1. Конец XVIII – начало XIX вв. Эпоха конституции

Дорогие друзья, эта лекция посвящена актуальнейшей теме, только обращенной на 200 лет назад. Она посвящена первому или почти первому конституционному проекту в России, который был создан по указанию императора Александра I, и соответствовал внутренней политике царствования после войны с Наполеоном, после Венского конгресса.

Мы не должны с вами забывать, что конституция (от лат. constitutio «устройство, установление, сложение») – очень модное слово для конца XVIII – начала XIX веков. Конечно же, что-то похожее на конституции было и раньше, в античности были афинские законы Солона и Клисфена, была Большая Ретра Спарты, освященная как прорицание Дельфийской пифии: «Разделить [народ] на филы и обы. Учредить тридцать старейшин с вождями совокупно. От времени до времени созывать Собрание меж Бабикой и Кнакионом, и там предлагать и распускать, но господство и сила да принадлежит народу » [1].

Все это было в античности, потом это было в городских коммунах средневековой Европы, был Статут Великого княжества Литовского 1529 г., но эпоха Просвещения принесла совершенно новую сумму идей. Отчасти она была сформулирована великими английскими политическими мыслителями Гоббсом и Локком, отчасти французскими энциклопедистами, и, особенно, Руссо. Главная их идея заключалась в том, что сувереном, как и в древней Спарте, является народ. Народ – не дурак, которому какие-то умные дяди, как у Платона в его «Государстве», говорят, как надо строить жизнь. Народ умен, в народе есть разум, и этот разум позволяет ему самоорганизовываться, самоустраиваться. Именно эта идея умного гражданина, столь характерная и для Локка, и, при всех оговорках, даже для Гоббса, и особенно, конечно, для французских просветителей, легла основанием Эпохи Конституций. По-моему, никто так не называл время конца XVIII и начала XIX веков, но так оно и было.

В это время люди сами создают порядок, устроение своей государственной жизни, ведь конституция – это в данном случае не что иное, как организация состояния, в котором живет государство и общество в этом государстве. И первый такой опыт – это, разумеется, конституция Соединенных Штатов Северной Америки, которая вступила в жизнь 29 мая 1790 года, когда ее ратифицировал последний из 13 штатов – Род Айленд (первым ратифицировал Делавэр 7 декабря 1787 г.) . Это конституция нового типа. Она до сих пор, уже почти четверть тысячелетия, действует в Соединенных Штатах Америки и эффективна. Основа американской конституции – это признание, как и в Спарте, что сувереном является народ, сообщество граждан.

3 мая 1791 года была принята конституция Речи Посполитой, конституция Польши, одна из самых совершенных конституций, принятых в мире в то время, также исходившая из принципа верховенства, ну, если не народа, то его образованного сословия. Но эта конституция в отличие от американской, к сожалению, действовала очень мало. После третьего раздела Польши она прекратила свое существование, но до сих пор 3 мая в Польше – государственный праздник. Польша очень гордится тем, что она чуть ли не второй в мире приняла конституцию, потому что известная конституция Франции того же 1791 года принята 3 сентября, через 4 месяца после польской. Она, кстати, тоже просуществовала очень недолго, эпоха революций, потом эпоха Наполеона уничтожили ее.

Итак, это была новая модная идея. Она заключалась в том, власть организуется народом, исходя из каких-то, для этого народа органических, принципов.

Другая идея в монархических государствах Европы заключалась в том, что сам государь дает конституцию своим подданным, то есть он торжественно клянется, что будет соблюдать некие правила в своих отношениях с подданными, а подданные имеют право контролировать власть государя, по крайней мере, в двух важнейших областях. Первая – бюджет, ведь бюджет составляют налоги, которые платят подданные, значит, они и должны говорить, куда нужно тратить эти деньги. И вторая – законы. Законы может принимать народное собрание. Без одобрения народного собрания, парламента закон не вступает в силу. Парламент всюду выборный. В то время, конечно, были большие ограничения, нигде еще не было всеобщего избирательного права. Граждане, которые удовлетворяли определенным цензам, во-первых, были мужчинами (женщины получили избирательные права только в конце XIX века), во-вторых, имели определенные деньги, определенную недвижимость, а иногда это был и некоторый образовательный ценз. Эти люди выбирали представителей в парламент. А избранные депутаты утверждали бюджет или не утверждали, принимали законы или не принимали. Вот это было новое. Конституция, которую давал правитель, называлась подаренной или, как говорят юристы, октроированной (фр. octroyer — жаловать, даровать).

2. Идея создать конституцию

Здесь важно понять, что в это время Александр I находится на самом переднем фланге политической деятельности тогдашнего культурного мира. Он желает дать России конституцию. Вы помните, что Александр мечтал об этом еще будучи великим князем, то есть еще в 1790-е годы, имея опыт тех самых конституций: американской, французской, польской. Вступив на царство, он поручает в 1804 г. разработку конституционного проекта барону Розенкампфу, а в 1807 – Михаилу Сперанскому. И Сперанский, как вы помните, создает государственный устроительный проект, который по причинам опалы Сперанского и войны с Наполеоном так и не был введен в жизнь.

После победы над Наполеоном Александр совершенно не возгордился, не решил, что теперь он будет абсолютным правителем, доказавшим свою мудрость. Нет, он более чем раньше не желает абсолютной власти. В отличие от некоторых известных нам людей, которые в условиях, когда этой власти у них нет, желают ее добиться и стать фюрером, вождем, национальным лидером, Александр, напротив, являясь императором абсолютным, хочет эту власть ограничить, когда никто его не заставляет этого делать. Ведь ни революционного движения, как при Николае II в 1905 году, ни давления других держав, как давление на ту же Францию, когда сам Александр I настаивал в 1814 г., чтобы Людовик XVIII принял конституцию, – ничего этого нет. Александр желает даровать России конституцию, сообразуясь только со своей свободной волей.

И, как вы уже помните, первый послевоенный проект – это польская конституция. Здесь, конечно, в некотором смысле Александру были и карты в руки, - поляки являлись народом, который уже имел конституцию и очень этим гордился. И, надо сказать, что эта конституция 1791 года, хотя и была действительно новой, современной, но для польского народа была далеко не первой, - у Великого княжества Литовского и у Королевства Польского и раньше были свои государственные статуты, и они считались государственным законом. Польский народ к конституционализму привык.

И Александр замышляет проект, которым он делится, так же как идеей военных поселений, только с узким кругом своих единомышленников. Этот проект заключается в том, чтобы, развернув польскую конституционную модель, распространить ее как можно быстрее на всю Россию.

Почему он хочет это сделать? Вовсе не потому, что он был модником. Да, в одежде Александр был щёголь, но в государственном плане он был очень трезвым политиком. Александр понимал, что, если народ – лишь подданные, лишь платящие дань, несвободные люди, то страна не будет развиваться, потому что рабы не создают развитую экономику, не производят достаточный прибавочный продукт. А живя в системе почти натурального хозяйства рядом с быстро развивающейся Европой, русские люди не будут счастливы, а страна не будет безопасна. Александр смотрел на успехи Англии, которая не имела конституции, но фактически жила по конституционным принципам обычного права, смотрел на Соединенные Штаты, переписывался с Томасом Джефферсоном. Александр был абсолютно уверен, и это не была блажь, это было именно убеждение, – народ должен участвовать в государственной жизни с правом решающего голоса и тогда страна будет развиваться и процветать. Творить могут только свободные люди, а рабовладельцы, как я уже говорил, порабощаются своим рабовладением столь же безнадежно, как и порабощаемые ими рабы.

Вы помните, что, когда Александр был совсем юный, он вообще мечтал учредить в России республику, отречься от престола и уехать. Он не раз об этом писал, в частности князю Виктору Кочубею в Константинополь, где князь был послом, говорил об этом Адаму Чарторыйскому… Но теперь, уже после побед над Наполеоном будучи опытным сорокалетним политиком, Александр понимал то, что понимал потом Александр Пушкин: правительство – единственный европеец в России [2]. Сейчас, конечно, все наоборот. Можно сказать, что правительство у нас сейчас – самый последний советский человек в нашей стране. Но тогда было иначе. Александр понимал, что, если он устранится от дел, всё вернется к деспотии. И был абсолютно прав. Ведь, когда он умер или устранился от дел в 1825 году, его младший брат Николай, которому был передан престол, после некоторых метаний как раз и вернулся к привычной деспотии. Поэтому Александр не хотел уходить с престола, не хотел даже делать свою власть, как у английского короля, чисто формальной, он хотел другого – постепенно, своей твердой рукой, ввести русское общество в состояние гражданской и политической ответственности.

