лит., 1960. Ч. 35]

Это на первый взгляд спасает положение, но на самом деле, конечно, губит, как и любое действие сатаны. Тем не менее, все схватились за ассигнации. То, что в обращение не надо давать золото и можно покрывать его отсутствие бумагой — было очень модным. При Екатерине было выпущено ассигнаций на 157 миллионов рублей (1796 год), при Павле — на 212 миллионов (1801 год). Печаталось огромное количество бумажных денег. Но поскольку напечатанные ассигнации не соответствовали количеству золота и выпускались в большом количестве, очень быстро произошло разделение стоимости, и серебряная монета стала отличаться в цене от своего бумажного аналога. И уровень этого отличия — как сейчас уровень инфляции - прекрасный параметр качества экономики. При Екатерине 70 копеек серебром соответствовали рублю ассигнациями. При Павле, из-за его авантюристической политики — 50 копеек серебром на рубль ассигнациями. При Александре к 1804 году — 82 копейки на рубль ассигнациями. То есть при Александре очень быстро произошло экономическое улучшение. При Александре также печаталось огромное количество бумажных денег (более 300 миллионов рублей ассигнациями на 1804 год), но из-за того, что международная торговля расширялась, новые земли осваивались, экономика страны становилась все более и более здоровой и прочной, о чем свидетельствует количество серебра на рубль ассигнаций.

Государственные расходы России строились так: 30-40% — на вооруженные силы, 10% — на двор, то есть на нужды короны. Расходы на двор Александр всячески урезывал. Считалось, что его двор неблестящий. Старые вельможи вспоминали двор матушки Екатерины, сравнивали с дворами Наполеона и Людовика XVI скромный обиход Александра Павловича. Император вёл практически частную жизнь: он отказался от больших балов, от роскошных приемов, встречался с друзьями и с близкими в узком кабинетном формате за очень скромным обеденным столом и был скромен в одежде. И даже своей жене давал очень небольшие деньги, что для молодой красавицы, конечно, было не очень приятно. Только матери давал много потому, как она привыкла к широкой жизни, но в остальном экономил на всём, чтобы русское народное хозяйство было поднято.

4. Еврейский вопрос

Теперь коснёмся давно обещанного мной еврейского вопроса. До присоединения Крыма и Восточной Польши для России он был маргинальным. Евреев было немного, они приезжали в основном как торговцы и, естественно, пользовались основными правами. Екатерина в 1794 году, то есть незадолго до смерти, наложила на еврейских мещан и купцов двойные налоги. А к этому времени, как мы знаем, значительная часть Польши, а именно Белоруссия и часть Западной Украины, а также Крым, в котором тоже традиционно жили евреи, уже были присоединены к России; и еврейское население этих мест оказалось в ущемленном положении по сравнению с русскими купцами.

В 1802 году, то есть почти сразу после восхождения на престол, Александр создает Комитет «По жалобам на разные злоупотребления и беспорядки во вред земледелия и промышленности обывателей трех губерний, где евреи обитают». В 1804 году этот комитет предлагает «Положение о евреях», и оно принимается. В черту оседлости включены не только присоединённые земли, часть Польши и Крым, где евреи жили традиционно, но также Кавказ и Астрахань. То есть появляются более широкие возможности для деловой активности евреев. Правда, 50 километров от границы занимала полоса отчуждения, которая не входила в черту оседлости — считалось, что евреи нелояльны, ненадежны и сотрудничают с соседними державами. Позже это мнение оказалось неправильным. Евреи, забегая вперед, оказались верными гражданами Российской Империи во время нашествия Наполеона. Александр убедился в этом, и полоса отчуждения была отменена после войны 1812 года.

«Положение о евреях» вводило четыре класса евреев: земледельцы, фабриканты и ремесленники, купцы, мещане. Это была своего рода система ранжирования, свойственная тогдашнему обществу, или система сословий. С земледельцами всё было не очень ладно. Земледельческие еврейские колонии не получили большого распространения из-за того, что, как вы знаете, иудаизм не разрешает евреям обрабатывать почву в землях рассеяния. Поэтому те, кто, подобно предкам Л.Д.Троцкого, относились к этому пренебрежительно, становились крупными землевладельцами, а те, кто относились к этому серьёзно, землю не брали.

Что касается сословия ремесленников и фабрикантов — тут всё было в порядке. Таковых среди евреев было много. Аналогичная ситуация была с купцами и мещанами. То есть земледельцев, а это были не крепостные, это были свободные, приравненные к вольным хлебопашцам люди, которые могли сами к себе нанимать других людей, было немного, а остальные сословия развивались очень быстро.

Евреям было запрещено содержать шинки, кабаки и постоялые дворы. Причиной этому послужило огромное количество жалоб на то, что евреи спаивают православный народ. Поэтому, чтобы не возникало антисемитских настроений, эти заведения им было содержать запрещено, всё остальное — пожалуйста.

Что самое главное, были отменены все ограничения на образование. Во всех учебных заведениях, от гимназий и уездных училищ до университетов, право на обучение еврейских детей было установлено без каких-либо ограничений. Традиционное образование — пожалуйста. Частный хедер, как и частные русские и мусульманские школы — пожалуйста.

5. Золотой век сектантства

Расцвет сектантства — последнее, о чём я хотел рассказать перед переходом к теме международных отношений. Для одних это будет звучать дико, для других вполне симпатично, но первые годы царствования Александра, названы в русской истории золотым веком русского сектантства.

Кто такие сектанты? Сектанты — это, в первую очередь, русские мужики. Что касается приехавших немцев, меннонитов или гернгутеров, то их не трогали. Но они, естественно, жили не в вакууме, и идеи протестантского типа, конечно, распространялись среди соседствующих с немцами и с чехами русских мужиков.

Но почему русские мужики были увлечены этими идеями? Потому что Православная церковь, к сожалению, в это время мало что могла им дать. Она сама была в подневольном, рабском состоянии, о чём я вам уже рассказывал, когда речь шла об эпохе Екатерины. Образование было очень формальным, очень схоластическим, богослужение шло на церковнославянском языке, которого не понимали простые люди. Священное Писание было только на церковнославянском языке. А тут — возможность всё понять, по-простому, элементарно, и огромное количество русских людей стало увлекаться этими протестантскими идеями, принесёнными иностранцами, которые приехали жить в Россию.

