1. Вступление

Дорогие друзья, Заграничный поход и то, что за ним последовало, — Венский конгресс и Парижский мир 1814 года — это события, которые изменили жизнь Европы и во многом, пусть и опосредованно, но по сей день оказывают на неё влияние. Эти события, произошедшие двести лет назад, во многих отношениях не только современны, но и учительны для нас, потому что они показывают, что у России может быть другая политика, другие ценности, другие интенции, чем те, что мы видим сегодня и в естественности которых нас убеждают ныне.

Огромная ошибка многих и дореволюционных, и тем более современных учёных, изучающих эту эпоху, состоит в том, что они приписывают деятелям того времени свои цели и ценности. Мы же с вами постараемся идти другим путём и вдумываться в события того времени. Мы будем исходить из внутренних суждений и слов самих деятелей, а не из приписываемых им нами суждений; и не будем всё, что расходится между их словами и нашим суждением, приписывать их лукавству, как это делал Наполеон с Александром I, называя его то «хитрым византийцем», то «северным Тальма» (Франсуа Жозеф Тальма – знаменитый французский актёр того времени).

2. Кампания 1813 года

Наполеон в России был полностью разбит. Огромная, более чем полумиллионная победоносная армия Бонапарта, которая вторглась в Россию в июне 1812, перестала существовать через полгода, к концу декабря. Сильнейшая в мире кавалерия перестала существовать. Французы или съели своих лошадей, или бросили их трупы на холодных русских просторах. Такие военные катастрофы случались редко в мировой истории. Казалось, повторилась Библейская повесть о гибели всей армии ассирийского царя Сеннахирима под стенами Иерусалима в дни Езекии [4 Цар. 19:35]. В 1944 году из пределов России уходили еще вполне боеспособные и мощные дивизии Вермахта. В декабре 1812 Великая армия Наполеона исчезла.

Однако Наполеон неутомим. Он имеет в голове план пусть не нового завоевания России (ему теперь ясно, что это невозможно), но, по крайней мере, почётного мира и сохранения контроля над большей частью Европы. Именно поэтому он принимает решение продолжить войну.

5/17 апреля 1813 г. Наполеон прибыл в Майнц, 16/28 – в Веймар. На реке Зааль он верхом на коне приветствовал свою армию словами: «Я проведу эту кампанию как генерал Бонапарт, а не как император». То есть как победитель в Италии и Египте. Он вспоминает свои первые блистательные победы и этим хочет воодушевить армию, но армия уже не та, какая была раньше. Состав французской армии в значительной степени поменялся. Многие из старых воинов, которые шли с Наполеоном из Египта, погибли либо стали инвалидами. Новые наборы состояли в основном из юных, слабосильных мальчиков. В значительной степени это были не французы, а немцы и итальянцы, то есть люди, которые, так или иначе, ненавидят Наполеона и его Францию. Многие из них, особенно офицеры, преданы самому военному искусству и воюют ради войны, но много есть и тех, кто не хочет отдавать свои жизни в этой кровавой брани.

Из прошлой лекции вы помните, что потери той войны были действительно ужасны. С огромным трудом Наполеон собрал к апрелю 1813 года 125 тысячное войско, в том числе всего 8 тысяч плохой кавалерии, и всего 259 орудий. Коней, тех самых знаменитых французских коней, крупных, сильных, выносливых, почти не осталось. Новые не успели вырасти, старые погибли.

Но русские и прусские войска тоже невелики. Русская армия тоже страшно пострадала от кампании 1812 года. Она потеряла сотни тысяч людей, потеряла множество прекрасных офицеров и генералов. Конечно, огромная Россия и Пруссия давали армии подпитку, но небольшую. Когда 2 мая под Лютценом происходит первое сражение 1813 года с армией Наполеона, у союзников по антинаполеоновской коалиции было всего-навсего 72 тысячи войск, из них 39 тысяч русских и 33 тысячи прусских.

Александр непосредственно руководит союзными армиями под Лютценом. Ему стыдно находиться в тылу, как это было в 1812 году. Он подозревает, что его военачальники будут командовать армией не лучшим образом. Кутузов умер, и Император только что назначил командующим русской армией Витгенштейна. Генерал граф Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштейн, как вы помните, командовал русскими войсками, которые создали заслон для Риги и Петербурга, и тогда он показал себя удачливым и талантливым генералом. Но у каждого есть мера своей компетенции. Тем более, что король и император, непосредственно участвовавшие в сражении, естественно сковывали его активность.

Немецкими войсками командовал знаменитый старый фельдмаршал Блюхер. Несмотря на свой возраст - семьдесят два года, он был полон энергии и лютой ненависти к французам, к Наполеону. Блюхер говорил, что, если Наполеон попадёт к нему в руки, то он его немедленно расстреляет.

Это первое сражение кампании 1813 г. под Лютценом русской и прусской армиями было проиграно. Император Александр находился в гуще войск, он не боялся пуль, даже когда рядом с ним убили одного из генералов, не уклонялся, не прятался. Когда ему указывали на опасность, он чуть улыбаясь говорил, что для него здесь пуль нет. И действительно, ни одна пуля его не тронула.

Но после тяжёлого боя Александр принимает решение отступить. Победа осталась за Наполеоном. И Наполеон торжествует. «Сражение выиграл главнокомандующий армий итальянской и египетской», — провозглашает он.

Прусский король Фридрих-Вильгельм, наоборот, абсолютно раздавлен. Он сокрушается - «То же самое, что и при Ауерштеде». То есть при войне Пруссии против Франции 1806 года, когда Пруссия была завоёвана за две недели. Король даже думает выйти из коалиции, опять переметнуться к Наполеону или хотя бы объявить нейтралитет, хоть это и связано с полной потерей им и славы, и чести. Удержал короля раненный в проигранном сражении генерал Герхард фон Шарнхорст, вскоре скончавшийся от этой раны ядром в ногу. Он убедил своего короля в том, что союз с Россией надо обязательно сохранить до конца.

Напомню, дорогие друзья, что речь идёт о войне Пруссии и России против Наполеона и подчинённой ему Европы, то есть против всех германских государств, кроме Пруссии, потому что все они на стороне Наполеона. И Италия на стороне Наполеона, и Голландия на стороне Наполеона.

Политически для Пруссии и России было очень важно привлечь в свой лагерь Австрию. Но Австрия колеблется. У неё есть свои интересы и свои страхи. Главный интерес Австрии в том, чтобы Россия не стала слишком сильной, потому что тогда, как думает император Франц, она поднимет славянские народы Балкан, и Австрийская империя, которая, как вы помните, включает Словению, Хорватию, Чехию и часть Польши, и хотя и не славян, но симпатизирующих России венгров, рухнет. Ещё один важный факт —Австрия связана с Наполеоном браком. Королева Мария-Луиза, дочь императора Франца — жена Наполеона, императрица Франции и мать сына Наполеона — Наполеона II «Орлёнка», короля Римского.

То есть с одной стороны Австрия боится Наполеона. Наполеон не раз говорил, что его семейные дела не имеют никакого отношения к делам государственным, и в этом смысле он держал Австрию униженной. А Австрия, сильнейшая страна Европы, которая выставляет армию соизмеримую с русской, униженной быть не хотела. С другой стороны Австрия боится России. И поэтому колеблется. В итоге, несмотря на то, что Наполеон за вступление в коалицию против России и Пруссии предложит Австрии целый ряд территорий в Германии, Иллирийские провинции, то есть нынешнюю Далмацию, которая раньше уже принадлежала Австрии, а до этого Венеции, Австрия занимает другую позицию. Она хочет стать посредником в конфликте между Наполеоном и Россией с Пруссией.

И Александр, - в этом блистательный гений его дипломатии, -ради того, чтобы привлечь Австрию на свою сторону, соглашается на такое посредничество. В то время, как вы понимаете, не было ни интернета, ни телефона, ни телеграфа – мгновенно узнать о результатах случившегося за несколько сотен миль сражения в Вене не было никакой возможности. Поэтому Александр, чтобы произвести впечатление на Австрию, приказывает объявить поражение победой, а отступление — фланговым маршем. И к этому есть определённые объективные причины.

Дело в том, что ни один солдат коалиции не попал в плен, орудия армии захвачены не были, русские и прусские знамёна Наполеон не получил. Армия в полном порядке отступила на правый берег Эльбы. Генерал Милорадович, которому не позволили участвовать в сражении, с 15-ю тысячами арьергарда защищает эту отступающую армию и полностью сохраняет её.

