1. Политика на Ближнем Востоке

Эта лекция посвящена политике, которая в период между Парижским конгрессом и Польским восстанием 1863 г. велась Россией на Востоке. События международной политики этого отрезка времени на Востоке так же, как и на Западе, рассматриваются в нашей истории не очень хорошо и не очень глубоко, описываются буквально несколькими фразами. А между тем именно в это время Россия входит в тогдашний политический мир на Востоке, как бы мы сейчас сказали, одним из важнейших игроков и играет вполне по правилам, принятым тогда. И именно результат этой «игры» — это и новые русские границы, и определённые коалиции, и определённые настроения, и симпатии, и антипатии, которые во многом владеют нашим народом и соседними народами в отношении нас до сего дня.

Восточная политика в этот период существенна. И начнём мы разговор о ней с Ближнего Востока, где находится старинный и противник, и, по временам, союзник России — Османская империя.

Османская империя в это время также находится в процессе реформ, и главная задача, стоящая перед ней подобна российской: сохранить целостность своей многонациональной, многорелигиозной страны, постепенно подводя её к современным формам европейской политической организации. Но у народов этой Империи совершенно другие запросы. Во-первых, эти народы очень отличаются друг от друга по культуре. Во-вторых, христианские народы в это время стремятся к независимости. Стремление к независимости, дух национализма, который уже охватил Европу, этот процесс создания независимых государств на османском Востоке усиливается. Вы помните, в 1832 году было создано Греческое государство. Был период революций 1848 года, который затронул Передний Восток, Балканы. Но новый и особенный импульс борьбе за независимость придаёт успех Италии, где происходит национальное объединение и 17 марта 1861 г. создаётся Итальянское государство, и успех Германии, где тоже начинает создаваться национальное государство. Христианские народы Балкан смотрят в этом же направлении.

Однако всё усложнялось тем, что политическая культура Балкан, в том числе и христианских Балкан, очень низкая. Народы на этих землях жили фактически клановыми, семейными сообществами. Национальная идея сформирована была в очень небольшой степени. Люди на Балканах намного меньше готовы к национальному строительству, чем в Италии и, тем более, в Германии. Но процесс усиления национального самосознания шел. И в него включаются европейские державы. У европейских держав в это время разные интенции. Вы помните по предыдущей лекции, что Англия хочет сохранить мир в Европе и незыблемость границ, потому что это гарантирует свободу торговли и соответствует миротворческим европейским идеям, которые главенствовали тогда в Великобритании. Австрия стремится сохранить свою империю, которая по той же самой причине, что и империя Османская, постоянно находится на грани распадения - национальный подъём венгров и славян ставит под угрозу целостность Австрийской империи. Французская империя Наполеона стремится расшириться, где только можно, и упрочивать своё влияние. Наполеон болеет ревностью к своему великому дяде Наполеону Бонапарту и желает в глазах французского народа выглядеть его достойным преемником. Германия занята своими проблемами, в первую очередь проблемами национального объединения, и в этот момент её Восток не интересует. Восток заинтересует Германию позже.

А у России — особая позиция. Россия на государственном уровне стремится любым способом избежать новой войны. Проигранная Крымская война, оставила тяжкое впечатление в душе Императора и в душах многих русских людей. Поэтому теперь Россия хочет избежать войны. Но, с другой стороны, пропаганда предшествующего времени вместе с общественным движением эпохи Александра II толкает Россию к помощи братьям славянам и православным Востока. А эта помощь означает вмешательство во внутренние дела Османской империи, которое в свою очередь вполне может привести к войне, причём не только к войне между Османской империей и Россией, но и к войне с главным гарантом незыблемости границ — Англией, чего страшно боится и совершенно не хочет Александр II. Никакого желания губить Россию ради братьев славян у него нет, тем более он-то знает, что на самом деле происходит в провинциях Османской империи. Там всё далеко не так однозначно, и мы это сейчас увидим.

2. Черногория

Начнём с Черногории. Черногория фактически стала независимой страной после битвы при Крусах 22 сентября 1796 года. Во многом она оставалась теократическим государством, во главе которого стоял православный митрополит. И только с 1852 года светский князь Даниил встал во главе Черногории. Но независимость Черногории была de facto, а не de jure. De jure её никто не признавал, по международному праву она была частью Османской империи. Россия как раз со времён Павла I платила деньги черногорским митрополитам, со временем увеличивала эти платежи, поддерживая Черногорию как единоверное православное государство. При этом черногорцы держались весьма гордо. Деньги они, конечно, брали, но в русле русской политики особенно следовать не хотели. У них были свои интересы, главный заключался в расширении самой Черногории за счёт османских владений, выход к морю (в тот период Черногория была только в горах и к морю не выходила). И ещё один — в объединении вокруг черногорского князя славян, в первую очередь находящихся под властью турок, то есть славян Сербии, Боснии-Герцеговины, Македонии. А такие стремления, разумеется, приводят к войне. Несколько раз турки пытались покончить с Черногорией. 12 мая 1858 года произошла битва при Граховце, в которой турки потерпели поражение. Черногория смогла несколько расширить свои границы.

Тогда на Адриатике произошла франко-русская военно-морская демонстрация с целью заставить турок согласиться на фактическую независимость Черногории и даже на её расширение. Франция и Россия, как вы видите, выступают вместе. Причины у них разные. Зачем французам Черногория? Она далеко, она населена не католиками, а православными христианами, но, тем не менее, это возможность утвердить себя и в будущем отхватить какие-то куски Османской империи. А Луи-Наполеон этим бредил.

В 1862-1866 годах Черногория вновь оккупирована Турцией, и независимой юридически она станет только после Берлинского конгресса 1878 года. Россия постоянно участвует в судьбе Черногории, поддерживая её фактическую независимость, но de jure этой независимости не требуя, стараясь ни в коем случае не вступать в войну с Турцией. Россия отстаивает принцип автономии Черногории в составе Османской империи.

3. Создание Румынии

Этот же принцип действует и в отношении более развитых княжеств Валахии и Молдовы, которые позже станут Румынией. В Молдове и Валахии тоже идёт мощное движение, но небольшого круга интеллигенции, за создание объединённого румынского государства. А это уже непосредственно касается России – Дунайские княжества граничат с ней. Русские войска, как вы помните, выведены из Дунайских княжеств после поражения в Крымской войне. И влияние России на этих землях уже не такое, как было при графе Киселёве, когда он давал им регламент и создавал первый в Валахии и Молдове парламент. Для России создание Румынии даже немного опасно, потому что объединённое румынское государство — это кроме двух княжеств Османской империи (Валахии и Молдовы) ещё и Трансильвания, которая находится в составе Австро-Венгрии, это и Буковина, особенно южная, и Бессарабия, которая находится в составе Российской империи с 1812 года и на которую объединённая Румыния, безусловно, претендует, хотя бы в перспективе. Всё это прекрасно понимают в России. Румыния — православная, но не славянская страна.

Главным поборником румынского объединения опять же является Наполеон III, который рассчитывает создать ещё один, кроме гипотетической Польши, союзный Франции анклав, тем более что румыны говорят на языке романской группы, то есть на языке относительно близком к французскому. Надо сказать, что сама Румыния, несмотря на своё православие, — очень франкофильская страна. Когда-то она была русофильской и даже использовала кириллицу для письма, но потом, когда Россия стала бояться потерять свою Бессарабию и перестала поддерживать румынское объединительное движение, Румыния сменила ориентир на Францию и перешла на латиницу, которую использует до сего дня. Даже свой национальный флаг Румыния копирует с французского, заменив только среднюю белую вертикальную полосу на желтую.

Итак, в Молдове и Валахии идёт движение за создание объединённого румынского государства, что вызывает сопротивление практически всех союзных держав, потому что в Париже в 1856 году они определили и для Валахии, и для Молдовы статус отдельных автономных княжеств в составе Османской империи.

Румыны действуют активно и избирают (там же действует выборная система) одного и того же князя из боярского рода Александра Иоанна Кузу сначала господарём Молдовы, а потом и господарём Валахии. И он становится домнитором (рум. Domnitori), то есть правителем, объединённых княжеств. Название титула происходит от румынского слова domn, что означает господин или правитель, которое, в свою очередь, происходит от латинского Dominus.

