1. Отношения европейских держав с Турцией, закреплённые Парижским трактатом 1856 г.

Дорогие друзья, в этой лекции я рассказываю о Русско-турецкой войне 1877-1878 годов. Вы увидите, насколько страшная вещь — война. У нас обычно о войнах рассказывают иначе. Говорят veni, vidi, vici — пришёл, увидел, победил. И почти ни слова о подоплёке войны, о трагедии войны. Но война, дорогие друзья, это всегда трагедия. И Русско-турецкая война 1877-1878 годов здесь совсем не исключение. Однако обо всём по порядку.

Итак, государь Александр II и его министры уже в октябре-ноябре 1876 года принимают решение воевать с Турцией. В первую очередь, и об этом мало говорится, для того, чтобы осуществить реванш. Собственно, реванш — это мотив большинства войн. Россией была проиграна Крымская война, потеряны земли вдоль нижнего Дуная, поэтому теперь победить Турцию и вернуть потерянный маленький кусочек земли становится главной задачей. Вторая задача этой войны для Российской империи — стать гегемоном на Балканах, распространить своё влияние на тогдашние турецкие Балканы. А использование для этого сербского, черногорского, болгарского национально-освободительного движения, во многом инспирированного Россией, но также и Австрией, — средство для её достижения. Самые горячие головы мечтают о крестике на святой Софии, русском Константинополе и восстановлении Византии. Но впрямую об этом не говорится. И не говорится потому, что, согласно существующим договорённостям, война была практически невозможна.

Дело в том, что, когда в марте 1856 года заключался Парижский мир, великие державы предполагали возможность реванша России и поэтому очень чётко зафиксировали в статьях Парижского договора принципы мирного разрешения конфликтов. Например, статья VII включала Турцию в состав европейского «концерта держав». Это было сделано впервые. Теперь Турция — не варварское государство за пределами Европы, а часть Европы. Традиция, которую потом сохранило НАТО, и которая сохраняется до сих пор в том числе и в заявке Турции на членство в Европейском Союзе, поданной 1987 г.

Вот как звучит статья VII Парижского трактата 1856 г.: «Е.в. Император Всероссийский, е.в. Император Австрийский, е.в. Император французов, её в. Королева Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии, е.в. Король Прусский и е.в. Король Сардинский объявляют, что Блистательная Порта признается участвующею в выгодах общего права и союза держав европейских. Их величества обязуются, каждый со своей стороны, уважать независимость и целость Империи Оттоманской, обеспечивают совокупным своим ручательством точное соблюдение сего обязательства и вследствие того будут почитать всякое в нарушение оного действие вопросом, касающимся общих прав и пользы».

Из этого следует, что Россия или любая другая европейская страна уже не может самолично объявить войну Турции. Турция — часть общего европейского союза. И если какая-то одна страна хочет иметь свои корыстные интересы в Турции, то это должно вызвать отторжение остальных держав. Российский император это отлично понимал, его министры тоже.

Статья VIII Парижского трактата ещё более твёрдо говорит: «Если между Блистательной Портой и одной или несколькими из других заключивших сей трактат держав возникнет какое-либо несогласие, могущее угрожать сохранению дружественных между ними сношений, то и Блистательная Порта, и каждая из сих держав, не прибегая к употреблению силы, имеют доставить другим договаривающимся сторонам возможность предупредить всякое дальнейшее столкновение чрез свое посредничество».

То есть, если к Порте возникают какие-то претензии, если есть сомнения в том, что она выполняет соглашения, обеспеченные Парижским трактатом, то надо договариваться, создавать комиссии, проверять, быть может, оказывать какое-то давление, но не воевать.

Статья IX Парижского трактата указывает на самую важную точку, которая, собственно, и явилась поводом к войне, и которая действительно была наиболее болезненной во взаимодействии европейских держав с Турцией. Эта точка — отношение Порты к религиозным меньшинствам. Турция оставалась мусульманской страной, как и Россия оставалась страной православной. Но при этом в России значительная часть населения была мусульманами, а в Турции значительная часть населения была христианами. И в этом смысле надо было всем странам сохранять равенство и паритет в отношении к иноверным и инославным. Но поскольку все волновались, что Турция ещё не развита, что она ещё не приняла соответствующие законы, была написана специальная статья IX Парижского трактата, в которой говорилось: «Е.и.в. Султан, в постоянном попечении о благе своих подданных, даровав фирман, коим улучшается участь их без различия по вероисповеданиям или племенам, и утверждаются великодушные намерения его касательно христианского народонаселения его Империи, и желая, дать новое доказательство своих в сем отношении чувств, решился (султан — А.З.) сообщить договаривающимся державам означенный, изданный по собственному его побуждению, фирман. Договаривающиеся державы признают высокую важность сего сообщения, разумея при том, что оно ни в каком случае не даст сим державам права вмешиваться, совокупно или отдельно, в отношения е.в. Султана к его подданным и во внутреннее управление Империи его».

Таким образом, Султан обещает равенство прав всех религиозных групп всех народов своей Империи. И это не лицемерное обещание. Султан не дурак, он сам стремится к этому, потому как прекрасно понимает, что если будут разные права, то в итоге это приведёт к социальному взрыву, национальной революции и распаду Империи. Но державы при этом подчёркивают, что не хотят вмешиваться во внутренние дела Османской империи, однако планируют наблюдать за тем, как будут соблюдаться описанные принципы.

Скажу сразу, что соблюдать эти принципы было очень тяжело, потому что, с одной стороны, христиане турецкой империи мечтали о независимости, а с другой стороны, мусульмане (простой народ) не хотели отдавать своего верховенства. Поэтому много где при попытке выравнивания правового статуса христиан с мусульманами возникали вспышки ненависити, конфликты как со стороны мусульман, так и со стороны христиан. Султану вместе с его правительством было очень трудно балансировать в этой обстановке. И он надеялся на то, что созыв Парламента (как вы помните, турецкий меджлис был создан в декабре 1876 года и созван в марте 1877 года) смягчит этот конфликт. Случилось, однако, не так. Как вы уже знаете, именно меджлис отверг последнее мирное предложение держав. И это послужило основанием для войны, которую Александр Николаевич объявляет 12/24 апреля 1877 года. Он давно искал уважительный casus belli и он нашел его.

2. В преддверии войны: цели России и реакция Европы

Война эта застала Россию не в самом лучшем положении. Как я вам уже говорил, финансы были только-только восстановлены в 1875 году. И мобилизация, необходимость дополнительных расходов на вооружение и инженерные работы тут же обесценили русские деньги. Как пишет Корнилов: «Когда уже война началась, массовые выпуски бумажных денег… совершенно погубили все расчеты Рейтерна (министра финансов — А.З.) на восстановление курса бумажного рубля». [А.А. Корнилов. История России… с. 699]

Переход на всеобщую воинскую повинность произошёл только в 1874 году. То есть, в то время это был ещё, если угодно, эксперимент. Люди очень боялись, что никакой мобилизации толком не произойдёт. Кроме того, она шла с трудом из-за разлива рек и подмыва полотна железных дорог. В 1877 году весна началась поздно, в марте-апреле снег шёл не только в средней полосе России, но даже на юге — на Украине, в Молдавии.

Генерал-адъютант Дмитрий Алексеевич Милютин, который был творцом военной реформы, эту реформу воспевает. Как раз в день объявления войны, находясь вместе с Императором в Кишинёве, он записывает в свой дневник: «Даже прежние пессимисты, сомневавшиеся в существовании армии после всех реформ последних 15 лет, должны были успокоиться. В особенности замечателен был бодрый, смелый вид теперешнего солдата сравнительно с прежним забитым, запуганным страдальцем». [Д.А. Милютин. т.1, с 356, запись 12 апреля 1877]

Ну, как говорится, может, это и так, а, может, так только казалось Милютину или ему хотелось, чтобы было так. В любом случае «бодрый, смелый вид теперешнего солдата» должен был вступить на турецкую землю и начать тяжёлую войну.

Впрочем, войну не считали тяжёлой. Посол в Константинополе граф генерал-адъютант Игнатьев утверждал, что Россия очень легко побьёт турок, что Турция разлагается и что нужны совсем небольшие силы, чтобы произвести решительный толчок для ее распадения. [А.А. Корнилов, с.700]

Знакомое нам шапкозакидательство. Это и Русско-японская война, и Первая Мировая война, и, конечно, Советско-финская война, да и нынешняя Российско-украинская война. Всегда считали, что всё будет быстро, что легко одним пальцем двинем – победим. Но никогда так не получалось. Никогда. И будущие русские политики должны это запомнить. Не считайте войну лёгким делом. В России это всегда дело трудное и тяжёлое, да и не только в России.

Главноначальствующим над русской армией на Балканском театре был назначен великий князь Николай Николаевич (старший), отец Верховного главнокомандующего во время Первой Мировой войны Николая Николаевича (младшего).

Он избрал себе начальником штаба генерала Артура Адамовича Непокойчицкого (1813-1881). Непокойчицкий, гвардейский офицер, выпускник Пажеского корпуса, происходил из белорусского шляхетского рода, служил в Преображенском полку. В 1834 году он закончил военную академию, участвовал в кавказских войнах. В 1854 году в начале Крымской войны он форсировал Дунай и осадил Силистрию (почему его, собственно, и избрали). В 1855 году был начальником штаба армии в Крыму. Генерал Непокойчицкий был лютеранином и похоронен на лютеранском кладбище.

В циркуляре 7 апреля, за пять дней до объявления войны, Александр Михайлович Горчаков сообщал великим державам, что Россия вступает в войну с Турцией, и приглашал все державы последовать за ней.

Но ни одна держава за ней не последовала, напротив, в основном все были очень недовольны действиями России. Только Германия говорила, что всё исполнит. Но, как я уже рассказывал, у Бисмарка были свои далеко идущие планы по внутреннему ослаблению России в этой войне. Он хотел, чтобы она вступила в прямой конфликт с Англией, а, возможно, и с Австрией, и в итоге стала младшим союзником Германии. Поэтому Бисмарк и подученный им император Вильгельм не возражали против этой войны и, наоборот, желали скорейшей победы русскому оружию.

11 апреля поверенный в делах России в Константинополе Александр Иванович Нелидов (Игнатьев был с Императором в Бессарабии) объявил Порте о разрыве дипломатических отношений. Турция, увидев, что война вот-вот начнётся, попросила о посредничестве держав на основании статьи VIII Парижского мира. Но державы не ответили. В то время в Константинополь только что был назначен новый британский посол — знаменитый Остин Генри Лейард (1817-1894). Остин Генри Лейард известен всему миру как великий археолог. Он вёл активные раскопки в Месопотамии, открыл Ниневию и Нимруд в 1845-1851 годах. Это великий учёный, но одновременно и знаменитый политик. Такой, если угодно, комплексный человек ХIХ века.

