1. Вступление

В этой лекции мы рассмотрим состояние русского общества в период между убийством Александра II и назначением графа Дмитрия Андреевича Толстого Министром внутренних дел, ознаменовавшим полную остановку Великих реформ. Этот год и три месяца — период глубоких общественных волнений. Само по себе убийство Императора вызвало невероятный резонанс. Для большинства русских людей идея абсолютизма внедрилась глубоко в сознание. Многие хоть и думали об изменениях и конституции, но убийство Царя вызвало ощущение грядущего крушения всего миропорядка, превращения космоса русской государственности в революционный хаос, подобный хаосу Великой Французской революции, о которой образованным русским людям было хорошо известно.

Манифестом 29 апреля власть пыталась успокоить тревогу общества. Император Александр III твердо сказал, что самодержавие незыблемо. Одни это восприняли с радостью, другие — как трагедию и остановку движения России в сторону современного демократического устроения. Далеко не все альтернативу революционному хаосу видели в самодержавие. Многие полагали её в либеральных демократических (законно-свободных) установлениях.

2. Погромы

Одним из первых выплесков народного беспокойства стали еврейские погромы – самые массовые в XIX веке в России. Погромы были напрямую связаны с убийством Императора. По югу России, где жило много евреев, поползли слухи, что «евреи убили Русского Царя». Понятно, что эти слухи распускались, правда, до сих пор непонятно – кем, но они нашли благодатную почву. Первые еврейские погромы, не инициированные властью, стали уродливым признаком освобождения общества. Освобождение народа, к сожалению, будит не только добрые, но и злые силы. Общество равно само себе: в нем есть и хорошее, и плохое. Думать, как думали народники, что народ — это какой-то добрый богатырь, который связан цепями злобного абсолютизма, дворянства, бюрократии, — в высшей степени наивно. Богатырь или, как говорил Маклаков, — «Ахеронт» - совсем не обязан быть добрым. Злого в нём подчас больше, чем доброго, — и это можно сказать о любом народе.

В ХХI веке на примерах русско-украинской войны, нападения ХАМАС на Израиль, и ответа Израиля ХАМАС мы видим, как народы часто теряют голову и творят великие беззакония. Мы помним и русскую революцию начала ХХ века, нацизм, фашизм, и то, что творили в Китае коммунисты. Увы, народ – это коллективное существо, которое имеет далеко не только хорошие качества. И чтобы народ получил больше хороших качеств нужно воспитание, нужны опыт и нравственность, но все равно прорывы в темную бездну неминуемы особенно в эпохи социальных катаклизмов.

Так произошло и в 1881 году. Еврейские погромы стали неожиданностью для всех. При Александре II евреи в Российской империи жили достаточно свободно. Конфликты с не еврейским населением носили бытовой и частный характер. Но 15-17 апреля 1881 года в Елисаветграде вспыхнули массовые беспорядки (большевики назвали Елисаветград в 1924 г. Зиновьевском, с 1934 г. - Кировоградом. Современное название города — Кропивницкий — А.З.).

В еврейскую историографию погромы 1881-1882 гг. вошли под названием «Суфот–ба–негев» — «Бури на Юге».

Сразу же после цареубийства правые газеты, в том числе и «Новое время» Михаила Каткова намекали, что за убийством Александра II стоят евреи, — латентный антисемитизм свойственен русскому «патриотизму». Непосредственно перед погромами в Елисаветграде одесская газета «Новороссийский телеграф» и еще ряд газет юга России распространяли толки, что власть винит евреев в убийстве Царя, что отныне личность евреев и их имущество – вне закона, а на христианскую Пасху 1881 года русское еврейство должно быть разгромлено. Войска быстро положили конец погромам в Елисаветграде. Но движение уже перекинулось на соседние селения. В большинстве случаев беспорядки ограничивались разгромом кабаков, шинков. В некоторых местах в погромах участвовали и сельские власти. В одном местечке буйствующая толпа состояла в основном из железнодорожных рабочих.

20 апреля власти пресекли погром в Кишиневе. Но в местечке Березовка Ананьевского уезда Херсонской губернии погром принял разрушительные формы. Толпа разорила все 159 домов, заселенных еврейскими семьями. Самым страшным стал погром 26–27 апреля в Киеве. Тысячи домов и магазинов были разграблены и разорены. Толпа убила нескольких евреев, около двадцати еврейских женщин были изнасилованы. «Нельзя не принять во внимание, однако, — гласило официальное заявление, — что меры к обузданию толпы, не были приняты достаточно своевременно и энергично, что объясняет отчасти огромные размеры крайнего буйства толпы».

В Конотопе после убийства одного человека местные евреи сплотились в дружины самообороны. Крестьяне стали понимать, что раз войска защищают евреев, то значит газетные слухи, что власти приветствуют ограбление и избиение евреев — ложь. Опять же, заметим, что пресса стала относительно свободной и часто сеяла ложь и зло. В ряде мест крестьяне, поняв, что совершили незаконные поступки, спешили возместить евреям убытки.

Но погромы не прекращались. В местечке Смела Киевской губернии прошли массовые ограбления, и был зарублен 80-летний еврей. 3 мая толпа напала на евреев и их имущество в Ромнах Полтавской губернии, затем погромы распространились еще на четыре губернии. Спустя почти два месяца в Переяславле и соседних селениях, куда бежали многие евреи из Киева, произошли новые беспорядки. Но власти уже подготовились. 12 июня в Борисове солдаты стреляли в толпу погромщиков из крестьян и ремесленников и убили несколько человек. Применить оружие войскам пришлось и в Нежине, там погром продолжался три дня — с 20 по 22 июля 1881 года.

В эти дни Военный министр Дмитрий Алексеевич Милютин в дневнике отмечает: «С юга России продолжают приходить известия тревожные о народных буйствах и беспорядках: успокоится в одном месте, начинается в другом… По многим признакам можно догадываться, что есть скрытая руководящая рука, которая мало-помалу может дать другое направление разнузданной массе» [Д.А.Милютин. Дневник. Т.2 М; «Захаров», 2016, с.408. Запись от 6 мая 1881 года].

Милютин считает, что евреи — временная мишень, а погромами руководит рука тех же революционеров, которые убили Царя, а теперь пытаются раскачать ситуацию в стране — жертвой погромщиков скоро могут стать чиновники, помещики, богатые крестьяне и церковь.

Расследованием погрома занималась комиссия барона Горация Гинцбурга. Гораций Осипович Гинцбург (1833-1909) — один из лидеров русского еврейства. Его отец получил титул барона от Гессенского великого герцога Людвига III. Сам он — действительный статский советник, один из богатейших людей России, купец I гильдии, банкир и золотодобытчик, совладелец тех самых Ленских золотых приисков, на которых позже, в 1912 году случились кровавые события. Гинцбург также занимался активной политической и общественной деятельностью — был депутатом Санкт–Петербургской городской думы, председателем Центрального комитета еврейского колонизационного общества (общество помогало евреям переезжать в Землю Обетованную или на другую землю, где они хотят основать сельскохозяйственные поселения — А.З.), ктитором большой хоральной синагоги Петербурга.