Наиболее сильным было движение духоборов. Так его называла Православная церковь, имея в виду, что эти люди, якобы борются с Духом Святым. Движение основал Силуан Колесников, живший в селе Николаевском в Екатеринославской губернии в 1755-1775 годах. Обратите внимание, что Екатеринославская губерния — это нынешний Донбасс и земли к Днепру от Донбасса. Город Екатеринослав, он же Новороссийск, Днепропетровск, а теперь Днепр.

Духоборы, конечно, имели контакт с немецкими колонистами. Идея духоборства заключалась в прямом общении с Богом, то есть это было фактически русское гернгутерство. И если Церковь назвала их духоборами, потому что они якобы борются с Духом, то сами они охотно приняли это название в том смысле, что борются не с Духом, а за него, борются в себе не против, а за Дух Святой. На самом деле они ни с чем не боролись, они просто не признавали законов церкви, не ходили в церковь, молились сами, собирались сами. При Екатерине Синод требовал сожжения духоборов живьём, а Екатерина, надо отдать ей должное, заменяла смертную казнью ссылкой в Сибирь, но всё равно это были репрессии, и жестокие.

В 1801 году, через несколько месяцев после восшествия на престол, Александр создает еще одну комиссию и посылает сенаторов Лопухина, уже вам известного, и Неледицкого-Мелетского проверить, как живут духоборы и во что они верят. Сенаторы составили о движении вполне благожелательный отзыв и написали, что духоборы страдают от православного населения, и православное население, особенно Церковь, их преследует. После этого духоборам был выделен Мелитопольский уезд Таврической губернии, то есть северная Таврия по берегам реки Молочной. Отсюда, как вы помните, выражение «уйти на молочные воды». «Молочные воды» — это именно эта река Молочная в Мелитопольском уезде.

В 1818 году, забегая вперёд, Александр нашёл время сам посетить поселения духоборов по реке Молочной. Он был приятно поражен и благоустроенностью их жизни, и правильностью их нравов: никто не пил, люди работали хорошо и создавали крепкие семьи. Просили они одного: «Мы не можем никому клясться». И Александр освободил их от присяги самому себе. За это духоборы поставили памятник Александру I. А он им за их благоустроенную жизнь, разрешил селиться на полуострове Крым, где они впоследствии тоже создали замечательные поселения. Мирная и благоустроенная жизнь духоборов закончилась в первые же годы коммунистического режима.

6. Эпоха войн

Итак, дорогие друзья, вы видите, что Александром были проведены масштабные и плодотворные реформы. Но благостное время было недолгим. Как я вам говорил, Россия была вынуждена вступить в полосу войн, но не по своей воле. Россия не стремилась к новым территориальным приобретениям. Напротив, все друзья Александра, и он сам, разделяли мысль, что Россия и так слишком велика, поэтому она плохо управляется, и потому никакие новые территориальные приобретения не нужны. А я напомню, что в то время ещё далеко на всё из того, что даже сейчас входит в Российскую Федерацию, скажем, на Дальнем Востоке, было в составе Российской Империи, а уж тем более, то, что входило в Российскую Империю к Первой Мировой войне и революции. И, тем не менее, Россия и тогда была слишком велика.

Граф Семён Романович Воронцов, наш посол в Лондоне, писал 10 октября 1805 года князю Адаму Чарторижскому, будучи уверенным, что он в нём найдет полное понимание: «Признаюсь, я буду в отчаянии, если у нас существуют планы увеличения территории. Мы уже и так страшно распространились, вследствие чего страна не может быть хорошо управляема» [цит. по: С.М. Соловьёв. Александр I… Гл. III. С. 76].

Александр меньше всего в это время был сторонником традиционных форм властвования, то есть он не был противником Французской революции, создания республик, создания парламентов. Вы помните, наоборот, в знаменитом меморандуме Александра, который Н.Н.Новосильцов привез королю Георгу III английскому, говорилось, что любая форма правления, которую примет народ, должна быть приемлема и для России, и для Англии.

Но что же заставило Александра вступить в войну? Фактически, страх перед тем, что Наполеон станет единовластным правителем Европы. Но страх этот возник не потому, что Александр сам жаждал верховной власти над Европой, а потому что он видел, насколько Наполеон нарушает основополагающие нравственно-политические права народов, перекраивая мир, свергая династии, у одних отбирая земли, другим, своим фаворитам, вручая. Не народ, а Наполеон свергает династии и назначает своих братьев королями, к примеру, в Неаполь, а в Нидерландах старую штатгальтерскую республиканскую форму правления меняет фактически на диктатуру. То же самое — в Гельветической республике. О герцоге Энгиенском я вам уже рассказывал…

Александр хочет создать антинаполеоновскую коалицию для того, чтобы Наполеон, этот тиран не мог управлять Европой так, как он хочет. То, что он уже занял – он занял. Но то, что он еще не занял, нельзя ему отдавать. И для этого создается коалиция, в которую входит Австрийская Империя, Великобритания и Россия. К ней должна была присоединиться и Пруссия, но Пруссия медлит из-за внутренних разногласий с Австрией. А вы помните, что Австрия решила действовать сама, у неё были старые обиды на Наполеона, который уже успел отобрать её земли в Италии. В октябре 1805 года австрийцы начинают войну с Францией самостоятельно, не дожидаясь русских войск, не дожидаясь английских денег, будучи уверенными, что Австрийская империя победит Наполеона, но всё кончается катастрофой. 20 октября австрийский фельдмаршал барон Карл Мак фон Лейберих капитулирует с 20 тысячной австрийской армией в Ульме.

Надо сказать, что именно в это время, 21 октября 1805 года, происходит и знаменитый Трафальгарский бой, в котором английский флот адмирала лорда Нельсона разбивает французский флот около берегов северо-западной Испании. То есть мы должны понимать, что Ульм и Трафальгар это одна военная кампания, мы должны видеть её целостность.