Он предложил Порте послать в Кишинёв к российскому императору и его войскам чрезвычайного посла с просьбой о мире. То есть державы решили не давить на русского царя, но англичане предложили туркам русского царя о мире попросить. Конечно, Порте было понятно, что Александр в ответ на такую просьбу потребует что-то взамен, и они отказались посылать посла, сочли это унизительным, решили, раз уж русские захотели воевать, померяться с ними силами.

Франция объявила, что она сочувствует османским христианам, но соблюдает нейтралитет. Австрия подчеркнула необходимость соблюдения Рейхштадских договоренностей, отчасти секретных. Вы помните, по ним Босния и Герцеговина должна была перейти под оккупацию Австрии, а Болгария, в случае успеха России в войне, не должна была становиться большим государством, потому что одно большое славянское государство рядом с Австрией Император российский обещал не создавать из-за страхов Австрии.

Австрийские граждане были недовольны нападением России. И особенно в Венгрии, как ни странно, сочувствовали Турции. Прошло несколько веков после того, как практически вся Венгрия была завоёвана Османской империей, а потом постепенно освобождена от османов. Но венгры, не любя русских после подавления венгерского восстания 1848 года, сочувствовали туркам в их борьбе с Россией.

«Общественное мнение по сю, как и по ту сторону Лейты (река, которая разделяет австрийскую и венгерскую части империи — А.З.), не расположено в пользу земельных приобретений, но они-то и составляют главное побуждение моей политики и тех отношений, в которые Австро-Венгрия стала к России», — докладывал Татищев Горчакову 23 мая 1877 слова Андраши [С.С. Татищев. Александр II. – с. 415].

То есть Андраши говорил, что народ не хочет территориальных приобретений, а вот сам он считает, что они нужны и, в первую очередь, нужна Босния и Герцеговина.

Англия прямо заявила, что, объявляя войну Турции, Россия нарушает статью VIII Парижского договора. Мирные средства далеко не исчерпаны, говорил граф Дерби. Он писал послу в Петербурге лорду Августу Лофтусу: «Начав действовать против Турции по своему собственному почину и прибегнув к оружию без предварительного совета со своими союзниками, Русский император отделил себя от европейского соглашения, которое поддерживалось доселе (то есть Парижский трактат — А.З.), и, в то же время, отступил от правила, на которое сам торжественно изъявил согласие (8 статья Парижского трактата). Невозможно предвидеть последствия такого поступка». Эту ноту от 19 апреля 1877 года Горчаков, что самое удивительное, оставил без ответа. Отвечать было нечего.

24 апреля, когда уже вовсю шла война, граф Дерби передал Горчакову новую ноту, в которой уже чётко и конкретно сказал, что оккупация Россией Суэцкого канала, открытого англичанами и французами в 1869 году, Египта, Босфора и Дарданелл, Константинополя и Персидского залива, безусловно, приведёт к войне с Англией. Князь Горчаков заверил британский кабинет, что интересы Англии будут учтены, и в том же письме назвал русские цели войны.

Надо сказать, до Персидского залива и Суэцкого канала дело не дойдёт, но Босфор, Дарданеллы и Константинополь очень скоро станут серьёзнейшим casus belli в отношениях между Россией и Великобританией.

Объясняя цели войны, Горчаков, конечно, не рассказывал об амбициях России, о желании реванша за 1854-1856 год, о планах создать на Балканах такие вассальные государства, как Царство Польское (помните, об этом говорил сам Император князю Черкасскому). Он говорил совершенно другое: «Интересы России заключаются в том, чтобы положить конец бедственному состоянию турецких христиан… Император Александр не положит оружия, пока цель эта не будет достигнута и обеспечена надлежащим образом». (депеша Горчакова Шувалову от 18 мая 1877 года). Балканскими христианами и их якобы бедственным положением постоянно оправдывается война — сначала война Сербии и Черногории против Турции, а теперь и эта война.

Но мы с вами уже говорили, что это положение не было столь бедственным, что оно было вполне нормальным. Положение русских крепостных крестьян в России до 1861 года было бесконечно более бедственным, чем положение османских христиан в Османской империи.

Румынский монарх князь Карл Гогенцоллерн просил отложить начало войны на несколько дней, чтобы он мог получить 15 апреля одобрение Сената на соглашение с Россией о пропуске войск и союзе, но Император не стал медлить (что ему какой-то бухарестский Сенат!), а велел передать миллион франков золотом князю Карлу из полевого казначейства. 1 франк — это 0,3 грамма чистого золота. Представляете, что такое миллион франков? И вот эти деньги, собранные потом и кровью русских людей, Александр бросал румынскому князю, чтобы тот просто заткнулся. Характерная ситуация: миллионы людей в России перебиваются с хлеба на квас, а огромные деньги ради достижения политических целей и реализации амбиций тратятся непонятно на что. Формально это был заём, чтобы Румыния могла выступить вместе с Россией в этой войне. Но Румынии эти деньги, как говорится, рот не заткнули. Румыны обратились к державам с нотой, уведомляя о нарушении её нейтралитета русской армией, но нота осталась без ответа. Пока с Россией вступать в конфликт не хотели. Румыния после этого согласилась на пропуск войск, но не присоединила свои войска к российским. Её войска отступили в западные области Валахии к Австрийской границе. Так было надёжней.

10 апреля в Жмеринке под мокрым снегом прошёл смотр 5-й пехотной дивизии, на котором император Александр также публично объявил цели войны: «Мне жаль было пустить вас в дело, и потому я медлил, доколе было возможно. Мне жаль было проливать вашу, дорогую для меня кровь… Но раз, что честь России затронута, я убежден, что мы все, до последнего человека, сумеем постоять за неё». [С.С. Татищев. с.405]

Какая честь России затронута — совершенно непонятно. Не о балканских христианах он говорит здесь, а, видимо, об амбициях, которые после крымского поражения преследуют не только его, но и всё русское общество. Я же вам рассказывал, что всё русское общество с восторгом принимало сторону балканских христиан, хотело им помогать и тоже мечтало о реванше. Здесь имеет место реваншизм не только царя, но и реваншизм народа.

Кроме русских войск в Бессарабии русским генералом Столетовым были собраны и созданы две болгарские дружины общей численностью в пять тысяч человек.

Генерал Николай Григорьевич Столетов (1831-1912) тоже был человеком авантюрного склада. Он происходил из владимирских купцов, из талантливой семьи (учёный-физик Александр Григорьевич Столетов — его брат), был дипломатом (военным дипломатом — который соединял дипломатию с военным давлением) в Средней Азии. Он основал город Красноводск. Генерал-майор Столетов ценился как человек, который может выполнять деликатные поручения. Ещё в октябре 1876 года, когда был полный мир, ему было поручено создавать болгарские дружины. Теперь они были созданы и тоже были готовы перейти Дунай.

Епископ Кишинёвский Павел прочёл перед войсками манифест с объявлением войны. Этот манифест важен — в нём видны все мотивы. Я приведу его здесь хотя бы частично: «Всем Нашим любезным верноподданным известно то живое участие, которое Мы всегда принимали в судьбах угнетенного Христианского населения Турции. Желание улучшить и обеспечить положение его разделял с Нами и весь Русский народ, ныне выражающий готовность свою на новые жертвы для облегчения участи Христиан Балканского полуострова.

Кровь и достояние Наших верноподданных были всегда нам дороги; всё Царствование Наше свидетельствует о постоянной заботливости Нашей сохранять России благословения мира… Но ожидания Наши не оправдались…

Исчерпав до конца миролюбие Наше, мы вынуждены высокомерным упорством Порты приступить к действиям более решительным. Того требует и чувство справедливости и чувство собственного Нашего достоинства. Турция своим отказом поставляет Нас в необходимость обратиться к силе оружия. Глубоко проникнутые убеждением в правоте нашего дела, Мы в смиренном уповании на помощь и милосердие Всевышнего объявляем всем Нашим верноподанным, что наступило время предусмотренное в тех словах Наших, на которые единодушно отозвалась вся Россия. Мы выразили намерение действовать самостоятельно, когда Мы сочтем это нужным и честь России того потребует. Ныне, призывая благословение на доблестные войска Наши, Мы повелели им вступить в пределы Турции» (Закон 57 155, Полное собрание Законов Российской Империи. Собрание второе, том LII. Отделение 1. СПб. 1879. - С.371). «Прощайте, до свидания!» То, что Император, после чтения Манифеста сказал «до свидания», значило, что он желает солдатам вернуться и прощается с ними до нового свидания уже после победы.

Как вы видите, в словах этого манифеста хорошо заметна гордыня и все амбиции народа и власти.

Д.А.Милютин записывает, что на слова Государя после молебна в Кишинёве «вся толпа офицеров и солдат одушевилась таким энтузиазмом, какого ещё никогда не случалось мне видеть в наших войсках. Они кричали, бросали шапки вверх, многие, очень многие навзрыд плакали. Толпы народа бежали потом за Государем с криками — «ура!». Очевидно, что нынешняя война с Турцией вполне популярна». [Д.А. Милютин, т.1, с.359]

Замечу сразу, что Д.А.Милютин — скептический человек и вместе с Рейтером главный противник войны в Кабинете министров. Но он констатирует факт. Начать войну, победить в ней, взять реванш над Турцией — это действительно народное волеизлияние. Это поддерживается не просто славянофилами, интеллектуалами, но простыми солдатами, которым завтра надо будет умирать на берегах Дуная. Все в восторге, все рыдают, все кидают вверх шапки. Такой вот энтузиазм.

3. Ход войны

Интересно, что война 1828-1829 года Николая Павловича, отца Александра II, была объявлена Турции буквально в те же числа — 14 апреля 1828 года. И вообще 12 апреля — трагический день в царской семье. Это день смерти старшего сына императора Александра — Николая, который умер в Ницце в 1865 году. Помните стихотворение Тютчева «Сын царский умирает в Ницце»?

Итак, 12 апреля была отслужена панихида по умершему Николаю Александровичу, и война началась.

В этот день русские войска перешли реку Прут по новому, построенному Густавом Эйфелем и открытому всего за три дня до объявления войны, мосту близ Унген. Турки в ответ начали обстрел румынского берега Дуная. В тот же день, 12 апреля, русские войска вошли на территорию Турции и на Кавказе. И там, и там четырьмя колонами. На Кавказе вскоре были заняты Ардаган и Баязет.

