1. А.Л. Авалиани. Крестьянский вопрос в Закавказье. - Т. IV. - Тифлис, 1920.
2. В.Х. Акаев. Шейх Кунта Хаджи-Кишиев в духовной культуре чеченцев: Основные вехи жизни, суть учения и его современное значение. — М.: Медина, 2016. — Т. 12.
3. Р.-Х. Ш. Албагачиев. Шейх, Устаз, Овлия Кунта-Хаджи Кишиев. — М.: Тетраграф, 2013.
4. И. Г. Антелава, Г. А. Дзидзария и А. А. Олонецкий. Из истории крестьянской реформы в Абхазии. «Исторический архив», т. V. М.—Л., 1950.
5. И.И. Апухтин. Колония Каррас, ее прошлое и настоящее. Пятигорск, 1903.
6. М.Г. Аутлев. Адыгея в хронике событий — Майкоп, 1990.
7. А. П. Берже Выселение горцев с Кавказа // «Русская старина». — СПб., 1882. — Т. 36.
8. Н.И. Бондарь. Разные культуры и судьбы: эстонцы и греки Карачаево-Черкесии // Итоги фольклорноэтнографических исследований этнических культур Кубани за 1998 год. Дикаревские чтения (5). -Краснодар, 1999.
9. Н.И. Воронов. Из путешествия по Дагестану // Сборник сведений о Кавказских горцах. Тифлис, 1868. Вып.1, Отдел 6.
10. Л.А.–А. Выйме. Эстонские поселения на Черноморском побережье Кавказа (вторая половина XIX -1929 г.): Автореф. дис... канд. ист. наук. - Таллин, 1975. - С.18.
11. Ф.Г. Гаджиева. Социально-классовые отношения в дагестанском ауле во второй половине XIX в. // Вестник ДГУ. - 2013. - Вып. 4.
12. Е.Н. Гонтарёва. Горские школы в дореволюционной Чечено-Ингушетии. // Известия ЧИНИИ истории, языка литературы. Т.6. Вып.1. Статьи и материалы по истории Чечено-Ингушетии. – Грозный.,1965.
13. П.В. Густерин. Российская империя и Кавказ. — Саарбрюккен: LAP LAMBERT Academic Publishing, 2014.
14. Н. Денисова. Роль адыгских просветителей в развитии идеи демократизации образования на Северо-Западном Кавказе (XIX – нач. XX вв.) // История и культура народов Предкавказья и Северного Кавказа: проблемы межэтнических отношений. – Р н /Д.,1999.
15. В.С. Дякин. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX - начало XX вв.). СПб.: Лисс, 1998
16. Л.Г. Захарова. Россия и Кавказ: Взгляд из XIX века. / Милютин Д. А. Воспоминания. 1856—1860 / Под ред. Л. Г. Захаровой. — М., 2004.
17. П.А. Ибрагимова. Вакф в Дагестане // Восток. М.: РАН, 2007.
18. З.Х. Ибрагимова. Чечня после Кавказской войны. М.2000.
19. А.И. Исмаилова. Восстание горцев Чечни и Дагестана в 1877-1878 гг. : диссертация кандидата исторических наук - Грозный, 2007.
20. Ж.А. Калмыков. К вопросу о судебной реформе на Северном Кавказе в середине XIX века. // Материалы научно-практической конференции «Молодежь: наука и техника». - Нальчик, 1983.
21. Е.Е. Кириченко. Год у немецких колонистов: Описание колоний Эйгенфельд Кавказского отдела Кубанской области. // Кубанский сборник. Т. 6. Екатеринодар, 1900.
22. А.В. Комаров. Адаты и судопроизводство по ним // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1868. Вып.1, отдел 1.
23. Т.Х. Кумыков. Общественная мысль и просвещение адыгов и балкаро-карачаевцев в XIX-начале XX в. Нальчик, 2002.
24. Т.Х. Кумыков. Из истории судебных учреждений в Кабардино-Балкарии. // Ученые записки КБНИИ. - Т. 19. - Нальчик, 1963.
25. М.Н. Кучаев. Поземельное устройство государственных крестьян, водворенных на владельческих землях в Закавказских губерниях // Свод материалов по изучению экономического быта государственных крестьян Закавказского края. Т. 1, ч. 2. - Тифлис, 1887.
26. В. Линден. Высшие классы коренного населения Кавказского края и правительственные мероприятия по определению их сословных прав. Исторический очерк. Тифлис. 1917.
27. А.М. Магомеддадаев. Эмиграция дагестанцев в Османскую империю. Махачкала, 2001. Кн. 2. 4.
28. В.Н. Мальцев. Влияние Кавказской войны на административно-судебные реформы на Северном Кавказе // Кавказская война: уроки истории и современность. - Краснодар. 1995.
29. Л.Н. Модзалевский. Ход учебного дела на Кавказе // Памятная книжка Кавказского учебного округа на 1880 г. Тифлис, 1880.
30. В.В. Момотов, Л.Г. Свечникова. Мусульманское право на Северном Кавказе в XIX — первой трети XX в. - Краснодар, 2008.
31. С.-Х.Х. Мусхаджиев. Ислам или мюридизм: к вопросу об идеологии горцев в Кавказской войне. //Ислам на Северном Кавказе: история и вызовы современности. Издательство Института Центрально-Восточной Европы в Люблине. Люблин-Майкоп-2014.
32. А.К. Рзаев. Азербайджанские востоковеды. — Баку, 1986.
33. А.К. Рзаев. Мирза Казем-Бек. — Б.: Азернешр, 1965.
34. В.Е. Романовский. Развитие учебного дела на Кавказе и в бывшем царстве Грузинском в XIX веке. // Кавказский вестник. – Тифлис.,1901.-№11.
35. О. Семин. Великая годовщина. Аграрный вопрос и крестьянская (крепостная) реформа на Кавказе. - Киев, 1911.
36. К.Ф. Сталь. Этнографический очерк черкесского народа. Составил генерального штаба подполковник барон Сталь в 1852 году // Кавказский сборник, Том 21. 1900.
37. А. Твалчрелидзе. Колонии меннонитов (немцы). Вольдемфирст и Александрфельд Кубанской области. // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 5. Тифлис, 1886.
38. Н.Е. Торнау. Изложение начал мусульманского законоведения. — Репринтное издание. — М.: МНТПО «Адир», 1991
39. Н.Е. Торнау. Мусульманское право. Вып. 1 / Торнау, бар. – С.-Пб.: Тип. 2 Отд. собств. Е. И. В. канцелярии, 1866.
40. М.С. Тотоев. Народное образование и педагогическая мысль в дореволюционной Северной Осетии. Орджоникидзе, 1962
41. Н.А. Халфин, Е.Ф. Рассадина. Н. В. Ханыков — востоковед и дипломат. — М.: Наука (ГРВЛ), 1977.
42. Н.В. Ханыков. О мюридах и мюридизме. «Кавказ», 1847, № 15.
43. Х.-М Хашаев. Общественно-экономический строй Дагестана в XIX веке. Махачкала, 1954
44. Я. Штах. Очерки из истории и современной жизни южнорусских колонистов. М., 1916.
45. Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. Архив Главного управления наместника Кавказского / Под ред. А.Д. Берже. Тифлис, 1866-1904. Т.12.
46. Восстания дагестанцев и чеченцев в послешамилевскую эпоху и имамат 1877 года: материалы. Кн. I / Сост. Т.М.Айтберов, Ю.У.Дадаев, Х.А.Омаров. Махачкала, 2001.
47. История Осетии в XIX – начале XX века. / Гл. ред. З.В. Канукова, ответ. ред.: С.А. Айларова, А.Г. Кучиев. — Владикавказ: СОИГСИ ВНЦ РАН, 2019. — Т. 2.
48. Кавказский этнографический сборник (Московская серия). Выпуск IX. 1989 г.
49. Кавказ: Черкесия. Издательство М. и В. Котляровых (ООО «Полиграфсервис и Т»), 2014
50. Северный Кавказ в составе Российской империи / [Д.Ю. Арапов, И.Л. Бабич, В.О. Бобровников и др. ; отв. ред. В.О. Бобровников, И.Л. Бабич]. М.: НЛО, 2007.
51. Сборник статистических сведений о Кавказе, издаваемый Кавказским отделом Имп. Русского географического общества / Сост. и изд. под ред. Н.И. Воронова. Т. 1. - Тифлис, 1869.
52. V. Hamed-Troyansky, Caucasian Refugees and the Making of Amman, 1878–1914. International Journal of Middle East Studies. 2017. 49 (4).
53. А. Tsutsiev. Atlas of the Ethno-Political History of the Caucasus (англ.). — New Haven: Yale University Press, 2014. – Артур А.Цуциев. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774- 2004). М.: Европа, 2006.

1. Предисловие

Как вы помните, дорогие друзья, предшествующая лекция нашего курса была посвящена окончанию Кавказской войны. Она вся была о войне. Эта лекция — её продолжение, и она в основном о мире.

В то время использовали слово «замирение», которое означало не просто подавление сопротивления в завоёванной области, а создание в ней такого режима, который позволил бы сделать до недавнего времени землю войны регионом мирным, где жители будут повиноваться новой власти не из-за страха, а из-за выгоды. Такова была задача русской власти. К тому же замирение Кавказа пришлось на время Великих реформ. Шамиль капитулировал и отдал себя в руки генерала Барятинского в августе 1859 года. В 1864 году закончилось сопротивление адыгских племён на Черноморском побережье Кавказа. И встал вопрос о том, как сделать Кавказ мирной частью трансформирующейся Российской империи. Эпоха Великих реформ на Кавказе — вот тема нашей лекции. Но, как и всегда, у неё есть небольшое предисловие.

