1. Вступление

Мы начинаем новый последний цикл лекций по русской истории ХIХ века. Эти лекции посвящены эпохе контрреформ, эпохе, которая обычно связана с именем императора Александра III, со временем его сравнительно короткого правления с 1881 до 1894 года. Но на самом деле эпоха контрреформ продлилась дольше - до Первой Русской революции 1905 -1907 годов.

Второе время Великих реформ, наступившее после Первой Русской революции и закончившееся национальной катастрофой 1917 года, не входит в цикл этих лекций. История царствования Николая II подробно изложена в нашем трехтомнике «История России. ХХ век». Время же царствования Александра III требует отдельного исследования. Поэтому я посвящаю ему несколько лекций в завершении цикла «Лекции по истории России ХIХ века».

2. Цесаревич Николай Александрович

Александр Александрович, известный как Александр III, вовсе не должен был становиться императором Всероссийским. Он был вторым сыном в семье императора Александра II Николаевича. Престол должен был унаследовать его старший брат Николай Александрович. Цесаревич Николай родился 8/20 сентября 1843 года. Как полагалось в царской семье, наследнику давали высокие звания: он успел получить звание атамана всех казачьих войск, а в 1862 году стал генерал-майором и канцлером Гельсингфорсского, то есть — Хельсинкского университета. Рассказывают, когда он родился у тогда еще цесаревича Александра Николаевича, император Николай I призвал своих сыновей великих князей Константина, Николая и Михаила, братьев Александра Николаевича и велел им встать на колено и принести клятву новорожденному наследнику русского престола- их племяннику. Император взял с них обещание, что они подчинятся его внуку, когда тот станет императором.

Наследника хорошо. Граф Сергей Григорьевич Строганов, человек консервативных взглядов, стал его воспитателем. Профессор Гельсингфорсского университета Яков Карлович Грот, преподавал русский язык и словесность. Книга Грота «Русское правописание, русская орфография» была стандартным учебником русской орфографии и пунктуации, до самой отмены этой орфографии в 1917 -1918 годах. Грот учил великих князей словесности с 1853 года.

После смерти Николая I императрица Мария Александровна, супруга Александра II призвала наиболее культурных людей России, чтобы наследник и великие князья получали образование уже по-новому, по-европейски.

На просьбу Императрицы отозвался князь Александр Михайлович Горчаков, который только что получил пост министра иностранных дел Российской империи. В 1856 году Горчаков писал Марии Александровне: «Призванный царствовать над Россией, её наследник должен с русским сердцем соединять ум европейский. Чем более он любит свое Отечество, тем менее он должен закрывать глаза на его недостатки, на сильные и слабые стороны сравнительно с друзьями и недругами. Пусть в нем созреет убеждение, что Россия, несмотря на свою обширность и на свойственные ей особенности, не составляет исключения, но заключает в себе всё, что есть хорошего и дурного во всем мире. Она подвержена тем же основным природным законам». [С.С.Татищев. Император Александр 3. Рукопись РГИА Ф.878. Оп.I. Дело 4, Л.83.]

Великий изгнанник Александр Иванович Герцен отправил из Лондона письмо Императрице: «Звание русского царя не есть военный чин. Пора оставить дикую мысль завоеваний кровавых трофеев, городов, взятых приступом, разоренных деревень, потоптанных жатв. Всё, что требует Россия основано на мире. Войско — разорение, насилие, притеснение: его основание — безмолвная дисциплина». [Колокол 1858. 1 ноября. С.217-218.] 1 ноября 1858 года письмо было опубликовано в газете Герцена «Колокол». Известно, что Мария Александровна внимательно прочитала наставление Герцена и показывала его учителям своих сыновей.

Главный воспитатель наследника Сергей Дмитриевич Шереметьев ( в его честь была названа платформа железной дороги Шереметьевская, а позже, по имени платформы, — аэродром под Москвой — А.З.) писал: «Императрица любила его (цесаревича Николая — А.З.) нежнее других и совершенно исключительно занялась им, и гордилась его воспитанием. Характеры их были сходны. Николай Александрович гораздо менее походил на Государя, чем на мать. С отцом они расходились во многом и друг друга часто не понимали». [Мемуары графа С. Д. Шереметева в 3 томах / Федеральная архивная служба России. — М. :Издательство «Индрик», 2001.]

В 1863 году, когда цесаревичу Николаю было 20 лет, он начал изучение высших наук по программе университета под руководством строгого и очень умного учителя, известного русского либерально-консервативного мыслителя Бориса Николаевича Чичерина. Уже на первых лекциях стало ясно, что Великий князь довольно легко справляется со сложным материалом, кратко и ясно излагая целый ряд учений, насыщенных философским содержанием, причем излагает это довольно отчетливо, последовательно и даже изящно.


По воспоминаниям Чичерина «самые отвлеченные мысли, категорический императив Канта, философское учение Гегеля, легко усваивались даровитым юношей. Его природные способности и восприимчивый ум восполняли недостаток первоначального обучения» [Чичерин Б. Н. Общее государственное право. Лекции наследнику. / Под ред. и с предисл.: Томсинов В. А. — М.: Зерцало, 2006. — 536 стр.]. Пожалуй, Николай Александрович мог стать первым философом на троне среди русских императоров. Его двоюродный дед император Александр I был скорее мистиком на троне. Борис Николаевич Чичерин увидел глубокое понимание философии в своем ученике. В двадцать лет так тонко схватывать глубокие философские категории, понимать их суть, безусловно, редкость. Чичерин вовсе не был подхалимом, скорее — желчным учителем, а значит, он дал реальную оценку способностям Великого князя.

Позднее лекции Чичерина наследнику престола были собраны и опубликованы под названием «Общее государственное право. Лекции наследнику». Они были изданы под редакцией замечательного юриста Владимира Алексеевича Томсинова в Москве в 2006 году.

По отзывам Чичерина «Великий князь Николай Александрович обещал стать самым образованным и либеральным монархом не только в русской истории, но и во все мире». Опять же напомню, что это говорит очень желчный, умный и критичный ко всему человек.


Мать, Мария Александровна, конечно, не случайно выбрала Чичерина учителем для своего любимого старшего сына. Императрица знала профессора как либерального человека, убежденного в необходимости главенства права над волей монарха. Руководство страны тогда стремилось завершить либеральные реформы и исподволь мечтало превратить Россию в конституционное монархическое государство наподобие государств Западной и Центральной Европы.

В 1864 году Цесаревич предпринимает путешествие по Европе. Так было принято в России с достижением Наследником гражданского совершеннолетия. Хорошее знание Европы считалось обязательным для русского государя. Чичерин сопровождает цесаревича Николая. Вот как он вспоминал эту поездку: «Мы путешествовали как кружок друзей разных возрастов, разных положений, но все соединенные общим чувством и общими стремлениями. Центром этого маленького мира был прелестный юноша с образованным умом, горячим и любящим сердцем, веселый, приветливый, обходительный, принимающий во всем живое участие, распространяющий вокруг себя какое-то светлое и отрадное чувство». [Чичерин Б. Н. Общее государственное право. Лекции наследнику. / Под ред. и с предисл.: Томсинов В. А. — М.: Зерцало, 2006. — с. 563]

Во время пребывания Цесаревича в Пьемонте в его часть 27 октября был дан королем Италии Виктором-Эммануилом II прием, не котором присутствовал весь бюрократический Олимп только что созданного Итальянского королевства. Король на обеде беседовал на равных с юным Цесаревичем. По воспоминаниям Чичерина, Николай Александрович так умело и с таким тактом вел разговор с Королем и его министрами, что покорил всех своим обаянием. Военный министр Ламормора сказал, что молодой Великий князь — это «совершенство». Примечательно, что Николай Александрович много расспрашивал наследника итальянского престола и других сыновей Короля об устроении парламентского государства в Италии, о соотношении власти короля и палат парламента, о соотношении судебных и парламентских учреждений, об отношении исполнительной власти к власти законодательной. Его интересовало все, что важно для строительства конституционного государства. Принцы улыбались и говорили, что они в этом ничего не понимают, что их задачи только представительские, а проблемы права и соотношения властей — вопросы к премьер-министру и судьям. Они считали, что королевская власть должна только символизировать Италию. Николай Александрович не соглашался с этим. Он считал, что монарх должен не только представлять конституционную страну, быть не только ее лицом, но и сердцем.

Дневники русских императоров стали характерной иллюстрацией современной им эпохи. Великие князья, начиная с Николая I были обязаны вести дневник на русском языке. Дневник будущего императора Александра II пестрит ошибками орфографии и синтаксиса. Совершенно очевидно, что Александр Николаевич думал на французском языке, а не на русском, а на русский фактически переводил свои мысли. Дневник будущего Александра III довольно наивный по содержанию, но ошибок в нем мало. В основном это ошибки на «ять» —Великий князь не мог никак усвоить, где писать «е», где писать «ять». Цесаревич Николай Александрович вел блестящий дневник на безукоризненном русском языке с необычайно глубокими размышлениями и тонким анализом. К сожалению, он до сих пор не опубликован. Добавлю, что дневник императора Николая II, хотя грамматически и орфографически безукоризнен, но по содержанию очень мелкий. Записи последнего Государя не сравнимы с дневником дяди, в честь которого, Николай II был назван.

У Николая Александровича был юношеский роман. Его искренне любила троюродная сестра — Екатерина, принцесса Ольденбургская. Императрица Мария Александровна хотела видеть Екатерину женой наследника. Переговоры о браке шли долго, но в итоге мать девушки ответила категорическим отказом. Николай Александрович грустил о неудаче и подарил на память Екатерине перстень с бирюзой.