Потом был Аустерлиц. Александру тогда было 28 лет. Он, известный политик и правитель и конечно же, бредит Александром Македонским и славой его побед. Да и на Наполеона он смотрит с завистью. Наполеон только немного, на восемь лет старше (1769 год рождения), и он — великий полководец. Александр тоже хочет быть великим полководцем — извинительная для молодости слабость. Ведь его тезка Македонский царь разгромил Персидскую державу в 23-24 года. А русскому царю уже 28…

Но Александр многого не понимал в военном деле, когда требовал фронтального сражения с Наполеоном. Кутузов объяснял ему, что фронтальное сражение Наполеону давать нельзя, что наполеоновская армия, во-первых, сильнее, во-вторых, австрийцы после Ульма деморализованы, и, в-третьих, русская армия устала и, вообще, даже просто по боевым качествам не сможет выдержать фронтальный удар французов, поэтому необходимо уходить в венгерские степи, изматывая противника переходами, уничтожая источники провианта, возбуждая венгров на партизанскую войну. Наполеона надо измотать и таким образом победить. Как вы помните, потом Кутузов использовал этот приём в России. Тогда практически все опытные полководцы русской армии - и фельдмаршал барон Левин Август фон Беннигсен, и граф Михаил Федорович Каменский понимали, что в генеральном сражении Наполеона победить нельзя.

Все понимали, что Наполеона лоб в лоб победить нельзя. Он, действительно, был гением войны. Есть гении живописи, есть гении музыки, есть гении войны. И это прекрасно понимал тот же Кутузов.

Но Александр требовал фронтального сражения, император Франц (ровесник Наполеона, тоже восторженный артистический человек) требовал фронтального сражения. И 20 ноября происходит «битва трех императоров» под Аустерлицем.

Кутузов перед Аустерлицем говорил графу Толстому, ближайшему тогда человеку в ставке Императора: «Уговорите Государя не давать сражения. Мы его проиграем!». [цит. по: С.М. Соловьёв. Александр I… Гл. III. С. 101] А Александр потом честно признавался: «Я был молод и неопытен, Кутузов говорил мне, что нам надобно было действовать иначе, но ему следовало быть настойчивее». [цит. по: С.М. Соловьёв. Александр I… Гл. III. С. 101]

Битва трех императоров под Аустерлицем (ныне – Славков у Брно) 20 ноября 1805 года закончилась катастрофой для австрийских и русских войск. 20 тысяч погибших, австрийская армия разгромлена полностью, русская отступила, оставив французам поле боя.

Уже 22 ноября император Франц отправляется к Наполеону со словами: «Я буду заключать мир с Наполеоном», на которые Александр отвечает: «Делайте, как хотите, только не вмешивайте меня ни под каким видом».

26 декабря 1805 года Австрия и Франция в Пресбурге (ныне Братислава) заключили мир. Это был унизительный для Австрии мир и одновременно конец так называемой «третьей коалиции» Австрии, России и Англии. Австрия уступала Наполеону всю Италию, признавала его итальянским королем, отдавала ему Венецианскую область, Истрию (кроме Триеста), Далмацию, то есть нынешнюю прибрежную Хорватию, и признавала все французские захваты в Италии. Кроме того, к Западу от Каринтии Тироль и Форарльберг тоже отчуждались от Австрии. Австрия лишалась в общей сложности 1 114 квадратных миль и 2 785 000 жителей.

Вы понимаете, что нынешние безумцы типа Сталина, захватывали землю и заставляли людей с неё выселяться, им в некоем безумном фанатизме почему-то была нужна просто земля. Но зачем ещё земля, особенно в России, где своей полно? Зачем множить пустое пространство? Конечно, все нормальные люди понимают, что если уж что-то и нужно, то нужна населенная земля, нужна земля с людьми, которые платят налоги, создают промышленность, служат в армии, — вот что нужно. Но по сравнению с безумцами XX века, которые думали о раздвижении границ на географической карте, в XIX веке люди были умнее. Поэтому передача земель — это в первую очередь передача людей и, в данном случае, ослабление Австрии на два с тремя четвертями миллиона жителей.

Также Австрия уплачивала Франции контрибуцию в сумме 40 миллионов флоринов. В результате этого поражения под Аустерлицем и Пресбургского мира практически перестала существовать Священная Римская Империя Германской Нации (Sacrum Imperium Romanum Nationis Teutonicae на латыни, или Heiliges Römisches Reich Deutscher Nation по-немецки), которая просуществовала восемь с половиной столетий. 6 августа 1806 года она была упразднена формально, и император Франц II Германский стал императором Францем I Австрийским. Редкий случай — вместо второго стал первым, но это «омоложение» произошло при трагических обстоятельствах.

Россия теперь — единственная на континенте держава, которая ведет войну с Наполеоном, и Александр не капитулирует. Кроме России, есть ещё Англия, которая после Трафальгара полностью контролирует моря и совершенно свободно ведёт с Россией торговлю, тем более что Швеция и Дания в то время находятся в союзе с Англией. То есть через Каттегатский пролив Балтийского моря можно свободно торговать, Черноморские проливы также открыты. Россия находится в благоприятном положении. Но Австрия выведена из войны.

Однако Наполеон по совету Талейрана, своего министра иностранных дел, не разрушает Австрию. Скоро мы увидим, что Талейран и Наполеон разойдутся во взглядах. Это мало известно в России, но Талейран и Фуше очень скоро станут противниками Наполеона, проводя свою политику, осуществляя свою интригу. Их целью, как и Александра, тоже будет остановить безумство Наполеона. Они понимали, что эти постоянные завоевания, постоянные войны, губят саму Францию и, соответственно, губят их. Они думали не только о Франции, но и о собственном благополучии в ней. Если бы погибла Франция — погибла бы их власть, их благополучие.