Власти попросили барона Гинцбурга составить специальную еврейскую комиссию, по изучению источников погромов и оценке ущерба еврейскому обществу юга России.

Комиссия пришла к выводу, что «… погромы явились результатом искусственно вызванного антиеврейского движения, до мельчайших деталей организованного и обставленного всеми нужными средствами для достижения задуманной цели: образовалось нечто вроде антиеврейского согласия, адептами которого сделались лица разных сословий, в том числе даже многие представители власти, как провинциальной, так и центральной. Негласный, но терпимый союз этот несомненно обладает и денежными средствами, без которых ничего нельзя было бы сделать» [Ю.И. Гессен. История еврейского народа в России. Т. 1-2, Л., 1925. Т.2, с. 215-218].

В правдивости этого вывода нет сомнений. Это ни какое-то стихийное недовольство мужиков и горожан «засильем евреев». Может быть, недовольство у кого-то и было — в межнациональной, межисповедной среде, всегда есть трения между общинами. Но, как всегда, нашлись политические силы, которые стихийные трения и бытовые конфликты сумели организовать и направить. Если в России был бы полностью абсолютистский режим: без самоуправления, свободной прессы и свободного рынка, то, скорее всего, ничего бы подобного не случилось, — общество было выведено из сферы политики. А в еврейских погромах политика как раз проявилась, и таким отвратительным образом.

В ответ на погромы торговый дом баронов Ротшильдов заявил о прекращении покупки у Петербурга государственных бумаг — курс русских акций на европейских биржах резко упал. С другой стороны, члены исполкома «Народной воли», — комитета, который убил Царя, изготовили 30 августа 1881 года прокламацию, призывающую к разгрому евреев, но агитка не получила распространения. Да и сама «Народная воля» к тому времени уже была почти разгромлена. Некоторые народовольцы действительно потворствовали погромам, так как считали, что они приучают народ к революционным выступлениям.

Это понимал и Д.А.Милютин, когда делал запись в дневнике, это прекрасно понимал и брат Царя великий князь Владимир Александрович, который 4 мая 1881 года сказал барону Гинцбургу, что «беспорядки, как теперь обнаружено правительством, имеют своим источником не возбуждение исключительно против евреев, а стремления к произведению смут вообще» [Д.А.Милютин. Дневник. Т.2 М; «Захаров», 2016. Запись от 4 мая 1881 года].

Два дня спустя министр внутренних дел граф Игнатьев выпустил циркуляр, разъяснявший начальникам губерний взгляд правительства на внутреннее положение, в том числе на еврейские погромы: «Движение против евреев, проявившееся в последние дни на юге, представило печальный пример того, как люди, преданные Престолу и Отечеству, поддаваясь внушениям злонамеренных, разжигающих дурные страсти в народной массе, впадают в своеволие и самоуправство и действуют, сами того не понимая, согласно замыслам крамольников. Подобные нарушения порядка не только должны быть строго преследуемы, но и заботливо предупреждаемы: ибо первый долг правительства охранять безопасность населения от всякого насилия и дикого самоуправства». Власти боролись с погромами с помощью войск и полиции. Слухи о том, что погромы организовало правительство, которые, кстати говоря, тоже с удовольствием распространяла «Народная воля», не соответствовали действительности. Зачем власти в условиях нестабильной политической ситуации расшатывать общественный порядок и лишать себя немалых доходов, которые давали казне еврейские предприятия? Реальными бенефициарами погромов стали революционеры. Видимо, убежденный Игнатьевым, император Александр III 11 мая заявил еврейской депутации, что погромы — дело рук «анархистов».

Погромы удалось остановить. Например, в Одессе потенциальных громил посадили на баржи и вывезли на несколько недель в открытое море, чтобы они не смогли участвовать в беспорядках и, одновременно, получить пулю от полицейских и солдат. Количество погибших в результате погромов 1881-1882 гг. было невелико, но материальный ущерб еврейскому населению погромщики нанесли значительный.

3. Еврейский вопрос

2 ноября 1881 года правительство инициировало создание губернских комиссий, которые должны были выяснить «какие вообще стороны экономической деятельности евреев имеют вредное влияние на быт коренного населения и какие следовало бы принять меры законодательные и административные относительно тех родов экономической деятельности евреев, на которые будут сделаны в этом отношении указания комиссиями».

Эта декларация о создании комиссии интересна в двух отношениях.
Первое — власть обращалась к обществу, — это следствие Великих реформ. Впервые не бюрократия, а земства, — губернские комиссии, должны были сами исследовать причины еврейских погромов. Комиссии ставилась задача не выявлять зачинщиков, а выяснить, почему возникло латентное недовольство евреями у населения южных губерний и почему оно так легко откликнулось на идею погромов.

Второе, — трудно не заметить характерную риторику: «дыма без огня не бывает». То есть, с точки зрения правительства, если народ начал погромы, то видимо причины для недовольства есть.

Губернские власти были поставлены в известность, что, «подавив энергично бывшие беспорядки и самоуправство для ограждения евреев от насилий, правительство признает справедливым и неотложным принять не менее энергичные меры к устранению нынешних ненормальных условий, существующих между коренными жителями и евреями, для ограждения населения от той вредной деятельности евреев, которая, по местным сведениям, вызвала волнение». И граф Игнатьев, и сам Александр III, и, конечно, Победоносцев были антисемитами. Это печальная реальность тогдашней России.

Поэтому циркуляр Министерства внутренних дел от 2 ноября 1881 года был выдержан в тональности, показывающей двойственное отношение к евреям. Конечно же, и граф Игнатьев, и Победоносцев и в голове не имели мысли, что надо евреев изгнать из страны и, тем более, уничтожать. Они были до некоторой степени гуманными, но в первую очередь прагматичными людьми — понимали, что стране это невыгодно. До сих пор живы неподтвержденные слухи, что якобы Победоносцев говорил: еврейский вопрос в России будет решен тем, что треть евреев вымрет, треть уедет, а треть ассимилируется. Ничего подобного в высказываниях Победоносцева я никогда не встречал. Это очередной исторический анекдот. Также Александру III приписывают слова, что евреи должны страдать за то, что убили Христа. Думаю, это тоже анекдот. Теоретически Царь такое мог сказать, но нигде нет документально подтвержденного факта этих слов.

Власть считала евреев терпимым, но чужеродным меньшинством. Ничего подобного не было при Александре II и при Александре I. Антисемитизм пытался поднять голову при Николае I: был даже план, почти как в последствие у Сталина, о выселении всех евреев в Сибирь. Но Царя отговорили его собственные сановники, в том числе граф Сергей Уваров и граф Павел Киселев. При Александре III это стало реальностью: евреев не высылали, но ограничивали в правах, чтобы не злить «коренное население».