Их так и называют — Объединённые княжества Молдавии и Валахии. И Европа ничего не может с этим сделать. Она вынуждена принять этот факт и, в общем, соглашается на него, исходя из того, что это будет новое парламентское европейское государство. Но не тут-то было. В Румынии происходит примерно то же, что и в Черногории, где князя Даниила довольно быстро убивают его соперники. Европейские державы начинают понимать очень простой факт, что для какой-то небольшой группы интеллигенции (в Черногории её вообще нет, в Румынии она невелика) эта борьба за независимость является борьбой за национальное государство. А для самих претендентов — это в первую очередь борьба за власть с опорой на свои кланы, на свои клиентельные группы, на своих родственников. Поэтому убийства и изгнания политических национальных лидеров — обычное дело. В Черногории так и произошло. В Румынии обошлось без убийства, но не без изгнания, несмотря на то, что князь Куза — человек, который очень много сделал для Румынии. Он, опираясь на своего талантливого и просвещенного первого министра - Михаила Когэлничану, не только объединил страну, но в 1864 году преобразовал Парламент из аристократического в демократический. Теперь практически все мужчины Румынии с небольшим имущественным цензом могли принимать участие в выборах (в этом смысле Румыния обогнала Россию). Куза провёл земельную реформу, освободив крестьян с землёй, создал первый университет, в годы его правления с помощью англичан строится первая железная дорога от Бухареста до Дуная.

Но соперники из других знатных семей ему завидуют. Многие аристократические боярские роды становятся противниками крестьянской реформы, хотят сохранить своё имущество, не отдавать его крестьянам так, как это делают в России. Многие просто хотят получить власть и считают, что Куза — узурпатор. В конце концов, происходит переворот. Домнитор соглашается быстро и легко покинуть престол и навсегда уезжает в Европу с женой и детьми. И тогда, после некоторого обсуждения, румынским принцем избирается Карл Гогенцоллерн, немецкий князь, который переходит в православие.

Для чего это делается? Для того, чтобы монарх был вне дрязг и вне конфликтов каких-то групп интересов в самой Румынии и, одновременно, под защитой держав, в родстве с династиями которых он находится. И, надо сказать, этот метод начинает практиковаться и в других балканских странах. Точно так же в Греции поступили после убийства Иоанна Каподистрии. Греки убили грека, подумав: «чем этот грек лучше меня?». И потом просили державы назначить им какого-то западного принца, который не ахти как хорошо знает внутренние дела Греции и, естественно, не особенный эллинский патриот, но, по крайней мере, находится вне дворцовых и клановых интриг.

С одной стороны, всё очень хорошо и замечательно: есть национальный миф, Румыния достигает независимости, там проводятся вполне европейские реформы, уголовный кодекс списывается с французского кодекса, вводится современная налоговая система. Но беда заключается в том, что государственности как таковой в Румынии нет. Румыны не привыкли к ответственной гражданской свободе, они привыкли жить под контролем Османской империи. И поэтому борьба групп делает новое государство очень слабым, а власть в нём - хрупкой.

Учреждение немецкой династии в Румынии стабилизировало ситуацию, при том, что это были невеликие и неидеальные монархи, но всё же какой-то центр власти возник, хотя Румынию трясло постоянно вплоть до того, как в ней был установлен коммунистический режим в 1946 году. Потом уже было не до тряски.

4. Сербия

Далее — Сербия, тоже автономная провинция Османской империи. 23 декабря 1958 года в Сербии воцарился Милош Обренович, почти неграмотный человек, который не умел даже толком поставить свою подпись.

Сербия — это постоянная борьба двух местных родов, причём родов незнатных. Всех знатных сербов турки, которые очень боялись сербского национализма, помня о существовавшем ранее Сербском деспотате, вырезали. Теперь две крестьянских семьи Обреновичи и Карагеоргиевичи (потомки Чёрного Георгия — Карагеоргия), ставшие символами власти в Сербии только в самом конце ХVIII века, соперничают между собой, одна из них устанавливает власть, другая совершает переворот, убивает или изгоняет соперников. Так продолжается постоянно до начала ХХ века.

Итак, в Сербии идёт борьба, в которой что делать Европе? Конечно, Европа хочет больше независимости христианского государства. А Россия думает о славянском православном государстве, но понимает, что политические основания той же Сербии очень слабы.

А между тем события в Италии, движение Джузеппе Гарибальди по объединению Италии буквально электризует Балканы. В 1858-1860-х годах происходят восстания в Эпире, Боснии, Болгарии, Македонии. Все эти восстания происходят по одному сценарию. Мы должны вспомнить, что Турция в Парижском договоре 1856 года дала обязательство, что будет терпимо относиться к инорелигиозным сообществам своей империи, будет давать им внутреннее самоуправление. И она это делает. Но националисты желали не внутреннего самоуправления, а полноты власти. Да ещё и боролись друг с другом. И если один какой-нибудь лидер соглашался на внутреннее самоуправление, получал ферман от турецкого султана, то его соперник восклицал: «Он продался туркам! Мы хотим полной независимости от Османской империи! Как итальянцы смогли объединиться, так и мы сможем!». Он мог кричать сколько угодно, но ничего не получалось, пока вокруг него не объединялись единоверцы-соплеменники. Но как объединить их?

Разыгрывалась одна и та же схема: сторонники такого лидера, который хочет возвыситься за счёт идеи национальной независимости, организовывали нападение и убийство обычных турецких сборщиков налогов. Налогов, надо сказать, не безумно обременительных, не разоряющих. Но они — хороший предлог напасть на того, кто их собирает – «ничего не дадим поработителям!». Турки, естественно, мстят за убийства своих чиновников, посылают карательный отряд, который наказывает виноватых и заодно невиновных тоже. Применяется то, что называется «восточной жестокостью»: кого-то убивают, кого-то насилуют, кого-то грабят, уничтожают имущество. После этого, естественно, против турок восстаёт уже вся область. И люди, которые хотели бороться с соглашателями на самоуправление, становятся во главе восстания. Европа знает этот метод. Этот метод не нравится никому, в том числе Русскому императору, но русское общество стоит на стороне братьев славян. И Европа, которая видит ужасы резни на страницах всех европейских газет, тоже на стороне христиан.

5. Сирийский погром и Парижский конгресс 1860 г.

В этом смысле очень характерна резня христиан даже не на Балканах, а в Сирии 9-18 июля 1860 года (Ливан тогда уже пользовался автономией в составе Османской империи). Сирийские христиане отказались платить джизью, то есть тот налог, который в любом мусульманском государстве платят немусульмане - выкуп за их жизнь. Хорошо или плохо то, что существовал такой налог, это уже другой разговор, но Османская империя оставалась государством мусульманским, так же, как Россия была государством православным, Англия — в то время англиканским, а Швеция — лютеранским. Светскими тогда были разве что Франция и Швейцария.

Мусульмане этим отказом платить налог были возмущены, потому что на них в результате ложилось больше налогов. Они не собирались в ответ уничтожать христиан, так как в провинции существовали очень твёрдые установки на то, чтобы никаких конфликтов между конфессиями не было, но некоторые мусульманские патриоты начали издеваться над христианами. И одной из форм их издевательств была — ставить кресты на христианских домах. Мол, знайте: люди, живущие здесь, не платят положенного налога в казну империи, потому что они христиане. Подростков, которые ставили кресты на их дома, христиане стали избивать, а кого-то, как говорят, даже убили. В ответ на их действия, конечно, поднялось большинство мусульманского населения Сирии, и начался погром христиан.

По разным оценкам в этом погроме погибло от 2 до 6 тысяч христиан, сотни женщин и детей были проданы в рабство бедуинам, разрушено 3 монастыря и 11 церквей, сожжено более 3 тысяч принадлежавших христианам домов, разграблен ряд европейских консульств, потому что мусульмане считали, что европейцы потакают своим единоверцам (а среди восставших христиан было немало и греко-католиков). В том числе было сожжено и русское консульство. В то же время жизни многих христиан и даже их имущество были спасены знатными и простыми мусульманами, которые понимали, что эти люди не виноваты, которые знали, что простые христиане не должны отвечать за действия своих лидеров, что они страдают зря. В частности, несколько тысяч христиан спас живший в изгнании бывший вождь алжирского освободительного движения против французов Абд аль-Кадир. В этом смысле он — спаситель христиан.