3. Речь Александра I в польском сейме в 1818 году

Александр I, как вы помните, выступил в польском сейме в 1818 году. Он выступал на французском языке, а генерал Заёнчик переводил речь на польский. Петр Андреевич Вяземский, тогда официальный переводчик при наместнике, перевел ее на русский язык. Ниже приводится именно этот официальный русский перевод. «Образование (organisation), существовавшее в вашем крае, дозволило мне ввести немедленно то правление, которое я вам даровал, руководствуясь правилами либеральных [Вяземский переводил «либеральных» как «законно-свободных»] учреждений, бывших непрестанно предметом моих помышлений и которых спасительное влияние, надеюсь я, при помощи Божией, распространить и на все страны, Провидением попечению моему вверенные. Таким образом, вы мне подали средство явить моему отечеству то, что я уже с давних лет ему приуготовляю, и чем оно воспользуется, когда начала столь важного дела достигнут надлежащей зрелости», – говорил Император польским депутатам [3].

Видите, в этом кусочке его речи говорится о важных вещах (речь эта опубликована, вы можете легко прочесть ее полностью). Александр говорит – ваш опыт позволяет мне дать вам конституцию и либеральное государственное установление немедленно. Слово «либеральный» сегодня во многом коррумпировано в нашей стране, но ведь оно означает - «свободный». Либеральное – это учреждение, достойное свободных людей, в отличие от учреждений рабов. Учреждения рабов – это деспотия, это - палка, бич. А конституция, парламент – это то, что достойно свободного человека. Вот это дает Александр Польше. Александр тут же говорит – я надеюсь, что это «спасительные учреждения», которые помогают народу спастись, стать достойными.

Александр надеется распространить их на все страны (скоро, когда мы будем разбирать русскую конституцию, вы поймете, почему он говорит о странах во множественном числе), которые ему вверены Провидением, то есть на всю Российскую Империю. Он хочет дать своему отечеству, то есть России, то, что он «с давних лет ему готовит», – либеральную ответственную политическую систему, – то, чем оно воспользуется, когда начала столь важного дела, достигнут надлежащей зрелости, то есть когда люди в России станут более ответственными, более сознательными.

К сожалению, Александру пришлось убеждаться раз за разом, что люди в России не сознательные, что они к такому не готовы, но не потому, что русские органически другие, а потому, что абсолютистский режим его бабки, его прапрадеда Петра сломал русское общество, как Сталин и Ленин потом сломают русское общество. И даже дворяне, даже аристократы, за редким исключением, превратились в жалких искателей земель, душ человеческих, богатства, орденов, ласкательств царя, то есть стали рабами, не говоря уже о крестьянах, которых рабами сделала для дворян царская власть. Поэтому, когда сейчас кто-то кичится своим дворянством, аристократизмом – это напрасно: в России им кичиться особо нечего. Это были, да, богатые, образованные, но такие же рабы. И в этом смысле освободить людей, сделать их всех настоящими гражданами – вот великая задача.

Мы понимаем, что в польском сейме, обращаясь к полякам, Александр I говорит на весь мир. Он готовился к этой речи, сейчас мы это увидим. Он говорит на весь мир, ведь очевидно – то, что произносят в сейме, в открытом заседании, где на балконах стоят дамы, где присутствуют представители очень многих держав, где, естественно, масса журналистов, тут же будет известно всему миру и России в том числе.

Итак, продолжая, Император говорит: «Представители Царства Польского! Потщитесь достигнуть высоты вашего предназначения. Вы призваны дать великий пример Европе, устремляющей на вас свои взоры». Мы помним, что именно Александр требует конституции для Франции, весьма настоятельно советует немецким правителям, князьям, королям давать конституцию своим народам, то же самое в Италии, в Испании, и когда испанский король отобрал конституцию, Александр был очень огорчен. То есть Польша должна дать пример не только России, но всей Европе.

Только подумайте, мы смотрим на конституционный мир, на мир европейской, североамериканской демократии, на Австралию, Новую Зеландию, даже Индию с завистью, не имея ничего этого здесь, имея здесь деспотию. Но 200 лет назад, когда во всем мире только начинался конституционный процесс, Александр I предлагает, чтобы Польша, как часть Российской Империи, а потом и Россия, дали пример Европе, пример демократии. Не расшатывание демократии, а созидание демократии во всей Европе - какая высокая мысль!

И Император продолжает в этой речи: «Докажите своим современникам, что законно-свободные учреждения [читай – либеральная конституция], священные начала которых смешивают с разрушительным учением, угрожавшим в наше время бедственным падением общественному устройству, не суть мечта опасная; но что, напротив, такие постановления, когда приводятся в исполнение по правоте сердца и направляются с чистым намерением к достижению полезной и спасительной для человечества цели, совершенно согласуются с порядком и общим строем жизни, утверждают истинное благосостояние народов».

Опять же, видите: идея должна быть доказана современникам во всей в Европе. Александр говорит о том, что многие смешивают идею конституции с Французской революцией, говорят, что конституция – это – тирания, якобинский террор... Это говорит, кстати, Карамзин. И Император здесь полемизирует и с ним. Но не один Карамзин был такого мнения, очень многие в католическом мире тогда так утверждали. Либеральные учреждения долго не принимались Католической церковью. А Православная вообще об этом не говорила.

Так вот, Император говорит, что это не так. Революция, кровь, Наполеон и конституция – это разные вещи. На прошлой лекции мы упомянули о том, что, так же, как сейчас «нацизм» – слово ругательное, а антигитлеровская коалиция оценивается высоко, в двадцатые годы XIX века, после победы над Наполеоном «Наполеон», «наполеонизм» были ругательными словами. И многие говорили, что демократия, конституция, Наполеон, Робеспьер – это одно, а Александр утверждал, что это разные вещи, что конституция - это не опасная мечта. Напротив, если с честным намерением законно-свободные учреждения строить, то они будут согласовываться с порядком и общим строем жизни, «утверждая благосостояние народов». То есть, утверждая и их внутреннюю свободу, и экономический достаток. И мы это видим. Страны, которые пошли путем конституционализма, путем демократии производят сейчас большую часть мирового продукта: Европа, Северная Америка, Япония, все более и более крепнущие демократии Латинской Америки и, конечно же, Индия. Это все 200 лет назад понимал Император.

«Вам надлежит ныне явить на опыте сию великую и спасительную истину. Да будет взаимное согласие душей вашего собрания, а достоинство, хладнокровие и умеренность да ознаменуют ваши прения», – продолжает Александр. То есть он говорит: смотрите друзья, вы должны быть солидарны друг с другом. Взаимное согласие – не согласие со мной, не согласие с верховной властью, не подчинение верховной власти, – а именно ваше согласие друг с другом, достоинство, хладнокровие, когда люди не орут друг на друга, не выплескивают воду и не бьют друг друга по лицу, не вызывают на дуэль. И умеренность, когда никто не предлагает совершенно безумных, крайних решений, - пусть всё это ознаменует ваши прения.

Если мы внимательно вслушаемся в этот архаичный язык, то мы увидим, какие высокие принципы предлагает Александр.

Историю этого текста, который был произнесен в Варшаве, сохранил для нас Иван Антонович Каподистрия, будущий первый президент, правитель независимой Греции, тогда один из высших дипломатических сотрудников и доверенное лицо императора Александра I, грек с острова Корфу. Он записал: «За два дня до того, когда Его Величество должен был её (речь) произнести, он вызвал меня. – «Вот моя речь». Он прочитал черновой набросок карандашом, написанный его рукой, и, передавая его мне, добавил: «В вашей полной власти выстроить предложения согласно правилам грамматики, расставить точки и запятые, но я не приму никаких других изменений».

Каподистрия, смущенный столь либеральным проектом, хотя сам он был человеком либеральных взглядов, боясь, как он сам пишет, что некоторые места этой речи могут «произвести во мнении русских и во мнении пограничных правительств впечатление, мало соответствующее намерениям Императора», исправил этот документ, что-то убрал, что-то добавил. Что насчет мнений русских, то так и получилось, русские, вы помните, испугались, что завтра отменят крепостное право.

Александр хотел говорить в Сейме, что он возвращает польские земли, отнятые императрицей Екатериной, назад Царству Польскому. То есть правобережье Днепра, западную Белоруссию - Гродно, Брест он хотел возвратить Польше. Вот все эти места Каподистрия изменил.

Обращаю ваше внимание, что проект речи был написан Императором лично, написан карандашом, видимо, по дороге в Варшаву. Через день-два Каподистрия принес Александру оба текста и сказал, что осмелился кое-что поправить, что, кстати, тоже характерно для отношений нерабов - Каподистрия ведет себя как достойный друг и бескорыстный советник. Александр ответил на исправления: «Вы стоите на своем. Это – более чем настойчивость. Я сожалею, что вы потратили время на это свой труд. Я благодарю вас, но предпочитаю свою редакцию вашей». При этом кое-что Император все же учел, но, в частности, идею возвратить польские провинции Царству Польскому, отнятые Екатериной, он из этого проекта убрал. Он имел ее в голове, но не стал об этом говорить. Главную же идею распространения конституционализма на всю Россию, он сохранил и высказал.