И до реформ, и до Александра II Кавказ был проблемой. Он всегда был местом войны. Вы же помните, что ещё при Николае Павловиче туда ссылали под пули горцев и декабристов, и, позже, тех или иных молодых людей, которые не нравились Николаю Павловичу, казались ему смутьянами и революционерами. Многие из них там умирали или действительно от пуль горцев, или от тяжёлого климата, малярии. Помните у Лермонтова в стихотворении «Сон» 1841 года – «В полдневный жар в долине Дагестана / С свинцом в груди лежал недвижим я;/ Глубокая еще дымилась рана,/ По капле кровь точилася моя».

Но Николай Павлович, ничего не мог сделать с Кавказом. Волевой, единовластный, он не смог прекратить Кавказскую войну. Терять Кавказ не хотелось, потому что у России уже было Закавказье. Но между Закавказьем и Империей не могла существовать область войны. Это было невозможно. В противном случае надо было отказываться от Закавказья и возвращаться на линию ХVIII века, которая проходила по рекам Кубань и Терек.

При этом, как указывают современные исследователи Ирина Леонидовна Бабич, Владимир Олегович Бобровников, Валерий Хаширович Кажаров в своей книге «Северный Кавказ в составе Российской империи», о которой я уже говорил на прошлой лекции, «Кавказ слишком дорого стоил: поглощая огромные людские и финансовые ресурсы, взамен он давал Империи лишь проблемы». [с.186]

2. Наместник и Кавказский комитет

Николай Павлович, посетив Кавказ в 1837 году, по своей методике решил ещё жестче отстроить в регионе вертикаль власти с одним ответственным лицом во главе. Поэтому в 1844 году он создаёт Кавказское наместничество с центром в Тифлисе. А в 1845-м — Кавказский комитет в Петербурге. То есть строит любимую свою вертикаль власти.

Какова была идея? Представителем Императора на всём Кавказе (тогда включавшем в себя Северный Кавказ и Закавказье) являлся наместник — генерал, которому император полностью доверяет. Наместник всем руководит, он является как бы маленьким императором, но его деятельность отслеживает специальный комитет. Кавказский комитет состоял не из каких-то особых чиновников. Особые чиновники были, но это были делопроизводители. В Комитет входили основные члены: министр финансов, министр государственных имуществ, министр юстиции, министр внутренних дел, председатель департамента законов Государственного совета — и другие члены, которых назначал Император. Этот комитет был высшей инстанцией в решении всех вопросов Кавказа. Вы помните, что для Финляндии и Польши были созданы такие же комитеты. Такова была особенность системы управления Российским государством, системы сложной и контролирующей. Это была не простая властная вертикаль. С одной стороны — центр власти на месте, с другой — контроль за этой властью производится со стороны общеимперской государственной власти. Председатель этого комитета по должности был председателем кабинета министров, премьер-министром, если этот комитет не заседал под руководством самого Императора.

Кавказский комитет и Кавказское наместничество были упразднены в 1882 году (о том, чем они были заменены, я буду говорить в других лекциях), но после революции 1905 года из-за проблем на Кавказе они были возобновлены и просуществовали до конца императорского режима.

Наместник мог изменять законы Империи в соответствии с нуждами региона, но, разумеется, под контролем Кавказского комитета. Наместник имел статус государственного министра.

Первым наместником был назначен хорошо вам знакомый граф Михаил Семёнович Воронцов (1782–1856) — крестник Екатерины II, сын посла в Лондоне Семёна Романовича Воронцова и Екатерины Алексеевны, урождённой Сенявиной. Михаил Семёнович получил блестящее образование в Англии, был настоящим либералом, исключительно культурным человеком, собирателем книг, смелым боевым генералом, сражался на Бородино, участвовал в Заграничном походе. И именно он был назначен начальником оккупационного русского корпуса во Франции в 1815–1817 годах. Сейчас, когда идёт война в Украине и мы видим ужасные вещи, которые там происходят, хорошо вспомнить, что Семён Романович Воронцов, уходя из Франции в 1818 году, из своих денег заплатил французам все долги своего тридцатипятитысячного русского корпуса, которые солдаты и офицеры накопили, выпивая в местных ресторанчиках, покупая какие-то вещи и не всегда имея возможность расплатиться. Чтобы все это компенсировать, он выдал из своих денег полтора миллиона рублей, а для этого продал одно из своих имений. Вот такой был удивительный человек.

Он стремился не только научить солдат грамоте, но и дать им полноценное образование по английской ланкастерской системе. Создал, и опять же за свой счёт, ланкастерские школы для солдат и в России, и в оккупационном корпусе во Франции. Был противником телесных наказаний солдат. Когда он покидал Францию, в честь него благодарные французы выбили медаль. Такие бывали раньше русские оккупационные войска. Но я уже говорил, когда читал лекции по наполеоновскому времени, — не все солдаты и даже не все офицеры вернулись в Россию. Множество французских мужчин погибло на полях сражений, и русские солдаты и офицеры заменили француженкам их погибших мужей и растворились во Франции.

Супруга Михаила Семёновича Елизавета Ксаверьевна, урождённая Браницкая, как вы помните, была предметом воздыханий Александра Сергеевича Пушкина. Поэт включил её в свой донжуанский список, но есть большие подозрения, что это, так сказать, аванс, потому что сама Елизавета Ксаверьевна была влюблена в другого человека — в Александра Николаевича Раевского. К сожалению, в высшем свете супружеские отношения были далеки от идеала. Оскорблённый тем, что, во-первых, Елизавета Ксаверьевна не уделяет ему внимания, во-вторых, что она замужем за Воронцовым, замечательным человеком, который очень хорошо относился к Пушкину, но не давал ему спуска (понимал, что двадцатипятилетний поэт очень талантлив, но балбес, разгильдяй и волокита), Александр Сергеевич платил Воронцову эпиграммами. Эта известная эпиграмма Пушкина посвящена именно Михаилу Семёновичу:

Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным, наконец.

1824 г.

Михаил Семёнович, как говорят, тоже не был идеальным семьянином. Его возлюбленной была польская аристократка Ольга Станиславовна Нарышкина, урождённая Потоцкая (1802–1861), владелица имения Мисхор.

Ольга Станиславовна была, видимо, легкомысленная женщина: до Воронцова и до замужества у неё был роман с другим замечательным русским государственным деятелем Павлом Дмитриевичем Киселёвым, освободителем казённых крестьян. При этом женой Киселёва была старшая сестра Ольги София.

Михаил Семёнович Воронцов построил Воронцовский дворец в Крыму, дворец в Одессе и много другого замечательного.

Итак, Михаил Семёнович Воронцов (с 1852 года — светлейший князь) стал первым русским наместником на Кавказе. Среди солдат сохранилась поговорка «До Бога высоко, до царя далеко, а Воронцов умер». То есть Воронцов был легкодоступный человек, который общался со своими солдатами, знал их проблемы, и был удивительно просвещённый человек, который пытался создать (и мы не раз встретим его на эту тему высказывания) достойные условия существования для коренного населения и Северного Кавказа, и Закавказья: грузин, армян и, как их тогда называли, кавказских татар — азербайджанцев.

Разумеется, ему пришлось вести и войну. И в этом смысле он был мужественный генерал. Об этом я говорил на прошлой лекции.

Михаил Семёнович был похоронен в Спасо-Преображенском кафедральном соборе Одессы, но в 1936 году собор снесли большевики. Тела графа Воронцова и графини Елизаветы Ксаверьевны были ограблены. Милиция наблюдала, как со скелетов снимают все золотые и серебряные предметы. После эти скелеты были выброшены под забор дальнего кладбища Красной слободки, но достойные люди похоронили их на кладбище и запомнили место, где они лежат. И, наконец, 10 ноября 2005 года в восстановленном Спасо-Преображенском соборе останки Воронцова и его жены были перезахоронены на том самом месте, где прежде стоял их саркофаг.

Вторым наместником Кавказа был Николай Николаевич Муравьёв-Карский. Вы помните о нём — это генерал, который был известен взятием Карса в Крымскую войну. За короткий срок наместничества (1854–1856 годы) он не успел себя проявить.

А вот третий наместник — князь Александр Иванович Барятинский — успел. О нём мы говорили на предшествующей лекции как о военачальнике. Именно он, хотя управлял Кавказом всего шесть лет (1856–1862 годы) и из-за скандалов на женской почве был отстранён от наместничества и уехал за границу, создал ту систему реформированных социальных отношений на Северном Кавказе, которая просуществовала до 1917 года и оказалась исключительно эффективной.

После отстранения Александра Ивановича Барятинского последним наместником Кавказа до 1881 года, то есть на протяжении почти двадцати лет, был младший брат императора Александра Николаевича Великий князь Михаил Николаевич.

То, что двух своих братьев Константина и Михаила Александр назначил в два наиболее сложных региона империи Польшу и Кавказ, говорит о той серьёзности, с которой Император и его администрация относились не просто к контролю за тем или иным регионом Империи, а к его правильному преобразованию. О Польше в этом смысле мы уже много с вами говорили. А вот о том, как был преобразован Кавказ, поговорим сейчас.

3. Военное и гражданское управление

В горских районах Кавказа, как раз благодаря князю Александру Ивановичу Барятинскому, хотя некоторые элементы до этого были уже при Воронцове, было создано так называемое военно-гражданское управление. В чём был его смысл? Под контролем русской военной власти сохранялся внутренний строй жизни горцев. Все области Кавказа делились на округа, и в каждом округе командовал офицер русской армии. Он контролировал деятельность местных сельских обществ (горских городов не было, были сельские общества). Но власть, суд и сбор налогов находились на местах под контролем самих кавказцев.