Поэтому Талейран советовал Наполеону: «В воле Вашего Величества или разрушить теперь Австрийскую монархию или восстановить ее. Существование этой монархии как целого необходимо для будущего благоденствия цивилизованных народов». [цит. по: С.М. Соловьёв. Александр I… Гл. III. С. 106] Как вы думаете, кто эти нецивилизованные народы, от которых Австрия должна заслонять Европу? Это, конечно, Россия и Османская империя. То есть он говорил, что Австрию надо оставить между Россией и Османской империей с одной стороны и Францией с другой.

Талейран предлагал взамен отнятых у Австрии земель передать ей Сербию, Молдову, Бессарабию и северную Болгарию, полагая, что рано или поздно Россия завоюет Турцию, и между ней и Европой должна быть Австрия. Талейран также предлагал толкнуть Россию на завоевание южной Азии, сделав ее врагом Англии. Вы увидите, что эта безумная идея послать русские войска в Индию, которую пытался осуществить Павел в последние месяцы своей жизни, будет владеть Францией очень долго. Но в России она будет вызывать только смех, хотя на словах Александр иногда будет на неё соглашаться.

Талейран говорит Наполеону примерно то же самое, о чём думает Александр и его окружение: пора осваивать землю, довольно её приобретать. Но Наполеон думает иначе. Прусскому королю Фридриху-Вильгельму он пишет слова, которые, можно сказать, являются эпиграфом всей его власти и, очень боюсь, власти всех безумцев до сегодняшнего дня: «Государство, которое не увеличивается, уменьшается». [цит. по: С.М. Соловьёв. Александр I… Гл. III. С. 90]

Неаполитанский король Фердинанд IV Бурбон в 1806 г. бежит от французских войск в Сицилию под защиту британских кораблей, которые охраняли Мессинский пролив, а Наполеон ставит Неаполитанским королем сначала своего брата Иосифа, а в 1808 г. своего маршала Иоахима Мюрата. Иосифа же в 1808 г. назначает королем испанским вместо низложенного Карла IV Бурбона. В 1806 г. Луи Наполеон принял корону Нидерландов. Там где цвели лилии Бурбонов, стали роиться золотые пчелы Бонапартов.

Наполеон создаёт Рейнский союз под протекторатом Франции, куда входит Бавария, Вюртемберг, Баден, Нассау, и требует от него выставлять 63 000 солдат (на то время не маленькое число) для своих военных кампаний. Германия ощущает себя глубоко униженной: проигрыш Австрии, протекторат над Рейнским союзом… Немецкий книгопродавец Пальм издаёт книгу с названием «Германия в своем глубочайшем унижении». За эту книгу Наполеон приговаривает его к смерти.

22 октября 1805 года, во время войны Третьей коалиции, в которую входили Австрия, Россия и Англия, с Наполеоном, Пруссия заключила с Россией так называемый Потсдамский договор. Этот договор предполагал, что Пруссия вступит в войну на стороне этой Третьей коалиции. Но прусский король тянул с выступлением, он не хотел воевать. После Аустерлица, после выхода Австрии из войны, никакого смысла в этом договоре уже не было.

Поэтому 15 декабря 1805 года Пруссия заключает Шёнбруннский союзный договор с Наполеоном. Она отказывается от части своих владений, но взамен получает Ганновер. Не забудем, что после «Славной революции» в Англии восстановилась монархия, и это была монархия ганноверской династии. Соответственно, Ганновер также был частью британской короны. Наполеон отнял Ганновер у Англии и отдал его Пруссии и, конечно, сделал это не просто так, а для того, чтобы Пруссия навсегда стала врагом Англии. Всё очень просто. Вот так тогда делалась политика.

Впрочем, основные условия Шёнбруннского договора не были ратифицированы прусским королём Фридрихом Вильгельмом III. И взамен Шёнбруннского 15 февраля 1806 года был принят Парижский договор, который требовал для Пруссии включения её в континентальную блокаду, закрытие своих портов для торговли с Англией. После выполнения Пруссией этих обязательств, Англия начала с апреля 1806 года войну против неё на море.

Александр тяжело переживает поражение под Аустерлицем и выход Австрии из войны. Он говорит: «Я потерпел большее поражение, чем мое войско. Мне не удалось сохранить в Европе мир». Но теперь его внимание обращено на Пруссию. Он хочет сделать её союзником России и вести вместе с ней войну против Наполеона.

К сожалению антинаполеоновской коалиции, в Англии в это время меняется кабинет. Тори передают правительство вигам. Питт умирает, на новых выборах побеждают виги, и премьер-министр Фокс формирует новый кабинет, который выступает за мир с Францией. При этом, он, конечно, не признает аннексию Ганновера и думает, что об этом с Францией можно договориться.

17 июня 1806 года вместо Адама Чарторижского министром иностранных дел России назначается Андреас Эберхард (Андрей Яковлевич) фон Будберг-Бённингхаузен из остзейского рода будбергов - человек старой школы, категорический противник Наполеона. Про него говорили, что он «катеринствует», то есть ведёт себя так, как вели себя вельможи Екатерины, которые всех иностранцев презирали и считали, что Россия — величайшая держава в мире.

Идея Наполеона — это вести переговоры со всеми порознь, чтобы сталкивать союзников друг с другом и разбивать их в дипломатических переговорах так же, как и на поле боя, по одному. Он блестяще разбил Австрию, пока русские войска не подошли, и также пытается без русских вести переговоры с англичанами, а именно с лордом Ярмутом в Париже. Но русские посылают к ним своего представителя — статского советника Убри.

Война тем временем никем не закончена, она, пусть в мягкой форме, без сражений, но идёт, и параллельно идут переговоры Убри и лорда Ярмута с Наполеоном и Талейраном. Наполеон торгует землями, которые ему не принадлежат, говорит, что у одних возьмёт одни земли, у других другие и передаст третьим, и так далее. Он предлагает Убри большие возможности, особенно соблазняет его Валахией и Молдовой, говоря: «Я отдам вам эти земли. Я вообще, если надо, всё до Константинополя отдам». Надо сказать, что Наполеон в этом смысле очень ненадежный переговорщик. Он обещает, но не осуществляет. Он соблазняет, но не реализует свои предложения. Ему важно посеять рознь.