Когда Александр просил Каподистрию поработать над текстом, он также предложил ему просмотреть и изучить речи Саксонского короля, которые тот произносил перед сеймом Великого герцогства Варшавского, и протянул ему список этих речей. А вы помните, что Великое герцогство Варшавское было частью Саксонского королевства. То есть Александр брал пример с той конституционной монархии, которая была в Польше в 1807-12 гг. Он не попытался тут же превратить Польшу в деспотию, подобную русской, он желал, наоборот, восстановить всю эту демократическую подоснову, которая уже была в Польше к этому времени, попытался сделать ее для Польши вновь актуальной, а потом распространить на всю Россию.

Как не похоже на то, что, скажем, делал Сталин, захватывая Балтийские страны, мечтая захватить Финляндию. Там кремлевский деспот тут же устанавливал абсолютно тиранический, кровавый режим, подобный режиму во внутренней России. Сталин и не думал демократические устроения той же Финляндии распространить на Россию. Александр же действовал прямо противоположным образом. Надо понять, что это совершенно разные подходы к государственной политике.

Некоторые ценные факты о создании польской речи Императора мы можем узнать из книги великого князя Николая Михайловича «Император Александр I». Сейчас эта книга переиздана. Она весьма интересна, потому что Великий князь при создании ее пользовался документами, которых больше нет, которые в большинстве своем сгорели в Царском селе во время Революции, а до этого никогда не были опубликованы, являясь личными документами императорской фамилии.

Великий князь писал, что эта речь – «одно из либеральнейших произведений, вышедших из-под пера Александра Павловича», и что она была вдохновлена Родионом Кошелевым, с которым Император по поводу этого произведения вел тщательную переписку [4]. Именно Родион Александрович Кошелев – человек, который помогал Александру в составлении речи, является, как пишет князь Николай Михайлович, «ее единственным вдохновителем и цензором». Эти подробности были тайной для современников Александра I и не были также известны Николаю Карловичу Шильдеру, автору книги «Император Александр I».

Помогли Александру, конечно, и уроки Лагарпа, который объяснял ему, что такое конституционализм. Но, несмотря на помощь и вдохновителей, речь была написана самим Императором, это - его внутренние убеждения. Причем убеждения не двадцатилетнего мальчика, те, которыми он делился с князем Чарторыйским, гуляя по Летнему саду, не мысли из писем великого князя Александра Павловича князю Кочубею в Стамбул. Это взгляд сорокалетнего человека, победителя Наполеона, освободителя Европы, человека, который ввел русские войска в Париж в 1814 году. Этот человек составляет такую речь.

4. Родион Кошелев

Кто же был тот единственный цензор и вдохновитель, о котором говорит великий князь Николай Михайлович, кем был Родион Александрович Кошелёв? Это очень интересный человек, это один из тех людей, которых Россия забыла, а должна была бы помнить.

Он родился в семье статского советника Александра Родионовича Кошелева и его супруги Анастасии Егоровны, урожденной Еремеевой. Кошелев – двоюродный дядя известного славянофила Александра Ивановича Кошелева, горячего сторонника отмены крепостного права при Александре II, одного из главных сподвижников великого князя Константина Николаевича в этой сфере. Его очень интересные записки изданы в серии «Литературные памятники» [5] .

Другой видный человек, тоже родственный Кошелеву, – Петр Александрович Валуев, Председатель Совета министров Российской Империи. Кошелев приходится ему двоюродным дедом: сестра Родиона Александровича, Дарья Александровна, вышла замуж за Валуева, Петр – ее внук.

Брак с Варварой Ивановной Плещеевой сделал, видимо, весьма умного, но при этом шедшего по обычной для дворян военной карьере, Родиона Кошелева удивительным человеком. Кстати говоря, будучи еще военным человеком, участвовал в подавлении пугачевского восстания и был в 1774 г. тяжело ранен в ногу. В 1777 году он в чине штабс-ротмистра был уволен из армии по здоровью. Это тоже дало ему возможность заниматься интеллектуальной, государственной и масонской деятельностью. Дело в том, что Варвара Ивановна Плещеева, его жена, была сестрой масона, мистика, вице-адмирала Сергея Ивановича Плещеева, интереснейшего мыслителя, человека тоже сейчас нами забытого. Именно Сергей Плещеев объяснил Родиону Кошелеву масонские принципы, связанные с тем, что не какие-то силы, не государь, не даже глава церкви повелевают людьми, а человек сам устраивает свою судьбу, человек – высшая ценность.

Кошелев был хорошо знаком императору Александру. Ещё в 1784-1787 годах он был воспитателем брата Александра Константина Павловича. С 1787 по 1789 год Кошелев путешествует по Западной Европе и там знакомится с известнейшими мистиками, пользующимися большим авторитетом в России: Сен-Мартеном (1743—1803), Эккартсгаузеном (1752—1803), Лафатером (1741—1801), Юнг-Штиллингом (1740—1817). Эти люди не рвут со своей церковью, католической или лютеранской, но в то же время понимают, что истинное христианство бесконечно глубже того, во что верит большинство людей. И именно эти принципы воспринимает от них Кошелев. Он находится с этими людьми в активнейшей переписке.

Юнг-Штиллинг умер в 1817 году, позже остальных. Этот человек был убежден в идее того, что сообразуясь, с волей Божьей, являясь ответственными христианами, люди сами должны управлять своей судьбой, они – не дети, которыми должен управлять король или император. Наоборот, король или император – это лишь исполнительная власть, а истинная власть принадлежит самим гражданам.

При этом Кошелев, как впоследствии и его двоюродный племянник, был глубоко убежденным противником крепостного права. И вот, сблизившись с Александром после 1812 года, после мистических изменений у самого Александра I, он убеждает Императора в том, что путь для государя – это не завинчивать гайки власти, а освобождать народ, но освобождать мудро, постепенно, приучая его к свободе после стольких десятилетий или даже веков деспотии.

Как вы помните, Кошелев очень сблизился с князем Александром Николаевичем Голицыным, попросился к нему в друзья. Кошелев был вице-президентом Библейского общества. Его любил митрополит Филарет, и ненавидел архимандрит Фотий, один из будущих наших с вами героев. Потому что Кошелев был из тех людей, которые, будучи примерными христианами, в то же время говорили о вещах непринятых тогда - о достоинстве человека и хотели это достоинство сделать частью политической жизни. Архимандрит Фотий называл Кошелева «злокозненным иллюминатом». Кошелев прожил долгую жизнь и умер 27 ноября 1827 года. Он похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. В России, кроме поэтов и генералов, были настоящие мыслители, были настоящие государственные деятели, ответственейшие люди, а не рабы.

Кошелев до 1818 года имел должность обер-гофмейстера императорского двора. Но и после того, как он покинул все посты, Александр оставил Родиона Александровича жить в Зимнем дворце, дал ему там квартиру, чтобы тот оставался с ним. Они вместе очень часто молились, откровенно беседовали. Родион Кошелев был для Александра главным старшим наставником после уже давно уехавшего из России Лагарпа. И именно он убедил Императора в том, что польская конституция и русская конституция – это, если угодно, части одного целого, это один проект.

Поэтому практически одновременно с дарованием польской конституции в 1818 году Александр доверяет своему ближайшему другу Николаю Николаевичу Новосильцову, как вы помните, тоже образованнейшему человеку, знатоку права, англоману, составление проекта уже русской конституции. Это второй проект после Сперанского и проект, доведенный практически до конца.

5. Государственная уставная грамота Российской Империи

История этого проекта сама по себе замечательна и много говорит и о России, и об императорском доме. Этот проект впервые был опубликован на русском языке (а, как и все тогда, он был написан по-французски) в книге Николая Карловича Шильдера «Император Александр I», в приложении к последнему четвертому тому. Это был секретный документ, он содержался в государственном архиве Российской империи (разряд III, номер 25).

История этого текста удивительна. В России, кроме нескольких посвященных, о его существовании никто не знал ни во времена Александра I, ни во времена Николая I до тех пор, пока не началось польское восстание 1830-1831 годов. Поляки, как вы помните, заняли большую часть Царства Польского, в том числе и Варшаву, и в бумагах Николая Николаевича Новосильцева обнаружили рукопись этой русской конституции и напечатали ее в количестве 2000 экземпляров, справедливо полагая её важнейшим текстом.

Зачем нужна была полякам русская конституция в дни восстания, когда, казалось, надо было думать о пушках, ружьях, о войне? Почему они это сделали? Потому что это был величайший документ русской свободы. Вы помните, что поляки воевали тогда «за нашу и вашу свободу». И, имея свою свободу, свою конституцию, они говорили, что и у вас есть конституция, и у вас есть свобода, покойный Император Александр хотел даровать России свободу, вот ваша конституция, не подчиняйтесь деспотам. И Николай отреагировал на этот призыв соответствующим образом.

При взятии Варшавы было найдено 1578 экземпляров напечатанных копий конституции, остальные, видимо, разошлись. Генерал Паскевич, который руководил подавлением польского восстания, доставил эти экземпляры в Москву, и 27 ноября 1831 года Николай I повелел их сжечь, оставив для себя только два. Они были сожжены, как казнены, на Арсенальном дворе Московского Кремля в присутствии московского коменданта генерала Стааля и генерал-адъютанта Владимира Федоровича Адлерберга.