25 августа 1859 года князь Барятинский писал уже известному вам великому реформатору Дмитрию Алексеевичу Милютину: «Полувековая война на Восточном Кавказе (то есть в Чечне и Дагестане — А.З.) окончена… Я сделал распоряжение о немедленном устройстве во всех новопокорённых обществах нашего управления… Мы создаём «военно-народную администрацию». [АКАК. Т.12. Тифлис, с. 1178-79]

Позднее наместник Кавказа Граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков (1905–1915 годы) во «Всеподданейшей записке по управлению Кавказским краем» объяснял, что такое система военно-народной администрации: «Система военно-народного управления, созданная на Кавказе в период борьбы русских войск с местными горцами, основана на сосредоточении административной власти в руках отдельных офицеров под высшим руководством главнокомандующего Кавказской армией, и на предоставлении населению во внутренних делах ведаться по своим адатам». [Всеподданейшая записка… СПб. 1907. С.4]

Внутренняя жизнь обществ управляется местным правом — адатом, но также и шариатом, и осуществляется эта жизнь через местных представителей, частично выбранных населением, а частично назначенных (после восстания 1877 года) начальником округа.

Замечательный исследователь-кавказовед Ирина Леонидовна Бабич как раз отмечает: «Роль введения военно-народного управления среди реформ… проводившихся на Северном Кавказе, сопоставима со значением крестьянской реформы во внутренних губерниях России». [Северный Кавказ в составе Российской империи. с.190]

Вы помните, что крестьянская реформа 1861 года — это, собственно, великая революция сверху. Как ни странно, на Кавказе была такая же великая революция сверху — создание систем военно-народного управления. Но обычно, дорогие друзья, о ней очень мало знают. Новая система власти в первую очередь обращалась к народу, то есть к горцам, ища опору в народных обычаях и в общине. Это была абсолютно та же самая позиция, что и в отношении к народу и общине в русских центральных губерниях. Тот же принцип, который был так дорог славянофилам и братьям Милютиным.

Ещё в 1845 году наместник Кавказа князь Воронцов объявлял горцам в специальной декларации: «Религия ваша, шариат, адат, земля ваша, имения ваши, а также всё имущество, приобретенное трудами, будет неприкосновенною вашею собственностью и останется без всякого изменения». Приняв 25 августа 1859 года капитуляцию Шамиля, главнокомандующий русской кавказской армией князь Барятинский вновь подтвердил эти принципы: «Все земли и леса на плоскости, где жил чеченский народ до возмущения 1839 года, будут отданы вам в вечное владение... Ваша вера, ваша собственность и ваши обычаи остаются неприкосновенными». [В.С. Дякин. Национальный вопрос... С.612] Великий князь Михаил Николаевич осуществил эти обещания.

Вы мне скажете: а как же сожжённые аулы? А как же насильственное переселение из горных ущелий на плоскость, в долины, размещение коренных кавказцев среди казаков? Это лишь результат неповиновения и войны. На тех, кто подчинялся русской власти, провозглашённые принципы распространялись полностью и всецело. Но тех, кто не подчинялся, наказывали. И тогда о неприкосновенности собственности речи быть уже не могло. Ведь, когда мы говорим о неподчинении, мы говорим о крови, об убийствах: убивали и русских солдат, и русских офицеров, и своих горских людей, которые были лояльны русской власти.

Общие законы Империи на Кавказ распространить не удалось. Идея Барятинского состояла в том, чтобы развивать адат в ущерб шариату. Вы помните из прошлой лекции, что движение имама Шамиля строилось на учении суфийского тариката Накшбандие и в русском обиходе называлось мюридизм («мюрид» — по-арабски ученик). Оно ставило своей целью замену адата, то есть обычного права, шариатом — мусульманским каноническим правом. Русские не понимали этих вещей и боялись их. И мы увидим, до каких трагических ошибок они могли в этом вопросе доходить. Постепенно хорошие востоковеды, люди, знающие ислам не понаслышке, растолковали русским чиновникам, что всё не так просто, что это движение суфиев — не политическое, а религиозное, и его политическую составляющую надо чётко отделять от составляющей религиозной. В некотором смысле это актуально для нас и сейчас, когда мы говорим о радикальном исламе. Но тогда это не сразу поняли. Тогда считали, что шариат — это опора мюридизма и, соответственно, опора людей типа Шамиля, тех, кто будет бороться с русской властью до последней капли крови. Тогда думали, что весь ислам вот такой. Отчасти, дорогие друзья, это объясняется тем, что само русское общество, особенно светское, генералы, офицеры, чиновники и сам царь-батюшка, да и многие из «духовного сословия», были не ахти какими религиозными людьми. Большинство из них соблюдало для порядка религиозные христианские нормы, кто православные, кто лютеранские, но они не жили, как Александр I, глубинным богообщением. Поэтому люди, которые жили этим глубинным богообщением, в данном случае настоящие суфии, казались им странными, непонятными, страшными и опасными. А поскольку каждого суфийского подвижника окружали тысячи мюридов, составляя целую духовную армию, этого очень боялись. Поэтому для русской власти адат был лучше. Адат — это обычное право, народный обычай. В нём нет никакого пафоса религиозного служения. У нас ведь тоже очень многие люди живут не столько православной верой, сколько народным обычаем.

Другой опорой русская власть себе делала, как и в Польше, как, собственно, и в России, сельскую общину. Не гордых аристократов, которые могут служить, а могут и изменить, но простых горцев. Именно они должны были составить самоуправляющиеся сообщества Кавказа.

Реформы на Кавказе готовили с помощью крупных востоковедов, и, в конечном счёте, это, несмотря на целый ряд ошибок, о которых я ещё скажу, сделало их успешными. Среди людей, которые помогали готовить реформы и к которым очень прислушивались, был востоковед с мировым именем, знаток Персии, Кавказа и Средней Азии Николай Владимирович Ханыков (1819–1878).

Вторым исследователем был замечательный Мирза Мухаммед Али Казем-Бек (Александр Касимович). Людям, которые занимаются историей русской эмиграции XX века, хорошо знакома фамилия Казем-Бек благодаря правнуку Мирзы Муххамеда Александру Львовичу, который в эмиграции возглавил русское фашистское движение «Молодая Россия», а потом благополучно работал в Московской патриархии после возвращения в Россию в 1956 году.

А вот его прадед, который в крещении именовался Александром Касимовичем, был очень крупным востоковедом и советником правительства. Но он крестился не в православии. Происходя из высшей мусульманской шиитской знати (его дед был министром финансов Кубинского ханства, а отец шиитский духовный глава Дербента), Мирза Мухаммед Али Казем-бек увлёкся в Астрахани проповедью шотландского пресвитерианского миссионера (пресвитерианская церковь — одна из разновидностей кальвинистской протестантской церкви) и принял крещение как пресвитерианин. Он был членом Британского Королевского общества и Петербургской Академии наук, считался крупнейшим востоковедом и исламоведом. Кстати, арабскому и турецкому языкам у него учился молодой Лев Николаевич Толстой, когда поступал в Казанский университет на филологию (потом он перешёл на юридический). Казем-бек был одним из тех, кто поставил изучение Востока в России на научные академические рельсы и вывел русскую науку о Востоке на уровень, не уступающий европейскому, а подчас и превосходящий достигнутое востоковедами Западной Европы.

Ещё одним специалистом именно по мусульманскому праву был барон Николай Егорович Торнау (1811–1882), который издал среди прочих книг работу «Мусульманское право» в 1866 году.

Очень интересным человеком был генерал Александр Виссарионович Комаров, о котором я уже рассказывал вам на прошлой лекции. И в Средней Азии (в Закаспийской области), и на Кавказе он проводил огромную этнографическую исследовательскую работу. Его именем названо несколько открытых им насекомых. Одновременно с этим Александрович Виссарионович был боевым генералом. И завоевание Кушки, самой южной точки Российской империи, осуществил именно он.

Ещё одним известным специалистом и советником являлся барон генерал-майор Карл Александр фон Сталь (1816–1890), известный этнограф.

Это был прекрасный подбор высококачественных специалистов. Все они были сторонниками того, что горцев нельзя превращать в обычных русских граждан - они не превратятся в русских граждан никогда. Надо дать им возможность жить по своему обычаю, но под контролем русской власти.

Первые эксперименты в области военно-народного управления были проведены ещё при Александре I в Кубинском ханстве в северном Азербайджане, но реально эта система была опробована в 1852 году в Чечне.

Была создана «Особая инструкция для управления горцами», а 1 апреля 1858 года выработано «Положение о Кавказской армии» с отдельной частью «Управление горскими народами, не вошедшими в состав гражданского управления». 23 марта 1860 года принят документ «Положения для окружных начальников левого крыла Кавказской линии». Левое крыло — это, как вы понимаете, если смотреть на Кавказ из России - от Осетии до Каспийского моря.

28-й параграф этого Положения гласил: «Даровано право управляться по адату и шариату и по особым правилам, постепенно составляемым, на основании опыта и развивающейся в них потребности». То же самое было сказано в «Прокламации чеченскому народу» князя Барятинского 1860 года. Обратите внимание на слова «постепенно составляемым». Русская власть не скрывала, что она ещё не до конца понимает устройство присоединённого мира Северного Кавказа, постепенно изучает потребности его народов, и согласно этим потребностям постепенно формирует систему управления. Как вы видите, всё очень гибко.

По обычному праву (адату) разбирались мелкие уголовные правонарушения и поземельные споры между общинами, гражданские иски, включая раздоры между мужем и женой, родителями и детьми, бракоразводные процессы (ислам в отличие от православия позволяет разводиться), опекунские дела, споры по завещаниям, благотворительной и религиозной собственности - вакф.