Во время путешествия по Европе в 1864 году Николай Александрович познакомился среди прочих молодых девушек правящих домов Европы с принцессой Марией-Софией-Фредерикой- Дагмар. Тогда семнадцатилетняя, Мария была второй дочерью датского короля Христиана IХ и королевы Луизы Гессен-Кассельской. Родители Николая сначала думали о браке с ее родной сестрой — красавицей Александрой. Планы сломала королева Виктория: она упросила, чтобы Александру выдали за её сына и наследника британского престола короля Эдуарда VII. Поэтому, когда мы замечаем, что император Николай II, рожденный от Марии-Софии- Фредерики Дагмар и цесаревича Александра Александровича, и король Георг V, рожденный Александрой и Эдуардом VII, так похожи друг на друга, мы не должны удивляться. Их матери родные сестры. Красота — дело спорное: многие современники считали, что Мария краше Александры. Сестры сильно отличались друг от друга даже внешне. Обе принцессы были очень умными и культурными девушками, но принцесса Мария обладала еще и абсолютным вкусом. Её туалеты были лучшими среди венценосных особ Европы. Она считалась законодательницей моды. При этом Марию отличала скромность, и она не слишком рассчитывала на широкие политические перспективы.

С Екатериной Ольденбургской Николая Александровича связывали неглубокие, хоть и романтические отношения. В Марию-Дагмару он влюбляется и просит родителей благословить брак. Александр II и Мария Александровна списываются с Луизой Гессен-Кассельской и королем Кристианом и легко достигают согласия. А принцесса Дагмара влюбляется в далекую Россию. В девушке просыпается честолюбие: её сестра будет управлять вместе с мужем четвертью Земли – Британской империей, а они с Николаем Александровичем получат власть над 1/6 суши – Империей Российской.

Дети датского короля удачно женились и выходили замуж за венценосных особ Европы. Короля Кристиана и королеву Луизу именовали «тестем и тещей Европы», поскольку их дочери получали самые высокие престолы в королевском собрании европейских государств.

Но надеждам Марии Дагмары и надеждам самого Николая Александровича не суждено было сбыться. Во время путешествия по Европе Цесаревич почувствовал тяжелое недомогание — боли в спине. Наследника обследовали врачи в Италии, во Франции, куда он приехал в Ниццу. Положение цесаревича становилось все хуже. Болезнь определить не могли. Только один итальянский врач в Ливорно дал правильный, как потом оказалось, диагноз. А диагноз оказался страшный — туберкулезный менингит: воспаление спинного мозга под воздействием туберкулезных палочек. Предполагают, что тяжкая и неожиданная в столь юном возрасте болезнь стала последствием падения с лошади: за несколько лет до этого Николай Александрович упросил родителей купить ему английское седло нового фасона, решил его испытать и упал с коня.

Цесаревич умирал в Ницце на вилле Бермон. К нему приехали родители — Александр II и Мария Александровна, брат Александр и невеста. Николая Александровича не стало 12/24 апреля 1865 года. Последними его словами были: «стоп машина». Тело наследника на фрегате «Александр Невский» было отправлено в Россию.

Характерную заметку оставил министр иностранных дел России Пётр Валуев 11 мая 1865 года, вскоре после смерти Великого князя и Цесаревича: «Был у меня Здекауер (Николай Теодор Здекауер — лейб-медик, который присутствовал при смерти Николая Александровича. Здекауер считался одним из лучших врачей в России — А.З). Он передает интересные подробности о покойном Цесаревиче и его братьях. Бред Цесаревича был характеристичен. Он держал речь каким-то депутатам. В другой раз как будто брал Кексгольм приступом. Вообще смерть показала сколько обещала его жизнь. Замечательно слово, сказанное им насчет нынешнего Цесаревича (то есть Александра Александровича — А.З): «В нас всех есть что-то лисье, Александр один вполне правилен душой». [П.А.Валуев. Дневник Министра Внутренних Дел.Т.2, М.,1961. - с.41-42.]

Современный исследователь Валентина Григорьевна Чернуха написала специальную работу «Утраченная альтернатива. Наследник престола великий князь Николай Александрович», где собрала материалы о Великом князе. Да, действительно это была утраченная альтернатива. Всё, что мы знаем о наследнике престола, говорит, что он бы продолжил реформы отца и продолжил, быть может, более талантливо, аккуратно и последовательно. Возможно, Россия стала бы конституционной монархией ещё в конце ХIХ или в начале ХХ века и избежала бы катастрофы. Безусловно для продолжения Великих реформ нужно было обладать недюжинным умом — реформы забежали вперед. Как я рассказывал в лекциях об Александре II, законодательство опережало сознание общества. Экономика и демографические процессы развивались быстрее, чем менялось общество. Задачей огромной важности было соразмерить с процесс реформ с сознанием общества, чтобы избежать социального взрыва, чтобы революционеры не нашли для своей разрушительной деятельности достаточной социальной базы. Мы не знаем, решил бы эту задачу Николай Александрович или нет, но альтернативы не случилось — великий князь Николай Александрович умер в Ницце 12/24 апреля 1865 года, не дожив до 22-летия. Престол унаследовал его следующий по старшинству брат цесаревич Александр Александрович.

3. Новый Цесаревич: портрет и воспитание

Александр Александрович был менее чем на два года младше Николая. Он родился 26 февраля/ 10 марта 1845 года. Он ничем не походил на своего старшего брата и в чем-то был ему прямой противоположностью. Николай, как и его мать Мария Александровна, был достаточно субтильного телосложения и среднего роста. Александр же был гигантом с ростом 193 сантиметра. Стáтью он пошел в своего деда — императора Николая Павловича. Во взрослом возрасте Александр весил около 120 килограммов.

Александр Александрович очень любил детей и прекрасно с ними ладил. Рассказывают, что ради развлечения детей он разрывал запечатанную колоду карт или завязывал узлом кочергу.
Через много лет, когда Александр уже был императором, 17/29 октября 1888 года у станции Борки сошел с рельсов императорский поезд. До сих пор спорят был ли то несчастный случай, как гласит официальная версия, или же— террористический акт. Многие тогда склонялись ко второму мнению.

Катастрофа случилась днем: вся семья обедала в салон-вагоне. Этот вагон первым сошел с рельсов и рухнул под откос, крыша упала. Царская семья и их близкие могли погибнуть, изувечиться. Но Александр Александрович держал крышу вагона на плечах, пока из разрушенного вагона не вылезли все остальные. Потом оказалось, что удар крыши по Александру Александровичу был так силен, что даже расплющился его серебряный портсигар в кармане, но царь выдержал. Большинство ученых медиков считают, что катастрофа в Борках стала началом болезни почек у Александра Александровича, которая потом и свела Императора в могилу. Но об этом позже. Цесаревич Александр любил охоту и рыбалку, профессионально играл на тромбоне раз в неделю в духовом оркестре Гатчины. Великий князь просил композитора Римского-Корсакова написать для него специальный концерт для тромбона с оркестром, что тот и сделал. Наследник увлекался живописью, хорошо рисовал, был страстным коллекционером предметов искусства. Его коллекция положила начало музею императора Александра III в Санкт-Петербурге, который мы сейчас знаем как Русский музей.

Между братьями Николаем и Александром была самая нежная дружба, хотя к огорчению Николая на его умные и глубокие письма Александр, видимо ленился отвечать. Тем не менее, старшего брата Александр любил исключительно. Когда у него родился первенец, он его назвал Николаем в честь умершего брата.

В семье Александра Александровича называли «бульдожкой», а Николая — «Никсой». К сожалению, переписка братьев не опубликована. Думаю, в русским историкам очень важно обратить внимание на архивы, связанные с людьми у власти и особенно с императорским домом, чтобы будущие поколения наших граждан могли понимать, как строилась политическая жизнь, личная жизнь, нравственная жизнь во властных кругах Российской империи. Им будет полезно сравнить это с тем, что произошло после 1917 года и не заблуждаться на тот счет, что Россия до 1917 года и Россия большевицкая — это, в сущности, одно и то же государство. Конечно, это совершенно разные государственные формы — А.З.

В одном из писем от февраля 1864 года особенно видны наивность, религиозность и чистота души Александра:
«Милый брат, Никса, благодарю тебя очень за твое милое письмо, полученное на той неделе. Прости, что не отвечал тогда же. Но я писал Мамá. Потом пост, покаяние, вспоминание всех грехов на исповеди и потом чудная минута причащения. Милый мой друг, при этом случае прошу у тебя от всего сердца прощения, если я когда-нибудь причиню тебе какое-нибудь огорчение. Надеюсь, что мы не имеем ничего дурного друг к другу, и я одного прошу у Бога — это то, чтобы мы всегда оставались в тех отношениях друг к другу, как прежде и в настоящую минуту. Не говорю о том, как я сожалею, что мы должны только мысленно обняться, а не на деле… Грустно, очень грустно будет говеть в разлуке с душкой Ма (Это сестра Мария — А.З.), с тобой, милый мой друг, с маленькими, как вас будет недоставать в нашей милой церкви. Вспомни обо мне, когда будут петь „Ныне силы небесные с нами невидимо служат". Когда это поют, я готов плакать как ребенок, так на меня действует этот напев. Когда слышишь эту песню, невозможно, чтобы не пришло желание достойно причаститься. Итак, ещё раз прости меня, милый брат, за все. Целую тебя крепко, Мамá, сестру и братьев тоже. Непременно буду писать Мамá завтра, в понедельник, по почте. Твой друг и брат Саша».