8 мая армия Наполеона заняла Дрезден и через четыре дня сам Наполеон въехал в него вместе с Саксонским королём Фридрихом Августом, который, как вы помните, бежал в Рудные горы от армии антинаполеоновской коалиции, занявшей Дрезден 24 апреля. Торжественный въезд в Дрезден императора и короля повторился через две недели, только король и император теперь были другими.

Союзники укрепились в Баутцене, к ним подошли подкрепления. В Баутцен также прибыл Барклай-де-Толли, который до этого взял крепость Торн (Торун) на Висле. После некоторых колебаний Александр отстранил Витгенштейна от командования русской армией и назначил на его место генерала от инфантерии Михаила Барклай-де-Толли как более талантливого полководца. Барклай-де-Толли после назначения провёл полную инспекцию русской армии, до этого, как ни странно, не проводившуюся. При Витгенштейне в отчётах интендантов численность русской армии, участвующей в Заграничном походе, колебалась от 70 до 110 тысяч человек, то есть никто не знал точное количество солдат и офицеров. Аккуратный шотландец Барклай-де-Толли всё проверяет. Численность армии оказалась не такой плохой — 98 тысяч человек.

Наполеон именно из Дрездена предложил Австрии союз на уже озвученных условиях. Согласно им Пруссии предполагалось отставить только двадцать процентов от её территории. Но Австрия от этого союза отказывается. Тогда Наполеон посылает к Александру своего верного дипломата Коленкура. Коленкур — бывший посол в Петербурге, немного даже говоривший по-русски, был, к слову, одним из тех немногих (в отличие от Талейрана) людей, кто не предал Наполеона, с ним мы ещё обязательно встретимся во Франции в 1814 году.

Но на этот раз, приехавший к Александру в Баутцен с предложением заключить мир Коленкур вынужден был уехать ни с чем. Император даже не принял его. Он отказывается вести с Наполеоном прямые переговоры и допускает переговоры только через Австрию. Наполеон в своём предложении мира, зная любовь Александра к Польше, готов был всю её отдать России. Но Александр отказывается даже от самой идеи возможного сепаратного мира ради мира общеевропейского. Для него важно установить во всей Европе мирный порядок.

Он вынашивает проект построения системы всеобщего мира —проект, который, был, может быть, одним из самых впечатляющих проектов до осуществления Евросоюза. И исходил он из России, от русского правителя. Сегодня русские правители разрушают Европейский союз. А двести лет назад русский правитель созидал европейский мир и союз. Сколько бы над этим не глумились разные марксисты и прочие крайне левые историки, но на самом деле в той системе координат, в той системе ценностей это было, конечно, именно приближение к осуществлению единой свободной Европы.

О своих планах построения всеобщего мира император Александр говорил графине Софии Тизенгауз (в замужестве графине Шуазель-Гуфье), фрейлине Елизаветы Алексеевны, ещё в декабре 1812 года в только что освобожденной русскими войсками Вильне, на фоне страшной картины десятков тысяч изувеченных трупов солдат русской и Великой армии: «Почему бы всем государям и европейским народам не сговориться между собой, чтобы любить друг друга и жить в братстве, взаимно помогая нуждающимся в помощи? Торговля стала бы общим благом в этом обширном сообществе, некоторые из членов которого, несомненно, различались бы между собой по религии; но дух терпимости объединил бы все исповедания». [С.Шуазель-Гуфье. Исторические мемуары // Державный сфинкс / История России и дома Романовых в мемуарах современников.- М.,1999. – С.295.]

В это время заинтересованный и в мире, и в сохранении Наполеона австрийский двор через ещё более заинтересованного и очень умелого дипломата князя Климента фон Меттерниха предлагает Наполеону в Дрездене свой вариант мира.

Меттерних говорит Наполеону о том, что ему надо вернуться к естественным границам Франции — Альпы, Пиренеи, Рейн. Оставить Германию, оставить Испанию и Италию. И на этих условиях Австрия готова ходатайствовать о заключении мира. Но Наполеон отвергает все условия Меттерниха и произносит интересные слова: «Ваши государи, рождённые на престоле, не могут понимать моих чувств: побежденные возвращаются они в свои столицы и царствуют спокойно, как прежде (это, конечно, шпилька австрийскому императору — А.З.). Но я – солдат. Мне нужны честь и слава. Я не могу показаться своему народу в уничижении. Я должен оставаться велик и славен». [С.М. Соловьёв. Император Александр I. Гл. VI. С.283]

И слава, кажется, возвращается к Императору французов. 8-9 мая (20-21 мая по новому стилю) происходит новое сражение под Баутценом. Наполеон выступает на восток, и после тяжёлого боя, который начался в пять утра и длился два дня, союзная армия теряет 12 тысяч солдат.

Императоры Наполеон и Александр видели друг друга во время боя. Наполеон побеждает, союзники отступают, но, опять не отдав ему ни одной пушки, ни одного знамени, ни одного пленного. Трофеев нет. Союзники научились воевать. Но всё-таки Наполеон непобедим, — грустно, страшно. Прусский король Фридрих-Вильгельм именно после этого отступления говорит Александру замечательные слова, которые лягут потом в основание Священного союза, предтечи Европейского союза: «Если Бог благословит наши общие усилия то мы должны будем сознаться перед лицом всего света, что Ему одному (то есть Богу — А.З.) принадлежит слава успеха». [Н.К. Шильдер. Александр… Т. 3. С. 153]

Александр вспомнит эти слова и перескажет их лютеранскому епископу Эйлерту в 1818 году. О чём эти слова? О том, что если мы победим, то победим не мы, не наши талантливые полководцы, не наши экономики, не наши мужественные солдаты… — победит Бог. Война, которая в России уже приобретала священный характер, становится для Александра и Фридриха-Вильгельма (человека, так же как, и его супруга, королева Луиза, очень религиозного и нравственного) религиозным делом. Эта война — борьба с дьяволом. Так именно и называет Александр Наполеона в беседе с Жозефом де Местром — «дьявол рода человеческого». Почему с дьяволом? Не потому, что он враг. Враги бывают, войны бывают всякие. С дьяволом потому, что Наполеон — это человек, который, не признаёт никаких договоров, действует только в своих интересах и, что главное, не жалеет людей. Свою славу, ту славу, о которой он говорил Меттерниху в Дрездене, он строит на горе трупов и французских, и вражеских солдат. Он не дошёл ещё до Холокоста, не дошёл до Освенцима, но идёт в этом направлении — в направлении презрения к человеческой жизни и человеческого достоинства. Ещё нет ГУЛАГа и концлагерей, но уже есть желание построить свою славу любой ценой. А эта «любая» цена всегда одна и та же — человеческая жизнь, благополучие народов и достоинство личности.

Но вернёмся к событиям войны. Наполеон предложил Коалиции перемирие. И оно была заключено. Так называемое Плейсвицкое перемирие между Францией с одной стороны и Россией и Пруссией с другой продолжалось с 4 июня по 10 августа 1813 года. В Праге в период этого перемирия с 12 июля по 10 августа 1813 проходил Пражский конгресс. Необходимо было найти приемлемую формулу для мира. Между французской и союзной армиями была оставлена нейтральная полоса. Главная квартира Александра находилась в замке Петерсвальд около Рейхенбаха. Наполеона — в Дрездене. Переговоры сторон ни к чему не привели: ни Наполеон, ни союзники не хотели идти на уступки, которых требовала другая сторона. Главное требование союзников было — Наполеон в естественных границах во Франции. Главные требования Наполеона были — оставить ему, по крайней мере, Италию, Францию и большую часть Германии с Голландией. При этом он готов был отдать Испанию. Но согласия не получилось.

Позже, уже на острове Святой Елены, Наполеон в своих военных мемуарах напишет, что эта попытка перемирия была его большой ошибкой. Он вообще скажет: «Когда голос политика довлел во мне над голосом генерала, я всегда проигрывал. Я думал, что можно заключить мир на приемлемых условиях, а если нет, то хотя бы собрать больше сил за эти месяцы перемирия. Но после битвы под Баутценом мне с моими войсками надо было продолжать наступление и прогнать врага до Вислы. Там бы опять ко мне присоединились все поляки, и мы бы совершенно на другом языке говорили с императором Александром».