Что такое вакф? Это очень важный институт, который крестоносцы, изучив его на арабском Востоке, принесли в Европу. Та система, которую мы называем трастом, основана именно на принципах вакфа. Идея вакфа в том, что человек может любую часть своего имущества отдать на благотворительныеc цели, причём это должна быть неразрушаемая часть имущества, то есть не деньги, которые ты потратил, и всё (деньги под процент с капитала — тогда такого ещё не было), а, обычно, земля, вода или торговое предприятие, которое приносит доход. Сам даритель определяет, на что идёт этот доход: на поддержание бедных, на содержание религиозных учреждений, больниц, домов призрения, школ, университетов. Порой даритель или один из его родственников становился управителем вакф. Управителю полагалась определённая зарплата, но брать сверх этого деньги с вакфа было нельзя, они шли на общественные нужды. Всё исламское общество построено на вакфе. В мусульманских странах есть специальный министр по делам вакфа. Считается, что пожертвования спасают человека и его родственников после смерти. Отбирать вакуфную собственность — величайшее святотатство, поэтому русская власть не делала этого. Но поскольку в исламе вакуфная собственность, как чистая благотворительность, не облагалась налогами, и русские цари тоже не облагали её налогом, чтобы не было злоупотреблений уклонения от налогов, за ней строго следили. Важно было, чтобы это был настоящий вакф, а не прикрытие своего бизнеса. А такое тоже бывало. Тем более, что для мусульманина обмануть кяфира — это милое дело. Вакуфные вложения проверяли очень тщательно. Фактически существующих вакфов было в десять раз больше признанных по закону и не облагавшихся налогами. Вакуфная собственность была и на Кавказе, и в Крыму, и в Средней Азии, и в мусульманском Поволжье, повсюду. Треть всего имущества мусульман в России приходилась на вакф. Этот факт раскрывает нам ту Россию. Совершенно ясно, что при советской власти вся вакуфная собственность была конфискована в первые же месяцы, когда той или иной мусульманской областью завладевали большевики, и никогда не была возвращена.

В 1999 году в Татарстане был принят специальный закон о вакфе. Однако этот закон, сделанный по нормам шариата, был опротестован Верховным судом, как не соответствующий федеральному законодательству Российской Федерации, и отменён. Это показывает, насколько более дикой является нынешняя система межнациональных отношений в России, по сравнению с системой царской империи, которая понимала традиции входящих в неё разнорелигиозных народов. Российская Федерация 1999 года (я уже не говорю о России 2019 года) всех стригла под одну гребёнку и не понимала особенностей другой культуры, кроме советско-русской.

Очень важным было то, что военно-народное управление отменило все привилегии, закреплённые за знатью. До этого в большинстве обществ знать имела огромную власть, и борьба Шамиля была во многом борьбой со знатью. Русское правительство прекратило это противостояние, отменив все привилегии. Все права состояний горцев Кавказа были уравнены. Была упразднена иерархия местной военной элиты, особенно сложившаяся в Большой Кабарде и равнинном Дагестане.

Джамаат, то есть мусульманская община, на Кавказе, превращается в бессословную общину. В неё допускались только свободные общинники — уздени и уравненные с ними в правах бывшие рабы и их потомки, жившие на территории селений джамаата. Чтобы войти в сельское общество, бекам, то есть князьям, и домашним слугам надо было подавать прошение окружному начальству.

Управлял джамаатом, по реформе Барятинского, сельский сход, староста (бегавул) с помощниками, сельский суд в составе кади (мусульманского судьи) и знатоков адата. Реформированный бессословный джамаат стал главным посредником между горцами и военными властями Наместничества. Община отвечала за уплату налогов, поддержание правопорядка на её землях, выдачу разбойников и повстанцев, ремонт дорог и выделение подвод для нужд войска.

Мусульман Кавказа освободили от рекрутского набора. На военную службу и в горскую милицию принимали только добровольцев и принимали охотно. Уже во время правления Александра III те, кто не были на военной службе в горской милиции и пользовались благом непризыва на военную службу, платили специальный налог. А при Александре II вообще никакого налога не было. Было очень выгодно оставаться мусульманином в Российской империи на Северном Кавказе. Ты избегал самой обременительной из повинностей — рекрутского набора.

В ходе реформы были упразднены мусульманские политические структуры Северного Кавказа, обладавшие собственной юрисдикцией - княжества и ханства. Вы помните, что в Индии княжества (махараджества), то есть владетельные структуры, оставались вплоть до независимой Индии и были ликвидированы уже во время реформ середины 1950-х годов. А вот русская власть на Кавказе ликвидировала все отдельные мусульманские юрисдикции. Только в Средней Азии до какого-то времени оставила несколько — Хиву, Бухару, Коканд. Были ликвидированы: ханство Казикумухское в 1858-1859 годах, ханство Аварское в 1861-1864 годах, ханство Кюринское в 1862-1865 годах, владения Кайтага и Табасарана в 1866 году и в 1867 году главное в Дагестане шамхальство Тарковское и Мехтулинское ханство.

Теперь не ханы и шамхалы, а российские императоры и поставленные от них чиновники были гарантами права и закона на Кавказе. Низовыми органами местной судебной власти были горские словесные суды. Они принимали решения, но по более сложным делам могли апеллировать к Российскому государству. Мулла, кадий, муэдзин (как мы бы сказали — псаломщик), служивший секретарём сельского суда, бегавул (староста), а также остальные члены суда избирались каждые три года народом. То есть так же, как и русское общинное самоуправление, это было демократическое сообщество. Судьями могли стать мужчины старше двадцати пяти лет, от них требовалось хорошо знать арабское судопроизводство, адат и шариат. Сельские общества сохранили прежний полицейский аппарат — горскую милицию.

Судебный процесс отличался от русского. Он не был соревновательным с участием адвоката, а скорее напоминал мировой суд и носил обвинительный характер. Суд собирался у мечети по пятницам, если заявление не требовало немедленного разбирательства. За исключением преступлений в сфере пола — изнасилований, увоза девиц и оскорбления женщин — суд был публичным.

Из принятых адатом наказаний сохранялись: изгнание из общины и, если надо, предание светскому суду кровника, то есть того, кто совершил кровное преступление (канлы), штраф за пролитие крови (дият, алым) и платежи за любое правонарушение в пользу пострадавшего и общины.

Государство ничего из этих штрафов себе не брало. Всё шло на нужды общины и самого пострадавшего. Однако начальникам округов было предписано не допускать в народных судах решений по шариату и адату, «которые противоречат общему духу наших законов». В первую очередь речь идёт о кровной мести. Мы помним, что сейчас на Кавказе, особенно в Чечне, о ней говорят кто ни попадя, а ведь ещё тогда, при Александре II, кровная месть считалась тяжким преступлением и была приравнена к убийству, совершённому при отягчающих обстоятельствах. Был запрещён принятый на Кавказе обычай трёхдневного грабёжа имущества убийцы. Раньше, когда какой-то человек кого-то убил и бежал, его имущество разграблялось. Теперь это было запрещено. Вместо захвата имущества родственников неисправного должника (ишкиль, баранта) устанавливались так называемые денежные композиции (штрафы в пользу родственников пострадавшего и общины) по адату при посредничестве сельских мулл и российских офицеров в округах.

В 1868 году суд по адату и шариату был закреплён законодательно. Решение сельских судов могло быть обжаловано в окружном суде (например, в Дагестанской области было девять округов). Также окружные суды рассматривали тяжкие уголовные и гражданские преступления. Апелляционной инстанцией был областной народный суд при генерал-губернаторе. Этот областной народный суд рассматривал также участие в бунтах, восстаниях, случаи неповиновения властям, которые потом передавались в военные суды области. Тяжбы горцев с русскими решались по имперскому праву в отделах областного суда.

Как вы видите, традиционное право применялось очень широко, причём судили сами горцы, а не какие-то присланные люди. И только в случае, когда одна сторона признавала мусульманское право, а другая, скажем, русские или казаки, не признавали, тогда судили по имперскому праву.

В мае 1865 года Отделение по управлению горскими народами при штабе Кавказской армии было преобразовано в Кавказское горское управление. Оно состояло из четырёх управлений и находилось в Тифлисе. Начальник управления подчинялся непосредственно наместнику.

В это же время на Кавказе прошли и административные преобразования. До того это была чисто военная зона, и называлась она, как мы уже не раз слышали, Кавказской линией, у которой было левое крыло, правое крыло, центр. Всё это закончилось в 1860 году. Была создана Дагестанская область со столицей в Темир-Хан-Шуре. Это красивое название связано с Тамерланом (шура — в данном случае означает «озеро», то есть получается «Озеро Тамерлана»). В 1922 году оно было заменено на Буйнакск в честь малоизвестного революционера. А озеро, кстати, там действительно было, его осушили в ХIХ веке. В Темир-Хан-Шуре был на 9089 жителей приходилось 1950 евреев, 4633 православных, немало армян, католиков, протестантов и старообрядцев. В городе находились две еврейские школы, две синагоги, четыре православных церкви, две мечети, католическая и армянская церкви. Это был центр Восточного Кавказа, культурная столица с гимназией, с семинарией для учителей, которые должны были преподавать на горских языках.

Второе горское образование находилось уже на южных отрогах хребта. Это так называемое Джаро-Белоканское вольное общество (в основном мусульманское с небольшим процентом христианского населения), которое было преобразовано в Закатальский округ.

Третьим образованием была Терская область со столицей во Владикавказе. Эта область была большой и занимала северную часть нынешнего Дагестана, Чечню, Ингушетию, Осетию и даже часть Кабарды.

Четвёртым — Кубанская область, из которой в 1896 году был выделен Черноморский округ, а потом Черноморская губерния. Кубанская область — это Западный Кавказ. Там тоже были горские районы народно-военного управления, но в небольшом количестве по той самой трагической причине мухаджирства, о котором мы уже говорили на прошлой лекции и о котором ещё скажем в этой.

В Дагестане европейских чиновников было мало. У власти в основном оставались кавказцы, часто наибская знать самого Шамиля, перешедшая на имперскую службу.