Талейран говорит лорду Ярмуту: «Я требую возвращения всех колоний, но я оставляю вам Ганновер, потому что это Ваша династия…» Но Ганновер ведь принадлежит Пруссии, Наполеон же сам только что отдал его ей. Говорит: «Я вам оставлю Мальту и отдам мыс Доброй Надежды». Но Мальта и так занята английским флотом, и отобрать её нельзя, и мыс Доброй Надежды тоже уже занят английскими войсками, и как французы вообще оттуда их выбьют — непонятно. Разве что через всю Африку пройдут насквозь, но это будет даже абсурднее Индийского похода атамана Платова.

При этом Наполеон настоятельно требует ухода русских из Средиземного моря. Не забудем, что Ионические острова находятся под протекторатом России. Там стоит русский флот адмирала Сенявина. Бухта Каттаро (ныне Которская бухта в Черногории) ещё с момента австро-русской коалиции тоже занята русскими войсками.

Австрия сделать ничего не может — она не хочет воевать со своим бывшим союзником. И Наполеон требует, чтобы русские оттуда ушли. И вот как тут быть? Убри соглашается эвакуировать Которскую бухту и подписывает договор с Талейраном. «Вот видите, русские на всё согласны» — говорит на это Наполеон. Но в итоге ничего не получилось. Убри из-за своего слишком низкого ранга не имел полномочий подписывать такие бумаги, и договор, подписанный им, единогласно не был ратифицирован в Петербурге государственным советом. Все, и Адам Чарторижский, и Новосильцов, и члены Государственного совета, объявили, что подписывать его не будут.

Я подчеркиваю — никто в России не выступал за войну. В России хотели мира. Это вовсе не нынешнее состояние, когда существует жажда войны в Сирии, в Украине, — нет. Тогда люди понимали, что война разорительна. Они выступали только за то, чтобы остановить тиранию Наполеона.

После того, как в начале сентября 1806 года умер Фокс, переговоры прекратились полностью, тори опять вернулись к власти в Англии, бухта Каттаро и Ионические острова остались под контролем России.

В это время Александр объявляет о том, что он гарантирует целостность турецких владений. Русские при Екатерине постоянно откусывали земли Османской империи и за счёт этого расширялись, а теперь Александр говорит: «Я гарантирую целостность турецких владений. Система Екатерины относительно Востока совершенно оставлена, я друг Порты и хочу ее поддерживать». [цит. по: С.М. Соловьёв. Александр I… Гл. IV. С. 118]

Но это совершенно не устраивает Наполеона. Ему необходимо, чтобы Россия вела с Турцией войну и тем самым ослабляла себя на европейском фронте. Поэтому в 1806 году Наполеон отправляет известного специалиста по восточной дипломатии Себастиани в Константинополь с тем, чтобы он убедил турок в том, что русские коварны, что русские хотят их захватить, и, если турки не примут некоторых мер, то Франция не будет им помогать.

А какие же меры должны принять турки? В первую очередь закрыть проливы, чтобы русская армия и флот в Ионическом и Адриатическом море не могли через эти проливы получать помощь из России. Себастьяни приводил ещё целый ряд доводов. Один из них заключался в том, что русские тайно поддерживают антимусульманские христианские движения. В это время существовало движение Карагеоргия в Сербии, движение черногорское, движение греческое, и они действительно опирались на Россию. Но Александр всегда подчёркивал, что это должны быть движения за получение больших прав, за уравнение в правах христиан и мусульман, но не за отделение от Османской империи. Ни о каком отделении, ни о каком распаде Империи речь не шла. Но Франция пугала Турцию именно этим.

И Турция закрыла проливы, запретила своим греческим подданным плавать под русским флагом в торговых коммерческих операциях, сняла лояльных России православных господарей, то есть правителей Валахии и Молдовы, которые являлись подданными турецкого султана. Всё это, естественно, создало casus belli, и Россия начала с Турцией войну.

В это время Пруссия удивительным образом действует по кальке Австрии. Король Пруссии Фридрих-Вильгельм сам по себе довольно слабовольный человек, но в его королевстве все больше и больше поднимается национальный протест, усиливается движение против национального унижения немцев. Барды повсюду поют песни о древних саксах, о героических тевтонах, о том, как они в первые годы после Рождества Христова громили римские войска императора Августа в Тевтобургском лесу, о том, что великой нации нужно подниматься.

Знаменитый лютеранский пастор Фридрих Шлейермахер произносит свои замечательные речи о религии, в которых говорит о том, как религия объединяет нацию.

Философ Иоганн Готлиб Фихте, забыв о философии, пишет обращение к германскому народу, которое все немцы передают из рук в руки, переписывают, читают.

Не забудем, что это эпоха романтизма, эпоха, когда укрепляется именно национально-этническая идея. В это время, как докладывали французские дипломаты из Берлина «прусские офицеры выкрикивают "Хох" и точат свои сабли о порог нашего посольства». Все кругом говорят: «Вот же — наша непобедимая армия Фридриха Великого! Она просто пока не приведена в действие. Вот если бы мы пришли к Аустерлицу, то тогда результат войны был бы совершенно иной!» Но ведь они сами тянули, чтобы не прийти туда.

Но главную патриотическую роль во всём этом «прусском национальном пробуждении» играют даже не Фихте, не Шлейермахер и даже не несколько боевых генералов со своими хорошо отточенными саблями, а немецкие женщины. Именно немецкие фрау и фройляйн требуют от своих мужей, возлюбленных, друзей, доказать, что они настоящие мужчины, а иначе знаться они с ними не хотят. И первая из них — королева Луиза, красавица. Ею был совершенно очарован император Александр, который, как вы помните, в это время очень любил красивых женщин. У них был платонический роман, они переписывались. И, к слову, Фридрих-Вильгельм, когда ему нужно было чего-нибудь добиться от Александра, всегда на первый план выталкивал свою жену, умницу и красавицу во всех отношениях.