Тем временем 15/27 июня между союзниками и Австрией была подписана Рейнбахская секретная конвенция. Эта конвенция как раз о том, на каких условиях Австрия готова вступить в коалицию и присоединиться к Пруссии и России. Австрии остаётся её Галиция, то есть на неё не претендуют при создании Польши. Австрии передаются Иллирийские провинции. И Австрия не возражает, что Пруссии передаётся вольный город Данциг. Также заключены соглашения с Англией о субсидиях.

28/9 июля подписаны Трахенбергские соглашения с Бернадотом, то есть со Швецией, которая тоже присоединяется к коалиции. Присоединилась к антинаполеоновской коалиции и Австрия, а британские войска герцога Веллингтона, к этому времени вместе с войсками испанских кортесов уже освободившие Испанию, так как испанский парламент был на стороне союзников, перешли Пиренеи и вступили из Испании во Францию.

В ночь с 10 на 11 августа запылали костры от Праги до Рейнбаха. Эти костры тогда были самой быстрой формой связи, быстрее конного гонца, и означали, что переговоры окончились ничем и начинаются военные действия.

125 тысячная русско-прусская армия начала наступление. 12 августа Австрия объявила Франции войну. Главная квартира главнокомандующего Градчаны расположилась в Праге. Александр, желая ещё больше соединить Австрию с союзниками, понимая, что австрийские войска — это та мощная сила, которая может привести Коалицию к быстрой победе, соглашается на то, чтобы фельдмаршал князь Карл Филипп цу Шварценберг стал командующим союзной армии. Помните, Шварценберг — это тот самый генерал, который командовал австрийскими войсками против России в 1812 году, талантливый полководец, известный аристократ; его потомок недавно должен был стать президентом Чехии, но этого не случилось.

Теперь союзная армия стала совсем другой. Произошло качественное изменение. Главная Богемская армия — 237 тысяч при 764 орудиях (110 500 австрийцев, 49 300 пруссаков, 77 200 русских), командующий Шварценберг. Силезская армия — 99 500 солдат и 340 орудий (61 220 русских, 37 200 пруссаков), командующий Блюхер. Северная армия — 155 500 солдат и 359 орудий (30 500 — русские, 73 000 — прусские, 24 000 шведы, и русско-германский корпус генерала графа Людвига фон Вальмодена — 28 000), командующий, хоть шведов в этой армии и очень немного, принц шведский Карл-Иоганн Бернадот, бывший маршал Наполеона. Резервной армией командует генерал Бенингсен. Всего — 492 000 солдат при 1383 орудиях.

Французская армия не многим меньше — 440 000 при 1200 орудиях, но кавалерии очень мало. Значительная часть кавалерии представляет собой польские корпуса, которыми командует маршал Юзеф Понятовский. Обратите внимание: хотя русская армия численно наибольшая, кроме как в резервной армии Бенингсена, нигде среди командующих нет русских генералов. Пруссак, австриец, швед. Такова политика Александра, и не потому, что он плохо относился к своим генералам, — нет. Он понимал, что Шварценберг, Блюхер, Бернадот — прекрасные военачальники, но самое главное — ему было важно, чтобы другие члены коалиции чувствовали, что они не стоят на втором месте, что они не менее значимы, чем Александр и русские. Он постоянно отступает в тень, чтобы сохранить единство коалиции с одной целью — победить Наполеона.

26–27 августа происходит Дрезденское сражение. Союзники своими огромными силами пытаются взять Дрезден, но у них опять ничего не получается, и во многом из-за разлада в командовании. После поражения союзники отступают в Чехию. Эта победа Наполеона стала последней его победой.

Маршал Жан Виктор Моро, один из лучших наполеоновских полководцев, который был изгнан Наполеоном из Франции по подозрению в претензии на верховную власть, и в 1805 году уехал в Америку, в 1813 году вернулся в Европу и присоединился к антинаполеоновской Коалиции. Он стал на короткое время главным военным советником Александра, но был смертельно ранен как раз в битве под Дрезденом 15/27 августа 1813 г. Маршал Моро дал союзникам очень верный совет: победить Наполеона даже при сравнительно близком количестве сил практически невозможно, он — гениальный полководец, но можно победить его маршалов. Союзным армиям нужно разбивать отдельные группы войск, которые сражаются не в рядах основной армии Наполеона, а действуют по другим направлениям.

И совет этот сработал. Раньше военный принцип Наполеона был очень прост: он собирал свою армию, главное оружие которой — это очень быстрые переходы, в один кулак и по очереди разбивал разделённые войска своих противников, которые не успевали соединиться. Но сейчас, стремясь наказать отложившихся от него союзников, он действует прямо противоположным образом и допускает ошибку. Наполеон пытается наступать на разных направлениях — и на севере, и на юге, и в центре. Но его же приём Моро обращает против него, и союзники разбивают военачальников Наполеона.

Бернадот разбил Удино при Гросс-Беерне. Блюхер разбил Макдональда на реке Кацбах. Был разбит и маршал Ней. А 29-30 августа под личным командованием Александра происходит сражение при Кульме, где русская армия и значительная часть богемской австрийской армии сражаются с армией генерала Вандама. И для последнего это полный разгром. Взят в плен Вандам, 10 тысяч его войска, знамёна и 82 орудия. Александр до конца жизни вспоминал об этом сражении, как о самой успешной своей победе.

9 сентября 1813 в Теплице Коалиция подписывает союзное соглашение, по которому каждый из трёх союзников — Пруссия, Австрия, Россия — дают по 150 тысяч солдат в союзную армию. 16-17 октября 1813 все союзные армии сосредоточились под Лейпцигом. Северная армия Бернадота и резервная армия Бенингсена форсированным маршем идут к Лейпцигу. Наполеон, оставив Сен-Сира с 30 тысячами войск под Дрезденом, тоже спешит со всей армией к Лейпцигу. Император Александр вновь лично руководит сражением. Король Пруссии и император Франц ни во что не вмешиваются. В первый день боёв Наполеон одерживает победу. На некоторых позициях союзная армия отступает. «Мир опять вертится для нас», — радостно говорит Наполеон.

16 октября 1813 года — это тот момент, когда всё может повернуться вспять и от Лейпцига французская армия может двинуться на восток к Висле. Но Наполеон понимает, что сил мало. Утром после победы, 17 октября, он посылает взятого накануне в плен австрийского генерала графа Мерфельда с мирными предложениями. Он соглашался уступить Варшавское герцогство, Голландию и ганзейские города, восстановить независимость Италии, отказывался от Рейнского Союза и Испании и требовал только возврата захваченных англичанами французских колоний и, разумеется, своего оставления на престоле во Франции в естественных границах. То есть практически соглашается на то, что ещё недавно от него требовал Александр. Но теперь, после всех поражений начала кампании, в этот тяжёлый момент, когда маятник битвы колеблется, Александр вновь не отвечает на предложения Наполеона. В этот день происходит передислокация войск и локальные небольшие стычки.

18 октября в прекрасный солнечный осенний день начинается то, что вошло в историю под названием Битва народов или Фолькерсшлахт (Völkerschlacht).

В этой битве из-за нескольких ошибок французских генералов происходит полное и тотальное поражение французской армии. Огромное количество пленных. Командующий саксонскими войсками армии Наполеона генерал Рюссель прямо на поле боя в третьем часу дня переходит с 3 тысячами войск и 19 орудиями на сторону союзников. После него перешли на сторону союзников также вюртембергцы и баденцы. Дух немецкого освободительного движения, о котором мы говорили, проявил себя именно в день этого сражения. Один из историков-французов писал о том, что, казалось, из французской армии было вырвано сердце. А саксонские полки — это, и правда, был центр армии. После того, как они перешли на сторону противника, зазияла брешь, и в неё ринулись войска коалиции. Французские сапёры почему-то взорвали мост через Эльбу раньше времени, вследствие чего значительная часть наполеоновской армии не смогла перейти реку. Маршал Понятовский (первый не француз, которому, и всего за два дня до сражения, Наполеоном был вручён маршальский жезл) бросился через реку вплавь и утонул.

19 октября началось наступление на город Лейпциг. Александр обращается к русским войскам: «Будьте сегодня великодушны к побежденным неприятелям и несчастным жителям города. Ваш Государь этого желает». Около полудня Александр въехал в Лейпциг среди непрекращавшегося боя.