Наш замечательный и незаслуженно забытый путешественник Николай Ильич Воронов, который издавал серию путевых очерков под названием «Русская дорожная карта» в 1867 году писал о Дагестане: «В Верхнем Дагестане во главе народного управления сидят всё ещё шамилевские наибы, но теперь они, по крайней мере с виду, — агнцы)». [Н.И. Воронов. Из путешествия по Дагестану. Сборник… Тифлис, 1868. Вып.1, Отдел 6. С.20]

В высшей администрации Дагестана и всего Северного Кавказа было много армян и грузин. Сажем, Дагестанской областью с 1860 по 1880 год управлял генерал от инфантерии князь Леван Иванович Меликов, а потом (1880­–1896) генерал от кавалерии князь Николай Зурабович Чавчавадзе (Чавчавадзе хорошо нам известная фамилия благодаря имению в Цинандали, где при коммунистах располагалась резиденция первых секретарей ЦК Грузии). Терской областью с 1863 по 1875 год управлял граф Михаил Тариэлович Лорис-Меликов.

В Терской и Кубанской областях были созданы низовые институты народно-военного управления на уровне обществ и округов, а также бессословная сельская община. В 1870 году было принято «Положение об аульных обществах» Терской области. Аналогичное Положение было принято по Кубанской области. Члены горских словесных судов здесь, в отличие от Дагестана, не выбирались, а назначались властями округа.

В том же 1870 году народные суды были заменены окружными горскими судами в Майкопе, Екатеринодаре и Баталпашинске (ныне Черкесск) в Кубанской области и в Нальчике Терской области.

Здесь (в отличие от Дагестана) была введена должность следователя, соответствующая русским правилам судопроизводства того времени, созданы участковые судебные отделы. Но мухаджирство свело на нет все усилия по организации народно-военного управления на Западном Кавказе. От полумиллиона до полутора миллиона горцев уехало, и с 1872 года на Кубани и Тереке было введено общее гражданское русское судопроизводство, естественно, уже реформированное, демократическое, только с некоторыми элементами адата. То есть горцы могли потребовать, чтобы их судили по нормам адата, и тогда на суд приглашали муллу, кадия. Вы видите, дорогие друзья, насколько повсюду была открыта для местной правовой традиции судебная система. При этом, конечно, казачество Кубани и Терека судилось по русским законам.

В 1880 году в эту систему (как она тогда называлась — военно-адатного управления) вошли присоединённые в результате Русско-турецкой войны Батумская и Карсская области.

Позднее она же была распространена на Туркестанское генерал-губернаторство, где этому содействовали уже упоминавшийся генерал Комаров и в Закаспийской области хорошо нам известный генерал Алексей Николаевич Куропаткин, внук крепостного крестьянина, главнокомандующий в Русско-японской войне, а потом обитатель села Шешурино на берегу озера Наговья тогда Псковской губернии, теперь Тверской области. Там у него было имение, прекрасный усадебный дом в стиле модерн, который сохранился до сих пор, но в жутком виде, в руинах. Алексей Николаевич пережил своего сына Алексея, убитого в застенке большевиками в 1919 году и умер в 1925. Там же, в Шешурино, у руин храма находится его могила. Однажды я посетил её и с горечью стоял и смотрел на мерзость запустения на месте, где жил, и где покоится прах выдающегося русского человека.

В 1885 году на содержание учреждений военно-народного управления казна выделила 514 114 рублей. Это - очень серьёзная поддержка.

Надо сказать, что системы, подобные военно-народному управлению, не составляли исключительной особенности дореволюционного российского Кавказа и Средней Азии. Они существовали во многих колониальных империях, в частности в Британской Индии и Французском Ближнем Востоке, в Алжире. Англичане называли их — Native administrations. Вариант, при котором управление было оставлено в руках местных элит с использованием системы обычного (и отчасти шариатного) права, включённого в законодательство метрополии, назывался indirect rule, то есть «непрямое управление». Но такой вид управления был придуман не англичанами, не французами и не русскими. Он был разработан в Османской империи в ХVI-ХVIII веках для областей с немусульманским населением (то есть всё было наоборот) и основан на принципах миллетов, то есть самоуправляющихся христианских и еврейских общин в мусульманском мире. Вот именно такая традиция, в конечном счёте, привела к военно-народному управлению на Кавказе.

В 1863 году (подобно России, но намного более жёстко и быстро) Франция вытеснила коренное население Алжира во внутренние области, и приморские департаменты Оран, Алжир и Константина были заселены европейскими переселенцами, в основном французами и итальянцами. И indirect rule сохранялось только во внутреннем Алжире. А на русском Кавказе этот принцип сохранялся всюду, где оставалось местное население, а оно было почти повсюду, за исключением Западной части, где горцы массово покинули свои земли.

В России прекрасно знали английский и французский опыт. Военный министр Александр Иванович Чернышёв писал Николаю I: «Нельзя … допустить мысли, что мероприятия, которые удаются англичанам в Индии, французам в Алжире, всегда останутся тщетными в поисках наших». [РГВИА Ф.ВУА. Д.6482. Л.9, 42. с.208] То есть мероприятия по созданию непрямого управления, сохранения местного права, которые практиковали англичане и французы, также должны практиковаться и русскими.

4. Крестьянская реформа на Кавказе

Другой очень важной реформой, кроме правовой и демократической (а ведь, как вы помните из предшествующей лекции, до этого демократические общины на Кавказе были, но далеко не всюду), была крестьянская реформа на Кавказе. Мы с вами называем крепостное право (serfdom) рабством, и правильно делаем. «Здесь рабство тощее влачится по браздам неумолимого владельца…» (А.С. Пушкин, «Деревня»). Но это было не рабство, по крайней мере, юридически. А вот на Кавказе процветала совершенно реальная работорговля. Все стороны, в том числе и русские, брали заложников — аманатов, то есть фактически рабов. Полонённые в рабство переправлялись в Сухум, в Поти, а оттуда на невольничьи рынки Османской империи. Русское посольство в Стамбуле всё время занималось освобождением черкесских рабов. Рабами становились не русские, а коренные жители Кавказа. Как и в Африке, чаще всего враждебные народы ловили иноплеменников и продавали в рабство.

Работорговля, которую формально запретили на Кавказе ещё при Александре I в 1805 году (фактически она не могла быть пресечена, потому что тогда ещё русская власть не контролировала Кавказ), была запрещена второй раз и полностью в 1866-1868 годах. Все домашние рабы были освобождены. Я напомню: это то же самое время, когда освобождаются рабы в США (акт 19 июня 1865 года). Поэтому, говоря, что Россия бесконечно отстала от Запада, люди делают ошибку. Запрет рабства произошёл одновременно, а крепостные в Империи были освобождены в 1861 году.

Всего было освобождено более пяти тысяч рабов, главным образом горцы Терской и Кубанской областей. Правительство выкупило детей и стариков, у которых своих денег не было. Под давлением военно-народной администрации более половины рабов Дагестана (их было немного — триста сорок человек) были освобождены безвозмездно. Выкуп за работоспособного мужчину раба тогда составлял 100-180 рублей, за женщину — 100 рублей, за детей обоих полов — 50-100 рублей. Бывшим рабам правительство давало сравнительно большие суммы на обзаведение хозяйством. В Терской области на поддержку рабов, их становление как свободных людей государство выделило 152 тысячи рублей. Тогда для бедного Кавказа это были очень большие деньги.

По законам 20 апреля 1867 года и 18 июня 1868 года все горцы зависимых сословий (там было много разных категорий) получили личную свободу путем взноса на имя своих владельцев не более 200 рублей с души.

Крепостные освобождались, как и в России, без выкупа. Землю выкупали или деньгами, или трудом на помещика. То есть этот выкуп был выкупом земли. 18 ноября 1866 года было провозглашено окончательное освобождение зависимых сословий в Терской области, а в 1868 году такие же акты были приняты в Кубанской и Дагестанской областях. Освобождённые крестьяне получали в собственность половину земли, которой они пользовались, бесплатно, а вторую половину они должны были выкупить. Я напомню, что в таком же положении, как и горские области, находился Сухумский округ (нынешняя Абхазия). Он тоже был горским округом с военно-народным управлением, и там тоже было рабовладение и крепостная зависимость. И мухаджирство, о чём я скажу чуть позже.

Всего на Кавказе было освобождено до пятидесяти пяти тысяч человек. Реформа эта проводилась по проекту председателя Совета наместника Кавказа князя Григола Зурабовича Орбелиани, одобренному Дмитрием Алексеевичем Милютиным.

Кроме общинного землевладения горцев было создано крупное частное землевладение горской знати. То есть после реформы горская знать, как и дворянство в России, лишилась всех прав управления людьми, но она сохранила право иметь землю. Частично она владела старой своей землёй. Но, так как Шамиль очень существенно проредил горскую элиту и очень много земель из-за этого просто пустовало, те, кто верно служили России и сражались на стороне России против имамата Шамиля, получали большие наделы опустевшей земли и создавали на них свои новые хозяйства.

Ещё одним важным моментом было освобождение от многочисленных податей. Пока существовали ханства и шамхальства, местные власти облагали своих крестьян большим количеством разных налогов, часто обременительных, иногда нелепых. Надо сказать, до реформы русская власть тоже облагала горцев довольно большим кругом налогов, чем часто вызывала их неудовольствие. Теперь все налоги были сведены вместе в один. Это был так называемый налог с дыма, то есть не с человека, а с одного дома. Почему «с дыма»? Потому что дым отождествляется в данном случае с одним семейным очагом, одной усадьбой, хозяйством.