Мы видим юношу милого, открытого, благочестивого, не чуждого религиозных восторгов. Однако с образованием все шло не так гладко. Когда Александр унаследовал престол, право ему стал преподавать Иван Ефимович Андреевский, ректор Санкт-Петербургского университета. С его слов Б.А.Перовский, главный воспитатель нового Цесаревича, писал императору Александру II: «Когда дело доходит до ответа и Александру Александровичу надо говорить, в особенности же когда дело касается понятий несколько отвлечённых, в таком случае он впадает в крайнее затруднение, мешается и не находит или не решается находить выражений для объяснения самой простой мысли. Всё это происходит от непривычки вести и поддерживать серьёзный разговор».

До двадцати лет Александра и не воспитывали как цесаревича. Великого князя предназначали к военной карьере, где не надо вести особые философские разговоры. Но тем не менее Александр и объективно не был готов к трону.

Воспитатель Борис Алексеевич Перовский, (младший из пяти внебрачных сыновей графа Алексея Кирилловича Разумовского, от связи его с дочерью берейтора Марии Михайловны Соболевской — А.З), аккуратно отзывался о способностях Александра Александровича еще даже до того, как он стал цесаревичем. Перовский писал Александру II 26 мая 1851 года: «Я никак не могу упрекнуть Александра Александровича в том, что до сих пор почиталось в нём главным пороком или недостатком: в непреодолимой лени. Напротив, он старается и готовит свои уроки по своему разумению совестливо. Но он не по летам ребёнок». В таких мягких выражениях Борис Алексеевич рассказывал отцу, что его шестнадцатилетний сын беспробудно ленив и безответственен.

Борис Николаевич Чичерин не был склонен к таким придворным куртуазным выражениям. Если о Николае Александровиче он отзывался восторженно, то об Александре писал, «что он приходит в полное отчаянье, не слыша ни одной живой мысли, ни одного дельного вопроса» от Цесаревича.

О том же говорил Александру II и императрице Марии новый руководитель образования цесаревича профессор экономики и философии императорского Московского университета Александр Иванович Чивилев. (Чивилев учился и в Дерптском, и в Берлинском университетах, и был протеже Сергея Семеновича Уварова. Чивилев придерживался антисоциалистических взглядов, выступал против социализации собственности. Есть даже подозрения, что в октябре 1867 года социалисты убили его на даче в Царском Селе. По крайней мере смерть была странной — А.З.). Профессор также считал очень низкими уровень культуры, уровень понимания и рефлексии Александра Александровича.

Даже некоторые родственники просили Александра II не объявлять Александра Александровича цесаревичем. Младший брат царя Константин Николаевич, великая княгиня Мария Павловна и подруга императрицы Анастасия Николаевна Мальцева убеждали Александра II объявить наследником Владимира третьего его сына. Но Александр II не прислушался к рекомендациям. 12 апреля 1865 год, сразу после смерти Николая Александровича Александр II объявил Высочайшим манифестом, что именно Александр Александрович наследует престол: «Лишившись первородного Сына и прямого преемника Нашего, ныне в Бозе почившего Государя наследника Цесаревича и Великого князя Николая Александровича, Мы, на точном основании закона о престолонаследнике, провозглашаем второго Сына Нашего, Его Императорское Высочество Великого князя Александра Александровича наследником нашим и Цесаревичем». [ПСЗРИ, собрание 2, том 39, часть 1, - С.442-443, закон 42012] Манифест этот был доставлен в Россию с нарочным и обнародован в Санкт-Петербурге 19 апреля.

20 июля 1865 года в Петербурге в Зимнем дворце состоялась присяга Цесаревича. Александр Александрович записал в дневнике: «Придя в церковь, начался молебен. Молитвы великолепные, я молился сколько мог, страшно было выходить посреди церкви, чтобы читать присягу. Я ничего не видел и ничего не слышал; прочел, кажется, недурно, хотя и немного скоро. Из церкви пошли тем же порядком в Георгиевскую залу, где папа, мама и все тети стояли на троне и на ступеньках. Тут я прочел военную присягу…»

Министр внутренних дел Валуев записал впечатление о церемонии: «Обе присяги церковно-гражданскую и военную он прочитал внятным ровным голосом, но голос еще не сложился... После присяги прием. Великого князя заставили сказать по несколько слов всем членам Государственного совета и всем сенаторам, вероятно еще и многим другим лицам военного звания. Тяжелая задача без надлежащей подготовки» [П.А.Валуев. Дневник. М.: Издательство Академии Наук, 1861. - Т.2. С.- 60].

Сам цесаревич сетовал: «Приехать (в Ниццу) Великим князем, а уехать наследником тяжело, и в особенности лишившись самой моей верной опоры, лучшего друга и любимейшего брата». Наследник объяснял другу Владимиру Петровичу Мещерскому свои чувства: «Я одно только знаю, что я ничего не знаю и ничего не понимаю. И тяжело, и жутко, а от судьбы не уйдешь. Прожил я себе до 20 спокойным и беззаботным, и вдруг сваливается на плечи такая ноша». [Катков М. Н. Собрание передовых статей «Московских ведомостей», 1882. М., 1898.- C.223] То есть сам Александр Александрович относился к себе вполне критически и, в отличие от многих мало одаренных людей, отнюдь не считал себя талантливым только по праву рождения. Александру хватило разума понять, что ему нелегко будет справиться с управлением государством, что он не обладает талантами старшего брата. Но Александр Александрович принял новую ответственность со смирением: коли так Богом решено: брат умер, и теперь на него возложены бармы будущей царственности, то надо этому повиноваться.

Профессора, учившие великого князя пришли в ужас, узнав, что он объявлен наследником престола. Александр Иванович Чивилев в разговоре с профессором Константином Николаевичем Бестужевым-Рюминым, говорил. «Как жаль, что Государь не убедил его отказаться от своих прав. Я не могу примириться с мыслью, что он будет править Россией» (Эти строки записал Феоктистов со слов Бестужева-Рюмина — А.З.). «Конечно, — пишет Феоктистов, — опасения эти были преувеличены. Но нельзя отрицать, что в интеллектуальном отношении Государь Александр Александрович представлял собой весьма незначительную величину — плоть уж чересчур преобладала в нем над духом».

Наивное политическое виденье наследника хорошо заметно по впечатлениям от покушения Дмитрия Каракозова на Александра II 5 апреля 1866 года. Великий князь писал в дневнике: «Боже мой, что за люди! Стрелять в Государя! Какие-то выродки! Что он им сделал, как у них могла подняться рука! Безумцы! Ведь папа так много делает для России. Он отменил крепостное право, проводит многие реформы, которые должны укрепить государство и привести к миру и процветанию. Он работает целыми днями, не жалея себя, не покладая рук. Но находятся выродки, не дорожащие Россией, ум которых отравлен ядом европейских учений».

Здесь кроме наивных суждений появляется мысль про «яд европейских учений». Если для Николая Александровича Кант, Гегель и более современные философы — это величайшие высоты мысли, то для наивного Александра Александровича это — «яд». Он не пытается их понять. Своей сложностью они кажутся ему отравой. Конечно, с терроризмом надо было бороться, но бороться, понимая его причины. А Александр Александрович считал террористов просто «выродками отравленными ядом» Европы. Такое замечание не сулило ничего хорошего не только террористам, но и России.

Будущий председатель Совета министров Российской империи Сергей Юльевич Витте, боготворил Александра III и отказывался видеть его недостатки: именно Александр и открыл ему путь блестящей карьеры. Витте вспоминал: «Из достоверных источников известно, что, когда цесаревич Николай был безнадежно болен (о чем он сам знал), на восклицание одного из приближенных к нему: „Что будет, если что-нибудь с вами случится? Кто будет править Россией? Ведь ваш брат Александр к этому совсем не подготовлен!", он сказал: „Вы моего брата Александра не знаете: у него сердце и характер вполне заменяют и даже выше всех других способностей, которые человеку могут быть привиты"». [С.Ю.Витте. Воспоминания, 2023. – С.169-170] Здесь, скорее всего, Николай Александрович ошибся.

Действительно, сердце и характер у цесаревича Александра Александровича были хорошие, но присутствовал целый ряд моментов, о которых не догадывался брат. Именно они помогут глубже увидеть причины контрреформ, которые как правило объясняют слишком просто. Для этого мы опять должны обратиться к личной жизни нового Цесаревича.

4. Роман цесаревича и верность престолу

Так же, как у Николая Александровича у Александра Александровича был роман, но не с принцессой, а с фрейлиной императрицы Марией Элимовной Мещерской. Княжна Мещерская, которая была чуть старше Александра, — 1844 года рождения, совершенно очаровала юношу. Он впервые её увидел весной 1864 года. Отец Мещерской с редким именем — князь Элим Петрович, был дипломатом и поэтом, писавшим по-французски. Он умер через несколько месяцев после рождения дочери. Княжна воспитывалась материю Варварой Жихаревой во Франции, где и жила до 18 лет. Она была прекрасно образована и воспитана. Её подругой была Александра Жуковская, другая фрейлина императрицы.

Граф Сергей Дмитриевич Шереметев вспоминает в мемуарах. «… я был в полку, когда прибыла в дом Барятинских девушка очень молодая, с красивыми грустными глазами и необыкновенно правильным профилем. У ней был один недостаток: она была несколько мала ростом для такого правильного лица… Красивое, словно выточенное лицо с глубоким выражением глаз. В ней было что-то загадочное, она была молчалива и на меня смотрела несколько свысока» [Мемуары графа С. Д. Шереметева в 3 томах / Федеральная архивная служба России. — М. :Издательство «Индрик», 2001.354, с. 71].