Николай объяснял Паскевичу 14(26) сентября 1831 года: «Напечатание этой бумаги крайне неприятно. На 100 человек наших офицеров 90 прочтут, не поймут или презреют, но 10 оставят в памяти, обсудят и, главное, не забудут. Это пуще всего меня беспокоит». За плечами Николая был, естественно, заговор декабристов. Он боялся, что русские люди узнают, что его брат хотел их сделать свободными. Он, как какую-то гадину, сжег конституцию России, написанную не поляками, написанную русским царем, конституцию, которую Александр, как и многое другое, завещал своему брату. Он, понимая, что Константин не хочет всходить на престол, возложил надежду на Николая, он хотел, чтобы Николай доделал то, что не доделает он. Но тот вместо этого сжег русскую свободу. И об этом я еще буду вам рассказывать. Это один из очень трагических и совсем забытых моментов русской истории.

Георгий Владимирович Вернадский, сын академика Вернадского, замечательный русский историк, работавший в Соединенных Штатах, в Йельском университете, посвятил Уставной Грамоте специальное исследование - «Конституционная хартия Российской империи от 1820 года» [6]. Он видит в ней важные особенности. Во-первых, Вернадский пишет, что Император не только был инициатором этой конституции, но и пытался ее экспериментально ввести на низовом уровне (мы сейчас поймем, о чем идет речь) в Рязанской губернии. То есть он пытался создать самоуправление демократического типа в одной из губерний России, в Рязанской, сразу после того, как проект конституции был написан и им принят. Эти сведения нигде больше не встречаются, но Вернадский об этом пишет.

Второе, что отмечает автор исследования: главное отличие этой конституции от конституции Сперанского в том, что, если конституция Сперанского – это конституция огромной унитарной империи, то конституция Новосильцова – это конституция федеративного государства. В России создается федерация. Не случайно Александр был так близок к Джефферсону. И Вернадский специально подчеркивает, что эта конституция особо близка к конституции Северо-Американских Соединенных Штатов [7].

Виктор Владимирович Леонтович, автор другой замечательной книги «История либерализма в России», тоже, естественно, написанной за границей, говорит, что на эту конституцию оказали влияние Баварская конституция 1818 года и конституция Баденского княжества [8].

Но я предполагаю, что речь идет даже не о влиянии, – влияние небольшое. Ряд идей носились тогда в воздухе, и одним из главных распространителей этих идей, был сам Александр I. Ведь он же указывал пункты конституции Франции, и я думаю, что он рекомендовал и правителям Бадена, очень близким русскому императорскому дому, принципы модного тогда коституционализма. Другой историк и видный юрист русской иммиграции Борис Нольде пишет в своих воспоминаниях «Далёкое и близкое», что был уже и проект закона, вводившего эту конституцию в действие [9]. И в этом проекте закона говорилось, что эта конституция отменяет конституцию Царства Польского потому, что распространяет конституционные принципы на всю Российскую империю. Ведь поскольку предлагалось создать федерацию, то царство Польское с присоединенными восточными областями, которые были отняты у Польши Екатериной, является одной из федеративных областей Российской империи.

Идея даровать России конституцию не раз проскальзывала в высказываниях Александра I и до речи в Варшаве. Своей конфидентке, которой он очень симпатизировал, Софии Тизенгаузен, потом Шуазель-Гуфье, он говорил: «Как счастлива страна, где уважаются права каждой личности и где они неприкосновенны» [10]. В 1814 году, встречаясь в Англии с представителем партии вигов, партии оппозиционной, либеральной, император обсуждал преимущества наличия в государстве честной и благонамеренной оппозиции и прибавил, что он озаботится вызвать в России «un foyer d'opposition» [11], очаг оппозиции по аналогии с «un foyer de civilisation» (очаг культуры, очаг цивилизации). То есть он хочет создать оппозицию в России. Это 1814 год.

Правители, которые сейчас у нас, не умея управлять в демократической стране, уничтожают оппозицию, делают ее игрушечной, делают ее смешной или просто давят ее каблуком и, фальсифицируя выборы, не пускают ни в местные органы власти, ни в национальный парламент, они должны бы поучиться у Александра I, за 200 лет до них понимавшего миссию государя совсем иначе. Не давить оппозицию, а создавать оппозицию. Кому? - Себе. Вот она умелая государственная политика.

У нас есть воспоминания князя Петра Андреевича Вяземского, работавшего в группе Новосильцова над проектом этой русской конституции и докладывавшего в ходе работы Императору. Государь принял Вяземского в Каменно-островском дворце летом 1819 года, беседа велась на французском, записана была на французском, такое тогда время было. Сначала Александр говорил с Вяземским о планах в отношении Польши. Вот его слова по этому поводу: «Меры, принятые императрицею Екатериною при завоевании польских областей, были бы теперь не согласны с духом времени». То есть, вы понимаете, он хотел быть согласным с духом времени. А вот завоевать, поработить (а на бывшие польские земли ведь было распространено крепостное право), сделать частью абсолютистского государства — это было согласно с духом времени тогда, но не теперь. Теперь надо все менять.

В ту встречу Александр говорил Вяземскому, что знает об его участии «в составлении проекта русской конституции, доволен нашим трудом и сообщит свои критические замечания Новосильцову». Далее Вяземский пишет: «Он знает, сколько преобразование сие встретит затруднений, препятствий, противоречий в людях, коих предубеждения, легкомыслие приписывают сим политическим правилам многие бедственные события современные, когда при беспристрастнейшем исследовании люди сии легко могли бы убедиться, что эти беспорядки проистекают от причин совершенно посторонних» [12]. Опять та же мысль. Ни французская революция, ни Наполеон не порождены конституцией, не порождены освобождением людей. Эти явления имеют другие причины. Освобождение людей, свобода имеет целью не беспорядок, а наоборот, благоденствие и богатство народов.

Вяземский пишет также: «Государь надеется привести это дело к желанному окончанию, что на эту пору [1819 г.] один недостаток в деньгах, потребных для подобного государственного оборота, замедляет приведение в действие мысли, для него священной …» [13] Затруднения в деньгах. Для чего нужны деньги? Для того, в первую очередь, чтобы освободить крепостных крестьян, о чем я уже вам рассказывал. Потому что без ликвидации крепостного права конституция невозможна. Слава Богу, в Польше крестьяне были лично свободны, Польша была обществом свободных граждан. Россия же – нет, и в России надо было решить две проблемы, выполнить две главные задачи – это образование, просвещение всего народа и эмансипация рабов.

Николай Михайлович Карамзин, как вы помните, убежденный сторонник абсолютизма и крепостного права, в своей «Записке о древней и новой России» 1811 года; зная, как домашний в Царском Селе человек, о намерениях царя, 17 октября 1819 года пишет новую записку «Мнения русского гражданина» (не подданного, а уже гражданина). В ней он главным образом выступает против возвращения восточных земель Польше. Но, характерно, что также он пишет: «Вы, государь, гнушаетесь рабством и хотите дать нам свободу» [14]. Речь не о крепостных. «Нам свободу» – это значит всему русскому обществу, нам, русским дворянам, вы хотите дать свободу, вы гнушаетесьнашим холопством. Тем самым, пусть и консервативный, но умный Карамзин признавал, что в этой империи все рабы, кроме Императора, и Император гнушается рабства и хочет дать рабам свободу, таким рабам, как сам Карамзин.

Понимая, что это долгий процесс, связанный с изменением сознания людей, Император всё равно шел этим путем, и очень наивны те, кто думают, что, если он не ввел эту конституцию в 1820 году, то, значит, у него изменились взгляды. Никакие взгляды у Александра не изменились. Это была конституция на будущее, которую нужно было вводить в жизнь после некоторого изменения сознания. В Варшаве, в Польше люди были готовы к таким переменам, в России – нет, даже петербургское дворянство.

Как создавался проект? Я уверен, что Александр сам написал Новосильцову, какие принципы конституции нужно оформить, а опытный юрист Новосильцов эти идеи Императора облек, как когда-то Сперанский, в закономерную форму. Слово «закономерная» я здесь использую не в обычном для современного языка значении, а как «мерную закону», «равную закону». Кроме князя Вяземского Новосильцеву помогал французский поэт и публицист, его друг и секретарь, Дешан.

Так же как в нынешней России совершенно необходимо, скажем, возвращение прав собственности потомкам владельцев, но в один день этого не сделать. У этой идеи очень много противников, потому что очень многие не хотят ничего терять и думают прожить дальше, прибрав к рукам когда-то национализированную большевиками собственность, а другие предпочитают не вспоминать о том, чем владели их предки и привычно, по-советски жить от зарплаты до зарплаты. Так же точно и конституция, и освобождение рабов были вещами, без которых жить дальше было нельзя, но которые были непривычны и их никто не хотел проводить в жизнь. Александр взвалил на свои плечи решение этой крайне тяжкой задачи.

6. Разбор Государственной уставной грамоты

Сейчас мы, с вашего позволения, подробно разберем первую русскую конституцию.