Французская армия отступала к Рейну. Потери союзников в Лейпцигской битве огромны — более 50 тысяч человек, из них — 22 тысяч русских, 16 тысяч пруссаков, 12 тысяч австрийцев и 300 шведов (Бернадот берёг свою небольшую армию). У французов было взято 300 пушек, попало в плен до 37 тысяч солдат, в том числе 22 генерала. Французы израсходовали в битве 220 тысяч ядер. Погибло и тяжело ранено во французской армии до 70 тысяч человек. То есть в Битве народов французская армия потеряла погибшими, ранеными и взятыми в плен более 100 тысяч человек.

Англичане тоже принимали участие в Лейпцигской битве и, кстати говоря, нанесли довольно серьёзный урон французам, но необычным для того времени образом. Это было первое крупное сражение, где англичане применили мощное ракетное оружие. Пороховые ракеты вызвали ужас во французской армии - с неба на них падали огромные зажигательные снаряды. До этого ракетами был сожжён Копенгаген английским флотом в 1807 году.

Сразу же из Лейпцига Александр пишет графу Салтыкову: «Всемогущий один всем руководствовал». Он понимает, что это величайшее сражение, это, как его называют военные историки, крупнейшее сражение до сражений Первой мировой войны, выиграл не он, не фельдмаршал Шварценберг, не Барклай-де-Толли, а выиграл Бог.

4 ноября французская армия перешла на левый берег Рейна у Майнца. Оставив войска, Наполеон уехал в Париж. Французская армия сократилась до 60 тысяч человек, из них только 40 тысяч оставались боеспособными.

5 ноября 1813 года император Александр прибыл во Франкфурт на Майне и там учредил свою новую военную ставку. 24 октября / 6 ноября к нему прибыли курьеры, которые сообщили приятное известие — наконец заключён мир с Персией в Гюлистане. Россия приобрела новые территории в Закавказье и главное, освободила войска.

Наполеону предложен мир — Франция в естественных границах (Альпы, Рейн, Пиринеи). Но Наполеон отклонил его, о чём потом очень пожалел. 1 декабря 1813 года, после отклонения Наполеоном мирных предложений, принята Франкфуртская декларация союзных держав. Война ведётся не против Франции, а против преобладания в ней и в Европе Наполеона. Принято решение начать зимнюю кампанию в самой Франции.

3. Французская кампания 1814 года

11 декабря Главная квартира выступила из Франкфурта и перешла швейцарский в Базель. Австрия нарушила нейтралитет Швейцарии. Она уже давно хотела получить преобладание в Швейцарии, с которой граничит, и в которой находятся германоязычные кантоны. Но Александр обещал Лагарпу и швейцарцам, что он сохранит Швейцарскую конфедерацию в неповреждённом виде. Ради сохранения коалиции он принял факт нарушения швейцарского нейтралитета проходом войск, но не собирался уступать Швейцарию. 3 января 1814 года Александр пишет Лагарпу из Фрайбурга письмо, официальная причина которого — именно нарушение нейтралитета Швейцарии, но в нём же Александр высказывает и свои представления о целях компании. Это письмо очень важно, это же письмо учителю: «Уполномоченный, направленный мною к ландманну и сейму, Каподистрия, человек весьма достойный по своей честности, мягкости обращения, по своим познаниям и либеральным взглядам. Он родом из Корфу, следовательно, республиканец, и выбор мой остановился на нём именно потому, что мне известны принципы, которыми он руководствуется… Если при помощи Провидения некоторые настойчивость и энергия, которые я имел случай выказать в течение двух лет, могли быть полезными делу независимости Европы, то этим я обязан Вам и Вашим наставлениям. Воспоминание о Вас в трудные минуты, которые мне приходилось переживать, никогда не покидало моей мысли, и желание оказаться достойным Ваших забот, заслужить Ваше уважение являлось поддержкой для меня» [Письма Императора Александра I и других особ царственного дома к Лагарпу. 1870. – с.43-45].

Некоторые утверждают, что император Александр был безвольным, слабым человеком, что он завидовал Наполеону и был лишь тенью его. Завидовал или нет — этого не знает никто, об этом сведений нет. А вот слабым он точно не был. Он был исключительно энергичен в свои тридцать пять лет, буквально целыми днями не сходил с коня, у него не было времени даже поесть, не говоря уже о том, чтобы несколько дней отдохнуть. Рассказывают, что во время боёв в Чехии, когда раненых привозили во дворец австрийского императора на освобождённый для них этаж, австрийский император играл на скрипке; для австрийца это было вполне естественно, но император Александр усмехнулся и сказал: «Боже мой, у него есть время музицировать». У Александра этого времени не было. Вся его энергия тогда, и именно тогда, была направлена на победу.

Он хотел низвержения Наполеона, но соглашался на предложения Франции остаться в естественных границах, чтобы не разрушить коалицию, потому что входящие в неё Англия и Австрия по разным причинам хотели оставить Наполеона на престоле. Ослабленного, в полуоккупированной, лишённой колоний стране, но они хотели оставить его как определённый противовес России. Россию тогда боялись, особенно Австрия. Как Вы помните, за год до этого и фельдмаршал Кутузов хотел оставить Наполеона, как противовес Англии.

Когда же Наполеон сам отверг эти предложения, то тогда была провозглашена франкфуртская декларация 1 декабря и война, что называется, до победного конца. 1/13 января 1814 года, в годовщину переправы через Неман, русские войска в Базеле в присутствии Императора Александра перешли через Рейн на французский левый берег.

В обращении к русским воинам на Рейне, перед вступлением их на землю Франции Император с седла своего боевого коня сказал: «Неприятели, вступая в середину царства нашего, нанесли нам много зла, но и претерпели страшную казнь. Не уподобимся им: человеколюбивому Богу не может быть угодно бесчеловечие и зверство. Забудем дела их. Понесём к ним не месть и злобу, но дружелюбие и простертую для примирения руку». [Цит. по: С.Г. Пушкарёв. Россия 1801-1917. М. 2001]

Когда в 1818 году (а почему в 1818 году — я ещё расскажу) русские войска окончательно уходили из оккупированных районов Франции, города и коммуны подносили им благодарственные адреса за человеколюбивое обращение с побеждёнными, а в честь командующего оккупационным корпусом графа Михаила Воронцова жителями Мобежа была даже выбита специальная медаль.

Замечу, что многие русские солдаты и даже некоторые младшие офицеры исчезли из армии уже после победы. И это вполне объяснимо. Франция потеряла несколько миллионов человек. Масса женщин, простых французских женщин, осталась без мужей. Кому-то надо было и поля обрабатывать… Понятное дело, что русские солдаты, которым не хотелось возвращаться в крепостное состояние, во множестве растворились среди свободолюбивого французского народа. И это была серьёзная проблема.

О своих задачах уже во Франции во время последней кампании 1814 года император Александр пишет графу Иоанну Каподистрия. Граф Каподистрия — очень интересный человек, в то время начальник Канцелярии Императора, грек, рождённый на Корфу в аристократической семье. Человек, который был убит своими противниками, албанскими заговорщиками, как президент Греции. Каподистрия — это, в общем, кличка. Его отец в своё время эмигрировал на Корфу из городка Капо д'Истрия (от лат. Caput Histriae — главный город Истрии, буквально «голова Истрии»).

Сам по себе Иоанн Каподистрия очень активно помогал русской армии на Корфу при Ушакове, а когда после Тильзитского мира остров заняли французы, он, человек республиканских либеральных убеждений, исключительно культурный, очень приятный, уехал в Россию, поступил на русскую службу и дослужился до министра иностранных дел Российской империи. Но поскольку он, естественно, был горячим сторонником независимости своей страны, а император Александр имел совершенно другой проект, о котором мы будем говорить в свое время, им пришлось расстаться. Но не без горя. В 1821 году греки избрали его главой Греческого государства, которое он до своей гибели в 1831 году и возглавлял.

Мы видим, что Александр искал друзей среди единомышленников по всему тогдашнему миру. Он не был ограничен национальными рамками или социальными. Главное, что он искал — единомышленников и умелых сотрудников. И вот как о национальной задаче он пишет Каподистрии, греку, в стране которого в это время поднимается греческое национально-освободительное движение против турок: «Возвратить каждому народу полное и всецелое пользование его правами и его учреждениями, поставить как их всех, так и нас самих под охрану общего союза, охранить себя и защитить их от честолюбия завоевателей – таковы суть основания, на которых мы надеемся с Божией помощью утвердить эту систему. Провидение поставило нас на дорогу, которая прямо ведет к цели. Часть ее мы уже прошли». [Н.К. Шильдер. Александр… Т. 3. С. 152]

Александр постоянно говорит и о европейском союзе, и о равноправии государств. Что такое маленькая Греция, ещё даже и не независимая, по сравнению с Англией, с Пруссией, с Австрией? Но и она, и все государства должны быть равны, а народы в них сами должны выбирать себе систему управления.