Во время резни в Сирии в Дамаск с чрезвычайными полномочиями был отправлен министр иностранных дел Османской империи Фуад-паша. Туда также были посланы войска, но не для того, чтобы убивать христиан, а для того, чтобы остановить погромы.

По итогам проведённого Фуад-пашой расследования было арестовано более 700 зачинщиков и активных участников беспорядков со стороны мусульман, десятки из них были казнены, сотни сосланы в пустынные районы. По обвинению в преступном бездействии были публично расстреляны дамасский губернатор Ахмед Иззет-паша и ряд высших офицеров османского гарнизона. Для возмещения материальных убытков, причинённых христианам во время погрома, мусульмане были обложены контрибуцией в 35 миллионов пиастров. Мусульмане в мусульманской стране были обложены контрибуцией - они убивали сограждан и теперь должны заплатить, чтобы восстановить имущество оставшихся в живых. Лишившимся жилья христианам разрешалось переселяться в дома, которые занимали мусульмане, до этого участвовавшие в погромах. Желающие могли свободно переехать в Бейрут или в другие районы Османской империи.

По поводу резни в Сирии в Париже в 1860 году собирается конгресс, который принимает решение: пока не будет проведено умиротворение, на территорию Сирии необходимо ввести международный гарнизон. В итоге был введён только семитысячный французский гарнизон. Турки, как вы видите, приняли абсолютно все меры, и даже больше, чем от них ожидалось, наказали виновных и очень помогли христианам. И уже через несколько месяцев Англия потребовала, чтобы французский гарнизон был выведен из Сирии.

Россия вместе с Францией поддерживала эту идею защиты христиан, но прекрасно понимала, что в основе случившегося — во многом борьба за власть. Это не ситуация, где безумные фанатики мусульмане режут ни в чём не повинных христиан. Всё намного сложнее.

20 мая 1860 года Горчаков рассылает по посольствам циркуляр по восточному вопросу. Речь идёт об опасности распада Османской империи. Россия, может быть и более, чем другие страны, не считая Францию, мечтает об этом распаде, о собственном утверждении на Босфоре, но понимает, что тогда будет новая война. А Россия не хочет войны. Она занята Великими внутренними реформами, и война ей не нужна. Поэтому необходимо сохранять единство Османской империи. Парижская конференция приходит к такому же решению — целостность границ Османской империи гарантируется.

А циркуляр Горчакова звучит так: «Содействуя всеми нашими силами увлечению Оттоманского правительства на путь, который предупредит эту опасность (разрушение Османской империи — А.З.), мы хотим дать ему (правительству — А.З.) доказательство нашей заботливости и в то же время исполняем долг, налагаемый на нас человеколюбием. Приглашая великие державы присоединиться к нам для достижения этой цели, мы тем самым устраняем всякую возможность исключительных видов или вмешательства» России в дела Османской империи.

Как вы видите, задача сформулирована так: ничего не отхватывать и ничего не оккупировать. Раньше ведь чуть что — в Валахию и Молдову входили русские войска. Теперь политика очень аккуратная. Действовать только с общего согласия Европы и ради сохранения Османской империи. Народам — автономия, но в составе империи.

Однако сами христианские народы Переднего Востока смотрят на Францию и Россию. Англия, как они считают, их предала и заботится о сохранении Османского государства. Австрия боится, а ей хочется присоединить балканские христианские земли (да и мусульманские тоже), и в 1878 году она присоединит Боснию и Герцеговину, сейчас не решается действовать явно. Поэтому именно от Франции и России христианские народы ждут поддержки в изгнании мусульман и создании христианских государств. Но ни Франция, ни Россия не решаются этому содействовать, потому что общее настроение в Европе против этого. Дать большую автономию, возможности парламентского формирования правительства, как в Румынии, — да, независимость — нет. А в местах, где мусульмане и христиане живут рядом, пусть живут и дальше, как в Эпире, Македонии и той же Болгарии.

Но до событий по аннексии Приморских Альп и Савойи Россия продолжает вести с Францией тайные переговоры о создании Балканской конфедерации христианских государств и превращении Константинополя в вольный город и столицу этой конфедерации в случае развала Османской империи. И христиане Османской империи этого ждут.

6. Русское общество и славянский вопрос

Когда резня в Сирии и национально-освободительное христианское движение на Балканах достигли апогея, тогда наместник Царства Польского князь Михаил Дмитриевич Горчаков (не путать с министром иностранных дел Александром Михайловичем) предложил провести мобилизацию русской армии против Османской и Австрийской империй (Австрия была противником независимости Сербии, потому что боялась, что вокруг Сербии начнётся объединение славянских земель самой Австрийской империи) и выставить мобилизованные войска на границе.

И что ему отвечает Император? На самой депеше Михаила Дмитриевича Горчакова он пишет резолюцию: «Не дай Бог, чтобы нам нужно было к ним (мобилизационным действиям – А.З.) приступать, и надеюсь, что дипломатическими сношениями нам удастся отвратить опасения… иначе будет повторение 1854 года». [резолюция 11 декабря 1860] То есть никаких силовых действий против Османской империи и против Австрии тем более — вот принцип Александра II. Все силы на внутреннее развитие, никакой войны.

Однако русское общество, которое само по себе стало в России фактом, которое стало говорить, требовать и свободно обсуждать (завеса абсолютизма, когда о политике говорить было нельзя, пала после завершения царствования Николая I), думало по-другому. Общество было на стороне «славянских братьев». Общество было пропитано духом времени — духом романтического национализма, а также духом геополитического соперничества - сам термин «геополитика» еще не появился, но вызвавшие его духи уже властвовали в умах европейцев, в том числе и русских.

Всех волновало, кто будет доминировать среди славян Балкан: англичане, французы, австрийцы или русские. «Конечно, русские!» — говорили у нас. Людям очень кружит голову идея гегемонии, не обязательно территориальной, хотя бы культурной.

В 1857-1858 годах создаётся Славянский комитет (Славянское благотворительное общество), который был организован кружком московских славянофилов, как они говорили, в ответ на «латинское проникновение» в среду христиан Османской империи. Обратите внимание, речь о «латинском проникновении» в среду христиан, а комитет-то — не православный, не христианский, а этнический, славянский. 26 января/7 февраля 1858 года устав этого общества был утверждён Императором. Первым его председателем стал гофмейстер Алексей Николаевич Бахметев, а после его смерти в 1861 году — хорошо нам известный историк Михаил Погодин.

Славянский комитет выдвигает идеи обучения славян России, славян Австрии, Османской империи, создания русских школ на месте, обмена культурными программами. Благодаря усилиям Славянского комитета и Михаила Погодина лично в 1863 году в церковном календаре русской Церкви появляются всем нам известные просветители Кирилл и Мефодий. До этого никто их не вспоминал, и никакого праздника не было. Отделения Славянского комитета создаются в Петербурге, Киеве и Одессе. В 1867 году проходит славянская этнографическая выставка в Москве. Из Турции и Австро-Венгрии приезжают делегации сербов, словенцев, хорватов, словаков, чехов, боснийцев и даже лужичан из Пруссии. Их всех приветствуют здесь. Русское купечество, русское образованное общество и в Москве, и в Петербурге, и в Одессе устраивает приёмы, экскурсии, поездки по древностям и святыням. Гостей чествовали, как тогда говорили, как «славянских братьев на родной славянской земле». Представители славянских сообществ других стран были тепло приняты Императором.

И что мы видим? Конечно, идеи того, что все земли, населённые славянами, будут присоединены к России, не было. Но попытка культурного влияния, создания того, что мы потом назовём русским или славянским миром, была. И это шло не от Царя, не от высших эшелонов Петербурга. Царь ведь понимал, что такое объединение славян вокруг России портит отношения и с Турцией, и с Австрией, и, в сущности, со всей Европой. Это шло от общества. От славянофильского и близкого к нему общества людей, в том числе и аристократов, профессуры, студенческой молодёжи. Так же, как были нигилисты, так же были и, как их называл Алексей Константинович Толстой, «братчики славянства». Наверное, где-то в конце ума братчиков брезжила и надежда на то, что когда-то все славянские земли станут одной федерацией, о чём мечтал ещё в XVII веке Юрий Крижанич.