Это описание тоже о многом говорит. Во-первых, она маленькая. Император Александр III как очень крупный мужчина, видимо, испытывал безотчетную симпатию и любовь к маленьким женщинам. Его будущая жена принцесса Дагмара тоже была миниатюрной. Во-вторых, что намного важнее — это то, что княжна Мещерская выглядела загадочной, умной и смотрела несколько свысока, хотя ей было всего девятнадцать лет. Мария Элимовна была достаточно высокомерной, амбициозной и честолюбивой, поэтому восторг Цесаревича, тогда еще просто Великого князя, был ей очень приятен. Она его заметила сразу как умная девушка. А любовь Цесаревича все возрастала, опять же он вел себя как наивный ребенок и даже не мог отдать отчет в своих чувствах. Это не была развратная грубая страсть, как, к сожалению, случалось даже с его двоюродным дедом Александром в молодости. Возникло такое совершенно платоническое обожание гигантом маленькой красивой и требующей, как казалось, защиты девушки. Весной 1866 года Александр записывает в дневник. «Я её люблю не на шутку и если бы был свободным человеком, то непременно бы женился, и, уверен, что она была бы совершенно согласна».

23 -24 марта 1866 года, через год после смерти брата Николая, Александр завершает свой первый том дневника и делает как бы резюмирующую запись. Он уже цесаревич — наследник престола. Обращаясь в прошлое, к тому, что было записано и пережито в предыдущие годы, он пишет: «Это было прощание с моей молодостью и с моей отчасти беспечной жизнью. Теперь настает совсем другое время — серьезное. Я должен думать о женитьбе и дай Бог мне найти в моей жизни друга или помощника в моей незавидной доле. (Свою перспективу стать Императором всероссийским он называет незавидной долей — А.З.). Прощаюсь я с М. Э. (это Мария Элимовна, его любимая «Дусенька», как он её называл — А.З.), которую любил, как никого еще не любил и благодарен ей за все, что она мне сделала хорошего и дурного. Не знаю наверное, любила ли она меня или нет, но всё-таки она со мною была милее, чем с кем-либо. Сколько разговоров было между нами, которые так и останутся, между нами».

Кажется, всё идет мирно. Он понимает, что Мария Мещерская ему не ровня, что это увлечение, совершенно платоническое, заметим, которое надо просто пережить. Если он Цесаревич, то надо вступать в брак с ровней. А ровня — это, как ни странно, принцесса Дагмара, потому что после смерти цесаревича Николая Александровича у родителей Александра Александровича начинаются переговоры с королем Кристианом и его супругой о передаче принцессы «по наследству» младшему сыну. Сама принцесса, как известно, не против, хотя и любила Николая Александровича. Понятно, совершенно другого человека она в одно мгновенье полюбить не сможет, но она полюбила Россию. Ей хочется быть русской императрицей. Она полюбила перспективу быть не менее значительной, чем её сестра Александра, столь счастливо вышедшая замуж за наследника британского престола.

Цесаревич знает, что ему предложена эта рука, но у него нет никакого увлечения принцессой Дагмарой. Александр её особо не знает и не любит, лично связывает принцессу со своим братом. Он увлечен Марией Мещерской, но, тем не менее, коли надо, то надо. В этом смысле тоже характерно, что Цесаревич легко забывает свое увлечение ради долга. Но тут происходит одно событие, которое возможно случилось и не без некоторого желания самой Марии Мещерской.

На балу 18 апреля 1866 года, то есть практически через год после смерти брата, когда Александр Александрович вальсирует, как всегда, с дрожащим сердцем, с Марией Мещерской, он слышит от княжны, что князь Витгенштейн решился просить её руки. Александр потрясен. Его платоническое чувство замещается страстью. Он записывает в свой дневник. «Что со мною было когда я видел милую М.Э. под руку с Витгенштейном! Я не могу пересказать, я был готов на все, только чтобы помешать этому браку. Но Бог с нею, пусть она будет счастлива, когда другого жениха ей отыскать трудно. Может быть, со временем свыкнусь с этой мыслью, но все-таки буду всегда сожалеть, что она мне не принадлежала хоть на час. Прощайте, Дусенька!» [22, оп. 1, д. 298, с. 36—37]

Но дальше больше — мечты и страдания наследника все более распаляются. Опытная или просто талантливая в сердечных вопросах Машенька Мещерская нанесла ему удар в самое сердце.

Александр записывает в дневник в один из последующих дней: «Что бы я дал за один поцелуй от неё. Были минуты, когда было недалеко от этого, но все-таки было нельзя. Потому что или А.В., или Владимир (брат, а А.В. — Александра Жуковская — А.З.) были там, хотя и не видели, и не слышали, что мы делали. Когда мы христосовались, то эта минута была для меня каким-то сном, когда я прикасался к её губам, почти к самым губам. Мне теперь мало видеться только с М.Э. что прежде уже было для меня счастьем. Я чувствую, что это меня не насыщает и мне надо больше, но что это больше?…»

Очевидно, что это страсть, уже физическая страсть, которую молодой человек не сознает вполне из-за своей детской наивности, но которая абсолютно овладевает им. Ему 21 год. Это, понятно, время мощнейшей телесной страстности. И Александр приходит к выводу, который раньше для него казался невозможным. Он знает, что его ждет принцесса Дагмара. Он готов подчиниться воле родителей, но не сейчас. Страсть начинает его снедать. Цесаревич записывает в дневник:

«Я только и думаю теперь о том, чтобы отказаться от моего тяжелого положения. И, если будет возможность, жениться на милой М.Э. Я хочу отказаться от свадьбы с Дагмар, которую я не могу любить и не хочу. Ах, если бы все, о чем я сейчас так много думаю, могло бы осуществиться! Я не смею надеяться на Бога в этом деле, но может быть и удастся».

Это очень характерное чувство верующей души, — Александр понимает, что из политических соображений, да и, наверное, из-за почтения к родителям, это - греховное желание, но он мечтает только об этом. «Может быть, — продолжает Наследник, — будет лучше, если я откажусь от престола. Я чувствую себя не способным быть на этом месте. Я слишком мало ценю людей. Мне страшно надоедает всё, что относится до моего положения. Я не хочу другой жены, кроме М.Э. Это будет страшный переворот в моей жизни. Но если Бог поможет, то всё может быть. Я буду счастлив с Дусенькой и буду иметь детей. Вот мысли, которые теперь меня всё больше занимают, и всё, что я желаю. Несносно, что поездка в Данию на носу и преследует меня как кошмар».

Уже весь двор говорил, что наследник влюблен в Марию Мещерскую. О его увлечении вышла статья в одной из парижских газет. Ее перепечатали газеты по всему миру. Все знали, что Александр Александрович фактически помолвлен с Дагмарой, хотя формально помолвки не было, а, оказывается, у него роман. Новость дошла и до родителей Дагмары. И король Кристиан спрашивает в письме Александра II, правда ли то, что пишут в газетах и посылает ему вырезку со статьей. Император вне себя.
Одновременно лучший друг цесаревича Владимир Мещерский, тот самый Вово, которому около 30 лет, — он постарше и разбирается в женщинах лучше, уверяет Александра, что Дусенька, которая, кстати говоря, его дальняя родственница, — холодная эгоистка, и она его не любит. Ей просто нравится, что в неё влюблен Цесаревич, она наслаждается этим. Но уж как дальше сложится: если вдруг он бросит престол и женится на ней, то, понятно, им придется покинуть Россию, но, она из почти нищей фрейлины станет богатой женщиной. Хотя, предполагаю, так далеко она так не думала.

17 мая 1866 года Александр записывает в дневник. «Я каждый вечер молю Бога, чтобы Он помог мне отказаться от престола, если возможно, и устроить счастье с моей милой Дусенькой. Меня мучит одно, это то, что я боюсь очень за М.Э, что когда наступит решительная минута, она откажется от меня и тогда всё пропало (ни престола, ни Дусеньки — А.З.). Я непременно должен с ней переговорить об этом и как можно скорее, чтобы её не застали врасплох. Хотя я уверен, что она готова выйти за меня замуж, но Бог один знает, что у нее на сердце. Не хочу больше об этом». Александр страстно влюблен, он отказывается от престола, он критически относится, может быть даже слишком критически, к себе как к возможному императору, видит свои недостатки и хочет отдать престол кому угодно.

Прочтя письмо короля Кристиана, 18 мая 1866 года вечером Александр II приглашает к себе Цесаревича и сообщает ему о письме датского короля и о том, что король Кристиан интересуется, правда ли у Александра роман с Мещерской. Александр ушел от прямого ответа. Он сказал, что не желает сейчас ехать в Данию и совсем не хочет жениться на Дагмаре. Александр Николаевич интересуется у наследника, не любовь ли к Мещерской мешает ему ехать в Данию и отпускает его подумать.

19 мая произошел новый разговор, о котором в дневнике записывает сам Александр Александрович: «Остался с Папа один. Он у меня спросил, подумал ли я о вчерашнем, и на что я решился. Я отвечал, что решительно не могу ехать в Данию. Тогда Папа спросил у меня, что мне мешает ехать. Я отвечал, что чувствую, что не могу любить её, (Дагмару — А.З.) и поэтому не хочу ехать. Папа сам сказал, что, наверное, твои чувства к М.Э. мешают ехать. Я хотел молчать, но папа заставил меня сказать. Тогда папа рассердился и сказал мне: „Что же ты хочешь, чтобы я так и написал в Данию, что всё, что написано в газетах, правда и поэтому ты не приедешь?" Я отвечал, конечно, я этого не желаю. Тогда я решился высказать все, что было у меня на душе и сказал о том, что я решил отказаться от престола, потому что чувствую себя неспособным. Папа окончательно рассердился на меня и сказал: „Что же ты думаешь, что я по своей охоте на этом месте? Разве ты так должен смотреть на свое призвание? Ты, я вижу, не знаешь сам, что говоришь. Ты с ума сошел"».

В этом разговоре очень характерное слово, я думаю, искреннее слово Александра II, что русские цари считали, что править Россией — их долг, а не удовольствие. Так считал Павел Петрович, потом Александр I, безусловно Николай I и Александр II. Это именно установка, которая отличает их от нынешних российских примитивных властолюбцев.