16 января 1814 года Император выехал из Базеля. Первая его ночёвка была на французской земле в городе Дель. Главная армия медленно восемью колоннами двигалась к Лангру. И 22 января в Лангр все монархи прибыли. Треть пути от границы Швейцарии до Парижа была проделана. В Лангр прибыл и Лагарп. Представляя Лагарпа прусскому королю и его сыновьям, Александр сказал: «Всем, что я знаю, всем, что, быть может, во мне есть хорошего, я обязан Лагарпу». Опять же, не забудем, что Лагарп — убеждённый республиканец, человек либеральных убеждений.

Силезская армия Блюхера также перешла 1 января Рейн между Мангеймом и Кобленцом. 27 января занят Нанси.

Во Франции Александр проделал почти весь путь верхом в одном мундире. Не в шубе русской, не в повозке. Он прекрасно выглядит. Он одет лучше всех. Его называют самым элегантным офицером Союзной армии. По пути он принимает местных граждан. Войскам было объявлено, что армия входит в союзную страну и враг только Наполеон. Запомним эти слова. Они по-всякому ещё отзовутся, но они — принцип. Именно во главе с подобным же принципом в середине XIX века в Швейцарии шла гражданская война – мы воюем с братьями, помните это - и именно благодаря ему она окончилась очень малым количеством жертв и прочной уже более ста пятидесяти лет конфедерацией. И по замыслу Александра французы не должны чувствовать, что они — покорённый народ. Ничего подобного Илье Эренбургу, который говорил «убей его!», имея в виду немца, не было. Да, конечно, тотального уничтожения русских французами не было, но всё же, к русским было презрение. А особенно ненавидели французы пруссаков. И при этом Император настаивает на том, что французы — союзный народ. Принимает депутации, беседует с местными магистратами, не позволяет никаких насилий над местным населением, что, кстати, совершенно не нравилось русской армии, потому что культурный и богатый народ казакам пограбить хочется.

Наполеон не сдается и тут. 28 января он начал контрнаступление в Шомоне. Объявив императрицу Марию Луизу регентшей, а наместником в Париже брата Иосифа, он выехал к войскам. В Шатильоне проходят переговоры союзников. Австрия и Англия опять выступают за сохранение Наполеона, но уже в границах Франции 1 января 1792 года, то есть без всякого Рейна, без нынешней Бельгии, без, естественно, того, что вошло в Пьемонт. А Пруссия, особенно прусские генералы, и Россия требуют низложения Наполеона.

40-тысячная армия Наполеона и 90-тысячная армия Союзников сражаются у Ла Ротьере. Союзники побеждают, но после этого 11 февраля 1814 года Наполеон разбивает Блюхера у Шампобера. А 12 февраля издаёт указ о поголовном ополчении.

24 февраля происходит совещание в Троа. Даже русские генералы Нессельроде, Барклай де Толи, начальник штаба русской армии Волконский — сторонники мира с Наполеоном. Только Александр и пруссаки за полную победу и низложение Наполеона.

Лорд Кестельри тоже за скорейший мир с Наполеоном, так как коалиция может распасться - Австрия может выйти из неё. Александр отвечает ему: «Милорд, это не будет мир. Это будет перемирие, которое позволит вам положить оружие лишь временно. Я не могу бежать к вам на помощь, имея перед собой 400 лье, которые я должен пройти с моими войсками. Я не заключу мир, пока Наполеон будет находиться на престоле». [Н.К. Шильдер. Император Александр I… Т.III. СПб., 1904. С. 190–191]

В Бар-сюр-Об Александр объявляет ультиматум: если австрийская армия и Шварценберг не хотят дальше сражаться — не надо, но мы и пруссаки пойдём на Париж. Перспектива того, что капитуляция будет принята только русскими и пруссаками заставляет императора Франца попроситься в их компанию.

17 марта 1814 соглашением в Шомоне устанавливается, что Англия, Россия, Пруссия и Австрия выставляют каждая 150 тысячную армию, а Англия в 1814 году кроме войск даёт также 5 миллионов фунтов субсидии.

Совершенно очевидно, что Наполеон доживает последние дни. Начинаются политические переговоры. 17 марта в ставку Александра пробирается роялист, то есть сторонник Бурбонов, Витроль, и говорит о том, что Александр должен объявить о восстановлении законной династии Бурбонов и их законного короля Людовика XVIII, который находится в Англии. Александр отвечает Витролю очень интересно: «Бремя короны слишком тяжело для Бурбонов… Возможно, разумно организованная республика более соответствовала бы французскому духу. Идеи свободы не могли развиваться безнаказанно в течение столь долгого времени в стране, подобной вашему отечеству» [Цит. по Н.К. Шильдер. Император Александр. Том 3. С.196]. Император, кажется, предвидит, что долго Бурбоны не усидят. Но Витроль убеждает Александра по крайней мере в том, чтобы не сопротивляться этой идее.

25 марта в Сомепюи Александр принимает удивительное решение — решение, которое быстро закончило кампанию. Дело в том, что Наполеон, понимая, что войск у него мало, пытается фланговым маршем отрезать армию союзников от коммуникаций, пройдя левым берегом Рейна, разрушить их коммуникационные линии, потом окончательно разгромить армию Блюхера и уже после этого ударить по основной армии. Потому что он уверен, что основная армия будет пытаться его остановить, будет с ним сражаться. Но Александр предлагает совершенно необыкновенный вариант: пусть Наполеон идёт куда ему угодно. Мы выставим против него некоторое количество войск, чтобы он думал, что мы его преследуем. Но основная наша армия пойдёт прямо к Парижу.

Князю Александру Николаевичу Голицыну Император описывает в письме, как он принял это решение: «В глубине сердца моего затаилось какое-то смутное и неясное чувство ожидания, какое-то непреоборимое желание предать это дело в полную волю Божию. Совет продолжал заниматься, а я на время оставил его и поспешил в собственную мою комнату. Там колени мои подогнулись сами собой и я излил пред Господом все мое сердце… Сладостный мир в мыслях, проникновение спокойствия… Идти на Париж». [Записки Голицына… Русский Архив 1886. Кн 2, с.95]

Итак, русская, прусская и австрийская армии разворачиваются и движутся прямо к Парижу. Изумлённый Наполеон произносит: «Так мог поступать только я сам». Видимо, и Александр, и Шварценберг, который в конечном счёте согласился с русским Императором, чему-то у Наполеона научились. Дни Императора французов были сочтены.

12 марта Веллингтон, наступая с юга, занял Бордо. 21 марта австрийцы заняли Лион. 29 марта Александр остановился в замке Бонди в семи километрах от Парижа. 30-го ждали сражения. Союзная армия под Парижем насчитывала 100 тысяч солдат (63 тысячи — русские), французская — не более 40 тысяч. На Роменвильском плато уже был слышен гром пушек.

29 марта Мария-Луиза со своим маленьким Орлёнком уехала из Парижа в Блуа. Тогда же в Блуа уехал и брат Наполеона Жозеф Бонапарт, который должен был быть комендантом Парижа. Император Александр требует, чтобы военнопленный французский капитан Пейру, передал в город, что Александр требует немедленной сдачи Парижа. Он ведёт войну с Наполеоном, а не с Францией – зачем за Париж, в котором нет Бонапартов, проливать кровь? Вместе с Пейру в Париж отправляется полковник Михаил Фёдорович Орлов. Если вы сейчас придёте в Новодевичий монастырь, то увидите около большого Смоленского собора плиту, на которой написано — Михаил Фёдорович Орлов. Под ней похоронен тот человек, который принял капитуляцию Парижа. Александр напутствует Орлова: «Бог ниспослал мне власть и победу лишь для того, чтобы я доставил Вселенной мир и спокойствие. Если мы можем достичь этого мира без борьбы, тем лучше; в противном же случае уступим необходимости и будем сражаться, потому что с бою или церемониальным маршем, на развалинах или в пышных палатах, но Европа должна ныне же ночевать в Париже».