В саркастических стихах Козьмы Пруткова А.К.Толстой и братья Жемчужниковы ставят знак равенства между нигилистами и славянофилами:

«Идут славянофилы и нигилисты;
У тех и у других ногти не чисты.

Ибо если они не сходятся в теории вероятности,
То сходятся в неопрятности.

И поэтому нет ничего слюнявее и плюгавее
Русского безбожия и православия.

На краю разверстой могилы
Имеют спорить нигилисты и славянофилы.

Первые утверждают, что кто умрет,
Тот весь обращается в кислород.

Вторые - что он входит в небесные угодия
И делается братчиком Кирилла-Мефодия».

Настроение славянского братства идёт снизу и легко понимается народом. Простые неграмотные мужики из деревни сочувствуют братьям славянам, когда священник говорит им, читая какое-нибудь письмо Славянского комитета, что православные люди в Болгарии страдают под гнётом мусульман, так же, как и мы когда-то страдали во время татарской Золотой Орды и Казанского ханства, призывает им помогать, собирать копейку. И, надо сказать, копейки действительно собирались и шли в помощь славянам. Никаких авантюр и разворовывания. Начинался подъём, который приведёт к страшной войне в 1877 году.

Но, как вы помните, на самих Балканах всё было не так просто. Однако, тем не менее, не только Россия, но и другие державы, поддерживают постепенную автономизацию балканских государств с перспективой будущей независимости.

В 1867 году европейские державы, в том числе Российская империя, поддержали требование Сербии и сербского князя Михаила о выводе турецких войск из Сербии. И турки уступили. Турки хотели сохранить свою империю даже ценой больших уступок Западу. Но 10 июня 1868 года князь Михаил Обренович был убит в Белградском парке Топчидер сторонниками Карагеоргиевичей (Карагеоргий в 181о году убили Милана Обреновича, а в 1817 Милош Обренович убил Карагеоргия). И в Сербии устанавливается новая династия.

К концу 1860-х годов под номинальным турецким контролем на Балканах фактически создаются независимые государства: Сербия, Черногория и Объединённые княжества Валахии и Молдовы, которые с 1862 года уже начинают называться Румынией. Османская империя отступает. Но порядок в этих маленьких государствах далеко не восстановлен, там идёт очень жестокая борьба клановых групп друг с другом. И Россия включена в это процесс, но действует, как и иные европейские державы, очень осторожно, без громогласных заявлений о славянском братстве и об особом долге перед православными и славянами. Раскачивает ситуацию общество. И не только в России, но и в Англии, и во Франции, люди повсюду сочувствуют христианам в их противостоянии османскому, как считалось, дикому деспотическому государству, которое к тому времени уже не было ни таким диким, ни таким деспотическим. Оно ещё было не готово и не умело воплощать свои новые, написанные на бумаге, реформы. И мы это должны понимать. Здесь ни в коем случае нельзя рисовать всё в чёрно-белом цвете.

7. Политика на Дальнем Востоке

Теперь мы переместимся на Дальний Восток. Если на Переднем Востоке Россия не стремится к территориальным приращениям за счёт Османской империи, то на Дальнем Востоке всё иначе.

На Дальнем Востоке ещё при Николае I в начале 1850-х годов благодаря такому выдающемуся человеку, как Николай Николаевич Муравьёв, которому потом будет дан титул Амурского, формируется новая политическая идея. Она заключается в том, что Россия — это континентальная страна, и она не сможет удерживать территории, которые находятся за морями, ту же Аляску и Курильские острова. Но она должна найти выход к тёплым морям, к удобным гаваням и не позволить западным державам, в первую очередь англичанам, утвердиться и обосноваться на дальневосточных границах России. На это были все причины. Англия и Франция ведут две войны с Китаем: Первую и после неё Вторую опиумную войну, о которой я буду рассказывать сегодня чуть позже.

Пока же граница России проходит на Дальнем Востоке по линиям, утверждённым Нерчинским договором 27 августа/7 сентября 1689 года, заключённым между царевной Софьей и китайским правительством. Эта граница предполагает, что два царства — Русское и Китайское — разделяет Становой хребет и река Аргунь до её впадения в Тихий океан. Центром русских владений на Тихом океане является маленький город Охотск.

На карте вы видите, что весь Амур находится на территории Китая. Россия признаёт, что Амур — это китайская река, и уж тем более Заамурье признаётся китайским.

Надо вам сказать, что никогда Россия не владела землями к югу от этой линии. Почти все наши историки говорят о том, что царевна Софья отдала русские земли китайцам. Но это чепуха, потому что эти земли всегда были китайскими, вся топонимика на них китайская. Местные народы были культурно очень близки к китайцам, вплоть до одежды и веры. К тому же они и находятся рядом с Китайской империей, а от Российской империи далеко. Ерофей Павлович Хабаров действительно прошёл по Амуру, но он шёл по китайской реке. Это были удалённые земли, китайские гарнизоны появлялись на них нечасто, но это были не ничейные земли, это была часть Китайской империи. Местные народы, живущие здесь, платили Китаю дань.

И вот Николай Николаевич Муравьёв-Амурский предлагает вариант присоединения Амура к России.

Вообще сам по себе это был человек интересный. Он становится губернатором Восточной Сибири в 1847 году. Происходит из культурной аристократической семьи с научными интересами. Его отец Николай Назарьевич Муравьёв занимал пост управляющего Собственной Его Императорского Величества канцелярией, был губернатором в Новгороде, Архангельске, увлекался археологией. Прадед — капитан-лейтенант Степан Воинович Муравьёв — исследователь Карского моря. Мать — Екатерина Николаевна, урождённая Мордвинова, из известного либерального рода Мордвиновых. В 1824 году, будучи уже в старших классах Пажеского корпуса, Николай Муравьёв был произведён в камер-пажи и назначен к великой княгине Елене Павловне, юной жене Михаила Павловича, младшего брата Александра I и Николая I. Это очень важный факт, потому что всю последующую свою жизнь очень просвещённая Елена Павловна, о которой мы много говорили по поводу освобождения крестьян в Российской империи, протежировала Муравьёва. И во многом благодаря ей Муравьёв попал на должность генерал-губернатора Восточной Сибири.

Муравьёв закончил Пажеский корпус с золотой медалью. Участвовал в Русско-турецкой войне 1829-1830 годов, в подавлении 1-го Польского восстания. В 1833 году оставил военную службу, но принял участие в Кавказской войне 1838-1844 года (внутренней войне), создав Кавказскую береговую оборонительную линию, то есть линию, которая позволяла охранять Черноморское побережье Кавказа и от османских сил с тыла и от адыгов, которые не признавали русскую власть и продолжали с ней бороться. Одну из будущих лекций мы посвятим проблеме Кавказа и будем в ней говорить об этом более подробно. Но сейчас для нас важно, что Муравьёв не как вояка-рубака, а как военный инженер прекрасно справился с этой задачей — созданием береговой оборонительной линии.

Позже он был назначен Тульским губернатором и 17 января 1847 года обвенчался с католической аристократкой француженкой Катрин де Ришемон.

Николай Николаевич Муравьёв был человек довольно либеральный. Он организовал петицию девяти помещиков Тульской губернии императору Николаю Павловичу с просьбой освободить крестьян. Обращение осталось без движения. И с этого времени Николай зачислил графа Муравьёва в «либералы и демократы». Но делать было нечего — не было другого человека, кто мог бы защитить русский Дальний Восток. И Николай Павлович во многом по протекции Елены Павловны решился 5 сентября 1847 года объявить Муравьёву, что он назначает его генерал-губернатором Восточной Сибири для того, чтобы тот создал Тихоокеанскую береговую линию и укрепил границу с Китаем. Муравьёв был утверждён в должности только 6 декабря 1849 года, но фактически действовал с 1847 года.

Опираясь на исследования будущего адмирала Геннадия Ивановича Невельского, Муравьёв предлагает занять устье Амура, которое принадлежало Китаю, и занять его силой. Муравьёв утверждал, что это можно сделать de facto. То есть формально земля будет китайской и местные жители там по-прежнему будут платить дань Китаю, но в честь Николая I в устье Амура будет заложен Николаевский пост, и тем самым река, которая ещё находится на территории Китая, но которую он желает присоединить к России, будет уже не только в своих истоках, но и в своём устье контролироваться Россией. Тем более, что Невельской исследовал дельту Амура и показал, что она вполне годна для больших кораблей и может стать морским портом.