Первый ее раздел касался так называемой идеи государственного единства. Унитарное, федеративное или конфедеративное государство это именно разные формы государственного единства.

Статья 1.1: «Российское государство, со всеми владениями, присоединенными к нему, под каким бы наименованием то ни было, разделяется, сообразно с расписанием у сего приложенным, на большие области, называемые наместничества» [15]. То есть Россия разделяется на большие наместничества. А оговорка «под каким бы наименованием то ни было» – подразумевает Царство Польское, Великое княжество Финляндское, Ост-Зейские провинции. Понятно, что и Польша, и Финляндия и другие своеобразные части Империи должны стать наместничествами федеративной России.

Статья 1.2: «Каждое наместничество заключает в себе определенное число губерний, по мере народонаселения, расстояния, обширности и смотря на нравы, обычаи и особенные или местные законы, жителей между собою сближающие». Говоря современным языком, каждое наместничество имеет свои особенности, свои местные законы, культурное своеобразие и, конечно же, свой язык. То есть в Польше государственным языком был бы польский, а в Финляндии шведский, а потом и финский, там же, естественно, было свое национальное право. Поляки ничего не теряли, все, что они получили в Царстве Польском, у них оставалось. Также и другие наместничества, а мы не знаем, как Император мыслил разделить Россию, но видимо, это был бы Кавказ, Урал, наверное, 2-3 наместничества в Сибири, несколько - в европейской России, Украина – они тоже имеют свои законы, свой язык, свои традиции. Где-то русский, а где-то и не русский. Мы сейчас с вами с этим столкнемся.

Далее (Статья 1.4-8) говорится, что наместничества делятся на губернии, и это понятно, потому что наместничества очень большие. Финляндия, допустим, состоит, по-моему, из восьми губерний. В Польше, в границах 1815 г., их девять. Наместничества делятся на губернии. Губернии делятся на уезды, как это было принято в Империи. Уезды делятся на округа, а округа уже объединяют маленькие города и сельские поселения. Крупные города, в свою очередь, делятся на уездные и губернские. Москва и Санкт-Петербург вместе со своими губерниями являются отдельными наместничествами. Исходя из этого, можно сделать вывод, что не только Москва и Санкт-Петербург, но и некоторые своеобразные этнические, исторические губернии, возможно, были бы такими же наместничествами, скажем – Таврическая губерния, Казанская или Область Войска Донского.

Во втором разделе конституции говорится о системе правления в Российской империи, и в первой части этого раздела – о Государе или державной власти.

Статья 2.9: «Корона российско-императорского престола есть наследственная, она переходит по порядку, установленному в Бозе почивающим родителем нашим императором Павлом». То есть продолжает действовать закон о престолонаследии 1797 г.

Статья 2.10: «Основания державной власти и образ действия оной определяются сею Государственною уставною грамотою, жалуемою нами любезным нашим верноподданным на вечные времена». Эта очень важная статья говорит о даровании конституции, то есть конституция эта – не вырванная народом, не навязанная королю или императору, как конституция 1791 года во Франции. А это октроированная конституция, данная самим Императором по своей воле для блага народа. И конституция эта именуется – Государственная уставная грамота.

Вообще особенность этого документа в том, что для обозначения всех категорий в нем не используются европейские слова, используются русские или в самом крайнем случае польские, тоже славянские. И это интересно. Момент национального своеобразия Император и Новосильцов стараются сохранить и для конституционного текста. Они стараются не использовать кальки с немецкого, английского или французского языка. Предпочтение отдаётся русским или иным славянским именам правовых понятий.

«Жалуемую нами любезным нашим верноподданным на вечные времена» – то есть Император жалует конституцию своему народу не до случая, а навсегда.

Статья 2.11 формулирует принцип, который был бы приятен и понятен нынешней власти: «Державная власть неразделима: она сосредоточивается в лице монарха». Но теперь это уже не абсолютная власть, как бы, скажем, Богом данная, а абсолютная власть зафиксированная конституцией. Она имеет конституцию своей границей.

Статья 2.12: «Государь есть единственный источник всех в империи властей гражданских, политических, законодательных и военных». Государь – источник, от него исходит власть. Не от народа. Вот что очень важно. Это особенность Александровой конституции. И я думаю, учитывая республиканские воззрения Александра, что причина здесь не во властолюбии, любил бы он власть как Николай, сжегший конституцию брата, ничего бы не давал. Причина в другом: Александр понимал, что свободно-законные учреждения надо вводить постепенно, их нельзя ввести в один день, поэтому он должен сохранять в своих руках кормило власти, чтобы управлять страной.

«Он управляет исполнительною частью во всем ее пространстве. Каждое начальство исполнительное, управительное и судебное им одним постановляется». Обратите внимание, это Локковские принципы исполнительной, управительной и судебной власти. То есть Император прекрасно владеет самой тогда современной теорией конституционного государства.

Но в тринадцатой статье говорится вещь неслыханная, того же Николая Павловича, видимо, страшно испугавшая. Но – с этого слова она и начинается. -

Статья 2.13: «Но законодательной власти Государя содействует Государственный Сейм, о котором ниже упомянуто будет, на основании Уставной Грамоты и особенных учреждений». То есть, вводится категория парламента, сейма, собрания, Государственной Думы. Государственный Сейм и Государственная Дума оказываются синонимичными понятиями. Этот орган содействует Государю. То есть, как мы увидим, Сейм не имеет абсолютной власти, но его власть очень велика.

Дальше говорится о правах Государя (Статья 2.14-2.19). Они достаточно обычны: право заключать мир, объявлять войну, предводительствовать военной силой, назначать послов, посланников, назначать тех или иных своих представителей на все посты и так далее. Когда сейчас мы видим, что британские вооруженные силы именуются Royal Army, Royal Navy или «Royal Air Force» – то можно не удивляться, это тот же принцип. Фактически, конечно, флотом управляет не король и не королева Елизавета, но по монархическому принципу это - солдаты короля, флот короля, авиация короля. Пассажирские корабли и самолеты принадлежат тем или иным компаниям, государственным или частным, а вооруженные силы – королю.

Статья 1.20 (опять же совершенно естественно для любой современной конституционной монархии): «Как верховная глава православной греко-российской церкви, Государь возводит во все достоинства духовной иерархии». То есть церковь не независима. Церковь – часть государственной системы. Это Александр сохраняет. То же самое в Англиканской церкви, то же самое в Шведской церкви. Но для православия это не канонично. Это – нововведение Петра Первого. Безусловно, этот пункт позже был бы пересмотрен, и Церковь стала бы независима от императорской власти. То огромное почтение, которое всегда показывал Император архиереям, православным священникам, монахам, старцам, говорит о том, что, конечно, он бы не стал управлять Церковью. Но опять же, эти вожжи надо было отпускать постепенно. И именно в этом моменте Александр был, как говорится, архиправ. В скором времени именно бунт архиереев фактически сведёт Александра I с престола.

Статьи 2.24 и 2.25 очень важны, они говорят о бюджете. Бюджет обязательно исполняется Государем, но принимается он согласно утвержденным расписаниям доходов и расходов. Бюджет, кстати, так и будет называться в России – Государственная роспись. Расходы общегосударственные определяет общенациональный парламент, а расходы наместничеств – местные сеймы. То есть деньги не в руках только Государя. Те, кто платят налоги, те и определяют расходы. Государь ведает исполнением, но не формированием бюджета.

Общие местные законы (Статьи 2.30 и 2.31) принимаются при содействии Государственного Сейма и местных сеймов. То есть правило какое? Закон разрабатывается Государем, исполнительной властью, Государственным советом. От имени Государя предлагается парламенту. Парламент сам не имеет права законодательной инициативы. Парламент может, как в древней Спарте, или принять, или отвергнуть законопроект. То есть народ может сказать: нет, не хотим этого закона. Конечно, я предполагаю, дорогие друзья, что вы внимательнейшим образом прочтете весь текст Уставной Грамоты, потому что на слух его, естественно, воспринимать тяжело.

Второе отделение первого раздела – отделение «О Государственном Совете». Государственный Совет действует под предводительством Государя. Его функции - управление и наблюдение. Госсовет составляют члены комитета министров, члены правительства и государственные докладчики (статс-секретари) - это исполнительный орган при Государе.

Местные же власти выбираются самими людьми и входят в общую систему государственной власти. Это - немецкая форма самоуправления. Император копирует ее, являясь, видимо, её сторонником. Местное самоуправление не независимо от государственной власти, как потом было в Российской империи или как было, до последних попыток изменить конституцию Путиным, по Конституции 1993 года. В Уставной Грамоте оно входит в систему государственной власти, оно является его частью, но формируется самим народом.

Далее эта Грамота говорит о том, что в наместничествах должны избираться свои сеймы или думы. Видимо, название еще не было до конца урегулировано, поэтому всюду в скобках после сеймов идут думы. Возможно, сеймами местные парламенты назывались бы в западных наместничествах, а думами – в остальных. Одна четверть членов местных сеймов избирается из их состава в общероссийский Государственный Сейм, в палату Земских послов.