Переговоры с Мармоном о сдаче Парижа после упорного боя шли в течение двенадцати часов. Французский эмигрант, генерал русской службы граф Александр-Луи де Ланжерон взял штурмом Монмартр. Союзники потеряли в этом последнем сражении 8 тысяч 400 человек, 6 тысяч из них были русские. Париж капитулировал.

«Передайте же господа парижанам, — обратился с письмом к парижским магистратам Александр, — что я не вступаю в их стены в качестве врага, и что от них зависит иметь меня другом; но скажите также, что у меня есть единственный враг во Франции и что в отношении к нему я непримирим».

Сергей Германович Пушкарёв пишет: «Русские ''варвары'', пришедшие в столицу Европы – Париж, оказались гораздо более цивилизованными, чем французы и иные европейцы, явившиеся в столицу ''варваров'' – Москву». [Цит. по: С.Г. Пушкарёв. Россия 1801-1917. М. 2001]

4. Союзники в Париже

Войска вступали в Париж 31 марта церемониальным маршем. Впереди ехали русские кирасиры, за ними верхом Прусский король и Русский император. Войска входили колоннами через несколько ворот. В предместьях царила полная тишина. Но чем ближе подходили войска к центру города, тем больше раздавалось криков и приветствий. Французское общество устало от войны, уже ненавидело Наполеона как уничтожителя его детей, мечтало о мире. «Да здравствует Русский император! Да здравствует Король!» — кричали парижане. Многие французские женщины - ну, что можно ожидать от парижанок? - просились к русским офицерам в сёдла якобы, чтобы посмотреть на императора Александра. Народ кричал: «Красивый император, оставайся у нас, правь нами или пришли нам того, кто похож на тебя!» Согласитесь, что между взятием Берлина в 1945 году и взятием Парижа в 1814 есть некая разница.

Обернувшись к генералу Алексею Петровичу Ермолову, Александр сказал при входе в Париж: «Ну что, Алексей Петрович, теперь скажут в Петербурге? Ведь было время, когда у нас, величая Наполеона, меня считали за простака». [Н.К. Шильдер. Александр… Т. 3. С. 213]

Как вы понимаете, комплекс на этот счёт всё же у Александра был, но он был излечен наилучшим образом. Император собирался остановиться в Тюильри, в королевском дворце, но неожиданно ему сообщили, что дворец заминирован и собираются его взорвать, когда там остановится Император. По всей видимости, это была ложь, которую распространил Талейран.

Дело в том, что хитрый Талейран в это время уже создал некий Комитет спасения и вступил в переговоры с русскими генералами об условиях будущего мира. И для него очень важным было сделать императора Александра гостем своего дома, потому что, понятно дело, с гостем можно было бы поговорить. И, воспользовавшись замешательством Александра по поводу того, куда же ему ехать в связи с минированием дворца Тюильри, Талейран тут же предложил ему остановиться в своём дворце. Александр согласился. Здесь и прошло первое совещание о будущем Франции.

На совещании взвешивали разные варианты того, как организовать будущую Францию: первый — конституционная республика, второй — регентство Марии-Луизы с маленьким Наполеоном II, третий — восстановление Бурбонов, или же четвёртый неожиданный вариант, который предлагал, ратуя за себя, принц Бернадот, — он в роли короля. Да, он хотел вернуться на французский престол королём, но не Бурбоном.

Талейран, который, как и многие французские политики, да и сам Наполеон, любил красивые фразы, сказал: «Возможны лишь две комбинации — Наполеон или Людовик XVIII. Республика — невозможность, регенство или Бернадот — интрига. Одни только Бурбоны — принцип». Но у Александра были причины не особенно прислушиваться к Талейрану, потому что тот однажды отличился:

15 сентября 1810 года, то есть уже после Эрфурта, Талейран предложил Александру себя в качестве того, кто убедит Наполеона заключить конвенцию с Россией, но попросил за это 1,5 тысячи франков себе на карманные расходы. Александр отказал ему и написал: «Это противно тем простым и чистым правилам, которыми я руководствуюсь в сношениях с иностранными государствами». Александр прекрасно понимал, кто такой Талейран. И то, что сейчас он интриговал против Наполеона в пользу Бурбонов, опять же говорило, что этот человек — полный негодяй. Сам же Талейран считал, что раз уж дом горит, то глупо в нём оставаться.

Но был другой человек, который остался в горящем доме до последнего. Это тот самый маркиз Арман де Коленкур. Именно он, до конца оставаясь верным Наполеону, старался максимально дипломатическими ресурсами обеспечить будущее своего императора и друга. Александр уклонялся от этих разговоров.

Надо сказать, что Людовик XVIII очень стремился к тому, чтобы завоевать союз с Александром. Не забудем, что до Тильзитского мира он жил в Миттаве, то есть на территории Российской империи. Он, сам, будучи бездетным, постоянно предлагал и себя, и своих родственников принцев в русскую армию, он хотел сражаться вместе с русскими. Он по-королевски обращался к Императору «мой брат и кузин!». А император Александр, конечно, отвечая на его письма весьма корректно, всегда обращался к Людовику не более, как «monsieur le comte», то есть граф.

Людовик просил допустить его к французским пленным в России, число которых после зимнего похода Наполеона составило 150 тысяч. Там же, говорил, французы, мои дети. Но Александр его не пустил. Он также хотел заключить брак между Анной Павловной, сестрой Александра, и своим племянником Шарлем-Франсуа, герцогом Беррийским, который должен был стать королём Франции после бездетного Людовика XVIII. В Англии он обратился с этим предложением к русскому послу. Но Александр не хотел этого брака.

Надо сказать, что тогда, и это тоже говорит о многом, руки русской Великой княжны домогался и король Фердинанд VII Испанский. Но в обоих случаях условием бракосочетания становился переход в католичество. Александр не хотел отдавать сестру ни за одного из этих претендентов, хотя французы в матримониальных переговорах и вспоминали Анну Ярославну, средневековую королеву Франции, киевскую княжну. И тем более Император Александр не хотел, чтобы его сестра переходила в католицизм.

Переговоры во дворце Талейрана были очень серьёзными, но кончились они ничем. А что касается самого важного момента, то Александр решение принимать не стал. Он сказал: «Нам, чужеземцам не подобает провозглашать низложение Наполеона. Ещё менее того можем мы призывать Бурбонов на престол Франции». Было объявлено, что решение примет сенат Франции.

Наполеоновские маршалы, забыв всякую осторожность, приезжают в Париж из Версаля. Удино, Ней, Макдональд убеждают Александра передать корону Наполеону II при регентстве Марии-Луизы. И Александр даже склоняется к этому. У него есть желание тем самым ещё больше привлечь Австрию на свою сторону.

В это время ходят разговоры, что у Наполеона ещё много войск, и он будет воевать, но 6-й корпус маршала Мармона и генерала Суама полностью переходит на сторону Коалиции, и это решает дело.

2 апреля, принимая Сенат Франции, учредивший временное правительство из пяти лиц во главе с Талейраном и отрешивший Наполеона, Александр сказал: «Я — друг французского народа; то, что вы совершили только что, еще более усугубляет это чувство. Справедливо и разумно дать Франции учреждения сильные и свободные, которые соответствовали бы степени нынешнего просвещения. Мои союзники и я, мы намерены только обеспечить независимость ваших решений… В доказательство прочного союза, который я хочу заключить с вашей нацией, я возвращаю ей всех пленных французов, которые находятся в моей Империи. Временное правительство обратилось ко мне с просьбой об этом; дарую свое согласие сенату». [Н.К. Шильдер. Александр… Т. 3. С. 216]

Итак, 2 апреля 1814 года, через два дня после капитуляции Парижа, Александр возвращает 150 тысяч французов, находящихся в России, и ещё не менее 50 тысяч французов, взятых русской армией в плен и находившихся в Германии и Франции. Разве это сравнимо с тем, что было после 1945 года, когда только в 1955 году уже после смерти Сталина, только под нажимом Европы и после подписания мирного договора с ФРГ советская власть согласилась вернуть оставшихся в живых немецких военнопленных в Германию. Мы видим — это совершенно другой этос. Но ведь и Наполеон был жестоким завоевателем, но, тем не менее, отношение к французам совершенно другое. Значит русские варвары не всегда варвары.