В Петербурге, не желая войны с Китаем, не соглашались на это. Николай I на такую авантюру идти не хотел. Но Муравьёв тем был интересен, что сам являлся колониальным авантюристом, типа Сесила Родса. Когда его не поддерживала власть, он действовал сам, но действовал в интересах Империи, а не в своих личных интересах. Таких людей в то время в России было немало. Ему было интересно расширять Империю. Он даже придумал несколько легенд о том, что на этих землях, и на Сахалине в заливе Анива уже были какие-то русские поселенцы. Потом доказали, что всё это выдумки.

И дело было сделано - В 1851 году на китайской земле был заложен Николаевский пост — будущий Николаевск-на-Амуре. И 11 января 1854 года Николай Павлович даёт Муравьёву полномочия для переговоров с Китаем о границах. Это не предполагало, что у Китая должны быть отняты земли. Это должны были быть только переговоры об уточнении границ, но Муравьёв понял или сделал вид, что понял, что необходимо присоединять к России весь левый берег Амура, то есть тысячи и тысячи квадратных километров. Муравьёв идёт на переговоры с китайским правительством. Самостоятельно продолжать ползучую аннексию он никак не может, иначе действительно будет война, войны с Китаем в условиях Крымской войны, которая уже началась, никто не хочет. Он договаривается с китайским правительством, и оно соглашается (добрососедские отношения!), что по Амуру из Восточной Сибири могут быть переброшены войска для обороны Камчатки. И в мае-июне 1854 года эти войска были переброшены.

6 декабря 1854 года «за неутомимую деятельность и особые труды для пользы и устройства вверенного края предпринимаемые» император Николай Павлович успел пожаловать Николая Николаевича Муравьёва орденом св. Александра Невского.

Но хоть Петропавловский гарнизон и выдержал первую осаду, дальше противостоять англо-французам он не мог. И в 1855 году Камчатка была полностью эвакуирована, а весь гарнизон Петропавловска-Камчатского был перевезён в Николаевск. И тогда вокруг Николаевска-на-Амуре были созданы первые пять деревень из перевезённых крестьян Забайкалья и Иркутской области, а это уже ползучая аннексия края.

Китайское правительство шлёт протест. Теперь в Китае понимают, что происходит ползучая аннексия земель Китайской империи, и говорят: «Уймите вашего губернатора!» А губернатор уже открыто требует передать России весь левый берег Амура, и его поддерживает в этом великий князь генерал-адмирал Константин Николаевич, тоже большой сторонник империалистической политики на Дальнем Востоке. Николай Павлович к этому времени умер, а Константин Николаевич поддерживал Муравьёва в его империалистических устремлениях ещё при жизни своего отца.

Александр II занимает такую позицию: действовать можно, но лишь бы не было войны. А Муравьёв действует очень просто. Чтобы заставить китайцев отдать ему левый берег Амура, он осуществляет военный поход по Сунгари (река Сунгари — это уже Маньчжурия, южный приток правобережья Амура) и оккупирует целый ряд китайских селений, которые платят налоги в китайскую казну. Русское правительство говорит, что самое большее, что можно просить у Китая, это право свободного плавания по Амуру и размещения нескольких складов русских товаров на левом берегу реки. Но Муравьёв хочет большего. По его предложению создана Приморская область со столицей в Николаевске-на-Амуре (я подчёркиваю, это китайская земля), которая объединяет Камчатскую область и края Удский и Приамурский.

28 сентября 1858 года был создан особый Амурский комитет под председательством Императора. В его отсутствие дела вёл князь Константин Николаевич.

1 июня 1858 года в Тяньцзине граф Ефимий Васильевич Путятин подписывает с Китаем договор, распространяющий на Россию права наибольшего благоприятствования в торговле, которые к тому времени уже имели Англия и Франция, но он не касается границы. Более того, 9 статья этого договора гласит: «Неопределенные части границ между Китаем и Россией будут без отлагательства исследованы на местах доверенными лицами от обоих правительств, и заключенное ими условие о граничной черте составит дополнительную статью к настоящему трактату». [Сбор. договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., Гос.изд. полит.литературы, 1952.с.49]

Пекин вовсе не предполагает, что эта демаркация приведёт к потере огромной территории. Он предполагает, что демаркация нужна из-за не до конца определённой Нерчинским договором границы, но при этом имеет очень большие претензии к тому, что в устье Амура был создан русский форт, и постоянно требует этот форт ликвидировать. Русское правительство говорит, что не собирается здесь закрепляться, что это временное сооружение для обеспечения контроля над русскими Камчаткой и Охотским морем, но это прямая ложь.

16 мая 1859 года Муравьёв уговаривает правителя китайского Приамурья князя И Шаня в Айгуне поставить свою подпись под договором, в котором весь северный (левый) берег Амура от реки Аргунь до устья, объявлялся собственностью России, а Уссурийский край, то есть правый берег Амура от впадения в него Уссури до берега моря, объявлялся совместным владением. Что дал Муравьёв И Шаню, как он его подкупил (потому что угрожать он ему не мог) мы не знаем, но князь поставил подпись. Однако подпись эта ничего не значила. Это всё равно, что сейчас бы губернатор Владивостока поставил бы подпись, подтвердив, что он Владивосток передаёт Соединённым Штатам. За это губернатор был бы смещён и, наверное, посажен в тюрьму. Договор, подписанный И Шанем, не был поддержан в Пекине. По факту было осуществлено и не вызывало возражений следующее: по Амуру, Уссури и Сунгари осуществлялось свободное плавание русских и китайских подданных, и только их. Но ни о каком территориальном присоединении ещё речи не было.

Однако в Петербурге соглашение с князем И Шанем было воспринято как присоединение земли, хотя юридически присоединения не случилось. Царь высоко оценил заслуги Муравьёва, дал ему графский титул, добавление к фамилии «Амурский» и написал: «Заключенным Вами трактатом дарован Сибири новый торговый путь по реке Амуру, служащий залогом будущему промышленному развитию государства». Эти слова интересны нам в нескольких смыслах. Во-первых, Александр и высшая власть в России считают, что Дальний Восток должен развиваться, должен в будущем становиться одним из центров промышленного государства, наподобие того, как в это время Калифорния постепенно превращалась во второй развитый район после восточного побережья Соединённых Штатов. Во-вторых, Амур — это широтная река. Все реки Сибири текут с юга на север, и только Амур течёт с запада на восток, поэтому это очень важная артерия для военного и коммерческого устройства края. Ведь железных дорог в Сибири ещё нет. Но, опять же, в этом рескрипте ничего не говорится о территории. Амур открыт, и это хорошо, по нему можно плавать, с помощью этой водной артерии можно развивать Россию, но это не присоединённая земля.

Между прочим, в это время русское общество, которое, как я говорил, теперь всё обсуждает и обо всём высказывается, спорит по поводу Амура — стоит ли присоединять эту реку к России.

Дмитрий Иринархович Завалишин (1804–1892), морской офицер, участник кругосветного путешествия на «Коршуне», декабрист, живущий в ссылке в Сибири, пишет в «Русской старине», что присоединять Амур ни в коем случае нельзя, что «присоединение Амура — язва на теле России». Во-первых, это не решит экономических проблем. Дальний Восток не сможет развиться (это, конечно, была ошибка, была построена железная дорога, он смог развиться). Но главное — мы должны сосредоточить свои силы на развитии территорий, которые уже есть в распоряжении России: Сибири, Иркутска, Забайкалья, Урала. Зачем нам присоединять новый кусок чужой земли, вступая в конфликт с другой империей?

Ему отвечает Дмитрий Иванович Романов, инженер и журналист, который тоже работает на Дальнем Востоке, создаёт амурский телеграф и, кстати говоря, первый проект Транссибирской железной дороги. В 1873 году он, ещё совсем молодым человеком (1828 года рождения), к сожалению, покончит с собой во время Хивинской экспедиции. Дмитрий Иванович Романов спорит с Завалишиным. Он говорит, что это «пресловутая гласность» заставляет нас спорить, что присоединять надо, Россия должна включить в себя Дальний Восток, Поамурье, эти края — её будущее.