С точки зрения графа Уварова, было бы дико делить подданных России на коренных и не коренных. Да, много веков назад евреи пришли в Польшу по приглашению польских королей из Испании, — в этом смысле они не коренные. Но, когда при Екатерине II земли восточной Польши были присоединены к Российской империей, (они и составили так называемую Черту оседлости — А.З.), евреи стали уже таким же коренным населением этих губерний, как и польское, украинское, молдавское. В этом разделении «коренных» и «не коренных» сквозит дух антисемитизма. Коренные - не коренные, титульные – не титульные, как потом в советское время и послесоветское называли народы, - всё это, очень некрасивые вещи.

До нас дошел конспект заседания Комитета Министров 20 апреля 1882 года по вопросу об ограничении прав евреев. Конспект вел знакомый нам по предыдущим лекциям бесценный источник — государственный секретарь Егор Абрамович Перетц. Сейчас его записи изданы в России. [Далее цитирование заседания: Е.А.Перетц. Дневник. Сост. и науч. ред. А. А. Белых, М, издательский дом «Дело», 2021. с.305-308].

Егор Абрамович хоть и выкрест (его предки из иудеев перешли в православие — А.З,), но этнически — еврей. Поэтому судьба единоплеменников была ему близка. Он ведет дневник для себя, а не для публикации. Этот текст увидел свет только после конца большевицкого режима, хотя отдельные его фрагменты были изданы еще до 1917 года без ссылки на источник.

Перетц пишет: «Нет сомнений, что у нас евреи составляют в некоторых частях государства тяжкое бремя, даже язву... Но, вместо тщательного изучения вопроса и всестороннего его обсуждения, эти господа, (речь идет о К.П.Победоносцеве и М.Н.Островском. Островский–брат драматурга, Министр государственных имуществ — А.З.), в особенности же сам Игнатьев, признали возможным просто разрубить его. Тяп-ляп – корабль… Учреждена была комиссия под председательством товарища Министра внутренних дел [Дмитрия Валериановича ] Готовцева [1824-1915]…, составленная исключительно из юдофобов».
Комиссия представила проект временных правил, ограничивающих права евреев. Эти правила Комитету министров предложил утвердить граф Игнатьев. В своей вступительной речи он сравнил евреев с «пиявками, сосущими кровь честного трудящегося населения». Правда, знакомая риторика? Но в отличие от антисемитов будущих времен слова Игнатьева встретили сопротивление в Комитете министров.

Новый министр финансов Николай Карел Павел фон Бунге тут же заявил: «Принятие этих правил заставит евреев выселиться из России, как мавров из Испании». Министра поддержал государственный контролер Дмитрий Мартынович Сольский: «При еврейских погромах истребляется еврейское имущество в общей сложности на миллионы рублей, при которых и очень часто гибнут и сами евреи. И всё это совершается если не с разрешения, то, по крайней мере, с ведома правительства, так как Министерство внутренних дел, заведующее и делами печати, и общею безопасностью, остается простым зрителем этих беспорядков: сколько известно не было дано ни одного предостережения за возбуждающие статьи против евреев „Нового времени" и других журналов; не было и никаких мер взыскания с полицейских чинов, допускающих еврейские погромы. Между тем бездействие полиции бывает порой возмутительно».

Игнатьев попытался оправдаться, что полицмейстеров, допустивших погромы, отстранили от выполнения обязанностей и «отправили в их усадьбы на несколько месяцев». Такие мягкие дисциплинарные меры возмутили Комитет министров. Сольский ответил Игнатьеву: «… Евреи – такие же русские подданные, как все остальные, и власти правительственные обязаны охранять их от преступных посягательств на их жизнь и собственность… Нужно наказать виновных и объявить во всеобщее сведение, что правительство не будет терпеть подобных беззаконий». Такую же позицию занял бывший министр финансов, а в то время Председатель Комитета министров Михаил фон Рейтерн. Примечательно, что и Бунге, и Рейтерн — немцы на русской службе и при этом убежденные противники антисемитизма. «Правительственные власти бездействуют при виде явной травли евреев, — говорит Рейтерн, — этого нельзя допускать. Нужно защищать всякого от всяких незаконных посягательств. Сегодня травят и грабят евреев. Завтра перейдут к так называемым кулакам, которые нравственно суть те же евреи, только христианского православного вероисповедания, — потом может очередь дойти до купцов и помещиков. Одним словом, при подобном бездействии властей, возможно ожидать в недалеком будущем развития самого ужасного социализма. Для предупреждения этого нужно решительно объявить, что правительство не будет допускать еврейских погромов, а напротив того – строго наказывать как виновных в них, так и тех должностных лиц, которые будут бездействовать в случае подобных преступных посягательств».

Игнатьев и его союзники, в том числе и Победоносцев молчали, — сказать им тогда было нечего, вернее, они не решились ничего возразить. Сформированный еще Александром II круг высших государственных сановников, слишком очевидно обличал антисемитизм и антиеврейские выходки, видя в погромах дикость и преступление.

В тот вечер, придя домой, Игнатьев в кругу друзей презрительно назвал министров, которые заставили его смягчить это «временное постановление о евреях» редакторами либерального петербургского издания «Голос», осуждавшего погромы.

Постановление оформили как «временные правила» Министерства внутренних дел «О порядке приведения в действие правил о евреях». Законом их назвать не решились. В историю они вошли как «Майские правила», потому что были приняты и подписаны Царем в мае 1882 года.

В России нет ничего более вечного, чем любые «временные правила»: постановления о евреях только ужесточались всё царствование Александра III, были несколько ослаблены в ходе общей либерализации после 1905 г., но действовали вплоть до Февральской революции и были отменены только после отречения Николая II. Так что этот временный нормативный документ Кабинета министров Российской Империи действовал почти 35 лет.

Евреям в черте оседлости запрещалось впредь: 1) проживать в сельской местности. То есть если еврей (еврей – имеется в виду иудей. На выкрестов правила не распространялись. Они евреями уже не считались — А.З.) хотел стать крестьянином, он бы не смог это сделать. 2) Приобретать недвижимое имущество вне местечек и городов и арендовать земельные угодья. То есть, если еврей, даже сам не желая обрабатывать землю, но имея деньги, решил бы покупать земельные участки, чтобы отдавать их арендаторам, он тоже не имел на это права. 3) Евреям запрещалось торговать в воскресенья и в христианские праздники, потому что не еврейское население говорило, что в праздники евреи спаивают народ, и вместо того, чтобы идти в церковь, люди идут в шинок. Понятно, что евреи никого в шинок силком не загоняли. Он был просто открыт. Но люди русские шли, видимо по своей воле, выпить водки и закусить. Чтобы этого соблазна не было, евреям запретили торговать в шинках и в магазинах по праздникам. Таков был результат еврейских погромов.

С одной стороны государство быстро и решительно пресекло погромы, с другой стороны большинство погромщиков избежали наказания. Комитет министров сумел настоять на максимальном смягчении антиеврейских требований Игнатьева. Большинство министров оказались людьми, не настроенными антисемитски, и убежденными в том, что все подданные Российской Империи независимо от вероисповедания равены перед законом и могут рассчитывать на защиту государства.