Порта объявила Румынии войну, и после этого 10 мая палаты парламента объявили независимость Румынии (как вы помните, Румыния была вассальным княжеством Османской империи), а князь Карл оказал русскому главнокомандующему почётный приём. Ставка из Кишинёва была перенесена на румынскую территорию — в Плоешти.

Князь Карл теперь выразил желание, чтобы румынские войска участвовали в кампании. Но Император российский был против участия румынских войск. Это покажется странным, но этому есть объяснение. Он так же был против участия в войне Сербии и Черногории. Однако Черногория его не спрашивала (черногорцы вообще никого не спрашивают) и 13 апреля вновь после перемирия начала военные действия против Турции. Почему же Царь был против участия своих балканских союзников, которых он вроде бы пошёл освобождать? А по той простой причине, что хотел диктовать миру и уж тем более балканским народам условия единолично. Ему было совершенно не нужно, чтобы румыны, которые имели неплохую пятидесятитысячную армию, сами что-то освободили и потом этим завладели. Ему было важно установить свои правила. Поэтому он сказал сидеть тихо и сербам (они, как вы помните, успели в феврале 1877 года заключить мир с Турцией), и румынам тоже. При этом греков не начинать военные действия всячески просили англичане, и русские были с этим полностью согласны. Так что Сербия и Греция сохраняли с Турцией мир. Но поскольку сама Порта объявила Румынии войну, то деваться было некуда.

Россия сформулировала требования к Турции и разослала их великим державам. Посмотрим на них. Русские войска готовы были остановиться, не переходя Балканский хребет (вы помните, что Балканский хребет нынешнюю Болгарию делит как бы пополам, к югу от него — территория, которую называют Восточная Румелия, к северу — Северная Болгария), но при условии, что Болгария к северу от хребта станет вассальным княжеством, а Сербия и Румыния останутся вассальными государствами. До этого Болгария — просто вилайет Турции. Никакого автономного статуса у неё нет. И как таковой политической Болгарии тоже нет.

Что касается Румынии, то Царь был готов проигнорировать объявление Румынией независимости от 10 мая. Абсолютное требование, которое будет звучать постоянно: Россия возвращает себе полосу вдоль Дуная, которую в 1856 году Парижский трактат передал как раз румынскому княжеству Молдове, тем самым обеспечив ей выход к Чёрному морю. Как бы Румыния ни сопротивлялась, в какую бы она позу ни вставала, какие бы декларации потом румынский Парламент ни принимал, но Император, хотя вроде бы территория ничтожна, стоял насмерть. То, что он потерял из-за поражения в войне его отца, он должен был вернуть — очень характерная амбиция. О том, чего она потом будет стоить, мы сейчас поговорим. Также Александр заявил, что требует присоединения Батумского округа. Румынии в виде компенсации за потерю этого дунайского кусочка Россия была намерена передать часть Добруджи (побережье Чёрного моря к югу от Дуная с крупным городом Констанцей).

Боснию и Герцеговину он согласен был отдать под контроль Австрии, а Сербии и Черногории выделить некоторые территории, которые они завоевали. В случае согласия держав на всё это, русские войска не будут переходить Балканы — так говорилось в письме Шувалова от 28 мая 1877 года, направленному лорду Дерби. Все эти условия Горчаков отправил и остальным послам для передачи правительствам Австрии, Германии, Франции, Италии.

Надо сказать, что уже тогда державы были не очень довольны. Но очень скоро Александр Николаевич меняет своё решение про отказ от Болгарии за Балканским хребтом в пользу «Большой Болгарии», желая сделать вассальной Болгарией всё пространство расселения болгарского народа. То есть Александр Николаевич желает создать большую страну, куда входит и Македония (македонцев тогда считали болгарами), и области на границе с Сербией, где тоже живёт население, которое считалось болгарским, вплоть до Эгейского моря. Это очень не понравилось Австрии.

24 мая Александр II по дороге к действующей армии прибыл в Румынию. Его приветствовал премьер Братиану, князь Карл, парламент и мэр Бухареста Россети. Народ называл русского императора «Освободителем Румынии». Но народ, Братиану, и даже князь Карл ещё ничего не знают о территориальных претензиях Александра к Румынии.

Сербкий князь Милан Обренович и его премьер знаменитый сербский политик Йован Ристич (1831-1899) (бывший регент, доктор философии Гейдельбергского университета — вот такие были политики на Балканах) прибыли в Плоешти. Им было сказано сидеть тихо и войны не начинать. Почему — я вам уже объяснил.

Россия думала справиться сама и справиться быстро. Однако на самом деле это было очень большой иллюзией. Турецкая армия уже вовсе не была той нереформированной средневековой армией, с какой сражались орлы Екатерины и даже отец Александра II Николай Павлович в 1828-1829 годах. Как раз после поражения 1828-1829 года турки начали реформировать армию, а после реформ Танзимата, которые начались в конце 1839 года, изменения в армии пошли очень быстро. И к Крымской войне турецкая армия была уже неплохо вооружена. После этого европейские державы продолжали вооружать и обучать турецкую армию: и офицеров Генерального штаба, и генералов, и простых солдат. Армия Османской империи была вооружена новейшим британским и американским стрелковым оружием, лучшим, более дальнобойным и более метким, чем было у русских. У турок была и новейшая немецкая нарезная артиллерия, не хуже чем у русских, которые тоже владели хорошей после перевооружения.

В европейской части Турции на Балканском фронте находилось около двухсот тысяч турецких солдат, правда, часть из них была связана войной в Черногории и в Сербии. И из этих двухсот половина находилась в крепостях. Дело в том, что турецкие крепости были очень мощными, а турецкие крепости в Болгарии считались самыми неприступными в Европе и даже в мире — так называемый четырехугольник придунайских турецких крепостей Рущук-Силистрия-Шумла-Варна. Они были построены по новейшим фортификационным правилам с помощью немецких, британских и французских инженеров и самих турок, которые уже многому научились.

Русская армия, которая перешла Дунай, составляла 185 тысяч человек, то есть была меньше турецкой на Балканах. Русская кавказская армия, которой командовал великий князь Михаил Николаевич, была ещё меньше — 150 тысяч при 372 орудиях.

Турецкая анатолийская армия Ахмеда Мухтар-паши была тоже небольшой — 70 тысяч при 200 орудиях. Но Мухтар-паша (1832-1919), будучи талантливым генералом, эффективно защищал Карс и Батум, за что даже получил титул Гази – победоносный. А до того командовал войсками в Боснии и подавлял восстание в Йемене. Не забывайте, что Османская империя простиралась и на нынешний Аравийский полуостров.

Русским войскам помогало армянское и грузинское ополчение. Позже это станет большой проблемой, потому что те армяне и грузины, которые, будучи турецкими подданными, присоединились к русской армии, естественно, стали восприниматься как предатели.

На Чёрном море доминировал турецкий флот. Русский флот там был уничтожен и еще не успел восстановиться. Турецкий, впрочем, тоже, но он просто в 1856 г. ушёл в Эгейское море и оттуда по Дарданеллам и Босфору теперь вернулся обратно. У турок были новейшие броненосцы, поэтому, что касается флота, Россия абсолютно не могла соперничать с Османской империей, и русское побережье было фактически блокировано. Нового Синопа у России точно бы теперь не получилось. У Российской империи были только небольшие миноноски, перевезённые по железной дороге, и плавающие батареи береговой обороны, но этого не хватало. Всё снабжение русской армии могло проходить только по суше на Балканах. По морю ничем снабжаться армия не могла. Турки владели морем. Такова была особенность этой войны.

Кроме того, Турция имела на Дунае семнадцать бронированных мониторов. Но их русские инженеры смогли нейтрализовать. Во-первых, артиллерией и ударами миноносок были потоплены два крупных монитора. А во-вторых, русские заминировали Дунай в нескольких местах и сделали его практически непроходимым для любых кораблей, в том числе для турецких мониторов. А монитор — это речной корабль с мощными орудиями, который как раз должен препятствовать форсированию водной преграды.

Русские ожидали завершения половодья. В 1877 году, поскольку зима затянулась, половодье было поздним. Только в ночь на 10 июня состоялось первое форсирование Дуная у Галаца (Нижний Дунай). Это был отвлекающий маневр. Он прошёл удачно. Но основная армия должна была перейти Дунай на среднем течении реки, на участке Никополь-Свиштов, где у турок не было крепостей. Этот район был населён дружелюбно настроенными к России болгарами. После переправы предполагалось разделить армию на три равные группы: первая — блокирует турецкие крепости (тот самый четырёхугольник) в низовьях реки; вторая — действует против турецких сил в направлении Видина; третья — переходит через Балканские горы и идёт на Константинополь.

11 июня перед переходом Дуная Александр на болгарском языке обратился к болгарскому народу. Это его воззвание было широко распространено. Я его, естественно, буду читать по-русски:

«Болгаре! Мои войска перешли Дунай и вступают ныне на землю вашу, где уже не раз сражались они за облегчение бедственной участи христиан Балканского полуострова. Неуклонно следуя древнему историческому преданию, всегда черпая новые силы в заветном единомыслии всего православного русского народа, Мои прародители успели в былые годы своим влиянием и оружием последовательно обеспечить участь сербов и румын и вызвали эти народы к новой политической жизни. Время и обстоятельства не изменили того сочувствия, которое Россия питала к единоверцам своим на Востоке. И ныне она с равным благоволением и любовью относится ко всем многочисленным членам великой христианской семьи на Востоке. На храброе войско Моё, предводимое Моим любезным братом, Великим Князем Николаем Николаевичем, повелением Моим возложено — оградить навеки вашу народность и утвердить за вами те священные права, без которых немыслимо мирное и правильное развитие вашей гражданской жизни. Права эти вы приобрели не силою вооружённого сопротивления, а дорогою ценою вековых страданий, ценою крови мучеников, в которой так долго тонули вы и ваши покорные предки.

Жители страны болгарской! Задача России — созидать, а не разрушать. Она призвана Всевышним Промыслом согласить и умиротворить все народности и все исповедания в тех частях Болгарии, где совместно живут люди разного происхождения и разной веры. Отныне русское оружие оградит от всякого насилия каждого христианина; ни один волос не спадёт безнаказанно с его головы; ни одна крупица его имущества не будет, без немедленного возмездия, похищена у него мусульманином или кем другим. За каждое преступление беспощадно последует законное наказание. Жизнь, свобода, честь, имущество каждого христианина, к какой бы церкви он ни принадлежал, будут одинаково обеспечены. Но не месть будет руководить нами, а сознание строгой справедливости, стремление создать постепенно право и порядок там, где доселе господствовал лишь дикий произвол».