На протяжении 1858-1864 годов в журналах идёт реальная дискуссия на этот счёт. Есть люди «за», есть люди «против». Это русская жизнь того времени, дорогие друзья. Кстати говоря, дискуссия заходит так далеко, что Николай Николаевич Муравьёв просит выслать из Сибири ссыльного Дмитрия Завалишина в европейскую Россию. Потому что он, уважаемый в Восточной Сибири человек, к которому могут прислушаться, находясь в Иркутске и Чите, убеждает людей не присоединять Амур, «мутит воду». И декабриста высылают из Сибири в европейскую Россию.

8. Китай в середине XIX века. Вторая опиумная война

Теперь мы должны с вами на время погрузиться в контекст общей истории Китая этого времени. Китай находится в очень тяжёлом положении. С одной стороны, Маньчжурская династия, безусловно, косна, консервативна, с другой — она пытается модернизировать страну и для этого старается развивать сельское хозяйство, промышленность; может быть не лучшим образом, но как умеет, модернизировать армию. И одно из этих действий модернизации направлено на то, чтобы не разрешить ввоз опиума в Китай. А Англия и Франция хотят свободно продавать опиум китайцам и, соответственно, их медленно убивать. Это страшная, не менее позорная, чем рабство, страница прошлого европейских держав.

Конечно на уровне потребления всё свободно - кто не хочет — не покупает, но это другой разговор. Для Англии и Франции Китай был рынком сбыта, причём очень выгодным, китайцы платили за опиум серебром, следовательно, в Европу шёл чистый благородный металл. Но цена этого благородного металла — вымирающий от наркотиков народ. Поэтому Китайское правительство, конечно, не разрешает ввозить опиум в свою страну. А Англия и Франция в итоге совершают провокацию, с этим связан так называемый конфликт с кораблём «Arrow» («Стрела»). В 1856 году начинается Вторая опиумная война — война, которая идёт в период, о котором мы ведём разговор в этой лекции. Англо-французские войска наступают. Китайцы дают им отпор, и иногда неплохой. Война идёт четыре года без решительного успеха европейских держав, ведь всё-таки Китай — это сильная страна.

Но в это время внутри Китая идёт ещё и гражданская война. Дело в том, что ещё в начале 1840-х годов, начинается Тайпинское восстание. В основном мы знаем об этом как о крестьянском народном восстании. Так преподавали в Советском Союзе, но это не совсем верно. Тайпинское восстание было в первую очередь религиозным движением.

Как пишет специалист по китайской культуре Чарльз Патрик Фицджеральд: «Движение тайпинов… являлось в первую очередь религиозным возрождением… ставшее следствием миссионерской деятельности. Для тайпинских лидеров их вера имела даже большее значение, чем победа над маньчжурами… Победа тайпинов могла сделать Китай сильным и независимым». [Ч.П. Фицджеральд. Китай. Краткая история культуры. с.418]

Насчёт последнего я не уверен. Тайпины были христианами, но не протестантами или католиками, а китайскими христианами. Они прочли миссионерский перевод Библии, сделанный Карлом Гюцлаффом, лютеранским миссионером и позже вторым секретарём Британской администрации Гонконга, и уверовали, но совершенно по-другому. Что-то в Библии им было непонятно, например, они с трудом понимали Троицу, но то, что есть единый Бог-Творец и этот единый Бог Творец послал своего Сына спасти людей — это они поняли очень хорошо.

Мы должны иметь в виду, что Китай всегда распадался на две очень несходных части: бассейн Хуанхэ и бассейн Янцзы, южный Китай и Китай северный сильно отличаются, даже языки у них разные. Письменный язык один, но на слух южные и северные китайцы практически друг друга не понимали. Сегодня из-за компьютеров и телевизоров язык во многом унифицировался. Но даже я ещё застал то время, когда интеллигентные китайцы с юга и севера, беседуя друг с другом, писали пальцем иероглифы на столе, чтобы собеседник мог понять, о чём они говорят, потому что слова севера и слова юга — разные слова. Вот вам один пример: на южном китайском языке слово чай это «te» (отсюда английское «tea» и французское «thé»), на северном — «cha» (отсюда русское слово «чай»).

В 1851 году на юге Китая было провозглашено Царство Небесное Великого Благоденствия — Тайпин Тяньго. Вождь восстания Хун Сю-цюань принял титул Тянь ван (Царь Небесный) и называл себя младшим братом Иисуса Христа.

8 марта 1853 года восставшие заняли Нанкин. Они были дружественны к иностранцам и считали англичан и французов своими единоверцами. Но христианские миссионеры большей частью в ужасе от них отшатывались, потому что для них это движение имело очень мало общего с догматикой Лютера и догматикой католиков. Кстати говоря, возможно, православная догматика с её идеей индивидуального обожения, была бы ближе тайпинам. Но какие в то время православные на Дальнем Востоке? Никакого богословского диалога с тайпинами православные не вели.

Движение тайпинов интересно. Как вы знаете, христиане высоко поднимают статус женщины, женщина в христианстве — сестра своего мужа и равноправная гражданка Царствия Божьего. Так вот тайпины, будучи христианами, в Китае, где женщина всегда была в приниженном состоянии, установили полное равенство женщин и мужчин. Женщин стали брать даже на службу в армию, представительницам высших сословий запретили бинтовать ноги, а вы знаете, в Китае аристократкам нужно было бинтовать ноги, чтобы маленькая ножка не позволяла им работать и даже особо ходить.

Однако, что было важно для Европы? Тайпины, которые одерживали одну победу за другой над маньчжурскими войсками, полностью под угрозой смертной казни запрещали в Китае курить опиум. Это совершенно не нравилось англичанам и французам. И под предлогом того, что тайпины проповедуют дикое варварское сектантское христианство, англичане и французы стали воевать с тайпинами.

Англо-французские войска действовали в двух направлениях: с одной стороны, против маньчжуров, с другой стороны — против тайпинов. И 7 октября 1860 года (а это как раз время переговоров Муравьёва о присоединении Амура) англо-французские войска заняли Пекин, разграбили знаменитые пекинские дворцы Юаньминюань. Тысячи первоклассных бесценных памятников китайской культуры были уничтожены только потому, что европейцам хотелось, чтобы китайцы курили опиум, покупали европейские товары и платили за это китайским серебром. Это страшный позор.

24-25 октября Китай капитулировал. На него была наложена огромная контрибуция, китайцев заставили принять свободную торговлю опиумом, китайцев было разрешено нанимать фактически как рабов (кули — так они назывались) для работы на плантациях в Индии, на Цейлоне, в Кохинхине и Камбодже, то есть в колониальных районах европейских империй. Из Шанхая, тогда уже занятого европейцами, были посланы европейские войска против тайпинов. Маньчжурам, после того, как они подписали мирный договор, было продано оружие, и через несколько лет восстание тайпинов было разгромлено. Его руководитель Хун Сю-цюань покончил жизнь самоубийством в Кантоне.

«Английские войска участвовали в подавлении национального христианского движения ради продажных и бесчестных язычников маньчжуров» - с болью и стыдом за своих соотечественников пишет Чарлз Патрик Фицджеральд (Ч.П. Фицджеральд. Китай. Краткая история культуры. - С. 421).

9. Присоединение земель Китая

На этом фоне русским было очень удобно говорить о присоединении земель. Но как именно это сделать? И здесь нам нужно сказать об авантюристе (уполномоченном авантюристе) молодом генерале Николае Павловиче Игнатьеве.

Николай Павлович очень почитается в Болгарии, наложил свой отпечаток на историю Балкан. Нам ещё много придётся говорить об этом своеобразном человеке в связи с политикой там, с Балканской войной и со многими другими событиями. Русский националист, панславист, который даже замечал в одной из своих статей: «До последнего путешествия я не постигал значения православия и славянизма в политическом положении Турции и Австрии, ни того магического влияния, которое имеет Россия на соверующие ей племена на Востоке». [В.М. Хевролина. Игнатьев Николай Павлович. Российский дипломат, 2004. С.30]

Итак, Николай Павлович Игнатьев послан подписать договор с Китаем в Пекин. Не на Амуре закрепить соглашение с локальным князем, а на высшем уровне. И что он делает? Он пытается убедить великого князя Гуна и министра иностранных дел Ши-Хуна, что надо передать эти земли России, и тогда Россия поможет Китаю справиться с англичанами и французами. Это была полная ложь. Россия, конечно, никогда не стала бы воевать против англичан и французов. И в мыслях Александра II такого не было. Но китайцы очень плохо разбирались в европейской политике и, в общем-то, поверили Игнатьеву, но не сразу.