И вот, 20 сентября 1806 года, даже не посоветовавшись с Александром, прусский король выезжает к войскам на западную границу. К русскому императору Фридрих-Вильгельм относится хорошо, но его мечта — победить Наполеона самому, раздавить это чудовище самостоятельно, а после этого сделать так, чтобы Пруссия диктовала мир Европе. Как минимум Фридрих-Вильгельм хочет создать северо-германский союз под своим протекторатом. Если Рейнский южно-германский союз находится под протекторатом Наполеона, то северный союз должен быть под протекторатом Пруссии. Но и на это Наполеон, конечно, не идёт. Как максимум Фридрих-Вильгельм хочет освободить все немецкие земли, в том числе и Австрию, и он надеется, что австрийцы присоединятся к нему. И 26 сентября король Фридрих-Вильгельм направляет из Наумбурга в Майнц Наполеону письмо полное упрёков и ставит ему ультиматум — немедленный вывод французских войск из Германии со сроком до 8 октября, иначе — война.

Наполеон даже не отвечает на этот ультиматум. Он, конечно уже готовый к войне, просто начинает движение своей армии с Рейна в сторону Пруссии. И 8 октября Пруссия начинает войну с Францией. Главнокомандующий герцог Карл Вильгельм Фердинанд Брауншвейгский, пожилой уже и очень талантливый генерал, национальный патриот, очень антинаполеоновский, потом создаст целое движение чёрных мстителей, которое будет какое-то время наводить ужас на вассальных Наполеону королей Германии, но в итоге ему и его сторонникам придется спасаться на английских кораблях.

Но уже через два дня после начала войны, 10 октября под Саальфельдом Пруссия проигрывает первое сражение. В нём также был убит принц Людвиг-Фердинанд.

14 октября, то есть с начала войны не прошло и недели, прусская армия терпит катастрофическое поражение в двойной битве под Иеной и Ауэрштедтом, в котором 120 000 пруссаков сражались против до 200 000 французов. 27 октября французы занимают Берлин.

Да, прусская армия действительно, как пишет историк Сергей Михайлович Соловьёв, сохранялась со времён Фридриха-Вильгельма. Только она сохранялась как музейный экспонат, она не менялась. Всё, что было во времена Фридриха-Вильгельма, считалось хорошим, но ведь военное искусство за эти динамичные 30-40 лет полностью изменилось, и поэтому воевать с Наполеоном этой армии было не под силу. Наполеон презрительно писал Фридриху-Вильгельму: «Османы правы в том, что запирают женщин, вон до чего ваши женщины вас довели». Он всё знает.

Итак, прусская армия разбита, отступает за Вислу, остатки её катятся к Кёнигсбергу, к русской границе. Но что делает в это время Россия? В это время русская армия фельдмаршала Каменского идёт им навстречу. Старый маршал Каменский хочет продолжать политику Кутузова — он хочет заманить Наполеона в Россию и там его добить, тем более на дворе ноябрь, надвигается зима. Но, когда он, больной уже старик, понял, что этот его план не принимают, и впереди новое поражение его войска в генеральном сражении, то просит для себя отставки. Назначение же он получил, потому что в отличие от своего преемника носил русскую фамилию и, соответственно, мог на русском изъясняться с армией. Ставший же на его место Бенингсен, отличный генерал, который проявит себя в кампании 1812 года, был не просто немцем, а немцем из Ганновера и по-русски не говорил вовсе, а значит, с солдатами общаться напрямую не мог и из-за этого чувствовал большую неловкость.

Но, тем не менее, 120-тысячная русская армия выдвигается навстречу прусской. Фридрих-Вильгельм продолжает бежать на восток. Одна крепость за другой сдаются без боя. Одни за одними крепостные ворота раскрываются перед Наполеоном. Не из-за любви к французам, а из-за страха потерь, поражений, из-за нежелания войны. Всё сломалось — нет боевого духа, нет того подъёма, с которым пруссаки выходили в бой. Только что они точили сабли о гранитные ступени французского посольства, а теперь эти сабли опущены и все кинулись в бегство.

Вроде бы Александр сейчас мог бы просто выйти из войны. Ну, Бог с ней, с этой Пруссией. Можно бросить её и договориться с Наполеоном. Но Александр не может себя вести таким образом. И я подчеркну, что никаких корыстных целей у него нет. Расходы Россия терпит огромные. Кроме 120-тысячной армии Александр приказывает созвать 615-тысячную милицию, народное ополчение в России. И оно начинает создаваться. Представляете, какие деньги на это идут? Вооружение плохое, у этой милиции одно ружье на 5 человек, но, тем не менее…

Александр пишет Фридриху Вильгельму: «Соединимся еще теснее, чем прежде. Останемся верны принципам чести и славы, и предоставим всё остальное Провидению, которое не преминет положить конец успехам тиранства, доставив торжество самому справедливому и прекрасному делу». Прусский король отвечает ему: «Примите, Государь, торжественное обещание, что я положу оружие против отъявленного врага европейской независимости только тогда, когда Ваши интересы, с этих пор неразрывно связанные с моими, заставят Вас самих этого желать. Таково мое твердое решение». Надо сказать, что к чести короля, он это обещание исполнил [цит. по: С.М. Соловьёв. Александр I… Гл. IV. С. 142-143].

Наполеон в ярости. Он ожидал, что Фридрих-Вильгельм капитулирует на каких-то приемлемых условиях. Он не хотел полностью ликвидировать Пруссию, он готов был дать ей эти условия, как сделал с Австрией. Но коль пруссаки, разбитые, униженные, сопротивляются, а к тому же в его сторону движется русская армия, Наполеон говорит: «Если русские будут побиты, то не будет больше короля прусского». [цит. по: С.М. Соловьёв. Александр I… Гл. IV. С. 144]

В это время, конечно, не без согласия, а может быть, даже с санкции Александра Русский Синод выпускает знаменитое заявление о Наполеоне как о враге рода человеческого. Оно на самом деле ужасно. Его можно понять даже как какой-то антисемитский, антимусульманский выпад.

В чём было дело? Что сделал Наполеон? Наполеон — монарх уже современного века, прибыв в Египет, не стал портить отношения с улемами, а тут же стал вести с ними диалог, и с мусульманами установил совершенно корректные отношения. Во Франции он решил централизовать и организовать всё еврейство, создал общество «Синедрион», пригласил в нём участвовать всех еврейских раввинов, давал на это деньги. Причины естественны: с одной стороны, он хотел поставить их под свой контроль, и контроль благожелательный, а с другой стороны хотел, чтобы евреи были такими же гражданами Франции, как и не евреи.