Как вы видите, эти слова вроде бы обращены ко всем, но в первую очередь к христианам и как бы против мусульман. Россия, в которой мусульмане как раз при Александре II заняли большое место (присоединена Средняя Азия, только что присоединён мусульманский Северный Кавказ), этих людей как бы забыла. Говорится только о православной стране, помогающей своим христианским братьям. И, конечно, слова про страдания, кровь, мучеников, дикий произвол турок — всё это многократно гипертрофировано и идеологически усилено до крайних пределов.

Было принято и предостережение мусульманам Балкан. Им предлагалось признать «Суд Божий над ними совершаемый и безусловно покоряться русским властям». Согласитесь, большого энтузиазма такие слова ни у каких мусульман, да и вообще ни у каких людей нигде вызвать не могут.

В ночь с 14 на 15 июня происходит основная переправа армии у Зимницы против Систова. Переправилась 14-я дивизия генерала Михаила Ивановича Драгомирова (1830-1905), известного военного теоретика из рода польских дворян Драгомирецких-Макевичей. Переправа была удачной. 3 июля капитулировал Никополь, и России достались первые шесть тысяч пленных. Понятное дело, было много раненых и убитых русских солдат.

На Кавказе дела развивались хуже. Ахмед Мухтар-паша разгромил у Зевина отряд генерала Василия Александровича Геймана. 28 июня был эвакуирован генералом Аршаком Артемьевичем Тер-Гукасовым Баязет. Вы прекрасно помните роман «Баязет» и одноименный фильм — они как раз о Баязетском сидении, о трёхнедельной осаде Баязета турецкими войсками. Тер-Гукасов освободил Баязет, но только для того, чтобы уйти оттуда вместе с остатками осаждённых русских войск.

В начале июля все русские войска в Анатолии вернулись в пределы России. Русская кампания в Азии потерпела полный провал.

Однако на Балканском фронте пока дела развивались неплохо. Генерал Иосиф Владимирович Гурко взял Велико-Тырново, бывшую царскую столицу древней Болгарии, куда была перенесена Главная квартира. 3 июля через Ханкиойский перевал Гурко перешёл Балканский хребет и прошёл почти до Адрианополя (нынешний Эдирне), взял Казанлык и Старо-Загору. Но крупный полководец Сулейман Хюсню-паша разбил его войска и оттеснил Гурко в Балканские горы, в результате чего последний был вынужден отступить на Шипку, оставив и Казанлык, и Старо-Загору туркам.

Кстати, Сулейман Хюсню-паша, как мы потом узнаем, жестоко расправился с теми болгарами, которые слишком рьяно приветствовали русских освободителей, присоединялись к русской армии, партизанили и убивали турецких солдат. Шипкинский перевал был занят генералом Фёдором Фёдоровичем Радецким, происходящим из курляндских кальвинистов.

Я рассказываю о военных действиях, давая краткие характеристики русским политикам и генералам, чтобы вы видели, как многообразна была Империя. Никого совершенно не смущало что кто-то — кальвинист, кто-то — лютеранин, немец или поляк. Привлекались все силы Империи. Главное — личная лояльность Императору.

9-14 августа Сулейман-паша неудачно атаковал Шипку. Генерал Радецкий отстоял перевал, но огромной ценой. Генерал Драгомиров, тот, что возглавлял переход через Дунай, был тяжело ранен, больше он не смог вернуться в строй и стал военным теоретиком. Генерал Дерожинский был убит. Две с половиной тысячи русских солдат было ранено, тысяча сто убито.

На Шипке держались четыре месяца с 8 августа до зимы. Помните картину «На Шипке всё спокойно…»? Здесь, в этих местах, на холодных горных лугах, где почти не растут деревья, в тяжёлые морозы держались русские солдаты, но выстояли. С ними вместе был пятитысячный болгарский отряд Николая Григорьевича Столетова. Они защищали Шипку.

8 июля турецкий главнокомандующий на Балканах Осман Нури-паша сделал боковой фланговый марш и занял Плевну как очень важный центр, с помощью которого можно контролировать практически всю Болгарию, и тем отрезал Гурко от остальной армии. Осман Нури-паша (1832-1900) — талантливый офицер, мушир (аналог звания маршала в Турции, арабское слово, означающее «советник», связанное в свою очередь со словом шура (что означает «консультация» или «принятие совета»), который участвовал в Крымской войне под Евпаторией, а в 1860 году — подавлял восстание друзов, поднятое ими против христиан в Ливане. Не забудем, что случилось тогда в Ливане: сначала ливанские христиане подняли восстание против друзских феодалов, потом друзы стали мстить христианам, началась межрелигиозная война, которую Осман Нури-паша (Осман-паша) остановил. Он также занимал должность военного коменданта Боснии, позже стал военным министром.

Три штурма Плевны русскими войсками (8, 18 июля и 30-31 августа) были неудачны. Штурм 18 июля привёл к гибели шести тысяч русских солдат и не возымел никакого эффекта. Осман Нури-паша построил мощнейшие современные укрепления вокруг Плевны, расположил на них орудия и сорокапятитысячный гарнизон. 19 июля после этой второй неудачи на военном совете было решено отправить в Болгарию весь гвардейский корпус за исключением кирасирской дивизии и 24-ю пехотную дивизию. «Вы слышите о неудаче? — сказал Александр II. — Не унывайте. Бог милостив. Я потребовал гвардию».

Гвардия была почти последней действительно современной боеспособной частью, которая оставалась у Александра II. Теперь он готов был всё бросить в котёл войны. Оказалось, что никакого блицкрига не вышло, что граф Игнатьев всё наврал, что это тяжёлая война против талантливых генералов и мужественных, мотивированных солдат, которые ничем не хуже, а может быть, даже лучше русских чудо-богатырей, и оружие, в целом, у соперника тоже лучше.

В совершенно современном духе Александр теперь жалуется полковнику Уэлсли, военному представителю Англии при Ставке в Болгарии: если бы Англия не помогала Турции оружием, советниками, дипломатической поддержкой, то мы бы уже победили турок, и пролилось бы намного меньше крови. Ваша страна виновата в том, что эта война принимает такой кровопролитный характер, вы виноваты в упрямстве турок — говорит он.

Турки же, воодушевлённые своими победами, дав Осман Нури-паше звание Гази и Льва Плевны, стали требовать ограничения для Румынии (не просто возвращения её под власть Турции, но и ограничение её автономии) и возвращения своих войск в Сербию. Таковы были их условия заключения мира.

2 августа ставку перенесли в Горну-Студену, где климат более прохладный. Надо сказать, что и Император, и армия, и его свита (старик Горчаков остался в Плоешти и в Бухаресте, но большинство приближённых было с Александром, в том числе и Д.А. Милютин) очень болели в эту кампанию. Всем было тяжело. Вы увидите потом, что количество потерь от болезней в этой войне намного превышало потери от боевых ран. Сам Александр страдал лихорадкой, кровавым поносом и очень тяжело переносил этот поход.

Видя второе поражение под Плевной и требования Турции, Император был смущён. «Что же это, наконец, второй Севастополь?!» — задаёт он вопрос своим приближённым. А дело в том, что ещё осенью 1876 года Милютин записал в своём дневнике такой факт — Император Александр Николаевич почему-то стал говорить, что ему эта Балканская война обойдётся так же, как и его отцу, что он станет её жертвой. Кстати, он ведь потом стал и её жертвой, но только немного более отдалённой. Но сейчас он в ужасе: новый Севастополь, новое поражение, катастрофа… И отдаёт приказ готовить новый штурм Плевны.

Между тем 19 августа Осман Нури-паша перешёл в наступление на правом фланге русских, а другой турецкий военачальник Мехмед Али-паша — на левом (восточном) фланге против русской армии. Мехмед Али-паша — тоже талантливый полководец. На самом деле это — Людвиг Карл Фридрих Детроа (1827-1878), из франко-немецкой гугенотской семьи. Родился в Магдебурге, но принял ислам и стал офицером, потом генералом, потом муширом османской армии. Такое тоже бывало. Были гугеноты и другие западные христиане, которые принимали православие и становились генералами русской армии, а были те, кто принимали ислам и становились генералами османской армии.

Больше уже император Александр II не колеблется и просит румын о помощи. Если до этого говорил им сидеть тихо, то теперь понимает, что дело плохо, гвардия придёт нескоро, а румыны рядом. И тридцать пять тысяч румын под командованием князя Карла составили западный отряд русской армии — тот, который должен наступать на Софию.

26 августа начался третий штурм Плевны. Император был практически уверен в победе. Вы думаете это только сейчас у нас любят всё делать под дату? Ничего подобного. 30 августа/12 сентября — день именин Императора, день Александра Невского. Именно к этой дате Плевну решили взять, как у нас говорят, любой ценой. Император сидит на раскладном стуле, пьёт шампанское в честь именин, уверенный в победе. Есть картины, которые это изображают. «За здоровье наших славных войск, которые там теперь дерутся», — картинно говорит он, поднимая бокал с французским вином.

100 тысяч русских солдат при 444 орудиях начали наступление на Плевну. У Осман Нури-паши — всего 45 тысяч солдат и 60 орудий. Превосходство у русских было колоссальное. Но турки хорошо подготовились. Редуты были хорошо сделаны. Мощный прицельный огонь из новых винтовок. «Какой мощный огонь, они всех перестреляют» — с ужасом говорит Александр. И действительно — все русские атаки были отбиты. Войско отступило со страшным уроном. Вечером на обеде у Императора все молчали. Ему доложили, правда, что Михаил Дмитриевич Скобелев, которого Тургенев называл русским Ахиллесом, взял Гривицкий редут и просил подкрепления. Но подкреплений не было. Потом распространилась легенда, что Скобелев бы взял Плевну, но ему не дали подкреплений из зависти к его популярности. Но в народе всегда всякую чепуху говорят. На самом деле просто не было войск. 31 августа Скобелев отступил от взятых накануне редутов. Потери убитыми и ранеными русских составили 15 тысяч, румын — 3 тысячи. Таковой оказалась цена праздника именин императора Александра Николаевича.

И после этого наступает 1 сентября 1877 года — один из мало известных, но поворотных дней в русской истории. В этот день собирается военный совет. Нужно решать, как быть дальше, ведь армия разбита. Главнокомандующий Николай Николаевич старший, брат Императора, говорит о необходимости отступления к Дунаю, а то и за Дунай, в противном случае будут погублены остатки армии. Но если принимать такое решение — всё, война проиграна. Понятно, что после такого турки выдвинут свои условия, европейцы потребуют их исполнения, и униженная Россия уйдёт надолго с Балкан. А разгром и унижение после воодушевления, которое наблюдалось внутри страны, приведут к фрустрации общества и как результат - к революции.