В Кабарде, где у крестьян было довольно много земли (33-34 десятины на двор), такой налог составлял 4-5 рублей с дыма в год. В малоземельных общинах налог резко сокращался. Скажем, высокогорные осетины-алагирцы платили по 75 копеек с дыма в год, а осетины, живущие на равнине, по 2 рубля в год. Общий годовой сбор подымной подати был в целом небольшим: в Кубанской области после мухаджирства — 23 тысячи рублей, в Терской — 137 тысяч, в Дагестане — 107 тысяч рублей. Весь он шёл на местные нужды, так же, как и земские сборы во внутренней России. Казна себе эти деньги не присваивала. Они шли на улучшение дорог, на ирригационные сооружения, на строительство больниц, фельдшерских пунктов, школ.

Как я уже говорил, в 1887 году, то есть уже при Александре III, была введена подать на мусульман вместо всеобщей воинской повинности. Общая сумма этой подати была большой (в 1888 году — 528 тысяч рублей), и она шла уже в военное ведомство. Но денежная выгода от того, что ты не служишь в армии и имеешь свободные руки для работы, была намного больше, чем эти 528 тысяч рублей.

У участников движения Шамиля и восстания 1877 года было конфисковано 16212 десятин пастбищ, которые государство за умеренную плату сдавало высокогорным обществам. Все дела поземельных отношений велись в тесном контакте с населением, что позволило после 1877 года полностью избежать конфликтов. В Кумыкском округе Терской области местные князья добровольно передали общинам половину своих угодий. В 1863 году выборные из всех сословий Большой Кабарды постановили считать её земли собственностью местных общин, на которую князья не имеют прав. В 1862 году комиссия с участием осетинской знати (алдаров) решила передать безвозмездно земли Осетинского округа для наделения землей горских общин.

Как вы видите, знать, чтобы завоевать симпатию и уважение местных общин (а имамат сформировал к ней ненависть), получая землю от Российской империи, расплачивалась с соплеменниками своим имуществом, надеясь, и в итоге не бесплодно, получить что-то взамен от казны.

В 1870 году вышло «Положение о правах почетных туземцев на пользование землей на общественных началах». Высшая военно-мусульманская знать (около двухсот семей) получила очень большие наделы земли. Среди чеченцев это Цутиевы, Чуликовы, Ногаевы, Курумовы, Чермоевы. Земли передавались в потомственное владение. Огромные угодья передавались князьям Кабарды. Скажем, князья Казаналиповы имели 13,5 тысяч десятин земли, князья Алибековы — 11,4 тысяч, князья Каштановы — 19,4 тысяч десятин. И даже аульные старшины пользовались в Ингушетии тройными наделами, а в Чечне — пятерными.

Большую часть земель князья и уздени продавали, меньшинство занялось товарным хозяйством, часто — коневодством. Современные исследователи пишут: «Историческое значение крестьянской и земельной реформ на Северном Кавказе было огромно… Первым последствием реформ стало стирание сословных перегородок в обществе, его выравнивание». [Северный Кавказ в составе Российской империи. - С.225]. Горское дворянство потеряло сословный статус, упрочилась бессословная община. Это были очень важные изменения. Но, конечно, всё проходило не идеально.

5. Восстания после 1859-1864 гг.

После 1859-1864 года до восстания 1877-1878 года на Кавказе всё время продолжались восстания. Они были многочисленны, приводили к сжиганию аулов, к вырубанию садов. Восставали и в Дагестане, и в Чечне, и в Закатальском округе. Очень решительно подавлял эти восстания - Аргунское восстание 1860 года под руководством Умы Дуева из села Дзумзой и кади Шатоевского общества Атабая, - генерал-адъютант Николай Иванович Евдокимов, происходивший из простых казаков и ставший графом. Его усыпальница в Пятигорске в коммунистическое время была осквернена, тело - ограблено, но в ныне восстановленном соборе в Пятигорске есть мемориальная доска. Активные участники восстания в Аргуне Атабай и Султан-Мурад были выселены в Центральную Россию.

До 1877 года русская власть избегала казней, хотела, чтобы было как можно меньше смертей, и в качестве наказания выбирала выселение в Центральную Россию, чтобы люди, вырванные из своей социальной среды, были не опасны. Так же поступили, как вы помните, с самим Шамилем. Но в 1877-1878 годах, как я ранее рассказывал, казни уже были. Но опять же — не так много, как казалось. Это вам не Сталин с его методами и выселением целых народов. После восстания 1877 года было казнено около трёхсот человек и около трёх тысяч семей было выселено в Сибирь. А в 1883 году новый царь Александр III объявил всеобщую амнистию и все все выселенные или посаженные в тюрьмы благополучно вернулись назад. И интересно, что вернулись они на Кавказ уже не революционерами. Познакомившись с жизнью внутренних русских губерний или даже губерний Сибири, большинство из них захотели модернизации своих горских районов и стали просветителями собственных народов.

Кстати говоря, в числе высланных был племянник Шамиля Габиза-Магома, который готовил восстание в Аварии, был выдан полиции, схвачен и отправлен в Сибирь с семьёй. Но не казнён. Это не большевицкая власть. Здесь были совершенно другие принципы. Людей жалели, старались избегать их гибели.

Но были и ужасные ошибки. Например, с шейхом Кунта-Хаджи (1800–1867) из села Истису (чечен. Мелча-Хи) (по другим данным Иласхан-юрт), который возглавлял на Кавказе суфийский тарикат Кадирия.

Вы помните, что Хаджи — это почётное имя, которое означает, что человек совершил паломничество в Мекку - Кунта удалился в Мекку в 1858 году и вернулся в 1861. Он был настоящим подвижником: осуждал любую войну, призывал к смирению и внутреннему совершенствованию. Число его мюридов доходило до пяти тысяч человек. Шамиль считал Кунту-Хаджи врагом, потому что тот выступал против имамата, против войны, за сотрудничество, в том числе и с русскими, ради мира, и за то, чтобы в обстановке мира заниматься духовным совершенствованием. Но беда заключалась в том, что тарикат Кадирия практикует не тихую молитву, а громкую, произнесённую голосом до крика. Она, как считают суфии, вводит человека в состояние исступления и богообщения. Причём к этой громкой молитве добавляются также танцы и пение. Вот, например, шейх Накшбедие Абдуррахман Сограталинский, который призывал к газавату, практиковал тихий зикр и был не так заметен. А Кунта-Хаджи из-за традиции молитвы Кадирия был на виду у всех русских начальников. Они не понимали, о чём поют приверженцы Кадирии, считали, что это какие-то воинские песни, что раз тысячи бородатых мужиков с кинжалами собираются вместе и громко во весь голос что-то кричат — значит точно завтра пойдут резать русских.

Весьма просвещенный Михаил Тариэлович Лорис-Меликов писал: «Учение зикра направлением своим во многом подходящее газавату, служит теперь лучшим средством народного соединения, ожидающего теперь только благоприятного времени для фанатического пробуждения отдохнувших (после подавления восстания — А.З.) сил… Для нас будет очень невыгодно, если взамен религиозной секты у чеченцев явится вождь восстания». [З.Х. Ибрагимова. Чечня после Кавказской войны. М.2000, с. 87]

И русское начальство запретило публичное исполнение зикра. Над Кунта-Хаджи был учреждён надзор. 3 января 1864 власти арестовали шейха и его брата Мовсара. С требованием освободить шейха в печально известном нам по Чеченским войнам 1990-х, селе Шали собрались в январе 1864 года 3-4 тысячи его приверженцев, которые были разогнаны войсками капитана Георгия Туманова (1839–1901), тоже из армяно-грузинского княжеского рода.

При разгоне было убито от 164 до 400 человек, в том числе женщины, потому что были и мюридки, которые следовали зикру. В историю это событие вошло под названием «Кинжальный бой». Дело в том, что по требованию шейха его последователи собирались на молитву без оружия, но кинжал у мужчин при себе был всегда, так как он - элемент одежды. И когда в мюридов и их жён стали стрелять русские солдаты, мужчины бросились с кинжалами на штыки. Теперь место гибели мюридов шейха в Шали — почитаемое место в Чечне, место паломничества и коллективного мученичества — зиярат. Самого же шейха через Владикавказ направили в Новочеркасск, затем он был выслан на вечное поселение в город Устюжна Новгородской губернии, где и скончался 1867 году. А преследование общины Кунта-Хаджи продолжалось. На село был наложен штраф в тысячу рублей, а многие сторонники шейха были перевезены в среднюю Россию.

Кунта-Хаджи очень высоко ценят. Его именем названо главное медресе Чечни. В его честь в 2020 году было переименовано чеченское село Первомайское. То, что случилось с этим выдающимся мудрым духовным человеком, факт удивительной несправедливости и большой глупости. Востоковеды не подсказали…

Ещё одной проблемой, с которой должна была покончить русская администрация, было абречество. Абреки или качаки — это разбойники. Но не те бандиты, которые всегда ими были, а то воинское сословие, которое осталось не у дел после того, как: во-первых — было разогнано Шамилем, во-вторых — было упразднено русской администрацией. Многие военные люди начали после этих событий жить разбоем, потому что землю обрабатывать они не хотели и уже не умели. Известные абреки Назир-абрек и Атабай Карачаевский погибли в боях с русским войсками. Но надо сказать, что сами горцы их не любили и часто выдавали.

6. Шамиль и его сын после 1859 года

Очень примечательна история сына Шамиля Гази-Мухаммеда. Примечательна потому, что во многом показывает сложность политики русской власти в отношении горцев.

Как вы помните, в 1869 году Александр II лично позволил Шамилю, своему пленнику, который жил в Калуге, отправиться на паломничество в Мекку, то есть практически отпустил его в единоверную ему Османскую империю. Шамиль, находясь в Мекке, тяжело заболел, и в 1871 году Гази-Мухаммед, его сын, который тоже был выслан в Калугу, попросил Царя разрешить отправиться к умирающему отцу. И в итоге получил разрешение и туда уехал.