4. Земство за конституцию

После убийства Александра II изменилась риторика земского конституционного движения. До 1 марта 1881 года земство возмущалось ограничением его прав. Земские деятели писали соответствующие письма, но ждали, что с введением конституции проблемы полномочий разрешатся сами собой. Российское самоуправление, городские и земские союзы ждали «увенчания», как это тогда называли, Великих реформ Всероссийским парламентом.

В 1879 году в Москве земские деятели радикального толка создали так называемый «Земский Союз». Вероятно, эта организация создавалась не без участия полиции для провокаций. Учредительное собрание съезда собралось за границей, в австрийской Галиции. Постановление Учредительного собрания — «Ближайшие задачи земства» выглядело радикально и маргинально. В «Земский Союз» вошли всего 30 человек. После убийства Александра II радикалы съехались в Харьков и объявили, - чтобы впредь не происходило таких преступлений, необходимо созвать двухпалатный парламент и принять конституцию.

Земское движение громче стало высказываться за конституцию после известий о политическом развороте 8 марта 1881 года, когда Царь принял сторону Победоносцева, а не Лорис–Меликова. На собраниях земств выражали соболезнования Александру III в связи с гибелью отца, но в адресах (письмах — А.З.) содержались намеки на конституцию и пожелания для будущего развития страны. Многое в адреса не вошло из-за несогласия большинства, но все же было сказано публично гласными губернских и уездных земских собраний. Эти адреса и речи собрал земец Иван Петрович Белоконский в брошюру «Земство и конституция» [И.П.Белоконский. Земство и конституция. М.: Т-во Образование, 1910].

В Самарском губернском земском собрании гласные Нудатов и Жданов заявили, что нужен парламент, определяющий и распределяющий налоги. Собрание прошло 8 марта 1881 года, в тот же день, когда в Петербурге проходило судьбоносное заседание Совета министров.

На дворянском съезде Самарской губернии на предложение дворянина Теннякова обсудить меры, которые бы предотвратили цареубийства в будущем, Нудатов заявил: «Эту, в высшей степени трудную задачу могут разрешить только свободно избранные представители всех сословий… Я уже стар, и на склоне дней моих я люблю свою родину и желаю ей счастья и славы. Но ради блага отечества, ради счастья детей наших, говорю вам, что смута, вот уже два года терзающая Русскую землю, может быть устранена только общими усилиями всех свободно избранных представителей народа. Только они могут обсудить меры, которые дали бы мир и спокойствие нашей несчастной родине». Речь Нудатова вызвала гром аплодисментов и крики: «верно!», «правда!». Самарское дворянское собрание (даже не земское, а дворянское — А.З.) приняло постановление послать адрес с ходатайством о созыве избранных представителей народа Государю [И.П.Белоконский. Земство и конституция. М.: Т-во Образование, 1910 С.24].

В Новгородском губернском земском собрании гласный Нечаев доказывал, что правительство должно слышать «свободный голос русского народа». В Таврическом губернском земском собрании гласный Винберг говорил:«только весь народ, в лице его истинных представителей, в состоянии указать на средство спасения России от бедствий, грозящих расшатать её крепкий организм. Нам же остается только стремиться, чтобы голос народа был заслушан».

Тверское земское губернское собрание указывало в адресе по поводу событий 1 марта 1881 года: «В непосредственном единении земских людей и верховной власти Русский Царь и народ всегда приобретали могучую, неодолимую силу». Под непосредственным единением подразумевалась конституционная монархия — союз Царя и парламента.

Казанское собрание призывало к «завершению великого дела обновления государства», начатого покойным Государем.

По поводу Манифеста о незыблемости самодержавия 29 апреля Тверское земство настаивало: «…никакие, как частные, так и общие мероприятия или реформы не могут достигнуть целей, поставленных властью, без предварительного рассмотрения этих реформ выборными представителями всей русской земли».

Черниговское губернское земское собрание в своем ответном адресе на Манифест 29 апреля заявляло Александру III, что истина самодержавной власти «сделается осязательнее и очевиднее для всего нашего отечества, когда Ты, Государь, войдешь в непосредственное общение с землей через излюбленных людей ее» [И.П.Белоконский. Земство и конституция. М.: Т-во Образование, 1910 С.26]. «Излюбленные люди» — это те, кто выбраны не Царем, а «излюблены» народом, опять же, перед нами ясно выраженная идея парламентского представительства.

Новгородская губернская земская управа, – исполнительный орган Новгородского земства, указывала: «Земство, при настоящих условиях своей деятельности, не может принять участия в борьбе правительства с противообщественными элементами, так как вопрос о тех условиях, при которых общество может оказать правительству желаемое содействие, безусловно необходимое для достижения народного благоденствия, может получить правильное разрешение лишь при участии в его рассмотрении уполномоченных от земских учреждений, выбранных земством специально для этой цели» [И.П.Белоконский. Земство и конституция. М.: Т-во Образование, 1910 С.27] .

Череповецкое уездное земство (тогда Череповецкий уезд входил в состав Новгородской губернии – А.З.) заявило, что преобразование местных учреждений «возможно будет лишь тогда, когда земствам предоставят не только право дать свои отдельные письменные заключения, но когда представители всех земств получат возможность объединить и согласовать заключения… Если окончательная разработка этого вопроса будет возложена на бюрократические органы правительства, то весьма вероятно, что внимание будет обращено на те из решений, которые ближе подходят к видам и взглядам этих органов, чем большинства земств».

В первые месяцы после цареубийства земство и дворянские собрания были решительно настроены на продолжение реформ, в значительной степени желали созыва парламента, земского собора с правом совещательного голоса или хотя бы привлечения избранных земством представителей для участия в работе Государственного Совета, как предполагалось в документе, который успел за два часа до гибели подписать Александр II.

То есть русское образованное гражданское общество выступало за самоуправление и поддерживало идеи конституционного ограничения абсолютизма. Слово «самодержавие» употреблялось, но имело другой смысл. Оно, кстати, было употреблено и в Основных законах апреля 1906 года. Юристы тогда объясняли, что «самодержавное» означает не абсолютную монархию, но независимое государство во главе с монархом, не вассальное от какого-то иного сюзерена,— в этом смысл понятия «самодержавный». Как мы помним, народ в 1906 году получил право не только мнения, но и решения налоговых вопросов и смог контролировать действия правительства.

Потомственный русский дипломат Николай Александрович Базили (1883-1963), выходец из албанской греческой аристократии, в котором не было ни капли русской крови, так пишет о состоянии умов того времени, вспоминая рассказы отца и деда: «Восхищение начинаниями Александра II побудило моего деда (Константина Михайловича Базили, 1809-1884 – А.З.) оставить дипломатическую службу (генерального консула России в Бейруте – А.З.) и поселиться на юге России, где у него были поместья, чтобы посвятить себя работе в новых выборных учреждениях (Константин Базили исполнял обязанности земского гласного Одесского уезда, был председателем совета мировых судей – А.З.). Благодаря ему наша семья относилась к этому великому Государю с глубоким почтением. Отец рассказывал мне о нём с трогательным восторгом… Мой отец, как и дед, был приверженцем монархического строя в России: пока народные массы остаются непросвещенными, без твёрдой власти не обойтись. Династические узы были не менее важны и для поддержания единства Империи – столь обширной и неоднородной, "выкованной" поколениями князей в течение тысячи лет. "Россия не должна пропускать никакие этапы в своем развитии – говорил мне отец. – Достаточно того, чтобы монархия стояла во главе прогресса и постепенно приспосабливала свои методы к требованиям времени. Слабым местом нашей страны всегда был глубокий разрыв между узким слоем богатого, образованного и в основном высококультурного высшего общества и огромной массой народа, в большинстве своём бедного и необразованного. Самая неотложная задача – это развитие начального образования и ремесленного обучения"» [Н.А.Базили. Воспоминания дипломата Императорской России, 1903-1917. М.: АЙРИС-пресс, 2023. – С.23].