Генералы Зотов и Масальский, которые присутствуют на совете, тоже выступают за отступление, но не такое глубокое. И только военный министр Дмитрий Алексеевич Милютин и генерал Казимир Васильевич Левицкий настаивают на сохранении позиций, говорят, что отступление обернётся катастрофой. Кстати говоря, генерал Левицкий, поляк, не пользовался популярностью, над ним издевались, называя полячишкой и предателем, но он был честный и интеллигентный человек и как офицер честно сказал, что отступать нельзя. Это был звёздный момент для Милютина и Левицкого. Император принял решение последовать их совету. Милютину он потом даст орден Святого Георгия 2-й степени, а Левицкому, который ничем особо не прославился как боевой генерал, неожиданно — орден Святого Георгия 4-й степени. «За что, Государь, я ведь никак себя не проявил?» — «Ты был за то, чтобы остаться под Плевной, я это запомнил», — ответил Государь.

Что было дальше? Из России на поле сражений вызвали Эдуарда Ивановича Тотлебена, знаменитого генерал-инженера. Он прибыл 15 сентября, осмотрел плевенскую оборону и сказал, что штурмом её не взять, положим ещё больше людей, но ничего не выйдет. Надо проводить планомерную осаду, и, когда у турок кончится продовольствие, они сами сдадутся. Для проведения осады были вытребованы последние три гренадёрские дивизии, две прибыли под осаждаемую крепость, а третья была отправлена на Кавказ, чтобы исправить положение там. Что и было сделано: 3 октября на Авлиярских высотах армией Геймана была разбита армия Мухтар-паши, а 23 октября Гейман и Тер-Гукасов разбили турок при Деви-Бойну. Был взят лагерь с припасами. Война на Кавказе переломилась в пользу России.

Что касается Плевны, то прибывшая гвардия 12 октября взяла Горный Дубняк, 20 октября — Нижний Дубняк, тем самым было завершено окружение Плевны. Но при этом гвардия потеряла до трёх тысяч своих солдат и офицеров в этих сражениях.

5-6 ноября в третий раз в ХIХ веке ночью был взят Карс. Штурмом руководил генерал князь Лорийский Михаил Тариэлович Лорис-Меликов, который скоро станет министром внутренних дел и, «диктатором сердца» Императора Александра. Но завидовавшие ему царедворцы будут этого отважного и мудрого человека за спиной называть «тупым армяшкой» (например К.П.Победоносцев).

28 ноября (через три месяца после последнего штурма Плевны) Осман-паша, видя, что продовольствия осталось на пять дней, раздал его солдатам и попытался прорвать окружение, перейдя через реку Вид на фронте гренадёрских дивизий. Турки ворвались в траншеи, овладели русскими орудиями в штыковой атаке. Сам мушир Осман Нури-паша во время прорыва был ранен в ногу, но сделать задуманное ему не удалось. Подкрепления, которые к этому времени уже были собраны русскими, решили дело. Плевна была занята русскими, так как её оставили ушедшие в прорыв турецкие войска. После завершения боя Император сказал, указывая на Милютина: «Я говорю, что если мы здесь, если мы имеем сегодня этот успех, то этим мы ему обязаны. Я этого никогда не забуду».

В три часа дня Осман-паша сдался, вручив свою саблю генералу Ивану Степановичу Ганецкому, имеющему польско-немецкие корни (мать носила фамилию Эсмонт). Сдались в плен 40 пашей (генералов), 2 тысячи офицеров, 44 тысячи солдат, было взято 84 орудия.

В Плевне Государя встретили болгарское духовенство и народ. Потом стали рассказывать, что болгары чуть ли не на руках качали русских солдат, но это неправда. Всё было намного более сдержанно. И чтобы узнать как, мы лучше обратимся к описанию очевидца Дмитрия Алексеевича Милютина, человека, который не склонен ничего преувеличивать.

Но перед этим подчеркну, что ни один из людей, чьи описания взятия Плевны я читал, не свидетельствовал о том, что в осаждённом городе происходило что-то ужасное. Никаких убийств болгар (а город был в основном населён болгарами), разграблений, массовых казней (может, каких-то дезертиров и казнили, но массовых казней не было), никаких изнасилований, никаких сожжений церквей во время осады не было. А ведь Плевна находилась в полной осаде четыре месяца, а до этого ещё месяц в частичной осаде. Да, в осаждённом городе жизнь была очень тяжёлая, пищи не было, нечистоты не вывозились, воды не хватало. Но турецкая сорока пяти тысячная армия не совершила никаких насилий и издевательств над христианским населением, зная, что оно, в общем, симпатизировало России и императору Александру, и что в русской армии была болгарская освободительная дружина. Поэтому все разговоры об органической ненависти турок к христианам и об их дикости — ложь. Да, безусловно, были жестокости, были резни. Но то, что турки — звери и всегда всех убивают — это, конечно, специально насаждавшаяся ложь, необходимая для обоснования амбиций и аннексий, в данном случае России, а потом и Греции, где эта ложь так же будет использоваться для того, чтобы захватывать земли и развязывать войны.

Ситуация в Плевне как раз очень помогает понять реальное положение дел. Вот описание Милютина, который вместе с Государем въезжает в Плевну. 29 ноября, во вторник, он записывает: «В 11 часов утра Государь со всей свитой поехал в Плевну. Любопытно было проезжать мимо опустевших батарей и редутов — как наших, так и турецких. Нас изумляли произведённые неприятелем гигантские работы. Подъезжая к Плевне, Государь был встречен Великим князем главнокомандующим и всей его свитой. Оба брата обнялись сердечно; Государь надел на Великого князя ленту Георгиевского ордена, тут же объявил о наградах генералам Непокойчицкому, Тотлебену, князю Имеретинскому, Левицкому и князю Масальскому и послал георгиевские кресты главным начальствующим лицам гренадёрского корпуса, которым досталась главная роль во вчерашнем бое. Тут же, на высоте, в виду Плевны, отслужено было молебствие. Погода поправилась, даже выглянуло солнце. К молебствию подошли некоторые из ближайших частей войск. Они провели более суток в поле, почти без пищи: несмотря на то, шли бодро и имели воинственный вид. После молебствия мы въехали в сам город по узким, грязным улицам, более похожим на канавы от стока нечистот (после пяти месяцев осады другого ожидать было невозможно — А.З.). Многие кварталы были в развалинах (город же бомбардировался русской артиллерией — А.З.); в иных домах выбиты стёкла; но вообще город претерпел мало. Жителей было очень немного; попадавшиеся кучками болгары смотрели приветливо; но гораздо более видели мы угрюмых, диких лиц пленных турок. Мы наткнулись на целую колонну турецких пленных, препровождаемых под конвоем румынских войск.

В одном из лучших домов города был приготовлен завтрак. Здесь мы сошли с лошадей, а после завтрака представился Государю пленный Осман-паша. Он был ранен в ногу, и потому его поддерживали под руки. Он держал себя с достоинством, отвечал на вопросы Государя вежливо, но без унижения, и лицо его заметно оживилось, когда Государь объявил ему, что оставляет ему оружие (саблю — А.З.) в знак уважения мужественной его защиты». Вот так благородные люди относились друг к другу во время той войны.

«После того Государь, проезжая верхом по грязной улице, остановился у православной церкви, в которую вход был похож на какой-нибудь кабак». Надо помнить, что в Османской империи церкви разрешали строить только ниже минаретов, чтобы они внешне они не отличались от жилых домов. Внутри — пожалуйста, всё что угодно. Но снаружи они действительно походили на обычные дома. Таково было условие старой жизни. Оно, наверное, изменилось бы после реформ Танзимата, но эта церковь явно была построена до них. «Его встретило духовенство с крестом и хоругвями; после короткого молебствия Государь сел в экипаж и выехал из города, по дороге к мосту на Виде; за ним двинулись мы все, составлявшие свиту». Как вы видите, и церковь в порядке, и духовенство в порядке, хоругви в порядке, всё в порядке. «Ехали мимо огромной массы турецких семейств и пленных, занимавших долину по обеим сторонам дороги. Разноцветная эта толпа с повозками и волами покрывала все скаты возвышения. Вид был живописный, но вместе с тем раздирающий сердце. Много израненных, изувеченных; многие из них тут же в наших глазах умирали; истощённые лица, оборванная одежда. Повсюду разбросаны патроны, обломки, скелеты давно уже павших лошадей и волов. Да и тела человеческие едва были засыпаны землёй; тут и там торчали из-под земли руки и ноги». — Вот они ужасы войны.

И заметим сразу такой момент — мирное турецкое население Плевны уходит. Они не хотят жить с болгарами, и голодные, оборванные уходят в Константинополь. Им не чинят препятствий в этом. Солдаты же, естественно, взяты в плен.

30 ноября под Мечкой Рущукский отряд Цесаревича разбил турок и перешёл в наступление на Софию. 23 декабря София была занята войсками генерала Гурко.

30 ноября Порта циркуляром попросила державы о посредничестве в заключении мира. Но все ответили отказом. Сказали — просите Россию, мир надо заключать с ней. Ещё до этого были определены цели России. Так называемый Меморандум Нелидова-Горчакова Император утвердил 27 ноября, и он был передан в Вену и Берлин.

Вот его пункты:

1. Болгария в пределах болгарской национальности. Платит дань султану, но войск султана в Болгарии нет. Народное управление (то есть Парламент). Два года русской оккупации.

Люди в России были этим очень смущены и говорили — болгарам даём парламент, сербам даём парламент, а сами живём в абсолютистской варварской стране, где воля царя — абсолютный закон. Что же это такое?

2. Черногория, Румыния и Сербия — независимы, и им даются территориальные приращения.

3. Босния и Герцеговина — автономия под контролем Австрии.

4. Такие же преобразования, как в Боснии и Герцеговине, во всех христианских вилайетах Османской империи.

5. Россия получает устье Дуная, крепости Батум, Ардаган, Карс, Баязет и возвращает себе нижнее левобережье Прута.

4. Добруджа переходит Румынии.

5. Денежное вознаграждение в 1 миллиард 400 миллионов рублей золотом. Учитывая, что при Александре II золотой рубль содержал 1, 188 грамма чистого золота, вознаграждение составляло 166,32 тонн золота.

1 декабря Сербия объявила Турции, которая уже просит о мире, войну. 16 декабря сербская армия взяла горо Пирот, 24 декабря — Ниш - город с большой долей болгарского и турецкого населения.