Когда к Александру приехал Коленкур и стал просить о том, что уже не было возможно, — о комбинации с Марией-Луизой и Наполеоном II на престоле, Император сказал: «Я не питаю никакой злобы, верьте этому. Наполеон несчастен, и с этой минуты я прощаю ему то зло, которое он причинил России, но Франция, Европа нуждаются в покое, а с ним они никогда не будут иметь его». Александр говорить о том, что готов предложить Наполеону гостеприимство в России: «Мы подадим, он и я, великий пример всему миру, я — предлагая, он — принимая это гостеприимство». [Н.К. Шильдер. Александр… Т. 3. С. 217]

Но Наполеон, как мы знаем, выбрал другой вариант, который Александр тоже, кстати говоря, предлагал. Когда Александр узнал от Коленкура, что Наполеон хочет получить какую-то территорию на Средиземном море, чтобы жить там, и выяснил, что желателен остров Эльба, он согласился. Меттерних говорил тогда Александру вещие слова — Эльба находится слишком близко и к Италии, и к Франции, и вообще, если Наполеон будет на Эльбе, то через два года он будет в Париже. И ошибся Меттерних только в сроке — Наполеон был в Париже не через два, а через один год. Но Александр дал слово, что в любом месте даст пристанище Наполеону, и исполнил его.

6 апреля Наполеон отрёкся за себя и за всех своих наследников. 11 апреля он попытался покончить с собой, выпив большую дозу опиума, но попытка была неудачной.

На страстной неделе все говели и причащались Святых Тайн. В самый день Пасхи 10 апреля на месте казни Людовика XVI была совершена торжественная Пасхальная православная служба. Французские маршалы и вельможи, все старались поцеловать русский крест. Авторитет победителя был исключителен.

20 апреля 1814 года Наполеон отбыл на Эльбу, хотя по дороге его несколько раз пытались линчевать сами французы, особенно в Венсене. Говорят даже, что он в карете расплакался, видя, как к нему относится его собственный народ. В Фрежюсе он поднялся на борт английского фрегата «Undaunted», который доставил его на Эльбу. Мария-Луиза с сыном отправились в Вену и больше уже к Наполеону не вернулись. Династические браки редко предполагают настоящую любовь…

5. Французский вопрос

13 апреля граф д'Артуа, брат Людовика XVIII, тоже бездетный (поэтому герцог Беррийский и был наследником престола), торжественно въехал в Париж как наместник короля. 15 апреля в Париж прибыл император Франц.

Роялисты хотели создать свои новые политические органы во Франции: свою палату пэров и свою нижнюю палату не дожидаясь выборов. Но Александр отказал им в этом, указав, что они, жившие в иммиграции, уже не знают страны. Как вы, говорил он, приехавшие в страну, в которую двадцать пять лет не ступала ваша нога, можете управлять народом, прошедшим через революцию и империю? Вам надо сохранить нынешний сенат и нынешнее законодательное собрание. Да, этот сенат пронаполеоновский, но теперь он уже не будет таким. Люди целуют руку, которая даёт им деньги. Да, это национальное законодательное собрание было раболепным, но оно всё-таки знает, что такое эта страна. Поэтому оставим всё, как есть.

Сенат и законодательное собрание были бесконечно благодарны Александру, а вот эмигранты - очень недовольны этим его решением. И между эмигрантами и Александром появилась трещина.

24 апреля из Дувра отплыл на родину Людовик XVIII, горячо благодаривший англичан за «непоколебимое постоянство» в борьбе с Наполеоном. Людовик прибыл в Компьен, куда Александр тут же направил ему письмо, в котором напоминал о необходимости введения во Франции законно-свободных учреждений, то есть парламента. «Ваше величество покорит все сердца, если обнаружит либеральные идеи, клонящиеся к поддержанию и утверждению органических уставов Франции», — писал Император».

Людовик на это письмо, переданное через доверенное лицо Александра, ответа не дал. Тогда император Александр, абсолютно не стесняясь, не чинясь, сам поехал в Компьен. Король принял его как мальчика. Да, королю было шестьдесят пять лет, Александру — тридцать пять, но не в этом дело. Король был холоден и ничего не отвечал на его слова, он отнесся к Александру с завистью и высокомерием. Я уже не говорю о том, что со стороны короля имело место и несоблюдение дипломатического этикета. Александр после этой встречи сказал, что на него будто вылили «ушат холодной воды». И тогда Александр решил действовать по-наполеоновски. Он сказал, что король не сможет въехать в Париж до тех пор, пока не дарует законно-свободные учреждения французскому народу. Тут уж делать было нечего — свободно-законные учреждения были даны.

Александр (незадолго до её смерти) навестил разведенную императрицу Жозефину в Мальмезоне и ее дочь, королеву Голландии Гортензию де Богарнэ в её замке. Он был очень любезен к близким Наполеона.

О Бурбонах Александр говорил: «Эти люди никогда не сумеют поддержать себя». «Бурбоны, неисправившиеся и неисправимые полны предрассудков старого режима. Либеральные взгляды лишь у одного герцога Орлеанского. На прочих нечего надеяться». [Н.К. Шильдер. Александр… Т. 3. С. 233]

У Александра появляется мысль о том, чтобы сделать королём Франции Луи Филиппа герцога Орлеанского. Но Императора убеждают, что нельзя нарушать принцип легитимности. Сторонник самого жёсткого отношения к Франции известный нам прусский деятель Штейн, глава союзной администрации в освобождённых германских землях, писал об Александре в Париже: «Благородный, возвышенный и доброжелательный образ действий Императора Александра покоряет все сердца, насильно отрывает их от тирана, заставляет французов забыть, что в их столице распоряжаются иноземцы… Император вел переговоры о внутренних делах Франции, руководясь самыми чистейшими, возвышеннейшими принципами. Он предоставил действовать высшим государственным учреждениям, он ничего не предписывал, не принуждал ни к чему – он давал свободу действия, он охранял, но не говорил как владыка…».

Александр свободно ездил по Парижу один, без уведомления полицмейстера и без охраны. Он сблизился с приехавшей из Лондона Жерменой де Сталь, которая уже была в Петербурге летом 1812 года во время войны. Он выразил презрение к Фердинанду VII Испанскому, который решил отменить конституцию, которая была дарована кортесами. Он обещал де Сталь, что добьётся и добился того, что Франция на Венском конгрессе приняла вердикт о полном запрете работорговли.

Жермене де Сталь в присутствии известного свободолюбца маркиза де Лафайета, он говорил: «За главой страны в которой существует крепостничество, не признают права являться посредником в деле освобождения рабов, но каждый день я получаю хорошие вести о внутреннем состоянии моей Империи, и с Божьей помощью крепостничество (servage) будет уничтожено еще в мое царствование» [Н.К. Шильдер. Александр… Т. 3. С. 233]. На следующей лекции мы именно об этом будем говорить.

«Что за человек, этот император России! Без него мы не имели бы ничего похожего на конституцию. Я от всего сердца желаю осуществления всего того, что может возвысить этого человека, представляющегося мне чудом, Ниспосланным Провидением для спасения свободы, со всех сторон окруженной опасностями», — отзывалась об Александре де Сталь, дама уже не первой молодости, дочь знаменитого Неккера, министра финансов Франции, считавшаяся одной из самых умных персон Европы, дружбы с которой жаждали монархи, книгой которой «Коринна, или Италия» зачитывалось всё культурное общество.

Что касается поведения русских в Париже, то, бегство из русской армии под кров французских вдовушек, было результатом жесточайшей дисциплины, запретом на любые её нарушения.

«Военная дисциплина так строго соблюдалась в Русской армии, что один солдат был наказан смертью за то, что при вступлении в Париж он взял (вероятно с голоду) хлеб с лотка булочника: офицер, заставший его при этом врасплох, тут же застрелил его. В самый день своего вступления в Париж русские войска дали поразительный пример повиновения. Император Александр был в театре, когда ему доложили, что расположившаяся в Елисейских полях гвардия еще не получила харчей и что солдаты начали роптать. Император тотчас вышел из своей ложи, призвал французских чиновников и дал им понять, что он не отвечает за беспорядки, которые могут возникнуть, если оставят его войска без съестных припасов…. Таким образом, русские солдаты, на глазах которых французы разграбили их родину, - солдаты эти, одержав в свою очередь победу над Францией, провели целый день без пищи и, несмотря на усталость и голод, не позволили себе никакого насилия», — рассказывает София Шуазель-Гуфье. [С.Шуазель-Гуфье. Исторические мемуары… - С.312-313]

Был даже введён такой порядок, при котором французская национальная гвардия, ещё наполеоновская, но теперь уже, естественно, подчинявшаяся временному правительству, могла арестовывать любого русского офицера или солдата, который нарушал общественный порядок в Париже. Порой между национальными гвардейцами и казаками, возникали потасовки.