Сначала предложения Игнатьева были полностью отвергнуты. Тогда Игнатьев бежит в Шанхай, куда приходит тихоокеанская русская эскадра капитана Лихачёва с целью оказать давление на Китай, чтобы он передал земли России. Игнатьев, бежав в Шанхай к союзникам, говорит им о том, что с Китаем он уже обо всем договорился: «Земли будут переданы России, так что вы даже не возражайте! Но при этом я помогу заключить соглашение с Китаем, которое будет выгодно Англии и Франции».

И когда в конце сентября 1860 года союзный десант подошёл к Пекину, выиграв по пути несколько сражений, «на их плечах» вернулся в Пекин и российский посланник. Сразу же по возвращении 3 октября в Южном подворье Русской духовной миссии он принял китайскую делегацию (до их встречи с англичанами и французами), которая просила его спасти город от европейского погрома. Он сказал, что спасёт (не спас или спас очень частично, ведь дворцы Запретного города были разгромлены), но при этом поставил китайцам пять условий, среди которых были «ратификация Айгунского договора» (того самого договора с князем И Шанем) и «разграничение по реке Уссури до Японского моря и по линии китайских пикетов в Западном Китае», то есть в Средней Азии. Это означало передачу левого берега Амура и Уссурийского края от Уссури до Тихого океана России. Китайцы, поскольку под стенами Пекина стояла семитысячная европейская армия, а артиллеристы уже были готовы бомбардировать город, на это соглашаются.

Князь Гун прислал Игнатьеву официальную просьбу о посредничестве с англичанами и французами. Переговоры союзников с китайцами проходили в здании русской миссии.

Как вы видите, подписание 2/14 ноября 1860 года Игнатьевым договора о передаче Приамурья и Уссурийского края России произошло в тот момент, когда Китай раздирался Тайпинским восстанием и когда европейские войска вошли в Пекин и грабили императорские дворцы, а Богдыхан (китайский император) бежал на север. Именно так были присоединены Уссурийская область и Приамурье к России: во-первых, путём насилия — Китай был в отчаянном положении, во-вторых, путём обмана, потому что в реальности никакого посредничества России не было и не могло быть - ни англичане, ни французы даже слушать бы Игнатьева не стали. У англичан и французов была реальная армия, они преследовали свои реальные цели и этих целей достигли.

У нас очень любят говорить о том, что соглашение 2/14 ноября 1860 года восстанавливало то, что было до царевны Софьи. Например, С.Ф.Платонов: «На Дальнем Востоке путем дипломатических переговоров была приобретена уступленная Китаю при царевне Софье обширная Амурская область» (С.Ф. Платонов. Лекции… с.731).

Это полная чепуха. До царевны Софьи русские никогда ничем не владели к югу от той самой разграничительной линии Нерчинского договора. Софья никому ничего не уступала, она просто подписала договор о границе с Китаем.

Несколько честней С.Ф.Платонова пишет А.А.Корнилов: «Муравьев достиг этого почти без употребления военной силы, при помощи нескольких сотен солдат, с которыми он объехал границу, и, пользуясь крайней анархией и беспомощностью китайских властей, установил новые границы тех местностей, которые он считал принадлежавшими России, опираясь на то, что будто бы в XVII веке все эти местности завоеваны были казаками, построившими даже на Амуре город Албазин, потом разрушенный китайцами. Китайские власти, уступая одним только слухам о российском военном могуществе, слабо противились этому». (А.А.Корнилов. Курс истории России XIX века. – с.690).

Надо сказать, что в некотором смысле это был удачный момент. Удачный потому, что на Дальний Восток уже клали глаз и англичане. В 1856 году, когда только закончилась Крымская война, в Императорскую гавань (гавань Императора Николая I), которую местные жители орочи называли Залив Ходьё (Хаджи) и которую мы, к сожалению, до сих пор называем Советской, вошли английские корабли, и она была названа Barracouta Harbour, по названию главного корабля эскадры — «Барракута» (Barracouta). Шла Вторая опиумная война, и англичане собирались занять этот район сами. Поэтому Муравьев и Игнатьев спешили. Они хотели, чтобы не Англия, а Россия получила этот лакомый кусок. Надо сказать, что эту гавань 23 мая 1853 года, открыл для европейского мира русский морской офицер Николай Константинович Бошняк.

После заключения договора Николай Николаевич Муравьёв-Амурский восторженно пишет министру иностранных дел князю Горчакову 27 ноября 1860 года: «Все сомнения рассеяны. Теперь мы законно обладаем и прекрасным Уссурийским краем, и южными портами, и приобрели право сухопутной торговли из Кяхты и учреждения консульств в Урге и Кашгаре. Всё это без пролития русской крови, одним умением, настойчивостью и самопожертвованием нашего посланника (то есть Игнатьева — А.З.), а дружба с Китаем не только не нарушена, но скреплена более прежнего». [История внешней политики России Вторая половина XIX века. М.: Международные отношения, 1999. С.144]

Последняя фраза, конечно, несправедлива. Китайцы были обмануты и вынужденно пошли на это соглашение. Горечь обиды они хранят до сего дня.

Под этим приобретением скрывается столько обмана, столько лжи и даже крови, пусть её проливали не русские, но англичане и французы. Я могу сказать в «оправдание» только одно — так поступали тогда все. Соединённые Штаты тогда или чуть раньше воевали с Мексикой, захватили Калифорнию, захватили Техас, Нью-Мексико и будут захватывать дальше, правда, не в таких масштабах, мексиканские земли. Потом они будут воевать с Испанией и захватят в 1898 году Порто-Рико, Филиппины и, фактически, Кубу, у Дании заберут Виргинские острова. Такая политика — это, к сожалению, жестокая политика империализма, не внутриевропейская политика. В Европе были одни критерии дозволенного, а за её пределами совсем другие.

Об этом очень хорошо написал английский учёный из рода князей Ливенов, Доминик Ливен в своей книге «Российская империя и её враги»: «В 1700 году европейские торговцы и послы держались очень скромно при дворе Великого Могола (правителя Индии — А.З.), не говоря уже о владениях китайского императора или японского сёгуна. В XVIII веке военная и экономическая мощь Европы заметно выросла, но Япония и Китай до известных пределов были ещё в состоянии держаться в стороне. Однако индустриальная революция нарушила существующий между Европой и остальным миром баланс силы и благосостояния. Одним из результатов этого явилось поразительное культурное высокомерие по отношению к иным расам и цивилизациям, доминировавшее в европейском сознании перед 1914 годом. Другим результатом явилось нарастание территориальных аннексий, которое достигло своей верхней точки между 1876 и 1915 гг. За это время четверть поверхности земного шара перешла из рук в руки». [Российская империя и её враги. С.102]

Россия поступила как классическая империалистическая держава, как Соединённые Штаты, как Британия в Индии, как Франция в Индокитае. Мы должны это понимать. Сейчас это всячески замалчивается, пытаются сказать, что это была ничейная земля, в школьных атласах этот район вообще не красят ни в китайский, ни в русский цвет, обозначая как некое белое пространство. Это - неправда, и эта неправда проявляется в топонимике. Сейчас, если мы посмотрим на название гидронимов и топонимов Амура и Уссурийского края, мы среди них почти не найдём китайских названий, но это только потому, что в 1972-1974 годах они в одночасье были заменены по приказу политбюро на русские из-за конфликта с китайской коммунистической властью, который произошёл на острове Даманском. Было переименовано более пятисот объектов в Приморском крае, в Хабаровском крае и в Амурской области. В том числе три города: Иман назвали Дальнереченском, Сучан — Партизанском, Тетюхе — Дальнегорском. Горы, хребты тоже были переименованы: Дадянь Шань стали горами Пржевальского, Гора Бейшахэ почему-то стала Безымянной. Были переименованы озёра, реки, бухты, мысы, и заодно залив Америка был переименован тогда в залив Находка.