4 декабря, изможденный болезнями и бытовыми неудобствами походной жизни, 59-ти летний Государь уехал от армии в Петербург. В Петербурге были поражены видом вернувшегося Александра Николаевича: «Один из очевидцев так передавал общее впечатление: "Когда царь уезжал на войну – это был высокий и красивый воин, державшийся очень прямо, несколько склонный к полноте. Когда он возвратился, его с трудом можно было узнать. Щеки отвисли, глаза потускнели, фигура согнулась, всё тело так исхудало, что казалось, это лишь кожа да кости. Несколько месяцев было дастаточно, чтобы он превратился в старика"» (Морис Палеолог. Александр II и княгиня Екатерина Юрьевская // в кн. Княгиня Екатерина Юрьевская. Александр II. Воспоминания. М.: Захаров, 2017. – С.49). Такую цену за войну заплатил сам Император, но, как вскоре оказалось, это был только аванс.

28 декабря после упорного боя была взята в плен у Шипки-Шейново вся Шипкинская турецкая армия, которой командовал Вессель-паша. Турецкая конница смогла уйти, но пленных было 22 тысячи с орудиями и знамёнами. У русских — 5 тысяч убитых и раненых, у турок — тысяча убитых. Этой операцией руководили генералы Фёдор Фёдорович Радецкий, Николай Иванович Святополк-Мирский, Михаил Дмитриевич Скобелев.

Помните знаменитую картину В.В.Верещагина «Скобелев под Шипкой», где изображено торжество победы и одновременно огромное количество трупов в русских зимних шинелях, чуть запорошенных снегом. Вот опять — ужасы войны.

Наконец, русские войска переходят Балканский хребет и идут к Константинополю. Последняя битва 2/14 января — 7/19 января происходит под Филиппополем (ныне Пловдив). Русские солдаты под командованием Гурко разбивают сорокатысячное войско Сулеймана-Паши. У русских — 1250 убитых и раненных, у турок — до 5 тысяч убитых и раненных. Турками было потеряно 114 орудий, 2 тысячи турецких солдат было взято в плен.

Сулейман-паша за это поражение, а также «за неумелые действия на Шипкинском перевале», был отдан под суд и приговорён к лишению чинов и наград и пятнадцати годам заключения в крепости, но позже помилован. Умер он в 1892 году в Багдаде.

8 января уже без сопротивления Александром Петровичем Струковым был занят Адрианополь (ныне – Эдирне). Толпы турецких поселян бежали от русской армии, от болгар в неоккупированную зону. Об этом факте пишут все мемуаристы.

4. Сан-Стефанский мирный договор

2 января султан Абдул-Хамид обратился к Императору с просьбой положить конец бесцельному кровопролитию. Султан сообщал, что уполномочил для переговоров Министра иностранных дел Сервер-пашу и министра двора, старого семидесятишестилетнего вельможу Намык-пашу. Но Император отвечал уклончиво, а во внутренней переписке настаивал на быстрейшем продвижении русских войск к Константинополю. 3 января 1878 он писал великому князю Николаю Николаевичу с подчёркиванием этих слов: «Пока уполномоченные турецкие не примут безусловно наших предварительных кондиций для мира, о перемирии и речи быть не может и военные действия должны продолжаться со всевозможной энергией». Завладеть Константинополем, полностью овладеть Балканами и диктовать из Константинополя волю и Османской империи, и Европе — такова была цель Императора. Аппетит пришёл во время еды. Тогда вы нас унизили, а теперь мы будем прямо из Константинополя диктовать вам условия, и ни Константинополь, ни проливы, ни тем более Балканы вашими больше не будут – примерно так рассуждали правители России в Петербурге.

Вы помните, что англичане ещё в начале войны говорили, что если Константинополь, Босфор и Дарданеллы будут заняты русскими войсками, то для Англии это будет casus belli. Теперь же сама королева Виктория, что необычно для британской политики, телеграммой просила Александра, воодушевлённого столь блистательными и неожиданными победами (ни Император, ни Николай Николаевич не ожидали, что после Плевны и Шипки наступление будет развиваться так легко, в какой-то момент ведь даже думали об уходе из Болгарии, остановить свою армию. Австрия и Великобритания в соответствии со статьёй VIII Парижского трактата потребовали созыва общеевропейской конференции с обсуждением условий мира. На это правительство России согласилось (иначе была бы война с Европой), и 13 января 1878 года об этом было сообщено всем державам.

4 января Николая Павловича Игнатьева направили в Адрианополь для переговоров с утверждёнными условиями предварительного мира с турками.

7 января в Казанлык прибыли Сервер-паша и Намык-паша. 8 января их принял Великий князь Николай Николаевич. Сначала он спросил, на каких условиях они хотят капитулировать. «Ваше высочество, — сказали паши, — вы победили, вы диктуете условия». В ответ на это Николай Николаевич предложил уже известные вам пункты. «Это конец Турции!» — сказали паши. Намык-паша расплакался. «Турция не может снова уйти в Азию», — сказали они и отказались принять требования России.

10 января 1878 года в ответ на это Николай Николаевич предлагает Императору быстро занять Константинополь и Галлиполи и оттуда вести переговоры с державами. «Мое убеждение то, что настало время, что необходимо идти до конца, то есть до сердца Турции», — пишет он 11 января. [С.С. Татищев. Александр II, т.2, стр.471].

По словам Игнатьева (записано с его слов в дневнике Скалона, секретаря Великого князя Николая Николаевича) Государь на это ответил так: «Если суждено, то пусть водружают крест на Святой Софии». Но Игнатьев — известный врун. Возможно, Александр II и не говорил тогда про крест святой Софии. Но настроение в Петербурге было именно такое. Великий князь Константин Николаевич, либеральнейший человек, автор реформ по освобождению крестьян, генерал-адмирал, говорит, что надо брать «шире и настаивает на полном изгнании турок из Европы, на обращении Константинополя в вольный город и открытии проливов». [Д.А. Милютин т.2. с.9 Запись 12 января 1878]

18 января приходит новая телеграмма султана Абдул-Гамида с просьбой о мире, но уже 17 января (как вы понимаете, телеграф работает не так быстро, как интернет) турецкие представители после консультаций в Константинополе согласились на все предложения России. 19 января были подписаны предварительные условия мира.

Крепости того самого знаменитого четырехугольника Силистрия, Рущук и крепость Видин должны быть срыты и очищены от турецких войск. Также в азиатской Турции должна быть оставлена крепость Эрзерум, которую ещё удерживали турки. Варну и Шумлу оставляют за турками. Намык-паша говорит: «Вы победоносны, ваше честолюбие удовлетворено, турки изгнаны». Милютин вспоминал, что русские войска, когда им сказали, что турки подписали соглашение на этих условиях, ликовали «как на день Пасхи».

Воспользовавшись поражением турок, 21 января Греция под предлогом насилия бушибузуков над греческим населением заняла Фессалию и Эпир. Но Царь сказал им уходить назад, а турки послали броненосный флот к Пирею, и греческие войска отошли.

Видя, что русские желают одни распорядиться «Османским наследием» (так об этом говорили в то время в Европе), опасаясь возможной войны с Россией, британский парламент 328 голосами против 124 поддержал выделение шести миллионов фунтов дополнительного военного кредита. Британская эскадра вице-адмирала Джеффри Томаса Горнби, стоявшая в Безикской бухте Эгейского моря напротив острова Тенедос, вошла в Дарданеллы шестью броненосцами. Среди них был и новейший флагманский линейный корабль Средиземноморского флота Великобритании «Александра», на котором Горнби держал свой флаг. Эта демонстрация должна была показать, что русским следует соблюдать свои обещания. Ни Дарданеллы, ни Босфор, ни Константинополь не подлежат оккупации. Царь был возмущён. Но и Англия была возмущена.

Посол в Великобритании Пётр Андреевич Шувалов докладывал Горчакову 27 января 1878 года: «За последнюю неделю вражда к России (в Англии) развилась до непонятной и прямо безумной степени». Для русского посла степень вражды «непонятна», но всё предельно понятно — причина в том, что в обход всех соглашений Россия хочет завладеть всеми Балканами. И действительно, Царь требует от Николая Николаевича ввести войска в Константинополь, если хоть один английский солдат высадится на берег Босфора, и сам пишет об этом Султану 30 января. 7 февраля Александр вновь пишет Султану: «Что касается до временного вступления части моих войск в Константинополь, то таковое не может быть ни отменено, ни отложено, коль скоро английская эскадра остается в Мраморном море».

Русские хотят занять Босфор, боясь, что английские корабли войдут в Чёрное море, если пролив будет контролироваться турками, и это значительно ухудшит стратегическое положение России на Чёрном море. Между тем турецкие войска оправились от отступлений и заняли предместья Стамбула напротив русских войск. Николай Николаевич докладывает, что теперь уже так легко в Константинополь не войти, что турки будут защищать его до последней капли крови.

12 февраля Николай Николаевич входит с армией в Сан-Стефано, в двенадцати милях от Константинополя. Тут 19 февраля был подписан Сан-Стефанский мирный договор. 25 февраля 1878 года Великий князь пишет Царю: «Я вспомнил твои незабвенные слова, мне сказанные в твоём кабинете в Ливадии, когда мне объявил ты твою волю назначить меня главнокомандующим действующей армии. Когда я у тебя спросил, к какой цели должен стремиться, ты мне лаконично ответил — Константинополь! И ровно через 16 месяцев с, со всей гвардией, под Царьградом, молился коленопреклоненно за дарованные нам победы и чудный мир».

Константинополь — вот она истинная цель русского похода. Не благополучие христиан. Благополучие христиан тоже неплохо, но, как говорится, сначала надо позаботиться о своём благополучии. Главное — реванш, главное — контроль над Балканами. Главное то, что Россия становится величайшей империей Европы и мира после этой победы над Турцией.

Сан-Стефанское соглашение предполагало создание Большой Болгарии. России передавались Карская и Батумская области, левобережье Прута, а Румынии в виде компенсации за обиду должна быть отдана Добруджа. Но Румыния категорически отказалась отдавать России свою территорию. Это решение о нерушимости и целостности территории Румынии было принято обеими палатами парламента. Мы — союзники России, вместе с русскими умирали под Плевной, как у нас можно отбирать земли? Князь Карл обратился с письмом к кайзеру Вильгельму. А русский Император писал главнокомандующему 26 января 1878 года: «Если румыны не образумятся, мы с ними шутить не будем». Теперь, как вы видите, это совсем другие слова и другой тембр голоса, без всякого поглаживания по голове князя Карла и румын. Вот тебе и «освободитель Румынии»!

Англия и Австрия потребовали считать статьи Сан-Стефанского договора только предварительными, чтобы судьба Турции была решена всеми державами, подписавшими Парижский мир 1856 года, иначе война России с Англией и Австрией.