Продолжаем цитирование дневника. «И потом прибавил (Александр II — А.З.): „Если это так, то знай, что я сначала говорил с тобой как с другом, а теперь приказываю тебе ехать в Данию, и ты поедешь. А княжну Мещерскую я отошлю". Папа сказал мне: „Убирайся вон, я с тобой говорить не хочу". С тем я и вышел. Но что происходило у меня в груди этого описать нельзя. Грусть, тоска, раскаяние».

Александр соглашается расстаться с Мещерской и ехать в Данию. Свою страсть он готов подавить ради послушания отцу. Государь был доволен решением сына и дружески добавил, что сам был в том же положении перед тем как жениться. Он тоже любил и хотел тоже отказаться от престола, но все вышло к лучшему. Неизвестно, знал ли сын о юношеском увлечении отца польской аристократкой Ольгой Калиновской, (роман 1837 год — А.З.). Но, как бы там ни было, он решает ехать. Корабль уже готов. И в самый день отъезда, как это удивительно иногда бывает, а может быть всё было подстроено, он случайно в лицейском корпусе, где в то время жили фрейлины, встречает свою М.Э. свою «Дусеньку». И, как ни странно, пустая комната оказывается рядом. Кто кого в неё увлек, мы не знаем, но они с Мещерской, как пишет Цесаревич, бросились друг к другу в объятья и не могли остановить поцелуев. Но это уже был последний момент — прощание.

Буквально через несколько часов ему предстояло отплывать. Если на этом эпизоде поставить точку, то это просто было бы копание в чувствах молодых людей, но то, что происходит дальше, помогает нам понять будущее.

С дороги Александр пишет отцу. «Я чувствую, что могу и даже очень полюбить милую Минни (Так в семье Романовых звали Дагмару, потому, что она Мария, и потому что — маленькая — А.З) Тем более, что она нам так дорога. Даст Бог, чтобы все устроилось, так как я желаю. Решительно не знаю, что скажет на это милая Минни. Я не знаю её чувства ко мне, и это меня мучает. Я уверен, что мы можем быть так счастливы вместе. Я усердно молюсь Богу, чтобы Он благословил меня и устроил мое счастье». Еще за десять дней до этого письма Александр хотел отказаться от престола и уверял, что он не способен быть монархом. Теперь он хочет полюбить Минни и, естественно, он уже забыл «Дусеньку» — Марию Элимовну.

Между тем судьба Мещерской сложилась трагически. Мать обещала Александру не обижать его первую любовь. Марию Элимовну не прогнали с позором из фрейлин, а отослали в Париж якобы к тетке. Там ее против воли выдали замуж за князя Сан-Донато Павла Павловича Демидова, богатого человека известного сомнительными похождениями. В браке Мещерская была глубоко несчастна. Однажды уже беременная она поехала в театр. Муж решил ее напугать и прямо в театре стал палить из пистолета. Роды начались преждевременно. Сын Элим родился вполне здоровым и прожил долгую жизнь в эмиграции. А вот сама Мария Элимовна умерла через день после родов, 26 июня 1868 года.

Но все это уже не волновало Александра Александровича. Он совершенно отходит от страстной любви к «Дусеньке» и переключается на принцессу Дагмару, в которую влюбляется мгновенно, сильно и страстно. Это говорит, наверное, о неглубоком характере Александра Александровича и о его управляемости, в данном случае — управляемости отцом. Ему сказали, и после некоторых колебаний он делает то, что от него требуют. С одной стороны Наследник знает чувство долга, а с другой стороны — он не творец, а исполнитель. Ему нужен тот, кто указывает ему как жить. Кстати говоря, и в своей милой Минни он почувствовал человека, который тоже может его во многом в жизни направлять. Принцесса была очень волевой, умной и сильной женщиной и такой императрица Мария Федоровна оставалась до конца жизни.

Прожив неделю при дворе датского короля, 11 июня 1866 года Александр Александрович предлагает руку и сердце принцессе Дагмаре. Как человек в любовных делах довольно робкий, он решился не сразу на этот шаг. Александр не догадывался о чувствах Дагмары. Будущие датские родственники его торопили. В итоге принцессе Дагмаре пришлось взять инициативу и практически повторить то, что сделала Маша Мещерская.

Принцесса пригласила наследника российского трона в свои комнаты. Там находились родственники: её младший брат и сестра Тира, но, видимо по договоренности они быстро удалились. Молодые люди остались вдвоем. «Сначала осмотрел всю её комнату, потом она показала все вещи от Никсы, (то есть, что ей дарил его старший брат — А.З.) его письма и карточки. Осмотрев всё, мы начали перебирать все альбомы с фотографиями. Пока я смотрел альбомы мои мысли были совсем не об них; Я только и думал, как бы решиться начать с Минни разговор. Но вот уже все альбомы пересмотрены, мои руки начинают дрожать, я чувствую страшное волнение. Минни мне предлагает прочесть письмо Никсы. Тогда я решаюсь начать и говорю ей: говорил ли вам Король о моем предложении и о моем разговоре? Она меня спрашивает: о каком разговоре? И тогда я сказал, что прошу её руки. Она бросилась ко мне обнимать меня. Я сидел на углу дивана, а она на ручке. Я спросил ее: может ли она любить еще после моего брата? Она ответила, что никого, кроме его любимого брата, и снова крепко меня поцеловала. Слезы брызнули у меня, и у неё. Потом я ей сказал, что милый Никса много помог нам в этом деле и что теперь, конечно, он горячо молится о нашем счастье, говорили много о брате, о его кончине и о последних днях его жизни в Ницце».

О том же он пишет и отцу, Александру II: «Я уже собирался несколько раз говорить с нею, но все не решался, хотя и были несколько раз вдвоем. Когда мы рассматривали фотографический альбом вдвоем, мои мысли были совсем не на картинках. Я только и думал, как бы приступить с моею просьбою. Наконец я решился и даже не успел всего сказать, что хотел. Минни бросилась ко мне на шею и заплакала. Я, конечно, не мог также удержаться от слез. Я ей сказал, что милый наш Никс много молится за нас и, конечно, в эту минуту радуется с нами. Слезы с меня так и текли. Я её спросил, может ли она ещё любить кого-нибудь, кроме милого Никса. Она мне отвечала, что никого, кроме его брата, и снова мы крепко обнялись. Много говорили и вспоминали о Никсе, о последних днях его жизни в Ницце и о его кончине. Потом пришла королева, король и братья, все обнимали нас и поздравляли. У всех были слезы на глазах».

17/29 июня 1866 года, то есть практически через месяц после страстных объятий с княжной Мещерской в пустой комнате лицейского корпуса, в Копенгагене объявили о помолвке принцессы Марии Дагмары и великого князя, цесаревича Александра Александровича.

Опять же мы видим, как легко Александр изменил сам себе, как легко он исполнил то, что надо было исполнить по долгу. Этот долг он исполнил не с чувством тягостной необходимости, что еще можно было понять, а в великой радости, с постоянными слезами, с восторгами о «милой Минни». Мы видим, что в этом взрослом человеке проявляется много детских черт. Сам тон его писем — тон подростка. И, с другой стороны, как это ни странно, — это неосновательность Александра. Он флюиден и легко меняет взгляды, принципы и любовь, убеждает себя почти мгновенно в том, что именно это и есть любовь. Такова особенность его психики, поэтому я позволил себе погрузиться в его романы.

Всё дальнейшее произошло очень быстро. В середине сентября 1866 года Дагмар прибыла в Кронштадт. Характерно, что в 2006 году, через 140 лет тело Дагмары — императрицы Марии Федоровны вновь прибыло в Кронштадт на датском боевом корабле для того, чтобы навечно упокоиться в Петропавловском соборе. Я помню ту встречу, я присутствовал на ней.

К приезду Дагмары Тютчев написал слабое стихотворение «Небо бледно-голубое», где употребляется совершенно невозможное сочетание «дагмарина неделя». Все вокруг в восторге. Молодая принцесса была очаровательна, умна, красива, обходительна, исключительно элегантна и, при этом, как настоящая особа королевской крови, совершенно проста в обращении. Особенностью Дагмары было то, что она в частных беседах показывала личное отношение к собеседнику, а не бросала два-три протокольных слова. Это абсолютно пленяло всех вокруг и сделало её кумиром для русского придворного общества. Среди немногих недоброжелателей стал несостоявшийся преемник Александра на троне князь Владимир Александрович и его супруга Мария Павловна (урожденная Мария Елизавета герцогиня Иекленбург-Шверинская), которая возненавидела Дагмару и пыталась соперничать с ней.

12 /24 октября 1866 г. Дагмара переходит в православие. Она тщательно изучила православную догматику еще когда познакомилась с Николаем Александровичем. И императрица Мария Александровна, и Мария Федоровна (когда Дагмара перешла в православие она получила имя Марии Федоровны — А.З.), знали православные догматику и обряд намного лучше своих православных от рождения мужей.
Венчание Дагмары - Марии Федоровны и цесаревича Александра Александровича состоялась 28 октября /9 ноября 1866 года в церкви Зимнего дворца.