23 апреля между королевской Францией и союзниками была подписана мирная конвенция, утверждавшая Францию в границах 1792 года. Все крепости, порты, корабли, орудия, оружие вне границ 1792 года оставались тем странам, которым отходили соответствующие земли. Это — 50 крепостей, 1000 орудий. Общая стоимость оставляемого военного имущества — 1200 млн. франков, то есть гигантские деньги. Но при этом никакой оккупации Франции. Союзные войска просто уходят из Франции, и всё — Франция остаётся свободной, Франция сама определяет свою жизнь. На Францию не накладывается никаких, кроме перечисленных, контрибуций. Пруссаки требовали стомиллионной контрибуции за оккупацию, за то, что Наполеон выкачивал деньги из Пруссии, а также хотели территориальных изменений. Требовали, чтобы к ним перешли Эльзас, Лотарингия, Фландрия. Но Александр уже тогда исходил из принципа, который после Второй Мировой войны применили союзники, в первую очередь англичане и американцы: границы, существовавшие до начала агрессии, восстановить, никак не озлоблять поверженного врага, дать ему возможность войти в коалицию как союзнику. Это великий и мудрый принцип послевоенного устроения, который даёт Западной Европе мир и согласие после 1945 года до сего дня. Впервые этот принцип применил в Европе именно русский император Александр.

Мир был подписан 30 мая. Англия согласилась вернуть Франции большинство колоний, что для Англии было очень несвойственно. Оставила за собой буквально несколько: остров Тобаго, остров Сент-Люсию, остров Маврикий, Капскую область. И что очень важно, союзники отказались от того, чтобы отбирать все художественные культурные ценности, которые Наполеон награбил в Европе. После Венского конгресса и после «ста дней» Наполеона это решение будет изменено, но это особый разговор. Нам это кажется диким, но, тем не менее, Александр сказал, что Париж — это столица мира, и в нём больше людей посмотрит на эти вещи, чем при дворах небольших князей Германии. Вернулись на родину только похищенные из Венской библиотеки рукописи и трофеи с Бранденбургских ворот, но подавляющее большинство памятников искусства осталось во Франции. Перед уходом армии из Парижа, Александр издал приказ по Русской армии: «Вы снискали право на благодарность отечества, именем отечества ее объявляю».

3 июня после того, как Людовик XVIII дал своему народу Конституционную Хартию, союзные войска были выведены из Парижа. Император и король Прусский отправились в Англию, а император Франц возвратился в Вену.

В Англии приехавших победителей ждала триумфальная встреча. Прусского генерала Блюхера и императора Александра буквально носили на руках. Когда они высадились в Дувре, англичане распрягли повозки, впряглись в них сами и везли по городу, что для чопорных англичан очень необычный поступок. Всю чёрную прусскую шинель маршала Блюхера изрезали на кусочки на память, и он остался в коротенькой курточке. В Оксфорде королю Прусскому и Александру были вручены дипломы Почётного доктора (Honoris causa) по гражданскому праву. Вот краткий диалог между Императором Александром и ректором Оксфорда: «Как мне принять диплом? — я не держал диспута?» — Ректор: «Государь, вы выдержали такой диспут против утеснителя народов, какого не выдерживал ни один доктор права во всем мире».

В России все торжества по случаю возвращения армии начались и закончились молебном в Казанском соборе 14/26 июля 1814 года. Александр специальным рескриптом генерал-губернатору Петербурга Сергею Кузьмичу Вязмитинову, запретил всё остальное. Торжественно встречали гвардию, возвратившуюся морем из Шербура 30 июля/11 августа, но триумфа Александра никакого не было. Он категорически запретил всё это. Пролитая кровь не дает повода для торжеств, говорил он, об этом лучше меньше вспоминать, Бог даровал нам победу, забудем всё остальное.

И вот, дорогие друзья, вскоре после этого, 6/18 августа Александр пишет Аракчееву, наиболее близкому ему человеку, который всё время был с ним при армии: «Пора, кажется, нам за дело приняться, и я жду тебя с нетерпением». Какое же это дело? В первую очередь — это как раз дело устроения крестьянства и ликвидация крепостного состояния, о чём мы с вами и поговорим на следующей лекции. Но перед этим я должен сказать ещё одну очень важную вещь.

6. Венский конгресс

На Венском конгрессе, который начался 1 ноября, тут же возникли две коалиции, отчего он проходил очень непросто. Коалиция стран, которые хотели утвердить новый демократический порядок: это были, как ни странно, Пруссия и Россия. И коалиция стран, которые хотели законсервировать ситуацию, какой она была раньше: такими странами были Австрия и королевская Франция. Англия же постоянно пыталась занимать среднюю позицию. Главными вопросами, которые чуть было не привели всех к разладу, были польский вопрос и, связанный с ним, вопрос саксонский. Дело в том, что император Александр хотел обязательно восстановить Польшу, но Польшу не как независимое государство, что тогда было невозможно, а Польшу как автономное государство в составе Российской империи, а Австрия была категорически против этого. И стороны были настолько близки к войне, что 3 января 1815 года Англией, Австрией и королевской Францией была заключена тайная коалиция против Пруссии и России уже даже с условиями, сколько войск они выставляют, если начнётся война.

Но тут происходят «Сто дней». Наполеон бежит с Эльбы, 1 марта 1815 года высаживается на Средиземноморском побережье Франции и через двадцать дней воцаряется в Париже. В кабинете только что бежавшего в Гент Людовика XVIII Наполеон находит это тайное соглашение между Англией, Австрией и королевской Францией и посылает его Александру со словами: «Вы мой друг, а люди, которые интригуют против Вас и Пруссии, не могут быть моими друзьями». По красивой легенде Александр, получив документ, призывает князя Меттерниха, главного создателя этой модели, и молча ему протягивает список соглашения. Меттерних онемел в ужасе, а Александр, улыбнувшись, бросает документ в камин.

На самом деле всё было иначе. Александр зачитал этот документ перед всеми монархами, остановив заседание всего конгресса. «Господа, вот что я вижу. Как будем действовать дальше?» — спросил он у них. И тут произошло нечто совершенно невероятное. Талейран бросился на колени перед Александром и рассыпался в извинениях. Я, говорил он, ошибался, я неправильно понимал государственные интересы своего отечества, интересы моего отечества только в союзе с вами, Ваше императорское величество, простите меня.

До того, как Александр зачитал декларацию, на заседании обсуждалось, как справиться с Наполеоном, который вошёл в Париж. И пруссаки, которые ничего не знали, и австрийцы говорили, что не дадут войска, и все ждали того, что скажет Александр. И Александр спокойно предложил им разбираться с этим вопросом самостоятельно, без него и его армии. Но все понимали, что без Александра, без России, без Барклая-де-Толли вряд ли получится разобраться с чем-либо. Однако уже после того, как Александр показал, что знает о декларации, он сказал, что прикажет фельдмаршалу Барклаю-де-Толли двигаться к границам Франции. И все вздохнули спокойно.

Началась последняя кампания Наполеоновских войн - кампания 1815 года, быстрая, кратковременная, которая закончилась полным поражением Наполеона и тем, что он был отправлен англичанами с согласия всех союзных держав на корабле «Беллерофон» на остров святой Елены, которого он достиг в ноябре 1815 года. Но важно то, что в этой кампании Ста дней французский народ оказался сторонником Наполеона. И если в кампании 1814 года союзники постоянно подчёркивали, что они ведут войну с Наполеоном, но не с Францией, то теперь, к сожалению, оказалось, что они ведут войну и с французским народом, который полностью предался на сторону Наполеона. Полностью. И теперь вывод войск из Франции стал невозможным. Оккупационная армия осталась там до нового решения, которое будет принято в 1818 году.

Тогда Франции пришлось выплатить небольшие репарации пруссакам — всего 8 миллионов франков из запрошенных Пруссией 150-ти. Пришлось пожертвовать ещё некоторыми территориями, в частности Сааром, который по первому соглашению оставался за Францией. Ну, и наконец, большинство художественных произведений явочным порядком немецкие государи и англичане забрали из Лувра себе. На этом кончилась наполеоновская эпопея, и начались внутренние проблемы. Об этих внутренних проблемах, в первую очередь о крестьянстве, но также и о Польше, мы поговорим на следующей лекции.