Слово «посол» для нас с вами непривычно воспринимается в таком контексте. Мы привыкли, что посол – это тот, кого посылают за границу представителем страны. Слово посол, и правда, происходит от слова посылать. Но здесь посылает не Государь, здесь посылает народ. Тот, кого мы сейчас именуем депутатом, был на языке Новосильцова и Александра послом народа. Он – тот, кого народ послал представительствовать за себя перед верховной властью. Палата земских послов – это нижняя палата общероссийского парламента.

И далее в Грамоте говорится: «Да будет Российский народ отныне навсегда иметь народное представительство. Оно должно состоять в Государственном Сейме (Государственной Думе), составленном из Государя и двух палат. Первую, под именем высшей палаты, образует Сенат, а вторую, под именем Посольской палаты, земские послы и депутаты окружных городских обществ». Вот такой была модель государственного устройства России.

Статья 3.78 объявляла, что «Православная Греко-Российская вера пребудет навсегда господствующею верою Империи, Императора и всего Императорского Дома. Она непрестанно будет обращать на себя особенную попечительность правительства, без утеснения однако ж, свободы всех прочих исповеданий. Различие христианских вероисповеданий не производит никаких различий в правах гражданских и политических». То есть все христиане имеют полноту политических и гражданских прав независимо от вероисповедания. Православные, католики, протестанты, члены Армянской Церкви имеют в Империи равные права. Кстати, речь тут идет и о так называемых христианских «сектантах» - молоканах, штундистах, и о старообрядцах различных согласий, которых очень любил император Александр I. Но с иудеев, буддистов и мусульман некоторые ограничения не сняты, хотя Грамота весьма расширяла свободу совести. В большинстве стран Европы тогда еще главенствовал принцип Вестфальского мира 1648 г.– Cuius regio, eius religio -чья власть, та и вера. Этот принцип в Грамоте убран. Власть у Православной Церкви, но каждый может иметь все права, будучи не православным.

А Статья 3.79 прямо говорит: «Священнослужители всех исповеданий вообще состоят, без исключения, под покровительством и надзором законов и правительства». То есть их христианских и не христианских исповеданий.

Статья 3.80 объявляет: «Закон без всякого различия покровительствует всем гражданам».

Статья 3.81 формулирует «коренной российский закон: "без суда никто да не накажется", и освященное Учреждением о губерниях правило (§ 401): "чтобы никто без объявления ему вины и снятия с него допроса в течение 3 дней по задержании не лишался свободы и не содержался в тюрьме", распространяется на всех жителей вообще в следующей силе». Это абсолютное новое постановление и очень модное в тогдашней Европе. Потому что до этого полицейские принципы предполагали, что царь может любого человека лишать свободы. Как вы помните, несчастного Ивана Антоновича Екатерина II бросила в каземат, а потом умертвила. И такая судьба постигала многих. Подобные вещи теперь исключены. Всё должно делаться по решению суда, и без допроса, без объявления вины никто не может больше чем на три дня лишаться свободы.

Статья 3.83 прямо говорит: «Всякое самопроизвольное задержание вменяется в преступление, подвергающее наказанию, означенному в уголовном праве».

«Никто не должен быть наказан, - говорит Статья 3.87, - как в силу закона, постановленного и обнародованного до соделанного преступления». То есть закон не имеет обратной силы. И, кроме того, так называемый преступный замысел не является основанием для наказания. Нельзя, как у нас до сих пор делают, наказывать за то, что кто-то замышлял государственный переворот. Замышлять можно все что угодно, пока ты не начал делать, искать сообщников - ты не являешься преступником. Замысел сам по себе не может вменяться в преступление. Это тоже очень важный принцип. Как вы видите, за 200 лет мы немного лишь ушли вперед.

Статья 3.89: «Свобода тиснения обеспечивается. Закон излагает правила к обузданию злоупотреблений», – говорится о свободе информации. Тогда, в начале XIX столетия свобода информации - это, естественно, свобода печатания газет, журналов и книг. Это очень сильный принцип в то время, когда цензура была почти всеобщей.

Статья 3.91 говорит: « Да будет российский народ отныне навсегда иметь народное представительство». Затем следует уточнение, что только русские подданные могут занимать государственные должности, но Император имеет право особо отличившихся иностранцев тоже назначать на те или иные посты.

Очень важна Статья 3.90. Статья, которая так долго нарушалась в России и Николаем I, и коммунистами, да и сейчас есть поползновения к её ограничению: «Каждому российскому подданному вольно переселиться в другое государство и вывезти свое имение, лишь бы соблюл законом предписанные на таковые случаи правила». То есть разрешается всем подданным Империи без каких-либо ограничений выезжать за границу, если надо, то и со всем имуществом, и беспрепятственно возвращаться обратно в Россию.

Статья 3.93 позволяла всем иностранцам «предъявившим законные виды» беспрепятственно приезжать и уезжать из России и приобретать в стране недвижимое имущество.

Статьи 3.97 и 3.98 объявляли о неприкосновенности собственности. То, что так забыто до настоящего времени. Статья 3.97 ясно и четко формулирует: «Всякая собственность, на поверхности ли земли находящаяся, или в недрах оной сокровенная, какого бы рода ни была, в чем бы ни состояла и кому бы ни принадлежала, признается священною и неприкосновенною. Никакая власть и ни под каким предлогом посягнуть па нее не может. Посягающий на чуждую собственность осуждается и наказывается как нарушитель общественного спокойствия».

Статья 3.98 говорит об изъятиях собственности, но только по справедливому и предварительному вознаграждению. Иначе как «для употребления оной на пользу общественную» собственность изымать нельзя. То есть ее нельзя изымать в интересах того или иного человека, в том числе самого Императора.

Выборы в сеймы и иные легислатуры продуманны. Каждый сейм наместничества выбирает четверть своих представителей в общероссийский сейм. Скажем, в сейме наместничества 60 человек, и четверть этих людей, 15 человек, выбирается им в общероссийский сейм. А из этих четвертей Государь выбирает половину в качестве послов. То есть только одна восьмая каждого сейма представлена в общероссийском парламенте. Идея Александра – не прямые выборы, а многоступенчатые. Идея, которая потом была предложена А.И. Солженицыным в его знаменитой статье «Как нам обустроить Россию».

И, конечно, здесь велика роль самого Государя. Государь смотрит, кто из выбранных сеймом кандидатов ему нравится, кто не нравится. И назначает тех, кому он верит. Это характерный прием для перехода от Абсолютизма к народоправству при октроировании конституции.

Статья 4.129 говорит о том, что все финансовые проекты Государь обязательно вносит в Палату земских послов. То есть все идеи распределения бюджета, или увеличения бюджета, или новых налогов решает только нижняя Палата земских послов, даже не Сенат. Почему? Потому что именно народ платит налоги и поэтому народ должен определять, на что эти деньги давать, а на что не давать. Не Сенат, а народ говорит «да» или «нет» финансовым предложениям Государя. А остальные проекты, не связанные с финансами, направляются в любую из палат. Но обязательно каждый закон, и финансовый, и не финансовый, должен пройти обе палаты и быть утвержден Государем. Причем в каждой палате он принимается большинством голосов, и половина голосов считается большинством. То есть если в палате 100 человек и за некий законопроект проголосует 50, то он будет принят. Специально оговаривается, что другая палата уже ничего не может менять в законе, если он принят иной палатой, она может только или принять закон, или отклонить его целиком. Так же и Государь. Он может или принять, или отклонить. Но он не может менять. Если он хочет менять, он вносит новый законопроект, и все начинается сызнова.

В Статье 4.131 говорится, что заседания палат открытые. Публика может присутствовать на заседаниях парламента. И только по решению 1/10 депутатов заседание можно закрывать, если в нем есть какие-то секретные или порочащие честь темы. Если Государь не подписывает закон после того, как он принят двумя палатами, он уничтожается. То есть палаты не могут силой заставить Государя принять закон. Государь имеет право абсолютного вето.

В Сенат, как описано в Статье 2.136, входят великие князья и назначенные Государем лица. Сенаторы пожизненны. Я напомню, что само слово сенат – это греческое - герусия – совет старейшин. Слово сенильный (лат. senilis «старческий, стариковский») и сенат (от лат. senex — букв. «старец») образованы от одного латинского корня.

Все великие князья мужского пола находятся в Сенате с 18 лет, а назначенные Государем лица с 35 лет, если они были на государственной службе и служили беспорочно, и если их личный доход не менее 1000 рублей серебром с недвижимого имущества. Почему так? Не потому, что нужно было впихнуть в сенат богатеев, а потому что это должны быть независимые люди, люди, которые не зависят от Государя и которые имеют личный доход, не зависящий от власти, не оклад, а именно доход. Именно в силу независимого солидного дохода они – независимы и могут свободно сообразовывать решения со своей совестью. Обратите внимание, каждый сенатор – и великий князь, и назначенный Государем – имеет один голос. И они пожизненны, то есть Государь не может сместить сенатора, разве что за какие-то явные преступления и с одобрения Сената. Меняется Государь на престоле, а сенаторы остаются. И если большинство сенаторов, не великих князей, голосуют против великих князей, то принимается решение большинства.