Итак, в 1881 году русское культурное общество выступало за парламентаризм, за конституцию, против авторитаризма и абсолютизма. Киевский профессор Михаил Драгоманов, с 1876 года живший за границей в Галиции, начал издавать журнал «Вольное слово» и придал ему характер «земского рупора» с предложениями и требованиями о народном представительстве.

5. Ответные репрессии власти

10 марта 1881 г. в одном из почтовых ящиков Зимнего дворца было найдено послание «Народной воли». Тысячи таких же листовок обнаружили во многих местах Петербурга. Как потом оказалось, писал ее народоволец, а потом ренегат, который перешел на сторону правительства и стал крайне правым публицистом — Лев Александрович Тихомиров.

Послание было написано в ультимативном тоне: «Страшный взрыв, кровавая перетасовка, судорожное революционное потрясение всей России завершит этот процесс разрушения старого порядка…» Народовольцы предлагали созвать «представителей от всего русского народа для пересмотра существующих форм государственной и общественной жизни и переделки их сообразно с народными желаниями» [Революционное народничество 70-х годов ХIХ века, М; Наука, 1965, C. 173–174].

Власть ответила на подъем конституционных настроений введением репрессивной системы. Правительство графа Игнатьева принимает «Положение о мерах по сохранению государственного порядка и общественного спокойствия». Этот циркуляр Министра внутренних дел был оформлен как закон 14 августа 1881 г. и подписан Государем.

Согласно документу, та или иная местность Империи могла быть объявлена на «исключительном положении», которое позволяло административно–полицейским органам издавать новые постановления. Нарушение таких постановлений каралось административным арестом до трех месяцев или штрафом до 500 рублей при «усиленном режиме» и до 3 тысяч рублей при режиме «чрезвычайном». Местным властям предоставлялось право высылать из подведомственных им районов нежелательных лиц, закрывать торгово-промышленные предприятия, учебные заведения и органы печати, приостанавливать деятельность земских собраний и городских дум, передавать судебные дела на рассмотрение военного суда. При чрезвычайной охране власти получали также право секвестра недвижимости и наложения ареста на движимое имущество. При Министерстве внутренних дел было образовано Особое совещание, которое могло без всякого суда ссылать любое лицо на срок до пяти лет в отдаленные места Империи.

Закон от 14 августа 1881 года, введенный как временная мера, периодически продлевался и просуществовал до февраля 1917 года. Теперь любой гражданин Империи мог лишиться имущества, учебные заведения и земские учреждения могли закрываться без санкции суда, по воле императорской абсолютной власти. Фактически власть узаконила государственный произвол.

Как написал французский историк того времени Анатоль Леруа–Болье, «Положение» предоставляет администрации России права, которые принадлежат «главнокомандующему во вражеской стране», то есть — командующему оккупационной армией, — характерная особенность русской жизни, к сожалению. Но и этого закона правительству показалось мало.

6. Дружина правых аристократов

12 марта 1881 года в России была создана правая конспиративная организация для охраны особы Царя и противодействия революционному террору под названием «Священная дружина». О создании этой тайной организации ходили слухи. Более–менее четко мы о ней узнаём из воспоминаний Сергея Юльевича Витте, который был ее активным участником.

С.Ю. Витте представляет себя чуть ли не инициатором создания Дружины. Узнав об убийстве Александра II террористами, Витте пишет в северную столицу своему дяде, генералу и крайнему русскому националисту, Ростиславу Андреевичу Фадееву (также дядя двоюродной сестры Витте Елены Петровны Блаватской — всемирно известной теософки — А.З.). Сергей Юльевич предлагает генералу Фадееву идею «создания сообщества порядочных людей», как он пишет для охраны особы Императора и борьбы с анархистами их же методами. Фадеев подхватывает эту мысль и через графа Иллариона Ивановича Воронцова–Дашкова передает письмо племянника царю Александру III.

Непосредственным руководителем конспиративной организации придворной аристократии в середине марта 1881 года стали Павел Петрович Шувалов, граф Илларион Иванович Воронцов–Дашков, московский генерал–губернатор Владимир Андреевич Долгоруков, начальник гвардейского штаба граф Александр Алексеевич Бобринский, князь Александр Григорьевич Горбатов и Павел Павлович Демидов, известный как князь Сан–Донато. В эту же организацию вошел и Борис Владимирович Штюрмер, который успел побыть премьер–министром в последние месяцы существования императорского режима.

Возможно, но мы этого не знаем наверняка, в дружину входили Победоносцев, Игнатьев, Министр государственных имуществ Михаил Николаевич Островский, а также великие князья Владимир и Алексей Александровичи.
В столице, на Фонтанке в доме графа Шувалова Витте принес присягу верности этому сообществу и был назначен правителем дружины в Киевском районе, то есть в Украине. Витте прилежно исполнял обязанности, возложенные на него дружиной.

В списках «Священной дружины» находилось тогда 729 человек и до 15 тысяч были ее добровольными сообщниками. На Дружину отпускались государством большие деньги. Распускались слухи, что ее финансируют еврейские банкиры, но, скорее всего, – это ложь. Средства на охранителей выделял и сам император Александр III.

Отделения «Священной дружины» были созданы в Харькове, Киеве, Нижнем Новгороде и других крупных городах Империи. В Самарском отделении участником «Священной дружины» был будущий Председатель Совета министров Петр Аркадьевич Столыпин, тогда, в 1881 году, еще совсем молодой человек.
В Женеве для дискредитации революционных идей на деньги «Священной дружины» издавались газеты «Правда» и «Вольное слово». Возможно, и радикальный Земский союз подпитывался деньгами «Священной дружины». Но новая организация быстро дискредитировала себя. Полиция жаловалась, что дружинники мешают ее работе и охране Государя, что они во все вмешиваются, используя придворные связи.

Формально дружину распустили 1 января 1883 года. Неизвестно был ли официальный роспуск реальным или только ширмой для публики, а Дружина продолжала деятельность как некая политическая квази-масонская ложа. О «Священной дружине» известно мало, но факт ее существования подтвержден источниками. Витте был довольном честным человеком и вряд ли бы врал «на голубом глазу». Однако ясно, что организация правых русских аристократов большого успеха не имела.