4/16 февраля 1871 года Шамиль умер в Медине. Похоронив отца, Гази-Мухаммед оставил его семью в Таифе (город в Хиджазе), а сам 17/29 июля вернулся в Киев. И 7/19 августа он обратился к военному министру Дмитрию Алексеевичу Милютину с просьбой дать ему как старшему в роду единовременную пенсию отца, которую он намерен использовать на содержание семьи покойного. Шамиль — это лютый враг Царя. А его сын — не просто сын врага, но активный мюрид, разграбивший Цинандали, укравший всю семью князя Чавчавадзе, которую, чтобы вернуть, меняли на пленных чеченцев. И, несмотря на всё это, Царь говорит Гази-Мухаммеду «да». Он велит выдать сыну Шамиля пятнадцать тысяч рублей и даёт ему дополнительный отпуск, чтобы тот смог отвезти деньги в Турцию семье покойного. По-моему, это благородный поступок, рыцарский.

4/16 декабря Гази-Мухаммед отплыл на пароходе из Одессы в Стамбул, где, вопреки обещанию вернуться в Россию, которое он давал Императору, поступил на службу в османскую армию, обещая султану помощь в борьбе с русскими гяурами. В 1876 году, находясь в Османской империи, он заочно поднял восстание. Его родственники начали это восстание в Дагестане, но оно было подавлено в зародыше. В 1877 году Гази-Мухаммед принимает командование 3-й кавалерийской бригадой, составленной из горцев Кавказа — мухаджиров. Генерал-лейтенант свиты султана, он участвовал в осаде Баязета. Но после неудачной войны 1877-1878 года что-то в его отношениях с султаном сломалось, и его отправили в ссылку в Медину, где Гази-Мухаммед благополучно и жил со званием мушира (маршала) до своей кончины в 1902 году.

Во время восстания 1877 года, которое было очень решительным (в ауле Кеметль и ауле Асахо в Дидо в нём участвовали даже женщины и дети), большинство чиновников военно-народного управления к восставшим не перешло. Изменили присяге лишь некоторые. Горская знать, включая большинство наибов Шамиля, в 1877-1878 годах остались верны Империи.

Сын Шамиля распространял ложные слухи о поражении русских войск под Эрзрумом. А также о том, что русские после войны будут насильственно всех обращать в христианство. Это привело к тому, что 29 августа снова восстал Гуниб. Был объявлен джихад. Вот как раз тогда сын шейха Абдуррахмана Согратлинского Мухаммед-Хаджи был объявлен имамом. Но восстание это потерпело полное поражение. Отряды восставших были разгромлены, в том числе войсками Александра Виссарионовича Комарова, который очень жестоко подавил мятеж в октябре-ноябре 1877 года. Все мятежные селения сжигались. Именно после этого восстания последовали многочисленные казни и высылка трёх тысяч семей во внутренние губернии и в Сибирь. Лишь немногие смогли сбежать в Турцию.

Но, как я уже сказал, в 1883 году Александром III была объявлена полная амнистия. Единственным следствием восстания 1877 года было то, что теперь бегавулов (старост) в Дагестане назначала окружная администрация, чтобы нелояльные России люди не могли стать во главе общин. Выдвигал их народ, но без назначения областной администрации они не могли становиться старостами.

7. Мухаджирство

Теперь, дорогие друзья, мне бы хотелось сказать о несколько слов о мухаджирстве.

Дело в том, что мухаджирство у нас иногда понимают достаточно односторонне — как насильственное изгнание русской властью коренных народов, и в первую очередь Северо-Западного Кавказа, хотя было мухаджирство и среди чеченцев, и среди дагестанцев. Действительно, как я уже говорил, в это время свои земли покинуло очень много людей. К примеру, коренное население Сухумского округа (абхазы) из-за массового отъезда сократилось с 128,8 тысяч в 1830-х годах до 59 тысяч по переписи 1897 года. То есть за семьдесят лет, население Абхазии не выросло, а сократилось более чем в два раза. И произошло это из-за мухаджирства 1867-1877 годов. Кстати говоря, поэтому Абхазию стали заселять другие народы. Грузины и армяне с греками из Османской империи приезжали на место уехавших. И это создало большие проблемы, до сих пор существующие в Абхазии.

Надо сказать, что в значительной степени мухаджирство не было инициативой русской власти. Русская власть по большей части была заинтересована в том, чтобы люди оставались на своих местах, жили в системе военно-народного управления, платили налоги. Но кавказцев зазывали османы. Турции было важно создать милицию на своих границах. А боевые решительные люди — чеченцы, адыги — были прекрасными военными, которые могли послужить Османской империи. Им обещали передать опустевшие земли армян и греков, которые как раз переселялись в Россию. Это был такой этнический обмен. И многие духовные лидеры убеждали кавказцев, что если нельзя победить в дар аль-харб (область войны с неверными), то надо уезжать в дар аль-ислам, в область мира и покорности вере, и оттуда воевать с кяфирами. Многие уехали именно из-за этого. То есть это было далеко не только изгнание, но ещё и желание жить среди единоверцев. А многие аристократы, не желая расставаться со своими рабами и слугами, которые по новым законам получали все права в России, пытались уехать в Османскую империю со всей свитой, со всеми клевретами, чтобы сохранить статус владельцев людей. Такое тоже, к сожалению, было. Из Осетии и Балкарии уезжали целыми кланами в стремлении сохранить рабов и крепостных. Ну и, конечно, разжигалась ненависть к христианам и нагнетался страх, что всех будут обращать в христианство. Всё это вместе тоже сыграло свою роль в мухаджирстве.

Линден в книжке «Высшие классы коренного населения Кавказского края и правительственные мероприятия по определению их сословных прав» писал: «Побережье Чёрного моря от Новороссийска до Туапсе, заселённое главным образом адыгами, вовсе обезлюдело». [Исторический очерк. Тифлис. 1917.— С.56] Мы должны с вами чётко понимать, что нынешнее население этих мест — это население, которое пришло на место выселивших людей. Это одна из трагедий Кавказа.

Стремление уехать из России вновь усилилось с 1893 года, когда были введены некоторые ограничения мусульманского образования. Всё время велась тайная агитация турецких эмиссаров, которые рассказывали, что в Турции мухаджирам будут предоставлены покинутые земли. Но адыги и чеченцы не всегда понимали, что по приезду будут привлечены к воинской службе. Люди уезжали в Турцию, а потом порой разочаровывались и стремились назад.

В ответ на письмо главноначальствующего на Кавказе князя Шереметева о том, что многие кавказские мусульмане хотят уехать в Турцию, император Николай II 26 июля 1901 года написал: «Население стараться успокоить, а при отсутствии успеха разрешать выселение». [В.С. Дякин. Национальный вопрос во внутренней политике царизма. Спб,1998. С.465] Как вы видите, никакого желания выселять их не было, велено было стараться успокоить, но, если уж люди хотят выехать, не принуждать их оставаться.

Приехав в Турцию и не найдя там хороших свободных земель, зато столкнувшись с обязательной воинской повинностью, многие эмигранты старались репатриироваться в Россию. К 1905 году мухаджирство прекратилось. Однако магометанское население русская администрация, вспоминая восстание 1877 года, всё равно считала ненадёжным. В полицейском отчёте 1908 г. было написано: «Относительно настроения населения Дагестана надлежит иметь ввиду, что, несмотря на полную покорность его в мирное время, в случае войны с Турцией там будут беспорядки: они начнутся в Чечне и перейдут в Андийский и Аварский округа» [Записка, поданная в Департамент полиции 31 июля 1908. РГИА 1284.185.1909 г.4.]. Но ничего подобного не произошло.

Когда началась Первая Мировая война, мусульманское население Кавказа оказалось абсолютно лояльным Империи. Никакого перехода к туркам, единоверцам и соплеменникам, не было. Многие горцы сражались в русской армии, и дезертирства, тем более в массовых масштабах, не наблюдалось. Это - один из плодов политики реформ на Кавказе. Он превзошел ожидания даже самой царской администрации.

На место выселившихся приезжала масса эмигрантов. Это были греки, болгары, молдаване, эстонцы, латыши. Эстонская земледельческая колония, ставшая в советское время колхозом, до последних лет сохранялась в самом северо-западном уголке Абхазии, в устье реки Псоу. В 1802 году на Северном Кавказе возникла первая немецкая колония Каррас. Через сто лет численность немецких переселенцев была больше ста тысяч на Северном Кавказе и около пятидесяти тысяч в Закавказье.

Забегая вперёд, скажу, что эпоха Александра III была эпохой насильственной русификации. Это была плохая эпоха, которая как раз и вызвала новый поток мухаджирства.

Вот, например, уже известный нам князь Меликов пишет Председателю Совета министров графу Витте в 1905 году: «После упразднения Кавказского наместничества в 1881 г. ... глубоких и всесторонних реформ (в крае — А.З.) не проводилось; а одновременно с походом, начатым частью столичной прессы против окраин, сложилось и на Кавказе в руководящих сферах местных властей лишь одно отрицательное отношение к туземному населению. Вместо действительного насаждения государственного языка открыто предавались гонению языки местные, всё туземное искусственно противопоставлялось всему русскому, и много было приложено труда к болезненному обострению национального чувства в грузинах, армянах, татарах». И, конечно, горцев тоже. [РГИА. 1276.1.162.-л.2-3] Такова политика Александра III, о ней мы будем говорить в своё время.

Но после революции 1905 года руководить восстановленным Кавказским наместничеством назначается граф Воронцов-Дашков, симпатизирующий туземным народам. И обрусение окраин как создание лояльного России, но туземного населения, опять стало доминантой вместо русификации, которая была при Александре III. И этой политике обрусения при сохранении этнической самобытности русская власть не изменяла уже до самого конца Империи, что и стало причиной лояльность кавказского населения во время Первой Мировой войны.