Сенат должен составлять не более 1/4 депутатов нижней палаты. То есть Палата земских послов в четыре раза больше. Департаменты Сената имеются во всех наместничествах, в Москве и в Петербурге. То есть маленькие сенаты из этих же сенаторов находятся в каждом наместничестве, но для общих собраний Сената все сенаторы съезжаются или дают свой голос. Сенаторы по очереди являются и судьями в верховных судах.

Сеймы формируются в каждом наместничестве выборами, но есть особенность: Государь назначает в сейм только 2/3 избранных членов, а 1/3 отсеивает. Депутатом, послом может быть человек от 30 лет и, что очень важно, гражданин наместничества. Идея гражданства вообще очень важна, есть не только общероссийское гражданство, но и гражданство отдельных федеративных земель, так называемое локальное гражданство. Депутат платит подати с имуществ, для каждого наместничества свои: для богатых наместничеств имущественный ценз выше, для бедных ниже. Чиновники могут быть послами только с согласия с начальства. Но тот посол, который идет на государственную службу, покидает место посла, так как на государственной службе он утрачивает независимость суждения. Государь, или наместник по воле Государя, может распустить Посольскую палату, но тогда обязательно должны быть проведены новые выборы.

Особыми Статьями (4.159-164) оговариваются дворянские уездные собрания. Они существуют независимо от общесословных парламентов, но имеют право подавать наказы в сеймы, то есть имеют некоторые права соучастия в работе сеймов. Дальше говорится о городских собраниях, о том, кто может избирать городские собрания, о городском самоуправлении. Статья 4.167 почему-то отдельно оговаривает, что евреи, какие бы они посты не занимали, какие бы они налоги не платили, избирателями быть не могут. Это может быть идея Новосильцова. Зная отношение Александра к евреям, я думаю, он, скорей всего, вычеркнул бы эту статью, не принял бы ее. Но это только моя догадка.

Гласных большие города (более 8 тысяч жителей) выбирают по частям города, по городским районам. Район назывался частью вплоть до 1917 года – отсюда наше «участковый» до сего дня. А остальные города выбирают в сейм непосредственно в одну ступень. Москва и Петербург выбирают особо. В местных выборах участвуют все мужчины старше 25 лет, записанные в городскую книгу и пользующиеся гражданскими правами. То есть выбрать можно только своего гражданина. Это делалось специально для того, чтобы чувство гражданского единства, гражданской общности было постепенно восстановлено в русском обществе. Когда-то новгородцы гордились тем, что они новгородцы, тверичи, что они тверичи, жители Ярославля, что они граждане Ярославля, но это все было утрачено в императорское время, всё было стерто. Все были сделаны как бы одинаково бесправными. И вот теперь Александр путем восстановления локального гражданства пытается восстановить это внутреннее достоинство и любовь к родному очагу, о чем, как вы помните, писал Пушкин: «Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу - Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» [16].

Судьи могут быть или назначенные Государем, или выбранные народом. Есть Верховный государственный суд, в грамоте подробно разбираются его функции.

Самая последняя 6.191 статья Уставной грамоты четко определяет: «Убедившись в совести, что вышеизложенные коренные постановления соответствуют отеческим нашим желаниям утвердить благосостояние и спокойствие любезных наших верноподданных, основать неприкосновенность их лиц и собственности и охранить ненарушимость их прав гражданских и политических [что очень важно, гражданские права – одно, политические – другое, политические – это право участвовать в политическом процессе – А.З.], мы жалуем им сию Уставную грамоту, которую признаем за себя и преемников наших коренным и уставным законом нашего государства, предоставляя себе оную дополнить. Повелеваем всем государственным властям содействовать ее исполнению». В этой же статье говорится: «Все прежние законы, указы и уставы, противные сей Грамоте, отменяются».

7. Путешествия Александра I

И в заключении нам надо сказать несколько слов о том, как реально управлялась в это время Империя. Дело в том, что Государь как раз после конца войны, с 1816 года начинает ездить по России. И каждый год, обычно в теплое время, совершает обширнейшие путешествия. Вы же помните эпитафию на Александра I «Всю жизнь прожил в дороге и умер в Таганроге». В этих словах звучит какая-то укоризна. Но в действительности это был не «зуд странствий», а нечто совсем иное. Александр путешествовал потому, что это был единственный способ узнать страну. Как писал Мандельштам, «мы живем, под собою не чуя страны», и вот государи русские тоже «не чуяли под собою страны». И поэтому Александр, чтобы «почуять страну», начинает объезды русской земли.

В ноте послам, которая была дана 10 августа 1816 года, Император говорил: «Поездка предпринимается для обозрения губерний, наиболее пострадавших от войны, и чтобы ускорить своим присутствием исполнение сделанных распоряжений».

Государь едет сначала в Москву. Характерно, что он не посетил мест боев или, как мы бы сейчас сказали, мест воинской славы. Михайловский-Данилевский, который сопровождал Государя как секретарь, пишет: «Достойно примечания, что Государь не любит вспоминать об Отечественной войне и говорить об ней, хотя она составляет прекраснейшую страницу в громком царствовании его» [17]. Это 1816 год. Война только что закончилась.

В 1816 году он, будучи в Москве, Александр не посетил ни Бородино, ни Малоярославец, чем многих даже обидел. Но он говорил, что там, где пролилась кровь, не должно быть никакого триумфа. Там должна быть только скорбь и покаянная молитва.

Тогда, кстати, в 1816 году, в Москве он восстанавливает Сперанского. Вызывает его из Новгородской ссылки и делает пензенским губернатором, а Магницкого делает воронежским вице-губернатором, хотя продолжает обоих считать виновными. Он заглаживает в Москве вину перед Верещагиным. Помните, Верещагин – это молодой человек, сын купца второй гильдии, которого Федор Васильевич Ростопчин обвинил в том, что он переметнулся к французам и в сентябре 1812 года, перед сдачей Москвы, фактически отдал его на суд Линча. И бедного юношу абсолютно ни за что изрубили шашками драгуны, а потом растоптала толпа. Александр не замалчивает это преступление, не пытается сделать так, чтобы об этом забыли. Нехорошую историю (такую как Катынь) он не пытается спрятать или перетолковать. Он откровенно приглашает отца этого Верещагина, дарит ему бриллиантовый перстень, велит выдать ему двадцать тысяч рублей, беседует с ним, утешает его и извиняется перед ним за своего наместника в Москве.

Дальше он едет в Тулу, Калугу, Мосальск, Рославль, Чернигов, Киев, Белую Церковь, Могилев, Варшаву, Белосток, Гродно, Ковно, Ригу, и из Риги – в Петербург. Все это без железных дорог, в возке.

В 1817 году поездка повторяется, но уже по другим местам: Петербург, Витебск, Могилев, Бобруйск, Чернигов, Киев, Белая Церковь, Переславль, Кременчуг, Полтава, Харьков (там посещается университет), Курск, Орел, Калуга, Тарутино, Звенигород, Воскресенск, Москва.

Александру подают множество прошений. В Курске народ стоит вдоль улиц на коленях с прошениями на руках. Александр остается очень недоволен управлением большинства губернией, отчитывает, смещает губернаторов, читает эти прошения, пытается их исполнить, приглашает к себе многих людей, которые так или иначе пострадали от власти, беседует с ними и как-то пытается загладить вину. Конечно, это не решение проблемы. Но пока еще нет палаты земских послов. И он пытается узнать, чем живет его народ. Он входит в простые дома, он ночует в обычных дворянских особняках, а не в каких-нибудь дворцах. Он требует, чтобы ничего особенного не готовили, чтобы на столе была обычная пища. С собой он возит французское красное вино. Вот так он изучает Россию.

В 1818 году, как раз когда была произнесена знаменитая речь в Польском Сейме, из Варшавы он едет в Кишинев, оттуда в Бельцы, Тирасполь, Одессу, Вознесенск (на южном Буге), Николаев, Херсон. Посещает место, где похоронен Потемкин. Ведь его отец, император Павел, приказал тело Потемкина выбросить на съедение собакам. Но его спрятали, и после гибели Павла вернули в собор. Александр не особо симпатизировал фавориту Екатерины, но справедливость требовала, чтобы Потемкин был похоронен достойно. И он был похоронен достойно, по повелению Александра над усыпальницей было возведено надгробие.

Очень интересно путешествие Императора через Перекоп, Симферополь, Карасубазар (нынешний Белогорск) и вообще поездка по Крыму. Дело в том, что в Крыму он сталкивается с обширным татарским населением и проявляет к нему величайшую симпатию. Он узнает, что в Карасубазаре живет сестра генерала Рудзевича, крымского татарина, начальника штаба II армии, простая татарская женщина. И он пригласил ее к себе вместе с детьми, обласкал, принял, наградил каким-то бриллиантовым украшением.