7. «Белый генерал»

В этот короткий расцвет и правых и конституционных настроений — период между убийством Александра II и окончательным взятием курса на охранительство и консерватизм, особое место занял молодой (1843 года рождения) генерал от инфантерии Михаил Дмитриевич Скобелев. Его имя стало знаменитым во время завоевания Средней Азии: Скобелев прославился взятием Ташкента и Самарканда и в Текинском походе, при покорении Туркмении. В Русско-Турецкой войне 1877-1878 гг. Скобелев стал едва ли не главным героем Балканской кампании. Солдаты называли его «Белым генералом», потому что Скобелев обычно появлялся в гуще атакующих войск на белом коне и в белом мундире.

М.Д.Скобелев был генералом в третьем поколении. Его дед — Иван Никитич Скобелев происходил из однодворцев (однодворцам отдавали в личную собственность землю, они могли покупать крестьян, но они не входили в дворянское сословие). Начав службу капралом (младшим командиром), Иван Никитич в войну 1812 года уже состоял адъютантом при Кутузове, а Николай I назначил его комендантом Петропавловской крепости. Отец — Дмитрий Иванович командовал конвоем императора Александра II.

Однодворцы часто защищали с оружием приграничье. Потомок выходцев из этой недворянской военной среды, М.Д.Скобелев сохранил нечто от народного понимания жизни, хотя его отец входил уже в аристократическое общество, а мать — Ольга Николаевна прилагала все усилия, чтобы породниться с высшей аристократией. Трёх дочерей Ольга Николаевна выдала замуж за аристократов.

Младшая дочь Зинаида вышла за Евгения Максимилиановича герцога Лейхтенбергского. Так Скобелевы породнились с императорским домом. Зинаида Дмитриевна отличалась легкомыслием, карьеру она строила за счет женских успехов — стала любовницей брата Александра III Алексея Александровича. В императорской семье разразился большой скандал. Счастья высокородный брак и эта связь с братом Царя Зинаиде Скобелевой не принесла — она умерла в 43 года от рака горла.

Михаил Дмитриевич был молод и амбициозен. Его соученики по военному училищу считали Скобелева выскочкой и вруном, хотя и отмечали его блестящие таланты в науках и необыкновенную храбрость. В 32 года за среднеазиатский поход он получил первое генеральское звание, орден святого Георгия III степени и шпагу с бриллиантами. Когда военная слава Скобелева гремела на Балканах, Ольга Николаевна убеждала сына стать как минимум губернатором южного славянства или даже царем объединенного сербско-болгарского православного славянского царства.
Ольга Николаевна сама была невероятно амбициозной женщиной. Она не отличалась безупречностью в личном плане, как и ее дочь, делала карьеру всеми возможными средствами. Жизнь Ольги Николаевны оборвалась трагически.

Она занималась сбором денег на армию. Однажды Ольга Скобелева ехала с большими деньгами из болгарского Филиппополя (ныне Пловдив). У селения Чирпан ее вместе со служанкой зарубил и ограбил ординарец Скобелева поручик Узатис. Офицера настигли по горячим следам, при задержании он застрелился.

Известие об ужасной гибели горячо любимой матери застало Скобелева в Текинском походе. Генерал рыдал как дитя.

Штаб Скобелева во время Балканской кампании 1877–1878 возглавлял Алексей Николаевич Куропаткин, будущий военный министр и неудачливый главнокомандующий армией в Русско-Японскую войну. В воспоминаниях «70 лет моей жизни» Куропаткин посвятил специальную главу Скобелеву. Судя по предисловию, он хотел ее написать подробнее: рассказать о Скобелеве как о государственном деятеле, народном вожде и о его смерти. В итоге о вожде народа и смерти генерала Куропаткин написал буквально две фразы, — вероятно, редактируя воспоминания уже после большевицкого переворота в своей усадьбе в Шешурине, на озере Наговье, решил из рукописи все это выкинуть и уничтожить. Сейчас мы поймем, почему о военных успехах в воспоминаниях написано очень много, а о последнем периоде жизни Скобелева — практически ничего.

Куропаткин не скрывает слабости своего героя, хотя всегда оговаривается, что недостатки — это не самое в нём главное. Алексей Николаевич буквально обожал бывшего начальника и не скрывал этого.

Вот что он пишет: «Скобелев обладал в высокой степени таинственным даром влиять на массу, подчинять ее своей власти и внушать ей к себе стихийную любовь и доверие. Этим высоким даром Скобелев и выделялся из ряда обыкновенных военачальников. Этот дар и был, главным образом, причиной его необычайной популярности. Только благодаря такому дару появление Скобелева даже в самые тяжелые минуты боя не оставалось незамеченным войсками. Отступающие возвращались, лежавшие вставали и шли за ним на смерть. Его громкое „вперед, ребята" придавало всем новые силы… Приближенные Скобелева чувствовали к нему часто обожание, были влюблены в него и каждый из молодежи, собранной им около себя, не задумываясь, отдал бы за него жизнь свою» [А.Н.Куропаткин, Воспоминания. 70 лет моей жизни. – Челябинск: Автограф, 2023. – Т.2, с.417].

Михаил Дмитриевич снискал невероятную популярность в войсках и у публики. Его боготворили, в народе называли «Белым генералом», сербы и болгары предлагали ему стать монархом или правителем Балкан. Очень льстили Скобелеву отзывы о нем начальства — военного министра Милютина. Михаил Дмитриевич был властолюбив, любил крепко выпить и проводить время с женщинами. Брак его с княжной Марией Гагариной был неудачен и скоро распался, а оргии стали привычной частью жизни.

Феерическим и последним военным успехом Скобелева было взятие крепости Геок–Тепе, которую мужественно обороняли туркмены. После многомесячной осады 12 января 1881 года, еще при жизни Александра II, Геок–Тепе пала. За эту победу Скобелев получил орден святого Георгия II степени и звание генерала от инфантерии.

Тогда же Скобелев занялся политикой. Все политики делятся на две группы. Одни — принципиальные люди, желающие принести пользу стране, и даже если их взгляды не популярны они их не оставляют. Это – настоящие политики.

Другие — политики популисты, политиканы, которые пытаются понравится толпе и говорят не то, что думают, а то, что хотят от них слышать. Представьте, если бы врач говорил пациенту не то, что нужно, а то, что пациенту приятно слышать, — такой врач никуда не был бы годен. Также и политикан говорит народу то, что от него хотят услышать,— ради голосов на выборах, влияния и власти. Так Ленин обещал «землю крестьянам, хлеб — голодным, мир — народам», а в итоге не дал ничего кроме голода и рабства.

К сожалению, замечательный генерал Скобелев оказался политиканом. Карл Бунге на заседании по еврейскому вопросу, рассказал, что «один молодой воинственный генерал (вероятно намек на Скобелева) заявил…во всеуслышание, что капиталов нам не нужно и что нечего церемониться с капиталистами». [Е.А.Перетц. Дневник 1880-1883 гг. – С.305]. Скобелев говорил это в связи с отказом Ротшильдов от покупки русских ценных бумаг после еврейских погромов. Но как без капиталов строить жизнь страны, даже ее оборону и безопасность?