8. Экономическое развитие

Лояльность во многом была вызвана также быстрым экономическим развитием региона. Строились железные дороги. Первая — Ростов-Владикавказ — была открыта в 1875 году, а к началу ХХ века Кавказ покрылся сетью железных дорог. В том числе была проложена дорога по побережью Каспийского моря до Баку. И даже планировалась железная дорога через главный Кавказский хребет в туннелях от Владикавказа до Тифлиса, но она так и не была построена. А вот железная дорога по Черноморскому побережью планировалась начиная с 1870-х, но строиться началась только в апреле 1914 г. и завершена уже в коммунистическое время. Тифлис и Батум были соединены с российской сетью железных дорог через Каспийскую железную дорогу.

Были модернизированы порты: Порт-Петровск на Каспийском море и Новороссийск на Чёрном. Были построены элеваторы и крытые зернохранилища, активно вводились сельскохозяйственные машины. Авторы уже известной нам книги отмечают: «Нельзя сводить российское завоевание к колониальному ограблению. Северный Кавказ очень дорого стоил правительству. Не он содержал Россию, а Империя содержала Северный Кавказ». [Северный Кавказ… С.248]

Большое внимание уделялось просвещению мусульманского духовенства. Оно поддерживалось, финансировалось. Безусловно, те мусульмане, которые хотели получить фундаментальное религиозное образование, изучали нужные предметы в мусульманских школах, но они имели финансовую поддержку государства, а многие свободно уезжали учиться за границу, в первую очередь в знаменитый Каирский университет аль-Азхар, старейшее и престижное мусульманское духовное учебное заведение. А также в замечательную школу ислама в Темир-Хан-Шуре, в Дагестане.

Мусульманское духовенство и их дети освобождались от всех податей. Они вообще не платили налогов, как и русское духовенство. И если были лояльны российской власти, то через двадцать лет они и опять же их дети получали дворянство или звание почётных граждан. Только суфии не считались мусульманским духовенством. С суфиями у русской власти, как вы помните, были свои счёты, часто ошибочные.

На Северном Кавказе было специальное Постановление о создании туземных школ с преподаванием мусульманского Закона Божьего, турецкого, арабского, русского языков и арифметики. И преподавали там муллы и светские местные учителя.

Большую роль в создании этой системы школ, которая должна была быть и русской, и мусульманской с преподаванием языков местных народов, сыграл профессор Казанского университета Николай Иванович Ильминский (1822–1892), знаменитый переводчик христианского священного Писания на татарский язык вместе с Александром Казембеком и Гордием Саблуковым. Кстати, перевод Корана на русский язык Саблуковым считают самым удачным до сего дня. Его, кстати, очень любили мусульмане в советское время. А Ильминского в 1859 году даже обвинили в пропаганде ислама и уволили из Казанской духовной академии, но в 1872 году он стал директором инородческой учительской семинарии в Казани и очень много сделал для образования на национальных языках. В частности, разработал татарский кириллический алфавит. Сейчас Николай Ильминский канонизирован Русской Церковью.

Начальные школы создавались на местных языках с параллельным изучением русского языка. Школы второй ступени — на русском языке. В 1868 году был создан Кавказский учебный округ, попечителем которого был назначен Януарий Михайлович Неверов, директор Ставропольских народных училищ. Это тоже замечательный человек, интереснейший просветитель, когда-то член кружка Станкевича. Януарий Михайлович учился в Берлине. Он — внук священника, сын адвоката и женщины, родившейся от союза помещика и крепостной, то есть человек из разночинцев в прямом смысле этого слова, ставший высокопоставленным чиновником, но одновременно горячим сторонником просвещения кавказских народов на родных языках.

На 1914 год на Северном Кавказе было пятьдесят светских начальных школ и ряд гимназий с преподаванием части предметов на национальном языке.

В Ставропольской гимназии ещё при государе Николае Павловиче началось преподавание черкесского языка. Преподавателем был адыг Умар Берсей. 14 марта 1855 он издал букварь черкесского языка. У Умара Берсея тоже интересная судьба. В 1815 году он был украден работорговцами из своего черкесского села, жил в Египте, потом был выкуплен, учился в Париже, вернулся в Россию и стал просветителем адыгского народа. Сейчас во дворе университета в Майкопе стоит его бюст.

Просветителем кабардинского народа был князь Кази Атажукин (1841–1899), который открыл школу для подготовки учителей кабардинского языка. С Умаром Берсеем и Петром Усларом в 1865 году он издал букварь кабардинского языка.

Шапсуг (шапсуги — адыгский народ) Нотаук Шеретлук создаёт алфавит и грамматику адыгского языка. Немец Пётр Карлович Услар — письменность дагестанских языков.

Западный адыг Казы-Гирей подаёт князю Михаилу Семёновичу Воронцову ещё в 1846 году записку о «О мероприятиях, необходимых для привлечения местного населения Кавказа на сторону России мирным путем». Одно из них — это поддержка приходской примечетной школы. И, действительно, таких школ создаётся множество. Население Кавказа вовсе не было неграмотным.

В примечетной школе обучение длилось три-четыре года. Начальная называлась мектеб, второй ступени — медресе. Содержалась школа на деньги общины. Но при необходимости помогал и округ, и военная власть. Для девочек мусульманок создавались особые школы с обучением правильному чтению Корана (таджвид) и арабскому языку. Так что, как вы понимаете, культура всюду распространялась на Кавказе своя, и для мусульман — мусульманская.

То самое знаменитое мусульманское училище в Темир-Хан-Шуре было открыто в 1855 году. А многие улемы, как я уже сказал, учились в Ал-Азхар в Каире.

Через Россию высшее культурное сословие Кавказа становилось частью европейски образованного общества, и по мере общего образовательного развития Империи и на Кавказе грамотность и образованность становились уделом все большего числа людей. Но, главное, после восстания 1877 года Кавказ впервые был в состоянии мира и строгого закона. Торговые дороги стали безопасны от грабителей, междоусобная и межплеменная вражда, уносившая до того тысячи жизней, забылась. Это отразилось даже на городской геральдике. На гербах Закатал, Гори и Ахалциха были изображены разрушенные крепости и сторожевые башни, брошенные сломанные сабли, а рядом орудия земледелия, плоды сельского хозяйства. В знак того, что, оставив бранное дело и не имея потребности в самообороне, местные жители могут посвятить себя мирному труду и торговле.

Недавно покорённые северокавказские горцы через два десятилетия после капитуляции Шамиля назначались офицерами императорского конвоя. В их верности не сомневались и не без основания — ни одного проявления религиозной и политической нетерпимости инкорпорированная в русскую элиту горская знать не допустила до самой катастрофы 1917 года. Характерно, что председатель «правительства» Республики горских народов Кавказа, созданной в 1918 году в качестве независимого государства под турецким протекторатом, грозненский нефтепромышленник чеченец Топа Чермоев был при «старом режиме» ротмистром конвоя Его Императорского Величества.

Известный в Дагестане мыслитель Магомед Хандиев через десять лет после капитуляции Шамиля в газете «Кавказ», издаваемой в Тифлисе, писал: «Моральное сближение с чуждым народом, покорённым силою оружия или дипломатическими трактатами, обыкновенно заключёнными без ведома и согласия народного, представляет большие затруднения, которые могут проистекать из различных причин. Бывает иногда, что все классы народонаселения, при новом порядке вещей, чувствуют себя в худшем материальном положении, чем прежде. Являются новые повинности, налоги, пресекаются прежние выгодные сношения с соседями. Это есть, без сомнения, самый естественный повод к неудовольствию. В этом отношении мы, дагестанцы, не можем пожаловаться на русских. По окончании войны с Россией мы целиком остались там, где она нас застала. У нас на Кавказе, как всюду и всегда, масса народонаселения состоит из людей, дорожащих домашним кровом. Если в прежние годы многие из нас находили возможным грабить соседей, то теперь, наоборот, мы осознали, что это ремесло сделалось уже невозможным, и большинство из нас свыкается с этим убеждением (напомню, эти слова написаны в 1869 году — А.З.). Не думаю, чтобы в настоящее время, по крайней мере у нас в Дагестане, случаи грабежа повторялись чаще, чем, например, в Московской губернии. Мы, горцы Дагестана, в большинстве своем не питаем никакой ненависти к русским за то, что они отняли у нас возможность грабить и убивать. В другом они нас не притеснили. Чего мы не вытерпели при Шамиле! Мы меньше потеряли от русской картечи, чем от хищничества мюридов! Настоящее время нам представляется в виде пробуждения от страшного сна, в виде излечения от тяжкой болезни». [«Кавказ», №44. Тифлис, 1869]

1869 год — это было, в общем-то, время свободы. Я не думаю, что Магомед Хандиев писал неискренне. Но, конечно, были люди, думавшие иначе. Мы с вами только что познакомились с сыном Шамиля, который вёл себя совершенно по-другому. Но это была одна из точек зрения и очень важная.

Политика замирения Кавказа, которая была нелёгкой, но эффективной, требовала денег. На Кавказе, по записке Сергея Юльевича Витте от 23 июля 1901 года, казённые расходы на душу населения без военных расходов составили 6 рублей 31 копейку на человека, а в среднем по Империи — 5 рублей 84 копейки. Позднее диспропорция ещё больше увеличилась. Окраины оставались финансово убыточными, но они рассматривались как стратегически необходимые территории, за обладание которыми не жалко платить цену.

Это и было обрусение Кавказа и его умиротворение. Но всё это закончилось в 1917 году, когда рухнула Российская империя, и Кавказ вступил в совершенно другую пору жизни, из которой мы не вышли до сих пор.