В апреле-июне 1868 года, уже после присоединения края, китайские крестьяне и коренные жители края (орочи, удэгейцы, нанайцы), подняли восстание, которое продолжалось несколько месяцев. Погибли сотни людей и со стороны русских, и со стороны китайцев. Это была так называемая Манзовая война. Применялись войска. Китайцы сжигали и вырезали только что возникшие русские деревни. Они хотели выгнать русских из края, но силой оружия были подавлены. Иногда говорят, что это было восстание китайских золотоискателей, которые не хотели терять свои золотые прииски, но ситуация была шире — это было восстание китайских граждан края, которые хотели китайской, а не русской власти. Волнения продолжались и позже.

10. Перераспределение земель между Россией и Японией

Теперь надо сказать несколько слов о Японии. С Японией 26 января/7 февраля 1855 года, то есть ещё при Николае Павловиче, был подписан Симодский договор.

Он взломал двухсотлетнюю изоляцию Японии и шёл вслед за Кангавским договором Японии с Соединёнными Штатами, который был подписан 31 марта 1854 года. Это были договоры о торговле. В американском договоре, естественно, не было слов о границе, а в русском шёл разговор и о границе. Тогда было установлено, что граница идёт по Курилам. Причём после долгих споров было решено, что Итуруп и Кунашир переходят Японии, а острова к северу от Итурупа, начиная с Урупа, переходят к России, хотя русский флаг был поднят на Итурупе (второй остров с юга гряды после Кунашира) ещё в 1807 году и коренные жители Итурупа — айны — приняли православие. Русские хотели провести границу хотя бы посередине Итурупа, чтобы позволить православным айнам переселиться в русскую его часть. Но японцы добились того, чтобы два южных острова Итуруп и Кунашир остались японскими. Сахалин был целиком объявлен общим владением России и Японии. Россия в это время на Сахалине уже разрабатывала угольные прииски. Вот таков был договор 1855 года.

В отношении Японии, как вы понимаете, нельзя было повеселиться так же, как в отношении Китая. Войны она не вела в это время ни с кем — ни с Америкой, ни с какой другой страной. Япония была сильна, целостна и говорила с Россией на равных, поэтому и договор был заключён на равных.

После присоединения Приамурья развивалась идея территориального единства Дальнего Востока. Россия хотела создать русский развитый Дальний Восток, но у неё не было (и в обозримом будущем не будет) флота для того, чтобы контролировать заморские территории. Поэтому 25 октября 1875 года состоялся второй размен с Японией.

Россия очень хотела закрепить за собой весь Сахалин. На Сахалине уже развивалась русская жизнь, но формально он был в кондоминиуме с Японией. И Россия предложила взять Сахалин себе, но зато все Курильские острова отдать Японии. Этот Петербургский договор был подписан 25 апреля/7 мая 1875 года после долгого спора. Сначала японцы соглашались отдать только половину острова Сахалин России по 50-й широте, потом отступили и согласились на 48-ю широту, потом согласились на 47-ю, чтобы оставить самый кончик Сахалина с проливом Лаперуза себе, но русские говорили «нет». При этом русские просили Японию оставить им Северные Курилы, чтобы у России был проход в Тихий океан из Охотского моря, и уже японцы им говорили на это «нет». В итоге пришли к такому соглашению: все Курилы — Японии, весь Сахалин — России. Это соглашение действовало до поражения России в Русско-японской войне 1904 -1905 годов.

11. Продажа Аляски

И наконец, Аляска — последняя область, которая была в этой системе. Аляску Николай Николаевич Муравьёв предлагал продать Соединённым Штатам ещё до Крымской войны в 1853 году. Он писал императору Николаю Павловичу: «…теперь, с изобретением и развитием железных дорог, более ещё, чем прежде, должно убедиться в мысли, что Северо-Американские Штаты неминуемо распространятся по всей Северной Америке (Муравьёв ошибался, осталась Канада — А.З.), и нам нельзя не иметь в виду, что рано или поздно придётся им уступить североамериканские владения наши. Нельзя было, однако ж, при этом соображении не иметь в виду и другого: что весьма натурально и России если не владеть всей Восточной Азией; то господствовать на всем азиатском прибрежье Восточного океана. (Вот она — концепция тихоокеанского господства России — А.З.) По обстоятельствам мы допустили вторгнуться в эту часть Азии англичанам… но дело это ещё может поправиться тесной связью нашей с Северо-Американскими Штатами». [История Русской Америки, М.: Международные отношения, т.3. 1999. с.370-371]

И вот ради того, чтобы вместо Англии союзником России на прибрежьях Тихого океана стали Соединённые Штаты, Россия решает продать Аляску. А надо сказать, Аляску до этого никто не собирался продавать. Её развивали как одну из перспективных областей Империи.

Как вы помните, Аляска была открыта в 1732 году Михаилом Гвоздевым и Иваном Фёдоровым, участниками русской экспедиции на судне «Святой Гавриил». В 1799 году была учреждена российско-американская компания, в 1804 году основана крепость Ново-Архангельска (ныне – Ситка) с собором Архистратига Михаила. И наконец, южная граница русской Америки по договору 1821 года была проведена по 51-й параллели (чуть севернее Ванкувера), а в 1834 году окончательно прошла по широте 54 градуса 40 секунд. Россия при Александре I и в начале царствования Николая I хотела закрепиться в Америке. Она чувствовала, что может это сделать. Но Муравьёв, который считал, что Россия должна иметь обширные владения на азиатском берегу Тихого океана, ради этого может отказаться от Аляски в пользу своего потенциального союзника Соединённых Штатов, добился того, что эта идея была признана Николаем Павловичем. Особенно горячо эту идею разделяли великий князь Константин и новый министр иностранных дел Александр Михайлович Горчаков.

Россия продала бы Аляску раньше, если не гражданская война в Соединённых Штатах 1861-1865 годов. Россия, кстати, тогда отказалась считать южан воюющей стороной и тем разрушила соглашение Англии и Франции, которые хотели признать де-факто распадение Соединённых Штатов на Север и Юг. Это было очень высоко оценено Линкольном, он послал Александру II горячую благодарность. В 1865 году Линкольн был убит. Однако переговоры об Аляске продолжаются. И 16/28 декабря 1866 года специальное совещание в присутствии Александра II при участии великого князя Константина, князя Александра Горчакова, русского посла в Соединённых Штатах барона Эдуарда Стекля признало окончательно целесообразным продажу Аляски Соединённым Штатам за 7 миллионов 200 тысяч американских долларов. В основном эти деньги пошли на создание железнодорожной сети в европейской России, для вывоза крестьянского зерна, то есть для создания товарной крестьянской экономики в России.

Соединенные Штаты покупали Аляску без большого энтузиазма. Многим казалось, что эти деньги выброшены в пустую. Но президент Эндрю Джексон и госсекретарь Уильям Стьюарт поддержали сделку и смогли убедить Конгресс в ее целесообразности, хотя после Гражданской войны казна страны была опустошена.

Договор, который закрепил и узаконил это решение, был подписан 30 марта 1867 года в Вашингтоне и был назван «Высочайше ратифицированной конвенцией об уступке Северо-Американским Соединённым Штатам Российских Северо-Американских Колоний». Этот закон вошёл во Второе издание собрания законов Российской империи, том 42, отдел 1, №44518.

«Пустынная северо-западная оконечность Американского материка (Аляска), принадлежавшая России по праву первой заимки, была уступлена Северо-Американским Соединенным Штатам за 7 (7,2) млн. долларов» - Вот всё, что написал об Аляске С.Ф.Платонов в «Лекциях по Русской истории». (Лекции – с.731) За каждый квадратный километр Аляски была уплачено 4 доллара 73 цента. 7/19 октября 1867 года русский флаг был спущен в Ново-Архангельске.

В то время на Аляске жило 2 500 русских и примерно 60 тысяч алеутов и индейцев. Сейчас население Аляски невелико — примерно 750 тысяч человек, но это развитая часть Соединённых Штатов исключительно богатая полезными ископаемыми – нефтью (запасы сравнимы с Западной Сибирью), природным газом, золотом, медью, цинком, железной рудой. Покупка была совершена не зря.

Россия тоже добилась своего. Отказавшись от Аляски, она создала континентальную империю на Дальнем Востоке. И, наверное, присоединение Амура и Уссурийского края во многом компенсировано потерю «Американских колоний».