Думаю, Скобелев вполне искренне решил оседлать модные тогда идеи социализма, русского национализма и панславизма. Он стал одним из первых глашатаев лозунга «Россия– для русских», — то есть Россия в первую очередь для русских людей, а потом уже — для инородцев. Для него, как и для графа Игнатьева, «коренные» и «пришлые» — это знакомые слова, в противовес Бунге, Милютину и Сольскому, для которых все граждане России были равны. В судьбоносный момент начала 1881 года генерал Скобелев открыто поддержал Лорис-Меликова и других реформаторов и был сторонником конституции.

Ходили слухи, что Скобелев замышлял арестовать Александра III, заставить Царя подписать указ, который подписал его отец накануне гибели, и открыть путь к конституционализму в России. На чем основаны эти слухи, мы не знаем, но хорошо известно, что Михаил Дмитриевич поддерживал идеи конституционализма на Балканах: болгарскую и сербскую конституции. Мечтания о конституции были так популярны, что, даже если Скобелев и не думал арестовывать Императора, народ верил - ради конституции популярнейший генерал пойдет и на это.

12 января 1882 года, в годовщину взятия Геок–Тепе и завершения войны в Средней Азии, Скобелев произнес в Москве речь, в которой выступил против угнетения зарубежного славянства. Речь шла в первую очередь об Австрии и, отчасти, о Германии, в которой жили лужицкие сербы и поляки. Московская общественность и молодежь встретила речь Скобелева с восторгом. Москва тогда была пропитана идеями славянофильства и национализма в духе Ивана Аксакова. Но в Австрии и Германии слова популярного русского генерала вызвали понятное раздражение.

После этих выступлений Скобелев попросился в отпуск. Он утверждал, что измучен кампаниями: балканским, туркменским, текинским походом и попросил разрешения поехать за границу. Его отпустили. Приехав в Париж, Скобелев сразу же начал агитацию среди французов: говорил, что славянство и германство – исконные враги, и Франции надо выбрать свое место с кем ей быть: с немцами или со славянами – русскими. При этом Скобелев давил на болезненное поражение Франции в войне 1870 года и говорил, что при союзе с немцами Франции придется признать проигрыш и забыть про Эльзас. Поэтому, утверждал генерал, Франция должна быть с Россией.

Будучи умным человеком, Скобелев раскрыл ту политическую конструкцию, которая вскоре заставит Александра III подписать соглашение с Францией и отойти от союза с Германией и Австрией. Но в начале 1882 года эта антигерманская речь была для русской дипломатии контрпродуктивна. Отпуск был немедленно закончен – Скобелева отозвали в Россию. Но Михаил Дмитриевич успел получить благодарственное письмо от сербских студентов, которые учились в Париже. Сербы устроили ему овацию. На генерала надеялись, как на вероятного правителя Балкан, а, может быть, и всей России.

В европейской прессе разразился страшный скандал. Германский Император сказал: «У моего племянника больше нет армии» (В Германии тогда правил Вильгельм, который был братом супруги Александра II. Поэтому Александр III – его племянник). Император имел в виду, не то, что русская армия распалась, он намекал, что русский Царь войска уже не контролирует и армией командует Скобелев. Вильгельм провоцирует племянника: если так пойдет дальше, то Россией управлять вместо Императора будет генерал Скобелев – или в результате свержения монархии, или военная хунта фактически отстранит Александра III от власти.

Дмитрий Милютин внимательно следил за деятельностью Скобелева и с огромной опаской записывает в дневнике: «Речи его в Петербурге и Париже подняли тревогу в Германии и по всей Европе. Быть может, однако же, в известной доле следует приписать эти эксцентрические выходки влиянию неумеренных вакханалий, которым он сильно предавался» [Д.А.Милютин. Дневник. Т.2 М; «Захаров», 2016. с.496-497. Запись 26 июня 1882 г.].

Но дело тут не в вакханалиях – у Скобелева были невероятные властные амбиции.

Надо заметить, что Победоносцев, который очень боялся соперников, тем не менее, активно пытался навязать Скобелева императору Александру III. И это – повод задуматься: ведь Победоносцев прекрасно понимал, что из себя представляет Скобелев, знал о его популярности и опасности для власти.

Вскоре после возвращения Скобелева в Петербург из Геок–Тепе, Победоносцев пишет Александру III: «Скобелев должен быть на днях. Я знаю, что он не нравился Вашему Величеству, лично я не знаком с ним, но мне кажется, что на него многое наговорили Вам напрасно. Между тем, Скобелев – сила в армии и в народе… Мне думается, что преданное содействие и служение этого человека может еще во многих случаях понадобиться Вашему Величеству… Смею сказать, пусть этот человек выйдет от Вас довольный, с чувством не холодным, а с чувством горячей к Вам преданности» [Письма Победоносцева к Александру III. Центрархив. - М., 1925, Т. 1 с. 338, письмо 4 мая 1881 г.]

Вероятно Победоносцев считал, что после Балканской кампании и Туркестанских походов Скобелев стал самым популярным человеком в России, и поэтому Александр должен перетянуть генерала на свою сторону, чтобы он был не противником царя, как говорили в народе, а его сторонником. Победоносцев знал, что Скобелев выступал за конституцию и за принятие документа о призыве уполномоченных от земств. Победоносцев хотел бы переделать Скобелева. Но как переделать амбициозного человека, кавалера ордена св. Георгия почти всех степеней и генерала от инфантерии? Что еще ему дать? Скобелев мечтает стать фельдмаршалом и фактически возглавить русскую армию. Видимо об этом Победоносцев думает просить царя. Но Александр III этим путем не пошел и на этот раз ослушался Победоносцева.

Милютин отметил в своем дневнике: «новый Император, выказывавший особое нерасположение к Скобелеву, принял холодно возвратившегося победителя текинцев» [Д.А.Милютин. Дневник. Т.2 М; «Захаров», 2016 Запись 26 июня 1882 года].

Александр не просто так показал нерасположение к Скобелеву. Царь считал его популистом, претендующим на высокую, если не верховную власть на Балканах, а то и в России. Он видел в нем особую реальную опасность и для престола и Империи. В конце концов это стремление Скобелева стать Бисмарком или Биконсфильдом могло вылиться в военный переворот. Победоносцев это тоже видел, но надеялся, что Александр может обласкать Скобелева и сделать его союзником, но Император не смог или не захотел этого делать.

Новый Военный министр генерал Петр Семенович Ванновский иначе относился к Скобелеву и по-другому интерпретировал их отношения с Александром III. Государственный секретарь Егор Абрамович Перетц уже после речи Скобелева в Москве записывает в дневник: «Говорил с Ванновским о Скобелеве… Государь (со слов Ванновского – А.З.) любит Скобелева и сочувствует истинно национальному его направлению. Очень поддерживает Скобелева Игнатьев. Против него же Гирс и Бунге, очень опасающиеся, что из-за выходок Белого генерала, желающего быть фельдмаршалом, не вышло политических осложнений, а может быть, и войны. При здравом смысле и твердости Государя, искренно желающего мира, Бог даст, всё обойдётся» [Е.А.Перетц. Дневник. Сост. и науч. ред. А. А. Белых, М, издательский дом «Дело», 2021. Запись от 28 февраля 1882 года].