Аккуратно записывая свои чувства после первой брачной ночи на следующий день, Александр Александрович пишет очень характерную фразу: «Такое приятное и вместе с тем необыкновенное чувство думать, что наконец, я женат, и самый главный шаг в жизни сделан». Для молодого человека 21 года это немножко суховато, неправда ли? Через несколько недель после брака он записывает следующее: «Бог дарует мне любить мою любимую женушку все сильнее. Я часто чувствую, что я недостоин её. Но, даже если это так, я буду делать всё, чтобы стать её достойным». И, действительно, Александр верно любил Марию Федоровну всю жизнь, никогда ей не изменял, и она ему, видимо, тоже, — об этом ничего неизвестно. Эта прекрасная пара выделялась среди правящих домов Европы того времени, а уж тем более в России, где Александр II и его братья, Николай I, да и в молодости Александр I, все просто тонули в романах и часто оказывались из-за этого в ужасных ситуациях или ввергали в них своих жен. Здесь же было иначе: Александр принял позицию, что теперь он, славу Богу, муж и семья создана, этой идее был предан до последнего вздоха. То же самое и у Марии Федоровны: когда в 1894 году Александр умирал в Ливадии от тяжелейшего нефрита, голову царя держала на руках его Минни. И даже после смерти императора она не могла поверить в его кончину и долго не могла убрать рук из-под отяжелевшей головы супруга.

В этом браке родились шесть детей: Николай, будущий Император Всероссийский, Александр, Георгий, Михаил, Ксения и Ольга. Александр умер через год после рождения. Остальные дети дожили до взрослых лет. Великая княгиня Ольга умерла в 1960 году.

Сентиментальная семейная хроника помогает нам понять, что раз приняв некую идею, как свою, и легко отбросив и забыв всё предшествующее, как был забыт роман с Марией Мещерской, Александр Александрович готов был следовать новым идеям всю жизнь, если его не смогут убедить в другом. В этом смысле он был человек очень определенный.

5. Противник реформ и миротворец

Как справедливо замечает историк Александр Корнилов, до 1865 года не предпринималось никаких мер к тому, чтобы подготовить Александра к делу правления великой страной. Только когда умер старший брат, Александр II позаботился о том, чтобы расширить полученное сыном до сих пор образование.

К Александру Александровичу были призваны лучшие профессора либерального направления, светила русской культуры. Историю ему читал в 1865 -1866 годах Сергей Михайлович Соловьев, потом Константин Николаевич Бестужев-Рюмин. Два историка представляли разные школы: системную и персоналистическую. Благодаря их преподаванию, Александр стал большим поклонником истории, создал Императорское Историческое общество, которое существует и сейчас — было возрождено после конца большевистской диктатуры.

Право наследнику преподавал Константин Петрович Победоносцев. О Победоносцеве будет особая лекция. Он станет совершенно особым человеком в жизни Александра Александровича, фактически наполнит его собой и сделает его исполнителем своей воли, своего видения, убедив, что это его, Императора, видение. Его легко было убедить: Александр II легко убедил сына, что он любит принцессу Дагмару, а не Мещерскую. Так же и Константин Петрович Победоносцев его легко убедил в своих взглядах и сделал носителем своих консервативных идей. Видит Бог, Победоносцев достоин того, чтобы о нем говорили больше, потому, что это был внутренний огонь всего царствования Александра III. Но когда его пригласили читать право наследнику, никто так не думал.

Победоносцев достоин того, чтобы о нем говорили больше, потому, что это был внутренний огонь всего царствования Александра III. Но когда его пригласили читать право наследнику, никто так не думал.

Победоносцев считался одним из соавторов судебной реформы, которая в то время только набирала обороты. Он имел репутацию либерала и был приглашен еще к Николаю Александровичу в 1863 году. Историк Александр Корнилов пишет о нем: «Несомненно Победоносцев был одним из самых блестящих русских профессоров-цивилистов. Его „Курс гражданского права" признается и до сих пор одним из классических пособий этого рода» [А.Корнилов, с. 731.]. Малоизвестный факт, но в 1859 году Победоносцев печатается в герценовских «Голосах из России» — в запрещенном в стране эмигрантском издании. На его страницах он резко критикует существующую отечественную судебную систему, заявляет о гласности как об основном лекарстве, с помощью которого можно вылечить главные болезни российской бюрократии - малокомпетентность и безответственность.

В 1859 году реформу законодательства только начинали готовить. Реформа была проведена в 1864 году, и Победоносцев был один из первых её решительных сторонников. Так что в 1861 году Победоносцева приглашают к Николаю Александровичу по рекомендации графа Строганова именно как большого либерала, на грани легальности, потому что он печатается у Герцена. Хотя «Колокол» и «Голоса из России» читает весь императорский двор, но формально это нарушение постановлений Российской империи. Эти эмигрантские издания изымались при попытке ввоза в Россию. Но идея реформ тогда находилась на таком подъеме, что достаточно консервативный граф Строганов рекомендует именно Победоносцева.

В 1859 году Победоносцев защищает диссертацию с характерным названием — «К реформе гражданского судопроизводства». В 1860 году он избирается профессором Московского университета по кафедре гражданского права. Главный его курс — «Курс гражданского права» выдержал пять изданий и стал настольной книгой для нескольких поколений русских юристов не только консервативного направления.

В своей книге об Александре III Валентина Григорьевна Чернуха именует Победоносцева вице- императором и премьер-министром Александра III. И это фактически так. Как ни странно, ограниченная монархия была введена при Александре III. Но ограничивал монархию не парламент и не выборные земства, а два человека — Константин Петрович Победоносцев и императрица Мария Федоровна.

Вернемся к образованию. Лекции по истории русской словесности Федор Иванович Буслаев, профессор Московского университета, академик, исследователь русского языка, древнерусской литературы и фольклора. Основы государственного устройства читал блестящий и мудрейший Модест Андреевич Корф. По земским делам, — наследнику надо было разобраться, что такое земство, - его учителем был старый земец, первый председатель Новгородской земской управы архангельский губернатор Николай Александрович Качалов. Позднее он стал директором департамента таможенных сборов. Интересно, что усадьба Хвалевская в Белозерском уезде Новгородской губернии в 2009 году вернулась семье Качаловых. Реституции не было, но семья Качаловых из-за границы выкупила свою усадьбу, и теперь она — вновь их родовое гнездо.

Новый цесаревич очень скоро приобрел репутацию скромного человека, который замкнулся в частной жизни. Он стал хорошим семьянином, увлекался музыкой и русской историей. Из-за соображений безопасности (были покушения на его отца — А.З.) Александр жил в Гатчине, где для личных покоев избрал самые скромные комнаты на верхних этажах дворца, на что жаловалась подругам Мария Федоровна, предпочитавшая более изысканные апартаменты. В этом Александр III был непримирим и Мария Федоровна, самая элегантная женщина Европы, была вынуждена его терпеть: он одевался очень неряшливо, грубо и любил жить в самых неуютных комнатах. Утром он сам вставал, сам варил себе кофе и садился за работу. В отличие от Минни Цесаревич не любил балов, украшений и драгоценностей, не любил большого количества слуг, потом их количество он уменьшил раза в четыре. Приезжая в Петербург, останавливался не в парадном Зимнем, а в Аничковом дворце.

В 1867 -1868 году Александру Александровичу выпало первое важное дело — борьба с голодом. К сожалению, в России голод — это довольно регулярная вещь. Голод начался в 1867 году и неурожай вызвал большие страдания в ряде губернией. Князь Одоевский в своих дневниках записал: «Беспокойство от слухов и неурожаев. Сетуют на дозволение вывозить хлеб за границу, на пустоту хлебных магазинов и на непринятие мер для продовольствия… Голод, голод даже в Рыбинске, в Орловской губернии, когда в Курской не знают куда девать хлеб. Общее негодование на отсутствие распоряжений Министерства внутренних дел» (то есть на действия министра Валуева — А.З.) [Одоевский В. Ф. Текущая хроника и особые происшествия: Дневник // Литературное наследство. Т. 22–24. М., 1935 С. 235, 240.]

И вот 23 января 1868 года был опубликован рескрипт на имя Цесаревича о создании комиссии для сбора пожертвований на покупку и распространение хлеба. В рескрипте говорилось: «Поручая Вашему Императорскому Высочеству почетное председательство в оной, нам отрадно видеть в искренности и теплоте принимаемого Вами сердечного участия залог успешного достижения предполагаемой благотворительной цели». Действительно, еще одно качество Александра Александровича — это сердечное чувство к простым людям. Простых людей он любил, о них заботился, переживал. Это мы увидим впоследствии из его государственной деятельности, о том же говорила и Минни. Цесаревичу подсказали идею: надо не раздавать хлеб, а покупать его в богатых губерниях и перевозить в голодающие губернии, тем самым цены на хлеб снижались. Для этой цели Александр II тайком передал в комиссию миллион рублей, потом эти деньги вернули. С голодом удалось справиться. Наследник престола показал в этой деятельности широту души и заботливость.

Но тогда же проявилась еще одна черта будущего Александра III: любовь к простым людям соединилась у наследника с абсолютным равнодушием к человеку, его чести и достоинству. В отличие от брата Николая у Александра Александровича отсутствовала всякая щепетильность к людям.

Произошло одно малоизвестное событие, которое наложило духовный отпечаток на Цесаревича и, отчасти, на его правление. Отец приставил его к делу проведения военной реформы. Цесаревич любил армию, войну, естественно, как и всякий мальчишка любит игрушки пушки, винтовки. Александр Николаевич поручил сыну заниматься и помогать разработчикам новой военной техники.