Но русский православный Синод, который не был умён, всё это истолковал так: Наполеон хочет стать новым лжемессией, поэтому он унижает христианство и тайно принял и мусульманский, и еврейский закон, и так далее… Полный бред. Даже читать это мне вам неприятно: «В Египте приобщился он гонителям Церкви Христовой, проповедовал Алкоран Магометов, объявил себя защитником исповедания неверных последователей сего лжепророка мусульман и торжественно показывал презрение свое к пастырям святой Церкви Христовой. Наконец, к вящему посрамлению оной, созвал во Франции иудейские синагоги, повелел явно воздавать раввинам их почести и установил новый великий сангедрин еврейский, сей самый богопротивный собор, который некогда дерзнул осудить на распятие Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа и теперь помышляет соединить иудеев, гневом Божиим рассыпанных по всему лицу земли, и устроить их на испровержение Церкви Христовой и (о, дерзость ужасная, превосходящая меру всех злодеяний!) на провозглашение лжемессии в лице Наполеона». Это лишь малая часть заявления, но она нам надобна для того, чтобы понять последующее. [Полное собрание законов Российской империи. СПб, 1830. Т. 29: C 1806 по 1807 год. С. 928.]

Читал ли Александр это? Да, конечно, читал. Но не сказал «нет». Более того, а вернее, менее того, религиозным иудейским и мусульманским деятелям Российской империи было через губернаторов передано, что Наполеон враг и закона иудейского, и закона мусульманского, и что он пытается разрушить, что, в общем, ближе к истине, веру как таковую, и утвердить только свою безбожную власть. То есть, понимаете, одно заключение на употребление русского народа, другое на употребление еврейского, третье на употребление татарского народа. В общем, запутались немножко. И, как любая идеологическая ложь, эта ложь очень скоро очень жестоко ударит по Александру.

Надо сказать, что в этой новой кампании 1806/07 гг. русская армия первоначально показала успехи. 14 декабря 1806 русские побеждают у Пултуска авангард Наполеона - маршала Ланна, после чего Бенингсен был объявлен главнокомандующим. 26-27 января 1807 года происходит генеральное сражение у Прейсиш Эйлау (теперь, к сожалению, Багратионовск). Сражение это было страшным, более страшным чем Аустерлиц: 50 тысяч людей полегло, примерно поровну с двух сторон. Но Наполеон не выиграл этого генерального сражения. Он не проиграл, но и не выиграл его. Армии остались на своих местах.

Путь к Кёнигсбергу был русскими закрыт, то есть город остался под властью прусского короля. И в результате в Париже упали ценные бумаги. Наполеон впервые в своей жизни, — а при Прейсиш-Эйлау сражались силы, возглавляемые уже непосредственно самим Наполеоном, — не выиграл генеральное сражение. А как сам он говорил: «Проигранное сражение — это сражение, которое считаешь проигранным».

После этого к королю Фридриху-Вильгельму даже посылается французский посланник Бертран. А король с королевой Луизой в это время находятся в самой крайней точке прусского государства, в Мемеле (нынешней Клайпеде), на границе русских владений. На всякий случай. Бертран предлагает пруссакам довольно почётный, довольно соблазнительный мир. Но король, соблюдая честь и слово, данное русскому царю, все эти письма с соблазнительными предложениями мира, не отвечая, отослал Александру. Александр же в ответ просит ждать его приезда, и 2 апреля 1807 года приезжает в Мемель сам.

Он, опять же, хотя и 30-ти лет, но всё ещё мальчик, хочет сам командовать войсками и приглашает прусского генерала Фуля, знаменитого теоретика военного дела, быть его учителем в воинском искусстве. Естественно, не в сражении шпагой, а в стратегии. В это время князь Радзивилл предлагает создать польскую армию на стороне Пруссии и России, призвать поляков, обещая им создание Польши. Интересно, что против продолжения войны и за заключение скорейшего мира выступают все так называемые «неразлучные друзья (inseparables)» Императора — князь Чарторижский, Новосильцов, барон Строганов и граф Кочубей. А также ближайший к императрице матери Марии Федоровне князь Александр Борисович Куракин (1752-1818), воспитанный Никитой Ивановичем Паниным, братом его бабушки, выпускник Лейденского университета и тоже очень культурный, европейски просвещенный человек. Интересно, что именно Куракин был одним из тех немногих помещиков, кто решил воспользовался законом о вольных хлебопашцах. В 1804 году он даровал свободу крестьянам 22 хуторов числом до 3000 душ. Он перевёл их вечно и потомственно в вольные хлебопашцы, и уступил им до 60 000 десятин земли.

Против войны категорически — новый министр иностранных дел Андрей Будберг. Чарторижский и Будберг на ножах. Князь Адам Чарторижский, несмотря на то, что сам просил себя уволить с должности министра иностранных дел, обижен (люди есть люди) и очень ревниво смотрит на деятельность Андрея Яковлевича Будберга. Но характерно, что они оба твердят, что надо заключать мир. После Прейсиш-Эйлау можно заключить выгодный мир и заключить его необходимо, потому что Россия войну с Францией один на один не потянет.

Все хотят мира, Пруссия хочет мира, в России многие хотят мира. Но Александр колеблется. Он говорит Бенингсену дать новое генеральное сражение, и оно даётся при Фридланде 2 июня. Фридланд — это нынешний Правдинск (жуткий советский новояз!) в Восточной Пруссии. Вообще события, о которых сейчас идёт речь, разворачиваются в Восточной Пруссии. Бенингсен проигрывает это сражение: он был болен, позиция была выбрана не очень хорошо. Оно не столь катастрофично, русские потеряли где-то 12 000 человек, французы — 10 000 человек, русские не капитулировали, а отступили, сохранили артиллерию но, тем не менее, это проигранное сражение. Кстати говоря, именно после этого сражения солдатам стали выдавать знаки Георгиевского креста.