5. Берлинский Конгресс

Тягостно прошли март и апрель 1878 года. Страх войны сковывал Петербург. Денег не было. Флота на Чёрном море не было. Армия понесла огромные потери и к новой войне была совершенно не готова. Тем не менее, в апреле, Александр отдаёт приказ Петербургскому гарнизону перейти на походную форму одежды. Он готовится к войне на Балтике. Но, слава Богу, этой войны не произошло. Царя всё-таки уговорили пойти на попятную, а в чём-то на попятную пошли и сами державы.

18 мая была подписана англо-русская секретная конвенция. Она ограничивала претензии России в Азии, а также в соответствие с ней Россия соглашались сделать Батум демилитаризованным порто-франко. Англичане соглашались, что левобережье Прута снова получит Россия, но делали это с тайной мыслью, что после этого Румыния никогда не будет союзником России и попадёт под влияние других держав. И оказались правы. Так что Россия всё-таки получила тот самый кусочек земли, но потеряла страну, как это часто бывает.

23 мая/4 июня между Англией и Турцией была подписана так называемая Кипрская конвенция, которая предполагала, что Турция передаёт Великобритании остров Кипр - в ноябре 1878 года он был передан в английскую оккупацию, формально оставаясь турецким. 5 ноября 1914 г. Великобритания расторгла эту конвенцию из-за вступления Турции в войну на стороне Центральных держав, и объявила Кипр британской колонией. Турки и греки-христиане продолжали жить в мире на острове под английской властью, пока англичане оттуда не ушли в 1960 г. и вскоре не началась новая греко-турецкая война. Англия по конвенции 1878 г. гарантировала целостность новых границ Турции в Азии и обещала не допустить дальнейшего русского продвижения в Османской империи, что она и делала до ноября 1914 года, пока Турция не объявила войну Британии.

25 мая/6 июня было подписано англо-австрийское соглашение, уже не тайное, которое тоже подчёркивало союз между этими державами и договорённости по всем пунктам на Балканах.

Наконец, 1/13 июня 1878 года созывается Берлинский конгресс, который как раз должен был решить образовавшуюся проблему. Сначала Россия не хотела принимать в нём участие, но под давлением Англии и Австрии, которые в противном случае начали бы войну, согласилась. И согласилась даже, что все пункты её договора с Турцией в Сан-Стефано будут подвергнуты обсуждению и ревизии и что в итоге будет так, как решит конгресс. Россия на нём права вето не имела. Она хотела его получить, но ничего не вышло.

На Берлинском конгрессе было сделано всё, чтобы Россия не стала гегемоном на Балканах, не завладела проливами и не получила Константинополь. Он очень урезал аппетиты России. 15 июля трактат Берлинского конгресса был подписан императором Александром II.

В итоге России пришлось отказаться от Баязета и Алашкерской долины в азиатской Турции.

Турция уступила Персии город Хотур.

Были оговорены права армян Азии и поставлены под защиту всех держав, а не только России.

Были сильно урезаны притязания Сербии и Черногории. Порт Антивари на Адриатическом море всё же Черногории передали, но с условием, что торговый флот она иметь не могла и должна была пользоваться услугами австрийского флота и даже австрийской таможенной службы.

Полоску по левому берегу Дуная России вернули, но устье Дуная, которое с 1829 по 1856 год находилось в составе России, теперь было оставлено в Румынии вместе с Добруджей. И тот самый остров Змеиный, о котором так много говорили в начале нынешней российско-украинской войны, с 1829 года по 1856 год принадлежавший России, был оставлен за Румынией.

Болгария не стала единой огромной страной, а была разделена на три части. Северная Болгария от Дуная до Балканского хребта, которая включала Софию, была объявлена вассальным княжеством Турции. Там не могли находиться войска Турции, и только в продолжении девяти месяцев могли оставаться русские войска. Россия требовала себе права на оккупацию Болгарии в течение двух лет (а мечтала вообще о том, что она, как и Босния – Герцеговина Австрией, будет оккупирована навсегда), но Конгресс разрешил только девять месяцев оккупации. За это время болгарам надлежало созвать парламент, выбрать царя, что и было сделано. Царём мог стать только немецкий принц, никак не русский член царского дома. В итоге был избран Александр Баттенбергский, племянник супруги Александра II – императрицы Марии – сын её брата принца Александра от морганатического брака с графиней Юлией Баттенберг (урожденной Гауке, дочерью русского генерала немецко-польского происхождения). Вторая часть Болгарии — Восточная Румелия — оставалась полностью в Турции. Там могли находиться турецкие войска. Но она должна была управляться под контролем держав христианским губернатором. А третья часть Болгарии — Македония, Охрид — просто оставалась турецким владением. Болгария не получала выход к Эгейскому морю. Вдоль Эгейского моря через Фессалоники до Адриатики, включая Албанию, Эпир и Фессалию, тянулась турецкая территория.

Боснию и Герцеговину передали под управление Австрией под формальным суверенитетом Османской империи.

Новопазарский санджак, область между Сербией и Черногорией, был сохранён за турками, но туда тоже были введены австрийские войска. То есть общая граница между Черногорией и Сербией не образовывалась.

Было также сказано, что христианское население и любое инославное население Османской империи должно быть защищено, автономно и могло пользоваться всей полнотой гражданских прав: и армянское, и несторианское, и айсорское христианское население, и евреи.

Таковы были решения Берлинского конгресса.

6. Жертвы войны

Теперь настало время сказать о жертвах войны.

С января 1878 года начинаются погромы и расправы над мусульманами в Болгарии. Неслучайно мусульмане бегут в Константинополь, бросая всё, на своих арбах, запряженных быками. Британские наблюдатели фиксировали эти расправы скрупулезно. Назовём только несколько случаев. В деревне Иссова Бала были дотла сожжены школа и 96 из 170 домов мусульман. Жители села Юкан Софулар были вырезаны, 12 из 130 домов, мечеть и школа сожжены. В Муфлисе 127 человек были похищены, около 400 — убиты.

Современный американский учёный (по происхождению ассириец) Джон Б. Джозеф сообщает, что русские солдаты нередко убивали мусульманских крестьян, боясь, что они будут сообщать туркам о передвижении русской армии. Знакомо, не правда ли? В сражении при Харманли в начале 1878 года множество горожан мусульман было убито русскими, а их имущество разграблено. Корреспондент газеты «Daily News» (той самой, которая сообщала о зверствах турецких башибузуков в Батаке) сообщал, что русские войска сжигают мусульманские деревни, если из них или с близлежащих полей стреляют по русским войскам. В конце 1877 года сгорело большое книгохранилище мусульманской литературы при мечети в Тумово.

Современный американский историк турецкого происхождения из Румынии Кемаль Хашим Карпат (очень хороший историк, работавший в Висконсинском университете, я его работами по Турции много пользовался) пишет, что около семнадцати процентов мусульманского населения Болгарии, то есть 250-300 тысяч человек, погибли от голода, холода, болезней и насилия во время той войны. А 1-1,5 миллиона ушли в изгнание. [Karpat, K. H., Studies on Ottoman social and political history: selected articles and essays, Brill, 2004, р.764] Другие источники называют чуть меньшие цифры. Как пишет Дуглас Артур Ховард в своей «Истории Турции», из 1,5 миллионов болгарских мусульман в Болгарии осталась только половина, 200 тысяч погибли и около 500 эмигрировали. [Howard, D.A. (2001), The history of Turkey, p. 67.]

82 тысячи мусульман Закавказья бежали из района Батума и из Карса в оставшиеся турецкими земли от русской армии. В Карсе курды под предводительством Абдурреззака Бедир-хана были на стороне русских и за союз с ними. Мощное антитурецкое курдское восстание (как вы видите, курдско-турецкое противостояние имеет старинные корни) в Безаке возглавили братья Хусейн и Осман-паша.

Статья XVI Сан-Стефанского договора оговаривала положения армян.

«Ввиду того, что очищение русскими войсками занимаемых ими в Армении местностей, которые должны быть возвращены Турции, могло бы подать там повод к столкновениям и усложнениям, могущим вредно отразиться на добрых отношениях обоих государств, – Блистательная Порта обязуется осуществить, без замедления, улучшения и реформы, вызываемые местными потребностями в областях, населенных армянами, и оградить безопасность последних от курдов и черкесов». [Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., Гос.изд-во полит.литературы, 1952]

Вы помните, что черкесы — это жители Северного Кавказа, как мухаджиры ушедшие в Турцию от русских войск во время последней войны, которую Александр II вёл на Кавказе.

Эта же статья об армянах отразилась в статье LXI Берлинского трактата: «Блистательная Порта обязуется осуществить, без дальнейшего замедления, улучшения и реформы, вызываемые местными потребностями в областях, населённых армянами, и обеспечить их безопасность от черкесов и курдов. Она будет периодически сообщать о мерах, принятых ею для этой цели, державам, которые будут наблюдать за их применением». [Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., Гос.изд-во полит.литературы, 1952]

Интересы Армении на Берлинском конгрессе представлял епископ Вана Мкртич Хримян, будущий Католикос Армении. Через много лет он ещё успеет первым послать благословение на созыв I Думы Российской империи в 1906 году.

Плохо приходилось не только мусульманам, но и болгарам. Когда, как я уже рассказывал, войска генерала Гурко отступили к Шипкинскому перевалу, войска Сулейман-паши начали резню в Старой Загоре. Погибло около 15 тысяч болгар. Около 100 тысяч болгар бежало на север под защиту русской армии. Болгарские историки говорят о 30 тысячах мирных болгар, убитых турками во время этой войны. [Б. Димитров. Русско-турецкая война 1877-1878 (на болг), 2002. стр. 75]

Еврейское население сохранило лояльность Османской империи. Оно отступало вместе с турками, опасаясь погромов. Множество евреев было размещено в Константинополе. Эти опасения евреев были неслучайны. Во время Берлинского конгресса, когда державы хотели обеспечить права евреев, князь Александр Горчаков возражал и буквально сказал следующее: «Если речь идёт о гражданских и политических правах, то едва ли позволительно приравнивать евреев Берлина, Парижа, Лондона и Вены с жидами Сербии, Румынии и некоторых областей России, являющихся истинным бичом местного населения». [С.С. Татищев. Александр II, т.2. -С.544]

Как вы видите, антисемитизм Горчакова, и не одного его, отражавший взгляды русской элиты, был очень силён в России, но воспринимался как дикость тогдашними европейцами. Не забудем, что лорд Биконсфильд, премьер-министр Великобритании, был евреем Бенджамином Дизраэли, и англичан совершенно это не смущало. Для них это было нормально, а для русских вовсе нет.