Одним их таких разработчиков был капитан Карл Иванович Гунниус, остзейский дворянин шведского происхождения, начальник патронного завода. Он специально поехал в Соединенные Штаты вместе с подполковником Горловым изучать производство нового оружия, в том числе и винтовки Бердана. Горлов и Гунниус усовершенствовали и приспособили для русской армии вариант винтовки Бердана, в будущем известной «берданки», которую в России назовут винтовкой Горлова-Гунниуса. Усовершенствованную винтовку Карл Иванович Гунниус принес на аудиенцию к Александру и объяснял, что её производство надо наладить в России. Александр не понял смысла усовершенствования и обругал Карла Ивановича Гунниуса. Он говорил, что все это одни мнения, что винтовка эта ничего хорошего из себя не представляет (надо сказать, что Карл Гунниус был ещё и изобретателем первого русского пулемета. Он был прекрасным технологом — А.З.) Гунниус получил холодный душ. Карл Иванович был верноподданным человеком, но в то же время уважал себя. Гунниус был старше Александра на восемь лет. Карл Иванович сказал Наследнику, что в оценке оружия Великий князь не прав и скоропалителен и объяснил по каким показателям винтовка будет полезна, что в будущем оказалось абсолютной правдой. Александр пришел в бешенство от того, что молодой офицер смеет с ним спорить, и нецензурно обругал капитана. А Гунниус немедленно вышел и прислал Цесаревичу письмо, в котором требовал извинений. Карл Иванович пригрозил, что если через 24 часа извинения не последует, то он, Гунниус, застрелится. Цесаревич не извинился, и капитан сдержал свое слово. Александра II невероятно разозлили грубость и жестокость сына. Он добился, чтобы лютеранский епископ позволил хоронить Гунниуса на кладбище, а не за его оградой, как хоронят самоубийц. Император приказал сыну сопровождать до могилы гроб капитана, которого он фактически убил.

Князь Петр Кропоткин в своих «Записках революционера», не упоминая по имени Гунниуса, так пишет об этом. «Я знал в Петербурге офицера, шведа по происхождению, которого командировали в Соединенные Штаты заказать ружья для русской армии. Во время аудиенции Цесаревич дал полный простор своему характеру и стал грубо говорить с офицером. Тот, вероятно, ответил с достоинством. Тогда Великий князь пришел в настоящее бешенство и обругал офицера скверными словами. Офицер принадлежал к тому типу вполне верноподданных людей, держащихся, однако, с достоинством, какой часто встречается среди шведских дворян России. Он немедленно ушел и послал цесаревичу письмо, в котором требовал, чтобы Александр Александрович извинился. Офицер написал также, что если через 24 часа извинения не будет, то он застрелится. Александр Александрович не извинился, и офицер сдержал свое слово… Я видел этого офицера у моего близкого друга в тот день. Он ежеминутно ждал, что прибудут извинения. На другой день его не было в живых. Александр II, разгневавшись на сына, приказал ему идти за гробом офицера. Думается, именно эти черты характера Александра III прежде всего сказались в его отношениях с зависимыми от него людьми. Поэтому он не принял всерьез угрозу офицера. Цесаревич, видимо, уже привык в тот период к иным понятиям о чести и достоинстве в своем окружении». [Петр Кропоткин. «Записки революционера». // Московский рабочий, 1988]

Грубость была свойственна Александру Александровичу и когда он стал Императором. По рассказу великого князя Александра Михайловича, «на большом обеде в Зимнем дворце, сидя за столом напротив Царя, австрийский посол обсуждал докучливый балканский вопрос. Царь делал вид, что не замечает его раздраженного тона. Посол разгорячился и даже намекнул на возможность мобилизации в Австрии двух или трех корпусов. Не изменяя насмешливого выражения, император Александр III взял вилку, согнул её петлей и бросил по направлению к прибору австрийского дипломата. "Вот, что с делаю с вашими двумя или тремя мобилизованными корпусами», — спокойно сказал царь"». [Великий Князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М. Современник, 1991. - С.56].

Понятно, что министр иностранных дел и все присутствующие были в ужасе от такого хамского поступка. Не забудем, что посол лицо Императора австрийского и оскорбление было нанесено императору Австрии. Ни один монарх такое себе не позволил бы, тем более с союзником. Но Александр допускал такое поведение. В более мелких вопросах он был тоже груб. Например, когда ему надоедал бал, он, не прощаясь с гостями, поднимался на хор, велел музыкантам прекратить играть, и уходил отдыхать, распорядившись погасить большой свет. Когда музыка прекращалась и гас свет, люди, естественно, расходились. Поэтому балы в Зимнем дворце постепенно прекратились и давалось только четыре раза в год, чему Александр III был очень рад. Балов, как я говорил выше, он не любил.

Английский ученый Уоллес Дональд Маккензи в энциклопедии «Британника», так оценивает тип императора Александра. «По характеру Александр III мало походил на своего мягкосердечного либерального отца и еще меньше на своего утонченного, философствующего, сентиментального, рыцарственного, но хитрого двоюродного дедушку императора Александра I… Несмотря на энтузиазм музыканта-любителя и покровителя балета, Александру не доставало утонченности и элегантности. Действительно, ему скорее нравилась идея быть таким же грубым как некоторые из его подданных. В его прямых резких манерах иногда чувствовался привкус грубости, в то время как прямой, неприкрашенный метод самовыражения хорошо гармонировал с его грубоватыми, неподвижными чертами лица и несколько вялыми движениями. Его образование не было таким, какое могло бы смягчить эти особенности». [Уоллес Дональд Маккензи (1911). «Александр III» Британская энциклопедия Том 1 (11-е изд.). Издательство Кембриджского университета. Стр. 561-563.]

Император Александр III был жесток. Когда 1/13 марта 1887 года арестовали заговорщиков, готовивших на него покушение, Царь распорядился их судить и повесить. Они не совершили покушения, а только готовили его. Но Александр дал указание о смертной казни без труда. Заговорщиков повесили в Петропавловской крепости 8/20 мая 1887 года. Одним из них был Александр Ульянов, старший брат Владимира Ульянова (Ленина), а в числе приговоренных к большим срокам — их сестра Анна Ульянова. Так что это решение Александра связалось с судьбой России крепким узлом. Ульянов-младший, Владимир, пошел действительно другим путем и просто разрушил российское государство. А смягчить приговор Александр III ведь мог. Тем более, что мать Александра и Владимира просила Императора в личном письме, убеждала, что Александр не хотел быть цареубийцей и не мог состоять в заговоре. Конечно, она ошибалась. Александр III сказал в сердцах: «хорошо же она знает своего сына», но никакой милости не проявил. Правда, когда на следующий год в Борках произошло крушение его поезда, Александр приказал не рассматривать версию о покушении. Хотя будущий военный министр Сухомлинов, прокурор судебной палаты Муравьев, великий князь Александр Михайлович и другие информированные особы утверждали, что в Борках на царскую семью было совершено покушение. Возможно, у Императора осталось ощущение неправильности скоропалительного решения после попытки покушения 1887 года и это смягчило его сердце.

До коронации об Александре Александровиче ходил слух, как о либеральном человеке. Его считали продолжением своего умершего старшего брата и дела отца. Именно поэтому Александра так приветствовал министр и реформатор граф Лорис-Меликов, думал, что наследник — человек либеральных взглядов. Когда Александр III стал царем, понятно, иллюзии быстро исчезли.

Известно, что он не любил возвращаться в Россию из Дании куда они с Минни ездили каждый год до и после того как Александр стал императором. В датском замке Бернсторф часто летом собирались все родственники: наследник британского престола и другие коронованные особы. Александру в Бернсторфе очень нравилось: там было весело, легко и не было нужды в крайних мерах безопасности. Александра, жена наследника британского престола Эдуарда VII, вспоминает, что как-то раз, уезжая обратно в Петербург, Александр Александрович бросил такую фразу: «Ну вот, здесь жизнь, а в России опять возвращаться в тюрьму». Правда ли сказал эти слова Цесаревич или это некая фантазия мы не знаем.

Особое отношение у Александра III сложилось к войне. Как я говорил, подобно любым мальчишкам он любил оружие, построения, армию с её блестящей стороны. Когда великий князь был уже взрослым мужчиной отец распорядился, чтобы он принял участие в Балканской войне 1877 -1878 годов. Тем более, что Александр горячо сочувствовал братьям славянам, хотел им помочь, агитировал за силовой вариант их освобождения от турок. В чине генерала от инфантерии и одновременно генерала от кавалерии Цесаревич командовал восточным Рущукским отрядом Дунайской армии, в состав которого входили 12 и 13 корпуса. С театра военных действий Александр отправлял много писем жене и близким, в которых рассказывал о войне. Но после сражения под Плевной в письмах Александра растет ужас от войны: он ее возненавидел. Наследник увидел кошмарную изнанку боевых действий: кровь, смерть, страдания раненых, болезни и гибель гражданских и военных людей от эпидемий, неразрывно связанных с войной.

Александр Александрович стал хорошим генералом, хотя он не любил садиться на лошадь, боялся верховой езды и даже опасался ездить в экипаже. В армии его ценили и любили, но позже император Александр признавался Сергею Юльевичу Витте. «Я рад, что был на войне и сам видел все ужасы, неизбежно связанные с войной, и после этого я думаю, что всякий человек с сердцем не может желать войны, а всякий правитель, которому Богом вверен народ, должен принимать все меры, для того, чтобы избегать ужасов войны. Конечно, если его (правителя) не вынудят к войне его противники, — тогда грех, проклятья и все последствия этой войны пусть падут на голову тех, кто эту войну вызвал». [С.Ю.Витте. Воспоминания, т. 1, с. 401]

Александр Александрович видел корыстное разграбление казны на войне. Он пишет жене 9 января 1878 года из ставки (кстати говоря, в письме проявляется и его закоренелый антисемитизм. Тоже особенность Александра III, воспитанная в нем Победоносцевым, которого не было совершенно у Александра II — А.З): «Что за беспорядок в тылу армии — это представить себе нельзя. Интендантство продолжает бездействовать. Товарищество жидов продолжает грабить казну самым бесцеремонным образом. И, несмотря на это, мы все-таки ничего не получаем и ничего к нам не подвозят».