При Александре постоянно рядом находится татарский князь Балатуков, переводчик. Он позволяет людям говорить с ним на татарском языке. «Татары не должны думать, что я гнушаюсь ими», – повторяет Император несколько раз. Несмотря на то, что ему специально быстро построили временный дворец, он ночует в татарских домах, хочет останавливаться у татар, чтобы татары видели, что он их любит. Он жил в доме у татарина в местечке Кикенеиз, сейчас это Большая Ялта, а селение глупо названо Оползневое.

Александр посещает Севастополь. В Севастополе и в Николаеве он осматривает флот, ругает за плохую организацию флота адмирала Грейга. В Бахчисарае идет в мечеть, присутствует на мусульманском богослужении, встречается с муфтиями и с татарскими вельможами. Потом посещает Чуфут-Кале и Успенский монастырь. Татары тогда говорили – или мы выгоним русских из Крыма, или они нас истребят и выгонят. И действительно Александр узнает, что при завоевании Екатериной в Крыму проживало 400 тысяч татар, а ко времени его приезда в 1818 году осталось 130 тысяч. Татары не знают русских законов, их обманывают, отнимают у них землю. И Император говорит, что мы должны сделать татар нашими равноправными гражданами, чтобы они получили все блага, и пытается всячески это организовать. Он пытается притеснению их положить конец. Возможно, он изменил бы и те статьи Уставной грамоты, где мусульманам не дают полноты гражданских прав.

Александр посещает селение духоборов Терпение. Потом едет в Новочеркасск, там встречается с казаками, обедает и ужинает с казачьими генералами, подчеркивает значение казачества для России. И через Павловск, Воронеж, Липецк, Рязань Император возвращается в Москву.

Характерно, что он категорически запрещает, чтобы в этих поездках в городах и селах размещались его портреты, статуи, вензеля к нему относящиеся, он хочет, чтобы его имени негде не было. Он против возвеличивания. Оно противно Александру. В дом, где Император видит вензель с его буквой «А», он отказывается входить.

В 1819 году Александр едет на север: Архангельск, Каргополь, Новодвинская крепость, Петрозаводск, Олонец, конечно, остров Валаам, где он молится и беседует с монахами, а потом Финляндия. Он делает путешествие по Финляндии, часто непроходимее места пересекает верхом, а то и пешком, когда надо идти по гатям через болота. Это сейчас Финляндия удивляет нас своими прекрасными дорогами. 200 лет назад было не так.

И эти путешествия продолжаются ежегодно. Не забудем, что он простудился и умер в Таганроге после новой поездки в Крым в 1825 году, где хотел посмотреть, как изменился Крым за 7 лет.

8. Экономика, финансы

Что касается экономики России, то, в общем, она улучшается в это время. В 1817 году было сожжено ассигнаций на 38 миллионов рублей. Хотя после войны оставался еще большой государственный долг – 1 миллиард рублей, – но он постепенно сокращался. Меняется тариф. Сначала тариф был такой, что он разорял русскую экономику, но в 1822 году был введен протекционистский тариф.

Огромную роль во всем этом играет адмирал Мордвинов. Николай Семенович Мордвинов, проживший долгую жизнь с 1754 по 1845 год. Он, как и Кошелев, был известнейшим либералом, сторонником новейших экономических теорий, правильной твердой денежной экономики и одновременно парламентского государства. Пушкин в 1824 году писал о нем Вяземскому: «Мордвинов заключает в себе одном всю русскую оппозицию» [18]. Кондратия Рылеева, которого за его либеральные взгляды преследовали многие, Мордвинов взял к себе в Российско-американскую компанию. И Рылеев посвятил ему оду «Гражданское мужество», где так писал о своем благодетеле:

«Но нам ли унывать душой,
Когда ещё в стране родной,
Один из дивных исполинов
Екатерины славных дней,
Средь сонма избранных мужей
В совете бодрствует Мордвинов?» [19]

Мордвинова очень любил и почитал Александр I. Но совершилось одно событие и смешное, и грустное. Дело в том, что когда Император путешествовал по Крыму в 1818 году, он проехал Байдарские Ворота, где было огромное имение Мордвинова. Именно в Байдарских Воротах татары поднесли Александру массу бумаг о злоупотреблениях Мордвинова, недвусмысленно доказывавших, что он просто грабил несчастных татар, хотя в Петербурге выступал экономическим либералом и сторонником законного государства (хотя, между прочим, он был противником освобождения крепостных). И Александр, увидев эти записки, которые прочел ему переводчик, сказал Данилевскому: «Да, славны бубны за горами». То есть там, за Крымскими горами, он славен, а здесь, смотри, как себя ведет. Вот такие были тогда люди, да и ныне не на много иные.

Россия при Александре перешла на хлопчатобумажную промышленность на среднеазиатском хлопке. Дело в том, что до этого хлопковую пряжу ввозили из английских владений: из Египта, из Индии. А во время Континентальной блокады, т.е. после 1807 года, когда с Англией были прерваны отношения, надо было искать другой источник сырья, и им стал среднеазиатский хлопок. А потом специальный тариф против английского сырья позволил развить это производство. С тех пор среднеазиатский хлопок стал очень важным источником русской хлопчатобумажной промышленности. Практически до сегодняшнего дня, заводы в Иваново-Вознесенске и Богородске работали на среднеазиатском хлопке. Это все началось в александровское время.

В то же время развивалось и традиционное русское производство льняных тканей и пеньки (то есть парусины и канатов). Это тоже было очень важно. Железо, которое до того везли из-за границы, из Германии и чуть ли не из Англии, стали вести с Урала. Это случилось благодаря новой сети дорог. А пути сообщения были одной из приоритетных задач Александра. Он не случайно путешествовал по России, заодно он проверял и качество дорог. К концу его царствования дороги были во многих местах уже построены.

Общий итог царствования был следующий. Количество фабрик возросло более чем вдвое. В 1804 году, как пишет Туган-Барановский, в России было 2423 фабрики, а в 1825 году - 5261. Всего на них работало в 1804 году 95 202 рабочих, а в 1825 году 210 568 рабочих. И что самое важное, количество крепостных рабочих, которых, увы, было очень много, сокращалось. Свободных вольнонаемных рабочих в 1804 году было 48 процентов от 45 625, а в 1825 году 54 процента – уже 114 515 вольнонаемных рабочих.

В это же время происходит прирост населения Империи. В 1801-1805 годах в России родилось 2 миллиона 600 тысяч человек. В следующее пятилетие – 2 миллиона 100 тысяч – это уже войны. В третье пятилетие, самое страшное, когда был и голод, и эпидемии, и войны, в 1811-1815 годы население России увеличилось на полтора миллиона. В 1816-1820 годы – сразу увеличение населения на 3 миллиона 150 тысяч. А в 1821-1825 годы – на 3 миллиона 175 тысяч, несмотря на неурожай и голод, которыми ознаменовались последние годы царствования Александра. Речь только о новорожденных, а не о населении вновь присоединенных земель. Россия не уменьшается в числе жителей, а увеличивается.

Был еще один важный момент – персональный. В 1823 году министром финансов вместо Дмитрия Александровича Гурьева, не очень способного человека (кстати, большого гурмана, это от него осталось название Гурьева каша), стал Егор Францевич Канкрин. Егор Францевич – немец, сын немецкого пастора, по слухам, происходивший из еврейской семьи. Само слово «канкрин», родовое прозвище в семье, в переводе с латинского означает «рак». Так предки Канкрина перевели свое немецкое родовое прозвище Krebs.

Егор Францевич был и теоретиком, и практиком финансов, на высшем тогдашнем уровне понимания экономической и финансовой науки, при этом человеком, умевшим контролировать большие денежные массы, никогда не воровавшим. Его слава началась, когда он руководил всем финансовым и интендантским обеспечением тыла русской армии во время войны 1812-1815 годов. На эту войну правительство выделило 425 миллионов рублей, а он израсходовал менее 400 миллионов, а остальное вернул. Во время Заграничного похода он смог добиться сокращения расходов на питание армии с 360 миллионов рублей до 60 миллионов, и при этом и армия, и лошади, и люди были вполне обеспечены. Это происходило из-за того, что он неукоснительно и умело боролся со взяточничеством и хищениями.

Его очень высоко оценил Аракчеев и после описанных успехов стал предлагать Императору Канкрина на пост министра финансов. Канкрин оставался министром финансов и большую часть царствования Николая I и, когда он, уже старый, хотел подать в отставку, Николай сказал ему: «В этой стране есть два человека, которых только смерть может свести с их поста – это я и ты». Так он ценил Канкрина, хотя министр часто не давал денег на те или иные амбициозные государственные проекты Николая Павловича.

Россия развивалась экономически, развивалась финансово, развивалась политически. Это был долгий процесс, но эти линии постепенно сходились. Возможно, к концу 1830-х годов, когда, я напомню, императору Александру было бы около шестидесяти лет, Россия уже могла стать парламентским, экономически развитым государством со свободным населением. Но получилось иначе, и об этом речь пойдет на следующей нашей лекции.