Из Добруджи после занятия её румынскими и русскими войсками было изгнано всё черкесское население, которое там было размещено турками для защиты от русских, — около 10 тысяч человек. Русские и румынские солдаты насиловали черкесских девушек, приговаривая: всё равно вас продадут в гаремы, лучше уж вы нам сделайте приятное.

Когда Сербия возобновила войну с Турцией, генерал Коста Протич говорил, что в Сербии не должно быть своего Кавказа и все мусульмане должны быть изгнаны из новой Сербии в расширенных границах. В Нишском санджаке до войны жила 131 тысяча мусульман, а в 1882 году осталось 12 тысяч.

Сербский журналист Мануил Джорджевич осуждал изгнание мусульман, писал гневные статьи, но его никто не слушал. Мусульманские деревни вокруг Ниша были сожжены сербами, и их жители, в основном албанцы, бежали в Косово. Опять же — застарелая вражда, ощутимая до сего дня.

Британский консул в Белграде Геральд Голд пытался сдержать сербов, но те стремились к однонациональному государству. Позднее, когда Ниш окончательно перешёл к Сербии, его покинули и болгары, а их там тоже было немало.

Теперь скажем о потерях войск. Русских было убито от 15,5 до 30 тысяч. От болезней умерло около 81 тысячи человек (то, о чём я говорил в начале), ранено — 57 тысяч. 1713 погибли от ранений. Среди румын убито 4300 человек, ранено — 3300, 20 тысяч — умерло от болезней. Убито и ранено 2,5 тысячи болгарских добровольцев. В армиях Сербии и Черногории убито и ранено 2400 человек. Турция потеряла около 30 тысяч убитыми, от 60 до 90 тысяч умерли от ран и болезней, 110 тысяч было взято в плен.

Как вы видите, война ужасна. Но вот что важно здесь подчеркнуть. В Батаке, из-за событий в котором в первую очередь началась эта война, было убито примерно 5 тысяч человек. В итоге в результате развязанной войны только из мирного населения пострадали сотни тысяч, а может даже миллионы людей, в основном турок мусульман, но и евреев, и христиан от резни и изгнания. Не говоря уже о потерях среди солдат. То есть война оказалась в тысячу раз смертоносней, чем поведение турок на Балканах до этого. Вот она настоящая цена амбиций русского царя, который решил осуществить реванш за 1855-56 гг.

7. Возмущение общества

Общество во всех странах было возмущено.

14 февраля 1878 года султан Абдул-Хамид распустил парламент и больше до 1909 года его не собирал. Потому что, как вы помните из прошлой лекции, именно решения парламента привели к этой войне. Сам султан был готов на договор с Россией, а парламент хотел всё делать сам, в итоге получилось вот такое поражение.

Русское общество тоже негодовало из-за условий мира в Берлине. Еще недавно охваченное, по точному слову Мориса Палеолога «экзальтированным бредом национального мистицизма» ((Морис Палеолог. Александр II и княгиня Екатерина Юрьевская // в кн. Княгиня Екатерина Юрьевская. Александр II. Воспоминания. М.: Захаров, 2017. - с.37), повторявшее вслед за славянофилами мечтания о Византии, Константинополе, кресте на Святой Софии, объявлявшее своим кредо слова Ивана Аксакова – «История России священна, она должна быть читаема как Священное Писание», теперь оно впало в глубокое разочарование и ненависть конечно же не к себе, а к Европе и царской власти.

Сам Иван Аксаков на публичном заседании славянского общества говорил: «Ужели хоть долю правды должны мы признать во всех этих корреспонденциях и телеграммах, которые ежедневно, ежечасно, на всех языках, во все концы света разносят теперь из Берлина позорные вести о наших уступках и, передаваясь в ведение всего народа, ни разу не опровергнутые русскою властью, то жгут его стыдом и жалят совесть, то давят недоумением... Волнуется, ропщет, негодует народ, смущаемый ежедневными сообщениями о Берлинском конгрессе, и ждёт, как благой вести, решения свыше. Ждёт и надеется. Не солжёт его надежда, потому что не преломится Царское слово: "Святое дело будет доведено до конца". Долг верноподданных велит всем нам надеяться и верить, — долг же верноподданных велит нам и не безмолвствовать в эти дни беззакония и неправды, воздвигающих средостение между царем и землею, между царскою мыслью и народною думой. Ужели и в самом деле может раздаться там сверху в ответ внушительное слово: "Молчите, честные уста! Гласите лишь вы, лесть да кривда!"» [А.А. Корнилов. Курс истории России...- с.703]

Вот до чего доходит Иван Аксаков, который, конечно же, знает и о страданиях мусульман, и о страданиях христиан, и о гибели массы русских воинов. Но главное для него — амбиции, величие, главное, чтобы Болгария была русской, большой, Сербия тоже была большой, а Константинополь — под русской властью. За эти слова Аксаков, старый и уважаемый человек, был выслан из Москвы административным порядком по приказу Царя.

Народ был возмущён «капитуляцией» Горчакова и Императора. Начинается обвал царского авторитета в России. Царь-освободитель превращается в царя-предателя. Мы должны это с вами запомнить. Это объясняет то, что произошло потом и с самим Александром II, и с его начинаниями. Конечно, он никакой не предатель, по-другому Александр Николаевич поступить не мог — если бы он стал сопротивляться решению Берлинского конгресса, война с Европой погубила бы Россию в конец. Но люди этого не понимали. Люди хотели проливать свою кровь. Эту войну не надо было и начинать, но теперь, свершив безумие, люди желали продолжать его до последней капли крови. А Царь эту «последнюю каплю» хотел сохранить, за что и получил титул царя-предателя. Так часто миротворцы и освободители ославлены на Руси как предатели, а те, кто ради своих амбиций губят народ несчётно, становятся героями.

8. Международные последствия войны

Русским комиссаром в Болгарии был назначен генерал от кавалерии Александр Михайлович Дондуков-Корсаков (1820-1893), сын того самого князя Михаила Александровича Дондукова-Корсакова, героя пушкинской эпиграммы («В Академии наук заседает князь Дундук»). Мать его, Мария Никитична, происходит от калмыцких ханов Дондуковых (Дондук-Омбо). Александр Михайлович обустраивал Болгарию вместе с европейской комиссией. Он изучал в Алжире практику французов в борьбе с мусульманским населением, был знатоком колониальных войн, почему и был назначен на этот пост. Похоронен Александр Михайлович Дондуков-Корсаков в родовой усыпальнице в селе Полоном Порховского уезда Псковской губернии. Он добился принятия демократической конституции учредительным собранием Болгарии в 1879 году. Впрочем, державы потребовали ещё более демократической конституции, и она была ещё более демократизирована под давлением Австрии, Англии и Франции.

Как я уже говорил, Великое народное собрание избрало на престол принца Александра Баттенбергского. Русские ушли из Болгарии и потеряли её, несмотря на родство князя с российским императорским домом. Всё больше и больше Болгария теперь становится антирусской. А в России говорят: Болгарии дали парламент, а нас держите под абсолютистской властью!

Принесла ли эта война мир на Балканы? Не принесла. В ноябре 1885 года вспыхнула война между Сербией и Болгарией. В Восточной Румелии произошло восстание, спровоцированное болгарами. После — объединение Болгарии и Румелии. Князь Александр объявил себя князем обеих Болгарий. В знак протеста Александр III, который не любил предательства договоров, разорвал в 1886 году отношения с Болгарией. И хотя вместо князя Александра в 1886 году на болгарский престол был избран ставленник Австрии князь Фердинанд Кобургский, Россия отказалась и его признать, и отношения с Болгарией были восстановлены только при Николае II.

В 1881 году был подписан секретный договор Сербии с Австрией. Сербия отошла от России и стала скорее союзником Австрии, потому что Австрия и богаче, и культурней, и даже территориально ближе, чем Россия. В 1883 году Румыния, оскорблённая тем, что Россия отняла у неё Южную Бессарабию, присоединилась к тройственному союзу Германии, Австрии и Италии.

В 1889 году Александр III назвал черногорского князя Николая «единственным верным другом России». И это была правда. Все — и болгары, и сербы, и румыны, и греки, а уж тем более большие европейские державы — отвернулись от России, которая показала себя агрессором, захватчиком и ненадёжным другом. Это был полный провал внешней политики Александра Николаевича. Он заканчивает своё царствование практически в изоляции. Только при Александре III начнётся обратный путь — заключение договора с Францией, потом Антанта. Но это будет потом. А пока — Александр Николаевич последовал за русским обществом, хотевшим реванша, а получил внешнеполитический провал и ненависть к самому себе и к России, который вряд ли мог быть компенсирован несколькими клочками присоединенных земель.

Историк Сергей Фёдорович Платонов так оценивает результаты Русско-турецкой войны и Берлинского мира (и напомню, что делает он это ещё до 1917 г.): «Берлинский трактат 1878 г. вызвал глубокое недовольство всего русского общества… Никто в России не мог примириться с тем, что европейские державы умалили плоды русских побед и испортили результаты освободительной войны… С другой стороны освобождённые войной 1877-78 гг. балканские государства и народности не получили от России и Европы всего того, на что они надеялись…. Они не скрывали своего недовольства и разочарований. Между Россией и Балканскими государствами (Румынией, Сербией и Болгарией) началось охлаждение и неудовольствие. Болгария, устроенная на первых порах своей независимой жизни русскими людьми и средствами, вскоре вышла из-под русского влияния… Следствия войны за освобождение балканских славян были малоудовлетворительны. Военный успех не сопровождался соответствующим политическим результатом. Россия не добилась своих целей и осталась совершенно изолированной, без союзников и друзей… В русских людях восточная война и Берлинский конгресс вызвали чувство глубокой неудовлетворенности и разочарования» [Лекции по русской истории… - с.736-737].

И, добавлю уже от себя, эти события послужили началом революционного движения, поскольку власть не оправдала себя в победоносной войне. Особенно сильно, кстати, это движение распространялось в южных районах Империи, в нынешней Украине, которые были ближе к театру военных действий.

В международном плане также всё было неудовлетворительно. За Болгаро-сербской войной 1885 года последовала Греко-турецкая война 1897 года, потом Первая Балканская и Вторая Балканская войны 1912 и 1913 годов. Позже на Балканах, в той самой Боснии, в Сараево, прозвучал выстрел Гаврилы Принципа, зажегший пожар Первой Мировой войны. А после — революция в России, революция в Германии, революция в Австрии, революция в Османской империи. Взорвался балканский пороховой погреб, уничтожив целый мир, и амбиции русского общества были, к сожалению, тому причиной.