То есть в начале 1882 года Государь вроде бы относится к Скобелеву уже положительно и сочувствует его националистическим взглядам: что-то изменилось, он уже не видит в нем соперника. Но Министр иностранных дел, Министр финансов боятся Скобелева, потому что обострение международного положения и, тем более, война, безусловно пагубны для России. Эскалация совершенно не нужна: «Белый генерал», мечтающий стать фельдмаршалом и победителем немцев может им проиграть, как бы он не был талантлив; может погубить русскую экономику и массу людей; а в случае победы не станет довольствоваться званием фельдмаршала, но захочет стать правителем России.

И вот, 25 июня / 7 июля 1882 года, уже после отставки Игнатьева и при правительстве Дмитрия Толстого, Скобелев скоропостижно умирает. За день до смерти он заходит в редакцию газеты «Московские новости», приносит какие-то письма, которые хочет отдать на хранение, потому что мало ли, что с ним может случиться. Скобелев планировал отправиться в свое имение в селе Спасском Рязанской губернии, где только что похоронили его трагически погибшую мать, где был похоронен умерший за два года до того отец. Генерал вез туда иконы небесных покровителей родителей – великомученика Димитрия и княгини Ольги. Очевидцы отмечают, что генерал грустен, очень мрачен – непонятно что с ним происходит. Ночью полицейских вызвала куртизанка Шарлотта Альтенроз, которая жила в гостинице «Англия» на углу Столешникова переулка и Петровки, и сообщила о гибели у неё «какого-то русского офицера» Этим офицером оказался Скобелев – умер он после оргии в в постели «кокотки». Понятно, что это печальное и, увы, позорное событие пытались замолчать. Тот же Куропаткин об этом не пишет ни слова, хотя обещал подробно написать о смерти Скобелева. А по России поползли слухи, что «Белого генерала» отравила Шарлотта Альтенроз, которая была австрийская подданная, поскольку он был против немцев, по другой народной версии его отравили полицейские агенты, а то и сама «Священная дружина».

Как бы то ни было, Победоносцев тут же отреагировал на это событие. Накануне Царь передал ему записку Скобелева с какими-то предложениями и мыслями. Победоносцев собирался встретиться со Скобелевым и обсудить в ближайшие дни содержание этой записки. Я не знаю, что было в этой записке, но пока Победоносцев ее читал, пришло известие о смерти генерала.

Победоносцев пишет Александру III: «Сегодня в Петербурге внезапно поразила меня весть о кончине Скобелева. Все точно ошеломлены и ходят повесив головы. Видно Бог прогневался на нас, что отнимает у нас лучших людей, одного за другим, людей с головою и сердцем. Враги наши будут рады, что Скобелева нет. Это было военное имя, это было ручательство, что в случае войны будет кому командовать и вести полки к победе» [Письма Победоносцева к Александру III. Центрархив. - М., 1925, Т. 1, с.389. Письмо №306].

Дмитрий Милютин, узнав о смерти Скобелева, записал: «Можно пожалеть о преждевременной смерти Скобелева: он был еще молод, кипел жаждой деятельности и честолюбием, обладал, несомненно, блистательными боевыми качествами, хотя и нельзя сочувствовать ему как человеку. У него честолюбие преобладало над всеми прочими свойствами ума и сердца настолько, что для достижения своих честолюбивых целей он считал все средства и пути позволительными, в чем признавался сам с некоторым цинизмом» [Д.А.Милютин. Дневник. Т.2 М; «Захаров», 2016 Запись от 26 июня 1882 года].

Генерал Милютин был прямым начальником Скобелева вплоть до своей отставки. А вот как писал о молодом ротмистре Скобелеве его командир в 1870 году в Средней Азии генерал Константин Кауфман: «Вообще человек способный, но не довольно еще аккуратный. Непомерное честолюбие, желание выскочить, отличиться от других побуждают его смотреть снисходительно на средства… Неправдою он даже похваляется, товарищи ненавидят его» [Д.А.Милютин. Дневник. Т.2 М; «Захаров», 2016 Запись от 26 июня 1882 года].

В 2004 году историк Евгений Романович Ольховский опубликовал в военно-историческом журнале статью, в которой предположил, что Скобелев был убит [Ольховский Е. Р. Загадка смерти Белого генерала. Военно-исторический журнал. — 2004. — № 6. — С.62-67]. Мне еще в юные годы родители говорили, что Скобелева могли убить по приказанию Царя или Победоносцева, - легенда оказалась живучей, - но, по всей видимости, это было не так.

Образ Скобелева очень характерен для того времени: мы видели графа Игнатьева, который стремился стать «русским Бисмарком» и того же Победоносцева, который по–сути и стал «Бисмарком» при Александре III. Вот таким новым человеком в России хотел стать и талантливый, но циничный и беспринципный генерал от инфантерии Михаил Скобелев. Это было время, когда абсолютная монархия полностью обанкротилась, у нее не было никакого будущего. Это чувствовали тысячи и тысячи честных земцев, чувствовали и министры Александра II, и, полагаю, чувствовал Александр II, который хотел отречься от престола и уехать со своей новой женой как частное лицо жить в Европу. Но это чувствовали и те, кто держался за эту монархию двумя руками - Игнатьев, Победоносцев и, в какой-то степени, Скобелев. Они чувствовали приближение конца абсолютизма и понимали, что уже не монархи должны править, а надо править талантливым людям от имени монархов. Произошло внутреннее фиаско монархической системы: со всех сторон амбициозные люди старались занять место лидера. Для земцев идеалом был парламент, правильная конституционная монархия, для других – незаконная авторитарная система по типу бисмарковской Германии, для третьих – это была откровенная диктатура военного вождя, видимо так мыслил себя «Белый генерал» Скобелев.

В итоге Россия очень быстро прошла через все промежуточные стадии и стала даже не военной, а скорее бандитской тиранией большевистского толка.

До революции память Скобелева чтили в народе: в Москве поставили памятник напротив дома Генерал-губернатора, на том месте, где сейчас стоит памятник князю Юрию Долгорукому. Монумент воздвигли во многом на народные деньги. В раннее большевистское время памятник снесли, а Скобелева объявили поработителем народов Средней Азии: его имя было полностью вымарано и официально забыто.

В 1962 году заброшенную могилу полководца и его родителей в родовом имении Скобелевых в селе Спасское Ряжского уезда Рязанской губернии (ныне Заборово Александро-Невского района Рязанской области) обнесли оградой, чтобы на ней не паслись свиньи. В год 160-летия Скобелева, 28 сентября 2003 года в селе Заборово был открыт мемориальный комплекс, который включает в себя восстановленную Спасскую церковь, бронзовый бюст Скобелева на площади, названной его именем, музей, посвященный семье Скобелевых. Память великого полководца и одного из великих политических авантюристов России сейчас полностью возрождена. Для нас же Скобелев очень важен как характерный для русского общества образ эпохи перехода от Великих реформ к контрреформам.