Цесаревич посещал лазареты и оставил много красочных их описаний. Близкий родственник Александра — Сергей Максимилианович герцог Лейхтенбергский был убит в его отряде пулей в лоб. Все это сделало будущего императора лютым ненавистником войны, всего военного. Он развивал армию и флот, но только ради того, чтобы войны не было. Поэтому после смерти ему присвоили титул «Миротворца». Действительно, за 13 лет правления Александра III в России не было ни одной мало-мальски крупной войны, а могли вспыхнуть несколько: одна на Балканах с Австрией, когда он скрутил узлом вилку и бросил послу, а другая — с Великобританией в Афганистане. Но все удалось закончить миром.

Огромное негативное влияние на Александра III оказала личная жизнь его отца. Александр и его старший брат Николай очень любили мать — милую, нежную Марию Александровну. Когда Николай умирал, в Ниццу приехала мать. Великий князь буквально вышел из небытия и, как всегда, расцеловал все её пальцы по очереди. Это были нежнейшие чувства детей к матери и матери к детям. Отец тоже любил детей, но не ограничивал себя ни в чем в своей мужской жизни. Он менял любовниц одну за другой. Сразу же после смерти сына — Николая Александровича, он сходится уже совсем как с женой с княжной Екатериной Долгоруковой. Император начинает жить с ней, одновременно живя и с Марией Александровной в одном Зимнем дворце. В предыдущих лекциях я рассказывал, что княгиня Долгорукова жила прямо под покоями Александра Николаевича и их комнаты соединял лифт.

О княгине Долгоруковой я немало говорил в предыдущих лекциях, но приведу одно свидетельство. Мария Павловна, жена великого князя Владимира Александровича, младшего брата Александра Александровича, писала: «Эта женщина, которая уже четырнадцать лет занимает столь завидное положение, (Запись сделана в 1880 году, значит начало этого завидного положения — 1866 год — А.З.) была представлена нам как член семьи с её тремя детьми, и это так грустно, что я просто не могу найти слов, чтобы выразить свое огорчение. Она является на все семейные ужины, специальные или частные, а также присутствует на церковных службах в придворной церкви со всем двором. Мы должны принимать её, а также делать ей визиты… И так как её влияние, растет с каждым днем, просто невозможно предсказать, куда это все приведет. И так как княгиня весьма невоспитанна, и нет у неё ни такта, ни ума, вы можете легко себе представить, как всякое наше чувство, всякая священная для нас память просто топчется ногами, не щадится ничего» [Козлинина Е. И. Воспоминания, очерки и характеристики. М., 1913., с. 575].

Александр Александрович и Мария Федоровна не принимали душой, хотя обязаны были принимать формально княгиню Юрьевскую (такой титул княжне Долгоруковой дал Александр II — А.З.). Это была мука для сына и безусловно Мария Федоровна еще утверждала своего мужа Александра Александровича в том, насколько преступно ведет себя Екатерина Юрьевская и соответственно его отец. С одной стороны, это выразилось в том, что сам Александр возненавидел всякий адюльтер и провел честную семейную жизнь до самого своего смертного одра, а с другой стороны, он возненавидел дело отца — реформы. Потому что деятельность Александра II связывали с именем Екатерины Юрьевской и многие, скорее всего ошибочно, считали, что она — внутренний мотор реформ, ведет Россию к конституции, мечтает заменить абсолютную монархию конституционной, и, в конце концов, своего сына Георгия от Александра II сделать наследником престола вместо Александра Александровича.

Так Александр Александрович стал ненавистником Великих реформ. Хотя раньше, как вы помните из записи о покушении Каракозова, он очень положительно относился к реформам. В Победоносцеве он нашел человека, который ему теоретически объяснил, почему отец был глубоко неправ.

В книге «Романовы» Саймона Себаг-Монтефиори приводятся следующие слова: «После убийства отца он (Александр III — А.З.) размышлял, что женитьба на Екатерине Долгоруковой породила эту трагедию». Дальше идет цитата, я не знаю откуда он её взял: «Весь этот ужас взорвался и залил грязной жижей все святое. Ангел-хранитель отлетел и все обернулось в золу. В конце концов все это обратилось в страшное, невероятное 1 марта» (то есть день убийства императора — А.З.). [Саймон Себаг Монтефиоре. Романовы. Р.- 451. Simon Sebag Montefiore, The Romanovs.]

То есть, если цитата верна, Александр III считал, что именно нечестивая связь, а потом нечестивая, на сороковой день после смерти матери — брошенной императрицы Марии Александровны, женитьба — церковный брак с Екатериной Долгоруковой, всё это вместе стало причиной страшного конца императора Александра II.

Всё это говорит об определенном типе сознания Александра Александровича — легко внушаемого и твердого в том, что ему внушили, - огромного внешне, но очень детского внутренне человека.

Завершим нашу лекцию тем словесным портретом, который нарисовал художник Александр Бенуа. В своих воспоминаниях он пишет: «И тут я впервые увидал Александра III совершенно близко (в Мариинском театре — А.З.). Меня поразила его громоздкость, его тяжеловесность и — как ни как —величие. До тех пор мне очень не нравилось что-то „мужицкое", что было в наружности Государя, знакомой мне по его официальным портретам (один такой портрет висел в актовом зале казенной гимназии, другой — в большом зале городской Думы). И прямо безобразною казалась мне на этих портретах одежда (мундир) Государя, — особенно в сравнении с элегантным видом его отца и деда. Введенная в самом начале царствования военная форма с притязанием на национальный характер, её грубая простота, и, хуже всего, эти грубые сапожища с воткнутыми в них штанами возмущали мое художественное чувство. Но вот в натуре обо всем этом забывалось, до того самое лицо Государя поражало своей значительностью. Особенно поразил меня взгляд его светлых (серых? голубых?) глаз. Проходя под тем местом, где я находился, он на секунду поднял голову, и я точно сейчас испытываю то, что я тогда почувствовал от встречи наших взоров. Этот холодный стальной взгляд, в котором было что-то и грозное, и тревожное, производил впечатление удара. Царский взгляд! Взгляд человека, стоящего выше всех, но который несет чудовищное бремя и который ежесекундно должен опасаться за свою жизнь и за жизнь самых близких! В последующие годы мне довелось несколько раз быть вблизи Императора, отвечать на задаваемые им вопросы, слышать его речь и шутки, и тогда я не испытывал ни малейшей робости. В более обыденной обстановке (при посещении наших выставок) Александр III мог быть и мил, и прост, и даже… „уютен". Но вот в тот вечер в Мариинском театре впечатление было иное, — я бы даже сказал, странное и грозное» [ А.Бенуа. Мои воспоминания. Т.1. Наука, 1980.- С.591-592.]

6. Болезнь и смерть

Император Александр III закончил свою земную жизнь очень рано, не дожив и до пятидесятилетия. Ходят слухи, что он спился, но все это, конечно, — чепуха, хотя выпивать Государь и любил. В январе 1894 года, то есть в год смерти, царь переболел гриппом. Результатом гриппа стало воспаление легких. Теперь, когда мы все пережили COVID, удивляться этому нет причин. В конце месяца Александр пошел на поправку и быстро перестал следовать режиму, назначенному терапевтом, профессором Григорием Захарьиным. Также император бросил принимать необходимые лекарства раньше положенного срока. Однако его облик говорил о том, что болезнь не уходит. Царь похудел и постарел. К лету, казалось, состояние вернулось в норму. Но в августе Императора скрутила резкая и сильная поясничная боль. Захарьин обследовал Александра III и выявил у него признаки нефрита, а также болезнь сердца. Теперь мы знаем, что расширение предсердий — это одно из следствий нефрита. В то время нефрит был практически неизлечим. Доктора сказали об этом откровенно Императору. Состояние монарха пытались улучшить.

В августе Александра III отправили в Беловежскую пущу, затем в Скерневицу, в Польшу. Даже в холодную погоду Император продолжал охотиться: охоту он любил. Ему стало хуже. В один из дней при приеме ванны у царя пошла горлом кровь, он потерял сознание. Александр пишет 8 сентября дочери Ксении: «…чувствую себя немного лучше и бодрее, но сна никакого, и это меня мучит и утомляет ужасно, до отчаянья… Здесь я почти каждый день на охоте… сижу на строгой диете. И ничего мясного. Даже рыбы не дают, а вдобавок у меня такой ужасный вкус, что мне все противно что я ем или пью».

Его двоюродная сестра Ольга, королева греческая, старшая дочь великого князя Константина Николаевича предложила Александру переехать на время на Корфу, в Монрепо и пожить в её дворце, чтобы поправить в сухом и теплом климате Адриатики свое здоровье. Он отправился было в Крым, чтобы оттуда выехать кораблем в Грецию, но, добравшись 21 сентября до Ливадии, слег и не мог ехать дальше. Вызванный срочно из Петербурга отец Иоанн Кронштадтский его исповедовал и причастил. 20 октября (1 ноября) 1894 года Александра III не стало. Он умер в Малом Ливадийском дворце. Умирая на руках жены, он перед смертью прошептал: «Даже до моей смерти я вижу ангела». В день смерти наследник престола, ставший вскоре новым русским императором, Николай II записал в свой дневник: «Боже мой, Боже мой, что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого Папа… Всё утро мы провели наверху около него! Дыхание его было затруднено, требовалось время давать ему вдыхать кислород. Около половины трех он причастился св. Тайн, вскоре начались легкие судороги… и конец быстро настал!»

Так ушел из жизни тот, кто связан в России с именем контрреформ. Теперь мы понимаем его внутренний тип, внутренний облик, понимаем движение его души. И следующая наша лекция будет посвящена в первую очередь тому, кто стал наполнителем этого большого и, в общем, доброго человека. А наполнителем этого большого и доброго человека стал небольшой, сухой, но очень умный и волевой Константин Петрович Победоносцев.