Александр тут же посылает князя генерала Лобанова-Ростовского на переговоры во французский лагерь. И 13/25 июня 1807 года на виду у двух армий на Немане, который разделяет в этом месте земли, уже занятые Наполеоном и земли под контролем Русско-прусской коалиции, на плоту встречаются непосредственно Александр и Наполеон. Они беседуют с глазу на глаз, и каждый уверен, что очаровал другого.

7. Тильзитский мир

Происходит нечто странное. Александр, в целом оставаясь собой, держателем слова, меняет свою политику. Наполеон предлагает ему взять Мемель, но русский Император отвечает отказом, говоря: «Нет, нет, это прусские владения. Там король. Я не возьму Мемель». «Ну, возьмите хоть что-нибудь», — настаивает Наполеон, который только так понимает переговоры. И в итоге Александр, стесняясь, всё же берёт у прусского короля Белосток.

Пруссия, несмотря на это, всё равно объявляет Россию союзником. И за то, чтобы Пруссия сохранила большую часть своих земель, Александр отдаёт Каттаро и Ионические острова, то есть полностью уходит со Средиземного моря. Соглашается на то, что создаётся польское государство, но не независимое, а как часть королевства Саксонии под именем Герцогства Варшавского. «Если Турция не пойдет немедленно на мир, — говорит Наполеон, — я отдам вам всю её европейскую часть». Правда, кроме Константинополя и прилегающих к нему земель — это он хочет взять себе. Александр слушает, но не особенно верит.

В итоге Россия признала все завоевания Наполеона, присоединилась к секретному соглашению о континентальной блокаде против Англии, то есть фактически вступила с Англией в войну, правда, выторговав, что эта блокада вступит в силу только с декабря месяца, то есть через полгода. Россия обязалась воздействовать на Австрию, Данию, Швецию и Португалию для того, чтобы они тоже присоединились к блокаде Англии. И надо сказать, что Дания присоединилась, и очень жестоко за это поплатилась, а Швеция нет, она осталась союзником Англии и России, не перешла на сторону Франции, и за это Россия начала со Швецией войну. Вот оно как бывает.

Мы видим: Александр впервые в международных делах ведёт себя неблагородно. Россия, страна, которая наиболее последовательно и мужественно сопротивлялась Наполеону и вела с ним войну, теперь ведёт себя как банальный завоеватель, как наполеоновская Франция. У Швеции был небольшой анклав на южном побережье Балтийского моря, так называемая Шведская Померания с островом Рюген (ныне немецкий), на котором и рядом с которым в море велись военные действия. Но теперь Наполеон говорит Александру: «Давай! Швеция твоя! Я тебе её хоть всю со Стокгольмом отдам». И Александр соглашается.

Россия и Франция обязались помогать друг другу во всякой наступательной и оборонительной войне. И война со Швецией началась. Наполеон высказывает в связи с этой войной очень характерный аргумент. Он произносит фактически те же слова, что говорил Сталин, когда началась война с Финляндией. Те же слова, что недавно повторил Путин, оправдывая эту Зимнюю войну. Но на самом деле именно Наполеон — автор этой мысли, которую он высказал Александру в Тильзите: «Шведский король в каких бы отношениях случайно к Вам не находился, постоянно он ваш неприятель географически. Петербург слишком близко к шведской границе. Петербургские красавицы не должны больше из домов своих слышать гром шведских пушек». [цит. по: С.М. Соловьёв. Александр I… Гл. V. С. 179] Вот аргумент Наполеона в пользу войны, которую Густав IV проигрывает, в результате чего вся Финляндия переходит к России.

Когда, забегая немного вперёд, Австрия вновь решит одна воевать с Францией, и закончится всё поражением австрийцев при Ваграме, Россия будет избегать этой войны с Австрией, приказав войскам не участвовать в ней. Тем не менее, она возьмёт Тернополь, восточную Галицию, а западная Галиция будет передана Герцогству Варшавскому, которое расширится благодаря этому.

В это время, в Англии Фокса сменили снова тори: Касльри, Персиваль и Каннинг. Они не осуждали Россию за Тильзит, они говорили, что во всём виноваты виги, которые не помогали коалиции деньгами и войсками, и поэтому в Тильзите был заключен мир Александра с Наполеоном. Если бы, говорили они, во главе стояли мы, тори, то мы бы помогли России, и Франция была бы разбита. Теперь же уже ничего не поделаешь.

Но это была очень странная ситуация, когда англичане, враги, были фактически сочувствующими России людьми, а Франция, союзник, всё время ждала, что Россия выступит против неё. Россия и вся Европа замерли перед следующим актом всемирной трагедии.

И этот следующий акт наступил совершенно в другом конце Европы, в Испании. Там Наполеон решил заменить правящую династию Бурбонов, который не любил понятно почему — они напоминали ему о своих Бурбонах, на свою наполеоновскую династию и назначить одного из своих братьев королем Испании. В Байоне на границе с Испанией, когда французские войска уже вступили в Испанию, он добился того, что и король Карл IV Бурбон, и его наследник Фердинанд, согласились отречься от престола.

Но и Наполеон, и король Карл совершенно забыли о народе. Так же, как германский, стал подниматься и испанский народ. А испанский народ был более дикий и более свободолюбивый. Испанские мужики, которые отвоевали Испанию у мавров за несколько веков до того, которые никогда не знали крепостного права (а немецкие-то знали), потому что после того, как они стали главными освободителями Испании, никто не мог их обратить в крепостных. Свободные земледельцы, они встали на защиту своей династии. И наполеоновская армия увязла в Испании. Это было новое великое поражение – войну в Испании Наполеон так и не смог выиграть. Он увяз в партизанской герилье.

И тогда Наполеон пригласил Александра на новую встречу - в Эрфурте в октябре 1808 года, сделав ему очень характерное предложение: «Мы разделим мир». И именно для осуществления этого предложения Александр едет в Эрфурт. Это был величайший успех Наполеона и величайший позор Александра, о котором мы с вами поговорим в следующей нашей лекции.